Текст книги "Душитель"

Автор книги: Уильям Лэндей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

22

Рики рассматривал пришедшего.

Стан Гедамински носил грязное шерстяное пальто, которое некогда, вероятно, было синим, и простые черные ботинки, точь-в-точь как у почтальонов, патрульных и прочих людей, которым приходится много ходить. Его волосы имели странный желтовато-серый оттенок, как и кожа лица – болезненный льняной цвет, словно на засвеченной фотографии.

– Привет, Стан. У тебя ордер?

– Нет.

– Ну ладно, тогда заходи.

По очевидным причинам Рики в отличие от большинства взломщиков вовсе не презирал полицейских. Он гордился тем, что боится их не более, чем все остальные граждане: ему нечего было бояться. Хорошего взломщика не поймают. Готовься тщательнее, избегай обычных ошибок – не выходи на дело слишком часто, не болтай, – и тогда взлом станет безопасной профессией. Этот нейтралитет позволял Рики поддерживать дружеские, хоть и осторожные отношения с некоторыми полицейскими. Например, со Станом Гедамински.

Детектив, специалист по взломам, Гедамински обладал сверхъестественным чутьем. Патрулируя самые проблемные районы – днем пустые улицы и жилые дома, вечером отели, ночью конторы, – он с необыкновенной точностью определял в толпе взломщика, собирающегося на дело. Этот талант дал знать о себе рано, когда Гедамински был еще новобранцем. Однажды вечером он обходил Бэк-Бэй и увидел мужчину, хорошо одетого, но ничем не примечательного, и решил за ним последовать. Когда впоследствии Гедамински спрашивали, что привлекло его внимание, он не мог ответить. Просто интуиция. Он дошел вслед за незнакомцем до отеля «Ритц-Карлтон» и немедленно предупредил охранника, что планируется ограбление. Вдвоем они арестовали этого человека в пустом номере, где он преспокойно прикарманивал драгоценности. Дар Гедамински имел свои границы: он не чуял убийц или насильников так же, как взломщиков, и другие преступления мало его интересовали. Он вполне довольствовался расследованием грабежей, сущими пустяками. В этом, как казалось Рики, Гедамински был настоящим бостонцем – вздорный, упрямый, с ограниченным кругозором, достаточно высокомерный и хвастливый, чтобы взяться даже за абсолютно безнадежное дело. Его могли любить или не любить, но, бесспорно, уважали.

– Прости за беспокойство, Рик.

Гедамински наблюдал за тем, как великий Рики Дэйли босиком шлепает по квартире. Было почти одиннадцать, но тот еще даже не умывался. Волосы у Рики стояли торчком, он был небрит, в квартире царил хаос. Играл джаз.

– Только что проснулся?

– Что, я нарушил закон?

– Поздно вернулся? Что делал?

– Слышал когда-нибудь о Чарли Мингусе?

– Нет.

– Сомневаюсь.

Гедамински раньше никогда не был дома у Рики. Он с интересом осмотрел гостиную.

– А где же твой Рембрандт?

– Под кроватью. – Рики похлопал по матрасу. – Что тебе нужно, Стан? Ты выбиваешься из своей юрисдикции.

– Это дело передали мне, раньше им занимался твой брат. Кажется, его перевели с шестнадцатого участка. Кто-то похитил маленькую фигурку Иисуса из яслей. Неподалеку отсюда.

– Ужасно. Что за люди…

– Я пришел за ней.

– С чего ты взял, что я как-то с этим связан?

– У меня тоже есть братья.

– И что?!

– Мне нужна эта кукла, и точка.

– Рождество давно прошло, Стан.

– Оно вернется в будущем году. Если кто-нибудь опять его не украдет.

– А ломбарды ты не проверял?

– Рик, давай обойдемся без болтовни. Я не собираюсь делать из мухи слона. Мне неохота тебя арестовывать, и по большому счету дело ерундовое. Я хочу вернуть фигурку, только и всего. Никто ничего не узнает, все останется между нами. Если сумеешь помочь, я буду признателен. У меня и так полно работы.

– Слово? Слово полицейского и честного христианина?

– Да, слово.

Рики подошел к шкафу, вытащил фигурку Христа и протянул ее ногами вперед детективу.

– Спасибо.

– Мы, честные граждане, охотно помогаем смелым парням в синей униформе.

– Господи, а эта штука тяжелая, – заметил Гедамински. – Из чего она сделана, из свинца?

– Это тяжесть наших грехов, Стан.

Гедамински сунул фигурку под мышку, точно книгу.

– Еще что-нибудь, Стан? Похоже, у тебя что-то на уме…

– Меня беспокоит одно дело… ограбление в отеле «Копли» в ноябре. Кто-то обчистил ювелира. Ничего не слышал об этом?

– Конечно, слышал.

– Говорят, парень потерял почти миллион долларов. Бриллианты.

– Люди лгут, Стан, сам знаешь. Любую пропажу оценивают вдвое выше, когда несут жалобу в страховую компанию. Это все чушь. Потрясти бы их самих. Жулики.

– А сколько, по-твоему, потерял ювелир?

– Стан, откуда мне знать?

– Вот о чем я думаю. На тебя это совсем не похоже. Вор забрался в номер, разбив окно. Стекло валяется по всему полу. Я так им и сказал: «Это не Дэйли. Рики Дэйли не оставляет улик. Он входит и выходит без единого следа, это фирменный знак».

– Спасибо.

– Произошло крупное ограбление, и никто ничего не знает. Тогда я подумал: на месте Рики Дэйли я поступил бы именно так – разбил окно и устроил беспорядок.

– Я бы рад тебе помочь, Стан, но я действительно не в курсе.

– В отеле было полно народу, постояльцы и так далее. Надеюсь, кто-нибудь из них что-то вспомнит.

– Возможно.

Гедамински покачал в руках фигурку Христа.

– Спасибо. Я этого не забуду.

– Лучше забудь.

– Договорились. Прошу прощения, что вытащил тебя из постели до обеда.

Рики проводил его до дверей.

– Слушай, Стан, можно тебя кое о чем спросить? Почему ты так беспокоишься?

– О чем?

– Происходит столько серьезных вещей… Женщин душат и убивают… да Господи Боже мой, только что застрелили президента! Весь мир катится к чертям, а ты тратишь время на какие-то дурацкие ограбления. От них никому нет вреда. У леди свистнули сережки, ну и что? Страховая компания ей уплатит, и она купит новые, еще лучше. Кто тут жертва? Страховщики? Да это же едва ли не самые богатые люди на свете. Кража – лучшее, что может случиться со страховой компанией: именно так нас убеждают приобретать страховки. Больше шансов погибнуть от молнии, чем быть ограбленным, и все же, когда кого-то обчищают, десять идиотов немедленно бегут страховаться. Кража – преступление без жертв. И потом, их нельзя прекратить. Ты слышал, в прошлом году Кастро ввел смертную казнь за грабеж? И знаешь, что случилось на Кубе? Количество ограблений возросло. Да. Так в чем же смысл? Такова человеческая натура, с ней нельзя бороться. То есть я понимаю, кто-то должен расследовать эти дела, бегать по ломбардам, искать награбленное и арестовывать виновных. Но почему именно ты? Ты хороший полицейский, Стан, у тебя светлая голова. Ты должен заняться чем-нибудь серьезным, право же: искать Душителя. И не беспокоить людей.

Гедамински разинул рот.

Рики ухмыльнулся:

– Я шучу, Стан. Эй, не урони Иисуса, он хрупкий.

Детектив зашагал к двери, сказав на ходу:

– Его утяжелили.

– Что?

– Статую утяжелили. – Он приподнял фигурку. – Внутри кладут груз, чтобы при сильном ветре, зимой, кукла не упала и не разбилась.

– Откуда ты знаешь? – удивился Рики.

– Не знаю. Это предположение.

– Поэтому ты такой хороший детектив. Я бы в жизни не догадался.

– Ты не прав, когда рассуждаешь об ограблениях – что это преступление без жертв, никто не страдает, ну и так далее. Преступление есть преступление, инстинкт один и тот же. Ты смотришь на преступника, открываешь его досье и видишь прежние приговоры за аналогичные дела. Душитель… Что мы о нем знаем? Что общего во всех этих убийствах? Две вещи. Он входит и выходит, не применяя силы и оставаясь незамеченным. И что он делает, перед тем как уйти? Крадет. На что это похоже?

– Ты кое о чем забыл, Стан: он душит женщин.

– Держу пари, когда этого парня поймают, в его досье окажется судимость за взлом.

– Значит, ты считаешь, что Душитель – взломщик?

– Это предположение.

23

Джо нравились булыжные мостовые старого Уэст-Энда. Он не мог бы выразить свои ощущения, но он наслаждался – точь-в-точь как собаки стучат хвостом по полу, слушая музыку. Эти улицы его радовали.

От рухнувших домов поднимались облака пыли, и ветер нес их через город. От пыли горели глаза, а воротник рубашки и носовой платок к вечеру чернели. Церковь Святого Иосифа одиноко стояла в этом самуме. Джо понимал, что Уэст-Энд чем-то для него важен, но чем? Видимо, это напоминание о том, что, в конце концов, город – грязь, и, возможно, раз в сто лет нужно его как следует перетряхивать. Начинать сначала. Новый Бостон – и к черту старый. Старый город весь прогнил. Хорошо, если б можно было возвести самого себя с нуля – новый улучшенный Джо. Но так не бывает. Город можно сравнять бульдозером, а от прошлого не отделаешься – твои долги и ошибки остаются с тобой.

Джо непременно каждые два-три дня проходил мимо магазинчика Вассермана. Старика еврея не было видно. Джо забеспокоился, что с ним неладно. Ходили истории про старых уэст-эндцев, которые отправлялись выпить кофе, а по возвращении домой обнаруживали на двери замок. Это действовал департамент перепланировки. Возможно, они таки изыскали способ выжить Вассермана. Но Джо в этом сомневался. Если старика не напугали головорезы Зонненшайна, его так просто не возьмешь. Джо совал в почтовый ящик записки с просьбами позвонить в участок. Каждый раз, оставляя очередное письмо, он слышал, как погромыхивает крышка ящика, и понимал, что Вассерман не позвонит. Полицейский ничем не мог ему помочь. Слишком поздно.

Однажды, во время очередного визита, Джо заметил неподалеку парня – того самого, с которым он познакомился несколько недель назад, когда сунул ему пистолет в физиономию. Джо сидел в машине, наблюдая за тем, как подросток устало бредет мимо. Когда Джо выскочил, парень даже не попытался удрать.

– Помнишь меня?

– Да.

– Что-нибудь узнал?

– Не-а.

Джо толкнул его к стене.

– Ты что, совсем идиот? Ты идиот?

Он видел отвращение на лице парня. Тот не раз уже слышал оскорбления от полицейских и по большей части испытывал от этого лишь скуку. Джо тоже, но другими средствами он сейчас не располагал.

– Ты пообещал выяснить, кто вломился в магазин к старику. Ты дал мне слово.

– Я сказал, что попробую.

– И?

– Я попробовал. Никто ничего не знает.

– Кто-то должен знать.

– Нет.

– Пробуй дальше, сынок.

– Нет.

– Чего? Говорят тебе, спрашивай и дальше.

– Нет.

– Почему нет? Почему?

– Потому что это глупо. Я уже расспросил всех, кто остался, что тут непонятного? Мы здесь ни при чем, наших в Уэст-Энде почти никого не осталось. Тот, кто это сделал, не из местных. Никто из наших не станет помогать тем, кто рушит дома. Нам от этого никакой выгоды. Неужели не понимаете? Думаете, они остановятся из-за какого-то старого дурня, который не хочет уезжать? Разуйте глаза, мистер Дэйли!

24

13 февраля 1964 г.

Утро четверга они встретили в Особом отделе, чтобы поговорить о де Сальво, – глава убойного отдела плюс Брэндан Конрой, Том Гарт и несколько детективов из предместий, где происходили убийства. Представители отдела Джордж Уомсли и Майкл Дэйли.

Уомсли торжествовал. Уже во время первого визита в «Бриджуотер» по его поведению, манере задавать вопросы стало ясно, что он считает Альберта де Сальво подлинным Душителем. Час за часом де Сальво излагал многочисленные детали преступлений. Он знал хотя бы что-нибудь о тринадцати убийствах.

Уомсли напомнил об этом и заключил:

– Мне кажется, мы нашли преступника.

Полицейские переглянулись.

– Альберт де Сальво никого не убивал, – заявил Конрой. – Он просто болтун.

– Простите?

– Де Сальво не убивал этих женщин.

– Лейтенант, зачем невинному человеку называться Бостонским Душителем?

– Если это человек, который хочет славы, или мошенник, который думает нажиться… Из «чистосердечных признаний безумного Душителя» можно сделать неплохой фильм.

– И ради этого стоит рисковать очутиться на электрическом стуле?

– Уомсли, это же пациент «Бриджуотера», он ненормальный.

– Он находится в «Бриджуотере» за дела сексуального характера, а не умопомешательство. Его арестовали в Кембридже за изнасилование. Это не значит, что де Сальво врет.

– Какая разница? – Конрой фыркнул. – Он дурачит тебя, сынок. Все, что он рассказал, почерпнуто из газет.

– Не верю.

– Везде только и разговору что об убийстве Фини. – Конрой вытащил из папки старый экземпляр «Обсервера» со статьей за подписью Эми Райан. – Здесь все изложено. Звонок в дверь, квартира на последнем этаже, классическая музыка, подушка. Даже то, что убийца не сумел выключить проигрыватель: сын погибшей настроил его так, чтобы можно было прослушивать через радиоточку, поэтому проигрыватель выключался каким-то нестандартным образом. Все, что нужно было сделать де Сальво, так это прочесть газеты. И я могу это доказать, потому что в статье есть неточности, которые повторяет де Сальво. Халат Джоанны Фини не был синим, де Сальво введен в заблуждение газетным описанием, где сказано – «сливового цвета». Видимо, он вообразил себе синюю сливу. Но я-то видел халат. Он был фиолетовым. И потом, он утверждает, что изнасиловал Фини и, возможно, эякулировал в нее. Но Джоанна Фини не была изнасилована, прочтите отчет о вскрытии: половые органы не повреждены, в вагине и прямой кишке не обнаружено спермы. Де Сальво нас дурачит, только и всего.

– А мне его слова кажутся убедительными.

– Уомсли, даже он не видит смысла в насилии над старухами. Вы сами его слышали. Он не прочь трахнуть молоденькую. Такой человек не будет заниматься сексом с пожилыми женщинами. Он мог бы ограбить старуху, но изнасиловать ее? Убить? Ни за что.

– Ладно, ладно, это точка зрения бостонской полиции.

– И кембриджской, – вмешался другой детектив. – Это мы взяли Альберта и знаем его не первый год. Он не убийца. Он, конечно, не святой, но точно не убийца.

– Мы потратим уйму времени, разуверяя остальных. Так или иначе, я думаю, что признания де Сальво довольно убедительны. Да, он мог что-то почерпнуть из газет, но не все. Он изложил слишком много подробностей. Я уверен. Уверен. Итак, давайте сосредоточимся на де Сальво. У нас здесь человек, который признался в тринадцати убийствах. Нельзя закрывать на это глаза, – отозвался Уомсли.

– Это не тот человек, – настаивал Конрой.

– Сомневаюсь.

– Спросите у него. – Конрой указал на Майкла. – Что скажешь, парень?

Тот промолчал.

– Как считаешь, Майкл? – Уомсли посмотрел на Майкла.

Тот покачал головой и проговорил:

– Думаю, Брэндан прав. Вы ошиблись.

– В таком случае кому-то придется принять решение, – заявил Уомсли. – И этот кто-то – я… – Он обвел глазами собравшихся. – Мой выбор – де Сальво.

25

Майкл проработал весь день и б ольшую часть вечера в отделе, расположенном в здании Капитолия на Бикон-Хилл. Начиная со студенческих лет он всегда был педантичен. И теперь он снова просмотрел досье в поисках деталей, в которых мог бы ошибиться де Сальво, когда делал свои заявления. Его признания были фальшивкой – чем больше Майкл думал об этом, тем сильнее в этом уверялся. И не только потому, что де Сальво ошибался в фактах; неверным был сам тон. Слишком энергичный от желания понравиться, напыщенный, экспансивный – цветистая речь лгуна. Уомсли купился, но, может быть, еще не поздно. Майкл надеялся, что сумеет образумить шефа.

– Эй…

Майкл поднял глаза и увидел на пороге Эми, по-прежнему в рабочем костюме, с переброшенным через руку пальто. Она переминалась с ноги на ногу – устала после долгого дня.

– Вы что, не запираете двери?

– Нам не нужно, мы полицейские. Кто будет нас грабить?

– Я. Некоторые документы… Только представь себе заголовок в газете: «Секретные материалы Особого отдела».

Он застонал.

– Нет-нет, «Со стола главного детектива Майкла Дэйли». – Девушка засмеялась.

– Ладно, ладно, впредь буду запирать дверь. Я думал, что тут никого.

– Над чем работаешь?

– Лучше я промолчу. Сама понимаешь, это не для репортеров.

– Ага. Звучит интригующе. Ну я ведь не просто не репортер, я член семьи.

– Ты просто бесстыдница.

– Ничего не могу поделать, таковы мои служебные обязанности.

– Однако ж нельзя совместить обе функции. Если ты репортер, мне придется молчать. – Майкл бросил на стол пачку фотографий. – Хотя хотел бы я поговорить, поверь.

– Ну хорошо, сейчас я не репортер. В чем дело, Майкл?

Эми приходилось вновь и вновь напоминать себе, что Майкл отличается от своих братьев – он проще и более открыт, чем Рики, и гораздо уязвимее, чем Джо.

– Эми, если бы я знал что-нибудь… то, что могло бы быть опасным…

– Что именно?

– Не важно. Забудь.

– Расскажи. Что за секрет?

Майкл ушел от ответа.

– Не знаю, как ты можешь смотреть на эту кровищу каждый день…

– Я умею отстраняться.

– А если не получится?

– Нужно, чтобы получилось. Майкл, в чем дело?

Он покачал головой.

– Ну же, насколько все плохо?

Секунда тишины. Майкл посмотрел на нее и наконец произнес:

– Де Сальво – не Душитель.

Еще мгновение.

– Разве можно знать наверняка? – спросила девушка.

– Его признание – чистый фарс. Уомсли буквально сам подсказал ему ответы, и все равно де Сальво переврал половину фактов. Если бы ты слышала, то убедилась бы в этом. Де Сальво – не убийца, у него за плечами нет подобного опыта. Никаких нападений и изнасилований, никакого криминала вплоть до недавних инцидентов в Кембридже. И потом, нет никаких улик, которые позволили бы связать его с нашими убийствами, – ни крови, ни отпечатков пальцев, ни свидетелей. Я могу с большей уверенностью обвинить десяток других человек, невзирая на любые признания де Сальво.

– А как же остальные? Они ему поверили?

– Полицейские – нет. Только Уомсли. К сожалению, последнее слово осталось за ним. Джордж всегда полагал, что Душитель лишь один. Теперь он считает, что поймал его. Возможно, он до смерти боится не раскрыть это дело или осудить невиновного. Он прекрасно понимает, что в таком случае на его надгробии будет начертано: «Здесь лежит человек, который упустил Бостонского Душителя».

– Если ты ошибаешься, это напишут на твоей могиле.

– Я не ошибаюсь.

Эми кивнула.

– По крайней мере мне кажется, что я прав.

– Но если де Сальво – не Душитель, тогда кто?

– Возможно, Нэст. Или же человек, о котором мы пока и понятия не имеем. Не знаю.

– Господи. И что теперь делать?

– Не знаю.

– Если ты промолчишь, если погибнет очередная девушка, пока де Сальво будет сидеть под замком, что тогда? Ты сможешь с этим жить?

– Не знаю.

– Ты слишком многого не знаешь.

– Да.

Эми улыбнулась:

– Знаешь, что мне однажды сказал ваш отец? «Полицейский с нечистой совестью – это худший полицейский на свете, потому что он всякий раз думает дважды».

– У меня чистая совесть.

– Правда?

– Да.

– Хорошо, как скажешь.

– А что, по-твоему, мне следует делать, Эми?

– Ты считаешь меня эгоисткой?

– Возможно.

– Если Душитель по-прежнему на свободе, если ты в это веришь, то нужно оповестить людей. Иначе что ты скажешь родителям следующей жертвы, когда они спросят, отчего ты не предотвратил опасность, хотя и знал о ней?

– Кого оповещать? Полицейские и так в курсе.

– Ну так продолжай напоминать им об этом.

– А если они не послушают?

– Что еще тебе остается? Расскажи репортеру.

– Хм. Если бы я только знал, к кому обратиться.

– Я не буду упоминать твоего имени. Назову тебя надежным источником.

– Они догадаются. Я уже высказал это лично Уомсли. Он знает мое мнение.

– И все-таки подумай, Майкл. Это слишком страшный секрет.

– Неужели ты будешь молчать, Эми? Неужели не собираешься об этом писать?

Она снова улыбнулась и не ответила.

– Можно, я тебе кое-что скажу, Майкл? Из всех братьев Дэйли ты нравишься мне больше всех.

– Речь не об этом.

– Я говорю правду. Ты нравишься мне больше всех.

– Отлично. Охотно передам это Рики.

– Ты лучший. Ты примешь верное решение. Сомневаюсь, что твои братья поступят так же. А ты… хороший человек.

– Ты мною манипулируешь.

– Возможно. И все-таки это правда.

Майкл задумался.

– К черту. Давай пиши статью. Какого хрена!

– Вот это правильно.

– Посмотрим. Кстати, я тоже кое о чем хочу поговорить. Это семейное.

– О Рики?

– Нет. О Брэндане.

– Ты сказал – семейное.

Эми села, положила пальто, облокотилась на стол.

– Майкл, мы никогда об этом не говорили.

Он избегал взгляда девушки и старательно подавлял восхищенную дрожь. Эми, ее прямота, невероятная способность искренне говорить о его семье, глубинное удовольствие обоюдного доверия… Она была так близко. Так близко…

Эми подалась вперед, на самый краешек сиденья.

– Тебе не нравится Брэндан.

– Нет.

– Почему?

– Просто не нравится.

– Почему?

Майкл пожал плечами.

– Он что-то сделал не так?

– Как?

– Ты ведь меня понял. Говори откровенно.

– Мне просто не нравится, что он ошивается вокруг моей матери, вот и все.

– Да?

– Этого достаточно.

– Майкл, я должна кое-что тебе сказать. Я вижу, как ты ведешь себя в присутствии Брэндана. Я понимаю твои чувства, мне он тоже не нравится. Я никогда ему не доверяла, мне было неприятно видеть его рядом с вами, и я никогда не желала, чтобы он ухаживал за вашей матерью. Если он тронет ее хоть пальцем – клянусь, я его убью. Твой отец имел в виду именно Брэндана.

– Когда?

– Когда говорил о нечистой совести.

– Итак, в чем же большой секрет Брэндана? – поинтересовался Майкл. Он решил, что Эми известно о каком-нибудь должностном нарушении, к которому причастен Конрой. Типично бостонское преступление, которое интересует лишь газеты – и то не очень.

– Майкл, что ты думаешь о гибели отца?

– Я сильно против.

– Черт возьми, я серьезно. Ты веришь, что все произошло именно так, как описал Брэндан?

– А почему нет?

– Два опытных полицейских, профессиональных детектива отправляются на поиски подозреваемого. Они идут в доки Восточного Бостона и ищут там свидетеля, какого-то бездомного мальчишку, лет двенадцати-тринадцати, который там живет. Они его находят, он удирает, полицейские бегут следом. Мальчик ныряет в проулок, Джо-старший гонится за ним, Брэндан отстает. Джо-старший поворачивает за угол, мальчик стреляет в него, попадает в сердце – полицейский убит наповал. Брэндан слышит выстрел и, забыв о собственной безопасности, несется туда, чтобы помочь напарнику. Мальчишка снова стреляет, Брэндан получает пулю в живот и падает. Парень смывается.

– Да, так все и было.

– Вы в это верите?

– Вполне правдоподобно.

– А вы знаете, как трудно убить человека из пистолета на бегу, с одного выстрела? Одной пулей нелегко даже ранить. Такое случается только в кино – бах, и ты убит. Чтобы уложить человека одним выстрелом, нужно большое везение – или немалый опыт. Пуля должна попасть в голову или в сердце, это не так уж просто на бегу. Но мальчишка кладет обоих полицейских двумя выстрелами, причем одного из них убивает. Что-то здесь не так.

– Значит, ему повезло.

– Дважды?

– Бывает.

– Но только не так. Повезти может один раз. Дважды – исключено.

Она пристально смотрела на Майкла, пока тот не отвел взгляд.

– И еще одно – почему Брэндан не встал и не погнался за мальчишкой? Почему позволил ему уйти?

– Потому что он был ранен. Чуть не умер в больнице.

– Это потом. Внутреннее кровотечение, инфекция – это все осложнения. Но ничего этого не было, когда он лежал там, а мальчишка бежал мимо. Когда парни из убойного отдела допрашивали Брэндана в больнице, он ничего им толком не сказал. Только невнятное описание – тощий чернокожий подросток. Когда сомневаешься, просто скажи волшебное слово «черный».

– Они в жизни не видели этого мальчишку, наткнулись на него случайно. Чего же ты ожидала?

– Что опытный коп, вроде Брэндана Конроя, сумеет описать преступника как следует. Полицейский – профессиональный свидетель. Если мальчик действительно пробежал мимо Брэндана, почему тот заметил только безликого загадочного негритенка? И потом, почему больше никто не видел мальчишку? Негритянский подросток в том районе – все равно что изюминка в миске с молоком. Так куда же он делся? Почему его так и не нашли?

– Ладно, я сдаюсь. И кто же этот мальчик-убийца?

Эми спокойно взглянула на Майкла.

– Майкл… это не мальчик.

– А кто же?

– Брэндан. Стрелял Брэндан.

– Ты уверена?

– Майкл, до меня дошло не только что. Я целый год это расследовала.

– Тогда где пистолет? Если Брэндан и мой отец были одни в том проулке, где пистолет? Его так и не нашли.

– Брэндан мог кинуть куда-нибудь оружие, у него было много времени.

– Но если Брэндан застрелил отца, кто выстрелил в Брэндана?

– Он застрелил Джо-старшего, а потом выстрелил в себя.

– Да брось!

– Майкл, ты знаешь, что однажды Брэндан ранил подозреваемого в бок, вот сюда, – она коснулась места над тазовой костью, – и пуля прошла насквозь, так что парень даже скорости не сбавил. Я читала отчет.

– Но Брэндана ранили в живот, а не в бок.

– Не так уж просто ранить себя аккуратно, особенно если твоя цель – выжить. Пуля вошла в тело Брэндана по нисходящей траектории, справа налево, – именно так, как было бы, если бы Брэндан держал пушку правой рукой. Выстрелом опалило рубашку на месте ранения – то есть стреляли почти в упор, в крайнем случае с расстояния в пару футов. Если бы Брэндан не был полицейским, его слова опровергли бы на основании одной-единственной улики.

– Но причина?.. Брэндан с моим стариком были лучшими друзьями, почти братьями. Зачем Брэндану его убивать? Из-за Маргарет Дэйли? Из желания завладеть деньгами?

– Не знаю. Пока не выяснила. Пока.

– Ого! – Майкл вздохнул.

– Понимаю.

– Я имею в виду, что ты сумасшедшая.

– Конечно, это звучит безумно. Но послушай, ты единственный, кому я могла рассказать, Майкл. Рики решит, что я ненормальная, а Джо просто убьет Брэндана, не задавая вопросов. Ты единственный, с кем я могу поговорить. Скажи, что веришь мне. Пообещай по крайней мере, что подумаешь над этим.

– Я подумаю, – пообещал Майкл.

– Хорошо. Это только начало.

– И что ты будешь делать дальше?

– А что бы ты сделал, Майкл? – поинтересовалась Эми.

– Наверное, рассказал бы маме по крайней мере. Если каждый вечер она ложится в постель с убийцей своего мужа…

– Она ни за что не поверит.

– Конечно, – согласился Майкл.

Эми улыбнулась. Она близка к цели.

– Послушай, Майкл, я собираюсь написать статью оде Сальво, если ты по-прежнему не против. Еще не поздно, я отдам ее в номер к утру. Поговорим об этом позже.

– Разумеется.

Она встала, собираясь уходить, и уже в дверях проговорила:

– Знаешь… Я не ошиблась. Ты действительно хороший человек.

Майкл промолчал, просто посмотрел на нее.

– Увидимся, Майкл.

Утренний «Обсервер» вышел под заголовком «Дело Душителя: детективы в сомнениях». На первой странице, рядом с фотографией де Сальво, красовался размытый снимок Артура Нэста. Под статьей стояла знакомая двойная подпись – Эми Райан и Клэр Дауни. Журналистки ссылались на некое «высокопоставленное официальное лицо, пожелавшее остаться анонимным».

Это была последняя статья Эми Райан.