Текст книги "Меченый"

Автор книги: Уильям Лэшнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

– Думаю, на это он купится.

– Я знаю людей из Голливуда: они обожают подарки.

Дом стоял в горах Санта-Моники. Дорога была извилистой и крутой. Асфальтированный серпантин поднимался все выше над ущельем – коричневой пустыней с зелеными пятнами растений. Я остановил машину около переговорного устройства, укрепленного на ржавых воротах. Под динамиком висел почтовый ящик без указания фамилии получателя корреспонденции или номера дома, поверх ворот была установлена камера наблюдения. Я нажал кнопку переговорного устройства.

Ничего.

Нажал еще раз и еще.

Ни ответа ни привета.

– Ты уверен, что это правильный адрес? – спросила Моника. – Может, мы проехали нужный дом?

– Это тот самый дом, – сказал я и опять нажал кнопку интеркома.

Наконец из переговорного устройства раздался голос.

– Зачем вы так часто ее нажимаете? – попрекнул меня кто-то с восточным акцентом – не с китайским, но что-то похожее. – Мы не глухие. Мы вас слышим. Что вам нужно?

– Мы к мистеру Перселлу, – сказал я.

– У вас назначена встреча?

– Нет, сэр.

– Тогда зачем нажимать кнопку? Уезжайте. Мистера Перселла для вас нет.

– Думаю, он меня ожидает.

– Нет, не ожидает. Мистер Перселл отдыхает. Мистер Перселл болен. Мистер Перселл в Нью-Йорке. Мистера Перселла для вас нет. Что у вас, сценарий? Мы не принимаем сценарии, если только не просим привезти, а мы никогда такого не просим. Положите его в почтовый ящик и не ждите от нас ответа. А теперь уезжайте. У мистера Перселла болит голова, его нельзя беспокоить.

– У вас, наверное, ученая степень по юриспруденции.

– Зачем вы меня оскорбляете, если я всего лишь делаю свою работу?

– Передайте мистеру Перселлу, что его хочет видеть Виктор Карл.

– Виктор Карл?

– Совершенно верно.

– Вы Виктор Карл?

– Да, это я.

– А, мистер Карл. Давно пора.

– Простите?

– Вот уже несколько дней, как мы вас ждем. Поторопитесь, поторопитесь. Мистер Перселл вас ожидает.

– Еще бы, – сказал я.

Ворота медленно открылись. Мы с Моникой неторопливо двинулись вперед. Подъездная дорожка вела вверх, огибая участок, залитый солнцем. Цветущие кусты, тенистые деревья, неподстриженные лужайки.

– Должно быть, он решил очаровать нас пейзажем, – сказал я, подруливая к дому.

– Но сам мистер Перселл меня наверняка не очарует, – отозвалась Моника.

– Не будь так самоуверенна. Он мастер втирать очки. При любых обстоятельствах помни одно.

– Что?

– Что он лжец. Если секрет успеха в Голливуде – не говорить ни слова правды, то он овладел им в совершенстве. Его доводы будут звучать убедительно, его искренность будет литься через край, он будет топить нас в ней. Не удивлюсь, если он будет не отрываясь смотреть нам в глаза и внушать, чтобы мы доверились ему во всем. Он отлично умеет манипулировать сознанием. Ни в коем случае не забывай, что он лжец по рождению. Так змея рождается, чтобы ползать, а тигр – убивать.

– Так зачем же мы сюда приехали, если все, что услышим, – вранье?

– Потому что даже самый великий лгун опирается на факты. В каждой лжи есть зерно правды, а именно ее мы ищем. Правды о том, что этот подонок сделал с твоей сестрой.

Глава 52

Человек, с которым я разговаривал по интеркому, ждал нас у парадного входа в дом. Он был низкорослым и худым, с копной очень черных и очень фальшивых волос, неловко сидевших на макушке лысого черепа с морщинистой кожей. Он носил сандалии, белые брюки и свободную рубашку с цветочным узором, на его лице застыло хмурое выражение. Ему, наверное, было лет девяносто, а может быть, и больше. Самый старый филиппинский слуга в мире.

– Вы Виктор Карл? – спросил человек, на которого мой вид явно не произвел впечатления.

– Да, это я.

– А кто подруга?

– Просто подруга.

– По-моему, мистеру Перселлу будет приятнее увидеть ее, чем вас. По мне, так точно. Оставьте машину у крыльца и идите за мной.

Вход в дом был оформлен в стиле дорогого бутика или очень дорогого борделя – округлый портик с мраморным полом и темно-бордовым навесом. Он был бы впечатляющим, если бы не густые пучки сорной травы между мраморными плитами.

Филиппинец провел нас через двойные деревянные двери в пустой центральный холл, а потом в просторную гостиную без мебели, если не считать одинокой кушетки перед камином. Журнальным столиком служил деревянный ящик. Ковров не было. Стены были темными, с не успевшими полинять пятнами там, где прежде висели картины. Вдоль стен на треногах стояли снимки в серебряных рамках – фотографии красивых загорелых мужчин с белозубыми улыбками и женщин с глубоким декольте.

– Где все остальное? – спросил я.

– В чистке, – ответил слуга.

Из соседней комнаты донесся простуженный голос:

– Лу, это Энглторп?

Лу издал отрывистый смешок.

– Не Энглторп, а Виктор Карл.

– Какого черта?

Мы услышали скрип кресла, что-то упало на пол, и перед нами предстал светловолосый молодой человек в блейзере и кремовых летних брюках. Он был худым, очень загорелым и удивительно безликим.

– Вы Виктор Карл? – спросил человек в блейзере, растягивая имя, словно я явился для него большим разочарованием.

– Совершенно верно.

– Я представлял вас другим. Может быть, покрупнее. И в шляпе. Как вы сюда попали?

– Прилетел с Восточного побережья.

– Я говорил, что он приедет, мистер Уинтерс, – сказал Лу. – Вы должны Лу еще одну сотню. Скоро я отниму у вас автомобиль.

– Копи деньги, маленький мошенник. – Регги Уинтерс перевел бесстрастный взгляд на Монику: – А вы кто?

– Мой компаньон, – ответил я.

– Дерринджер из «Дерринджер и Карл»?

– Почти угадали.

– Фирма наносит нам визит в полном составе. Какой приятный сюрприз! Но вы приехали не в лучшее время. Где вы остановились?

– Сняли пару комнат рядом с аэропортом. А что?

– Мистер Перселл сейчас занят очень важными делами, его нельзя беспокоить. Уверен, вы поймете. Оставьте телефон своей гостиницы, и мы свяжемся с вами, когда он освободится.

– Вы серьезно? – спросил я. – Лу, он говорит серьезно?

– О, мистер Уинтерс очень серьезный молодой человек. Всегда. Он не шутит, – заверил меня филиппинец.

Регги Уинтерс фыркнул.

– Вы не можете вламываться сюда как стадо…

– Но уже вломился, не так ли, Регги? Где босс, Лу? На заднем дворе?

– У бассейна, – сказал Лу. – Я покажу.

Регги Уинтерс одарил нас сердитым взглядом и гордо прошествовал в дальний конец гостиной. Лу неодобрительно покачал головой и повел нас в том же направлении.

Мы пересекли огромную комнату без мебели и миновали бильярдную со стенами из красного дерева. Лу повернул направо и вывел нас к большому бассейну с грязно-зеленоватой водой. Около бассейна стояло несколько продавленных шезлонгов, слева виднелось выносное джакузи, вдалеке серела пустынная ширь Тихого океана.

– Э-э-э… у тебя нет недели, чтобы прочитать сценарий, – проворчал кто-то справа. – Мне нужно знать твое мнение завтра.

Мы с Моникой повернулись на голос.

Маленький человек в махровом купальном халате и красивая женщина в деловом костюме сидели под зеленым пляжным зонтом за кованым железным столиком. Мужчина разговаривал по сотовому через гарнитуру. Женщина делала заметки в блокноте и держала телефон. Почтительная поза Регги Уинтерса объяснила нам, кто есть кто.

– Э-э-э… положись на меня. Это лучший сценарий, который я видел за многие годы, – сказал Теодор Перселл. – Просто блестящий. И я отдал его тебе первому, малыш. Помни это, когда будешь получать «Оскара».

Перселл предварял каждое предложение гортанным звуком, как будто слова толпились у него во рту и он прилагал усилие, чтобы выпускать их по порядку.

– Э-э-э… но мне нужно знать как можно скорее… Приходи завтра вечером – мы устраиваем просмотр моего последнего фильма. Будет грандиозная вечеринка. Тогда и скажешь, что ты думаешь… Точно… Хорошо. Э-э-э… сделай одолжение: переспи от моего имени со своей новой женой. – Смешок. – Знаю, знаю. Э-э-э… мы сделаем хороший фильмец, малыш… Правильно. Завтра.

Перселл махнул рукой, женщина нажала кнопку телефона. Перселл взял со столика дымящуюся сигару и обратился к женщине:

– Он собирается меня надуть, как пить дать. Э-э-э… свяжись с Джорджем и скажи, что у меня есть для него сценарий.

– У нас проблемы, – сказал Регги.

Перселл снял наушники с микрофоном и повернулся к Регги:

– Э-э-э… ты можешь их уладить, малыш? У меня сейчас нет времени.

Регги выразительно поднял брови.

– Какие проблемы?

– По-моему, он имеет в виду меня, – сказал я.

Человек в купальном халате повернулся всем телом и удивленно вытаращился на меня. Голубые глаза за большими круглыми очками казались огромными, черные волосы были гладко зачесаны назад, на обнаженной груди висел золотой медальон. Кожа на лице была загорелой, гладкой, без морщин.

– Ты кто, черт тебя подери? – спросил он.

– Виктор Карл, – представился я.

Перселл смерил меня взглядом.

– Лена, поднимись и подготовься к приходу Энглторпа.

Женщина встала из-за стола, улыбнулась нам и направилась к дому.

Перселл обратился ко мне:

– Э-э-э… какого дьявола ты заявился так поздно?

– Вас нелегко было найти.

– Достаточно легко. Для парня из Филадельфии. Регги, я тебе говорил? Для парня из Филадельфии нет ничего невозможного, как только он выберется из этого города.

– Это вы ему говорили, мистер Перселл, – сказал Лу. – А теперь он должен мне сто долларов.

– Расплачивайся, малыш. Здесь так принято. Мы всегда платим за свои промахи.

– Ладно, заплачу, – сказал Регги.

– В следующий раз будете расплачиваться своей машиной, – предупредил Лу.

Перселл остановил взгляд на Монике.

– Кто эта красотка?

– Ее зовут Моника, – сказал я. – Моника Эдер.

– Хм, Эдер?

Я думал, что это имя подействует на него как удар в солнечное сплетение, но он ничуть не обеспокоился.

– Родственница? – спросил он.

– Сестра, – ответила Моника.

– Не знал, что у нее была сестра.

– Я родилась после того, как Шанталь исчезла.

– Интересно. Ты выглядишь ничуть не хуже. Э-э-э… а может, даже лучше. Чем занимаешься, Моника Эдер?

– Работаю в адвокатской конторе.

– Какое расточительство! Когда-нибудь снималась в кино?

– Нет.

– Тебе нужно пройти пробы. В тебе есть что-то особенное. Здоровое. Как у Коннели, прежде чем она стала худой как скелет. Зубы мы можем поправить. Вы взяли с собой купальные костюмы?

– Мы приехали не отдыхать, – сказал я.

– Это Лос-Анджелес, малыш. Здесь кругом отдых. Но сейчас у меня нет времени. Ко мне едет Энглторп. Мы поговорим позже. Все втроем.

– Нужно поговорить сейчас, – сказал я.

– Мне бы тоже этого хотелось, правда; у меня есть что рассказать, но сейчас не могу. Просто не могу. Э-э-э… Лу, дай этой парочке полотенца и купальные костюмы. Для нее принеси красивый и облегающий. И что-нибудь выпить. Ты пьешь, Виктор?

– Не слишком удачно.

– Тогда учись. В этом городе, малыш, нужно уметь перепить денежные мешки, чтобы они свалились под стол, а ты их вытряс дочиста. Приготовь им что-нибудь покрепче, Лу. Поболтаем позже, обещаю. А сейчас меня ждут великие дела. Когда должен приехать Энглторп?

– Час назад, – сказал Регги.

– Ублюдок. Виктор, пока ждешь, взгляни-ка на это. – Перселл взял со стола пачку сшитых листов и передал мне. – Только что пришло. Блестяще. Гениально. Посмотрим, есть ли у тебя нюх.

Он встал и быстро прошел мимо нас к ведущей в дом крытой аллее. Он был ниже ростом, чем я представлял, – почти на полголовы ниже меня. Регги двинулся за ним как раболепная жена.

– Ты звонил дважды? – спросил его Перселл, не поворачивая головы.

– Дважды.

– Что он сказал?

– Ничего.

– Э-э-э… этот сукин сын опоздает на собственные похороны.

– Что случилось с моей сестрой? – громко спросила Моника.

Перселл остановился, обернулся и пристально посмотрел на нее.

– Я не обязан вводить тебя в курс дела, малышка, – наконец произнес он. – Со временем расскажу, помяни мое слово, но в нашем бизнесе на первом месте всегда стоит бизнес.

– Но мы не уедем, – предупредил я.

– Был бы разочарован, если бы вы уехали. Эта татуировка, о которой рассказал мне Лавендер, она настоящая или нарисованная?

– Настоящая.

– С ней что-нибудь связано?

– Я пытаюсь узнать об этом.

– Еще бы. Ты бульдог, малыш. Я восхищаюсь тобой. Парни из Филадельфии достаточно крутые, чтобы наделать шуму в этом городе. – Он махнул рукой в сторону бассейна и лежащего за ним океана. – Но то, что ты вцепился в косточку, не означает, что нужно заниматься только ею. Можно насладиться отдыхом.

Он сунул сигару в рот, пососал ее, повернулся и пошел к дому. Исчез, как облако табачного дыма от дуновения ветра, ни на секунду не выпустив из рук инициативу.

– Я о вас позабочусь, – сказал Лу, – найду купальники подходящего размера. – Он указал на маленькую кабинку, стоявшую рядом с бассейном: – Сюда. Здесь вы переоденетесь.

Глава 53

Если вы подумали, что я объяснил Лу, куда он может засунуть купальные костюмы, что я бросился за загадочным Теодором Перселлом, требуя объяснений, что я решил немедленно разобраться со всеми подлыми делами, то вы ошиблись. У меня была тысяча веских причин для терпения, в том числе жара: пиджак и рубашка пропитались потом, и возможность поплавать – даже в мутной воде бассейна Тедди Перселла – казалась достаточно соблазнительной. Это ведь Лос-Анджелес, малыш, и если этот бассейн не совсем такой, как в отеле «Беверли-Хиллз», здесь я вряд ли найду лучше.

В позаимствованных плавках, туго перевязанном, словно макинтош, махровом халате, солнцезащитных очках и со сценарием в руках я подошел к краю бассейна.

Над океаном висело щедрое солнце.

Дом за моей спиной походил на плохонький отель третьесортной развивающейся страны.

Я посмотрел на свои ноги. Пальцы выглядели как испуганные мышата-альбиносы.

– Почему вода зеленая? – спросила Моника, неслышно подойдя ко мне.

– Может быть, мальчика для чистки бассейна вывезли из дома вместе с мебелью, коврами и прочей утварью.

– Неужели Перселл на самом деле сделал что-то с моей сестрой?

– Он просто сказал, что в свое время знал твою сестру. Остальное можно толковать по-разному.

– Но что бы он ни сделал, его не мучает совесть, да?

– Нет, он не похож на парня, которого терзает чувство вины. Он также не похож на человека, который убивает старых приятелей.

– Может быть, здесь ты ошибаешься?

– Не думаю.

– Что будем делать?

– Давай поплаваем.

Я искоса глянул на нее, потом посмотрел пристальнее и не смог отвести взгляд.

Моника Эдер была рождена носить купальник в виде двух полосочек. В ней было нечто американское, дышащее здоровьем. Она была слишком хороша. Впрочем, между друзьями нет места для слова «слишком».

– Не думаю, что нам следует пользоваться его гостеприимством. В этой усадьбе я чувствую себя грязной.

– Похоже, он хочет о чем-то рассказать. Полагаю, нам стоит остаться, вести себя непринужденно и дать ему возможность исповедаться.

– Значит, праздное времяпрепровождение у бассейна – часть нашего плана?

– Ну конечно, Моника. Неужели ты думаешь, что мне здесь очень нравится?

Появился Лу с подносом в руках; на подносе стоял украшенный зонтиком запотевший стакан.

– Я принес коктейль, – сказал Лу. – Свежий, прямо из банки.

– Я посижу здесь, Лу. Положите, пожалуйста, эти вещи вон там.

Я показал на шезлонг в тени навеса, развязал халат, скинул его и протянул вместе со сценарием Лу.

– Конечно. Для Лу нет ничего желаннее, чем сделать человеку приятное.

– Большое спасибо. Принесите, пожалуйста, такое же пойло для моей подруги. И знаете, Лу, следите, чтобы оно не кончалось.

Лу раздраженно засопел и удалился. Я широко улыбнулся Монике. Она приподняла руку, ослепленная белизной моей улыбки. Или белизной моей истосковавшейся по солнцу кожи?

– Не подозревала, что ты такой бесстыжий, – сказала она, рассматривая узкие плавки, выданные мне Лу. – На мое бикини ушло гораздо больше материала.

– Это все, что нашлось у Лу.

– Обноски Тедди Перселла.

– Как ты можешь такое говорить? Это меня убивает.

– Я ни за какие деньги не полезу в воду такого цвета. Похоже, там размножаются мутанты. Того и гляди вылезет что-нибудь отвратительное.

– Куда деваются спасители, когда они так нужны? – сказал я, вглядываясь в воду.

Дно невозможно было разглядеть. Вместо того чтобы нырнуть, я сел на край бассейна и свесил ноги в мутную воду.

Из дома вышла молоденькая девушка, забралась на вышку и скользнула в воду, как изящный лучик света. Вынырнув, она грациозно поплыла вдоль бортика, затем без усилий выбралась из бассейна. «Если для нее вода чистая, значит, и для меня сойдет», – подумал я и опустился в бассейн, однако окунуться с головой не решился. Прохладой и мягкостью вода напоминала озерную.

Выбравшись из бассейна, я подошел к шезлонгу, стоявшему в тени под тентом, и вытерся махровым халатом. Белая ткань приобрела странный зеленоватый оттенок. Я сел в шезлонг, сделал большой глоток коктейля и откинулся на спинку с необъяснимым чувством удовлетворения. Только вчера я находился в старом сыром доме в компании мертвеца, а сегодня оказался в гостях у удачливого голливудского продюсера в уединенном поместье в горах. Эти два места, без сомнения, были чем-то связаны, тем не менее покидать усадьбу и возвращаться в Филадельфию мне не хотелось.

Девушка вновь забралась на вышку и развела руки в стороны.

На ней было синее бикини в желтый цветочек, гармонирующее с соломенным цветом волос. Длинноногая, с высокой грудью и угреватой кожей подростка на высоких скулах, она излучала сияние, избыток девственной энергии, но в то же время в ней чувствовалась будущая женщина. На секунду я заподозрил, что это и есть пропавшая Шанталь, но потом вспомнил о разнице в возрасте. Шанталь, по идее, сейчас за тридцать, а девушка выглядела лет на четырнадцать-пятнадцать. Она резвилась под полуденным солнцем, как будто бассейн и внутренний дворик принадлежали ей. «Может, так оно и есть. Не исключено, что она дочь Теодора Перселла», – подумал я и испугался, что мой приезд станет концом ее безмятежной жизни. Потом, вспомнив о своей миссии, я задавил жалость и снова приложился к коктейлю. От нечего делать открыл сценарий и погрузился в чтение.

С самого начала можно было сказать, что сценарий не слишком хорош – пошлое название, остроумный, но беспредметный диалог. На третьей странице я задремал.

– Кто такая Шанталь?

Я вздрогнул и открыл глаза. Девушка стояла рядом с шезлонгом и смотрела на меня.

– Простите?

– Шанталь. Имя на вашей татуировке. Это ваша мама? Обычно на татуировке еще пишут «Мама».

– Это не моя мама, – сказал я. – Так зовут одну девушку. А меня зовут Виктор.

– А меня Брайс. Это Шанталь? – спросила она, показывая на Монику, которая спала в шезлонге рядом со мной: жара, разница во времени и несколько бокалов коктейля, принесенного Лу, ее сморили.

– Нет, ее зовут Моника. Она моя подруга. Мы вместе работаем.

– Вы тоже делаете кино?

– Вряд ли.

– Тогда почему у вас на животе открытый сценарий?

– А, это… – Я отложил сценарий в сторону. – Мистер Перселл дал почитать.

– У дяди Теодора всегда есть новый сценарий, который нужно прочитать. Это блестяще, гениально, – подражая Перселлу, сказала Брайс хрипловатым голосом. – Взгляните и скажите, что вы об этом думаете.

– Значит, он твой дядя?

– Он не родственник, просто я его так зову. Мне нравится ваша татуировка.

– Спасибо и на этом.

– У вашей подруги Моники красивый цветок на лодыжке. И мне нравится голубка у нее на плече. Я хотела выколоть себе рыбку на спине, но мама не разрешила. Она сказала, что я еще маленькая.

– Знаешь, Брайс, думаю, это очень разумно. Татуировку легко сделать, но трудно свести.

– Но это была красивая рыбка, голубая с желтыми полосками. Я видела такую, когда плавала под водой в Кабо-Сан-Лукасе с дядей Теодором.

– Твоя мама здесь?

– Она работает в доме. Ее зовут Лена. Она секретарь дяди Теодора. Она работала у него еще до моего рождения. Вы жалеете, что сделали татуировку?

Я на мгновение задумался.

– Не уверен.

– Я бы тоже не жалела, это была очень красивая рыбка.

Брайс ослепительно улыбнулась, развернулась и направилась к джакузи.

– Кто это был? – спросила Моника, зевая.

– Брайс.

– Кто такая Брайс?

– Не знаю. Но здесь что-то не так, и это меня беспокоит.

– Как сценарий?

– Ужасный.

– Очень жаль. У меня есть идея насчет фильма.

– Ничего странного. У каждого есть идея насчет фильма.

– Это фильм о девочке, которая бесследно пропадает.

– Почему-то меня это не удивляет.

– А спустя десятилетия возвращается. Изюминка в том, что ей столько же лет, сколько было в день исчезновения. Она вся в белом и светится.

– А потом спасает мир.

– Откуда ты знаешь?

– Случайно догадался. Ну и почему она пропадает?

– Я еще точно не знаю. Может, похищают инопланетяне, но добрые, а не злые.

– Это утешает.

– Или, может быть, к исчезновению причастен святой.

– Или клоун.

Тут я заметил Перселла. Он выходил из дома в сопровождении до тошноты подобострастного Регги и искренне преданного Лу.

Теодор Перселл, явно чем-то расстроенный, жевал сигару. Взглянув на нас, он на секунду остановился и что-то сказал уголком рта. Лу кивнул и поспешил к нам, а Теодор скинул халат. Над узкими тесными плавками нависал круглый живот. Протянув халат Регги, Перселл залез в ванну, где купалась Брайс. Послышался громкий девичий смех.

– Любите цыплят? – спросил Лу, появившись за моим креслом.

– Это неполиткорректно с вашей стороны, Лу.

– Я имею в виду птиц. Жареных. С кедровыми орехами и ананасами.

– Звучит заманчиво.

– Я приготовлю специально для вас и вашей девушки, оставайтесь на ужин.

– Это приглашение на ужин в доме?

– Вы что, думаете, я закажу ресторан?

– А мистер Перселл будет за ужином?

– О да, только вы втроем. Он сказал, что это будет семейный обед. Больше никого. Прислуга уйдет домой. Останется только Лу, чтобы готовить и убирать.

– Полагаю, у мистера Перселла найдется что нам рассказать.

– Может, и найдется. А может, он захочет заняться с вами групповым сексом.

Я посмотрел на старика в ванне.

– Будем надеяться, что дело ограничится рассказом.

– Значит, остаетесь?

В джакузи Теодор Перселл ласкал шейку Брайс. Девушка млела от его прикосновений. Регги смотрел в сторону.

– Такого я не упущу, – сказал я.