Текст книги "Душитель"

Автор книги: Уильям Лэндей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

– Мы его поймаем, не беспокойся. Скоро все закончится, – успокоил ее Конрой.

– Брэндан, – сказал Рики, – не обижайтесь, но Майк поймает вашего Душителя прежде, чем Джо успеет съесть десяток пончиков.

Джо помахал в воздухе вилкой.

– Я лишь пересказываю то, что слышала. – Эми вздохнула. – Байрон займется делом Душителя. Спорим?

– Принимаю спор, детка, – отозвался Конрой. – Это дело бостонского полицейского департамента. Не понимаю, с какой стати мы должны от него отказываться.

– Если Байрон скажет – значит, так и будет, – заметил Майкл.

– Это тебе так кажется, – возразил Конрой.

– Так и есть. Он генеральный прокурор, ему принадлежит юрисдикция над всем штатом. Если он захочет заняться делом Душителя, так и будет.

– Это в очередной раз доказывает, как ты мало знаешь, умник. Несомненно, насчет формальной стороны ты прав. Но есть формальности, а есть практика. Байрон не сможет расследовать дело без помощи бостонской полиции. И не важно, что написано в книгах. Это жизнь. В жизни невозможно вести расследование без детективов – специалистов по убийствам. У Байрона их нет, а у нас есть. – Конрой пытался сохранять спокойствие, но ему удавалось это с трудом.

– Да, Микки, – сказал Рики, – ты проводишь слишком много времени в вашей конторе, с евреями.

– И цветными, – подсказал Джо.

– И янки, – добавила Эми.

– Может быть, вы правы, Брэндан, – проговорил Майкл. – Вам и впрямь не нужна ничья помощь. Прошло полтора года – и каковы результаты? Тринадцать трупов – и ни одного подозреваемого. Город в ужасе. Отличная работа.

– Майкл, довольно! – Маргарет попыталась остановить назревающую ссору.

Тот покачал головой. Он и сам не знал, отчего начал спорить, – на дело Душителя и на Алвана Байрона ему было плевать. Просто Майкл испытывал непреодолимое желание возражать Брэндану Конрою. Нечто в его голосе и нравоучительной манере говорить пробуждало в Майкле черта.

Конрой, кажется, намеревался закончить спор. Он не собирался злиться и тем самым радовать Майкла.

– Мы его поймаем, – повторил он без особой уверенности. – Подождите – и сами увидите.

– Итак, – вмешалась Эми. – Вы все еще хотите заключить пари, Брэндан?

– Что Байрон не станет вмешиваться? Неохота забирать у тебя деньги, девочка. Разве что поспорим на пятьдесят центов. Столько тебе платят в твоей газетенке?

– Не важно. Потому что я выиграю.

Конрой ухмыльнулся и поднял бокал.

– Ты мне нравишься.

Майкл закатил глаза. Джо увидел это и неверно истолковал.

– Ну да, со стороны судить легко, Микки, – сказал он.

– Я ничего не говорю, Джо, – возразил Майкл.

– Я тоже полицейский, – не унимался Джо.

– Речь не о тебе, брат. Давай не будем ссориться. – Майкл пытался закончить разговор.

– Речь о полицейских. А я – один из них, – горячился Джо.

– И твой отец был полицейским, – ввернул Конрой.

– Давайте не будем его приплетать, – попросил Майкл.

– Я просто сказал… – Конрой искренне хотел оправдаться.

– Не надо.

– Прости, Майкл, я ничего такого не имел в виду.

– Он ничего такого не имел в виду, – повторил Джо.

По полицейским отчетам Майкл представлял, как погиб отец. Переулок в Восточном Бостоне, пуля в сердце. Джо-старший рухнул наземь, раскинув руки. Майкл увидел эту картину и пришел в ярость.

– Брэндан, отцовское кресло не успело остыть, когда вы на него сели…

– Майкл! – Маргарет больше удивилась, чем разозлилась.

Конрой оставался невозмутимым.

– Понятно, – произнес он.

Теперь все стало ясно.

– Полагаю, мне лучше уйти, – продолжал Конрой.

– Идите, – отозвался Майкл.

Джо стукнул кулаком по столу.

Конрой вытер губы салфеткой.

– Простите, мне не следовало приходить. Маргарет, дамы… Спасибо за приглашение. Извините.

– Брэндан, – сказала Маргарет, – немедленно сядь. Это мой дом, и ты мой гость. Довольно.

Матушка Дэйли умела быть чертовски величественной. Покойный супруг прозвал ее Принцессой Маргарет. Сыновья, любившие точность, называли ее Королевой Марго.

– Нет, Маргарет. Майкл прав, я слишком поспешил.

– Майкл ошибается.

– В другой раз. Не хочу портить вам ужин.

– Брэндан! Сядь! Майкл сейчас извинится.

– За что? – удивился Рики. – Майкл ничего такого не сделал.

– Не лезь не в свое дело, парень.

Брэндан Конрой вежливо улыбнулся. Спорить было бессмысленно, разубедить Конроя никому еще не удавалось.

– В другой раз, – повторил он, извинился, надел пальто и вышел.

Семеро Дэйли слышали, как он завел машину и уехал.

Наступила тишина, которую нарушил Рики.

– Майкл, – сказал он, – передай-ка мне лапшу.

Сколько себя помнили Дэйли, к телефонному столбу перед домом была прикреплена баскетбольная корзина. Они пережили несколько таких корзин. Мороз губил металлические кольца и неуклюжие фанерные щиты, так что каждые несколько лет Джо-старшему приходилось менять корзину, прикрепляя новую чуть выше или ниже, сверля новые отверстия для шурупов. Нынешняя корзина, продержавшаяся дольше всех, висела на вылинявшем, чересчур маленьком алюминиевом щите в форме веера, на несколько дюймов выше положенного, особенно если отойти к обочине, где тротуар шел под уклон. Мальчишки Дэйли считали часть тротуара под щитом своей личной игровой площадкой. До сих пор, хотя младшие Дэйли давно здесь не жили, некоторые соседи по старой привычке не парковались у столба, как будто это был пожарный гидрант. Время от времени новый сосед, или гость, или иной чужак, незнакомый с местным этикетом, оставлял машину под кольцом, и Дэйли рассматривали это как признак упадка. Раньше никто даже не думал парковаться здесь, потому что с Дэйли, особенно с Джо, не смели шутить – и в любом случае на площадке постоянно шла игра.

Эти игры были чертовски серьезным занятием. Ими управлял неписаный кодекс правил. Нельзя подставлять подножку игроку под кольцом, иначе он может упасть спиной на бордюр, как это однажды случилось с Джимми Райли. Нельзя играть мячом Дэйли в отсутствие его хозяев, даже если мяч валяется на площадке. Припаркованные машины входят в пределы площадки, а тротуар – нет, чтобы игроки не становились сзади столба и не перехватывали мяч у защитника – прием настолько нечестный, что Джо немедленно его запретил. Впрочем, это все была техническая сторона дела. Подлинное тайное знание крылось в мальчишеской иерархии. На площадке обычно играли полтора десятка местных, преимущественно ирландцев, знакомых по школе или по церковному приходу, и каждый прекрасно знал свой порядковый номер. Никаких скидок на рост и возраст. Не важно, кто ты такой. Майкл Дэйли всегда был середнячком, даже на собственной площадке. Зато Лео Мэдден, хотя его отец не выходил из тюрьмы, а мать весила целую тонну, забивал трехочковые, как чемпион, и потому его безусловно уважали. Почет победителям, позор проигравшим. Все – настоящее, вполне измеримое и бесценное в глазах мальчишек. И мужчин.

Поэтому, когда братья Дэйли отправились после ужина играть в свете уличных фонарей, женщины подошли к окнам посмотреть. Они собрались в гостиной, откуда было видно веранду, двор и улицу. Маргарет и Кэт стояли рядом у одного окна, Эми у другого. У младших женщин выражение было одинаковое – смущенное, сердитое, насмешливое. Королева Марго тоже пренебрежительно улыбалась, но в ее глазах затаилась смутная тревога. Она не разделяла обычного женского скептицизма по поводу мальчишеских игр, прекрасно понимая, что при любом раскладе один из ее сыновей проиграет. Маргарет почувствовала, как рука Кэт обняла ее за талию – стало немного легче.

– Маргарет, – сказала Кэт, – вам следовало завести четвертого ребенка. Двое против одного – это нечестно.

– Нечестно по отношению к кому?

– Вы правы. – Кэт задумалась. – Рики должен позволить им выиграть, хотя бы разок.

Маргарет скептически фыркнула, выпустив сигаретный дым из ноздрей.

– Эми, почему бы тебе с ним не поговорить? Пусть Рики иногда позволяет Джо выигрывать. – Кэт искоса взглянула на Эми. – Ты ведь сумеешь его убедить.

Эми двумя пальцами выдернула изо рта сигарету.

– Дамы, поверьте, даже если бы наша жизнь с Рики представляла собой сплошные розы, все равно ничего бы не вышло. Он скорее предпочтет лишиться руки, чем проиграть брату.

– Что ж – если Джо победит, будет только честно, – сказала Кэт.

– Однажды он, наверное, победит. Если они сыграют раз сто подряд.

– Только надеюсь, что Джо его не убьет после очередного проигрыша, – заметила Эми.

– Если он кого-нибудь и убьет, то беднягу Майкла. Даже не знаю, что в него вселилось. В последнее время Майкл сам не свой, – отозвалась Маргарет.

– Не бойтесь, мама, Джо его не убьет. Разве что поколотит немного, – попыталась разрядить обстановку Эми.

– Ты меня утешила, милая.

Майкл на площадке прыгал, чтобы не замерзнуть.

– Сама не знаю, с чего он взъелся на бедного Брэндана. Правда, не знаю, – с горечью произнесла Маргарет.

– А я знаю, – заявила Эми.

– Маргарет, может быть, вам пойти в монастырь? – спросила Кэт.

– Я не собираюсь ни в какой монастырь.

– Что, не прочь еще пошалить?

Маргарет обернулась к младшим собеседницам.

– А что здесь смешного?

Кэт сделала Эми гримасу: брови подняты, на лице удивленная улыбка.

– Ничего смешного. Послушайте, мама, Брэндан… – попыталась объяснить Эми.

Кэт заткнула уши.

– Прекратите!

– Брэндан…

– Перестаньте, перестаньте!

– А я и не знала, что вы, девочки, настолько щепетильны.

– Я не щепетильна, – возразила Эми.

Кэт смотрела на Джо, который стоял с поднятыми руками в ожидании подачи.

– Эми, хочешь пари, чтоб было поинтересней? – неожиданно предложила она.

– Конечно! – с энтузиазмом отозвалась Эми.

– Шесть очков.

– Согласна.

– Маргарет, а вы? Майкл сегодня явно не в духе. Не хотите поставить доллар-другой на среднего сына? – обратилась Кэт к Маргарет.

– Вы хотите, чтобы я заключала пари против собственных детей?! – возмутилась та.

– Всего лишь против одного из них.

Маргарет покачала головой.

– Ну же, мама, – настаивала Эми. – Это просто шутка.

– Мы никому не скажем, – добавила Кэт. – Честное слово.

– Нет, милая, спасибо.

– Ну так поставьте на бедняжку Джо, – умоляла Кэт.

Маргарет задумалась.

– Пять центов на Рики.

– Вы ужасная мать! – взвизгнула Кэт.

Сквозь стекло было слышно, как братья переругиваются за игрой. Джо и Майкл – в одной команде, как обычно. С самого начала они пользовались численным преимуществом, обходя Рики с разных сторон, вынуждая его блокировать то одного, то другого и пасуя друг другу. Майкл играл осторожно, не рискуя. Он предпочитал выскользнуть на свободное пространство, чтобы беспрепятственно сделать бросок. Иногда он выходил из круга света, и женщины щурились, чтобы разглядеть его в темноте. Джо предпочитал жесткую игру. Он двигался, как медведь, который ловит бабочку. Мышцы гарантировали ему оптимальную позицию под корзиной. Вдвоем братья представляли собой неплохую команду. Счет возрастал – 2:0, 3:0, 4:0, – и поддразнивания Джо становились все громче и громче. Эми была права: Джо злился по поводу Брэндана, и, хотя именно Майкл был инициатором случившегося, брат перенес гнев на Рики. Подразумевалось, что Майкл не принимает участия в борьбе между Джо и Рики. Если Джо сердился, вполне естественным для него было наброситься на Рики, а не на Майкла. Оскорбления так и сыпались:

– Ну же, детка… Ты что, девчонка? Боишься заработать синяк? Слюнтяй…

А потом все враз изменилось. Майкл попытался забросить мяч в прыжке – у него это отлично получалось, – но на сей раз промахнулся. Мяч угодил в край щита, отпрыгнул и полетел не в ту сторону, где его ожидал Джо. Рики перехватил мяч на лету.

– Черт… – прошипела Кэт.

Эми улыбнулась.

Потом все пошло очень быстро. Рики вел мяч то левой, то правой. Майкл бросился в атаку, но Рики увернулся и пропустил мяч у брата между ног. Майкл остался позади и на время выбыл из игры. Джо шагнул навстречу, словно стражнику ворот дворца. Рики на мгновение остановился, окинул его взглядом и неторопливо и низко повел мяч направо. Джо проглотил наживку, сначала просто подался вперед, потом шагнул – нерешительно, как будто запнувшись. Этого было достаточно. Рики перебросил мяч в левую руку и обошел брата – 6:1.

Кэт простонала:

– Это нечестно! Рики просто выпендривается!

– А вот и нет, – возразила Эми.

– Эми!

– Ладно, ладно. Конечно, он немножко рисуется, – нехотя призналась Эми.

Эми не сводила с Рики глаз, потому что знала – он «выпендривался» для нее. Он был прекрасен – играл стремительно, легко, ярко, но самое главное – красиво. То, как он двигался, то, как вместе с ним двигался мяч, как отскакивал от асфальта к ладони, то, как он крутился и словно летел, буквально завораживало. Эми не знала Рики в те годы, когда он был героем старшей школы – Ловкач Рики Дэйли, главный нападающий и капитан всех мыслимых команд, которому предложили учиться в Холи-Кросс, откуда вышел знаменитый Коузи. И слава Богу, что не знала. Эми не хотела думать о Рики как об одном из тех людей, которые были настоящими звездами в школе и в колледже, а потом пережили спад и ностальгию. Она не хотела думать о нем в прошедшем времени и особенно – считать его спортсменом, потому что он им не был – уже не был. Так или иначе, Рики никогда об этом не заговаривал. Эми долго не подозревала, что у ее парня столь блистательное прошлое, пока не познакомилась с его родными и Маргарет не показала ей альбом с вырезками. Честно говоря, решающим моментом баскетбольной карьеры Рики для Эми стало то, как эта карьера закончилась – то, как он ее перечеркнул, ввязавшись в нелепую авантюру. Его поймали с полным багажником курток, которые, по его словам, свалились с грузовика. Всему пришел конец – Холи-Кросс, баскетболу, Ловкачу Рики Дэйли. Никакой надежды на счастливое избавление. Все это было так неуклюже, настолько не в стиле Рики, что казалось какой-то западней. Эми видела в случившемся нечто героическое. Рики оставался верен какому-то непонятному, болезненному, отчасти губительному импульсу, который никто – ни Эми, ни даже, вероятно, он сам – был не в силах постичь. Просто он перестал чувствовать себя Ловкачом Рики и потому остановился. Эми не могла отрицать, что полюбила его еще сильнее, по крайней мере взглянула на него по-другому, наблюдая за игрой. Она подумала, что интуитивно, подсознательно понимает, отчего Рики так живет. Он как будто делал обратное тому, что от него ждали. Господи, как можно не любить такого прекрасного и щедрого человека?

Рики увертывался, вел мяч, проскакивал между братьями. Мокрые от пота волосы падали на лоб. Рики молчал. Его виртуозность отнюдь не была внове для окружающих.

Джо с каждым забитым мячом злился все сильнее. У него уставали ноги, и теперь он ограничивался тем, что шлепал Рики ладонью или толкал его локтем или бедром, когда тот проносился мимо.

Рики забрасывал прямые и крученые. При счете 18:6 Джо наконец взорвался и отшвырнул Рики на ограждение под кольцом.

– Девятнадцать, – сказал тот, лежа на асфальте. – Эй, Майк, не хочешь махнуться командами?

– Отсоси, – посоветовал Джо.

– «Отсоси». Как умно, братец!

Джо показал ему средний палец.

– Вот ты как, Джо? – Рики встал. – Сначала был заодно с Конроем против Майкла, теперь это? Ну-ну…

Джо шагнул к нему.

– А ну повтори.

– Да брось, Джо, надо уметь проигрывать. Мог бы уже и научиться… – Рики выбежал на дорогу и бросил мяч Майклу.

– Готов, Джо? – крикнул тот.

Джо что-то буркнул, и Майкл перекинул мяч Рики.

Рики снова взглянул на старшего брата. Можно закончить игру, сделав бросок отсюда, через голову Майкла, но ему хотелось показать Джо, что удар направлен именно на него. Джо не простит ошибки члену своей команды. Рики метнулся влево и, сделав стремительный разворот, оставил Майкла позади. Потом остановился, готовясь к прыжку прямо под носом у Джо, тот махнул рукой, пытаясь достать мяч, а потом сильно ударил Рики в грудь, отчего тот снова растянулся на земле.

– Джо! – крикнул Майкл.

– Играй как положено! Я что, должен один стараться? Ты играешь, как педик!

Майкл подал Рики руку, помогая ему встать.

– Двадцать, – сказал Рики.

– Все, – огрызнулся Майкл. – Не игра, а дерьмо.

Он зашагал к дому.

– Давай, вали! – крикнул Джо. – Я и без тебя обойдусь! Педик.

Рики бросил ему мяч.

– Давай.

– Какого хрена ты смеешься?

– Хочешь знать, что я собираюсь делать дальше?

– Что?

– Как я намерен выиграть. Сделаю бросок в прыжке, прямо отсюда, через твою голову. Предупреждаю на всякий случай.

Джо нахмурился. Это уловка? Брат снова рисуется? Пообещать – одно, а сделать – другое. Выставить брата идиотом – это в стиле Рики. И все-таки…

Джо вернул ему мяч. Рики вполне убедительно бросился вправо, послав мяч далеко вперед, почти за спину Джо, и тот, невзирая на все сказанное, не удержался и шагнул. Один лишь шаг. Рики швырнул мяч в корзину через его голову. У Джо отвисла челюсть, прежде чем мяч проскочил через кольцо.

– Очко, – констатировал Рики.

Джо молча смотрел на него.

Рики мог бы оставить все как есть. Но выражение ненависти на лице брата, подергивающийся мускул на щеке – Джо выглядел так, как будто собирался взорваться, – все это казалось очень смешным. Рики смотрел на Джо, а потом сделал первое, что пришло ему в голову, – крикнул тому в самое ухо.

Джо погнался за ним.

– О Господи… – простонала, стоя у окна, Маргарет. В ее сознании возникла картинка: двое мальчишек катаются по земле, пинаются, размахивают руками, так крепко цепляются друг за друга, что ни один не может высвободиться и ударить как следует. Сколько им было – шестнадцать и одиннадцать? Они бы поубивали друг друга, если бы она не выскочила из дому и не разняла их. И все из-за чего? Из-за баскетбола! О Господи…

Рики летел к дому. Он перескочил через десятифутовый забор из сетки, который отделял подъездную дорожку Дэйли от соседской. Джо последовал за ним, но слишком поздно. Рики снова вскарабкался на забор и спрыгнул с другой стороны. Он ухмылялся и тяжело дышал, глядя на брата.

– Ну и где копы, когда они так нужны? – поинтересовался он.

Эми прикрыла улыбку ладонью, как будто смеяться было невежливо.

– Ох, Джо! – Кэт вздохнула. – Ну, дамы, не могли же мы все поставить на Рики…

6

– Мы ведем наш репортаж из мастерской по изготовлению ключей на Массачусетс-авеню, в Бостоне, – произнес за кадром диктор Уолтер Кронкайт. – До сих пор это была самая популярная мастерская в районе и, возможно, одна из самых оживленных в мире, открыта шесть дней в неделю, девять часов в день зимой и двенадцать – летом. Во время рабочего дня перед ней вплотную стоят машины, иногда бывает до тысячи клиентов. Большинство проходят в помещение в дальнем конце мастерской. Мы последуем за ними со скрытой камерой.

Панорамный вид магазина. Черно-белая картинка, хотя телевизор новенький, цветной, за четыреста долларов – один из загадочных и щедрых подарков Рики. Над входом в магазин красуется вывеска в форме ключа зубцами вверх: «Шварц. Делаем ключи в присутствии клиента».

Магазин вблизи: люди входят и выходят, мужчины и женщины, белые и цветные, в костюмах и футболках. Потом вид изнутри – размытая картинка, которая все время дергается, съемка ведется с низкого ракурса, примерно на уровне пояса, как будто оператор прячет камеру под мышкой. За прилавком – люди с сигарами во рту. На фоне разговоров слышится голос:

– Дай-ка номер шесть в пятом.

Снова голос Кронкайта, мрачный и ритмичный:

– Люди за прилавком называются букмекерами. Они принимают ставки на скачки и собачьи бега, а также на «непредсказуемую цифру» – нечто вроде лотереи. То, чем они занимаются, считается противозаконным во всех штатах, кроме Невады. Существуют тысячи букмекеров, вовлеченных в многомиллионный бизнес, по праву считающийся золотым дном преступного мира.

На экране полицейский. Фуражка, белая рубашка, темный галстук, куртка, просторные брюки. Он выходит из магазина и садится в машину, которая припаркована прямо напротив двери.

– Черт… – произнес Рики. Волосы у него все еще были влажные и курчавые от пота.

За кадром по-прежнему слышался голос Кронкайта:

– Как действует игорный бизнес? Каким образом он процветает, несмотря на все запреты? Если полиция не следит за соблюдением закона, как это отражается на обществе и нации?

Патрульная машина отъехала от магазина. Заиграла музыка – «Аппалачская весна» Копленда. Картинка на экране застыла, наверху появилась надпись: «История букмекерской конторы».

– Си-би-эс представляет: история букмекерской конторы. Наш спонсор – лосьон «Люкс», идеально для очаровательных рук…

– Эй, Джо, – позвал Майкл, сидя на кушетке, – иди-ка сюда…

– Микки, мы заняты. – Джо и Кэт шепотом спорили на кухне. Несомненно, она отчитывала его за проигрыш.

– Лучше иди сюда.

Джо недовольно вышел. Что теперь? Он увидел удивленные физиономии братьев и взглянул на экран, где по-прежнему шла реклама лосьона.

– Что? Вы, парни, выглядите так, как будто кто-то пукнул в церкви.

– По ящику показывают Гиббона, – объяснил Рики. – Тот самый магазин на Массачусетс-авеню.

Гиббоном прозвали Эйба Шварца, старика, который заправлял букмекерской конторой.

– Да ну вас к черту! – недоверчиво сказал Джо.

– Сядь, – велел Майкл.

Джо согнал с кушетки Малыша и сел. Дом, который в детстве казался таким большим, теперь сделался до смешного тесным. Джо и Майкл устроились на кушетке, стараясь не прикасаться друг к другу. Малыш Джо уселся на полу перед телевизором.

На экране в кабинете с деревянными панелями на стенах появился Кронкайт. На нем был серый костюм, белая рубашка, темный галстук, в кармане пиджака – платок. Волосы зализаны назад, брови кустистые, усики тонкие. Он был, несомненно, некрасив – безвольный подбородок, вислый нос, но, возможно, в том-то и заключалось все дело. Звучный, энергичный, властный голос – глас истины – принадлежал человеку, больше всего похожему на парикмахера. За плечом Кронкайта, в верхнем левом углу экрана, появился снимок пресловутого магазина. Диктор заговорил:

– В студии Уолтер Кронкайт. Эксперты пришли к выводу, что организованный игорный бизнес – самая доходная и наиболее широко распространенная форма преступности в стране. Этот огромный бизнес сталкивает криминальных авторитетов с правительством. Нелегальные букмекерские конторы, существующие в большинстве крупных американских городов, – вот корень всех зол. Букмекер, маленький человек, способствует тому, что миллиарды долларов ежегодно уходят налево. Наша сегодняшняя задача – проследить, как пятицентовики, десятицентовики, четвертаки и доллары утекают в букмекерские конторы. Букмекеры и их сподвижники действуют в номерах нью-йоркских отелей, в барах Сан-Франциско или, как в данном случае, в мастерской на Массачусетс-авеню.

Братья уставились на экран.

Там появилась пустая карта Соединенных Штатов. Линия протянулась от Бостона приблизительно до Чикаго. Еще одна – до Лас-Вегаса, Лос-Анджелеса, Майами, Монреаля, Нью-Йорка. Вскоре картинка напоминала карту воздушных путей, и все нити тянулись из Бостона.

– В августе 1961 года благодаря свидетельским показаниям во время слушаний по делу о нелегальном игорном бизнесе мы получили подтверждение тому, что Бостон – один из крупнейших национальных центров… – продолжал Кронкайт.

Из столовой показалась Эми.

– Что здесь такое?

– Ш-ш-ш!

На экране из мусорного бака у входа в мастерскую шел дым. Клиент вышел из магазина и рассеянно бросил клочок бумаги в горящую урну.

– Городской закон запрещает жечь мусор на тротуарах, но в этом районе дым от горящих квитанций – обычное зрелище, своего рода сигнальный огонь для клиентов.

К зрителям присоединились Кэт, Эми и наконец Маргарет. По лицам мужчин они догадались, что ничего хорошего не предвидится.

Голос диктора. На экране – размытая фотография людей, которые делают ставки в дальней комнате магазина.

– Клиенты букмекеров не нарушают закон в отличие от самих букмекеров. Большинство из них занимаются приемом беговых ставок. Минимальная ставка на заезд – два доллара. В данном случае минимум – полтора доллара. Мы видели, как некоторые посетители ставили целых пятьдесят долларов. Говорят, что и стодолларовые ставки не такая уж редкость. Букмекеры заявляют, что выплачивают точно такие же выигрыши, как и на ипподромах, хотя общеизвестно, что в большинстве букмекерских контор эти суммы ниже. По словам клиентов, сотрудников данного заведения еще ни разу не ловили на обмане. Как заявил один из посетителей, «это первоклассное место».

На экране появился монтаж беговых сцен – лошади перед началом заезда, беспокойная толпа, в окошечко швыряют деньги, скачки…

Снова Кронкайт:

– Здесь любой игрок может абсолютно легально поставить на кон все свои финансы. Тотализатор разрешен законом в двадцати пяти штатах. Количество посетителей на подобных бегах за последний год – сорок восемь с половиной миллионов человек. Общая сумма ставок – три с половиной миллиарда долларов, это на миллиард больше, чем было потрачено в прошлом году на строительство новых школ, ремонт классов и покупку учебников. Из этих трех с половиной миллиардов государство получило двести пятьдесят восемь миллионов долларов в качестве налогов. На каждую ставку, сделанную легально, приходятся по меньшей мере три незаконных, которые делаются в местах наподобие вот этого магазина.

Снова монтаж: вход на ипподром «Вандерленд», толпы, окошечки, собаки…

Кронкайт за кадром продолжил:

– В половине восьмого открывается бостонский «Вандерленд», крупнейший в мире собачий ипподром. Здесь ставки делаются по закону. В сезон примерное количество посетителей за вечер – двенадцать тысяч. Собачий тотализатор разрешен на тридцати пяти ипподромах в восьми штатах. В «Вандерленде» за один вечер ставится более шестисот восьмидесяти трех тысяч долларов. Общая сумма ставок на собачьих бегах по всей Америке достигает двух миллиардов в год. Двести миллионов получает государство. Подсчитано, что на каждую легальную ставку на собачьих бегах приходится как минимум одна нелегальная. Государство не получает никакого дохода от левых ставок, которые делаются в подпольных букмекерских конторах.

Кронкайт, абсолютно невозмутимый, снова появился на экране.

– Свидетельства, о которых пойдет речь чуть позже, указывают на то, что доход, получаемый букмекерской конторой на Массачусетс-стрит, составляет двадцать пять тысяч долларов в неделю, то есть полтора миллиона в год. Этот бизнес уж точно не назовешь мелким. Но есть и более крупные. Эксперты приходят к выводу, что подпольные букмекерские конторы – это многомиллиардный оборот. Они согласны и с тем, что незаконный игорный бизнес не может процветать так долго без защиты извне.

На экране были видны фотографии полицейских на входе и выходе из магазина – все в полной форме, в том числе мотоциклисты в бриджах и высоких сапогах и регулировщики в белых шлемах.

– Подсчеты показывают, что около пятидесяти процентов доходов от игорного бизнеса идет в уплату за покровительство. Некоторые букмекеры признались нам: цены взлетели настолько, что заправилами букмекерских контор стали скорее полицейские, нежели букмекеры, – произнес бесстрастным голосом диктор.

Снова фотографии: полицейский перед урной, полной горящих квитанций (букмекер поспешно оттаскивает ее прочь), полицейский, приветствующий букмекера.

Кронкайт продолжил:

– С первого по третье июня 1963 года мы видели десятерых членов бостонской полиции на входе или выходе из магазина. Мы не знаем, зачем они туда приходили и что там делали. Но нам известно, что они там были.

Из магазина вышел мужчина в штатском – рослый, широкогрудый, в темном пальто с расстегнутым воротником и фетровой шляпе с плоскими полями.

– О Господи… – пробормотала Кэт.

Кронкайт прокомментировал:

– Человек, который выходит из конторы, – детектив. Мы выяснили, что он служит в участке номер шестнадцать, всего в нескольких кварталах от магазина.

Камера показала Джо, который неторопливо брел по тротуару. Даже на вкус Дэйли он выглядел как воплощение полицейской коррупции.

– О Господи! – повторила Кэт, прикрыв рот обеими руками, словно в попытке удержать слова.

– В ходе нашего расследования мы видели и других бостонских полицейских, которые посещали этот магазин. Повторяем: нам неизвестна причина их визитов, – произнес Кронкайт.

На экране появился какой-то седой тип, сказавший:

– Я считаю, что большинство полицейских бостонского департамента честны и выполняют свой долг как положено. Некоторые из них связывались со мной письменно или по телефону вполне официально, хоть и анонимно по поводу нелегального игорного бизнеса в надежде, что мы как-то отреагируем.

Снова Кронкайт:

– Уже было сказано, что продажных полицейских можно найти в любом городе, где процветает нелегальный букмекерский бизнес. Снова и снова об этом твердят на первых полосах газет по всей Америке. Отчасти это ответ на вопрос «что дурного в маленькой ставке, которая сделана в подпольной конторе?».

– Сукин сын Кронкайт! – воскликнул Джо.

– Тихо, Джо.

– Что?! Он права не имеет… Господи Иисусе, я пришел в этот магазин за ключом!

Рики фыркнул.

– Да? – уточнил Майкл. – За каким ключом?

– Это что, перекрестный допрос? Мне был нужен ключ. Ну и что?

Маргарет повернулась к Эми – представительнице СМИ:

– Эми, они действительно имеют на это право? Показать по телевизору чью-нибудь фотографию и сказать что угодно?

Эми пожала плечами: «А что тут можно поделать?»

На экране возник заголовок из бостонского «Трэвелера»: «Испытательный срок комиссара Салливана». И подзаголовок: «Волп за ним присмотрит». И вновь послышался голос Кронкайта:

– На пресс-конференции губернатор Джон Волп заявил: «Я надеюсь, что бостонский полицейский комиссар будет выполнять свои обязанности в полном соответствии с законом».

Снова на экране появилась студия Кронкайта.

– Мы послали приглашение комиссару Лео Салливану, предложив ему выступить в нашей программе и рассказать о трудностях, с которыми сталкивается местная полиция в связи с нелегальным игорным бизнесом. Комиссар Салливан прислал в ответ письмо, в котором обрисовал проблему. Он подчеркнул, что легализация игорного бизнеса поощряет развитие левых контор и что сделанная вне ипподрома ставка не является преступлением. Букмекерство, как говорится в этом письме, лишь мелкое правонарушение.

– Ну да, комиссар, я уверен, все в порядке.

– Замолкни, Рики.

– Комиссар заявляет, что у местной полиции недостаточно людей и средств и что объединенные усилия правоохранительных органов потерпели неудачу в попытке подорвать нелегальный игорный бизнес. – Кронкайт по-прежнему оставался в кадре. «Было бы верхом несправедливости, – сказал комиссар, – оклеветать из-за одной-единственной нелегальной конторы весь полицейский департамент и разрушить образ, созданный усилиями многих преданных своему делу полицейских. В итоге люди должны осознать, что именно их маленькая ставка финансирует империю нелегального игорного бизнеса и что полное избавление от этой проблемы невозможно без активного участия всех порядочных граждан». Это слова комиссара Лео Салливана.