Текст книги "Крот Камня"

Автор книги: Уильям Хорвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

После этой речи кроты еще долго, далеко за полночь, беседовали с Алдером и Маррамом, говорили о своих надеждах и страхах и обещали поддержку делу Триффана. Один за другим кроты повторяли, что, хоть у них мало сил и умения сражаться, они готовы отдать свою жизнь, если Триффан или Алдер потребуют этого, так как знают, что в один прекрасный день – да! в один прекрасный день! – придет Крот Камня.

Эта встреча известна как Конклав в Кэпел Гармоне. Кроты говорят о ней с уважением и почтительностью и всегда рады заявить о своем родстве с храбрецами из осажденного Шибода, участниками встречи с Алдером и Маррамом. Давайте назовем их имена, чтобы они навеки остались в памяти кротов: Карадок, Клун, Минидд, Кумифор, Мэйнод, Ститт из Ратлингхоупа, Вентнор из Майнда и близнецы из Пентра – Гэлри и Лаймор. И наконец, три крота с Южных Болот – Блен-кум, Доур и Тредфах из Тин-и-Бедва.

Из этих двенадцати кротов лишь один впоследствии отправится в путь с Алдером – Тредфах из Тин-и-Бедва, которого Алдер впервые увидел, когда кроты пришли к нему в Гармон. Тредфах возвышался над остальными, как дуб над низкорослыми деревьями. Алдер и. Маррам тогда же поняли, что другие кроты считаются с мнением Тредфаха, причем не то что покорно соглашаются, а прислушиваются к нему.

– Тредфах проделал длинный путь, с юга в Шибод, – объяснил Карадок, – и, хотя он больше молчит, я знаю, он страстно жаждет пришествия Крота Камня, сильнее, чем кто-либо другой. Он редко говорит, но кроты любят его и верят ему, и он спас от грайков не одну жизнь.

Из присутствующих только Тредфах давал клятву Камню на другом, не кротовьем языке – глухом, гортанном. Он почти касался рыльцем Камня, словно плохо видел, но глубоко чувствовал.

При расставании он высказал мнение многих:

– Мы ждали вас долго и теперь будем ждать вашего возвращения из Шибода. Каждый из нас охотно пошел бы туда с вами, но лучше, если сначала пойдете только вы двое. Мы будем готовы откликнуться на ваш призыв, когда бы нас ни позвали. Клянемся!

И все криками поддержали его.

На этой встрече зародилось великое воинство кротов, которое Алдер мечтал когда-нибудь возглавить. Впоследствии в этой армии каждый нашел для себя место. Всем должно было хватить терпения пережить ночь, опустившуюся на последователей Камня, пережить ее до самого горького конца и не потерять веры, чтобы, когда стихнет последняя буря и над кротовьим миром снова забрезжит свет, у них достало сил сражаться за него. Когда наступил серый рассвет, гости с юга молча ушли дожидаться сигнала Алдера.

Несколько часов спустя появился весьма крепкого сложения крот. Рыльце его было точно вытесано из камня, и он все время щурился, словно прикрывал глаза от ветра, даже в надежном укрытии, под землей.

Крота звали Кум, он попросил извинения за задержку, объяснив ее трудной дорогой. Еще раз извинившись, он спросил, не согласятся ли они для верности принести клятву Камню. Что Алдер с Маррамом достаточно охотно проделали.

– А теперь – ты, – потребовал Алдер.

Кум монотонно произнес слова клятвы, а «Клянусь!» выкрикнул так, что слово это прозвучало одновременно проклятием грайкам и прославлением грядущего лучшего мира.

– А теперь слушайте хорошенько. Я уже знаю вашу историю от тех» кто провел здесь ночь. Я встретил их сегодня утром на пути сюда. Сам Тредфах сказал, что я могу доверять вам, этого для меня достаточно. Я возьму вас с собой в Шибод, но предупреждаю: это будет трудное путешествие.

– Это далеко? – спросил Маррам.

– Нет, недалеко, если измерять взглядом, да еще в такой день, когда небо без туч. Но чтобы дойти, требуются истинные мужество и вера, а потому для большинства это оказывается слишком далеко. Давайте рассудим. Обычно путь занимает пять дней, но нам нужно пройти его за три, чтобы успеть до морозов, а они уже вот-вот грянут. – Он говорил быстро, отрывисто и оценивающе поглядывал на Алдера и Маррама, как будто прикидывал, хватит ли у них сил на такое путешествие.

– Мы готовы! – ответил Алдер.

– Дорога, которой я поведу, проходит прямо через линии грайков, так что если я скажу «не разговаривать» – выполняйте, понятно? Ни слова. Но это легкая часть пути. Потом мы пойдем в горы, будет холодно и голодно. Сообщаю обо всех трудностях заранее, чтобы вы были к ним готовы и не жаловались. В конце вы поедите – не много, но поедите.

На прощание Карадок сказал, что, если понадобится, он всегда готов помочь и что он будет ждать их, сколько бы времени это ни заняло, либо в Гармоне, либо в Кэйр Карадоке.

– Да прибудет с тобой Камень, крот! – произнес Алдер.

– И с тобой! – громко ответил Карадок. Вместо робкого крота, каким он являлся всего несколько дней назад, перед Алдером стоял гордый и решительный Карадок. Таково было воздействие Алдера на кротов – отличительный признак настоящего вожака.

❦

Как ни молчалив был Кум, как сжато ни выражал он свои мысли, все же за три дня совместного пути Алдер и Маррам многое узнали от него о современной истории Шибода.

Грайки впервые появились здесь целый цикл времен года назад. Они неуклонно продвигались вверх по долинам. Первая ошибка кротов Шибода была в том, что они не обратили на грайков никакого внимания и позволили занять позиции в долинах, откуда время от времени устраивали набеги. Но им удалось не только это: понемногу они отвратили от веры некоторых кротов; с теми же, кто сопротивлялся, грайки жестоко расправлялись.

Только когда несколько смельчаков-беглецов обратились в Шибод за помощью, кроты Шибода вышли из своих горных укрепленных ходов и напали на грайков. Однако это были разрозненные атаки, и, хотя был одержан ряд побед, изгнать чужаков не удалось. Более того, когда с приходом лета кроты Шибода переселились в горы и оставили без присмотра расположенные внизу ходы и богатую червяками долину Нантгврида, грайки начали методично занимать их. Эта ошибка впоследствии привела к большому ослаблению Шибода. Пришла зима, а они уже не могли спуститься на богатые червяками земли и оказались заперты в горных ходах, где пищи было очень мало.

Даже тогда кроты Шибода могли бы еще вернуть свою территорию, так как грайки были малочисленны, рассеяны и нуждались в подкреплении. И опять – атаки кротов Шибода были смелыми, но осуществлялись безо всякой системы, не были скоординированы – и момент оказался упущен.

Кум не стал подробно рассказывать о последовавшем за этим смятении. Много молодых кротов Шибода погибло в сражениях, старые начали умирать от недоедания, а кое-кто бежал в грязный Ффестиниог – место, где кругом сине-серый сланец, где вечно царит холодный сырой мрак, который высасывает силу из крота – и он умирает молодым.

– Значит, когда на юге говорят о смелом сопротивлении Шибода – это не совсем верно? – проговорил Алдер. – Скорее, грайки не рискнули пробиваться к самому сердцу Шибода и его легендарным Камням потому, что у них не было достаточно для этого сил?

Кум согласился. «Лето принесло кротам Шибода короткую передышку, они смогли отвести юное поколение повыше в горы и хоть немного восстановить силы.

– Но теперь зима снова на пороге, а грайки закрепились в долинах. К ним пришло подкрепление, а у нас опять не хватает пищи, и многие считают, что лучший выход – уступить грайкам и жить надеждой со временем вернуть утраченное.

– А ты, Кум, что думаешь ты?

– Я буду сражаться с этими выродками не на жизнь, а на смерть, понятно? А если потребуется – и сверх того.

– Много таких, как ты?

– Достаточно.

– Кто ваш вожак?

– Я думал, Карадок рассказал вам, – ответил Кум. – Его зовут Глиддер. Вы что, кроты, не знаете его?

Алдер и Маррам покачали головами. Кум, судя по всему, был очень удивлен:

– Я думал…

– Да? – произнес Алдер.

– Тогда пусть он скажет это сам!

На третий день они спустились в долину, лежавшую слева, и перешли Нантгврид по мосту, построенному двуногими. По ряду признаков поля были заняты грайками, но путники сумели, молча следуя за Кумом, пробежать незамеченными через линии захватчиков. Справа от них долина резко уходила вверх, и Кум объяснил, что именно там находится их главная система.

– Даже если тучи разойдутся, нашего Шибода отсюда не увидите: горы, окружающие долину, настолько круты, что загораживают его. Тоннели начинаются здесь и уходят вверх, но, поскольку они заняты грайками, мы пойдем западнее, вдоль реки, и проникнем в главную систему необычным способом, с северного конца.

Погода по-прежнему была плохой, недвижно висели низкие тучи, дул пронизывающий ветер, сыпал мокрый снег. И все же, когда они перешли реку и стали взбираться наверх, им было тепло: движение не позволяло замерзнуть, а Кум прекрасно знал местность и находил для отдыха хорошие временные норы, хотя земля была сырой.

На рассвете снова начали подъем к серым горам. Ветер стал заметно холоднее, морозное небо светилось, что предвещало новый снегопад. Под ними среди деревьев змеилась река, которую они перешли. На севере облака расступились, и Алдер с Маррамом впервые увидели горы, отделявшие Шибод от моря. Это были огромные скалы, серые, покрытые пятнами первого снега, и продуваемые всеми ветрами вересковые пустоши, каких они никогда раньше не видели. Место, грозившее кроту смертью.

Тут и там вздымались высокие пики.

– Это Карнедду, – пояснил Кум. – Кроты там не живут.

Алдер и Маррам, посмотрев на вершины, увидели, как быстро плывут облака, открывая здесь – обрывистый склон, там – голую осыпь, а за всем этим – непроходимые горные кряжи.

– Вам они кажутся страшными? Вы еще не видели Шибода! – со смехом проговорил Кум, повернулся и повел их к выходу из долины, а потом к северным склонам системы, к земле, за которую он согласен был умереть.

❦

Сначала на них обрушился ветер, грозя смести с окутанных туманом склонов, затем стало невыносимо холодно. Потом их охватил страх перед неминуемой, казалось, гибелью: они погрузились в плотный серый туман, который ложился на невидимые скалы, заставляя кротов снова и снова подымать головы и тщетно вглядываться в скрытые от взора вершины.

Они шли сосновым лесом, по мертвой бесплодной земле. Между клочками травы и корнями виднелись замерзшие грязные лужи. Над головами кротов беспокойно шумели раскачиваемые ветром деревья. В таком месте крот начинает дрожать и невольно двигается быстрее. Вскоре они выбрались из чащи и двинулись по дорожке, которая вилась по склону. Слева тянулся лес, справа стремительно несся поток. Сначала попадались сухие деревья, потом и они пропали, и кроты начали подниматься по пустынному, покрытому только вереском склону.

– Червяков здесь не найдешь, – проговорил Алдер, когда Маррам стал беспокойно озираться по сторонам.

– Пища тут есть, если знаешь, где искать, и ходы тоже, они ведут вверх. Вы таких раньше не видели.

– Мы обещали беспрекословно следовать за тобой, так и будет. Но где же этот Глиддер и другие кроты Шибода?

– Глиддер найдет нас, не беспокойтесь.

Туман над ними сгустился и опустился ниже. Справа, за потоком, земля круто уходила вниз, оттуда дул ветер, и в его вихрях кружился туман. Все вокруг было серым. Только папоротник ярким пятном выделялся на этом фоне, коричнево-золотой, но мертвый.

Они взбирались все выше, ветер постоянно менялся, он нес с собой колючие крупинки снега, но земля по-прежнему оставалась голой, бесснежной.

– Мне здесь не нравится, – оглядываясь, проворчал Маррам, понимая, что на них могут напасть с любой стороны, а они заметят противника только совсем рядом.

– Мне тоже, – согласился Алдер, – но у нас нет выбора. Держись ко мне поближе и верь, что Камень ведет правильно.

– Смотри! – внезапно воскликнул Маррам, указывая когтем перед собой, будто увидел что-то страшное. – Мне показалось… Алдер, там было темное, громадное…

Но что бы это ни было, видение исчезло: туман поглотил его. Они пошли быстрее, подгоняемые холодом, с каждой минутой все сильнее ощущая усталость. Однако ни тот ни другой не жаловались.

Потом Кум остановился, хотя ни Алдер, ни Маррам не поняли почему. Вокруг не было видно ни дорожки, ни чего-либо вообще.

– Туман скоро рассеется, – произнес Кум.

– А мне кажется, он сгущается, – заворчал Маррам. Мех кротов намок от тумана и снежной крупы.

– В этих местах либо ты научишься разгадывать причуды тумана, либо умрешь молодым, – мрачно отозвался Кум. – Он станет уходить на север.

Они посмотрели вниз.

И действительно, туман медленно, почти незаметно, стал рассеиваться. Не рядом с ними, а далеко, на другом конце долины. Они скорее почувствовали, чем увидели, как над пеленой на дне долины неожиданно возник узкий просвет, который быстро расширялся; небо прояснилось, и открылся удивительный вид.

Вдали засияло солнце и осветило пики, вздымавшиеся на горизонте, кроме одного, в стороне от остальных. Его нижняя половина оставалась скрытой от глаз. Однако были ясно видны два более близких пика и третий чуть дальше.

– Как они называются? – спросил Алдер.

– Самый дальний находится в Карнедду, это Карнедду Даффид, или просто Даффид. Два ближайших – Глиддер Фавр слева и Глиддер Фах справа.

– Глиддер! – повторил Алдер. – Ведь это имя вожака Шибода!

Почти весь туман рассеялся, и стал виден Шибод, вздымавшийся над ними, пугающий, величественный. Его темные отвесные каменистые скалы казались неприступными. Облака теснились у его вершин, время от времени закрывая собой пики.

– Это и есть Шибод, – почтительно заметил Кум.

Алдер снова посмотрел на вершины, названия которых начал было перечислять Кум. Из долины по-прежнему поднимался туман, но значительно менее плотный. Он клубился на земле перед кротами, тут погуще, там пореже, а в нем двигались фигуры – темные, грозные, не разобрать – то ли овцы, то ли кроты. Никто не произнес ни слова. Дико бушевал ветер, и в горах, и в долине, а над всем этим вздымались четыре огромных пика.

Кум молчал. Маррам подошел поближе к Алдеру, и оба заняли боевую позицию, так как фигуры в тумане приближались. Они поднимались по склону, двигаясь к ним, – три огромные зловещие фигуры. Кроты.

Потом Алдер и Маррам увидели перед собой трех громадных кротов, двоих слева, третьего чуть в стороне, на небольшом расстоянии. Кроты выпрямились и замерли, повторяя очертания вершин за своими спинами, а в промежутке между кротами высился укутанный облаками пик.

Алдер догадался, кто к ним пришел.

– Кроты из Данктона, – представил их Кум, и Алдер и Маррам вежливо опустили рыльца к земле.

– Меня зовут Даффид, – проговорил самый крупный крот, за спиной которого высился Карнедду Даффид.

– Меня – Фах, – басом произнес второй.

– Меня – Глиддер, – сказал последний, за спиной которого был Глиддер Фавр. – Добро пожаловать к нам. – Он говорил медленно глубоким, властным голосом. Все трое были чем-то странно похожи. Причем не только похожи один на другого, но и, как показалось Алдеру, похожи на знакомого ему крота – тоже крупного, темного, властного, но гораздо моложе.

– Кроты, вы знаете, кто мы, не так ли? – спросил Глиддер.

Алдер не мог произнести ни слова. Имена вышедших из тумана кротов повторяли названия вершин за их спинами, и сами кроты казались ему такими знакомыми.

Пока он пристально вглядывался в них, облака окончательно разошлись и открыли последний пик – темно-серый, уходящий в самое небо. Только один этот пик не был освещен солнцем. Он гордо возвышался, темный, зловещий.

Глиддер проследил за взглядом Алдера и полуобернулся в ту сторону.

– Это Триффан, – произнес он. – Триффан там, где стоят Камни, которые мы, кроты Шибода, рождены защищать. Да, кроты, это Триффан.

Вершина Триффан возвышалась как раз в промежутке между Даффидом и Фахом. Тогда Алдер понял, кто эти кроты. Догадаться было нетрудно. Разве не рассказывал ему Триффан, как его мать в Шибоде родила малышей на этих самых склонах?

– Ты знаешь, кто мы? – повторил Глиддер.

– Вы рождены Ребеккой, – проговорил Алдер. – Вы – сводные братья Триффана из Данктона.

– Верно, – сказали они.

– А четвертый – ведь был четвертый? – спросил Алдер.

– Камень взял его в юности. Он был больше нас всех и сильнее, и он оставил нам свою любовь, – ответил Фах.

– А как его звали? – прошептал Алдер.

– Наша мать назвала его И Виддфа – так называли орлов, некогда летавших здесь. Но он умер, спасая нас. Об этом мы вам еще расскажем. Но когда мы впервые услышали о Триффане, его деяниях и откуда он пришел, мы поняли, кто он и в чем его предназначение. Мы поняли, что это наш младший брат.

– Мы были твердо уверены в этом, – подтвердил Даффид.

– А что ему предстоит сделать? – спросил Маррам.

– Триффан подготовит кротовий мир к будущему пришествию! Он понесет на своих плечах Безмолвие Камня, подобно тому как великая гора, именем которой он назван, несет на себе Камни. Мы трое и наша система охраняем эти Камни. Однако Триффану потребуется помощь. Ни один крот не может в одиночку выполнить такую задачу. Мы мечтали, что он придет сам. Но он послал вместо себя другого, и этот другой должен научить нас, что мы должны делать.

– Я должен научить вас? – смущенно переспросил Алдер.

– Ты! – подтвердил Глиддер.

– А где же остальные кроты Шибода? – спросил тогда Алдер.

– Мы покажем тебе.

И они провели Алдера и Маррама еще немного вверх, пока не добрались до огромного сводчатого тоннеля, пробитого двуногими в горной породе.

Алдер оглянулся у входа – уже снова начали клубиться тучи. Сначала они скрыли одну вершину, потом следующую. И вот только Триффан остался чист, только он был освещен солнцем. Потом набежали темные облака, Триффан исчез, и Алдер словно ощутил потерю.

– Иди сюда, крот! – позвал его голос из глубины хода. – Шибод хочет приветствовать тебя!

И вздрогнув от холода, Алдер стал спускаться под землю.

Глава третья

Триффан, Спиндл, Мэйуид и Старлинг вступили в последний этап своего путешествия в Вен, не пошевелив и лапой: они просто слушали рассказ старого Рована о том, как он оказался у этого вонючего хода, который вел на восток, и кого он здесь ждал.

– Как-то летом, больше четырех Самых Долгих Ночей назад, мы пришли сюда втроем. Я был тогда еще подростком. Мы все родились в Икэнхеме, он расположен к западу от жилища толстяка Корма. Икэнхем был некогда прекрасной системой, но за несколько лет до моего рождения двуногие построили шоссе ревущих сов, и система оказалась разрушенной.

То лето выдалось жарким, и мой друг Хит уговорил меня и мою сестру Хэйз отправиться на разведку на восток. Нам хорошо были знакомы легенды о кротах, живущих там, но в действительности нас толкала не жажда знаний, а жажда приключений. Хит был сильнее меня и настоящий сорвиголова. Может, ему просто нужна была компания на день-два похода.

Хэйз пошла, потому что он ей нравился, а я – из преданности ему. Ведь он спас мне жизнь, когда ревущая сова едва не раздавила меня. Я тогда впал в панику, а Хит не растерялся и столкнул меня с дороги, причем едва не погиб сам. Он был не очень крупный, но отважный. Обладал какой-то безумной отвагой. Бывают же такие кроты!

Триффан обвел взглядом свою группу и улыбнулся. Да, такие кроты действительно бывают! И даже, может быть, еще более отважные безумцы.

Итак, беззаботная молодежь отправилась в путь, и, поскольку хищников и двуногих они не боялись, а погода стояла хорошая, добывать еду было легко, шли они шли и скоро решили, что рассказы об опасностях, подстерегающих на востоке, преувеличены. Более того, они встречали там кротов, с которыми можно было хорошо провести время и которые могли посоветовать, как лучше пройти еще несколько миль. Так текли дни, и путешественники вскоре обнаружили, что они уже целый месяц в пути, а до сих пор не видели ничего достойного, о чем бы можно было потом рассказать другим.

– Нам встречались опасности, это правда, но ничего такого, с чем мы не могли бы справиться, – проговорил Рован, и его глаза потеплели и увлажнились от приятных воспоминаний, столь отличающихся от воспоминаний о последующих страшных событиях и потерях, оставивших его безутешным. – Поскольку некоторые ходы были запутанными, Хит придумал делать отметины – царапать когтем по стене, чтобы на перекрестках мы всегда могли узнать, откуда пришли. Может, Хит и отличался необычайной дерзостью, но был очень предусмотрительный, и эти пометки позже спасли мне жизнь. Погода ухудшилась, как обычно бывает в августе, нависли облака и пошли дожди. Но мы были им рады, потому что от засухи в земле стало меньше червяков, а главное, теплая погода была источником еще одной опасности, о которой мы до тех пор не знали, – крыс.

Когда Рован произнес это слово первый раз, и произнес очень неохотно, он прервал свой рассказ и какое-то время молчал, словно для того, чтобы образ, вызванный этим словом, проник в нору, где все они находились.

– Вы видели когда-нибудь крысу? – спросил Рован.

Они по очереди покачали головами. Чуяли – да. Ощущали ее присутствие – да. Но видеть – никогда.

– Крысы и мчащаяся вода – никогда не дадут ни одному кроту добраться до центра Вена. Ни одному! – Голос Рована перешел в испуганный шепот, суровые складки на лбу, казалось, стали глубже и превратились в уродливые тени, и Триффан понял: все, что случилось с Рованом и изменило его жизнь, было связано с крысами, водой и смертью.

Потом Рован снова выглянул из норы, где они укрывались, посмотрел на сводчатый вход в тоннель – похоже, это стало у него навязчивой идеей, – потом опять на небо. Совы рычали. И вдруг Рован улыбнулся:

– Со временем я понял, что моя сестра Хэйз и Хит тянутся друг к другу, и я начал чувствовать себя лишним. Мы добрались до этого самого места, где я сейчас рассказываю вам свою историю, и остановились на ночь здесь, у тоннеля. Я не хотел идти дальше. Однако Хэйз и Хит убедили меня не покидать их, а через несколько дней мы все вместе вернемся обратно домой, в Икэнхем. И я согласился идти с ними. – Рован снова помолчал, посмотрел на каждого из слушателей в отдельности и серьезно проговорил: – Пусть мой рассказ послужит вам предостережением. Возвращайтесь обратно, пока можно. Ни шагу дальше. Если вы войдете в этот тоннель, как это сделали тогда мы, вы войдете в мир, где кроту не место и ни одному живому существу тоже, кроме тех, кто прячется в темноте и живет убивая.

Спиндл беспокойно ерзал. Мэйуид ни на что не реагировал и, казалось, незаметно дремал. У Триффана же сна не было ни в одном глазу – он был весь внимание, а Старлинг с восторгом уставилась на Рована широко открытыми глазами. Она не верила грозным предостережениям и по молодости лет не сомневалась, что уж с ней-то ничего такого никогда не случится.

– Продолжай! – потребовала она, и Спиндл толкнул ее в бок, чтобы утихомирить. События, о которых повествовал Рован, были не выдумкой, а реальностью.

– Этот ход со сводчатой аркой, с которой я не свожу глаз ни днем, ни ночью, после короткого подземного участка выводит на пустырь, непривычный для кротов. Вонючая река, шум которой вы слышите, а запах чувствуете, продолжает течь на восток и является северной границей этого пустыря.

Итак, мы рискнули войти в тоннель. Прошли по бортику вдоль всей его длины и в конце обнаружили большое открытое пространство, заброшенное, но населенное разными живыми существами. Отдельные участки поверхности были покрыты бетоном, другие – обильной растительностью, а вокруг стояли строения двуногих, особенно густо – в центре площадки.

Сначала нам показалось, что здесь хорошая почва и полно червей, хотя пятна земли были отделены друг от друга грудами искусственного красного камня и там росли только простые цветы, вроде васильков. Кое-где между этими участками земли стояли лужи, а кое-где громоздились кучи ржавого металла и целые холмы – нет, горы! – мертвых ревущих сов.

Услышав это, Старлинг испустила вздох изумления и ужаса, выразив и чувства всех остальных.

Каким бы страшным ни представлялся Вен, кроты не могли вообразить, что он убивает ревущих сов.

– По ночам там кипела жизнь, опасная для нас. Мы чуяли запах лисы, хотя не видели ни одной живой, мертвых – да. Мы поняли, что Вен убивает вообще все. Полевок было очень много, на окраине пустыря встречались ласки; черноголовые чайки, пустельги и совы кружили здесь днем, а вечером устраивались на ночлег. Но еды было полно, и, если соблюдать осторожность, можно чувствовать себя в относительной безопасности. Кое-где трава росла очень густо, здесь хорошо, вкусно пахло полынью, а поскольку мы не знали этого места, то дали ему название «Полынный пустырь». Там-то впервые мы наткнулись на крыс и поняли: чем дальше мы заходим, тем больше рискуем.

Три крота решили побыть какое-то время в этой богатой пищей местности, а потом отправиться к ее восточным границам. Оттуда они договорились двигаться к дому.

На Полынном пустыре было совсем не плохо, и Рован вскоре забыл, как еще недавно ворчал на своих спутников, поторапливая их с возвращением. Наступил благоуханный сентябрь, дни протекали очень приятно. Но однажды случилось так, что их веселая троица, завернув за угол какой-то кучи обломков камней, увидела перед собой крысу.

– Она была огромная, у нее были красные глаза, и от нее жутко несло падалью. Земля вокруг была испачкана ее пометом, и меня начало рвать от отвращения и страха. Однако Хиту мужество не изменило: с громким воинственным криком он стремительно бросился вперед. Крыса злобно заворчала, подпрыгнула и побежала, волоча за собой длинный хвост. Она протиснулась в щель между двумя камнями и исчезла.

Кроты могли быстро уйти, но бегство крысы придало им уверенности. Осмотревшись, они услышали – как им показалось, из-под земли – шум бурлящего потока воды. После небольшой разведки, которую кроты провели (ни на минуту не забывая при этом о возможности нападения крыс), они обнаружили узкий водосток, уходивший к северо-востоку. Берега водостока, некогда крутые и выложенные тесаным камнем, осыпались, так что кротам теперь удобно было по ним идти. Из страха повстречать крыс троица не стала спускаться в водосток, а пошла по его краю. Двигались осторожно и медленно. Они шли вдоль водостока, подозревая, что он приведет их к реке, по которой они добирались до пустыря.

Наступила ночь. Небо наверху запылало огнями и наполнилось шумом. Кроты услышали, как где-то поблизости кошка схватила устроившуюся на ночь чайку, а потом в ночном свете увидели плывущие по водостоку белые перья чайки. Этой же ночью, чуть позже, их разбудил тошнотворный запах – из водостока поднимался едкий пар, от которого потекли слезы и перехватило горло. Как только начало светать, вода в водостоке забурлила и к бортам его прибило пену, но запах уменьшился.

Кроты двинулись дальше. Свободное пространство у краев водостока сузилось, кротам пришлось спуститься к самой воде, черной и грязной. Над ними круто поднимался илистый вязкий берег, и им казалось, что они в ловушке. В одном месте кроты наткнулись на крысиный помет, в другом – на гниющий трупик черного дрозда, почти совсем разложившийся.

– Наверное, тогда я понял, что это начинается настоящий Вен. Казалось, он втягивает нас, засасывает в свою грязь, убивает. Хит стал как одержимый, а Хэйз ему не перечила. Они стремились идти вперед и сердились на меня, когда я пытался отговорить их. Мне хотелось вернуться, но я не осмелился отправиться обратно один и не хотел оставлять Хэйз.

Однако в глубине души и меня разбирало любопытство – что же там дальше.

Пищи становилось все меньше, на завтрак они выцарапали себе из каменистой почвы всего несколько отвратительных на вкус червяков.

Через некоторое время узкий поток влился в больший, и кроты поняли, что опять вышли к черной реке, возле которой остановились некогда в первый раз, и решили: если какая-то дорога и приведет их к сердцу Вена, то только эта – река, текущая под арку.

Очень неохотно Рован согласился идти дальше.

– Я помню холодную темноту этого тоннеля, сомкнувшуюся над нами, когда мы спустились на его дно. Местами дно было сухим, иногда мы чуяли запах крыс. Не знаю, почему мы продолжали идти вперед. На стене у входа в тоннель мы сделали пометки и потом регулярно оставляли их так высоко, как только могли дотянуться. По следам на стенах было ясно, что вода здесь иногда поднимается. Стены были мягкие и крошились, так что процарапывать знаки оказалось легко.

Свет проникал сверху, с поверхности, через отверстия и вертикальные ходы в потолке, расположенные довольно далеко друг от друга. Сначала запах казался тошнотворным, потом мы привыкли. Вокруг слышались разные звуки, всплески, но трудно было понять, что они означают. Двигались мы быстро. Тоннель иногда изгибался, но все время постепенно уходил вниз. В большой тоннель вливались мелкие. Мы продолжали отмечать путь, чтобы найти дорогу обратно.

На поверхности снова наступила ночь. Мы смогли выбраться на бортик у края водостока, русло которого начало наполняться мусором и всякой грязью. Идти по бортику оказалось легче. Стояла уже глубокая ночь, но настоящей темноты не было, потому что в тоннель проникал свет сверху. В этом желто-оранжевом пятне мы и спали. В ту ночь Хэйз разбудила меня, приложив лапу мне ко рту. По дну водостока в нашу сторону двигалось что-то огромное, коричнево-черное, гладкое. Следом еще такое же. Потом третье, четвертое. Они ступали мягко, пофыркивая и попискивая. Крысы. Во марке я чувствовал их запах. Мне сделалось страшно, хотя бортик, на котором мы находились, был слишком узким и скользким, чтобы туда могли забраться такие крупные животные. Похоже, однако, они тоже почуяли нас, потому что стали метаться взад и вперед и принюхиваться. Затем они ушли, и их черные тени бежали впереди. Позже мы слышали, как крысы не то дрались, не то спаривались, трудно сказать. Потом наступила тишина. Мы пошли дальше, пока еще не рассвело, оставляя свои пометки на каждом перекрестке, но к этому времени мы здорово проголодались, а потому решили выбраться на поверхность.

Мы нашли тоннель поменьше, который вскоре вывел нас на поверхность, и неожиданно обнаружили там сырую траву, влажную черную землю и какие-то кусты. Все было темное, мрачное, все загублено Веном. Чистой была только доносившаяся издалека песня птицы. Рассветные лучи осветили стены высоко над нами, но прошло много времени, пока солнце добралось до нас. Мы поняли, что заперты со всех сторон. Видели воробья, но больше из живых существ – никого. Поели вонючих червей и заснули.

Мы решили закончить здесь наше путешествие и вернуться тем же путем, что пришли. Когда двинулись обратно к тоннелю, Хит задержался. В траве он учуял ход, начал рыть и действительно нашел его. Кротовий ход! Старый, забитый корнями, почти непроходимый, но несомненно сделанный кротом. Мы двинулись вниз по этому ходу. Некоторое время он вел прямо, а потом мы попали в зал. Дальше путь преграждала какая-то стенка, дело рук двуногих. В другой стороне то же самое. Это была часть разрушенной системы. Хоть бы нам никогда не находить ее! Она разожгла любопытство Хита. Мы хотели спать на поверхности, но Хит настоял, чтобы до ночи мы еще немного прошли по тоннелю двуногих. Он надеялся найти еще какую-нибудь часть разрушенной системы или даже ходы, которые выведут нас. – Рован прервал свой рассказ и какое-то время молчал.