Текст книги "Меченый"

Автор книги: Уильям Лэшнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

Глава 47

Передо мной снова высилось коричневатое здание фонда Рандольфа с огромными красными дверьми.

Теперь я не мог на него смотреть без мысли об этой омерзительной истории. О любвеобильном Уилфреде Рандольфе, его многострадальной жене, склоке между двумя любовницами. О драгоценностях, унесенных пятеркой местной шпаны, которым помог кто-то из музея. О красивой молодой женщине, которую обвинили в пособничестве преступникам.

«Печально, если коллекция переберется в другое место, – подумал я. – Она должна принадлежать этому зданию. Печально, но не трагично. Фонд Рандольфа был памятником человеку и его деньгам, но что полотну великого Сезанна или портрету Матисса до такого памятника? Им все равно, где висеть, – в музее или в борделе, они в любом случае будут сиять. В конце концов, картины, собранные Рандольфом, слишком прекрасны, слишком совершенны для того, чтобы их контролировать. Сдержать и обуздать можно только посредственность, а величие коллекции Рандольфа уже переросло ту клетку, которую он для нее соорудил».

У меня появилось искушение постучать в дверь и войти, чтобы еще раз осмотреть музей, но был не второй понедельник месяца, и не поочередная среда, и даже не Страстная пятница. Кроме того, я пришел не затем, чтобы насладиться искусством.

Я нашел ее за зданием. Прежде чем прийти, я позвонил, и мне сказали, что сегодня она работает в саду. «Не хотите ей что-либо передать?» – «Нет».

– Итак, вы наконец пришли ко мне, мой дорогой, – сказала миссис Лекомт. – Хотите обсудить мое предложение?

Она сидела на зеленой тележке и, наклонившись, пропалывала клумбу ярких цветов – таких же красных, как ее губная помада. Она взглянула на меня, когда я подходил, и вернулась к работе. Миссис Лекомт была одета в комбинезон и широкополую шляпу, на руках были перчатки. Она выглядела бы как типичная провинциальная вдова, ухаживающая за своими посадками, если бы не туфли на неправдоподобно высоких каблуках и не мраморные статуи в саду.

Каждое дерево, куст и цветочная грядка были помечены аккуратной зеленой табличкой с надписью на латыни. Команда работников в синих халатах подрезала деревья и ровняла граблями землю.

– Нет, спасибо, – ответил я. – Боюсь, мне придется разочаровать вас.

– Зря. Я обнаружила, что в отношениях «наставник – протеже» даже легкое сексуальное желание со временем перерастает в неодолимую страсть.

– Говорят, что через пять миллиардов лет наступит конец света.

– О, не волнуйтесь, Виктор. Я уверена, что, какое бы отвращение я ни испытывала к вам сейчас, оно обратится в свою противоположность, если вы будете достаточно пылким.

– Именно это и случилось между вами и мистером Рандольфом? Отвращение к нему сменилось страстью?

– С кем вы разговаривали?

– Я только что вернулся из Рочестера.

– Как поживает маленькая потаскушка?

– Постарела, завела детей.

– Так ей и надо. Все, что она вам сказала, – ложь. Нас с Уилфредом с самого начала неистово влекло друг к другу. Наша страсть была сильнее сил природы.

– Пока существовала.

– Но пока она существовала, жизнь была восхитительной. Я не променяла бы это время ни на какие богатства мира. Это был самый драгоценный период моей жизни.

– Пока не закончился.

– Завершение – всегда проблема. Вы недавно смотрели какой-нибудь фильм? Уилфреда, особенно в последние годы, влекло к молодым. Моя молодость уходила, ее – расцветала. И она носила на шее эти отвратительные бирюзовые бусы, словно дразня его. Но в конце концов мы с Уилфредом помирились и стали лучшими друзьями с общим деликатным прошлым. Мы часто сидели в этом саду, Уилфред с миссис Рандольф и я, пили вино и разговаривали обо всем на свете.

– О вашей сексуальной жизни?

– Рандольфы были весьма раскрепощенными, а миссис Рандольф особенно нравилось слушать подробности. Она скорее предпочитала слушать, а не участвовать.

– Но, полагаю, не о любовнике, которого вы завели, после того как завершилась ваша связь с Рандольфом и перед тем как вы с ним помирились. Это тоже были отношения «наставник – протеже»?

– Он был таким молодым, ему нужно было многому научиться. А я благодаря Уилфреду обладала богатым опытом, который переполнял меня, и нужно было им поделиться.

– И вы нашли Сэмми Глика. Честолюбивого, безжалостного, старательного ученика.

– Нас познакомил общий друг из Филадельфии. Кстати, о пылком любовнике. Уилфред был страстным мужчиной, но немного мягким там, где нужно обратное, если вы понимаете, о чем я говорю. Я уверена, что вы похожи на него. Но Тедди был совсем другим. Требовательным, яростным и жадным. Ох! Я до сих пор трепещу.

– Тьфу, гадость, – сказал я.

– Вы брезгливы, Виктор?

– Абсолютная правда. Так у кого же возникла идея ограбить Фонд? Вы, естественно, ее поддержали, чтобы отомстить любовнику, который вас бросил.

– Она просто пришла нам на ум. Мы всю ночь провели на пляже в объятиях друг друга, и нас осенило.

– Не сомневаюсь.

Она засмеялась.

– А потом на пляже, на мягком песке и под бархатным небом, рядом с костром, прижавшись друг к другу обнаженными потными телами, мы все обдумали.

– Любовь вдохновляет на похищение шедевров. Как вам это удалось?

– О, Виктор, некоторые тайны должны остаться тайнами, вы так не считаете?

– Удивляюсь, что вы так много мне рассказали.

– Я плохо реагирую на грубость.

– Я стараюсь быть вежливым.

– Я не о вас. Ваши манеры мне так же безразличны, как манеры дождевого червяка, копающегося у меня в клумбе.

– Значит, за последние несколько дней он дал о себе знать.

– Не прямо, но напомнил о себе. Должно быть, вы его раздражаете. По какой-то причине он решил отправить мне сообщение.

– Давайте я угадаю. Оно звучит так: «Спрячь Моне и держи рот на замке».

– Не старайтесь быть слишком умным, Виктор, иначе закончите свои дни в больнице.

– А вы его не послушались. Не боитесь того, что он может с вами сделать?

– Я крепче, чем кажусь, дорогой. Я все еще люблю его, но если мы снова встретимся лицом к лицу, я выцарапаю ему глаза. – Она быстрым движением сорвала цветок. – Какой яркий малиновый цвет. Разве он не прекрасен?

– Где Тедди?

– Не знаю.

– Вы должны иметь представление.

– Нет. Никакого. Уже нет.

– Когда вы последний раз его видели?

– Позавчера. Он сказал, что пошлет за мной.

– И вы все еще ждете.

– Я думаю о нем в темноте ночи, когда ветер мягко развевает шторы на окне. В ночи всегда кто-то приходит, как призрак.

– Вам что-нибудь известно о девочке?

– Какой девочке? А, той, что на фотографии? Почему вы спрашиваете о ней?

– Потом объясню. Кто передал вам сообщение? Человечек с приятным запахом и южным акцентом?

– Не говорите глупости. Что может быть общего у меня с таким существом?

– Тогда кто?

– Вы знаете, какое сейчас время, Виктор?

– Около полудня?

– Нет, дорогой мой. Это время, когда приближаются сумерки и манит ночь. Прекрасное время, чтобы свести старые счеты.

– Для этого я пришел, – весело сказал я.

– Он попросил об одолжении. Это случилось много лет назад, когда я перестала ждать вызова, подобно Фальстафу. Некоторое время после расставания мы еще общались. Телефонные звонки, пустая болтовня о нашей совместной жизни. Мы рассчитывали перебраться в Австралию. Я там была; он сказал, что хочет побывать, но пока не может. «Это было бы слишком подозрительно», – говорил он. В те дни он жил в Калифорнии, где мы впервые встретились. Мне хотелось броситься к нему, но Тедди говорил, что следует соблюдать осторожность. Что мне было делать? Проходили годы, страсть угасала. А потом он позвонил – голос из моего прошлого – и попросил об одолжении. Молодой адвокат искал место в крупной, процветающей фирме. Ему очень помог бы престижный клиент, которого он смог бы привести с собой. Не могла бы я убедить мистера Рандольфа встретиться с этим молодым человеком? Когда он появился в Фонде, свежий, хорошо одетый, я сразу его узнала и тем не менее замолвила за него словечко.

– Что значит «сразу его узнала»?

– Он был одним из них, одним из грабителей.

Оставался только один человек.

– Хьюго Фарр?

– Сейчас у него другое имя. Я считала, что помогаю молодому человеку пережить трудный период. Он был достаточно симпатичным, достаточно молодым, а я, как дура, верила, что у меня появился шанс получить что-то новое в жизни. Но вместо любовника я привела в Фонд шпиона, чьей целью было, как я вскоре узнала, взять меня под контроль и заставить замолчать.

– Кто это? – спросил я.

– Думаю, моя работа в саду закончена. Спасибо, что навестили. Было очень приятно с вами поговорить, но, по-моему, мне пора паковать вещи.

– Снова собираетесь в путешествие?

– Я ждала достаточно долго. Если попадете на другой конец страны, пожалуйста, не ищите меня.

– Что он собирался сделать с деньгами?

– Чего может хотеть человек с деньгами на Западном побережье? Для этого все на самом деле и затевалось. Он собирался стать продюсером.

В моей голове что-то щелкнуло, как затвор камеры. Клик, клик, Сэмми Глик.

Глава 48

Я припарковал машину напротив своего офиса и направился на Либерти-плейс. Небоскреб. Пятьдесят четвертый этаж. Огромный просторный холл с сияющим паркетным полом и антикварной мебелью. Фирма «Талботт, Киттредж и Чейз».

– Мне нужен мистер Куик, – сказал я секретарше.

– У вас назначена встреча?

– Нет, но он со мной встретится. Передайте, что его хочет видеть Виктор Карл.

Через несколько минут в холле появилась молодая стройная и очень серьезная женщина в синем костюме. Я подумал, что того, к кому она идет, ожидает очень неприятный сюрприз. Она подошла ко мне.

– Мистер Карл?

– Да.

– Вы хотите видеть мистера Куика?

– Совершенно верно.

Внезапно я ее узнал – это была секретарша Куика. Дженнифер.

Она жестом пригласила меня пройти к огромному окну во всю стену, выходящему на восточную часть города. Ее волосы были аккуратно зачесаны назад, на губах лишь угадывалась помада, она сияла девственной красотой молодости. Когда мы подошли к окну, она понизила голос:

– О чем вы хотели поговорить с мистером Куиком?

– О вопросе, связанном с фондом Рандольфа. А что, возникли проблемы?

– А этот вопрос не связан с внезапной командировкой?

– Насколько мне известно, нет.

Дженнифер быстро отвела взгляд.

– Простите, мистер Карл, но мистера Куика нет сегодня на работе.

– Вы не знаете, где он?

– Нет. В этом все дело. Он не позвонил и не сказал, где находится. – Она нервно рассмеялась. – Мистер Куик звонит каждые десять минут, если он в отъезде. А в этот раз как в воду канул. – Она сцепила пальцы. – Он уже два дня не давал о себе знать.

– Может быть, он дома?

– Он не отвечает по сотовому, а его жена говорит, что его нет, но я не слишком ей доверяю. Она не самая надежная женщина. – Дженнифер поджала губы. – И кроме того, злоупотребляет спиртным. Честно говоря, я волнуюсь.

– Может быть, причина в том, что он не хочет, чтобы в офисе знали, где он находится. Возможно, он болен или играет в гольф. Он член какого клуба?

– «Загородного клуба Филадельфии».

– Ну конечно. Если вы дадите его домашний адрес, я заеду к нему и все узнаю.

– Мы не даем домашние адреса.

– Мы со Стэнфордом старые друзья, Дженнифер. Я уверен, он не хотел бы, чтобы вы так беспокоились о нем.

Она согласно кивнула.

– Как только я что-нибудь выясню, обязательно позвоню.

– Пожалуйста, позвоните, мистер Карл. – Ее ладонь легла на мою руку. – Мне действительно очень хочется знать, что с ним все в порядке, а миссис Куик относится ко мне не слишком сердечно.

«Удивительно, до чего доводят служебные романы», – подумал я, когда она продиктовала мне номер своего сотового телефона и домашний адрес Стэнфорда Куика.

– Могу я задать вам вопрос, Дженнифер? – спросил я.

– Конечно.

– Сколько вам лет?

– Двадцать один. – Она распрямила плечи. – Я только что закончила Пенсильванский университет.

– Надо сказать, Стэнфорду очень повезло.

По дороге в пригород я вел машину левой рукой, а в правой держал сотовый телефон.

– «Загородный клуб Филадельфии», – ответил голос в трубке.

– Могу я поговорить с диспетчером?

– Подождите минутку.

В наших местах славились два клуба: «Мерион» и «Загородный клуб Филадельфии». Если человек хотел поиграть в гольф на прекрасном поле, то вступал в «Мерион», а если мечтал завязать дружбу с высокопоставленными особами, становился членом «Загородного клуба Филадельфии». Я бы охотно посещал и тот и другой, желательно одновременно, но шансов попасть туда у меня не было никаких. Сказать по правде, я даже не смог бы устроиться туда на работу в качестве мальчика на побегушках.

– Диспетчерская слушает. С вами говорит Крис.

– Привет, Крис. Я договорился с мистером Куиком сыграть сегодня после обеда, но задерживаюсь. Он, случайно, не ждет меня на поле?

– Нет. Мистер Куик сегодня не появлялся в клубе.

– Он не оставлял для меня сообщения?

– Вы, должно быть, перепутали день. Через сорок пять минут у нас начинаются женские соревнования по стрельбе. Поле для гольфа освободится не раньше пяти.

– Значит, я ошибся. Спасибо.

– Если я увижу мистера Куика, что-нибудь ему передать?

– Конечно. Попросите его позвонить Карлу, если он захочет поменять время, потому что мне не терпится выйти на поле.

Я всегда представлял, что живу в массивном каменном доме эпохи Тюдоров. Широкий газон, ивы неподалеку от крыльца, гамак, мягко качающийся на ветру, палевая собака под деревом. К отдельно стоящему кирпичному гаражу в конце длинной извилистой подъездной дорожки прикреплен баскетбольный щит, чтобы дети могли упражняться в дальних бросках. Границу участка охраняют высокие густые кусты. Газон подстрижен, деревья подрезаны, солнце сияет. А в гараже стоит монстрообразный джип, рядом с ним – аккуратный черный «БМВ», не очень эффектный, примерно пятой серии (ведь нельзя же требовать от судьбы слишком многого).

Польза от этих фантазий прямая: если я когда-нибудь наткнусь на грузовик, полный денег, не буду долго гадать, на что их истратить.

Собака под ивой навострила уши, когда колеса моей машины коснулись подъездной дорожки. Я вышел из машины, пес бросился ко мне, и я протянул руку ладонью вверх. Четвероногий сторож понюхал, лизнул ладонь и позволил мне почесать складки на мохнатой груди.

– Как поживаешь, дружок? – спросил я.

Собака отступила и громко гавкнула.

– Да, – сказал я. – И тебе того же.

Входная дверь массивного каменного дома эпохи Тюдоров была сделана из красного дерева, как и дверь в фонде Рандольфа. Милое совпадение, не так ли? Я стукнул по двери тяжелым деревянным молотком один раз, потом другой. Собака залаяла. Я едва удержался, чтобы не крикнуть: «Дорогая, я вернулся!»

Дверь широко раскрылась, и появилась женщина, пес проскользнул мимо меня и встал рядом с хозяйкой. Везет же ему.

– Здравствуйте, – сказала женщина.

– Миссис Куик?

– Да.

Она была высокой, привлекательной, лет на тридцать моложе мужа. «Интересно, – подумал я, – ее тоже зовут Дженнифер?» На ней были джинсы и белая трикотажная рубашка с открытым воротом, светлые волосы были коротко подстрижены. Она робко улыбнулась и взяла собаку за ошейник.

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Да, думаю, можете. Меня зовут Виктор Карл. Я адвокат и ищу вашего мужа.

Она склонила голову набок, посмотрела на меня отсутствующим взглядом, словно я был мозаичной головоломкой, которую ей отнюдь не хотелось собирать.

– Простите, я не понимаю. Почему вам нужно видеть мужа дома, а не на работе?

– У меня к нему дело, которое не терпит отлагательств.

– Если вам нужно передать судебную повестку или что-нибудь подобное, оставьте в офисе. Он не занимается делами дома.

– Видите ли, его нет в офисе.

Судя по выражению ее лица, она это знала.

– Извините, ничем не могу помочь.

– Вы не скажете, где он, миссис Куик?

– Ма, я опаздываю, – раздался голос за ее спиной.

Она посторонилась. Я увидел мальчика лет восьми, одетого в бейсбольную форму: темно-бордовая футболка, темно-бордовые носки, кепка с крупными буквами LM.

– Подожди секунду, Шон.

– Но я опаздываю.

– Сейчас освобожусь. – Она повернулась ко мне: – Простите, но мне нужно идти.

– Сколько времени он отсутствует?

Ее глаза медленно сфокусировались на мне, как будто я только что материализовался ниоткуда. Она шагнула вперед вместе с собакой и закрыла за собой дверь.

– Вас показывали по телевизору, вы тот самый адвокат, чей клиент хочет отдать картину.

– Совершенно верно.

– Стэнфорду это очень не понравилось.

– Еще бы.

– Оставьте его в покое. Оставьте нас всех в покое.

– Вам нужно думать не обо мне, миссис Куик. Вы знаете, где ваш муж?

– Нет, не знаю.

– Когда вы его видели в последний раз?

Она перевела взгляд на свой идеальный газон с изящной ивой.

– Вчера утром. Он уехал рано и был очень расстроен.

– Ваш муж сказал, куда едет?

– Он всего лишь сказал, что, возможно, будет отсутствовать несколько дней. У кого-то из старых друзей неприятности.

– Он звонил после этого?

– Нет.

– Вы пробовали ему дозвониться по сотовому?

– Все, чем я располагаю, – это его голосовая почта. Я оставила для него четыре сообщения.

– На каком автомобиле он уехал?

– Он взял «вольво»-универсал. Зеленого цвета.

– Хорошо. Спасибо.

– Вы найдете его?

– Постараюсь.

– А если найдете, передайте, что я его прощаю.

– Да, мэм, обязательно передам.

Вначале я даже не знал, куда еду. Я крутил баранку своей старой побитой серой машины, останавливался на красный свет и продолжал двигаться на зеленый, но не обращал внимания на окрестности. Моя рассеянность объяснялась тем, что я отгонял синих птиц счастья, которые порхали надо мной и гадили на голову. Почему они гадили мне на голову? Потому что это были синие птицы не моего счастья, они принадлежали Стэнфорду Куику, каким-то образом укравшему жизнь, к которой я все время стремился.

У него был прочный дом, молодая жена, хорошо оплачиваемая работа, членство в престижном клубе и даже любовница. Дженнифер, правда, не присутствовала в моих фантазиях, но определенно усиливала зависть. А то, как он это все получил, по-настоящему разрывало мне сердце. Он просто подошел и взял. Тедди Правитц предложил Хьюго Фарру перепрыгнуть через бездну и стать новым человеком, и Хьюго Фарр воспользовался подвернувшейся возможностью. Ну и что, что он нарушил закон, поменял имя и присвоил чужую биографию? Он взял то, что хотел от жизни, и плевать ему на всякие мелочи.

Хьюго Фарр. Стэнфорд Куик. Счастье на блюдечке с голубой каемочкой. Сэмми Глик. Сукин сын.

Но сильнее всего вызывало досаду то, что он сумел внутренне перестроиться, сделать то, на что я никак не решался. Он подавил в себе рассуждения, которыми я оправдывал свои неудачи, типа: «Мы те, кто мы есть. Жизнь сложилась, и нам остается только выполнять повеления судьбы. Мне могут поручить дело на миллион долларов, я могу встретить любовь всей моей жизни, с неба на меня может свалиться невиданное счастье, но в действительности ничего не изменится. Я навсегда останусь Виктором Карлом, буду играть во второй лиге, ездить на побитой машине и никогда не стану тем, кем надеялся стать».

Стэнфорд Куик открыл мне глаза на меня самого. Он доказал, что изменить судьбу можно. А если у меня что-то не получается, то виноват один я. Просто мне не хватает мужества взять судьбу за рога и повернуть в нужную сторону.

Я уныло посмотрел в боковое окно, чтобы определить, куда же несет меня судьба, и внезапно осознал, что еду отнюдь не бесцельно. А когда сообразил, куда еду, то понял, зачем и почему. Стэнфорд Куик, по словам жены, получил известие от друга, попавшего в беду, а это означало, что он поехал в свое прошлое – в безоблачном настоящем таких друзей у него не могло быть.

Я искал зеленый «вольво»-универсал. Вначале я проверил старую улочку, на которой некогда жил Хьюго Фарр. Ничего. Потом старую улочку Тедди Правитца. Ничего. Потом – Ральфа Чуллы. Опять ничего. Я готов был направиться к дому миссис Калакос, когда вспомнил, что за каждой жилой улочкой с одинаковыми домами есть переулок. И я обнаружил «вольво»-универсал сразу за домом Дубины Ральфа.

На маленькую расшатанную веранду вела деревянная лестница. Поперек лестницы висела желтая полицейская лента. Рядом с дверью лежали обрывки той же ленты, но дверь не была опечатана. Ничего неожиданного. Я поднялся по лестнице, нырнув под ленту. Ручка легко повернулась, но дверь не открылась. Я нажал плечом. Дверь слегка приоткрылась. После второго толчка я проскользнул в дом.

По узкому коридору я прошел в заплесневелый подвал с неровным бетонным полом, странными, сложенными друг на друге ящиками, сваленной в кучу и готовой рухнуть мебелью. Было душно, пахло сыростью и хозяйственным мылом. Через открытую дверь и грязное окно в подвал попадало немного света, тем не менее я разглядел в углу громоздкие формы старой стиральной машины и сушилки. Вдоль одной стены выстроились змеевидные медные трубки, на самодельном верстаке из литых труб громоздились причудливые приспособления.

– Мистер Куик? – крикнул я.

Звук быстро замер. Ответа не последовало.

Я сделал шаг вперед и услышал, как что-то скрипнуло. Повернулся, ничего не увидел и внезапно понял. Наверное, я понял это, как только в холле «Талботт, Киттредж и Чейз» ко мне подошла серьезно настроенная Дженнифер.

С левой стороны подвала наверх вела узкая деревянная лестница. Я поднялся по прогибающимся скрипящим ступенькам к двери. Открыл ее и вошел в залитую солнцем кухню. Она была просторной и старомодной – времен моего детства – с кухонными принадлежностями цвета авокадо и желтым линолеумным полом, грязным и сильно истертым.

– Мистер Куик? Стэнфорд?

Никто не ответил. Я почувствовал знакомый неприятный запах. Скопившиеся за десятилетия, въевшиеся в стены ароматы чесночной подливки, колбасы и специй, смешанные со зловонием смерти. Неестественной, насильственной смерти. Смерти Ральфа Чуллы. Его тело было найдено в этом же доме.

Запах смерти был свежее, чем мне запомнилось, если такой запах можно назвать свежим.

Я поднял рукоять рубильника. Зажглась лампа на кухне, загорелась старая оловянная люстра в столовой с зелеными обоями. Я включил свет, чтобы защититься от того, что определенно должен был найти.

Из дверного проема я осмотрел гостиную и, никого не увидев, ощутил облегчение, как вдруг заметил ногу в брючине цвета хаки и начищенный коричневый ботинок, твердо стоявший на полу. Кто-то сидел в кресле и спокойно ждал, пока я подойду и поздороваюсь.

– Привет, – сказал я. – Мистер Куик?

Ответа не было.