Текст книги "Душитель"

Автор книги: Уильям Лэндей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

– Сукин сын! – не унимался Джо.

Перед камерой вновь появился Кронкайт.

– Возможно, сейчас вам хочется сказать: «Ну, в Бостоне всегда проблемы». Не обманывайте себя. Очень велики шансы, что те же самые проблемы появятся и в вашем городе. С вами был Уолтер Кронкайт. Приятного вечера.

Дэйли молчали.

Эми выключила телевизор.

– Долбаный Уолтер Кронкайт, – пробормотал Джо.

– Прекрати!

– Хренов Кронкайт…

– Прекрати! Уолтер Кронкайт ни в чем не виноват.

– Это все неправда. – Джо, кажется, уверовал в силу собственного убеждения. Если Джо Дэйли утверждает, что это неправда, значит, так оно и есть. – Им это с рук не сойдет.

– Если бы ты знал какого-нибудь хорошего адвоката… – проговорила Эми.

– На кой черт мне адвокат? Я ничего не сделал. Я же только что сказал.

– Джо, – мягко посоветовал Майкл, – позвони Брэндану.

7

Слушание напоминало настоящий суд. А еще больше смахивало на незаконный обыск. «Судьей» был человек, назначенный комиссаром и готовый сделать ради него все, выполнить любой его приказ. Обвинитель – лейтенант, который в качестве улики располагал только записью фильма Кронкайта, и ничем более. Джо пришлось нанять адвоката – сомнительного типа, который сделал лишь несколько бессвязных возражений. Все и так знали вердикт. Уолтер Кронкайт объявил с экрана: Джо Дэйли – продажный коп из шестнадцатого участка, и Джо было отнюдь не легче при мысли о том, что это правда.

После дачи показаний Джо нервно мерил шагами шестой этаж бостонского полицейского департамента, где проходило слушание. Ни репортеров, ни толпы зрителей, дело семейное.

Брэндан Конрой оставался в зале и боролся за Джо. Его голос доносился через закрытую дверь. «Джо отличный парень, отличный полицейский в третьем поколении, сын погибшего полицейского, – говорил он. – Разумеется, никто не оправдывает его поступка. Разумеется. Но обратите внимание, что, придя сюда, он не стал болтать лишнего и доносить на коллег. Были времена, когда полицейские считались братьями, не забывайте об этом. Неужели теперь они вместе с водой выплеснут ребенка? Неужели они захотят лишиться такого парня, как Джо Дэйли? Не нужно чересчур усердствовать, друзья, – если выгонять каждого копа, который принял пару баксов или бесплатно поужинал в ресторане, честное слово, вскоре в полицейском департаменте не останется ни души. А Уолтер Кронкайт – не комиссар бостонской полиции».

Джо старался не слушать. Он верил, что Конрой справится, что он знает, за какие ниточки потянуть. Он обо всем позаботится. Ничего страшного. Вскоре все поймут: букмекерские конторы – это сущие пустяки.

Тогда почему Джо так огорчен? В конце концов, могло быть и хуже. Магазин Гиббона не единственное место, где Джо получал конверт или ставил несколько долларов на собаку. Господи, да если бы они походили за ним с камерой, то Уолтер Кронкайт из штанов бы выскочил. А так – никто не станет сталкивать Джо со скалы за то, что он пару раз заглянул к Гиббону. Следовательно, его волновало вовсе не обвинение, а присутствие незримой силы, неприятное осознание того, что он никогда не поймет случившегося. Он, черт возьми, недостаточно умен, чтобы постичь все сложности и связи. Господи, почему чертов Уолтер Кронкайт вообще приехал в Бостон? Почему именно магазин Гиббона? Почему именно Джо? Джо вспомнил, как временами до него доходило, что правда вот-вот готова была просочиться, но этого так и не случалось. Ответы витали в воздухе, буквально над головой. Он был как ребенок. Он слышал, как к нему обращаются – монотонный, надоедливый голос судьи, который читал ему нотацию: «Детектив Дэйли, вы опозорили департамент перед лицом целой страны…» Тем же нравоучительным тоном Джо отчитывал собственного сына, когда тот что-нибудь выкидывал. Теперь же взрослые люди собрались за закрытыми дверьми, чтобы вынести приговор ему самому. И что делать? Он не Майкл, не Рики, не Конрой. Люди типа Джо опираются лишь на то, что знают, придерживаются свода правил, которые сотни лет выручали полицейских. Правило номер один: держи рот на замке, когда следует. Джо прислонился лбом к стене, буквально влепился в пыльную штукатурку. Чего бы он только не отдал, чтобы хотя бы на пару часов стать таким же умным, как Микки, – увидеть все ясно и понять, каким образом следует действовать. А потом он снова будет жить по-прежнему, без тревог и разочарований. Он примет верное решение. Ему никогда не обрести покоя. Джо было тридцать пять, и он себя знал.

Конрой вышел из зала и подошел к Джо, утешительно протягивая руки. Его улыбка была ободряющей. Все схвачено.

– Все плохо?

– Вовсе нет, парень, вовсе нет. Ты не потерял работу…

– Работу! Господи, Брен! Меня все гоняют как мальчишку, мать их…

– Тише, пожалуйста.

– Да половина департамента…

– Это Новый Бостон, если ты не в курсе.

– Чего?

– Говори тише, Джо. Ты не потерял работу и остался в звании лейтенанта. Но из детективного бюро тебя выгнали.

Джо покачал головой и подивился человеческой несправедливости.

– Джо, а чего ты ожидал? Тебе повезло, что ты вообще остался здесь! Знаешь, куда тебя хотели назначить? В Роксбери. Тебе бы это понравилось?!

– Господи, Брэндан! И что мне теперь делать?

– Завтра вечером придешь в форме.

– Не пугай меня.

– Не будь дураком, сынок. Завтра вечером появишься в форме.

– И что? Я буду патрулировать улицы?

– Да.

– И долго это продлится? Что, мне до конца жизни, мать вашу, обходить улицы?

– Нет. Прояви терпение и делай, что я говорю. Ты примешь условия и будешь тише воды, ниже травы. Это всего лишь временно. Все пройдет. Запомни, парень… – Брэндан ткнул через плечо на дверь зала. – Они приходят и уходят, а мы остаемся. Думаешь, мы с твоим стариком друг друга не прикрывали?

Джо покачал головой. Какая разница?

– Отвечай.

– Прикрывали.

– Вот и все. Что ты сделаешь завтра?

– Приду в форме.

– Молодец, мальчик.

– Брэндан… Когда меня снова сделают детективом?

Конрой потрепал пухлую щеку Джо.

– Когда придет время.

8

Около одиннадцати заметно похолодало. Дул ледяной ветер. На покрытых снегом деревьях висели рождественские фонари.

Младенец Иисус дрожал от холода в яслях. Долгий путь из Вифлеема.

Джо притопывал, наматывая круги один за другим. Ботинки были единственной частью униформы, которая ему подошла, брюки и воротничок не застегивались – чертова форма села. Надо бы попросить Кэт немного выпустить штанины. По крайней мере шерстяное пальто грело, зато уши и нос просто огнем жгло. Джо стоял напротив клуба «Юнион» на Парк-стрит. Его здесь знали и частенько впускали погреться. Бармен даже выносил ему стаканчик перед закрытием. Через несколько минут он заглянет в бар – присматривать за рождественским вертепом можно и оттуда.

Такова была его епитимья – всю ночь нести стражу у яслей с младенцем Христом. Под Рождество эта кара поочередно настигала многих полицейских из шестнадцатого участка, но в случае с Джо Дэйли, чье унижение было публичным, а высокомерие – всем известным, коллеги сочли назначение на пост у яслей особенно смешным. Не то чтобы Джо намеревался торчать тут всю ночь. После полуночи он отправится в вестибюль ближайшего отеля «Паркер-Хаус», и пусть Спаситель сам позаботится о себе. Конечно, он несколько раз за ночь проверит ясли, но Джо вовсе не собирается замерзать насмерть из-за каких-то идиотских кукол.

Без пяти одиннадцать – Джо следил за временем, потому что дожидался одиннадцати часов, чтобы заглянуть в бар и погреться – где-то на Тремонт раздался громкий шум. Разбилось стекло, но в холодном воздухе звон прозвучал как приглушенный треск, словно сломалась ветка. Воришка разбил витрину, или же на Вашингтон-стрит буянит пьяный. Джо со всех ног пустился по обледенелой улице. Как бы ему ни нравилось называть себя детективом, он был создан для работы полицейского – здесь он чувствовал себя в своей тарелке. У него была хорошая реакция, он умел вписаться в любую ситуацию и исправить проблему – хотя бы отчасти. Работа детектива казалась ему чертовски медленной. Пусть этим занимается мисс Марпл, а не полицейские. Полицейские должны гоняться за преступниками.

Там, где стоял вертеп, было тихо. Ветер обдувал фигурки и ворошил грязную солому. Дева Мария накренилась на правый бок.

Со стороны Парк-стрит появился слегка запыхавшийся Рики. Он был в шерстяной шапке и кожаной куртке, руки глубоко засунуты в карманы, плечи опущены. Он засеменил по льду, приближаясь к яслям, и ненадолго остановился. «Прости меня, Господи, я собираюсь согрешить». Он огляделся, а потом развернул фигурки лицом к стене, чтобы они ничего не видели. Мария, Иосиф, волхвы, осел, две овцы и несколько кроликов с очень набожным выражением лица. Никаких свидетелей. Рики поднял младенца Христа с соломенного ложа.

– Кто это оставил тебя здесь в одном подгузнике? – поинтересовался он. Кукла смотрела на него с блаженной заговорщицкой улыбкой. Рики сунул фигурку под мышку, точно футбольный мяч, и зашагал прочь. Снег скрипел под его ногами.

В дверь негромко постучали, и Эми, еще не успевшая переодеться, пошла открывать.

– Кто там?

– Душитель.

– Очень смешно. Чего тебе?

– Э… пришел тебя задушить. Я, типа, этим и занимаюсь.

– Прости, ты ошибся адресом.

– Может, хотя бы попробуешь?

– Я сказала – нет. Иди… и сам удавись.

– Именно об этом я думал, пока учился в школе. Ну же, открой и помоги.

Эми приоткрыла дверь и увидела, что Рики стоит, обняв фигурку младенца Христа.

– О Господи! – вырвалось у нее.

– Точно.

– Это значит, что настал мой смертный час?

– Нет-нет. Он всего лишь пришел погостить.

– Ну слава Богу. – Эми впустила Рики. – Полагаю, у этого есть свое объяснение.

– Конечно. Я его нашел.

– Ха-ха. Сейчас угадаю. Это тот самый, которого должен охранять Джо?

– Совершенно верно.

– И что ты собираешься с ним делать?

– Не знаю. Подумал, что пока он может побыть у тебя.

– Как заложник?

– Нет, скорее как талисман на счастье. В конце концов, приносить счастье – его работа.

– За это ты сгоришь в аду.

– Сенсация того стоит, Эми. Хочешь сенсацию? Напиши статью: «Иисус похищен. Дерзкое преступление совершено прямо под носом у тупого копа». Если газеты не разойдутся быстро, то я умываю руки.

– Вы, Дэйли, на редкость безжалостны друг к другу. Почему бы тебе не оставить бедного Джо в покое? У него и так хватает проблем.

– Да брось, это же сенсация. Публика имеет право знать.

– Прости, у нас газета для всей семьи. Мы не богохульствуем.

Рики подошел к столу, заваленному бумагами, папками, рукописными заметками, фотографиями убитых женщин.

– Это что?

– Работа. Слышал такое слово?

– Я тоже работаю!

Эми фыркнула.

– С каких это пор ты пишешь о Душителе? – не унимался Рики.

– С сегодняшнего дня. Это поручили мне и Клэр.

Клэр Дауни была второй журналисткой «Обсервера».

Девушки часто работали вместе. Они отлично справлялись – и потом, женский дуэт, особенно в статьях о преступлениях, был несомненной новинкой.

– Разве эту тему не исчерпали до дна? Или вы нашли что-то новенькое?

– Между нами говоря?

– Конечно.

– Бостонский полицейский департамент завалил расследование.

– Правда?

– Даже я, просматривая их отчеты, нахожу ошибки. Описание места преступления, допросы, упущенные зацепки – это сплошная проблема, Рики. Впрочем, ты все прочтешь в газете.

Он взял одну из фотографий и принялся рассматривать: комната, грязный ковер, испещренный разнообразными значками и стрелками.

– Тогда лучше оставь малыша у себя, он может тебе понадобиться. – Рики водрузил фигурку Христа на стол.

– Забери его отсюда. Я не собираюсь держать дома краденое.

– И кто из нас богохульствует?

– Зачем ты его вообще принес?

Рики нахмурился, но при мысли о Джо и о пустых яслях настроение у него поднялось. Он не хотел спорить, решил не обращать внимания на упреки и не огрызаться. Рики открыл холодильник. Там обнаружилось несколько яиц, кусок сыра, хлеб.

– Знаешь, чего тебе недостает, мисс Райан? Жены.

– Можешь занять этот пост, если угодно.

– Например, сегодня. – Он подошел и обнял ее за талию. – Я стану твоей женой. Давай поменяемся ролями.

Эми слабо улыбнулась.

– Что?

– Сам знаешь.

Рики застонал.

– Не волнуйся, Рики, мы не будем об этом говорить. Уже поздно.

– Вовсе нет. Ну же, давай куда-нибудь пойдем. Выпьем, послушаем музыку, ты отдохнешь…

– Рики, некоторым нужно с утра работать.

– Ах это…

– Да.

– Тогда я лучше пойду.

– Нет. – Она опустила голову ему на грудь. – Можешь остаться, если хочешь.

Рики неуверенно хлопнул глазами. Он не привык видеть Эми расстроенной. Не привык и не желал ее утешать.

– В чем дело?

– Не знаю.

– Дело Душителя? Фотографии?

Она пожала плечами.

– Ну хватит. Ты читала сегодняшние газеты? Полиция утверждает, что шанс нарваться на Душителя – один из двух миллионов. Весь город в ужасе – из-за чего? Куда больше шансов попасть под машину.

– Конечно, конечно. – Она прижалась лбом к его ключицам. Спина у Рики была твердая как камень. Девушка провела пальцем по позвоночнику до копчика, и тревога отступила.

– Я и не знал, что ты паникерша, Эм.

– Я не паникерша. И плевать мне на Душителя.

Рики шутливо похлопал ее по спине. Этот жест одновременно означал «ну-ну» и «перестань меня обнимать, отпусти». Эми ощутила легкий холодок. Рики отлично умел притворяться, но сегодня он даже не удосужился притвориться как следует. Ему был нужен товарищ по играм. Возможно, он ничего больше не хотел – по крайней мере Эми не видела его другим. Разве этого достаточно? В ее голове вертелась фраза: «Не знаю, сколько я еще выдержу». Но она не стала это говорить вслух. И вероятно, никогда не скажет. Эми понимала, что никогда не будет по-настоящему обладать Рики – он ловок, уверенность спортсмена его защищает. Разумеется, он настоящий мужчина и не позволит, чтобы им кто-то владел. И все-таки Эми его желала. А если он никогда на ней не женится? Стоит ли это того, чтобы оставаться старой девой? Неужели она желает Рики даже такой ценой? «Да, – подумала Эми. – Да. Да. Да. Да».

– Рики, я тебя люблю.

– Ага.

– Нет, ты должен ответить: «И я тебя люблю, Эми».

– И я тебя люблю, Эми.

Она прижала его к себе. «Да. Да. Да». Несколько месяцев назад она почувствовала бы себя иначе. Но теперь они с Рики были связаны. И даже если сейчас, в год Душителя, он может предложить ей лишь обаяние и крепкую спину, Эми скажет, что этого довольно. Ей казалось, что общественное настроение – истерия по поводу убийцы, эгоистичный, подлый, инстинктивный страх, который охватил всех вокруг, – имеет и свои плюсы. То, что происходило в Бостоне, несло с собой прозрение: Душитель показал людям, что в стаде спасения нет. Все уязвимы. Смерть может нанести удар внезапно, как пуля Освальда. Если это так… Да, да, да, она хочет Рики любой ценой.

– Ну же, пошли! Послушаем музыку, и ты развеселишься.

– Ладно, – ответила Эми.

Рики засуетился, кинулся искать ее пальто и сумочку, пока она не передумала. Потом взял фигурку Христа.

– Возьмем его с собой?

Эми покачала головой.

– Отличное прикрытие. – Рики снова бережно поставил фигурку на стол. – Знаешь, а я было на минутку подумал, что ты ко мне неравнодушна.

– Ошибаешься, – сказала она ему в спину.

9

Главный суд Суффолка, четверг, вечер

Иногда в зале суда возникало такое настроение, как будто эти люди не были противниками. Они были командой – судья, адвокат, секретарь – и защищали разные позиции, вместе двигаясь к общей цели. Исход дела был ясен. Оставалось лишь свести концы с концами и произнести нужные слова. Негласно об этом знали все. Нечто подобное чувствуется в преддверии выходных или каникул, особенно летних, по пятницам, когда все торопятся поскорее управиться. В речах адвокатов звучала апатия. Они обращались друг к другу дружелюбно и в старомодной манере – «собрат» – и произносили знакомые формулы быстро и с явным наслаждением. Это все были «свои люди», специалисты, и они подводили дело к концу.

Майкл, который наслаждался этими минутами командной игры, мгновениями перемирия, говорил без бумажки, сунув руку в карман пиджака – в стиле Кеннеди.

– Это сложное дело, и штат с пониманием относится к ситуации, в которой оказались мистер и миссис Кавальканте. Но, опять-таки, существуют установившиеся нормы права. Как и большинство старых построек в Уэст-Энде, дом Кавальканте был отчужден государством как частная собственность. Срок аренды Кавальканте был немедленно прекращен в силу действия закона, и у них нет никаких оснований возражать относительно Пятой поправки… – Майкл слышал собственный голос, негромкий, бесстрастный. Они уже неоднократно проходили через эту процедуру и с другими стариками из Уэст-Энда. Он подумал, что вечером зайдет в парикмахерскую, и заговорил быстрее: – Давайте перейдем к требованиям истцов. Во-первых, несправедливо обвинение в том, что применение правительством права отчуждения частной собственности неправомерно, поскольку это приносит доход частному застройщику. Если Фарли Зонненшайн сможет заработать, перестраивая Уэст-Энд, да будет так. Проект служит широким общественным интересам, превращая запущенный кусок Бостона, настоящие трущобы, в новые районы, с очевидной выгодой для города. Что касается того, что Кавальканте получили недостаточную компенсацию, не окупившую стоимость переезда, то с этой жалобой им следовало обратиться в департамент перепланировки. Суду хорошо известно, что департамент прилагает огромные усилия, помогая жителям Уэст-Энда перебираться в новые дома. Таким образом, за отсутствием обоснованных претензий мы можем лишь посочувствовать Кавальканте, но не в силах что-либо для них сделать. Им придется переехать. Суть государственного права отчуждения в том, что иногда приходится приносить небольшие жертвы ради всеобщего блага. И «не спрашивай». [5]5
  Начало знаменитой цитаты Кеннеди «Не спрашивай, что может сделать для тебя страна, спроси лучше, что для нее можешь сделать ты».


[Закрыть]

Майкл примирительно улыбнулся пожилой паре. Они заморгали, как будто он говорил на иностранном языке, – в какой-то степени для них так и было, ведь Майкл говорил не по-итальянски. Он кивнул судье и, так сказать, дал ему пас, точь-в-точь как игрок на второй базе, который раскручивается вокруг своей оси и швыряет мяч на первую.

– Итак… – Судья вздохнул. – Дело решено в пользу штата на вышеперечисленных основаниях.

Когда Майкл убирал бумаги в портфель, с разных сторон к нему приблизились судебный пристав и чета Кавальканте.

Мистер Кавальканте помедлил за загородкой. Это был коротышка в старомодном костюме-«тройке», сшитом из грубой, ворсистой шерстяной ткани. Он прижимал шляпу к груди.

– Почему вы ничего не сказали про… про… – Он обернулся к жене. – Про delinquenti?

– Mafiosi, – подсказала та. – Э… гангстеры.

– Да. Почему вы ничего не сказали про гангстеров?

Пристав протянул Майклу листок бумаги: «Позвоните Уомсли. Немедленно».

– Обратитесь в департамент перепланировки, – рассеянно ответил Майкл.

– Департамент не поможет. Они послали к нам гангстеров. А теперь вы посылаете меня в департамент?

Майкл пытался вникнуть в их слова, но его мысли были сосредоточены исключительно на записке от шефа. Уомсли редко тревожил его в суде. Вот что самое приятное в работе адвоката: его не беспокоят. В адвокатских конторах шутили, что есть только два места, откуда тебя не вызовут к телефону, – туалет и зал суда.

– Департамент скажет – езжай в Медфорд, там для тебя квартира. Только это и знают – там для тебя квартира, там для тебя квартира. И ни слова про гангстеров.

– Послушайте, позвоните в полицию. Если совершено преступление, обратитесь в полицию. Простите, мистер Кавальканте… миссис Кавальканте… мне нужно идти. Извините.

Старики смотрели на него. Мистер Кавальканти склонил голову набок, как будто не расслышал ответа или надеялся услышать нечто большее.

Джордж Уомсли слегка походил на мистера Уизарда. [6]6
  Герой популярной в 50-е голы детской телевизионной программы.


[Закрыть]Лошадиные зубы, уши торчат, точно бабочкины крылья, волосы вечно растрепаны, хотя он их причесывал не переставая. Его называли гением. В отделе отчуждения собственности, который он возглавлял, Уомсли боготворили. Он почти бегом, с гулким смехом проносился по конторе, расточая щедрые похвалы молодым юристам, охотно принимаясь обсуждать самые скучные дела и оставляя за собой нечто вроде турбулентного завихрения. После разговора с ним человек чувствовал себя одновременно утомленным и наэлектризованным. Каким-то образом бестолковый энтузиазм Уомсли заражал – и люди с тем же энтузиазмом начинали относиться к работе. Работа! Юрист перестал быть бюрократом или романтическим злодеем, который уничтожает бедняков во имя прогресса (проведения шоссе, постройки гаража). Он стал частью великого исторического движения. Построить великий город на развалинах трущоб! Никогда еще государственное право отчуждения не казалось настолько интересным.

Несомненно, в другое время Джордж Уомсли ни за что не согласился бы возглавить департамент отчуждения собственности. У него имелся выбор – он был кузеном и другом поэта Лоуэлла, бездельником-джентльменом, из тех чудаков-янки, которые интересуются и негритянской музыкой, и парусным спортом, и восточным мистицизмом. Уомсли обрел почву под ногами уже после окончания военных действий, в качестве адъютанта в американском секторе Берлина. В хаосе 1945–1946 годов энергичный эрудит Джордж Уомсли отлично справлялся. Он говорил на трех языках, наслаждался притонами на Кудамм и импровизированным баром на руинах отеля «Адлон». Он коллекционировал антиквариат, выменивая его на солдатские консервы и сигареты. Вернувшись в Штаты, Уомсли отправился в Гарвард, на сей раз в юридическую школу, решив, что юриспруденция может стать для него верным средством для достижения многих целей. А потом он буквально заразился идеей Нового Бостона – еще одного города, который нуждался в перепланировке. Это стало очередным проектом, где его энергия могла бы найти себе применение. Сейчас Уомсли заинтересовался модернистской архитектурой – он подумал, что в один прекрасный день может поступить в архитектурный колледж.

Майкл не знал, как относиться к Уомсли. Он смотрел на своего босса с любопытством, словно на странную экзотическую птицу из далекой страны, о которой ходят всякие слухи. Уомсли тоже считал Майкла чем-то экзотическим – сын полицейского, ярый приверженец лаконичного стиля, слегка нудный, но все-таки выпускник Гарварда, человек, которого стоит иметь рядом с собой. Уомсли сделал Майкла своим помощником, и тот испытывал благодарность, даже привязанность к своему сумасшедшему, но тем не менее гениальному боссу.

Тем же вечером, когда Майкл вошел в кабинет, он немедленно увидел Уомсли. Шеф сидел в кресле, лицом к столу генерального прокурора, и со спины Майкл видел только его тощие скрещенные ноги. Уомсли распрямился и изогнулся, чтобы взглянуть на вошедшего через спинку кресла, как ребенок.

– А, Майкл! Незаменимый человек.

Генеральный прокурор Алван Байрон вышел из уборной, вытирая руки бумажным полотенцем.

– Незаменимыми людьми полны кладбища. Так сказал де Голль.

– Очень жизнеутверждающе, – отозвался Майкл.

Алван Байрон был рослый мужчина, с грудной клеткой, похожей на бочонок. В противовес нынешней моде он предпочитал большие воротнички, отложные манжеты и остроконечные лацканы. Старомодные костюмы как будто делали его человеком ранней, более шикарной, эпохи. Будучи шотландцем на четверть, Байрон тем не менее пользовался большой популярностью среди чернокожего населения округа, и его карьера с огромной скоростью набирала обороты. Алван Байрон олицетворял собой Бостон.

– У нас новости, мистер Дэйли. – Он уселся за стол. – Мы беремся за дело Душителя.

Майкл не удержался от смеха.

– Что смешного?

– Ничего. И все-таки я знаю человека, который будет счастлив это услышать.

– Много людей будут счастливы это услышать. Настало время взглянуть на дело новыми глазами.

– Бостонский полицейский департамент вряд ли тому рад.

– Да!.. – Байрон многозначительно посмотрел на Уомсли. – И у нас есть кое-какие соображения.

Майкл сел с застывшей удивленной улыбкой. Он подумал: «У вас нет никаких соображений. Даже если рядом с вами посадить, черт возьми, Шерлока Холмса, вы и то не сможете предъявить бостонскому департаменту ровным счетом ничего по делу Душителя». Вслух он произнес:

– Что ж, в отделе по уголовным делам хватает толковых людей. Не сомневаюсь, они справятся.

– Мы имели в виду не совсем это…

– Одел по уголовным делам этим не будет заниматься, – перебил Уомсли.

– Нет? А кто тогда?

– Особый отдел, который мы создадим, – восторженно сообщил Уомсли. – Нечто вроде команды звезд. К их услугам будут все необходимые ресурсы, и никаких оглядок на юрисдикцию и расходы.

– Видели вы это? – Байрон бросил на стол утренний выпуск «Обсервера». Размашистый заголовок гласил: «Дело душителя изобилует ошибками». Подпись: Эми Райан и Клэр Дауни.

– Да, видел.

– Это ведь ваша невестка – Эми Райан? – поинтересовался Байрон.

– Вроде того.

– Думаю, она попала не в бровь, а в глаз, – продолжал Уомсли. – Полицейский департамент упустил свой шанс. Они применяли устаревшие методы. Теперь наша очередь.

– И что это значит?

– Что это дело слишком велико для одного департамента, пусть даже бостонского. Тринадцать погибших женщин, расследование серии убийств, которое захватывает четыре города в трех округах. Местные департаменты не привыкли работать сообща. Они не умеют взаимодействовать. Левая рука не ведает, что творит правая. Нужен согласованный подход. Наше вмешательство просто необходимо. Что еще важнее – традиционные методы обычно доказывают свою несостоятельность, когда имеешь дело с убийцей, который достаточно хитер, непредсказуем или просто безумен. Нужно нестандартное мышление.

– Нестандартное мышление?

– Да-да! – Уомсли говорил искренне и одухотворенно, и потому его слова как будто имели особый смысл, им почти можно было поверить. – Междисциплинарный, нетривиальный, научный подход. Детективы, не ослепленные личным опытом, реальными или мнимыми знаниями, – вот кто должен расследовать убийство. Как правило, люди обычно видят лишь то, что хотят увидеть. Они не замечают очевидных зацепок, которые не вписываются в их представления о том, как должны выглядеть улики и где их надлежит искать. Мы считаем, что от нетрадиционного подхода дело только выиграет. Ответ – ключевая улика или нужный подозреваемый – уже, возможно, найден, нужно лишь разыскать его в груде информации. Найти, очистить от постороннего мусора – и сделать это прежде, чем Душитель нападет вновь. Если мы сможем объединить все имеющиеся улики, синтезировать их, подчинить суровой научной методологии, то мы раскроем это дело. Нужно подвергнуть всю информацию машинному анализу…

– Ладно, Джордж, – остановил его Байрон. – Думаю, он понял.

– Так, – произнес Майкл, – все это очень интересно. Вы не будете возражать, если я спрошу, зачем вы вытащили меня из зала суда?

– Особый отдел возглавит мистер Уомсли.

– Правда?

Уомсли ухмыльнулся:

– Да.

– Джордж, у вас нет никакого опыта в расследовании убийств, если не ошибаюсь.

– Вы правы.

Майкл вдруг понял, зачем его вызвали. Хоть это и чистое безумие, но они намерены поставить Уомсли во главе расследования, а Майкла отправить в департамент государственного отчуждения. Майкл подумал, что, хотя у него и недостает опыта в подобных делах, он не откажется и другие скорее всего его примут. Кто знает, к чему это может привести теперь, в эру Нового Бостона?

– Майкл, Джордж попросил, чтобы вас также ввели в состав отдела.

– Что?! Да я в жизни не расследовал убийств.

– Вот именно, – прогремел Уомсли.

– «Вот именно»? Послушайте, я специалист по недвижимости. Что мне делать в Особом отделе? Лишить Душителя парковки? Это нелепо.

– Вовсе нет, Майкл, – настаивал Байрон. – Вы умный человек. Ваш отец работал в отделе расследований, а потому вы сумеете внушить доверие нашим парням. И потом, вы наверняка унаследовали от отца больше, чем думаете. Так или иначе, ваша основная обязанность – чисто административная. В штате будут детективы, эксперты и так далее. Ваша задача – при помощи Джорджа объединить усилия и следить, чтобы все двигались в одном направлении. Мы не просим вас делать то, чего вы не умеете. Мы не дураки. Вы себя недооцениваете, Майкл.

– Напротив, я верно себя оцениваю. Я не детектив, я даже убийцу в «Перри Мейсоне» не способен вычислить.

Байрон фыркнул.

– Никто не просит вас заниматься расследованием. Мы просим – нет, приказываем – стать частью нашей команды. Нам нужны ваши способности.

– Какие способности? Никаких способностей у меня нет. Спросите у кого угодно.

– Майкл, знаете, что я вижу, когда смотрю на вас? – Байрон уставился на Майкла. – Я вижу умного молодого адвоката, который довольствуется тем, что выполняет несложную работу. Его отец был полицейским, у него светлая голова, но он не желает участвовать в расследовании крупнейшего дела в Бостоне. Интересно, чего он боится? Чего хочет?

– Точнее, не хочет. Я не хочу заниматься расследованием убийств. Говорите без обиняков, пожалуйста.

– Хорошо. Тогда вспомните о своем отце. – Байрон на мгновение прислушался к шуму за окном. – Вот что я вам скажу, Майкл. Вот поможете мне поймать Душителя – и, обещаю, опять станете, сколько вам угодно, заниматься проблемами государственного отчуждения.