355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Торкиль Дамхауг » Смерть от воды » Текст книги (страница 12)
Смерть от воды
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 20:39

Текст книги "Смерть от воды"


Автор книги: Торкиль Дамхауг


Жанр:

   

Триллеры


сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

2

Четверг, 25 декабря

Небо над Осло было в оранжевых и желто-серых полосах, но над склонами на севере еще царила чернота. Запираясь в своем кабинете в Институте судебной медицины, Дженнифер Плотерюд посмотрела на часы. Четверть девятого. Еще до обнаружения убитой в СМИ было много шума, а теперь будет в сто раз больше. Она не могла затягивать, надо доложить результаты еще до того, как ее о них спросят. Впрочем, была еще одна причина, по которой она пришла на работу с первыми рождественскими петухами.

Она разделась в гардеробе, достала чистую смену одежды, брюки, рубашку, халат, шапочку и маску на лицо. Через три минуты она открыла дверь в прозекторскую. Войти в эту дверь означало оставить привычные чувства и мысли о мире, стать другой.

Но в это утро она остановилась в темноте перед дверью. Образы из цеха на фабрике преследовали ее всю рождественскую ночь, проникали в легкую дремоту, в которую она впадала. Праздничный обед задержался почти на два часа, но никто не ворчал, когда она села за стол, ничем не выдавая своих занятий, и ей казалось, по ней никто ничего не заметил. Двадцать пять лет, больше половины жизни, она занималась медициной. Последние пятнадцать из них в основном трупами, это давно стало рутиной. Но приехать на место преступления, остановиться на галерее фабричного цеха и обнаружить голую молодую женщину в свете ярких ламп… За столом она притворилась, что ест с аппетитом, и потом все продолжалось как обычно. Мальчики делали вид, будто уже не радуются подаркам, прятали предвкушения за зевотой и щелканьем по клавишам мобильников, будто все остальное куда важнее. Ивар, со своей стороны, гордился, как мальчишка, когда подавал свиные ребрышки и колбаски, и пришел в еще большее возбуждение, когда с рюмкой коньяка принялся доставать подарки из-под елки, читал от кого и кому, сопровождая это обычными догадками, что могло бы прятаться под красивой упаковочной бумагой: «Может, складной велосипед» или: «Уверен, это пожарная машина», – и продемонстрировал бесконечное удивление, когда распаковал свитер, который примерял в «Хеннесе и Мауритце» за несколько дней до праздника. Дженнифер позволила ему проявить эту детскую радость.

Почти неслышным вздохом прервала она поток мыслей, зажгла свет в прозекторской и взялась за дело.

После короткого ланча она села в офисе за компьютер, чтобы записать предварительный отчет о вскрытии. Перечитывая его, она искала что-то в мыслях. Что-то не записанное строго дескриптивными терминами. Она не могла отделаться от мысли, что что-то упустила. Двадцатидевятилетняя женщина, просуммировала она. Волосы светлые, правильные черты лица. Дженнифер мало что знала об убитой, только то, что прочла в газетах. По образованию психолог, почти закончила диссертацию, несмотря на юный возраст. Дженнифер пыталась вытащить что-то, не связанное с внешностью или ее предысторией. «Задушена, – повторила она про себя, – получила смертельный удар, глаза…»

И тут ее осенило. Она схватила мобильный и открыла телефонную книгу.

*

Дженнифер делила людей по типам на основе учения Гиппократа не на полном серьезе. Конечно, она никогда не думала, что действительно существует четыре разных жидкости, которые определяют темперамент и характер человека, но ее забавляло, что эта теория, созданная за несколько столетий доРождества Христова, была не менее научна, чем фрейдистский туман, которым психиатры продолжали морочить головы людям спустя двадцать веков послетого же Рождества. В то же время она подметила, что теория Гиппократа, развитая Галеном и позже медиками эпохи Возрождения, удивительно хорошо подходила к людям, которых она знала. Незаметно ее ирония, сопутствовавшая этой классификации, выветрилась, и в какой-то момент Дженнифер стала придерживаться ее со всей серьезностью. Внутренний мир человека раскладывался по полочкам, и это придавало ей чувство контроля над неконтролируемыми вещами. А с годами ее классификация стала ощутимо более рафинированной. Дженнифер уже больше не думала, что темперамент и характер человека определялись только четырьмя категориями. Например, себя она считала в первую очередь сангвиником, человеком, наслаждающимся жизнью и не принимающим все слишком близко к сердцу, но, надо признаться, она также была под сильным влиянием холерического темперамента. Вспышки ярости могли иногда нападать на нее в любой момент, как бешеная собака, даже в те дни, когда это не могло объясняться гормональными колебаниями. Тогда можно было это приписать скоплению зеленой желчи, говоря метафорически.

Инспектор Ханс Магнус Викен в отделе убийств тоже был холериком, как она быстро выяснила. Но сочеталось ли это с некоторой меланхолией, типичной для норвежцев, или с флегмой – тоже очень типичной, – она для себя не уяснила. Когда он позвонил ей около двух, она тут же поняла, что ему надо.

Викен был из тех следователей, которые никогда не довольствуются отчетами и рапортами и должны обследовать все самостоятельно. Само по себе – хорошее качество, но Дженнифер не была уверена, что хочет, чтобы он нависал над ней в прозекторской. Она признавала за ним определенный ум, хотя так называемые медвежьи убийства в прошлом году обеспечили инспектору дурную славу. Впрочем, не он один был вынужден оправдываться после этого дела. Начальнику отдела пришлось искать себе другую работу, и много других полицейских уволилось. Викен, наоборот, был не из тех, кто позволяет собой вертеть. Он зубами вцепился в работу и собирался оставаться в подразделении, пока его оттуда не вынесут, считала Дженнифер. У него даже хватило смелости подать заявление на должность начальника, освободившуюся после этого дела. Ей нравилась эта цепкость, так же как ей сильно не нравилось его всезнайство, которым он всегда кичился.

Он прибыл без десяти три, распахнул дверь в прозекторскую и зашел в одноразовой шапочке на самой макушке. «Наверное, ему хочется, чтобы она напоминала тиару», – подумала Дженнифер и тут заметила, с кем он пришел. Она выругалась про себя. Одно дело – Викен. Она неплохо его изучила. Для холерика он хорошо владел собой. Кроме того, он был падок на лесть, и, стало быть, его легко было разоружить. Но мужчину, появившегося в дверях за ним, Дженнифер хотела бы увидеть здесь при таких обстоятельствах меньше всего. Он был намного младше инспектора. И младше ее. Слишком молодой. Едва ли ему было тридцать пять. Она почувствовала, как краснеет. Не видела его с рождественского корпоратива. Точнее, с ночи после него. Он посылал ей пару сообщений, даже в сочельник. Она бы лучше все это забыла. Она этого не хотела. В любом случае она не хотела бы так близко работать с Роаром Хорватом.

– Твой предварительный отчет, Дженни? – радостно спросил Викен.

«С каких это пор он стал меня так называть?» – подумала она, отвечая ему улыбкой и коротко кивнув Роару Хорвату. Он, в свою очередь, демонстративно подмигнул. Ну и хорошо, по крайней мере он не обижен. По-видимому, он хотел сохранить тон, который очаровал ее на корпоративе. «Concentration», [17]17
  Собранность (англ.).


[Закрыть]
– сказала она самой себе и повторила пару раз.

– Причины смерти подтвердились? – хотел знать Викен.

– У нас три, может, четыре причины, каждая из которых по отдельности может привести к смерти, – начала она и показала скальпелем на горло, вскрытое в двух местах. – Ремень, затянутый вокруг шеи, пережал артерии и вены, раз лицо было бледным и не распухшим. Далее, след от ремня горизонтальный, что указывает, что ее задушили до того, как привязали в том положении, в котором она была найдена. – Она приподняла лоскут кожи на шее, который вырезала ранее. – Здесь виден перелом щитовидного хряща и подъязычной кости, что показывает силу удушения.

Полицейские склонились над разверзнутым горлом. Дженнифер взяла пинцет и продемонстрировала указанные повреждения:

– Под кожей мы видим три линеарных скопления крови, которые, как видно, вызваны удушением от ремня, и вот эту более глубокую борозду.

– Что значит?..

– Что она могла быть удушена несколько раз. Похоже, убийца ослаблял ремень, а потом затягивал его снова, с каждым разом все сильнее.

– Жуткое развлечение, – заметил Викен. – Но ты тем не менее считаешь, что смерть наступила не от удушения?

Дженнифер приподняла голову убитой:

– Ей нанесли четыре или пять ударов сверху.

– Похоже на травмы, нанесенные молотком, – вмешался Роар Хорват.

Дженнифер покачала головой:

– Это сделано орудием, которое намного больше и тяжелее.

– Камнем? – предположил Викен.

– Вполне возможно, но тогда у него должно было быть ровное основание и хорошо отточенная поверхность. И может быть, он был прикреплен к ручке. Дженнифер показала: – Вот здесь у нас непрерывные скругленные линии разлома затылочной кости. Крупный и дугообразный фрагмент был вжат в поверхность мозга. Это привело к разрывам и массивному кровотечению. Тем самым можно утверждать, что женщина с большой степенью вероятности была еще жива при нанесении травмы. Позже мы вскроем черепную коробку. Скорее всего, мы обнаружим, что сила этих ударов растрясла весь мозг. Жертва, очевидно, лежала на полу правым виском вниз, здесь видна ссадина на голове.

– Поэтому ты предполагаешь, что орудие было с ручкой. – Викен слегка опустил голову, – по наблюдениям Дженнифер, так он поступал, когда делал какие-то выводы. – А третья возможная причина смерти?

Она сделала два шага в сторону:

– Бесчисленные точечные кровоподтеки в брюшине, – показала она скальпелем на вскрытой брюшной полости. – Аналогичные здесь. – Она перевела скальпель к грудной полости и царапнула по плевре. – Кровь тоже необычно светлого цвета, что часто наблюдается при смерти от переохлаждения. Вопрос в том, убили ли ее нанесенные травмы, или она успела замерзнуть. Температура была сильно ниже нуля в том цехе. – Она выпрямилась и твердо посмотрела на Викена. – Еще вы можете видеть два укола в шею, вероятно следы от шприца. В крови у нее обнаружен героин, но введен он не внутривенно, и на остальном теле больше нет отметин от шприца.

– Следовательно, героин использовали, чтобы ее ослабить или усыпить, – резонно заметил Викен.

Дженнифер подняла руку убитой:

– Здесь поверхностная царапина, указывающая на то, что на ней были наручники, до того как ее нашли. – Она провела дугу на каждом запястье. – Обратите также внимание на кончики правого большого и указательного пальца.

– Масло? – спросил Хорват.

– Грязь. Но вблизи не было найдено ничего, что горело бы или пачкалось. – Она положила руку убитой обратно на стол. – И конечно же глаза, как вы видите из отчета. – Она подняла оба века.

Окровавленные глазные яблоки были почти черные от свернувшейся крови, собравшейся на них. Викен наклонился, и она протянула ему лупу и фонарик. Пока он стоял и разглядывал проткнутые глаза, Дженнифер покосилась на Роара Хорвата. Он нацепил подходящую случаю серьезную мину, и она очень обрадовалась, что он уже достаточно взрослый, чтобы не начать флиртовать. К тому же он не выглядел суперменом в зеленом халате и бумажной шапочке, натянутой на уши. Лицо скруглилось, а нос, наоборот, торчал сильнее. Но у него была эта ямочка на кончике подбородка – она стала еще более очевидной при лампе дневного света, что она заметила еще до того, как он натянул маску, а еще он был полон всяких шалостей и здорово ее смешил на корпоративе, а еще больше – после. И вообще, он был не худшим из ее мужчин. Да она никогда и не считала его Аполлоном, даже в тот вечер, потому что, к своему ужасу и стыду, она была совершенно трезва с самого начала до самого конца. И именно поэтому предложила подвезти его: ей было почти по дороге. Во всяком случае, не в противоположную сторону, как оказалось. «Concentration, Jennifer, – снова потребовала она от себя. – Сейчас ты на работе».

– В заключение я предполагаю, что Майлин Бьерке умерла от такого количества травм головного мозга, что продолговатый мозг был ущемлен, а это, в свою очередь, привело к остановке дыхания и кровообращения. Кроме того, ее несколько раз душили, но обследование указывает, что смерть наступила не от этого. Как вы знаете, при таком типе удушения до наступления смерти может пройти до пяти минут. Она была сильно переохлаждена в момент смерти, но само по себе это не явилось причиной смерти. Что касается концентрации героина в крови, она настолько низкая, что его действие закончилось за несколько часов до ее смерти.

Викен протянул лупу и фонарик Роару Хорвату.

– Проколоты острым предметом, – прокомментировал он, пока младший коллега, наклонившись, изучал травмы глаз. – Множество раз. Но чем-то более грубым, чем шприц. Какова была цель этого?

– Чтобы жертва не видела, – предположил Хорват.

– Тогда было бы куда проще завязать ей глаза.

Дженнифер сказала:

– У меня есть сведения, которые, возможно, стоит изучить внимательнее.

У Викена, как всегда, было во взгляде что-то изучающее, и он этого не скрывал. Наверняка таким становишься, когда работаешь следователем не одно десятилетие. Роар Хорват выпрямился и внимательно посмотрел на Дженнифер. Она ничего не почувствовала. Она уже давно смирилась, что у нее фигура не как у двадцатилетней. Преимуществ ее почти сорокалетнего возраста было удивительно много, утешила она саму себя и почувствовала, как тепло жжет щеки. А вот это как раз не было преимуществом. Даже маленькой девочкой она так не краснела, как в последнее время.

– Пять лет назад в Бергене убили девятнадцатилетнюю девушку, – начала Дженнифер. – Ее нашли в лесу километрах в двадцати от города. Дело так и не раскрыли.

– Все его помнят, – сказал Викен нетерпеливо. – Мы, слава богу, живем в стране, где убийства не забываются через три дня.

Она не была уверена, к чему он клонит, и предпочла проигнорировать комментарий.

– Девушку нашли привязанной к дереву. На ней были наручники, и она замерзла до смерти.

– Да, это мы знаем, – проворчал Викен, – хотя они удивительным образом умудрились не распространяться о деталях этого дела.

– Когда я обследовала Майлин Бьерке, – продолжала Дженнифер, – меня поразили травмы глаз. У девушки в Бергене было что-то подобное.

– И откуда ты это знаешь?

Она объяснила. Причина – семинар, на котором она была в Бергене через несколько месяцев после того, как нашли девушку. Один знакомый коллега рассказал об этом вечером за выпивкой в баре гостиницы. Разумеется, со всей откровенностью.

– Я позволила себе сегодня позвонить этому коллеге.

Она сделала паузу. Почувствовала, как нарастает раздражение в Викене.

– Его поразило описанное мной сходство, – продолжила она. – Веки в обоих случаях не повреждены. Убийца, должно быть, заставлял их открыть глаза и прокалывал само глазное яблоко иголкой или другим острым предметом. Но одна из ран больше. Я обследовала ее, и, кажется, она была нанесена чем-то похожим на шуруп с довольно большим расстоянием между резьбой. Отверстие проходит сквозь роговицу. – Она выждала немного. – Кроме того, обе найдены в безлюдном месте.

Викен помолчал. Потом сказал, очень недовольно:

– Ты выдаешь важную информацию по нашему делу кому-то постороннему.

Ярость вспыхнула внутри Дженнифер.

– Я могу гарантировать, что это дальше не пойдет, – сказала она как могла спокойно. Она поняла, что ожидала какого-нибудь одобрения, если не признательности. – Ну, я потратила на это прилично времени, – заключила она. – Можете сами связаться, если сочтете интересным.

– Конечно, – кисло бросил Викен. – Все интересно.

– Майлин Бьерке, кажется, вкололи наркотик, – вмешался Роар Хорват примирительно. – А как насчет девушки в Бергене?

Дженнифер выдавила из себя улыбочку, встретившись с ним взглядом:

– Вынуждена тебя разочаровать. Она была совершенно чиста.

Роар осторожно кивнул, будто демонстрируя, что, по крайней мере, он интересуется ее сведениями.

3

Пятница, 26 декабря

Они сидели в вестибюле. Мужчина средних лет первым заметил Дженнифер и поднялся. Круглые очки и седая борода, под пальто вельветовый пиджак. Вторым посетителем была женщина с рыжеватыми волосами, она сидела спиной.

Седобородый протянул руку.

– Таге Тюрен Бьерке, – представился он.

Она сразу услышала, что он швед. Ладонь у него была потной, губы дрожали.

– Вы отец покойной?

Он покачал головой:

– Я женат на ее матери. Она не в состоянии сюда приехать.

Дженнифер повернулась к посетительнице, которая тоже встала. Молодая женщина была высокой и необычно стройной, но больше всего привлекали внимание ее глаза. Они были большими и зелеными, точнее, желто-зелеными, а во взгляде было нечто, от чего нельзя оторваться. Красивые женщины всегда поражали Дженнифер. Она подписывалась на три или четыре журнала мод, отчасти чтобы быть в курсе тенденций в одежде и косметике, но больше ради фотографий стилизованной женской красоты. В это утро она готовилась к чему-то другому. Она думала, что ей сказать, как отвести родственников в часовню, даже как отодвинуть простыню, которая прикрывала тело убитой, и сколько можно оставить открытым. Но лицо этой молодой женщины на секунду выбило ее из колеи. Не только глаза, еще изгиб рта и линия лба под рыжевато-коричневыми волосами.

– Лисс Бьерке. Я – сестра Майлин Бьерке.

Протянутая рука была холодной и сухой, кожа мраморной. Дженнифер собралась, вспомнила, кто она, и снова нащупала нить подготовленного ритуала. Она прошла вперед, остановилась перед дверью в часовню:

– Я понимаю, как тяжело было прийти сюда.

Молодая женщина едва заметно кивнула. Седобородый задрожал еще сильнее.

Дженнифер открыла. Носилки с покойной стояли посреди зала, под лампой. Дженнифер встала рядом, подала знак родственникам. Седобородый словно примерз у дверей – очевидно, не в состоянии пошевелиться. Но молодая женщина пересекла помещение. Когда она остановилась перед носилками, Дженнифер немного подождала, потом подняла покрывало и медленно опустила его на грудь. В этот момент она почувствовала облегчение, что удалось скрыть самые ужасные раны на теле. Санитар положил платок вокруг головы, прикрыл все, что было сломано, и помыл волосы; в них была засохшая кровь и вещество, выступившее изнутри черепа. Дженнифер могла показать этой сестре лицо, не изуродованное до неузнаваемости жестокой смертью; ничего не разорвано, не порезано и не обгорело. «Небольшое утешение, – подумала она, – но хотя бы для меня».

Неожиданно молодая женщина наклонилась, схватила руку покойной сестры и прижалась к ее щеке. Ее спина содрогнулась, дважды или трижды, когда она бормотала имя сестры. Она сказала еще что-то, прошептала, Дженнифер не расслышала, потому что отошла назад и отвернулась. Женщина долго стояла, прижавшись к щеке покойной. Так долго, что Дженнифер даже подумала, что пора сделать какой-нибудь знак. Но тут посетительница выпрямилась. Не отрывая взгляда от тела, она спросила:

– А что у нее с глазами?

Голос был неожиданно четким и твердым. Дженнифер посмотрела на лицо покойной. Веки не до конца закрылись, и из-под них виднелись раненые оболочки.

Она сказала:

– У покойной повреждены оба глаза.

Женщина повернулась к ней. Взгляд был затуманен, и это действовало еще сильнее.

– Какие повреждения?

– Острым предметом.

– Она была слепа, когда умерла?

– Нельзя сказать точно. Возможно, она еще видела, хотя бы свет.

Молодая женщина подняла руку покойной, которую все еще держала:

– А где ее кольцо? Вы его сняли?

Дженнифер заметила, что на четвертом пальце левой руки был след от кольца.

– У нее ничего не было, когда ее нашли. Как оно выглядело?

– Обручальное кольцо, – ответила сестра убитой. – Досталось от нашей бабушки. – Она закусила нижнюю губу: – От чего она умерла?

– Мы до сих пор не можем сказать этого с точностью, – ответила Дженнифер. – Скорее всего, от травм головы. Но кажется, у нее было сильное переохлаждение, когда наступила смерть. Это, возможно, облегчило страдания.

Слабые основания для подобного утверждения, но надо было так сказать.

– Еще видела свет, – повторила Лисс Бьерке самой себе. Она все не отпускала руку сестры. – Ты мерзла, Майлин.

4

Суббота, 27 декабря

Роар Хорват осторожно поднялся по ступенькам обледенелого крыльца, позвонил. Они не предупреждали заранее. Поэтому риск бессмысленной поездки был велик, но инспектор Викен был уверен, что стоит воспользоваться шансом. В особых случаях он предпочитал появляться неожиданно для допрашиваемого, это могло сообщить информацию, которую сам допрашиваемый, возможно, не раскрыл бы.

Изнутри послышались шаги, дверь приоткрылась, не резко и не медленно. Открывший дверь был среднего роста, волосы темные, средней длины, ухоженная щетина. Лицо бледное, с правильными чертами. «Тип красивого молодого человека», – подумал Роар Хорват. Он представился и протянул удостоверение. Молодой человек взглянул на него, как показалось, больше с облегчением, чем со скепсисом.

– Я – Вильям Вогт-Нильсен. Это вы знаете наверняка.

– Мы догадались, – ответил Роар Хорват и представил инспектора Викена.

Следователи прошли по коридору и вниз по лестнице в гостиную с большими окнами в сад. Снаружи стоял аргентинский гриль и сарай с инструментами. Кусты были до половины занесены снегом. Гостиная небольшая, но с очень высокими потолками, в полтора этажа как минимум, в углу камин. На стене за диваном висела огромная картина, показавшаяся Роару Хорвату безжизненной, но он не считал себя знатоком современного искусства.

– Отличное место, – заметил он.

– Владельцы – архитекторы, – сообщил Вильям Вогт-Нильсен. – Мы снимаем уже год.

Роар Хорват сел на диван.

– Вы уже давали показания полиции, – начал он. – Но тогда дело касалось исчезновения. Теперь мы расследуем убийство.

Вильям Вогт-Нильсен на это ничего не сказал. Он устроился в кресле рядом с лестницей и уставился в окно. Это дало Роару Хорвату возможность внимательно его рассмотреть. Он допрашивал нескольких человек, которые потом были осуждены за убийство. Он встречался с плохими лжецами и хорошими актерами. Многие были в состоянии произвести хорошее первое впечатление, но рано или поздно что-нибудь всплывало, если они играли роль. Он покосился на Викена, который сел в кресло у края стола. Инспектор заранее решил, что вести разговор будет Роар Хорват, а он сам будет наблюдать. С самого начала Викен изъявлял желание работать с Роаром. Казалось, будто он по каким-то причинам решил провести молодого коллегу через первый период. И за прошедший год Роар многому научился в расследовании серьезных дел, связанных с насилием, которые ему вряд ли бы удалось вести, оставайся он на прежней работе в Полицейском отделении в Румерике.

– Как вы понимаете, мы должны заново пройти события перед преступлением, – утверждал он. – Не только с вами, но со всеми, кого это касается.

Последнее он подчеркнул, чтобы Вильям Вогт-Нильсен немного расслабился: тот, кто чувствует себя под подозрением, очень внимателен ко всем своим словам; тот, кого, как ему кажется, щадят, скорее допускает ошибки.

– Разумеется, – ответил Вильям Вогт-Нильсен. – Мы можем повторить это столько, сколько вам нужно.

Его тон не был напряженным, и его слова соответствовали интонации. Сомнение? Горе? Шок? Снова Роар Хорват скользнул взглядом по бледному лицу. Если молодой человек и разыгрывает что-то, он не переигрывает.

– Можете начать с последней вашей встречи с Майлин Бьерке.

Вильям Вогт-Нильсен, кажется, что-то вспомнил.

– Кофе? – спросил он.

Роар Хорват отказался, Викен продолжал молчать, и молодой человек снова опустился в кресло.

– Я видел ее за день до исчезновения, то есть в среду десятого. Времени было почти пять… Без четверти пять, – поправился он. – Она стояла на крыльце, с рюкзаком за спиной. Мы обнялись. Потом я закрыл дверь. Это была последняя… – Голос его чуть дрогнул, через несколько секунд он продолжил: – Она собиралась на дачу. Часто ездила туда работать. Это отличное место. Тихо и спокойно. Ничто не отвлекает, даже мобильной сети нет.

– О чем вы говорили непосредственно перед ее отъездом? – спросил Роар Хорват.

Вильям Вогт-Нильсен задумался, – очевидно, в дежурной части об этом не спрашивали.

– О том, что должно было случиться на следующий день. О передаче, в которой она собиралась принять участие, «Табу», вы, наверное, знаете.

Полицейский коротко кивнул, не желая прерывать.

– Мы много это обсуждали в последние дни. Майлин далеко не поклонница Бергера. Я спросил, не боится ли она стать для него серьезным алиби, сыграть ему на руку. Но у нее было особое намерение.

Роар припомнил соответствующее высказывание в протоколе допроса из дежурной части.

– Вы можете уточнить, какое намерение?

– Ей что-то рассказали про Бергера. Думаю, кто-то из бывших пациентов позвонил. Майлин была очень взволнована, такое ощущение, что Бергер проявил агрессию по отношению к кому-то малолетнему когда-то давно.

– Вы можете сообщить нам имя?

Вильям Вогт-Нильсен покачал головой:

– Она скрупулезно соблюдала правило конфиденциальности, и на меня это, разумеется, тоже распространялось.

– И тем не менее вы считаете, что она собиралась это сообщить в прямом эфире?

– Майлин не сказала прямо, что именно собирается делать. Но она должна была сорвать с него жалкую маску клоуна. Повергнуть Бергера в шок.

– «Маску клоуна» – это ее слова?

–  Жалкую маску клоуна.Она встречалась с Бергером пару раз до этого, еще до того, как всплыли сведения о его прошлом. Тут она сказала, что хочет встретиться с ним перед эфиром и дать ему шанс отменить передачу.

Роар Хорват ничего не записывал. Он полагался на свою память, которую считал очень цепкой.

– И это последнее, о чем вы говорили?

Вильям тер пальцем лоб, будто старался что-то вспомнить.

– Она сказала, что собирается заскочить на почту. Положить деньги на счет.

– Деньги?

– Многие пациенты платят за каждый визит. Она собирала деньги и раз в неделю клала на счет.

– Ближайшая почта у вас на площади Карла Бернера? – Роар взглянул на часы. Они должны успеть до закрытия. – Что вы делали после ее отъезда в среду?

– Сидел дома, занимался весь вечер. Поехал на тренировку в половине девятого. Я играю в хоккей с мячом с друзьями. Был дома около одиннадцати. Едва успел к вечерним новостям.

– А на следующий день?

– С утра лекция. Потом сидел в читалке. Около трех часов заглянул сюда, потом поехал на работу.

– На работу?

– «Юр-авто», – объяснил он. – Стараюсь бывать там, сколько могу.

Роар отметил это. Молодой человек, хорошо говорит, участвует в социальных акциях.

– А Майлин была здесь, когда вы заглядывали в четверг?

– Не думаю. Тогда она оставила бы рюкзак или ноутбук. Но я получил от нее пару сообщений. – Он показал мобильный.

Только теперь Роар достал блокнот, записал точное время.

– Мы собирались встретиться у ее родителей. Я должен был смотреть с ними «Табу», а потом Майлин хотела приехать.

– Другими словами, вы были на работе весь вечер четверга одиннадцатого декабря?

– С половины четвертого до половины девятого. Потом меня забрал Таге, ее отчим. Он работает в университете.

– А вы были все время в «Юр-авто» с другими студентами?

– Забегал в кафе «Дели де Люка» на улице Карла Юхана купить еды, может, на четверть часа, спросите у остальных. А вообще, я был там, пока не приехал Таге. Мы отправились в Лёренскуг, по дороге заехали в магазин. – Он немного съежился в кресле. – Я тут же позвонил, когда она не появилась после передачи. Ее мобильник был отключен. – Казалось, он боялся говорить дальше.

– Что случилось потом?

Вильям Вогт-Нильсен провел обеими руками по волосам:

– Мы поехали в город, Таге и я. Проверили, была ли она дома. Потом поехали на телестудию. Попытались поговорить с этим Бергером, но он уже, видимо, оттуда уехал. Я звонил повсюду, кому только мог. Никто ничего не знал. Даже сестре Майлин я позвонил в Амстердам… Таге уговаривал меня остаться у них. Рагнхильд была в панике, и он занимался ею, а я продолжал звонить. Рано утром мы с Таге поехали на дачу к Моррванну. Искали повсюду там. Мы знали, что она оттуда уехала, но что-то надо было делать. Потом зашли в дежурную часть, наверное около двенадцати, потом снова отправились в Лёренскут. Только тогда до меня стало доходить…

Роар Хорват удержался от утешительных комментариев, сидел рассматривал его и ждал. Тут впервые вмешался Викен:

– Откуда вы знали, что она уехала с дачи?

Вильям повернулся к нему, секунду казался удивленным, может, забыл, что инспектор был здесь.

– Вы сказали, что знали, что ее там больше не было, – повторил Викен. – Как вы могли это знать?

Вильям мигнул несколько раз:

– Машина… ее не было на парковке. Потом Таге нашел ее в городе, в квартале от здания, где она арендует офис.

Роар Хорват завел двигатель, пока Викен садился.

– Ничего неожиданного на первый взгляд, – прокомментировал он.

Викен ничего не сказал.

– В любом случае его слова легко проверить, – признался Роар. – Надо поговорить с людьми в «Юр-авто». И теми, кто был на кассе в «Дели де Люка».

– Когда она исчезла? – тут же спросил Викен.

Роар вытащил чек из узкого кармана:

– Чек за парковку показывает, что машина была припаркована на улице Вельхавена в семнадцать ноль пять в тот четверг.

– Это машина, но когда исчезла ее владелица?

Кажется, узкую улицу не расчищали последнюю неделю.

– Вполне вероятно, что она поехала в офис, вернувшись с дачи, – сказал Роар, маневрируя вдоль вереницы неправильно припаркованных такси. – Надо послушать тамошних коллег. – Повернув на более широкую улицу, он добавил: – По меньшей мере, кажется, сожитель может отчитаться, когда и где он был.

Викен сказал:

– Не бывает алиби, которое нельзя опровергнуть. Ни одного. Даже если кто-то может доказать, что был на аудиенции у короля, в таком деле надо все проверять.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю