Текст книги "Проклятый меч"

Автор книги: убийцы Средневековые

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

– Я не считаю Роуз красивой женщиной, – возразил Эскил с некоторой иронией, – и не уверен, что Джоан станет богатой по завещанию покойного мужа. Мне доставляло немалых усилий притворяться, будто я польщен их вниманием, но на самом деле я хотел, чтобы они наконец-то оставили меня в покое.

– Значит, вы предпочитали Уильяма, – высказал Бартоломью неожиданную догадку. – Именно из-за него вы приехали в Иклтон, а потом позволяли Роуз и Джоан ухаживать за вами, чтобы скрыть свои истинные чувства. Интересно, Уильям отвечал вам взаимностью?

Лицо Эскила мгновенно посерело и осунулось.

– Полагаю, сейчас, когда он мертв, это уже не имеет никакого значения, – сухо ответил он. – Да, мы с Уильямом были близки, и я действительно использовал женщин, чтобы скрыть это от посторонних. Не знаю, что теперь буду делать без него.

– Вы говорили правду, что вчера вечером Уильям вернулся домой один? – спросил Бартоломью, когда рыцарь пришел в себя и вновь обрел прежнюю уверенность.

Эскил молча кивнул.

– Конечно, я хотел, чтобы он остался со мной после всего того, что произошло с Лимбери, но Доул начал что-то подозревать, поэтому мы решили расстаться. А потом я видел Уильяма уже мертвым.

Бартоломью задумчиво огляделся и показал на головной убор священника, лежавший на краю стола:

– Вчера он был в этой шапке, поэтому я не сомневаюсь, что он действительно вернулся домой после беседы с вами. Потом он, вероятно, обнаружил, что кто-то взломал его шкаф, и решил вернуться в дом Лимбери. Впрочем, он мог вступить в борьбу с вором и потерпеть поражение.

– Полагаю, это мог сделать Доул, – сказал Эскил, с трудом выговаривая слова. – После того как мы закончили разговор о…

– О ком? – строго потребовал Майкл, когда рыцарь умолк.

– О человеке по имени Куртене. Он был убит при Пуатье ударом в спину собственным мечом. Мы с Доулом обсуждали это, потому что Лимбери убили таким же образом и тем же самым оружием.

Бартоломью нахмурился:

– Куртене убили французы?

Эскил прикусил нижнюю губу.

– Не уверен в этом. Лимбери, Уильям, Доул и я видели его после битвы целым и невредимым, поскольку он почти все время просидел в кустах под забором. Это было проявлением трусости, но не все люди годятся для войны.

– Мне тоже очень хотелось спрятаться под кустом при Пуатье, – откровенно признался Бартоломью, – но я этого не сделал. Было бы несправедливо оставлять своих друзей во время сражения.

– Очевидно, так думал кто-то еще, – заключил Эскил. – Я ни минуты не сомневаюсь, что Куртене убил англичанин. К моменту его смерти все французы были окружены и уничтожены. А потом, как вчера рассказал сам Уильям, мы нашли этот меч в теле покойного Куртене и стали тянуть жребий. Оружие досталось Лимбери.

– Означает ли это, что Куртене погиб от руки Лимбери?

– Возможно. Знаю только то, что ни я, ни Уильям его не убивали. Если бы Уильям убил Куртене, то он уже не выпустил бы из рук этот меч, потому как безумно хотел получить его. Думаю, этого парня убил либо Лимбери, либо Доул, хотя у меня нет абсолютно никаких доказательств на этот счет.

– Но вы по-прежнему остаетесь моим главным подозреваемым по делу об убийстве Лимбери, – откровенно заявил Майкл, с сожалением наблюдая за рыцарем, который снова заплакал. – Вы солгали нам насчет своего местонахождения во время совершения преступления, а по-настоящему невинные люди не прибегают к таким уловкам.

Эскил поднял на него заплаканное лицо.

– Вы хотите, чтобы я признал перед всеми этими людьми, что прятался от женщин? Да еще в присутствии Доула, который уже давно подозревал меня в неравнодушии к Уильяму? Я не убивал Лимбери, брат. Зачем мне это нужно?

– Затем, что, сделав Уильяма викарием, Лимбери оставил его в Иклтоне, – предположил Майкл. – А это уже грубое вмешательство в ваши взаимоотношения.

– Но Лимбери сам пригласил меня стать его бейлифом, – возразил Эскил. – Я тоже мог здесь остаться.

– Кстати, о бейлифе, – сказал Бартоломью, выглянув в открытую дверь. – Вот и Хог.

– Джеймс заболел, – громко оповестил Хог, без приглашения врываясь в дом. – Вы должны немедленно осмотреть его.

Джеймс лежал на деревянной скамье в доме хозяина поместья и тяжело дышал, хватая ртом воздух. Его лицо было ярко-красным, как заходящее солнце. Бартоломью сделал снадобье, которое обычно прописывал от холеры, вместе с небольшой дозой макового сиропа, чтобы успокоить его нервную систему. Затем тщательно вытер горячее тело парня смоченной в холодной воде тряпкой. Постепенно лицо Джеймса стало обретать нормальный вид, а дыхание выровнялось.

– Он слишком молод для таких заболеваний, – сказал Бартоломью. – Подобные болезни характерны для людей старшего возраста.

– У его матери было то же самое, – прошептал дрожащим голосом Хог. – Она тоже умерла преждевременно.

Бартоломью подозревал, что Джеймса ожидает такая же участь, но не мог изменить прискорбного факта. Он ничего не сказал мальчику и отцу, не желая омрачать последние дни парня ужасным страхом.

– Вы уже установили, кто убил моего мужа? – спросила Джоан, обмахивая лицо Джеймса большим капустным листом.

Майкл покачал головой:

– Пока нет, но уже близок к этому.

– Это сделал Уильям, – самонадеянно заявила Джоан таким уверенным тоном, что Майкл даже вздрогнул от неожиданности. – Вероятно, именно таким образом он хотел заполучить этот чертов меч. Похоже, Филипп решил оставить его сэру Элиасу, поэтому Уильям убил Филиппа, пока тот не передумал окончательно и не продиктовал новое завещание.

– Тогда кто же убил самого Уильяма? – спросил Бартоломью. – Или вы полагаете, что в Иклтоне действуют сразу два убийцы?

В голосе Джоан послышались ледяные нотки.

– Если Уильям действительно убил моего мужа, стало быть, он заслуживает смерти, и я бы щедро вознаградила человека, сделавшего это.

Бартоломью внимательно посмотрел на нее.

– Нам уже немало известно о последних поступках Уильяма. Так, например, он тренировался с мечом в поединке с Эскилом, потом пошел домой. Там он обнаружил, что кто-то взломал замок в его шкафу и похитил последнее завещание Лимбери, но при этом не тронул остальные драгоценности. Сомневаюсь, что после этого он спокойно лег спать. Скорее всего вернулся сюда.

Майкл кивнул в знак согласия:

– Вполне возможно, намеревался встретиться здесь с вором и потребовать вернуть завещание.

– Это наводит на мысль, что он знал человека, укравшего этот документ, – догадался Хог.

– Знал, – согласился Бартоломью. – В этом нет никаких сомнений.

Все молча уставились на него.

– Откуда? – первым нарушил тишину Хог.

Бартоломью показал рукой на отполированный пол с рассыпанным по нему зерном:

– Вы работали в поле, и в складки вашей одежды попало зерно. В доме Уильяма мы тоже нашли несколько зерен, причем у самого шкафа. Я подобрал их, но потом выбросил, сочтя совершенно лишними в этом деле. Но, похоже, ошибся. Эти зерна доказывают, что вы были в доме Уильяма вчера вечером, поскольку никто больше не работал в поле.

Хог угрюмо уставился на него:

– Неправда. Эти люди охотились как раз в тех местах, где много зерна.

– Но они были на лошадях, а зерно могло попасть только к человеку, находившемуся на земле. То есть к вам.

Хог в отчаянии взмахнул рукой:

– Это смешно!

– Кто бы там ни был, он взломал шкаф Уильяма с определенной целью и вполне определенным образом, – продолжал Бартоломью. – Использовав для этого не нож, а что-то другое, с плоским концом, похожим на стамеску или резец. И мы видели такой инструмент у вас, когда вы размахивали им перед носом Доула, упрекая его, что он ходит по дому в шпорах. Так вот, с помощью этого резца вы взломали замок в доме Уильяма, когда тот фехтовал здесь вместе с Эскилом, прекрасно зная, что они увлечены друг другом и у вас достаточно времени.

Лицо Хога стало мертвенно-бледным.

– Ну и зачем мне это нужно?

– Значит, Хог убил не только Уильяма, но и моего мужа? – всполошилась Джоан, не дав Бартоломью ответить на вопрос Хога.

– Нет! – воскликнул Джеймс со своей скамьи. – Мой отец не убийца.

– Конечно, нет, – вежливо успокоил его Бартоломью. – Он даже не настоящий вор. Уважающий себя грабитель не оставил бы нетронутыми драгоценности Уильяма.

Дверь резко распахнулась, и в комнату ворвалась приоресса Кристиана, таща за собой упирающуюся мадам Полин. Позади них торопливо семенила Роуз со сверкающими от любопытства глазами.

– Я только что обнаружила вот это! – гневно выпалила приоресса, размахивая старым, пожелтевшим от времени платьем, на котором отчетливо виднелись темные пятна крови. – Мадам Полин пыталась сжечь его.

– Полин – убийца?! – изумленно воскликнула Джоан, у которой даже челюсть отвисла от удивления.

– Разумеется, нет! – проскрежетала Полин с перекошенным от страха лицом. – Я монахиня! Я не хожу по домам и не втыкаю меч в спины мужчин, пересчитывающих свои деньги.

– А откуда вам известно, что Лимбери пересчитывал деньги? – уцепился за ее слова Майкл. – Мэтт нашел золотую монету в его руке, но об этом было известно только мне и ему. Ваша невиновность, мадам, дала большую трещину.

– Полин вполне могла присутствовать в доме, когда убили Лимбери, – добавил Бартоломью, наблюдая, как старая монахиня судорожно пытается найти нужный ответ. – Но она не могла нанести смертельный удар в спину хозяина. Это сделал Джеймс.

Все повернулись к скамье, на которой лежал больной парень, закрыв глаза и делая вид, будто в комнате никого больше нет.

– Это ложь, – злобно прошептал Хог. – Джеймс болен и не мог убить Лимбери.

– Да, но вчера вечером он был здоров, – резонно заметил Бартоломью. – Бегал по всему поместью и искал Уильяма, чтобы тот написал новое завещание. В руках приорессы его рубашка. А та, которая на нем сейчас, совершенно новая, чистая и такая белая, что даже глаза слепит. Но может ли слуга носить белоснежную рубашку, когда в поле так много работы? Истина состоит в том, что Джеймс убил Лимбери и ненароком запачкал рубашку его кровью. Хог сказал, что он слишком рассеян, чтобы избавиться от запачканной одежды, но нашелся человек, не отличающийся этим качеством.

– Я признаю, что помогла ему в этом, – согласилась мадам Полин срывающимся голосом. – Но только потому, что он хороший парень и я не хочу, чтобы его повесили из-за минутной несдержанности.

– Джеймс не вспыльчивый мальчик, – сказал Бартоломью. – И характер у него мягкий и покладистый. Он очень любит отца, переживает, что тот может потерять работу, уступив ее Эскилу, и в связи с этим готов сделать для него что угодно.

Хог подошел к скамье и опустился на колени перед сыном.

– Это правда?

Джеймс грустно кивнул, не открывая глаз.

– Мадам Полин сказала мне, что смерть Лимбери может спасти твое положение в поместье. Потом дала мне этот меч и добавила, что никто на свете ничего не узнает. Она заверила меня, что все подумают на кого-то из его друзей, поскольку они агрессивны и часто ругаются.

– Ложь! – злобно прошипела Полин и угрожающе двинулась к парню, но Бартоломью предусмотрительно преградил ей путь.

– Я сделал это ради тебя, – прошептал Джеймс отцу. – Полин сказала, что леди Джоан унаследует всю его собственность, включая право аренды поместья у колледжа Майклхауз, и все будет хорошо. Я знаю, как ты любишь Иклтон, и не хочу, чтобы тебе пришлось покинуть его.

Хог положил руку на лоб сына, потом встал и посмотрел на Майкла.

– Он бредит. Это я убил Лимбери, а вчера вечером пошел в дом Уильяма и украл завещание. Сейчас оно находится у меня. Я спрятал его под столом. Джеймс не имеет к этому ни малейшего отношения. Это сделал я. – Он помолчал и пристально посмотрел на Полин. – Хотя до сих пор не могу понять, зачем вы приказали мне украсть его и спрятать до лучших времен.

Полин облизала пересохшие губы.

– Не слушайте его, брат. Я не говорила им того, что они сейчас придумывают. Убийство Лимбери не могло бы спасти Хога, это ясно даже самому безнадежному глупцу. Майклхауз волен отдать поместье в аренду любому человеку по своему выбору, и в таком случае Хог все равно был бы уволен.

Бартоломью видел, как исказилось лицо Джеймса.

– Но парень не знал этого. Он поверил вам, что убийство хозяина поможет спасти отца от несчастий. Вы сыграли на его доверчивости.

Лицо Полин превратилось в серую маску, от которой веяло ледяным холодом.

– Откуда вы знаете, о чем думает Джеймс? Тем более только что слышали признание Хога. Он сознался во всем, включая убийство Лимбери. А я ничего подобного не делала, за исключением того, что сожгла…

– За исключением того, что сожгли рубашку Джеймса, – закончил за нее Майкл. – Чего никогда бы не сделали, если бы Лимбери действительно убил Хог. Это убийство на вашей совести в такой же степени, что и на совести парня. Вы вели себя как дьявол, сидящий у него на плечах и нашептывающий всякие гадости.

– И все это из-за собственного эгоизма, – добавил Бартоломью. – Вы убили Лимбери только потому, что не хотели сопровождать Роуз во время охоты.

– Я ненавижу верховую езду, – слезливо призналась Полин. – Это разрушает мои суставы, после чего несколько дней я пребываю в жутком состоянии. Вы правы, я готова на все, чтобы избавить себя от этих поездок, но только не на убийство.

Бартоломью не поверил ей.

– Вам не стоит больше беспокоиться. Через несколько недель она в любом случае уже не сможет ездить на охоту, поскольку беременна.

Казалось, Полин больше рассержена этим обстоятельством, нежели шокирована.

– Ты же говорила, что поправилась от большого количества хлеба, – набросилась она на Роуз, размахивая руками. – Ты лгала мне, вынудив тем самым пойти на дурные поступки. Это твоя вина!

– Не надо перекладывать на нее ответственность, – сухо прервал Майкл. – Приоресса Кристиана, отведите ее в монастырь, а я сделаю все возможное, чтобы в течение недели перевести ее в Четтерис.

Полин закричала во всю глотку и в дикой ярости бросилась на монаха. Бартоломью попытался перехватить ее, но не успел, поскольку она оказалась проворнее. В этот момент Джоан выхватила из-за ремня короткий нож, и Бартоломью решил, что она хочет убить старую монахиню. Но Джоан замешкалась, а Полин вывернула ей руку и мгновенно выхватила нож высохшими старческими пальцами. Роуз застыла на месте как вкопанная, не понимая, что происходит, а сообразив, выставила ногу. Старуха растянулась во весь рост на полированном полу и выронила нож.

– Она чуть было не убила вас, брат, – едва слышно вымолвил Хог, часто мигая от ужаса. Опомнившись, он быстро подхватил с пола нож и вернул его Джоан. – Это действительно какой-то демон из ада.

– А я спасла вам жизнь, – самодовольно улыбнулась Роуз. – Значит, вы не отправите меня в Четтерис за непослушание, не так ли, брат?

Вечером того же дня Бартоломью и Майкл стали собирать вещи и готовить лошадей в обратный путь. В их распоряжении оставалось четыре часа светлого времени – более чем достаточно, чтобы до темноты вернуться в Кембридж. Бартоломью осторожно положил в седельную сумку старую чашу, которую Лимбери прихватил в какой-то церкви возле Пуатье. По оценкам Доула, она вполне стоила десять марок, и директор Лэнгли мог продать ее в качестве погашения долга. Таким образом, задолженность поместья перед Майклхаузом будет погашена. Ученые стояли во дворе, переминаясь с ноги на ногу, и ждали, когда Джоан принесет им сверток с пирогами, чтобы они могли перекусить в пути.

– Значит, это была мадам Полин, – задумчиво сказал Майкл, поглаживая рукой загривок лошади. – Она не любила сопровождать Роуз, а еще больше ненавидела верховую езду, доставлявшую ей массу неприятных ощущений, поэтому решила убить владельца поместья, чтобы он больше не вынуждал ее делать это.

– Да, я понимаю, звучит не очень правдоподобно, – согласился с ним Бартоломью. – Слишком слабый мотив для убийства.

– Возможно, для нормальных людей это странно, но мадам Полин относится к категории абсолютных эгоистов, готовых на любое преступление ради собственного комфорта и удовольствия. Она очень бы хотела, чтобы Хога и Джеймса повесили за убийство, которое сама спровоцировала. Ее вообще ничто и никто не интересует, кроме собственной персоны.

Бартоломью вспомнил, как старая монахиня добивалась своих целей.

– Значит, во время охоты она сбежала от Роуз, которая сама подкупила ее, чтобы та поспала в тени под деревом, и незаметно вернулась в дом. А там были юный Джеймс и Лимбери, считавший деньги. Она умело сыграла на любви Джеймса к отцу и запугала его тем, что Хог потеряет работу. А потом заверила, что все будет нормально, если Лимбери умрет. Чуть позже она уговорила Хога выкрасть последнее завещание Лимбери из дома Уильяма. Но почему она сделала это, брат? Неужели надеялась получить значительную долю его наследства?

– Когда я допрашивал ее, она призналась, что намеревалась подделать дополнение к завещанию в пользу приората. При этом она напомнила, что питается преимущественно хлебом и слишком мало ест мяса, а также хотела бы приобрести какие-то вещи на старости лет. Кроме того, она собиралась выжить из монастыря приорессу Кристиану, обвинив ее в некомпетентности, а себя предложить в качестве самой подходящей кандидатуры на этот пост. Я уже сказал, Мэтт, эта женщина все делает только ради себя и всячески потворствует своим капризам и желаниям.

– А Уильяма тоже она убила? Полагаю, сделала это, чтобы он не рассказал посторонним об истинном содержании последнего завещания Лимбери.

– Когда мы нашли это завещание в доме Хога, оказалось, что оно не такое уж противоречивое, как ожидалось. Конечно, львиную долю наследства он оставлял жене, а его друзьям Доулу, Уильяму и Эскилу причиталось по сорок марок. Не бог весть какое богатство, но вполне достойное подтверждение истинной дружбы.

– Но если Джоан умрет бездетной, все состояние должен унаследовать Эскил, – напомнил Бартоломью, тоже читавший завещание. – На том основании, что Уильям и Доул получили весьма доходные должности, а Эскил остался ни с чем. Джоан лучше поторопиться и родить сына, в противном случае через некоторое время нам придется расследовать еще одно убийство в Иклтоне.

– А приорат не получит практически ничего. Думаю, Лимбери посчитал десять марок, которые вручил Кристиане, вполне достаточным даром для монастыря.

– Но почему он отдал им деньги, принадлежавшие Майклхаузу? – спросил Бартоломью. – Это недостойно порядочного человека, а Лимбери, несомненно, порядочный человек.

– И здесь была замешана Полин. Она убедила его немедленно отдать деньги приорату, а потом написала письмо в Майклхауз. Конечно, она отрицала это, когда я задал ей вопрос, и почему-то не сказала правду.

Бартоломью щелкнул пальцами.

– Ну конечно же, она написала письмо! Сейчас это совершенно очевидно. Уильям был клириком Лимбери, но неоднократно заявлял, что не писал письмо в Майклхауз. Да и какой ему смысл врать? А поскольку Лимбери не умел читать, он и понятия не имел, о чем Полин рассказала нам в этом письме.

– Именно так, Мэтт. Кристиана сказала мне, что иногда Полин ведет запись отношений Лимбери с приоратом, когда рядом нет Доула или Уильяма. Мне также удалось посмотреть некоторые ее бумаги, когда она была заперта в келье Кристианы. Я нашел там ранние записи, которые, вне всяких сомнений, продиктовал ей Лимбери. На самом деле он велел ей вежливо попросить нас отложить выплату долга до сбора урожая. Причем обещал выплатить этот долг с процентами. Думаю, она самовольно исправила текст, чтобы досадить ему.

– Или, возможно, просто пыталась присвоить себе ту часть, которая должна была пойти на проценты, – предположил Бартоломью и пристально посмотрел на монаха. – А что ты собираешься сказать шерифу насчет Джеймса? В отличие от Полин парень не получал от этого никакой выгоды. Его повесят, хотя это будет крайне несправедливо.

– Ты же сказал, что он все равно скоро умрет.

Бартоломью грустно кивнул.

– Ты можешь рассказать епископу всю эту историю и попросить его поговорить с шерифом. Он не слишком расторопен, и ему понадобится несколько недель, чтобы составить соответствующее распоряжение. А к тому времени…

– Это хитроумное решение, Мэтт. Пожалуй, так я и сделаю.

Бартоломью спрыгнул с лошади.

– Пойду узнаю, почему так задержалась Джоан. Если мы не уедем сейчас, придется ехать в темноте, а это крайне неразумно, учитывая, что в твоей сумке лежит серебряная чаша. Было бы печально потерять ее после всего того, что нам пришлось пережить.

Он вошел в дом и обомлел, глядя на отполированный Хогом пол. Посреди комнаты лежала Джоан, а над ней возвышался Эскил с мечом Лимбери в обеих руках. Увидев вошедшего лекаря, Эскил швырнул клинок в домашний очаг. Меч ударился рукоятью о камень, резные собачьи головы на крестовине отлетели в сторону и покатились под скамью. И в сознании Бартоломью мелькнула мысль, как же теперь Уильям починит этот меч.

– Что вы делаете? – удивился он. – Где Роуз?

– Ушла на кухню, чтобы найти какую-нибудь тряпку и перевязать рану, – тихо сказал Эскил. – А Доул отправился за своей Библией.

Бартоломью осторожно приблизился к лежавшей на полу хозяйке дома. Джоан еще дышала, но жизнь уже покидала ее. Он услышал позади себя осторожные шаги Майкла.

– Я просила сэра Элиаса жениться на мне, – тихо прошептала Джоан, когда лекарь наклонился над ней. – Филипп оставил мне не так много денег, а мне нужен муж. Но я не хотела делать из этого тайну.

Бартоломью взял женщину за руку и увидел на рукаве кровь. Но это были уже давно засохшие пятна.

– Вы убили Уильяма? – спросил он и даже оторопел от такой догадки. – Я с самого начала говорил, что он боролся с убийцей и на одежде преступника должны сохраниться следы его крови.

Джоан стала тихо плакать.

– Я убила его за то, что он убил Филиппа. Вы с монахом не раз говорили, что у него были для этого веские причины. Но потом вы пришли к выводу, что это сделали Полин и Джеймс. И я сказала Элиасу о своей трагической ошибке…

– Вы сказали ему, что убили человека, которого он любил больше всего на свете, – прошептал Бартоломью. – И он не смог совладать с собой.

Но Джоан была уже мертва. Позади послышались тихие шаги, и в комнату вошла Роуз с кувшином воды и стопкой тряпок.

– Слишком поздно, – развел руками Бартоломью.

– Это не для нее, – сказала Роуз дрогнувшим голосом. – Это для сэра Элиаса. Ударив Джоан мечом, он имел неосторожность повернуться к ней спиной, и в это время она вонзила ему в спину маленький нож, который всегда носила на поясе. Солдат должен был знать об этом.

В этот момент Эскил рухнул на пол, и Бартоломью увидел большое пятно крови на его кожаной куртке.

– Я хочу сейчас только одного, – с трудом произнес рыцарь, отстраняя лекаря, пытавшегося осмотреть рану. – Я хочу жениться на сестре Роуз.

Бартоломью удивленно уставился на него, а Роуз чуть не упала от неожиданности.

– Почему?

– Потому что это единственный способ отомстить женщине, убившей моего лучшего друга, – прохрипел Эскил. – А вот и Доул! Он привел с собой Хога и приорессу Кристиану. Они будут свидетелями обряда.

Эскил слабо улыбнулся. Бартоломью увидел на его зубах кровь и понял, что рана очень серьезна и вряд ли он способен как-то помочь.

– Вы не имеете права делать это, – сказал Майкл, когда Доул стал быстро облачаться в ризу священника. – Эта церемония основана на лжи и обмане.

– Я дам Роуз пристанище, а ее ребенку – законное имя, – тихо возразил Эскил. – Джоан умерла бездетной, а в последнем завещании Лимбери указано, что при этих обстоятельствах я наследую всю ее собственность. В моем завещании, которое Доул уже составил от моего имени, говорится, что я оставлю все это моей жене. С вашего благословения Роуз будет и впредь арендовать это поместье у Майклхауза, а Хог останется ее бейлифом. Где же тут ложь и обман?

Майкл проигнорировал его вопрос.

– Вы не можете венчаться здесь – этот дом не церковь.

– Позже я попрошу у епископа специальное разрешение на этот брак, – ответил Доул. – Думаю, он не откажется удовлетворить последнее желание умирающего. А вы добрый человек, брат, и не посмеете остановить нас.

– Живее, Доул, – прошептал Эскил слабеющим голосом. – У меня уже темнеет в глазах.

Капеллан торопливо начал церемонию бракосочетания, искоса поглядывая на Эскила, дыхание которого становилось все чаще. По всему было видно, что кровь заполняет легкие. Когда все закончилось, Роуз громко заплакала и поцеловала его холодную руку.

– А сейчас я отпущу тебе все грехи, – добавил Доул осипшим от волнения голосом. – Но клянусь перед Богом, сожалею, что это случилось.

– Это я убил Куртене после битвы при Пуатье, – едва слышно выдохнул Эскил. – И сделал это не из желания завладеть его мечом, а потому что этот меч превратил его в труса. Я не хотел, чтобы он попал в руки Лимбери или достался по жребию кому-нибудь из нашей четверки. Я собирался бросить его в реку, но не успел…

– Ты не успел, потому что я предложил осмотреть вещи Куртене, когда мы обнаружили его тело, – с горечью сказал Доул. – Мне казалось, что доспехи и кошелек хоть как-то утешат членов его семьи и помогут им легче перенести это несчастье. Но Лимбери все-таки нашел этот меч и заявил, что семье покойника не понадобится такое замечательное оружие. Он так и не убедил нас, что поступает правильно. Мы совершили постыдную вещь.

– Лимбери и Уильям были убиты ударом в спину, – прошептал Эскил на последнем издыхании. – А сейчас этот клинок заставил рыцаря убить женщину. Это поистине проклятый меч.