Текст книги "Эльфдом (ЛП)"

Автор книги: Уэн Спенсер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)

ГЛАВА 46: СТРАНСТВУЮЩИЙ РЫЦАРЬ

Томми всегда ненавидел легенду о Короле Артуре, мальчике, выдернувшем меч из камня, и внезапно ставшем королем. Теперь он понял, что мальчик всегда был королем, а меч – всего лишь символом того, что таилось внутри. Меч – это не только оружие, это корона.

Масленка всегда обладал этой тихой скрытой силой. Даже когда Тинкер была принцессой гонок, он всегда все держал под контролем, следуя за ней. До этого он никогда не брал в руки оружия и не воевал. Теперь же сила короновала его.

Томми видел как весть о битве Масленки со Стальным Молотом разлетается по рядам эльфов Клана Ветра. Они глазели на черную зеркальную парковку, а потом через реку на дыру в стене шлюза. Во времена войн между кланами Стальной Молот был полководцем. Он был одним из лучших воинов их врага. А Масленка сразился с ним и убил. Эльфы низко кланялись ему с благоговейным трепетом и уважением во взгляде.

Очевидно, роль Томми в сегодняшней победе не учитывалась, так как он не являлся «одним из нас». Эльфы продолжали смотреть на него с неприкрытым подозрением. Это уже реально раздражало. Он скрылся в тени ржавеющей карусели, пока эльфы занимались грязной работой, убирая тела Они. Он уже подумывал, что пора исчезнуть, когда перед ним появился Масленка с плетеными корзинами маузоуан.

«Пышку?» – Масленка протянул одну корзинку. Он выдержал яростный взгляд Томми, не вздрогнув. – «Сегодня ты спас мне жизнь. Я могу хотя бы убедиться, что ты получишь свою порцию бесплатной пищи».

Живот Томми напомнил ему, что он уже несколько дней подряд не ел нормальной пищи. Он выхватил корзинку из руки Масленки и закинул в рот одну пышку. – «Эльфы кладут слишком мало имбиря».

«Я тоже так думал». – Масленка махнул рукой, указывая на эльфийские острые уши и исковерканные на эльфийский манер вкусовые рецепторы. – «Адово раздражает, что теперь пиво будет по вкусу как моча».

Томми рассмеялся и устроился на ограде карусели. Масленка залез в одну из ржавеющих машинок. Они ели в дружеском молчании. Покончив с пышками, Масленка облизал пальцы и вытащил из заднего кармана джинсов фляжку.

Он осторожно попробовал содержимое и удивленно приподнял брови. – «Вкусно, но не пиво». – Масленка протянул фляжку Томми. – «Узо?»

Томми больше хотелось закурить, но он согласился на хороший глоток крепкой сладкой анисовой водки.

«Спасибо за все». – Масленка забрал фляжку и, поморщившись, снова испытал свои вкусовые рецепторы. – «Все эльфы очень впечатлены, но я бы ничего не смог сделать без тебя. Ты не только спас мне жизнь. Ты… ты помог мне стать достаточно сильным, чтобы сделать то, что необходимо», – сидя в тени, Масленка смотрел на реку, его глаза наполнились грустью.

Мальчик до этого еще никогда никого не убивал, а все делают из него героя.

Томми горько рассмеялся и покачал головой. – «Ты делаешь то, что должен, потому что твой враг с радостью вырвет тебе кадык, стоит тебе промедлить. От этого ты не становишься монстром, а просто выживаешь».

«Я прошел через это с пивом». – Масленка снова хлебнул из фляжки. – «Одна бутылка еще не делает тебя пьяницей. От одного убийства ты не становишься убийцей – звучит не так правдиво».

«Он начал игру, а не ты».

Полдюжины солдат лэдин заметили Томми в тени карусели и подошли к нему, держа руки на оружии. Вся эта дурь с «не один из них» реально действовала на нервы.

«Что ты здесь делаешь, отродье Они?» – спросил самый высокий из них.

Масленка высунулся из игрушечной машинки и прогнал эльфов взглядом и тихим «Он со мной».

Томми услышал нужные слова. – «Да, я с тобой».

Масленка резко повернулся к нему, уловив, что тут есть скрытый смысл. – «Правда?»

«Мне потребовалось время, чтобы все решить, но я должен создать мир, чтобы жить в нем. Для этого нужно не только остановить Они. Мозги эльфов крепко связаны дурацким предубеждением «они против нас».

«Клан Камня против Клана Ветра».

«Против всех. Один клан против всех остальных. Я знаю, как это работает… точнее, как по-дурацки это работает. «Они» – это всегда все остальные, кроме нас, хотя по-настоящему это не так, и не должно быть так». – Если бы он не обратился за помощью к команде Большое Небо, когда Каджо натравил на него тэнгу, Томми бы потерял все. До того дня Джон Монтана, Синее Небо и Масленка были «они», несмотря на годы совместной работы.

«Меня ужасно достало это «они против нас» и «мы против них», – прорычал Масленка. Томми понял, что кузены никогда не смотрели на мир с этой точки зрения. Именно поэтому они шли на отчаянные меры, чтобы спасти Ветроволка, когда Томтом пытался его убить. Поэтому Масленка помог Томми, зная, что он – полу-они. И поэтому Масленка приютил маленькую эльфийку и перевернул вверх дном весь город, чтобы найти остальных.

Заботясь о всех вокруг себя, Тинкер и Масленка сделали город достаточно сильным, чтобы противостоять таким как Каджо. Они поднимали всех до своего уровня, придавая им новых сил. Это был их кодекс чести. Быть сострадательным. Благородным. Хорошим.

«Я понял, что не могу прятаться в своей норе и ждать, пока все сложится, как мне хочется. Я должен сидеть за общим столом, принимать решения, выражать свое мнение и сражаться за мир, который желаю обрести».

Масленка ухмыльнулся. – «Хорошо. Ты нужен Питтсбургу. Здесь нужны места, где все могут собраться вместе, а не запираться в своих общинах, отделенные друг от друга реками холмами и культурами. Нам нужны места, где мы можем общаться как простые люди».

Томми всегда считал трек только источником денег. Если рассматривать все с этой точки зрения, понятно, почему Цзин просил его снять запрет. Тэнгу хотели иметь доступ к общему месту для встреч. Так они доказывали, что не являются прячущимися на деревьях монстрами. И он снимет запрет, он не позволит Каджо управлять собой. Тем более он получит хороший доход с тэнгу, если позволит им участвовать в его делах.

«Больше всего в этой бодяге с Обязанными я ненавижу само слово «Обязанный», – с отвращением выплюнул Томми. – «Слишком походит на «Принадлежащий».

А «Я хочу стать твоим рыцарем в сверкающих доспехах» будет звучать так, будто он хочет приударить за Масленкой.

«Ага», – откликнулся Масленка. – «Больше подходит слово «команда», как в гонках. Парень на ховербайке не сможет сделать ничего без хорошего экипажа, а экипаж полностью бесполезен без хорошего гонщика».

Так проще. – «Я хочу вступить в твою команду».

«Мою?»

«Команда Масленка».

Масленка отстранился и отмахнулся от него. – «У меня есть только Команда Тинкер».

«Эльфы сделали тебя капитаном, хочешь ты того или нет. Они дали тебе силы и место за общим столом».

«Есть Тинкер».

«Без обид, но твоя кузина больше походит на налопавшегося экстази бойскаута. Ангельски высокоморальна и пытается выполнить месячный план по хорошим делам за один день, отскакивая от стен со скоростью молнии».

Масленка ухмыльнулся – «Да, она такая».

«А мы с тобой очень похожи».

«Ага, по секрету ты тоже бродячий музыкант?»

«Мы оба видели, как самого дорогого нам человека избили до смерти у нас на глазах. Я знаю, каким слабым и беззащитным ты чувствовал себя тогда. И ты поклялся себе, что лучше будешь грызть битое стекло, чем еще раз пройдешь через все это. Но ты никогда не позволишь себе стать таким как твой отец».

Масленка вздрогнул и отвернулся – «Это так заметно?»

«Я видел тебя с кузиной и распознал все признаки», – ответил Томми. – «Я понимаю тебя. Я верю тебе. Я хочу быть в твоей команде».

«Я не знаю, какого черта я буду делать с командой».

«Мы создадим мир, чтобы жить в нем».

Масленка посмотрел на реку и виднеющийся вдали шлюз. Он еще раз глотнул узо и передал фляжку Томми. – «Ладно, давай будем командой».

ГЛАВА 47: ПРЕДАННОСТЬ

Пресвятое Сердце стало неофициальным «приютом для сирот» – все разбитые общины Клана Камня ушли под опеку Масленки. Драгоценная Слеза поселилась на третьем этаже, а внезапно осиротевшие воины Стального Молота заняли второй этаж по соседству с остатками общины Сына Земли. Снова и снова эльфы говорили, что надо покрасить входную дверь. Иными словами, «она должна быть черного цвета Клана Камня».

Всю ночь его преследовал вчерашний разговор с Томми. Так же как полу-они узнал себя в Масленке, он мог видеть свое отражение в Томми. Они оба волки-одиночки, окруженные другими людьми. Они довели до совершенства умение оставаться в одиночестве, даже находясь в огромной толпе. Они крепко держались статуса кво, потому что так было удобнее и безопаснее.

Масленка мог принять спонсорство Тинкер еще много дней назад и должен был это сделать, как только понял, что ему надо содержать пятерых детей. Масленка боялся, что если он примет это решение, дети уйдут от него. Он избрал легкий путь и не стал ничего выбирать. Он безвольно плыл по течению их отношений с Царапиной от Шипа, молча принимая все ее дары и не требуя разъяснений, потому что ему мог не понравиться ответ.

Если уж на то пошло, разве он всю жизнь не следовал за Тинкер, позволяя ей выбирать путь? Он проводил ночи с женщинами, которые не могли остаться на Эльфдоме, позволял одной ночи превратиться в месяц, а потом наблюдал, как по иронии судьбы все отношения рушатся под гнетом его страха что-либо требовать от людей, чтобы не потерять их. Все признаки налицо, стоит только заставить себя увидеть их.

Да, он до безумия боится потерять детей и Царапину от Шипа, но больше нельзя плыть по течению. Надо сделать выбор. Необходимо, чтобы его принадлежность к клану была так же очевидна, как цвет его парадной двери. Община Клана Камня в городе Клана Ветра не позволит ему и дальше оставаться безразличным.

Он знает, что не может присоединиться к Клану Камня. Так он предаст самого себя. Но если смена клана медленно сведет его с ума, разве для детей это не будет еще большим испытанием? Но и дальше уходить от этого вопроса тоже не дело.

Лучше поговорить с каждым по отдельности. Они очень хорошо умеют объединяться, он сомневался, что его решительность устоит перед их общей волей. Масленка решил начать с Уточки. У нее остались только смутные воспоминания о жизни до Питтсбурга. В теории она меньше всех привязана к Клану Камня.

«Кья», – ответила Уточка, после того как Масленка закончил речь. Они сидели на траве около каменных мачт. Инди прыгали с камня на камень, звеня нашейными колокольчиками.

Он ждал, что она скажет что-нибудь еще. Через несколько минут Масленка понял, что больше ничего не предвидится. Ему показалось, что он сломал ее.

«Я буду твоим Сама столько, сколько ты этого захочешь». – Его немного пугала мысль, что теперь это обозначает вечность.

Она забралась к нему на колени и уткнулась носом ему в грудь. – «Кья».

Он воспринял это как «да».

Ячменное Поле оказался практически прикован к кухне, готовя на целую армию, и безмерно радовался этому. – «Морковь я запеку в медовой глазури с обсыпкой из толченных грецких орехов. Горох лишь слегка обдам кипятком, грех добавлять в него что-то кроме кусочка масла и перца. Я хотел приготовить блюдо дня с крольчатиной, но нам надо растягивать запасы мяса. Я приготовлю пирог с луком-шалот, грибами и яблоками. Персики от кузины в пирог не пойдут, надо придумать что-нибудь еще».

Похоже, теперь настала очередь Тинкер быть «кузиной».

«Звучит неплохо». – Масленке абсолютно не хотелось портить Полю настроение, но по-другому никак не получится. Он рассказал о своем намерении.

Поле тщательно вытер нож и вложил его в подставку на столе. – «Сама, мой прошлый Сама учил меня никогда не использовать нож, когда я расстроен».

«Мне жаль».

Поле накинулся на тесто для хлеба. – «У нас есть преимущество как у единственного анклава Клана Камня в Западных Землях. Все приезжие члены клана в первую очередь пойдут к нам и согласятся поселиться в другом анклаве, только если у нас не окажется свободных мест. Став частью Клана Ветра, мы будем самым маленьким и бедно обставленным анклавом. У нас даже нет кроватей, мы спим на матрасах. Ванная комната еще не закончена, а внутренний двор вымощен каменной плиткой и используется как прачечная».

«Да, у нас еще есть острые края. Но мы сгладим их. Думаю, мы сможем много заработать на людях. Они придут за музыкой».

Поле рассмеялся, взбивая тесто. – «На музыке нельзя заработать».

«Мы будем брать…», – в эльфийском не было подходящего слова, так что он перешел на английский. – «плату за вход».

«Плату за вход? За вход куда?»

Масленка объяснил. Он уже поговорил с Томми Чангом насчет превращения спортзала в ночной клуб. Это будет их первое общее дело.

«Они будут платить, чтобы не спать всю ночь?» – эта идея полностью озадачила Поле. Пытаясь осмыслить ее, он слепил буханки хлеба и снова накрыл их, чтобы они поднялись. – «Нам не придется стирать много простыней, если они не будут спать».

Пока у них есть только самодельная прачечная, состоящая из одной промышленной стиральной машины, дети пришли в полный восторг, увидев ее, и паутины бельевых веревок на заднем дворе. На стирку уходила уйма времени и усилий.

«Мне страшно, Сама. Я ушел из своего анклава и полностью потерялся. Я боюсь уходить от своего клана».

«Даже если со мной что-нибудь случится, Тинкер и Волк Который Правит позаботятся о тебе».

«Знаю», – прошептал Поле. Его нижняя губа задрожала, глаза наполнились слезами, и он принялся тереть их покрытыми мукой руками.

«Ну же». – Масленка поймал Поле за руки, пока тот не втер муку себе в глаза. – «Все будет хорошо».

«Я ненавижу быть таким слабым».

«Ты станешь сильнее». – Масленка обнял его и позволил выплакаться. Все честно, он переворачивает мир детей с ног на голову и обязан хоть как-то их успокоить.

Заросли Рогоза изо всех сил пыталась украсить невероятно скудно обставленные комнаты второго этажа правильно подобранными под цвет стен шторами. – «Она такая красивая». – Заросли протянула ему отрез ткани с шикарным красно-сине-зеленым цветочным узором. – «Но у нас ее очень мало, мне придется расходовать эту ткань очень экономно. Мы не можем закупить еще?»

«Я купил все, что у них было». – Масленка опустошил целые ряды маленького магазина тканей Уэверли – что не уйдет на шторы, то станет одеждой. – «Возможно, нам удастся наладить поставку тканей из Восточных Земель».

«Но не таких». – Она отложила отрез в сторону и взяла белое плотное сукно, он по дешевке скупил кучу рулонов. – «А это… это скучное. Я попытаюсь покрасить его. Если я смогу правильно подобрать зеленый оттенок, цветочный узор будет хорошо дополнять его. Если же нет, то можно покрасить в зеленый стены».

Масленка осторожно поведал ей о своем решении.

«Если с тобой что-нибудь случится, кузина позаботится о нас?» – спросила Заросли. В этом он точно уверен, хотя даже еще не говорил с Тинкер. – «Да».

«Хорошо». – Она выхватила большой кусок ткани и разорвала его надвое.

На «хорошо» это не тянуло.

«Ты в порядке?» – спросил он.

«Я была очень огорчена, узнав о смерти Сына Земли. При дворе у меня был возможно небольшой, но, все же, реальный шанс заинтересовать королеву своим дизайном платьев». – Она схватила и разорвала еще один кусок ткани. – «Но я сама решила покинуть двор и уехать в Питтсбург, потому что гналась за мечтой, которая не имеет ничего общего с покровительством королевы».

«Я забеспокоилась, когда никто не смог подтвердить правдивость его предложения». – Она оторвала еще один кусок. – «Но… но… но…» – Она крепко сжала ткань. – «Эти новые домана: Тьма, Раскол и Кана. Они прибыли прямиком от Бриллианта, сучки, которая не только родила эту шелудивую крысу, Сына Земли, но и отправила его в Питтсбург».

Очевидно, Заросли думает, что Бриллиант по-прежнему полностью управляет Кланом Камня. Учитывая все, что Тинкер и Масленка узнали за эти несколько дней, вполне возможно, что Бриллиант просто еще одна ничего не подозревающая марионетка Клана Кожи.

«Ни один из этих гребаных новоприбывших домана Клана Камня не дал никакого объяснения произошедшему, не предложил никакой компенсации, даже не извинился от лица Бриллианта. Мы – дети, которых ее сын завлек в дикие земли. Он позволил Они пытать, насиловать, убивать и есть нас, но мы не достойны ее внимания. Другой клан вынужден спасать выживших, предавать погибших небу, и заботиться о нас. Так к черту Клан Камня. Я более чем согласна присоединиться к Клану Ветра. Я счастлива».

Она права. Не важно, кто стоит за этим предательством, Клан Камня отказал детям во всем.

Он протянул руку, чтобы обнять ее, но она яростно отскочила и разорвала еще один кусок сукна. – «Мы исполним твою мечту», – пообещал он. – «На деньги от спонсорства мы превратим библиотеку в бутик, где ты сможешь продавать одежду».

Он уже было развернулся к двери, когда она резко бросилась к нему, схватила и крепко обняла его.

«Я счастлива», – прошептала она. – «Я просто слишком зла на них, чтобы показывать это».

Она отпустила его и прошла обратно в комнату, крепко сжимая лоскуты ткани, трепещущие в исходящих от нее волнах гнева.

Шелест Листьев и Радость сидели в маленькой подсобке, терпеливо превращая большой кусок железного дерева в олиануни для Шелеста. Очевидно, пятьдесят лет ученичества включали в себя мастерство создания инструмента с нуля. Учитывая, что олиануни полностью изнашивается за двенадцать лет активного использования, а эльфы живут вечно, это только к лучшему. К счастью, у Радости сохранились все инструменты, которые она привезла с собой в Питтсбург.

Примерно к середине его исповеди Радость потянулась к Шелесту, и он взял ее за руку. Масленка продолжал, несмотря на то, что внутри у него все переворачивалось от страха.

Пары взглянули друг на друга.

«Если бы Мозер взял меня, мне бы пришлось стать частью Клана Ветра», – сказал Шелест Радости.

«Мое место в Питтсбурге», – ответила Радость. – «Рядом с тобой».

Шелест улыбнулся и обнял ее. – «Мы – Питтсбург».

Теперь осталась только она, та, кого он больше всего боялся потерять. Масленка страшился того, что уже потерял ее, не открыв ей своего сердца.

Царапина от Шипа не пришла к нему этим вечером. Ее отсутствие болью отозвалось в нем. И как последний идиот он поступил так же как и всегда – не пошел за девушкой, в которую влюблен. Драгоценная Слеза находилась всего в паре комнат от него, избитая, нуждающаяся в поддержке и без Руки. Царапина от Шипа решила, что он больше не хочет ее и сделал предложение Драгоценной Слезе?

Он нашел ее в лабиринте висящих на заднем дворе простыней. Она практиковалась в полном одиночестве, так же как и в первый раз, когда он увидел ее. Но сейчас она была босиком, в обтягивающих штанах и топике, коса распущена. Собранные в конский хвост волосы великолепным вихрем кружились вокруг ее идеальной обтянутой в тугой хлопок фигуры.

Он смотрел, как она двигается с безмятежной свирепостью, и страдал от предчувствия, что он может потерять ее навсегда.

Она повернулась, меч наготове, и увидела Масленку. Ее губы изогнулись в улыбке Моны Лизы, пока она смотрела на него поверх клинка. За ней сияющие белые простыни колыхались на ветру. Ему отчаянно захотелось запечатлеть этот момент на холсте, чтобы она навсегда осталась с ним.

Она слегка смутилась, порозовела, спрятала идже в ножны, и произнесла чудесным хрипловатым голосом. – «Ты всегда смотришь на меня так, будто я самое прекрасное, что ты когда либо видел».

«Так и есть».

Она покраснела еще гуще. – «Нет, нет, я совсем не такая».

Масленка потянулся к ней и взял ее грубую шершавую ладонь.

Она с ужасом посмотрела на переплетение их рук. – «Я отвратительна», – прошептала Царапина. – «Я смотрела на тебя и втайне радовалась, что не потеряю тебя так скоро, но это не твоя рука».

Он положил ее ладонь себе на грудь. – «Это мое сердце, оно не изменилось». – Она сжала пальцы и ухватилась за его рубашку. Он заставил себя закончить. – «Я из Клана Ветра».

Она удивленно усмехнулась, прижалась лбом к его лбу и пристально взглянула ему в глаза. – «О, да, так и есть. Теперь я вижу».

«Будь моей Первой».

Ее глаза расширились от удивления, она отвернулась и замотала головой. – «Ты должен попросить секаша Клана Ветра быть твоей Первой. Тебе понадобится полная Рука, а секаша Клана Ветра не примут Первую из Клана Камня».

Масленка обрадовался, что она не сказала «нет». Он обнял ее и крепко прижал к себе. – «Если они не примут тебя, мне они не нужны».

Она боролась с эмоциями. Он боялся давить на нее, так как она может это неправильно воспринять, но, в то же время, опасался, что не настаивая на своем, он опять пустит все на самотек как и прежде. Поэтому он с холодной решимостью выложил все, что чувствовал.

«Я боюсь потерять тебя. Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты была со мной. Всегда».

Она опустила голову ему на плечо. Они стояли крепко прижавшись, переплетаясь друг с другом. – «Я тоже тебя люблю, дурачок», – наконец прошептала она. – «От этого я чувствую себя слабой. Я не могу позволить тебе сглупить и связать свою судьбу с такой как я».

«Я не позволю тебе отговорить меня».

Царапина подняла руку и мягко ударила его по груди, но затем поцеловала так, будто она жила только благодаря ему.