Текст книги "Душитель"

Автор книги: Уильям Лэндей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

– Сейчас объясню. Выяснилось, что ваш босс, Капобьянко, убил моего отца – то есть настоящего отца, Брэндан, первого. Помните?

– Что?.. Кто тебе сказал?

– Одна маленькая птичка начирикала.

– Какая птичка?

– Некий Пол Маролла.

– Что за Пол Маролла?

– Какая вам разница?

– По твоим словам выходит, что он был свидетелем убийства. А я работаю в убойном отделе. Нужно с ним поговорить.

– Это невозможно. Он недосягаем.

– То есть?

– Лежит в багажнике машины где-то в Ревире. Полагаю, его найдут в июне, когда станет по-настоящему жарко. Судя по тому, что я слышал, Маролла запустил лапу в карман Чарли Капобьянко, и тот этого не простил. Поэтому Мароллу сунули в багажник, и тогда он запел: он-де знает про Уэст-Энд, знает про моего отца. Понимаете, о чем речь, Брэндан? Вы работали на Капобьянко, вы были там, когда убили Джо-старшего – возможно, Капобьянко желал его смерти. А плюс В равно С. Впрочем, что тут говорить? Вы детектив, сами знаете, как это бывает…

– Ты все неправильно понял.

– Ну так объясните. Просто ответьте на вопрос. За что вам платил Капобьянко?

– За то же, за что и твоему старику! За то же, за что и половине департамента! Капобьянко заправляет букмекерскими точками. Мы, разумеется, знаем, где находятся эти притоны. Вот и все. Мы позволяем им работать и дальше.

– Слишком много денег за такую небольшую услугу. Я слышал, вы один из самых высокооплачиваемых полицейских на службе у Капобьянко.

– Потому что я не рядовой коп! Это не значит, что я что-то для него сделал! Я просто стараюсь выжить, как и все остальные. И потом, большая часть денег предназначается вовсе не мне, я просто посредник. Это часть моей работы.

– Да бросьте, Брэндан. Я знаю, что продажные копы…

– Ах ты, лицемерный маленький…

– …я знаю, что продажные копы полегоньку спускаются ниже и ниже. Сначала простят штраф, потом закроют дело, потом уничтожат улику, а в один прекрасный день предупредят мистера Капобьянко о том, что собирается облава. Они просто стараются выжить, точь-в-точь как вы сказали.

– И как это связано с убийством?

– Насколько успели продвинуться вы, Брэндан?

– Хватит. Разговор окончен.

Джо остановил машину под старым баскетбольным кольцом. Майкл, сидевший впереди, впервые осознал, что не ощущает связи со старым домом – всего лишь деревянное строение, едва отличимое от соседних, такое же облупленное и слегка покосившееся на просевшем фундаменте, точно расшатанный зуб. Неужели он действительно здесь вырос? Как будто прошло сто лет. Может быть, Маргарет наконец согласится продать эту хибару и купить домик получше где-нибудь на побережье? Конечно, не согласится. Она намерена тут жить. С Конроем.

Маргарет появилась на крыльце, прежде чем сыновья успели выйти из машины. Рукава ярко-красного свитера засучены до локтей, волосы стянуты назад, в хвостик, по-девичьи, но молодой Маргарет отнюдь не выглядела. Лицо у нее было бледное, тонкие накрашенные губы отчетливо выделялись на фарфоровом фоне.

«Пожилые женщины часто злоупотребляют помадой, – подумал Майкл. – В результате они выглядят неопрятно и нелепо».

– Что вы затеяли? – Маргарет взглянула на часы и нахмурилась. Все трое сейчас должны быть на работе. Все честные люди сейчас на работе.

Майкл сказал:

– Нам нужно поговорить, мама.

– И лучше не упрямься, – посоветовал Рики, – или Джо очень рассердится.

Все трое по очереди поцеловали ее в щеку, заходя в дом. Маргарет бесстрастно стерпела их поцелуи, не разнимая скрещенных на груди рук и подставляя щеку легким поворотом головы.

Майкл подумал, что мать отнесется к нему особенно прохладно, но в кои-то веки он рядом с ней не чувствовал себя беззащитным. Он прошел мимо нее, как тщеславный принц мимо подданной.

В конце концов, именно Майклу Джо признался в том, что случилось в Ревире, и намекнул, что банда Капобьянко могла сыграть свою роль в убийстве Джо-старшего. Именно Майкл уговорил братьев вместе разгадать эту загадку, не только с целью объединить их разнообразные таланты, но и потому, что посторонние люди, которые должны были найти убийцу Джо-старшего, потерпели неудачу, а главное, сдались. Именно Майкл внушил Рики мысль залезть в контору Капобьянко: изначальной целью было найти подтверждение намеку Мароллы, отыскать какую-нибудь улику, которая позволила бы связать Капобьянко с убийством отца. Имя Конроя в книге обнаружили случайно. Хотя, возможно, удивляться не следовало.

Семейство собралось на кухне за маленьким столиком, где помещались только четверо, поэтому раньше там ели, когда Джо-старший не мог присоединиться к семье за обедом или завтраком. Впрочем, глава семьи почти никогда не мог присоединиться к жене и детям за столом: рабочее расписание детектива – это отнюдь не «с девяти до пяти». А убойный отдел – худший вариант: Джо-старший порой не появлялся несколько дней, если преследовал преступника по горячим следам. Братья Дэйли считали этот стол своим – там можно было громко смеяться, засовывать в нос горох и отнимать друг у друга спортивные журналы. Столешница была цвета авокадо, с маленькими золотыми звездочками и фестончатой алюминиевой лентой по краям, как это бывает в закусочных.

Маргарет ввели в курс дела, опустив наиболее неприятные детали, и она как будто не открыла для себя ничего особенно нового. Муж погиб при загадочных обстоятельствах, а Брэндан Конрой – хвастун и политикан, но все-таки порядочный человек и старый друг. Она не верила, что Конрой продажен, – он всего лишь приспосабливается к обстоятельствам. Невозможно жить в этом городе, не запачкавшись. Тогда сыновья сообщили еще несколько подробностей. Ну и что изменилось? Ничего. Майкл не любит Брэндана, вот и все. Эти двое – как огонь и вода, но им придется найти общий язык. Это проблема Майкла, а не Брэндана и уж точно не Маргарет.

Но возникло и кое-что новенькое. Теперь возмущался не только Майкл. Он убедил Джо, что Брэндан – злодей. И Рики! Джо всегда был сговорчив – легкая добыча. Но Рики? Он, конечно, сущий ангел – но заботится только о себе. В детстве Рики стянул все четвертаки, которые копил Майкл, чтобы послать их голодающим детям Нигерии. Но теперь они, ее взрослые дети, все трое, ополчились на мать.

Майкл сказал:

– По-моему, ему тут не место.

– Господи, Майкл, мы ведь уже об этом говорили!

– Лишь до тех пор, пока мы не узнаем…

– Я и так все знаю. Я знаю Брэндана. С меня хватит.

– Он больше не может тут оставаться. Если я ошибаюсь, то сам попрошу у него прощения, когда мы разберемся. Но сейчас ему лучше убраться.

– Почему, Майкл? Потому что какой-то бандит знает его по имени?

– Да.

– Мама, – вступил Джо, – лучше сделай, как он велит.

Маргарет метнула на сына испепеляющий взгляд. Его-то кто спрашивает?

– Но это же Брэндан. Он всю жизнь был нашим другом, Майкл. Еще до того, как ты родился. Нельзя просто так взять и отвернуться от него. – Маргарет изо всех сил пыталась сохранить спокойствие.

– Скажи ему что хочешь. Свали все на меня. Скажи, что я спятил. Но я не хочу видеть его в нашем доме, не хочу видеть его рядом с тобой, до тех пор пока мы не разберемся.

Маргарет уклончиво покачала головой.

– Отец когда-нибудь говорил с тобой о Капобьянко?

– Нет. Дома он никогда не рассказывал о делах. Да и вообще, не любил много говорить, сам помнишь.

– Он когда-нибудь упоминал при тебе это имя – Капобьянко?

– Нет. Но с Эми они часто о нем говорили.

– С Эми? – Майкл пошатнулся.

– Ты же знаешь, какой была Эми. Если ей хотелось все знать, она не боялась спрашивать.

– Но чем она спрашивала отца?

– Ох, она вечно требовала от него рассказов. О полицейском департаменте, о том, о сем… Ничего особенного. Мы были одной семьей. Они просто болтали.

– Он снабжал ее информацией.

– Ну, я бы не стала так говорить…

Майкл покачал головой, рассеянно поднял руку, погладил лоб и ощутил под черепом, за толстой костью, первое смутное ощущение боли, похожее на дымку.

Он видел двух женщин.

Клэр, целеустремленная журналистка. «Двуногие крысы Уэст-Энда. Там заколачивают много денег. Для двуногих крыс деньги – это все равно что сыр. Надо найти сыр».

Разумеется, он увидел и Эми, вечером накануне убийства. Почему Брэндан Конрой убил Джо-старшего? Какой у него был повод? «У меня есть одно соображение…» Многозначительная улыбка. «Одно соображение». Разумеется, оно у нее было: Джо-старший разболтал о том, что творится в Уэст-Энде. Уэст-Энд нужно расчистить. Грядет Новый Бостон.

Под черепом нарастала боль, сосредоточиваясь в правой глазнице. На глазное яблоко как будто давила опухоль. Боль оплела нерв, как удав оплетает древесную ветку. Покуда еще слабая…

Майкл попытался ни о чем не думать, не волноваться. Нужно контролировать свое тело. Возможно, буря пронесется мимо, улетит к морю, не причинив вреда.

– Ты в порядке, Микки?

– Да. В порядке.

– По тебе не скажешь.

– Нам пора.

Все трое встали. Майкл ухватился за стол, чтобы удержать равновесие.

Рики схватил брата за плечо.

– Ты здоров?

– Да. – Майкл закрыл глаза.

Он владеет своим телом. Очистить мозг. Ослабить напряжение.

Но уже было слишком поздно. Боль угнездилась внутри. Тревога последних дней. Метания от одной зацепки к другой, ощущение, что разгадка близко. Майклу захотелось оказаться дома. Он не любил, когда окружающие видели его в таком состоянии. Это унизительная слабость – неспособность управлять собственным телом.

– Знаете что? – спросил он. – Может быть, мне лучше…

Никакой особой ауры на сей раз. Никаких галлюцинаций – ни плывущих очертаний, ни мозаики, ни ощущения чуда. Просто боль.

До него донесся голос Джо:

– Майк, отвезти тебя домой?

– Нет, я лучше немного полежу. Свяжусь с вами попозже. Простите. Ненавижу, когда так бывает… – Он заковылял к двери. – Ненавижу…

Позже, несколько часов спустя, в темноте раздался звук – легкий стук, как будто ветка барабанила в стекло. «Кульминация близка», – подумал Майкл. Боль сжимала его голову, точно в тисках. Внутри черепа что-то колотилось в такт пульсу. Майкл чувствовал – или ему так казалось – биение крови, несущей отравленные токи в мозг. Он ощущал ритмичное сокращение живота, как будто там вытягивался и сжимался огромный червь.

И снова он услышал этот звук. Уже тише. Ближе. Тук-тук-тук. Настойчивее, как будто ребенок стучит в стекло, требуя, чтобы его впустили. Тук-тук-тук.

Майкл лежал на боку неподвижно и прислушивался, но сигнал был слабый.

Тук-тук-тук.

Вот оно. Шаги.

Боль мгновенно утихла.

Тук-тук… Бам! Как будто распахнули дверь. Звук, прежде далекий и доносящийся извне, теперь звучал внутри его головы: тук-тук-тук-тук-тук…

Майкл видел бегущие ноги – близко, – черные ботинки полицейского, подошвы, шаркающие по тротуару.

Джо Дэйли-старший. Так быстро. Так близко. Щеки у него вздрагивают при каждом шаге. Куртка вздувается и опадает от ветра. Одной рукой он придерживает в кармане рубашки очки, записную книжку, сигареты, чтобы не выпали.

Майкл мог бы дотронуться до него. Коснуться его лица.

Джо-старший пробежал мимо. Майкл смотрел на него со спины. Видел, как тот бежит. Складские помещения слева, причал справа.

Позади Джо-старшего, далеко позади, поспевал Конрой. Сначала он перешел на медленную трусцу, затем и вовсе остановился и поморщился. Что он сделал? Что он сделал со своим другом?

Джо-старший, кажется, почувствовал, что напарник отстал. На углу большого кирпичного здания он обернулся:

– Какого черта, Брэндан?

– Беги, – пропыхтел Конрой. – Я догоню.

Джо-старший покачал головой. Конрой чудак. Удивительно, что они так долго пробыли напарниками.

Он исчез за углом в проулке.

Довольно!

Майкл видел достаточно. Он выключил фильм. Он знал, как все закончится. Знал, как сложить все фрагменты воедино. Он еще успеет убедиться в своей правоте. А теперь спать.

Маргарет отворила, и молодой человек скользнул в дом – точь-в-точь как листья, скопившиеся на крыльце, летят в прихожую, когда откроешь дверь. Но гость не пошел дальше, а остановился перед Маргарет.

– Здравствуйте.

Пауза, мгновенное замешательство – и Маргарет его узнала. Лицо Курта Линдстрома было в синяках, одна рука перевязана. Издав возглас удивления и страха, она попыталась захлопнуть дверь, но Курт навалился на нее своим весом. Маргарет несколько секунд давила на дверь, но потом поняла, что не справится, и отступила. Она держалась так, как будто сама пригласила Курта и отнюдь не была встревожена его присутствием. А какой у нее был выбор? Маргарет вошла в гостиную.

– Маргарет, чего вы так боитесь?

– Я не боюсь.

– И не надо.

– Я не боюсь.

– Разумеется. Нечего бояться.

– Мои сыновья скоро вернутся домой.

– Да? – Курт взглянул на часы. – Уже поздно.

– Что вам здесь надо?

– Заглянул в гости.

Он вошел в комнату ленивой, гибкой походкой, точно подросток.

Маргарет взяла сигарету и демонстративно закурила. По крайней мере они разговаривают. Нужно намекнуть, что в происходящем у нее есть право голоса. Она может увлечь его, управлять им.

– Что с вашей рукой?

Линдстром взглянул на повязку.

– Это все ваш сын…

Маргарет решила, что он имеет в виду Джо.

– Прошу прощения.

– Я вас не виню. А почему вы не предложите мне выпить?

– Выпить?

– Ну да. Вы ведь хорошая хозяйка?

– Я не… Что будете пить?

– А что у вас есть, Маргарет?

– Пиво, наверное.

– Нет, только не пиво. Как насчет виски? У вас есть виски?

– Надо посмотреть.

– Можно мне с вами?

Маргарет провела его на кухню. Она шла, опустив руки по швам.

Спиртное стояло в невысоком шкафу. Маргарет подняла руку, чтобы открыть его, и невольно смутилась оттого, что при этом движении одежда обтянула ее спину и плечи. Может быть, закричать? Броситься к двери? Вряд ли она сможет обогнать Курта, даже если ей удастся сделать это неожиданно. Крик может его встревожить, побудить к действию. А пока они разговаривают, сохраняя видимость приличия, остается надежда.

Она сказала, не поворачиваясь к нему:

– Как вы предпочитаете виски?

– Неразбавленным. И себе налейте, Маргарет.

– Я не пью виски.

– Ну ладно. Вовсе не обязательно, если не хотите.

Она налила ему виски и протянула бокал. Может быть, выплеснуть содержимое Курту в лицо? Вдруг это поможет?

– А вы чего хотите, Маргарет?

– Ничего.

Он засмеялся:

– Нет, я не про напитки. Чего вы хотите прямо сейчас?

– Чтобы вы ушли.

– Но я только что пришел.

– Уже поздно. Я хочу спать.

– А вы пригласите меня в другой раз?

– Да.

– Интересно, почему я вам не верю?

Маргарет начала что-то говорить, лгать, чтобы его успокоить. Она почувствовала, что ее губы двигаются, не произнося ни звука. У Курта не было оружия. По крайней мере так казалось. Но в большинстве случаев Душитель и не пользовался оружием – он оглушал своих жертв тяжелым предметом, который подворачивался под руку, а потом сплетал удавку из того, что находил в квартире, – чулок, поясков от халата, шарфов, простыней… Но в некоторых случаях жертв ранили ножом, увечили…

– Маргарет?

– Я говорю правду. Зайдете в другой раз. Сейчас уже поздно.

Он склонил свое покрытое синяками лицо и искоса, недоверчиво взглянул на нее.

– Что вам наговорил обо мне Майкл?

– Майкл?

– Да, Майкл Дэйли. Ваш сын.

– Ничего.

– Ни слова о Душителе?

Маргарет замерла. Эта тема все-таки возникла, и теперь нужно говорить, лавировать, если она хочет выкрутиться.

– Нет.

Линдстром промолчал, но что-то в его позе, в легком напряжении позвоночника, подсказало, что он почувствовал ложь. Теперь они оказались по разные стороны.

– Он сказал, – уточнила Маргарет, – что Душителей несколько.

– Да, но один из них душит пожилых дам, правильно?

– Не знаю, не знаю. Возможно.

– Но не де Сальво.

– Нет.

– Я?

Она не ответила.

– Ну же, миссис Дэйли. Мне он именно так и сказал.

– Не знаю. Я просто…

Линдстром кивнул. Он уже знал ответ, знал, что она лжет – и почему лжет. Не важно. Случится то, что должно случиться.

– Можно вас кое о чем спросить, Маргарет? Задать личный вопрос?

Она опустила глаза. Тусклый от старости линолеум в желто-коричневую крапинку.

– С вами когда-нибудь делали это… сзади?

– О Господи… – пробормотала Маргарет.

– Да или нет?

– Господи…

– Маргарет, да или нет?

Она опустила голову и с трудом покачала ею: нет.

– Может быть, разденетесь?

– Нет… нет…

– Это нетрудно.

– Не могу.

– Хотите, чтобы я вам помог? – Курт поставил бокал. – Подошел и помог?

– Нет.

– Тогда чего вы хотите?

– Хочу?

– Да. Мы с вами давние знакомые и просто болтаем. Вы можете все мне рассказать.

– О Господи…

– Скажите мне, Маргарет. Расскажите, о чем вы мечтаете.

– Я хочу, чтобы вы ушли. Ради Бога.

– Уйти? И все?

– Я никому не скажу.

– То есть вы никому не скажете, кто такой Бостонский Душитель? Вы, жена полицейского, будете молчать?

– Я ничего не знаю. Знаю только, что вы не поладили с одним из моих сыновей…

Курт взял бокал, отхлебнул и задумался, выпятив губы.

– Тогда ладно.

– Вы уйдете?

– При одном условии: вы скажете Майклу, что я заходил попрощаться.

– Куда вы теперь?

– В неведомые земли.

– Хорошо, я ему передам.

– Еще кое-что. Поцелуйте меня.

Маргарет слегка подалась вперед, как будто не расслышала.

– Поцелуйте меня на прощание. Только и всего. И я уйду.

Она покачала головой.

– Тогда, видимо, мне придется задержаться. Вернемся к нашему разговору?

– Один поцелуй?

– Да. И я уйду.

– Слово?

– Честное слово.

– Один поцелуй – и вы уйдете.

– Да.

Она придвинулась к нему. Линдстром был младше Рики на несколько лет. А возможно, просто выглядел так – румяный, с гладкой кожей… Наверное, он вдвое ее моложе. От него пахло виски. Маргарет закрыла глаза и склонила голову набок.

– Нет-нет, поцелуйте меня сами, Маргарет. И считайте до десяти. Я хочу получить свое сполна.

Она может ударить его коленом между ног, убежать, найти какое-нибудь средство защиты. Но она этого не сделает. Маргарет понимала, что не сделает ничего из того, что возможно лишь в кино. Это всего лишь поцелуй…

Она прижала сомкнутые губы к губам Линдстрома. Один, два, три…

Он положил ладонь ей на затылок, высунул язык, тонкий и длинный, и втиснул между ее губами. Сдавленный возглас. Он прижался к ее лицу. Язык был просто чудовищной длины, его кончик коснулся неба, потом описал круг по деснам и заходил туда-сюда, блаженствуя.

Линдстром отпустил Маргарет, и та привалилась к стене. Женщине показалось, что ее сейчас вырвет.

Он довольно вздохнул.

– Не так уж плохо, а?

Она промолчала.

– М-м… Спасибо, Маргарет.

– Вы сказали, что уйдете.

– И я ухожу.

Они двинулись к двери, Курт жестом пропустил Маргарет вперед. Ей не понравилось, что он окажется позади, но дверь была всего в нескольких шагах, инцидент почти исчерпан – она уже представляла, как через десять секунд облегченно вздохнет, живая и невредимая, и предвкушала этот притягательный, такой близкий, момент. Маргарет сообразила, что Курт пропустил ее вперед тем же жестом и на том же месте, что и в день его первого визита.

Она прошла вперед, скрестив руки на груди и проводя языком по нёбу, чтобы окончательно избавиться от неприятного ощущения. Собственное тело внушало ей отвращение. Маргарет казалось, что она насквозь пропиталась запахом Курта. Нужно продержаться еще несколько секунд, несколько шагов.

Вспышка. Тупой звук.

И ничего больше.

Потом она поняла, что лежит на полу. В коридоре. На спине.

Курт залез рукой ей под юбку, стаскивая с нее чулки. Чей-то хриплый голос произнес: «Не трогай меня», – и лишь мгновение спустя Маргарет поняла, что это говорит она сама. Курт стянул чулки – туфли с нее уже свалились.

Она закричала.

Он дважды ударил ее по лицу.

– Не ори. – Он тяжело уселся ей на живот.

Маргарет чувствовала, как он балансирует на ней, сплетая из чулок удавку. Она вскинула голову и больно ударилась затылком об пол. Она хотела потереть шишку, но Курт прижимал ее руки коленями.

Нейлоновая удавка обвилась вокруг шеи. Курт завязал простой узел, затянул – чулки врезались в тело, сдавили горло, Маргарет не могла дышать, боль была невыносимая. Она в ужасе заметалась, ощущая, как он стягивает петлю.

Курт поднялся.

Маргарет продолжала метаться, пока ей не удалось подсунуть пальцы под петлю и сделать маленький глоток воздуха. Но тут же ее подняли за волосы и потащили вверх по лестнице – приходилось отталкиваться ногами, чтобы с нее не содрали скальп.

– Ну ты, не упирайся.

Она ударялась о ступеньки спиной и пятками и даже обрадовалась, когда они достигли верхней площадки. Маргарет почувствовала, как с нее сдернули юбку. Она ударилась поясницей об пол.

– Где спальня?

Линдстром выпустил ее волосы, и Маргарет больно ушиблась плечом. Голова ныла, как будто с черепа содрали кожу; интересно, удастся ли это вылечить? Она услышала, как открылась дверь спальни… А потом Линдстром издал странный звук, значение которого она не сумела разгадать… Прежде чем она успела понять, в чем дело, раздался выстрел, и Линдстром влепился в стену рядом с ней.

Маргарет подняла взгляд от его мокасин и увидела, что над правым коленом расплывается алое пятно.

Она с трудом, из-за удавки на шее, повернула голову и увидела в полумраке спальни, куда достигал свет из коридора, Майкла с отцовским пистолетом. Он был мертвенно-бледным, бел как мрамор – так всегда бывало во время приступов мигрени. В тусклом свете, босиком, растрепанный, в майке, он казался привидением. Ящик, где лежал пистолет, был открыт, белье выброшено на пол. До Маргарет дошло, что за двадцать три с половиной года, проведенные Джо-старшим в полиции, из этого пистолета впервые выстрелили не на службе. Майкл держал оружие одной рукой, но оно как будто было слишком тяжело для него и угрожало перевесить.

Линдстром обхватил колено обеими руками, словно пытаясь остановить расползающееся пятно, но оно продолжало расширяться. Линдстром и Маргарет вместе наблюдали за ним.

Майкл сделал два неуверенных шага к порогу.

Линдстром перевел взгляд на Майкла, на Маргарет, на пистолет. И вскоре Маргарет и Майкл услышали, как он ковыляет по лестнице к двери.

Майкл медленно шагнул к матери, уронил голову набок, посмотрел куда-то вверх и рухнул на пол.

Поднимаясь по лестнице вслед за Джо и глядя на него снизу, в укороченной перспективе, Рики понял, что за чудовищное создание на самом деле его брат – настоящий кентавр с массивными ляжками и довольно тонкими лодыжками. Он бы не удивился, если бы Джо вдруг сбросил кроссовки и продемонстрировал ему копыто.

Джо пришел сюда, чтобы убить Линдстрома. Рики в этом не сомневался. У брата с собой был пистолет. Если Линдстрому повезет, Джо пустит в ход оружие. Лично Рики не знал, помочь брату или предотвратить убийство. Разумеется, если он вообще сможет вмешаться, когда Джо возьмется за дело.

Джо вышиб дверь одним ударом и остановился на пороге, тяжело дыша.

Квартира была пуста. Остались только выключенный из розетки старый вентилятор и несколько бумаг на полу. Курт Линдстром исчез.

Больше в Бостоне его не увидят.

Шагая теплым вечером по улицам, Джо думал о смерти – он не боялся, просто размышлял, сколько в человеческой жизни может быть таких вечеров, когда бродишь в свое удовольствие. Поэтому в ту минуту, когда его крепко схватили за плечо, он пребывал в философском настроении и был готов к любой неприятности. Его сбило с толку то, что он находился на Бойлстон-стрит, где строили новый клуб «Плейбой», и смутила фамильярность прикосновения – кто-то запустил ему четыре пальца под мышку, – поэтому Джо обернулся с удивленной улыбкой на лице. Он ожидал увидеть друга.

Вместо этого он увидел одного из головорезов Гаргано. Джо его знал, имя этого парня звучало как птичье чириканье – Чико Тирико. Типичный уличный боец, широколобый итальяшка. Тирико, впрочем, был посильнее многих – боксер-тяжеловес, который продолжал поддерживать форму. Ни двойного подбородка, ни вываливающегося из-под рубашки брюха.

Сам Гаргано когда-то тоже выступал на ринге – это было распространенное явление среди гангстеров. Местные спортивные залы неизменно поставляли молодых качков. Парень, взявший первый приз, всегда мог рассчитывать на то, что ему удастся найти применение своим мускулам.

– Эй, коп! – окликнул его Тирико.

Джо сердито сбросил его руку. Ему не нравилось, как это выглядит со стороны, – еще подумают, что всякий идиот может остановить его на улице. Он, в конце концов, полицейский – невзирая ни на что.

На тротуаре маячили еще трое парней. Обеспокоенные движением Джо, они придвинулись ближе.

– Все нормально, – негромко проговорил Тирико.

Они отошли. Показался Гаргано – с землистым лицом наркомана. Поговаривали, что он давно уже сидит на героине и постепенно теряет над собой контроль. Его лицо как будто расплылось. Джо перевел взгляд на кирпичную стену, чтобы убедиться, что он не утратил остроты зрения, что дело не в его глазах, а в самом Гаргано.

Гаргано сказал:

– С тобой хотят поговорить.

– Кто?

– Босс.

– Хочет со мной поговорить?

– Да.

– Хреновина! – Джо глазами указал на четверых гангстеров. – Зачем здесь эти груды мышц, если мы всего лишь собираемся поговорить?

– Да, поговорить. Честное слово, Джо.

– Где?

– В баре, здесь, за углом. Вернешься через минуту как ни в чем не бывало.

Джо задумался. Крайне безрассудно со стороны Гаргано подходить к нему в людном месте, пусть даже в сумерках. Гангстер, который хватает копа за руку на улице, в деловом районе, сильно подрывает его репутацию. Джо счел это еще одним признаком того, что его ожидает безрадостная перспектива: Гаргано не стал бы засвечивать ценного человека, намеревайся он и впредь держать его при себе. Но с другой стороны, странное поведение Гаргано может означать лишь то, что он не контролирует себя под действием героина. Винни Зверь следовал обычным для гангстера путем: однажды он уйдет из жизни в ореоле славы, убитый собственной же необузданностью, совсем как Пол Муни в «Человеке со шрамом». Но если Зверь вознамерился прикончить Джо, то не стал бы делать подобных глупостей. Во всяком случае, у него достаточно людей. Джо предпочел тактично уступить.

– Ладно, – сказал он. – Увидимся в баре.

– Нет. Поедешь с нами.

– Вас и так пятеро. Я что, в багажнике поеду?

– Господи, Джо, я же тебе сказал, все в порядке. Клянусь.

– Все равно. Сегодня отличный вечер для прогулки.

Гаргано покачал головой, люди так недоверчивы.

– Ладно, иди пешком.

Чико Тирико ткнул Джо в плечо.

– Шагай, ублюдок.

Джо промолчал.

Он прошел три квартала до Тремонт-стрит. Черный «кадиллак» Гаргано катил позади.

Вся компания вошла в бар. Вечерние посетители молча обернулись посмотреть на пленника и конвой.

Они спустились по старинной лестнице, в подвальную комнату, грязную, маленькую, без окон, только несколько стульев и стол.

Там ждали двое.

Гаргано жестом велел Джо войти, и тот подчинился.

Меньший из двоих смотрел прямо на него. Это был итальянец, стройный и высокий, хотя и ниже Джо, лет за пятьдесят, с густыми темными волосами, которые уже начали седеть на висках и надо лбом. Он стоял в позе демонстративного вызова: руки сложены на груди, голова откинута, подбородок выпячен, брови сдвинуты.

– Ты Дэйли? – спросил он.

– Да.

– Знаешь, кто я такой?

– Нет.

– Я Карло Капобьянко. А это мой брат Николо.

Джо слышал о Чарли и Ники Капобьянко. Но сегодня они были – Карло и Николо. Они были итальянцы, а Джо – нет. На данный момент лишь это имело значение.

– Это последний раз, когда я терплю твое неуважение. Ты меня слышал? Последний раз. От всей вашей долбаной семейки. Твой братец-вор крадет у меня, ты создаешь мне проблемы – и что я, по-твоему, должен делать? – Он сердито уставился на Джо.

– Речь о деньгах?

– «Речь о деньгах?» – передразнил Капобьянко, и выражение его лица стало еще более суровым.

– Я достану деньги. Клянусь.

Капобьянко в необъяснимом гневе двинулся вперед. Он остановился в паре шагов от Джо, чтобы разница их роста была не слишком очевидна. Он стоял, выпятив грудь, точно бойцовый петух. Капобьянко заговорил быстро и громко:

– Ты что, мать твою, идиот? Вы, тупые ирландские копы, – у вас камни в башках? Ответь мне, у вас камни в башках? Или, может, картошка? Вы посмотрите на него: девять футов росту и картошка в башке. Полный полицейский департамент этих тупых пэдди. Да как вам вообще удается кого-нибудь поймать? Вы расхаживаете, уткнувшись башкой в собственную задницу. Объясни мне, как вам вообще удается кого-нибудь поймать? А? Я тебя кое о чем спрошу. Почему это тысячу лет назад, или типа того, когда Италия правила миром, вы, чертовы пэдди, все еще бегали по лесам, как пещерные люди, и копались в грязи?

– Не знаю.

– Не знаешь? Ты совсем дурак?

– Нет.

– Нет? А по-моему, ты дурак. Говорят, тупее тебя не найти во всей полиции. Это что-то, да значит.

Джо прикинул, что при равном положении он бы одной рукой сломал этого итальянского недомерка пополам. Но силы были явно не равны…

Капобьянко вытер слюну в уголке губ.

– Это последний раз, когда я терплю твое неуважение.

– Чарли… – Ник улыбнулся, словно пытаясь успокоить обоих. Он был старше и уравновешеннее брата. Он погрозил пальцем: давай живее.

Чарли Капобьянко продолжил:

– Тебе велели держаться подальше от Уэст-Энда?

Джо опешил. Он приготовился к разговору о деньгах.

Он думал, что Капобьянко напомнит ему о растущем долге, потребует уплаты, а Джо, в свою очередь, надает пустых обещаний. Они уже много раз вели подобную беседу с Гаргано. Он ожидал разговора о деньгах, но не об Уэст-Энде.

– Тебе сказали: не лезь в Уэст-Энд?

– Да.

– Потом тебя перевели в другой участок и снова сказали: держись подальше от Уэст-Энда. И все-таки до меня по-прежнему доходят слухи о тупом ирландском копе, который там околачивается. Ты берешь у меня деньги? Ты, черт возьми, берешь у меня деньги?

– Да.

– И как ты должен поступить, если тебя просят чего-либо не делать?

– Не понимаю. Вы меня о чем-то просили?

– Господи, ну ты и тупица. Я велел тебе держаться подальше от Уэст-Энда. Идиот.

Джо внутренне вздрагивал каждый раз, когда слышал это слово, и заставлял себя дослушать до конца. Он склонил голову набок, наставив одно ухо на Капобьянко, чтобы в точности все запомнить, за исключением этого слова. Что такое несет Чарли?

– А вам-то что в Уэст-Энде? – запросто поинтересовался он.

– Не твое дело. Тебе платят не за то, чтоб ты думал. Ты для этого недостаточно умный. Твое дело – выполнять то, что приказывают. – Чарли Капобьянко отошел. – Делай что велят, иначе кончишь, как твой братец-вор.

– А при чем тут мой брат? Он тут ни при чем.

– Точно. У него и так хватает проблем.

– Он ничего вам не сделал.

– Нет? Все равно на твоем месте я бы не стал за него заступаться. Было бы жаль потерять вас обоих.

– Не тронь моего брата, мразь.

– Что? – Капобьянко снова оживился, точно щелкнули выключателем. – Что ты мне сказал?

Но Джо слишком далеко зашел. К черту Капобьянко. К черту всю эту историю.