Текст книги "Проклятый меч"

Автор книги: убийцы Средневековые

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

– Очень опрометчивый поступок, – смущенно проворчал рыцарь, стараясь не смотреть женщинам в глаза. – Вероятно, тебе следует извиниться.

– Не думаю, – холодно ответила сестра Роуз и снова повернулась к Майклу: – Это леди Джоан Лимбери, жена владельца нескольких поместий, что, как она считает, делает ее намного лучше остальных. А это госпожа Полин де Грасс, которая следит за сохранением моей нравственности в этих диких местах.

Полин смерила Майкла черными проницательными глазами.

– Епископ всегда присылает к нам своих шпионов, чтобы узнать, почему наш приорат до сих пор такой бедный, хотя вы сами очень похожи на монаха из монастыря Эли. Вы приехали покопаться в наших финансовых отчетах? Точнее сказать, в моих отчетах, поскольку я здесь единственная умею писать.

Бартоломью с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться. Он не раз посещал монастырь Эли и никогда не видел там слишком упитанных монахов. Что же до Майкла, то он выглядел почти стройным по сравнению с невероятно толстыми священниками, которых немало в других монастырях. Майкл недовольно поморщился и холодно посмотрел на Полин. Он не любил, когда посторонние подшучивали над его весом.

– Разумеется, я проверю их, если сочту необходимым, – сухо ответил он. – Однако главная причина нашего неожиданного визита кроется в другом. Мы должны забрать причитающуюся нам ренту за использование поместья Валенс.

– Это будет нелегко, – ехидно улыбнулась Полин. – Лимбери отдал эти деньги нашему приорату, а мы сейчас находимся в отчаянном положении.

– То же самое можно сказать и про Майклхауз, – парировал Майкл. – Если бы вы видели, в каком состоянии находятся наши отхожие места, то поняли бы наше положение.

– Но нам нужны деньги не на уборные, а на еду, – возразила Полин, многозначительно поглядывая на его толстый живот.

– Ах вот в чем дело, – спохватился Доул. – Значит, это вы написали письмо школярам, не так ли, мадам? И сообщили, что Лимбери решил отдать ренту Майклхауза…

– Какое письмо? – возмутилась Полин. – Не писала я никакого письма, тем более способного привести сюда этих скупцов, стремящихся лишить нас всего того, что мы получили от добрых людей. Вы что, считаете меня дурой?

– Ты оказался в весьма щекотливом положении, – прошептал Бартоломью на ухо своему товарищу, когда сестра Роуз и леди Джоан отчаянно заспорили, кто из них подстрелил оленя. При этом каждая из них старалась привлечь к себе внимание красавца Эскила. – С одной стороны, тебе нужно защищать интересы колледжа, а с другой – столь же важные интересы своего монашеского ордена. Похоже, у тебя может случиться раздвоение личности. Может, нам лучше вернуться в Кембридж, где я смогу уладить этот конфликт?

– Тебе не хватает немного хитрости и ловкости, – так же тихо ответил Майкл. – Тебя могут легко обмануть даже эти скромные монахини. Да и их друзья кажутся мне слишком подозрительными. Я имею в виду клириков и этого смазливого рыцаря. Нам нужно держаться вместе, если мы хотим обыграть их.

– Я хочу вернуться домой, – неожиданно объявила госпожа Полин, неловко пытаясь отвести мула в сторону. Тот сердито дергал головой и продолжал щипать траву. – У меня уже кости ноют от этих скачек по полям. Я говорила приорессе, что так все и будет, но она меня не послушала. Неужели нельзя поделикатнее общаться с единственной грамотной женщиной в монастыре?

– Возможно, брат, леди Джоан даст вам десять марок из своих сбережений на одежду, – сказала сестра Роуз, оставив спор с владелицей поместья и поворачиваясь к Майклу. При этом она мило улыбалась, кокетливо поправляя низкий вырез на груди. – Они с сэром Филиппом достаточно богаты и арендуют не только поместье Валенс, но и многие другие.

Джоан сердито насупилась и попыталась перехватить инициативу.

– Эта монахиня сама навязалась с нами на охоту, – обратилась она к Майклу. – Но мои настоящие компаньоны – джентльмены. Двое из них священники, а третий – сэр Элиас Эскил.

Даже Бартоломью, не слишком искушенный в романтических делах, заметил страстный взгляд, который она бросила в сторону красавца рыцаря. Эскил охотно ответил ей, но расшифровать выражение его лица лекарю было не под силу. То ли удовольствие от того, что жена гостеприимного друга не осталась к нему равнодушной, то ли готовность ответить на ее внимание. Впрочем, в последнее верилось с трудом. Джоан была слишком крупной и простоватой для него. Однако он знал, что о вкусах трудно судить по таким мелочам.

– Сэр Элиас очень храбрый рыцарь, – добавила Роуз, награждая Эскила жеманной улыбкой.

Тот ответил ей деликатным поклоном, в котором без труда угадывался легкий флирт. Бартоломью задумался о том, что здесь происходит, и посмотрел на клириков, пытаясь выудить хоть какую-то информацию. Уильям весело смеялся, но причина его веселья, судя по всему, проистекала из чрезмерной серьезности друга Доула. Его лицо было хмурым, как грозовая туча. Означало ли это, что капеллан Доул испытывал какие-то чувства к монахине и страдал от ее предпочтения Эскилу? Но почему же Уильяма так радовали огорчения старого друга?

– Сестра Роуз уже постриглась в монахини, – удовлетворенно объявила Джоан. – Поэтому многие вещи для нее сейчас строго-настрого запрещены, не исключая, разумеется, и храбрых рыцарей.

– Я еще не стала монахиней, – почему-то обиделась Роуз. – Вполне возможно, что не приму постриг. Это будет зависеть от последующих событий.

– В таком случае у вас должно быть отменное чувство выбора профессии, – язвительно заметил Майкл.

– У меня оно есть, – вмешалась старая Полин, все еще тщетно пытаясь оторвать мула от сочной травы. – И это чувство включает в себя солидную дозу послеполуденного отдыха в прохладной комнате незадолго до ужина. Если я не получу эту дозу, то стану очень раздражительной.

– Ты всегда раздражительная, – тяжело вздохнула Роуз. – Приоресса Кристиана поступила жестоко, навязав мне твое общество. Ты весь день только тем и занимаешься, что непрерывно причитаешь и стонешь. Если тебе так неймется, иди домой, а мы с сэром Элиасом отвезем эту тушу в поместье. Возможно, сэр Филипп оставит тебе ноги этого животного на холодец.

– Для него же будет лучше, если он этого не сделает, – самодовольно заявила Полин. – Тем более что он обещал мне заднюю часть туши. Сэр Филипп всегда заставляет меня выезжать на эту ужасную охоту, поскольку любит общаться с тобой, а приоресса ни за что на свете не отпустит тебя одну. Но она все равно должна положить конец этому безобразию.

– Приоресса Кристиана очень боится потерять доброе расположение сэра Филиппа, – пояснила сестра Роуз Майклу, стараясь рассердить старую монахиню откровенными сведениями, которые многие в приорате предпочли бы сохранить в тайне. – Он снабжает приорат яйцами, и она просто не может подвергать риску такой важный источник продовольствия. Она знает, что мое присутствие доставляет ему удовольствие, и поэтому отпускает меня к нему в любое время, когда он попросит.

Сестра Роуз бросила на леди Джоан злобный взгляд, словно хотела убедиться в том, что ее слова рассердили ее в достаточной степени.

И она не ошиблась. Джоан сердито насупилась:

– Я говорила мужу, что не люблю охотиться с монахинями, но он твердит, что приорат нуждается в свежем мясе, которым его обеспечивает сестра Роуз. Это несправедливо, ведь в большинстве случаев сам он не охотится, предпочитая оставлять меня в компании этих тоскливых и скучных монахинь.

– Господи! – тихо проворчал Майкл, наклоняясь к Бартоломью, когда охотники ожесточенно заспорили, нужно ли женщинам свежее мясо, если они почти целый день проводят в молитвах. – Что здесь происходит? Джоан замужем за Лимбери, но совершенно откровенно обожает Эскила. Сестра Роуз тоже без ума от него, но, кажется, оказывает знаки внимания Лимбери. Ничего удивительного, что женщины ненавидят друг друга. Не знаю, кому из них Эскил отдает предпочтение, но капеллан Доул определенно ухаживает за сестрой Роуз.

– А между тем Доул и викарий Уильям тоже не испытывают никаких симпатий друг к другу, – добавил Бартоломью. – Что же до мадам Полин, то она, кажется, ненавидит всех вокруг. Мы попали с тобой на самую настоящую войну.

Эскил тяжело вздохнул, всем своим видом показывая, что порядком устал от дискуссии, пришпорил лошадь и поскакал домой. Бартоломью с интересом наблюдал, как Джоан и Роуз, отталкивая друг друга, пытались занять почетное место рядом с его кобылой. В конце концов победа досталась Джоан, поскольку ее лошадь была крупнее и настырнее, а Роуз вынуждена была скакать сзади с перекошенным от злобы лицом. Уильям и Доул поспешили присоединиться к ней, и первый из них триумфально посмотрел на последнего, сумев обогнать друга. Капеллан Доул провел пальцами по кинжалу, висевшему в ножнах на ремне, и грустно посмотрел вслед удаляющейся паре.

– Надо поскорее занять Доула деликатным разговором, иначе мы станем свидетелями жестокого убийства, – пошутил Майкл. – А ты должен помочь Полин. Ее мул будет жрать траву до завтрашнего утра, если кто-нибудь не оторвет его от этого занятия.

Бартоломью медленно поехал по лесной тропинке, держа за поводья мула Полин. Старая монахиня снова стала жаловаться ему на жизнь и все свои несчастья – от боли в ногах до гнилостного запаха протекавшей неподалеку речки. Бартоломью вскоре убедился, что ее постоянное нытье ничем не лучше ворчанья его друга Майкла.

Через некоторое время они выехали из леса и направились вдоль небольшого ручья по живописному лугу. Приблизившись к деревне, Бартоломью увидел людей, работавших в поле. Те долго смотрели на кавалькаду проезжавших мимо всадников, но никто из них не ответил на добродушные приветствия лекаря.

Деревня состояла из маленьких ферм с приусадебными участками, выстроившихся вдоль разбитой проселочной дороги. В самом центре возвышалась большая и необыкновенно красивая приходская церковь. К юго-востоку от нее раскинулось поместье Майклхауз, а к западу – территория приората. Земля здесь оказалась ровная, а большинство деревьев местные жители порубили на дрова или использовали для строительства своих лачуг, поэтому видимость была превосходная. Бартоломью поделился с Полин своим наблюдением, что одни дома в деревне больше других. Та объяснила, что в их приходе несколько поместий, часть которых принадлежит Лимбери, хотя сам он предпочитает жить в доме, арендуемом у колледжа Майклхауз. Ему нравится, что жилище находится в центре деревни и имеет новую черепичную крышу. Она указала на красивый дом, окруженный со всех сторон мелкими хозяйственными и жилыми постройками. К его парадному входу вела хорошая дорога, обсаженная с двух сторон молодыми дубами. Ехавший первым Эскил уже повернул было на эту дорогу, когда наперерез ему выбежал подросток, держась рукой за шею. Его лицо покраснело от бега, а новая рубашка на ярком солнце казалась ослепительно белой.

– Вот вы где, отец, – запыхавшись, обратился он к Уильяму. – Я ищу вас с самого утра и пробежал уже много миль! Сэр Филипп приказал срочно найти вас и направить к нему. Он составляет новое завещание и хочет, чтобы вы его записали.

– Лимбери плохо себя чувствует? – встревожился Бартоломью, подумав, что, возможно, странное нежелание выплачивать ренту объясняется смертельной болезнью.

Уильям покачал головой:

– Он постоянно переписывает свое завещание. После битвы при Пуатье это, по-моему, уже шестой случай.

– Муж обеспечивает меня всем необходимым, – с достоинством сказала Джоан. – Я не какая-то нищая монахиня. Если он умрет, у меня будет столько всего, что я смогу удовлетворить любого нового мужа.

Роуз снисходительно поморщилась:

– Кроме красоты, естественно. И все же новый муж всегда получит от вас кусок хлеба, а за мясом отправится куда-нибудь еще. У меня горло пересохло, и я надеюсь, мадам Полин не станет возражать, если до возвращения в монастырь мы выпьем немного хорошего вина. Насладимся гостеприимством сэра Филиппа и послушаем, какое новое завещание он продиктует на этот раз.

Полин недовольно уставилась на нее:

– Я очень устала и хотела пойти…

– Здесь действительно отменное вино, – решительно прервала ее Роуз и, не давая старой монахине опомниться, быстро соскочила с лошади и зашагала к дому.

Эскил направился следом, а за ним семенила Джоан. Майкл весело захихикал, когда все трое столпились у двери, не желая пропускать друг друга вперед. Подоспевший к этому времени Уильям буквально втолкнул их в дверной проем, тем самым разрешив проблему. Толпа ввалилась в дом, оставив двух ученых во дворе. Вдруг оттуда донесся душераздирающий крик. Майкл и Бартоломью посмотрели друг на друга, быстро вошли в дом и направились в гостиную.

Это была самая большая комната в доме, здесь пахло смолой, дымом и пчелиным воском, которым, по всей вероятности, недавно натирали новые дубовые полы. Охотники и розовощекий подросток сгрудились вокруг седовласого человека, сидевшего на стуле перед домашним очагом. Сначала Бартоломью показалось, будто тот спит, но потом он увидел на полу пятна крови, а когда подошел поближе, с ужасом обнаружил, что из спинки торчит меч, пронзивший и самого хозяина, буквально пригвоздив его к стулу.

– Убит ударом в спину, – едва слышно выдохнул Уильям, оторопело глядя на друга. – Да хранит Господь его душу.

В то время как остальные тупо глазели на мертвого хозяина, Бартоломью решил осмотреть его. Лезвие меча прошло сквозь мягкие ткани чуть ниже ребер, и смерть, вероятно, наступила мгновенно. Лекарь прижал пальцы к шее и ощутил холодную кожу. Он также заметил, что кровь уже начата сворачиваться. Покойник сжимал остывшими пальцами золотую монету, которую Бартоломью сразу же показал Майклу. Потом продемонстрировал ее всем остальным, но их больше занимало мертвое тело.

Джоан, которую, казалось, не слишком расстроила неожиданная смерть мужа, повернулась к розовощекому мальчику:

– Надеюсь, он не уничтожил старое завещание, прежде чем написать новое.

– Бедняжка, – презрительно хмыкнула Роуз, – как же вы убиты горем из-за внезапной утраты!

Джоан с трудом изобразила на лице признаки неизбывной печали.

– Я просто в отчаянии, – громко объявила она, прижавшись всем телом к руке Эскила. – Поэтому мне нужна помощь и поддержка друзей моего мужа, которые могут хоть как-то утешить меня в этом горе.

– Вам нужен священник, а не солдат, – язвительно заметила Роуз. – Оставьте наконец сэра Элиаса и обратитесь за помощью к отцу Уильяму. Он сможет утешить вас, и это будет выглядеть более естественно.

– Как он умер? – спросил потрясенный Доул. От полученного шока шрам на его лице, некогда довольно миловидном, побагровел и набух.

Наблюдая за ним, Бартоломью поймал себя на неуместной мысли, не потеряет ли тот после смерти Лимбери свое место капеллана в женском приорате.

– Полагаю, это некоторым образом связано с мечом в его спине, – не без ехидства прошептал Уильям, а потом громко обратился ко всем присутствующим: – Во время сражений мне часто доводилось сталкиваться со смертью, поэтому могу с уверенностью сказать: эта трагедия произошла сегодня утром, когда все мы были на охоте.

– Я имел в виду, как случилось, что его убили в собственном доме? – сердито буркнул Доул. – Я и сам вижу, что он умер от этого проклятого меча.

– Отец Уильям прав: мы все были на охоте, – поддержала его Джоан, поворачиваясь к мальчику и коренастому мужчине, стоявшему рядом с ним. По их возрасту и внешнему виду можно было догадаться, что это отец и сын.

– Ты хочешь сказать, что его мог убить кто-то из прислуги? – строго спросил Доул, проследив за ее укоризненным взглядом.

Коренастый мужчина угрюмо потупился:

– Лучше этого не делать, поскольку вся прислуга, женщины и дети, проживающие в этом поместье, с раннего утра работали на полях. Сейчас горячая пора – нужно собирать урожай. У крестьян и слуг много тяжелой работы. – Его тон ясно свидетельствовал об отношении к таким легкомысленным вещам, как охота.

– Нет, Хог, не все люди до последнего ребенка были в поле, – возразила Джоан, глядя на стоявшего неподалеку мальчика. – К примеру, Джеймс получил указание остаться с хозяином на тот случай, если сэру Филиппу что-нибудь понадобится.

Мальчик нервно переминался с ноги на ногу, чувствуя на себе пристальные взгляды окружающих.

– Но я не видел, чтобы кто-то убивал его! – произнес он тонким детским голосом. Отец положил руку ему на плечо, пытаясь успокоить парня.

– Если откровенно, то я считаю тебя не свидетелем, а обвиняемым, – твердо отрезала Джоан.

Старая мадам Полин тяжело вздохнула.

– Не говори ерунды, женщина! Зачем этому парню убивать своего хозяина? Да и как он мог это сделать? Его отец много лет служил у Лимбери бейлифом, а после его смерти вполне может потерять эту доходную должность. Джеймс был бы последним дураком, решив укусить руку, которая его кормит.

Джеймс с тревогой посмотрел на отца:

– Это правда? Нас действительно выбросят отсюда и мы будем жить как бродяги?

– Смерть сэра Филиппа стала для нас серьезным ударом, – печально признал бейлиф Хог. – Но на полях зреет зерно, а на холмах пасутся овцы, и я надеюсь, что его наследникам трудно будет обойтись без нашей помощи. Мы слишком многое теряем после его смерти, и это самый серьезный аргумент в пользу того, что нас нельзя подозревать в этом убийстве.

– Но кто-то все-таки убил его? – спросила сестра Роуз. – Не мог же он сам заколоть себя мечом в спину.

Майкл попытался успокоить присутствующих и призвал воздержаться от безосновательных упреков и обвинений.

– Сейчас уже поздно посылать человека за шерифом в Кембридж. Думаю, это следует сделать завтра утром. А между тем мы с Бартоломью проведем первичный осмотр места преступления и допросим свидетелей. Я старший инспектор Кембриджского университета, а Бартоломью – мой патологоанатом. За долгие годы работы нам удалось решить немало проблем, связанных с насильственной смертью. Поскольку это убийство произошло на земле нашего колледжа, мы считаем себя не только вправе, но и обязанными его расследовать. Шериф – наш старый друг и, несомненно, оценит помощь в этом деле.

– Да уж, обязательно раскройте это дело, брат, – злорадно сказала Роуз. – У сэра Филиппа есть жена, которая уже готова получить молодого, более сговорчивого мужа; есть друзья, которые часто ссорились с ним, за исключением, разумеется, сэра Элиаса; есть слуги, которые недолюбливали его за то, что сидел дома, хотя нужен был им в поле; наконец, есть приоресса, которая очень опасалась, что он перестанет снабжать ее яйцами. Масса людей, пригодных на роль подозреваемых.

– Мне очень жаль Лимбери, – шепнул Бартоломью Майклу, когда все зашумели, пытаясь перекричать друг друга. – Здесь, кажется, никто не огорчен его смертью, кроме, возможно, Доула.

– Интересно, его убийца – мужчина? – спросил Майкл. – Судя по всему, нужно обладать недюжинной силой, чтобы пронзить мечом спинку стула, а потом и его самого.

Бартоломью так не думал.

– Меч не пробил дерево, а прошел между досками. Конечно, убийца приложил определенные усилия, но демоническая сила для этого не требуется. На самом деле это может проделать каждый, включая леди Джоан или сестру Роуз, достаточно здоровых и сильных женщин.

– Но это был не мой сын! – гневно воскликнул Хог, и остальные, умолкнув, уставились на него. – Только не Джеймс. Человек, убивший сэра Филиппа, должен быть забрызган кровью, а вы сами видите, что на одежде моего сына нет ни капли. Кроме того, всем хорошо известно, что мой мальчик настолько бесхитростный, что ему бы и в голову не пришло смыть с себя пятна крови, если бы он действительно убил. Вы и сами все это знаете.

Джеймс понуро повесил голову.

– Вскоре после того как вы уехали на охоту, сэр Филипп послал меня найти викария Уильяма, поскольку наконец-то подготовил новое завещание и был готов продиктовать его. Когда я ушел, он был жив, и я никого не видел поблизости. Как сказал мой отец, все крестьяне в это время работали на полях.

– Не думаю, брат, что это дело потребует от тебя слишком большого напряжения ума, – презрительно заметила леди Джоан. – Утром я сопровождала сэра Элиаса до его боевого коня, а Роуз осталась в доме одна с Филиппом.

– Не одна, – сердито поправила ее Роуз. – С нами все это время была мадам Полин. К тому же мы находились здесь всего лишь несколько минут. Сэр Филипп поинтересовался моим самочувствием, и я ответила, что чувствую себя хорошо, вот и все. На этом наш разговор закончился.

– Я могу подтвердить это, – недовольно проворчала старая монахиня. – Я очень надеялась, что она задержится здесь подольше и тем самым сократит время скачки на этом ужасном муле. Вы же знаете, как мне больно и неприятно ехать верхом на жутком животном. Но она выскочила слишком быстро.

– Это вообще не имеет к делу никакого отношения, – добавила Роуз. – После нашего ухода Джеймс видел сэра Филиппа живым и невредимым.

– Да, это так, – подтвердил Джеймс, все еще охваченный страхом. – Но вовсе не означает, что я убил его! – Он повернулся к Майклу: – Пожалуйста, брат! Вы должны мне верить!

– Откровенно говоря, сегодня утром мой муж был крепким и здоровым, – сердито проворчала Джоан.

– Нет, неправда, – возразила Роуз. – Он сам признался мне, что чувствует себя неважно.

– Он часто жаловался на свое здоровье, – добавил Уильям, – но это еще ни о чем не говорит. Даже перед битвой при Пуатье он прихварывал, однако это не помешало ему храбро сражаться и убить дюжину французов.

– У него были мои проблемы, – согласилась Полин. – Боль в суставах. Ну так где же это красное вино, которое мне обещали? И те помои, которыми здесь кормят прислугу? Да побольше, пожалуйста.

Хог похлопал сына по плечу, и Джеймс побежал за вином и едой. Бартоломью подумал, вернется ли обратно этот парень после того, что ему наговорили. Жители поместья легко обвиняли друг друга во всех смертных грехах, а поспешность и необдуманность зачастую приводили к пролитию невинной крови.

– Может, нужно вытащить меч? – спросил Хог, нарушив тишину, наступившую после ухода мальчика.

– Этот проклятый клинок, – угрюмо проворчал Доул. – Он не принес ему ничего, кроме несчастья. Да, вытащите его, Хог. Я не могу видеть его в теле покойного.

Бартоломью молча наблюдал, как Хог вынул длинное лезвие меча из тела Лимбери, а потом помог ему уложить покойника на пол. Доул тем временем прочитал несколько молитв и попросил Уильяма присмотреть, чтобы тело отвезли в церковь. Однако Уильяма больше интересовал меч, чем бренные останки его бывшего владельца.

– Он великолепен! – восторженно выдохнул он и пару раз взмахнул мечом в воздухе. – Вы только посмотрите на эти элегантные собачьи головы и превосходную балансировку. Когда-то он принадлежал парню по имени Мэттью де Куртене из Даун-Сент-Мэри. Помните, как Лимбери нашел оружие возле его трупа после битвы при Пуатье? Мы тянули жребий, и меч достался Лимбери.

– И вы не вернули его семье Куртене? – удивленно спросил Бартоломью, которому показалось странным такое необычное поведение.

Уильям покачал головой:

– Нет, вместо него Лимбери послал им серебряную чашу. Такое замечательное оружие должно находиться в руках настоящего воина, а Куртене говорил, что все его родственники всегда были фермерами.

– Он слишком старый и тяжелый, – неодобрительно отозвался Доул, искоса наблюдая за упражнениями Уильяма. – К тому же мне очень не нравятся те сказки, которые Куртене рассказывал нам о его происхождении. По его словам, это оружие всегда приносило владельцу несчастья и позор. В особенности мне не нравилась история про офицера-коронера в Эксетере. Его повесили за преступление, которого он не совершал.

– Его не повесили, – уточнил Уильям, продолжая отражать мечом атаки воображаемого противника. – Куртене сказал, что хозяин этого парня спас его с помощью какой-то уловки. Ты же знаешь, какими умными и хитрыми могут быть эти коронеры.

– А потом приключилась эта жуткая истории в Венеции, – как ни в чем не бывало продолжал Доул. – Его бросили в море и снова извлекли на свет божий, чтобы он продолжал творить свои недобрые дела. Зловещая история. Куртене рассказывал мне, будто этот клинок обладает способностью летать по воздуху и вонзаться в того, кто ему не по нраву.

– Неужели? – проворчал Майкл. – Для кого-то в этом доме весьма удобная версия.

– Когда он был еще ребенком, меч поранил ему ладонь, – продолжал Доул. – Он показывал нам шрам от этой раны и говорил, будто меч появился неизвестно откуда и чуть было не отрезал ему большой палец. А также вспомнил какого-то слугу, который пытался украсть его, но упал с крыши во время побега и сломал себе шею.

– Так зачем же Куртене взял его с собой в Пуатье? – усомнился Бартоломью. – Если верить всем этим историям, он, вероятно, считал этот меч заколдованным.

– У него просто не было выбора! – воскликнул Уильям. – Все свои деньги он потратил на лошадь и доспехи, а на покупку другого меча ничего не осталось. Хотя он вполне мог сгустить краски и рассказывал эти байки, чтобы слуги думали, будто меч непременно принес несчастье, если они задумают украсть его.

– Нет, он все равно должен был оставить его в Девоншире, – сокрушенно покачал головой Доул. – Еще когда мы только встретились с ним, он говорил, что в этом оружии есть что-то странное.

– Думаю, все эти жуткие истории он придумал у нашего лагерного костра, чтобы хоть как-то развлечь нас, – насмешливо отмахнулся Уильям. – Ты меня удивляешь, Доул, своим легковерием к подобным сказкам, за которыми нет ни капли правды.

– Тогда почему удача отвернулась от Лимбери, едва он заполучил эту вещь? – продолжал настаивать Доул. – Его жена так и не смогла оставить ему наследника…

– Прошел только год, – рассмеялся Уильям. – Дай бедной женщине время!

– Его овцы погибли от бешеных собак, случился пожар в амбаре, – продолжал перечислять Доул, не обращая внимания на косые взгляды Джоан. – А Куртене говорил мне, что это оружие называют «проклятый меч» и только законченный дурак добровольно возьмет в руки клинок с таким жутким названием.

– Почему же вы все тянули жребий из-за него после битвы при Пуатье? – резонно спросил Бартоломью, ехидно поглядывая на друзей. – Что-то не похоже, чтобы вы не хотели обзавестись этим оружием.

– Суеверие годится только для хилых и немощных, – подытожил Уильям, глядя на меч и восхищенно улыбаясь. – А я не боюсь призраков, и Лимбери не боялся. Если бы в результате жребия он достался Доулу или даже Эскилу, они поспешили бы поскорее продать его. А я бы с удовольствием оставил у себя. Все эти сказки насчет проклятия – полная чушь, тем более выгравированная на нем надпись гласит, что это оружие чести и достоинства.

Бартоломью взял у него меч и взвесил в руке. Он не был воином, но не мог не признать, что вещь прекрасная. Затем он внимательно посмотрел на лезвие, где на сверкающей стали отчетливо выделялись слова: «Кто живет во лжи – губит свою душу, а кто сам лжет – губит свою честь». Вторую надпись он прочитать не мог, поскольку в этом месте лезвие покрывали пятна крови, но она, судя по всему, осуждала никчемных людей.

– Эта надпись предупреждает о недопустимости лжи, – сделал Майкл вольный перевод. – Человек, который не считается с правдой, теряет душу. И пусть это будет предупреждением всем, кто попытается увести в сторону наше расследование.

– Мы должны начать с самого начала, если хотим хоть как-то сократить список подозреваемых, который уже составила сестра Роуз, – сказал Бартоломью, осторожно кладя меч на стоявшую неподалеку скамейку. – Когда было принято решение отправить на охоту всех, кроме самого Лимбери?

Леди Джоан жестом приказала Хогу вытереть кровь со стула, на котором сидел Лимбери, затем уселась на него и немного поерзала, словно выбирая наиболее комфортное положение. Самодовольная ухмылка на ее лице говорила о полном удовлетворении.

– Это решение принял наш дорогой сэр Элиас прошлым вечером. Его всегда считали самым почетным и наиболее желанным гостем, поэтому муж не мог отказать ему в таком удовольствии.

– Ненавижу болтаться без дела, – пояснил Эскил, с опаской глядя на Уильяма, который взял со скамьи оружие и снова начал громко им восхищаться. – Человек, который добывает себе пищу для обеденного стола только на охоте, неизбежно теряет воинское мастерство. А мы не знаем, когда Черный Принц вновь позовет своих воинов в поход.

– Муж послал весточку в приорат, чтобы сестра Роуз могла принять участие в охоте, – продолжала Джоан. – Я не одобрила этот поступок. Такие люди, как сестра Роуз, должны как можно чаще стоять на коленях и замаливать грехи. Возможно, ей следует попросить отпущение грехов и за это убийство.

Роуз не удостоила ответом наглое обвинение, а Эскил, прекрасно понимая, что обе женщины пристально следят за его реакцией, постарался сохранить нейтральное выражение лица.

– Я немного умею обращаться с оружием, – скромно заметила Роуз, адресовав Эскилу очаровательную улыбку. – Мой отец был солдатом и всегда считал, что женщины должны защищать свою честь. – Она демонстративно проигнорировала насмешливое хихиканье Джоан. – Сэр Филипп был приятно удивлен моими талантами и всегда брал меня с собой на охоту, чтобы я могла обеспечить свежим мясом своих сестер в приорате.

– Я тоже приятно удивлен твоими талантами, – неожиданно вырвалось у Доула, смотревшего на нее с нескрываемым восторгом. – Мы могли бы вместе повоевать во Франции.

Она вежливо наклонила голову, а потом повернулась к Майклу:

– Я пришла в приорат Иклтона три года назад и еще не решила окончательно, стоит ли посвящать свою жизнь служению Богу. А члены моей семьи согласны ждать сколько угодно.

– А все потому, что у тебя нет приданого, – немедленно отреагировала Джоан. – Поэтому им все равно, чем ты займешься в будущем. Что же до меня, то я вполне обеспеченная вдова и в этом смысле крайне желанна для претендента на мою руку. – И она выразительно посмотрела на Эскила, надеясь, что до него наконец-то дошел смысл происходящего.

– Это так, но я не стремился склонить тебя к личному общению, – сказал Эскил, заслужив укоризненный взгляд Роуз и триумфальную улыбку на лице Джоан. А Бартоломью подумал, сумеют ли деньги победить красоту в этой жестокой битве. Эскил сообразил, что глубоко оскорбил одну из женщин, и поспешил исправить положение. – Я имел в виду, что не собирался отвлекать монахиню от ее служения Богу, и уж тем более соблазнять.

– Однако поступили именно таким образом, – холодно заметила старая мадам Полин. – А мне пришлось расплачиваться за ваши ошибки. В моем возрасте гоняться по полям на лошади за каким-то оленем! Это неправильно, и я намерена написать об этом епископу. Приоресса Кристиана не может управлять нашим монастырским домом. Она даже читать не умеет. Я здесь единственная грамотная женщина.