Текст книги "Эльфдом (ЛП)"

Автор книги: Уэн Спенсер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)

Радость зарделась.

Ячменное Поле продолжил рассказ, сидя на высоком насесте. – «Мне нравилось работать в анклаве, но никто никогда не прислушивался ко мне. До того, как я родился, моя мать была самой молодой эльфийкой в общине. Мой отец работал ткачом, и появлялся в анклаве всего раз в год, пока его однажды не накрыло оползнем. В общине меня научили готовить, но я никогда не мог выбирать, что мы будем делать. Каждые пятьдесят лет мы заказывали новый набор посуды, выбрасывая старую оббитую и истертую. Выбирая совершенно новый дизайн, мы показывали постоянным клиентам свою зажиточность. Однажды продавец принес книги с различными узорами по фарфору. Все пришли в неописуемый восторг. Я влюбился в один узор. Он был изящен и прекрасен в своей простоте, ничто не отвлекало от подаваемого в тарелке блюда. Однако, наш Сама думал, что и посуда должна поражать своей красотой. Тогда, закончив с пищей, клиент может любоваться ей и, получив счет, будет чувствовать, что цена оправдана. Рассматривая узоры, я понял, что мы никогда не выберем тот узор, который мне нравится, ни в тот день, ни во все последующие года. Я никогда не смогу решать, что мы будем готовить, или как мы будем сервировать блюда. Я понял, что обрету право слова, только если сам открою новый анклав».

Поле годами пытался найти средства для осуществления своей мечты. Услышав о предложении Сына Земли, он сразу же отправился к побережью. – «А все начиналось так хорошо».

Уточка нервно крякнула. Она мало что могла сказать о том, почему приехала в Питтсбург – вся прошлая жизнь до клеток для разведения, оставалась для нее полной загадкой. – «Я помню, что у нас были большие сараи с котятами и цыплятами. Помню запах сена, сарай казался одним большим гнездом, там я чувствовала себя в безопасности».

Масленка мысленно добавил сено к списку необходимых вещей. На южных холмах есть фермы – основной источник местных овощей и фруктов. Им необходимо построить укрытие для инди и запастись достаточным количеством пищи, чтобы животные могли пережить зиму.

Они заканчивали красить последний класс, когда Уточка внезапно указала через большое окно на ярмарочную площадь и закричала. – «Госсамер!»

Они перестали работать и смотрели, как величественный живой корабль скользит к ним с востока. Его полупрозрачное тело сверкало в лучах солнца, как облако ограненных алмазов.

«Он из Клана Камня», – прошептала Царапина от Шипа, пока они смотрели, как из гондолы сбрасывают канаты – наземная бригада привяжет их к причальным мачтам.

Сам по себе госсамер был таким же, как у Ветроволка, но тиковая гондола, подвешенная на существо, сверкала черной краской с золотой отделкой.

«Тебе надо встретить их», – сказала Царапина.

«Мне?»

«Ты главный домана Клана Камня в Питтсбурге».

«И каким образом я выше Лесного Мха, если я человек?»

«У него нет общины. И сейчас он не в себе».

«Хорошо». – Он положил кисточку и направился к выходу.

«Ты действительно хочешь встретить их в таком виде?» – спросила Царапина.

Масленка взглянул на свою рабочую одежду. Старые синие джинсы и черная футболка покрыты годовыми наслоениями краски. – «Так я выгляжу более человечным».

Царапина одобрительно хмыкнула и последовала за ним вниз по лестнице.

Кого послал Клан Камня, и как они изменят ситуацию в Питтсбурге? Новые домана не могут забрать у него детей, но вполне способны предложить им более надежную общину. Они не отнимут у него Царапину от Шипа, но могут предоставить ей достойное место Обязанной.

Он с болью ощущал, что может потерять их. Масленка знал, что может вернутся к той жизни, что вел до встречи с Радостью, но сейчас то существование казалось ему до боли пустым. Он полюбил новый стиль своей жизни.

Он взял Царапину за руку. Она удивленно посмотрела на переплетение их пальцев.

«Так делают люди», – сказал он.

Она мягко улыбнулась и крепче сжала его ладонь. Вместе они шли по широкому полю к прибывшим домана Клана Камня, которые могли похитить его новообретенное счастье.

Когда Масленка с Царапиной от Шипа подошли к мачтам, из гондолы в стальном лифте спускались первые гости. Воины касты лэдин в черной броне охраняли территорию. Они удивленно взглянули на Масленку и Царапину, но отодвинулись и встали по периметру.

Лифт поднялся к гондоле и, затем, снова опустился, на этот раз неся в себе группу секаша. Царапина высвободила ладонь. Он думал, что она начнет переговоры с прибывшими воинами, но, очевидно, все обстояло иначе. Удивленно взглянув на Масленку, один из воинов подошел к ним, встал перед Царапиной от Шипа и молча уставился на нее. Ее лицо превратилось в маску воина. Она выглядела дикой и прекрасной, смертоносной и холодной как камень.

Минутой позже лифт снова опустился, в нем был домана. Для эльфа он был одет достаточно просто. Мягкие сапоги, замшевые штаны и белая шелковая рубашка, демонстрирующая мощные плечи и грудь. В каштановой косе не было ни одного седого волоса, только в уголках темных глаз виднелись морщинки от смеха, но он чем-то неуловимо напоминал ему дедушку.

Масленка достаточно знал о эльфийских традициях и представился первым. – «Добро пожаловать в Питтсбург. Я Масленка Райт. Из-за отсутствия других кандидатов, Принц Настоящее Пламя назначил меня главой Клана Камня, потому что я потомок Безграничного Сияния Камня».

Эльф с болью и огорчением посмотрел на его лицо. Взгляд упал на одежду Масленки и его заляпанные краской руки.

«Прошу простить, я красил». – Масленка выставил руки в качестве доказательства.

Из уст эльфа вырвался смешок, как будто его выбили из легких. – «Я всегда мог догадаться, какую комнату она разукрашивает по цветам на ее руках». – Он протянул руку и дотронулся до лица Масленки, стирая пятно краски. – «У тебя ее глаза и улыбка».

«Прошу простить, я… я не понимаю».

«У тебя глаза твоей бабушки». – И эльф крепко обнял его. – «Мое дитя, я молился, чтобы этот день наступил».

И тогда Масленка понял, почему эльф так напоминает ему дедушку. Он был странно молодой эльфийской копией его дедушки, Тима Белла. – «Вы – Горн Камня?»

Горн улыбнулся. – «Я пришел забрать тебя домой».

ГЛАВА 35: ЛЕСНОЙ МОХ

Тинкер слышала о том, что Лесной Мох потерял рассудок, и думала, что найти его будет достаточно просто. Быстрый осмотр больницы, где она ожидала увидеть эльфа накачанным успокоительными, и анклава Имбирного Вина, где она надеялась найти его запертым, ни к чему не привели.

Эльфы позволили спятившему танку бродить без присмотра по Питтсбургу? Простое предсказывающее заклинание показало, что Лесного Мха нет во всем Окленде.

В конце концов, она спросила Рики. – «Можешь подсказать, где Лесной Мох?»

«Он в Кауфманнс».

Кауфманнс появился в самом сердце Питтсбурга еще в 1800-м году. Облицованный белым камнем, украшенный резными каменными арками, херувимами и львиными головами, он стоял как крепость, неподвластный пространству и времени. На лифтах красовались бронзовые решетки в стиле «ар-деко». Древние эскалаторы, ведущие на верхние этажи, отделаны деревом. Будучи единственным универсальным магазином, пережившим перемещение на Эльфдом, обычно он был забит всевозможными вещами, необходимыми людям для обеспеченной жизни на другой планете. Два месяца без поставок с Земли, и даже в Кауфманнс начали пустеть полки.

Рука, в полной боевой экипировке, броне, с мечами и луками смотрелась несколько необычно, поднимаясь по деревянным эскалаторам.

Стоило им найти Лесного Мха, и начался настоящий сюрреализм.

Спятивший домана сидел в детском отделе. На этаже не осталось ни одного человека – и продавцы и покупатели оставили его на распоряжение эльфа. В воздухе витала какая-то странная дымка, как-будто по этажу прошлась пыльная буря. Лесной Мох сидел в дальнем углу у крошечного чайного столика. Он был не совсем один. Вокруг столика, плотно прижавшись друг к другу, сидели всевозможные маленькие манекены – в одежде и голые, широко улыбающиеся и безголовые, ладони и усеченные по кисть руки тянутся к эльфу в немом приглашении. Кто-то дал Лесному Мху игрушечный набор посуды, тарелку разноцветного печенья из кондитерской и настоящий чай в чайнике. Он разложил печенье, разлил чай и теперь предлагал детям отведать угощение. Мелкая пыль сыпалась на манекены, стол и седоволосого одноглазого эльфа.

«Попробуй желтенькие», – шептал он стоящему подле него манекену. Это была восьмилетняя темноволосая девочка в белом топике и брючках в синий цветочек. Он обнял ее рукой, придвинул к себе, и начал тереться пустой глазницей по бледной щеке манекена. – «Они – сладкое совершенство, так же как и ты».

Тинкер сомневалась, что из разговора с сумасшедшим эльфом выйдет какой-нибудь толк, но она должна попытаться. – «Лесной Мох?»

Эльф зыркнул на Тинкер здоровым глазом, продолжая тереться раной о изгибы лица манекена. – «Хмм, жена-дитя Волка, такая молодая и худенькая. Что ей может понадобиться от такого как я?»

«Я хочу поговорить с тобой о детях», – ответила Тинкер.

«Мои прекрасные, очаровательные дети все счастливы и беззаботны». – Его рука скользнула под топик, лаская безупречную пластиковую кожу под ним.

Тинкер усмирила желание вырвать манекен из рук эльфа. Пусть он лучше играет с куклами, чем пристает к настоящим детям. Она пыталась игнорировать то, как натянулся топик, приняв форму большой ладони Лесного Мха, скользящей по маленькому анатомически правильному телу.

«Ты знаешь, что Сын Земли пустил слух, будто будет спонсировать всех, кто приедет в Питтсбург?»

«Сын Земли? Он был очень плохим ребенком». – Лесной Мох сурово взглянул на манекен мальчика справа от него. – «Ноет, ноет, ноет. Я сказал тебе заткнуться, ты, маленький избалованный трус!»

Лесной Мох поднес свободную руку ко рту, установил связь и коротко взмахнул сжатым кулаком. Пони схватил Тинкер и крутанулся на месте, вставая между ней и Лесным Мхом. Она не увидела, как взорвался манекен мальчика, но мимо нее пролетели пальцы, остатки ног и кусочек уха. Белая пыль облаком обволокла щит Пони. Только сейчас Тинкер заметила, что пол уже усыпан пластиковыми частями тела и клочками одежды. Источник пыльной дымки стал очевиден.

Если до этого Лесной Мох притворялся безумцем, теперь он спятил по-настоящему.

Пони осторожно поставил Тинкер на пол, но остался стоять между ней и эльфом.

Лесной Мох прижал к себе манекен девочки и терся носом о ее шею, тихо причитая. – «Это все его вина».

«Сына Земли?»

Лесной Мох продолжил причитать, его ладонь заползла в тугие цветастые брючки манекена. Судя по преобладающему полу среди его пластиковых слушателей, у Лесного Мха был зуб на маленьких мальчиков. – «Каким испорченным ребенком он был! Он мог проглотить луну и все равно жадно желать солнце. Он не был счастлив в процветающем мире, он цеплялся за обиды прошлого. И не важно, что его красавицы, те, кто больше всех любил драться, убеждали его отречься от этой мелочности. Бесконечные войны приведут к нашему исчезновению. Настало время забыть старые обиды».

Тинкер сомневалась, что болтовня Лесного Мха имела что-то общее с Сыном Земли и детьми. Ей казалось, что Сын Земли был ненамного старше Ветроволка.

«Заткнись!» – Внезапно крикнул Лесной Мох одному из немногих оставшихся манекенов мальчиков. – «Заткнись! Да, они выбрали Клан Огня вместо нас! Ноющий, избалованный…»

Он махнул сжатым кулаком, превратив молчаливый манекен в пыль, и снова запричитал. Тинкер обнаружила, что перенеслась еще на три метра назад, а между ней и сбрендившим эльфом стояли уже двое – Пони и Яростная Песня.

Лесной Мох раз за разом уничтожал самого себя, того, кто допустил ошибку, приведшую к гибели всей его общины?

«Ты знал…, он знал, что тот путь ведет на Онихиду?»

«Ему надо было вести себя осторожнее!» – провыл Лесной Мох. – «Они верили, что он будет осторожен! Какой-то незнакомец пришел к нему и нашептал способ, как стать богаче всех остальных кланов, и он ухватился за эту возможность, даже не задумавшись, почему она досталась именно ему».

«Кто-то рассказал тебе о пути на Онихиду?»

«О, как сильно он стремился к их смерти. В пещеры и обратно, по горам, снова и снова, ища путь к забвению».

«Кто рассказал тебе о пути?» – настаивала Тинкер.

«Ты не сможешь найти то, чего не видишь», – прошептал Лесной Мох. – «На Земле домана только это и могут – увидеть путь домой».

Тинкер оттолкнула Яростную Песню, сжала лицо Лесного Мха в руках и заставила его взглянуть на себя здоровым глазом. – «Скажи мне, кто хотел, чтобы путь нашли!»

Лесной Мох слабо всхлипнул и выронил манекен. Пока тот со стуком упал на пол, эльф рванул вперед и обхватил ее руками.

«Подождите», – прорычала Тинкер, когда Пони и Яростная Песня схватили эльфа и пытались оторвать его от нее. – «Я разберусь с ним».

Пони с сомнением посмотрел на нее, в глазах Яростной Песни плескалась лютая ненависть.

Лесной Мох, всхлипывая, водил по ней руками и терся лицом о ее живот. – «Как долго! Как долго я не держал в руках настоящую плоть – мягкую, теплую, податливую».

«Расскажи мне», – сказала Тинкер. – «Расскажи мне о нем, или я уйду».

«О дитя, ты не знаешь, какого это, прожить столько лет. Воспоминания перестают быть ясными и отчетливыми. Года размывают их и уносят с собой все детали. Даже твои любимые – все постепенно уходит, черты лиц, звук голосов, запах волос. Имена друзей и даже врагов ускользают прочь, теряясь в темных водах времени».

«Ты не помнишь?» – вскричала Тинкер.

«Нет!» – Лесной Мох крепче схватил ее, боясь, что она вырвется из его объятий. – «Это было на одной из бесчисленных вечеринок в Летнем Дворце. Помню, я стоял на мосту где-то в садах, и он подошел ко мне. Мы говорили, но я не помню слов. Остался только ночной ветер, несущий аромат цветущей вишни, журчание голосов и воды».

«Как ты мог забыть того, кто уничтожил все?»

«Мы искали годами!» – взвыл Лесной Мох. – «Я думал, что он не важен. Ниваса, прекрасный и талантливый, но не более, чем приятное почти запретное удовольствие».

Все вопросы о том, что это могло подразумевать, исчезли из головы Тинкер, как только Лесной Мох дрожащими руками залез ей под футболку. В следующую секунду он уже прижался лицом к ее голому животу, его шрамы царапали ей кожу.

«Доми», – тихо зарычал Пони.

Тинкер схватила Лесного Мха за косу и резко отдернула его голову.

«Пожалуйста, о, прошу, дай мне попробовать тебя!» – взмолился Лесной Мох.

Тинкер вздрогнула при одной мысли об этом, но прорычала. – «Расскажи мне что-нибудь стоящее!»

Лесной Мох всхлипнул и зарычал водя руками по ее животу. – «Что-то стоящее? Что-нибудь стоящее? Во имя Богов, в моей жизни не осталось ничего ценного с тех пор, как Они отняли у меня глаз. Время забрало все, чем я обладал. Теперь на месте моих любимых только темнота».

«Этот ниваса говорил с Сыном Земли? Убеждал его заманить сюда детей?»

Лесной Мох затих, его глаз медленно распахнулся – «О». – Наконец выдохнул он. – «Я не узнал его тогда. Да, я видел его с Сыном Земли». – Он опять прижался к ее животу и мягко застонал, водя лицом по коже. – «Я не задумывался о том, что он нашептывает Сыну Земли, снова и снова опутывая его, пока его душа не стала такой же порочной, как моя. Ах, красавицы Сына Земли были умнее моих – они убили этого испорченного сопляка, до того, как он стал гибелью всего».

«Что насчет детей? Чем являются дети?»

«Они прекрасны пока не разрушатся – тогда они станут такими же, как и все вокруг, не более чем пылью».

Прозвенел звонок, и дверь лифта отворилась. Из кабины выглянул Синее Небо. Увидев их, он выпрыгнул из лифта.

«Тинкер! Тинкер!»

«Что такое?»

«Твой дедушка!»

«Что?»

«Твой дедушка! Он здесь!»

«Что? Мой дедушка умер. Ты знаешь об этом. Ты был на его похоронах».

«Нет, нет, другой! Твой пра-пра-пра-что-то-там-дедушка. Эльф! Он здесь и собирается увезти Масленку!»

ГЛАВА 36: МЕЖДУ КАМНЕМ И СТАЛЬНЫМ МОЛОТОМ

Масленка постарался ускользнуть, чтобы его орущего и сопротивляющегося не загрузили на госсамер и не увезли в Восточные Земли. Он быстро объяснил, что у него есть община и лихорадочно указал на Пресвятое Сердце.

Все это время его мозг кричал о том, что эльф перед ним построил гигантский дворец, вознамерившись заключить в нем любовь всей своей жизни, чтобы она постоянно рисовала, пока не согласится стать его спутницей. Он непреклонен. Внезапно, вся история из чудесно романтичной стала весьма жуткой.

Горн кивнул, даже не взглянув на анклав, он не отрывал глаз от Масленки. – «Нам только сообщили, что осиротевший сын моего сына найден в зоне боевых действий, и вокруг нет ни одного представителя клана, чтобы защитить его. Мы как можно быстрее прибыли сюда».

«Мы?» – У Масленки появилось нехорошее предчувствие, что он окажется в меньшинстве.

«Со мной приехал брат твоей бабушки». – Горн указал на парящий над ними госсамер. – «Стальной Молот против Камня».

«Против» подразумевало грубую силу. Имя казалось зловещим, особенно если сила будет применяться к Масленке. Как по команде сверху начал спускаться лифт.

«Я только архитектор», – сказал Горн. – «Моя методичность и взыскательность делают меня мастером своего дела, но я слишком медлителен для битв. Молот и слышать не хотел о том, что я отправлюсь в зону боевых действий в одиночку».

Лифт опустился на землю. Двери с грохотом отворились и наружу вышел один эльф. В глазах Масленки он предстал идеальным примером эльфа высшей касты – высок, изящно красив, пышно одет. На нем была золотая виверновая броня, бриджи сочного зеленого цвета, заправленные в высокие блестящие сапоги, и плащ тончайшего зеленого шелка с драконами. Рядом с ним Горн казался маленьким, грубым и приземленным. Поэтому он так осторожно ухаживал за Амарант?

«Молот». – Горн обнял Масленку за плечи. – «Это мой внук, Масленка Райт».

«Он человек». – Молот, нахмурившись, взглянул на Масленку.

«Да, это так». – Масленка чувствовал, что ему надо подчеркнуть это. Не эльф. Не ребенок. Не надо забирать его из Питтсбурга. – «Безграничное Сияние был моим прапрапрадедушкой».

Заметив выражение лица Молота, Царапина от Шипа выступила вперед. – «Он может взывать к Магическим Камням. Он принадлежит к касте домана».

Горн сжал плечо Масленки. – «У него глаза и улыбка Амарант, все остальное неважно. Кроме того, что значит одно или пять поколений для творения наших жестоких хозяев? Дети сохраняют все черты родителей, хотят они этого или нет. Посмотри на него. Разве он не настоящий лесной дух?»

«Ч-что?» – изумился Масленка.

«Маленькие умные духи леса». – Горн еще раз полуобнял Масленку. – «Моя мать принадлежала к новой касте, над которой работал Клан Кожи. Маленькие и умные».

«Опасно умные», – добавил Молот.

Горн улыбнулся шурину. – «Да, мы такие. Мы напоминаем всем мистических стражей леса, именно мы первые дружно сбежали от хозяев и установили Магические Камни».

Из лифта вынырнула Рука Молота, и среди секаша начались брожения.

«Пойдем». – Горн мягко потянул Масленку в сторону анклава. – «Расскажи мне о моем сыне».

Он не спросил «Как умер мой сын?», но ему явно хотелось узнать именно это.

Первый Молота расспрашивал Царапину от Шипа о том, что случилось с домана и секаша Клана Камня в Питтсбурге. Он говорил на очень вежливом Высоком Эльфийском, но явно требовал ответа только на один вопрос: «Почему ты до сих пор жива, а не умерла со всеми остальными?»

Масленка воспротивился Горну и оглянулся на Царапину от Шипа. Она стояла лицом к лицу с Первым Молота. Ему не хотелось оставлять ее в одиночку разбираться со всей толпой, но он не знал, что можно сказать. Его защита могла унизить ее в их глазах.

Первый Горна увидел колебания Масленки, и его взгляд смягчился. Он еле заметно покачал головой и махнул рукой от себя.

Горн снова потянул его, и на этот раз Масленка последовал за ним.

И все же он чувствовал будто предает Царапину, позволяя Горну увести себя.

Сначала Масленка был слишком взволнован чтобы паниковать.

Одно дело сказать кому-то, что его сын мертв, и совсем другое, что того обезглавили на виду у глумящейся толпы. Чтобы смягчить ситуацию, Масленка сосредоточился на том немногом, что он знал о жизни Безграничного Сияния при французском дворе. Эльфийская красота и глубокие познания в биологии сделали его фаворитом королевы. К сожалению, они же превратили его в мишень, когда знать пала. Простолюдинов просто не замечали, а эльфа выследили и казнили. Масленка сказал просто. – «Началась гражданская война, и он был убит при сопротивлении». Сын Безграничного Сияния, Этьен, взрослел так же медленно, как и Синее Небо, и был еще слишком молод. – «Его жена отвезла ребенка на этот континент, чтобы защитить его. Он стал ювелиром и часовщиком».

К тому времени они дошли до Пресвятого Сердца, и Масленка начал осознавать, что вкратце вся история их семьи представляет одну большую трагедию. Безграничное Сияние погиб в Эпоху Террора. Этьен убит ворами драгоценностей. Сын Этьена утонул при наводнении в Джонстауне. Из всех потомков Безграничного Сияния только дедушка Масленки мирно умер в своей постели.

Целая Рука секаша обогнала их и ворвалась в школу. Все мысли о прошлых трагедиях сразу испарились.

«Подождите!» – вскричал Масленка и понесся за ними. – «Прошу простить, пожалуйста, подождите».

После его ухода дети продолжили красить. Теперь, еще держа в руках капающие краской кисточки, они побежали к убежищу.

Масленка успел встать между ними и секаша. – «Прошу прощения. Детям пришлось много пережить. Они очень пугливы».

Воины с улыбкой отстранились, они казались практически смущенными.

«Сама?» – Радость прижалась к Масленке, не замечая, что елозит мокрой кисточкой ему по боку.

«Это Горн Камня». – Масленка выхватил у нее кисточку. – «Он мой предок».

«Называйте меня Дедушкой». – Горн покачал головой, рассматривая пять пар. – «Никогда раньше я не видел столько детей и сразу. Что они делают в зоне военных действий?»

Масленка надеялся, что Горн не причислял его к детям. – «Сын Земли предложил спонсирование всем, кто приедет в Питтсбург, но … он скончался». – Масленка не стал вдаваться в подробности гибели Сына Земли. – «Дети оборвали связи со своими общинами – они не могут вернуться назад».

Горн продолжил качать головой. – «Я не слышал об этом, но я почти не участвую в деятельности клана. Я слишком тесно сотрудничаю с Кланом Огня, поэтому большинство эльфов нашего клана не доверяют мне. Но, все же, о чем он думал? Я могу понять лэдин в зоне военных действий, но нэлинсанота?»

«Нэлинсанота?» – Масленка никогда не слышал такого названия касты. Если он правильно перевел его с эльфийского, оно обозначало – «грязная кровь».

«Прошу простить. Привычки юности сложнее всего искоренить. Это было нэ хоу назад, но старые слова первыми приходят на ум. Каждый из наших жестоких хозяев вел собственный проект по разведению. Так же как род моей матери отличался необыкновенным умом, нэлинсанота обладали даром к созданию произведений искусства. После освобождения их поглотила каста таунлэ».

«Мои родители были нэлинсанота», – ярко краснея, прошептала Радость. – «Но они убедили остальных, что относятся к таунлэ».

Шелест взял ее за руку и крепко сжал ладонь. – «И мои».

«И мои» – откликнулась Заросли.

«Я не уверен», – произнес Поле. – «Мой отец мог относиться к этой касте. Он не был неваса, об этом говорила вся община матери. Как будто она унизила себя браком с ним».

«Кья», – Уточка была явно расстроена тем, что не знает, кем была.

Масленка нахмурился. Одно дело, если Сын Земли объявил об общих сборах. Если же он специально выбрал детей определенной касты, то домана наверняка сотрудничали с высокородными Они. Но ради чего?»

«Где будет жить Дедушка?» – Поле напомнил Масленке о более насущных делах. «Дедушка» прибыл сюда с миссией. Молодой эльф добавил с помесью надежды и страха – «С нами?»

Слишком близко. «В одном доме» может быстро перейти в «под контролем».

Масленка покачал головой. – «У нас нет свободных кроватей».

«У нас вообще нет кроватей», – напомнила Заросли Рогоза.

«Мы здесь надолго не задержимся». – Похоже под «мы» Горн понимал себя, Масленку и детей.

Вот это и есть жизнь без тормозов. – «Подождите минуточку». – Масленка ретировался на кухню. К запасной двери он уже бежал. Выскочив из задних ворот, он нырнул в переулок, молясь, чтобы Ветроволк оказался в Маковой Лужайке.

Он чуть не столкнулся с ним на пол пути к анклаву. – «Ветроволк!» – Он схватил высокого эльфа.

«Что случилось, кузен?»

«Здесь Горн Камня. Он отец Безграничного Сияния, моего предка. Он заявляет, что я его ребенок, и хочет забрать меня в Восточные Земли».

«Я не позволю этого», – отрезал Ветроволк.

Масленка облегченно вздохнул. – «Ты можешь его остановить?»

На лице Ветроволка отразился гнев. – «Я не уверен, но попытаюсь».

Прибытие госсамера привело к собранию всех домана. Принц Настоящее Пламя уже стоял на краю ярмарочной площади, обмениваясь приветствиями со Стальным Молотом. Первого Горна и Царапины от Шипа не было среди толпы эльфов. Очевидно, они ушли к Пресвятому Сердцу. Масленка обрадовался, что Стальной Молот первым представился Ветроволку – это обозначало, что он ниже его по рангу. Но решать судьбу Масленки будет Настоящее Пламя.

«Волк Который Правит». – Ветроволк прорычал свое имя и повернулся к кузену. – «Пламя, я никому не позволю грабить мои территории, пока я сражаюсь с общим врагом. Если они прибыли сюда не для того, чтобы помочь нам, им здесь не рады».

«Они только что прибыли». – Настоящее Пламя перешел на Высокий Эльфийский и жестом указал Ветроволку успокоиться.

По неведомым Масленке причинам, чем вежливее был разговор, тем быстрее говорили эльфы.

Ветроволк ответил очень вежливой пулеметной очередью. – «Я не потерплю, чтобы они забирали то, что принадлежит мне. Был заключен договор, что люди считаются нейтральной стороной, но под защитой и владычеством Клана Ветра».

«Что такое?» – Стальной Молот заметил Масленку и нахмурился. – «Ты хочешь отнять у нас нашу кровь?»

Ветроволк кивнул. – «Если он не хочет покидать Питтсбург, то да, я отнимаю. Вы не можете его забрать».

Стальной Молот махнул в сторону Масленки. – «Ему… сколько? Тридцать? Сорок? Он не достаточно взрослый чтобы выбирать клан. Он принадлежит клану в котором родился».

«Я был рожден не в клане», – как можно спокойнее произнес Масленка на Высоком Эльфийском. – «Также как и моя мать, и мой дедушка, и его отец».

Настоящее Пламя взглянул на него с явным удивлением на лице. Он посмотрел на Ветроволка. – «Как человек может разговаривать на Высоком Языке лучше, чем эльф?»

Ветроволк успел только развести руками, Стальной Молот встрял в разговор с прямолинейностью трактора. – «Сын моей сестры был потерян для нас. Его дети относятся к Клану Камня, знают они об этом или нет».

Ветроволк мотнул головой. – «Каждый сам выбирает свой клан. Преданность не должна навязываться силой».

«Как я уже сказал». – Стальной Молот повысил голос и заговорил еще быстрее. – «Он еще слишком молод, чтобы выбирать клан».

Похоже, никто из эльфов не замечает, что Масленка тоже участвует в разговоре. Они лаются как собаки, дерущиеся за кость.

«Прошу простить». – Масленка с трудом пытался говорить вежливо. – «Я человек, а не эльф».

Стальной Молот даже не взглянул в его сторону. – «Если он домана и может взывать к Камням, он считается эльфом».

Масленка придвинулся к Принцу Настоящее Пламя. Он не был уверен, о чем свидетельствует то, что ни один из секаша принца не посчитал его достаточно опасным, чтобы остановить. То, что он доходит им только до середины груди, говорит явно не в его пользу.

«Достопочтенные, вопрос не в том, насколько я эльф, а являюсь ли я достаточно взрослым, чтобы самому определить мою судьбу. По человеческим меркам я достиг совершеннолетия уже несколько лет назад. Моя мать родила меня, когда ей было не многим больше, чем мне сейчас». Вообще-то она была на десять лет старше его, но для эльфов это очень близко. – «Мой дед умер еще будучи парой. Если вы не признаете меня взрослым сейчас, я никогда не доживу до того возраста, когда я буду считаться совершеннолетним по эльфийским меркам».

«Твой дедушка умер еще парой?» – Горн присоединился к спору, не размениваясь на приветствия.

«Ему было девяносто семь», – ответил Масленка. – «У него отказало сердце».

По крайней мере, так постановил коронер. Всю неделю до смерти дедушка боролся с пневмонией. Возможно, если бы он позволил отвезти себя в больницу и применить магию, он бы выжил.

«Он был не выше меня сейчас. Я взрослый». – Масленка продолжал вдалбливать в них, что у него человеческая продолжительность жизни. – «Я не доживу до тройки. Средняя продолжительность жизни человеческого мужчины около семидесяти лет».

Только тогда он заметил Царапину от Шипа позади Горна. Ее маска воина испарилась, а глаза наполнила мука. Он хотел бы оказаться рядом с ней, взять ее за руку, но между ними неприступной стеной стояла Рука Горна.

«Сколько тебе лет?» – Горн привлек внимание Масленки обратно к спору.

Масленка вздохнул, ему совсем не хотелось отвечать. – «Люди достигают совершеннолетия меньше чем за двадцать лет».

«Я понимаю это. Сколько тебе лет?» – потребовал ответа Горн.

«Двадцать два». – Судя по огорченным взглядам всех вокруг, он только что опустил себя до уровня пятилетнего ребенка. – «Питтсбург – мой дом, если мне придется выбрать клан, я выберу Клан Ветра. Но ради детей я лучше останусь нейтральным».

«Клан Ветра?» – вскричал Стальной Молот. – «Что за дурь? Ты из Клана Камня!»

«Нет!» – Тинкер протолкалась через воинов Руки Ветроволка и встала между Масленкой и домана Клана Камня. На ней были шорты, футболка Команды Тинкер и кроссовки. Правая рука в повязке. Она рычала на Низком Эльфийском. – «Он достаточно взрослый, чтобы выбирать свой клан, и он решил остаться нейтральным, так что отвалите!»

«А это кто?» – вопросил Стальной Молот.

«Это Возлюбленная Тинкер Ветра». – Принц Настоящее Пламя взглядом приказал Ветроволку унять свою жену-дите. – «Она доми Клана Ветра».

Клан Камня продолжал озадаченно смотреть на нее.

«Она моя кузина». – Масленка произнес эльфийский термин, сразу разъяснивший их связь. Он перешел на Низкий Эльфийский, чтобы Тинкер могла уследить за разговором. – «Но мы росли как брат и сестра».

Горн сразу же понял поступок Ветроволка. – «Ты вернул ей бессмертие!»

Стальной Молот сосредоточился на отрицательной стороне дела. – «Ты заколдовал ребенка из нашего клана?»

«Я не ребенок», – обрубила его Тинкер. – «И я никогда не принадлежала к Клану Камня. Я всегда считала себя частью Клана Ветра».

«Мы всегда так думали», – добавил Масленка.

Стальной Молот покачал головой. – «Очевидно, вместе с бессмертием дети Безграничного Сияния потеряли все воспоминания о своей настоящей сущности».