Текст книги "Трое за те же деньги (сборник)"

Автор книги: Уильям Макгиверн

Соавторы: Уиллис Т. Баллард
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)

Глава 2

Дэйв Бенджон сидел на кухне, держа стакан виски с содовой, и следил, как его жена Кэт разогревает ужин. Он улыбнулся, когда она положила на шкворчащую жиром сковородку большой кусок мяса, и заметил:

– Как тебе удается покупать на мое жалование такое мясо, для меня всегда останется загадкой. На службе мне не верят. Говорят, одно из двух: либо у твоей жены свой капитал, либо побочные заработки.

Она села за стол напротив и, указав на стакан, пожелала:

– Приятного аппетита! В этом месяце все равно в последний раз. А когда Бриджит в будущем году пойдет в школу, можешь распрощаться с таким мясом до тех пор, пока она не кончит колледж. Разве что тебя вдруг повысят!

– Да уж, жди! Как она сегодня ложилась спать?

– Как всегда целая история.

Кэт поднялась, чтобы перевернуть мясо. Очень стройная, рыжеволосая, с глубокими темно–синими глазами, она не была красавицей, но все дружно считали её очень привлекательной.

– Разумеется, – продолжала она рассказ, – ей три раза приспичило в туалет, потом пришлось рассказать ей сказку, потом ей захотелось пить… Больше в голову ей ничего не пришло, и она уснула. Ты ведь знаешь: днем она просто ангел, но как только приходит время ложиться, как бес в неё вселяется.

– Если верить книгам, нужно быть непреклонным и не терять терпения. Ты так уже пробовала?

– Книги! Очень умные книги, только в них одна теория. Может, пишут их большие специалисты по воспитанию, но ведь нашей Бриджит они не знают!

После ужина Дэйв перелистал газету. Его мучило странное чувство, словно радость его была незаслуженной. Дело было не в ужине, не в виски и не в домашнем уюте. Бенджон огляделся. На радиоприемнике сидела кукла Бриджит, игрушки и книжки валялись по всей комнате. Кэт забилась в угол дивана, давно нуждавшегося в смене обивке. Свет торшера мягко освещал золотистые волосы и длинные стройные ноги.

Он опять уткнулся в газету. На третьей странице было сообщение о самоубийстве Тома Дири и рядом фотография. Бенджон читал заметку и вспоминал человека, лежавшего на полу посреди чистой, ухоженной комнаты, вспоминал его жену и её непонятное спокойствие после трагической гибели мужа. Потом отложил газету и закурил. Дири читал книги о путешествиях, даже делал заметки на полях – удивительно!

Бенджон бросил взгляд на свой книжный шкаф. Вот они, его книги, перечитанные от корки до корки. Он предпочитал философию. Мир разума не беднее описаний чужих стран или неизвестных народов.

Почему так получается, что один читает книги о путешествиях, а другой – по философии? Или все равно, что читать – то ли о жизни, то ли о природе? Странные мысли рождает самоубийство коллеги…

Кэт заметила, что он косится на книжный шкаф, и спросила:

– Ты сегодня ещё будешь читать?

– Пожалуй, нет. Может быть минут двадцать.

– Ну и кто это будет? Спиноза или… как зовут того великого немца?

– О ком ты говоришь, о Канте?

– Да, кажется о Канте, – прошептала Кэт. – Очень здорово, я говорю с тобой и не знаю, слушаешь ты меня или нет.

Бенджон с улыбкой взглянул на жену.

– Кэт не притворяйся. Ты уже запоминаешь фамилии… Что же ещё будет?

Она поморщилась:

– Фамилии я запоминаю, когда вытираю пыль. Это не из–за тебя…

– Уверен, стоит мне выйти за дверь, ты бросаешься к книжкам, – он опять заслонился газетой и подумал о том, что жена Тома Дири не знала, что читал её муж, чем он интересовался. Ничего похожего на них с Кэт.

– Дэйв, – спросила жена, – тебе мало философии, которую ты изучал в колледже?

– Тогда мне казалось, – вздохнул он, – что её слишком много, куда больше мне нравился футбол. А теперь…

Зазвонил телефон.

– Кто это в такое время? – возмутилась Кэт.

– Мало ли что могло случиться, – устало отмахнулся Дэйв.

– Поживее, а то Бриджит проснется.

Бенджон вышел в гостиную и снял трубку.

– Алло!

– Мистер Бенджон? Вы сержант Бенджон? – тихо, но настойчиво повторял женский голос.

– Да. В чем дело?

– Простите, мне не стоило вас беспокоить так поздно, но дело неотложное.

– Что за дело?

– Меня зовут Люси, Люси Кэроуэй. Я была близкой знакомой Тома Дири. Потому я вам и позвонила, мистер Бенджон, – голос её, резкий и пронзительный, заглушали треск и посторонние шумы. – Только что я прочитала, что он застрелился, и там упоминали вашу фамилию. Номер ваш я нашла в телефонном справочнике. Мистер Бенджон, я понимаю, сейчас очень поздно. И все–таки мне обязательно нужно с вами поговорить!

– О чем?

– О Томе, конечно! Вы должны понять… Его смерть…

Дэйв Бенджон в сотый раз проклял свой служебный долг. Ему совсем не хотелось выходить под дождь, но он знал, что придется.

– Ладно, – буркнул он, – где встретимся?

– В баре «Три ангела» на углу Двадцатой и Тридцать седьмой…

– Знаю, – он взглянул на часы. – Хорошо, сейчас буду.

– Большое спасибо, мистер Бенджон!

Он положил трубку и вернулся в комнату. Кэт по его виду сразу поняла, о чем был разговор.

Дэйв пожал плечами.

– Какая–то загадочная женщина хочет побеседовать о сегодняшнем деле, – сказал он, будто в этом не было ничего особенного. – Вряд ли она расскажет что–то интересное, но пойти придется, – он улыбнулся и погладил жену по щеке. – Собачья жизнь, верно?

– Ничего, я уже привыкла. – Кэт поднялась и одернула платье. – Даже интересно гадать: вернется муж к ужину или нет? Вызовут его ночью или нет? Проведет он вечер дома или нет? – она обняла его за шею. – Не беспокойся из–за меня, Дэйв!

Уже сидя в машине он все ещё улыбался, вспоминая ласковую улыбку Кэт…

Бар «Три ангела» был вполне приличным ночным клубом, расположенным между варьете и винным магазином на Тридцать седьмой улице, довольно запущенной и безлюдной. Несмотря на все усилия хозяев магазинчиков и закусочных, вокруг чувствовались запустение и тоска.

Дэйв Бенджон поставил машину прямо под неоновой вывеской и вошел внутрь. Длинный узкий зал, угол которого занимала эстрада, был переполнен солдатами, матросами и нарядной молодежью.

– Мне нужно видеть девушку Люси, которая здесь работает. Можно её позвать?

– Что вам от неё нужно? – спросил бармен, узколобый толстяк с заплывшими глазами.

– Я ведь уже сказал, – улыбнулся Дэйв, не любивший ни такого тона, ни взглядов вроде того, каким окинул его толстяк. – Полиция! Люси здесь?

– А, другое дело! Она сидит у стойки, третья слева.

На Люси было черное вечернее платье. Короткая стрижка обрамляла красивое лицо с ласковыми глазами; несмотря на заметную усталость, выглядела она очень мило и привлекательно – нечто совершенно неожиданное для девушки, зарабатывающей себе на хлеб в этом районе. Когда Дэйв подошел, лицо её осветила улыбка и усталости на нем как не бывало.

– Вы, наверное, мистер Бенджон? – спросила она.

– Верно, Люси.

– Мне очень жаль, что пришлось звонить среди ночи, – она встала. – Не пересесть ли нам в одну из ниш? Когда музыканты возьмутся за дело, тут не разберешь ни слова.

– С удовольствием.

Они перешли в нишу, за маленький столик. Дэйв заказал было два коктейля, но Люси отрицательно покачала головой.

– Только когда я работаю.

– Ты здесь хостесса?

– Ну, это мягко сказано, – пожала она плечами. – А вот от сигареты я бы не отказалась.

– Конечно, – Бенджон протянул сигареты и осторожно спросил: – Так о чем ты хотела со мной поговорить?

– Я вам уже сказала, речь пойдет о Томе.

Люси положила на стол вырезку из газеты – сообщение о самоубийстве Тома Дири из ночного выпуска «Экспресс».

– И что же? – спросил Дэйв.

– Все, что здесь написано, неправда.

Ее слова прозвучали как вызов, и все–таки Бенджон не мог избавиться от впечатления, что девушка чувствует себя неуверенно.

– Да? – Дэйв вопросительно поднял брови. – Так что же его беспокоило?

– Ничего. Он никогда в жизни не был так счастлив, как в последние дни.

– Так он тебе говорил?

– Да.

– Когда?

– На прошлой неделе. Точнее – пять дней назад.

– Так–так…

Бенджон затянулся и принялся размышлять над словами девушки. Поразительная новость представляла Тома Дири, и тем более его жену с совершенно новой стороны.

– Как вы с Дири познакомились?

Люси опустила глаза, долго разглядывала свои руки, потом вздохнула.

– Я давно знаю Тома. У него небольшой летний домик в Атлантик–сити, а я пела там в ночном клубе. Не смейтесь, начинала я как певица, пока мой импрессарио не заявил, что голосок у меня слабоват и что… другим способом я смогу зарабатывать больше. Но к делу это отношения не имеет. Как–то вечером Том зашел в клуб. Мой знакомый представил нас, и мы сразу друг другу понравились. Он был очень милым и ласковым человеком. Не знаю, правильно ли вы меня поймете. Но Том всегда повторял, что мир устроен ужасно, раз в нем может процветать всякая сволочь. Иногда он приезжал в Атлантик–сити с женой, но чаще один, ей там не нравилось, по его словам она отдыхала в Майами или на других роскошных курортах. И когда он приезжал один, после шоу я шла к нему. По утрам мы плавали, после завтрака загорали на пляже.

– Очень мило, – заметил Бенджон умышленно безразличным тоном.

Люси Кэроуэй покачала головой.

– Нет, вы меня совершенно не понимаете, – девушке явно не понравилось, как Дэйв воспринял её рассказ. – Господи, я просто не знаю, как вам объяснить! Не думайте, что Том сразу пускался по женщинам, как только жены нет рядом! Не был он таким, слышите, не был! Почему вы не дадите мне рассказать все по порядку? Может быть, тогда вы поймете Тома, ведь все дело в нем. Он ужасно переживал, что обманывает жену, а мне–то что? Когда он приезжал без нее, я была просто счастлива. Но он был женат, и никогда об этом не забывал. Наши отношения он считал чем–то ужасным.

– Он любил свою жену?

– Нет, но чувствовал свою ответственность перед ней – вот в чем дело! И потому… – она запнулась, а потом торопливо закончила, – я даже думаю, что потому он мне нравился ещё больше. Том чувствовал свою ответственность за все: за меня, за свою жену, за каждое преступление, которое расследовал, за все зло мира. Он просто не мог оставить все заботы Господу Богу. Я знаю, что жена ни за что не соглашалась на развод и делала все, чтобы его удержать. Она пошла даже на то, что порядочная женщина никогда не сделает: сказала что ждет ребенка, хотя до того даже говорить о нем зарекалась. Но она лгала.

– И тогда вы с ним расстались?

Люси кивнула.

– Я ведь знала, что у нас разные дороги. Поймите правильно, я любила Тома, даже очень любила. Но я не могла оставаться с ним, причиняя ему страдания. Ведь развод не снял бы с него ответственности ни за жену, ни за меня. А я не хотела, чтобы он страдал. Я ушла – вот и все.

– Не совсем, – улыбнулся Бенджон. – Но ближе к делу. Почему ты думаешь, что здоровье Тома не беспокоило?

Люси посмотрела ему в глаза:

– Несколько дней назад мы с ним вместе ужинали. Наша первая встреча с лета прошлого года. Том сказал, что жена уехала к сестре в Гаррисберг и сразу пригласил меня зайти куда–нибудь пропустить по стаканчику, – она улыбнулась. – Но получился настоящий ужин. Том был в чудном настроении, таким я его давно не видела. Он сказал, что никогда ещё не чувствовал себя таким счастливым.

– Речь шла о его самочувствии?

– Не берусь утверждать, говорил он о другом. О здоровье и речи не было. И зачем? Выглядел он прекрасно и говорил, что у него все в порядке.

– Это могло означать что угодно, – заметил Бенджон. – Настроение, обстоятельства жизни, состояние здоровья.

– Знаю, но не только потому его самоубийство кажется мне необъяснимым. Он был не из тех людей, что кончают с собой.

Бенджон задумался, потом пожал плечами.

– И все–таки, Люси, самоубийство – неоспоримый факт.

Она опять покачала головой, хотя уверенности в ней заметно поубавилось, и прошептала:

– Нет, не могу поверить…

– Скажи мне вот о чем: ты не заметила какой–то озабоченности, тяжких мыслей? Не говорил он о денежных проблемах, о жене? Попробуй вспомнить!

– Нет, ничего подобного. И вот что странно: я говорила вам, он вечно чувствовал груз ответственности за все на свете, – говорила она с нарастающим возбуждением, – но на прошлой неделе выглядел совсем другим! Словно с него сняли какое–то чувство вины и совесть наконец была чиста. Понимаю, я говорю невразумительно, но именно потому не верю я, что он застрелился.

– Но так все и было, Люси! – Бенджон нахмурился и снова закурил. – Что, если его прекрасное настроение было вызвано тем, что он решил свести счеты с собой и совсем миром? Что, если он понял, что земля – не рай и не ад, а как раз то место, где суждено исполнять свой долг и получить от жизни то, что заслуживаешь?

– Если так, тогда у него вообще не было причин расстаться с жизнью, – упрямо настаивала Люси. – Мне трудно найти нужные слова, одно я знаю точно: в тот вечер он был так счастлив, как никогда. Передо мной он притворяться не умел.

– Но я–то убежден, что он застрелился!

– Мне очень жаль, что я отняла у вас столько времени и подняла с постели, мистер Бенджон! Очень жаль…

– Ничего, не привыкать. Кроме того, мой долг – проверить все причины, приведшие к самоубийству, – он улыбнулся. – А как насчет по рюмочке, Люси?

– Идет, мистер Бенджон.

По дороге домой Бенджон подумал: «Зря пропал целый час!»

Потом поправил себя: «А может и не зря!»

Глава 3

Наутро Дэйва Бенджона захлестнула текучка.

На столе лежал материал по трем законченным делам. В двух не хватало только подписей, чтобы передать их в суд присяжных; третье дело возвратила прокуратура, требовавшая более четких выводов следствия до передачи обвиняемого в суд.

Бенджон вручил письмо прокуратуры Кармоди и Кейси и поручил им сбор дополнительных улик. Оставался Барк. Негр сегодня вздохнул посвободнее: его алиби получило подтверждение с совершенно неожиданной стороны. Постовой, совершавший обход участка, зашел на шум в пивной и посоветовал неграм вести себя потише – тем самым алиби сделалось неопровержимым. Негра пришлось отпустить, тем более что и прежде за ним ничего не числилось: он работал в автомастерской и был там на хорошем счету.

Барк ухмыльнулся и ткнул в отчет пальцем:

– Дело кончилось к обоюдному удовольствию.

– Лучше так, чем засадить невиновного, – Бенджон бросил взгляд на часы.

– Я сейчас уеду. Вернусь между пятью и шестью.

– С Томом Дири все ясно? – спросил Барк, когда Дэйв уже надел плащ.

Немного поколебавшись, Дэйв ответил:

– Самоубийство – несомненно. Ты его хорошо знал?

– Довольно близко.

– Ты знал, что у него в Атлантик–сити летний домик?

– Да. Я иногда там встречал его, бывало пропускали по рюмочке.

– Что был за дом?

– Конечно, не вилла, но и не обычная дача для уикэндов.

– Как он сумел купить такой дом на свое жалование?

– В то время цены были ниже, – пожал плечами Барк.

– И жалование тоже!

– Согласен. Может быть, у него были побочные доходы. – Барк положил руку на плечо Дэйва. – А может, просто повезло в карты.

– Возможно, – кивнул Дэйв.

– Я никогда о нем не слышал ни одного плохого слова.

– Я тоже.

Сержант Бенджон ехал к дому семейства Дири, размышляя над рассказом Люси Кэроуэй. Много из этой истории не выжмешь, но кое–что проверить нужно. В этом весь смысл работы полиции: ничего не упустить, каждую мелочь рассмотреть под лупой!

Дэйв позвонил. Открывшая ему миссис Дири казалась удивленной, но привычно улыбнувшись, поздоровалась:

– Мистер Бенджон! Прошу, входите!

– Мне очень жаль, что приходится снова вас беспокоить, – начал он, проходя в гостиную.

– Не стоит извиняться, не будь нужды, вы бы не приехали.

Она опустилась на диван, закинув ногу за ногу. Безукоризненно одетая, прекрасно выглядевшая.

– Сегодня мне придется задавать вам другие вопросы, миссис Дири, но я надеюсь, вы поймете, что это в интересах нашего расследования.

– Конечно, мистер Бенджон, я постараюсь вам помочь.

Он сразу перешел в атаку.

– Ночью мне позвонила Люси Кэроуэй. Вам это имя что–то говорит, миссис Дири?

Лицо хозяйки даже не дрогнуло, лишь тщательно подрисованные брови чуть дрогнули, дав понять: имя Люси Кэроуэй причиняет ей боль и говорить о ней миссис Дири не хочет.

– Да, она была знакома с Томом. Но кажется, все давно кончилось.

– Так вот, она мне рассказала очень странную историю и утверждала, что ваш муж не мог быть озабочен своим здоровьем. На той неделе они встретились и он сказал, что ему хорошо, как никогда.

Миссис Дири осторожно улыбнулась.

– Она лжет, мистер Бенджон. Том не встречался с ней больше года.

– Люси сказала, что они случайно встретилась в тот день, когда вы ездили в Гаррисберг. Ведь пять–шесть дней назад вы навестили там свою сестру?

– Да, верно, – медленно кивнула миссис Дири, – в прошлый вторник. Может быть, она действительно встречалась с Томом. Какая стерва! Едва оставишь мужа одного, она тут как тут…

– Люси настаивала, что встретились они случайно.

– Ну разумеется… – миссис Дири надменно улыбнулась, её тонкие пальцы слегка подрагивали. – Полагаю, она вам рассказала об их отношениях?

– Ну, в общих чертах…

– Надо же, какая она стала тактичная, – вдова Тома Дири недобро улыбнулась. – Глядишь, и светской дамой станет. А что касается здоровья мужа, надеюсь, мое мнение важнее, чем ее?

Теперь улыбнулся Бенджон.

– Положим, заявление мисс Кэроуэй мы не восприняли слишком всерьез. Но вы должны понять, что мы обязаны проверить любые показания, пусть даже поначалу они не кажутся правдоподобными.

Мисс Дири взяла себя в руки.

– Вполне вас понимаю! Я очень бы хотела вам помочь, я… я не знаю, как далеко зашли их отношения, но вся история была настолько отвратительна, что я её старалась не касаться. Я даже предложила Тому развестись, но он в конце концов одумался. И я решила с ним остаться. Хотя бы ради его репутации на службе. И не пожалела. Том стал буквально идеальным мужем, лучшего и желать не приходилось.

– В этом я не сомневаюсь! – заверил Бенджон. Оценивая противоречия между словами миссис Дири и Люси Кэроуэй, он склонялся скорее на сторону вдовы. Но все–таки сказал: – Люси меня убеждала, что на прошлой неделе ваш муж производил впечатление спокойного и уверенного в себе человека. А раньше его что–то угнетало.

Миссис Дири вспыхнула.

– А ей не приходило в голову, что причиной его проблем могла оказаться она сама?

– Думаю, не приходило. – Но сдаваться Бенджон не собирался. – У меня такое ощущение, что она ещё о чем–то знает и приберегает на потом.

Миссис Дири медленно покачала головой.

– Не имею представления. Но почему её история вас так заинтересовала?

– Все очень просто. Если она лжет – похоже, это так, я хочу знать, почему, с какой целью. Ведь в один прекрасный день она может начать вас шантажировать, угрожая замарать доброе имя вашего покойного мужа. Конечно, этим она ничего не добьется, но кто знает, что она задумала?

– Да от неё можно ждать чего угодно! – возмутилась миссис Дири.

– Вы были с ней знакомы? По Атлантик–сити?

– Однажды видела.

– Когда уже… – Бенджон запнулся, потом широко улыбнулся. – Большое спасибо! Поверьте, мне очень жаль, что приходится вас беспокоить по такому прискорбному поводу, миссис Дири. Если Люси попытается вам угрожать, прошу вас дать мне знать. И мы вас защитим.

– Спасибо!

Она проводила его до дверей.

– В такую погоду остается только жалеть, что ты не в Атлантик–сити, – заметил Бенджон. – У вас ведь там домик, миссис Дири?

– Нет, мы его продали несколько лет назад. При нынешних налогах ещё один дом мы просто не могли себе позволить.

Сержант Бенджон сочувственно кивнул, ещё раз поблагодарил, откланялся и сел в машину. Итак, история с Люси Кэроуэй как будто прояснилась.

Его уже ждала срочная работа. Из девятнадцатого участка сообщили о драке с ножевым ранением, а в Фримант–парке нашли труп девушки, погибшей от побоев. Разбираться в девятнадцатом Дэйв отправил Барка, а сам с Кейси поехал в Фримант–парк.

Домой он добрался без четверти три. Снял ботинки и неслышно проскользнул в спальню.

Кэт спала, но стоило двери скрипнуть, как она открыла глаза, включила свет и, когда он лег рядом, шепнула:

– Как ты сегодня поздно, Дэйв!

– Да, сегодня совсем заработался, – согласился он, кладя голову ей на плечо. – Выключай свет, Кэт. И спи!

– Спокойной ночи. Да, а тебе звонили. Какая–то девушка.

– Она представилась?

– Нет. Я даже думала, что это шутка, потому что она сказала: двадцать долларов, которые ты ей одолжил, лежат у бармена в «Трех ангелах». И больше ничего. С каких это пор, Дэйв, ты раздаешь девицам деньги?

Бенджон приподнялся на локте.

– Тут не до шуток, Кэт. – Он уставился во тьму, слыша, как бьется собственное сердце, ощутил близость Кэт, тепло её тела и обволакивающую тишину…

– Я что–то сделала не так, Дэйв? – спросила Кэт.

– Нет–нет, все в порядке, – успокоил он и снова положил голову на плечо жены. – Завтра я обязательно узнаю, в чем дело. Спокойной ночи!

Назавтра снова затянула текучка, и только к вечеру он вспомнил о Люси. Что звонила Люси, сомнений не было: кто ещё мог звонить из «Трех ангелов»?

Он попросил телефонистку соединить его с баром. Ответил мужской голос.

– Говорит сержант Бенджон из уголовной полиции. Мне нужна Люси Кэроуэй.

– Люси? Ее здесь нет.

– Когда она ушла?

– Откуда я знаю, сержант? Когда я после обеда заступал, её уже не было. Может, хозяин знает, но его нет на месте.

– Ладно, я к вам загляну, – пообещал Бенджон. – Если появится хозяин, передайте, чтобы дождался меня. Понятно?

– Да, конечно. Скажите, а в чем дело? Что с ней случилось?

Бенджон не ответил и положил трубку. Вопрос «Что с ней случилось?» заставил его вздрогнуть. Именно это он и хотел узнать.

– Я уезжаю, – сказал он Нилу. – Вернусь примерно через час.

– Тебя хотел видеть лейтенант, – сообщил Нил. – У него сейчас кто–то есть, но по его словам, это минут на пятнадцать, не больше.

– Что ему нужно от меня?

– Понятия не имею, – Нил пожал плечами, на его розовом лице застыла безразличная мина.

– Тогда передай, что у меня срочное дело и я к нему зайду, как только вернусь.

Чтобы не терять времени, Дэйв пошел пешком: вечером так получалось быстрее.

В баре публики почти не было, музыканты ещё не пришли. Несколько мужчин пили пиво у стойки. Орудовал за ней тот же бармен, которого Бенджон видел накануне. Он сразу же подошел к Дэйву.

– К сожалению, мистера Дэйвиса ещё нет. Он, скорее всего, сейчас в варьете по соседству.

– Кто–то может пойти со мной и найти его?

– Разумеется! – бармен крикнул: – Джимми, Джимми, иди–ка сюда!

Моментально появился стройный молодой негр в белой куртке, испуганно уставившийся на Бенджона.

– Джимми, сходи покажи сержанту мистера Дэйвиса.

Тот кивнул и вышел на улицу, Бенджон следом.

Миновав контролера, Дэйв какое–то время привыкал к прокуренной полутьме зала. Заведение было из захудалых: пахло пылью, табачным дымом, дешевыми духами, дезинфекцией и потом. Публики собралось немного – полсотни зрителей в первых рядах. Все покатывались со смеху, ободряя криками двух комиков и полуголую блондинку.

Негр, за которым следовал Бенджон, протиснулся в левый проход и склонился над мужчиной во втором ряду.

Мистер Дэйвис так глубоко утонул в кресле, что и не было видно. Зрелище явно пришлось ему по вкусу, и вынужденный от него оторваться, он раздраженно бросил:

– В чем дело?

– Полиция, – тихо пояснил Бенджон. – Прошу пройти со мной.

Маленький худосочный человечек вскочил, словно в него вонзился десяток иголок и обеими руками пригладил редкие волосы.

– Да–да, разумеется, конечно, сию секунду!.. – он схватил Бенджона под руку. – Вы из полиции нравов? Речь идет о торговле спиртным или…

– Нет, тут совсем другое.

Мистер Дэйвис облегченно улыбнулся и последовал за Дэйвом в вестибюль.

– Ну, это меня уже утешает, – он просто сиял, едва не лопаясь от распиравшей его энергии.

– Так в чем дело, сержант? – спросил он, просмотрев удостоверение Бенджона. Маленькие ручки фамильярно похлопали Дэйва по рукам. – Не тяни, приятель? Что вы там имеете против моего заведения?

– Нет, я ищу Люси Кэроуэй. Мне сказали, что она у вас больше не работает. Почему?

Судя по мине мистера Дэйвиса, с его души свалился ещё один тяжкий камень.

– Вчера вечером подходит она ко мне и говорит, что увольняется. В конце концов, я не могу удерживать девочек, они приходят и уходят, когда хотят, иногда буквально на следующую ночь. Если находится мужик, готовый их содержать, больше не возвращаются. Вот я и говорю: «Ладно, Люси, дело твое. Желаю счастья!» Отдал ей деньги, как положено, и она ушла.

– В котором часу?

Дэйвис задумался.

– Примерно в четверть одиннадцатого, может быть, в половину. Пошла поесть, а вернувшись вдруг говорит, что уходит.

– Она была одна?

– Честно, сержант, не видел. Но говорила со мной одна. С ней что–нибудь случилось?

«Опять тот же вопрос!» – подумал Бенджон, бросив:

– Пока не знаю. А где она живет?

Дэйвис пожал плечами.

– Откуда я знаю? Нет, я понимаю, мне полагается такие вещи знать, но попытайся я запомнить адреса всех девушек! Господи, инспектор, я же вам говорил, они приходят и уходят, и у большинства с собой вещей всего на саквояж. И как они устраиваются – чем тут интересоваться?

Дэйв Бенджон кивнул и нахмурился.

– Скажите, у Люси не было подруги, которая может знать её адрес?

– Отлично! – Дэйвис щелкнул пальцами. – Пойдемте спросим Дженни, они с Люси дружили, если между такими особами бывает дружба, – он рассмеялся и подхватил Бенджона под руку. – Знаете, когда им нравится один и тот же парень, дружбы как не бывало…

Дженни – высокая полная блондинка – сообщила, где живет или по крайней мере жила Люси. Отель «Реал», Спрайс–стрит – угол Шестой. Потом спросила:

– Надеюсь, с ней ничего не случилось?

Бенджон уже привык к этому вопросу, и все–таки вздрогнул.

– Нет, надеюсь нет. Мне нужно от неё кое–что узнать.

– Ах, вы всегда так говорите, пусть дом сожгли или украли атомную бомбу, – недоверчиво фыркнула Дженни. – Сегодня, в виде исключения, могли бы и сказать правду.

– Можешь не сомневаться, – заверил Бенджон. – Большое спасибо.

Он взял такси до «Реала», третьеразрядного, но на удивление чистого отеля, и объяснил портье, кто он такой и зачем здесь. Молодой парень в роговых очках ответил:

– Мисс Кэроуэй покинула нашу гостиницу прошлой ночью. Я дежурил и точно помню, как она уезжала и когда: без четверти час.

– Одна?

– Нет, с каким–то мужчиной.

– Расскажите мне все по порядку, – попросил Бенджон, – как все происходило? Они приехали вместе?

– Охотно, – служащий наморщил лоб и потер переносицу. – Да, они приехали вместе. Мисс Кэроуэй взяла ключ от номера, сказала, что уезжает, и попросила приготовить счет. Мужчина, который с ней приехал, стоял неподалеку от меня, но вот лица его мне рассмотреть не удалось.

Парень запнулся, вспоминая; Бенджон не торопил его. Портье был замечательным свидетелем и отличался прекрасной памятью на мелкие детали.

– Мисс Кэроуэй и он поднялись в лифте. Вообще–то правила такое запрещают, но раз она уезжала, я подумал… – он пожал плечами. – Во всяком случае, минут через десять или пятнадцать они уже были внизу. Мисс Кэроуэй заплатила по счету за последние три дня, и они ушли. Я думаю, мужчина был с машиной, – автобусы так поздно уже не ходят, а до стоянки такси здесь далеко.

– Больше она не звонила?

– Хорошо, что вы спросили, а то я чуть не забыл: перед уходом она звонила из автомата в вестибюле.

– А где мужчина был, пока она звонила?

– Минутку… – Парень почесал лоб. – Он проводил её к кабине, а сам ждал рядом, по–моему так.

– Дверь кабины она за собой закрыла?

Глаза из–под очков беспомощно уставились в него.

– Боюсь, что я не видел. Нет, подождите, припоминаю! Да, дверь была открыта, ведь я слышал голос мисс Кэроуэй. Странно, как нужно напрягать свой мозг, чтобы добиться от него толку!

– Да, много мыслей – тоже не к добру. О чем шла речь?

– Я не подслушивал, но сюда доносился её голос… понимаете – вокруг очень тихо, ни живой души, только она и мужчина. Тут поневоле услышишь… Речь шла о каких–то двадцати долларах, каких и для чего понятия не имею.

– Но вы четко расслышали «двадцать долларов»?

– Совершенно верно.

– Как выглядел мужчина?

– Высокий, не такой, как вы, но гораздо выше среднего роста. Пальто верблюжьей шерсти, волосы, насколько могу вспомнить, темные. По крайней мере так казалось под светло–серой шляпой. Загорелое лицо, крупный нос. Конечно, описание слабовато, и подойдет почти каждому, но ничего другого сообщить не могу.

– Большое спасибо, вы очень наблюдательны. Смогли бы вы опознать этого человека на фото?

– Не ручаюсь.

– Ладно. Возможно, мы с вами ещё встретимся. Спасибо.

Выйдя на улицу, Бенджон поднял воротник: похолодало, да и ветер заметно крепчал. В отдел он шел пешком, – нужно было время привести в порядок мысли. У него появилась уверенность, что на этом дело не кончится.