Текст книги "Тайная история лорда Байрона, вампира. Раб своей жажды"

Автор книги: Том Холланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 45 страниц)

– Приятно слышать, сэр! – напряженно выдохнул старший сержант, и в тот же миг мы услышали, как стена подалась.

Раздался звон цепей, и Кафф с глухим стуком упал на пол.

– Все в порядке? – спросил я.

– Да, сэр,– ответил Кафф.– Редко чувствуешь себя лучше.

– Отличная работа!

– Большое спасибо, сэр!

По великому счастью, в моих карманах оказалось несколько спичек. Я сообщил старшему сержанту об этой удаче, он потянулся за спичками и, чиркнув о камни, зажег одну из них. В краткой вспышке света я увидел, что цепи Каффа полностью выворочены из стены и он намеревается разорвать ручные оковы. Вены на его лбу и шее вздулись, и одна из оков вдруг хрустнула и подалась. После чего спичка погасла.

Старший сержант подошел к нам и взялся за оковы Элиота. На этот раз, по-видимому, металл оказался слишком крепок для него.

– Зажгите еще спичку,– прошептал я, ибо напряженность нашего положения стала сказываться на моих нервах.– Посмотрите, может, найдете что-нибудь, что поможет вам.

– Хорошо, сэр!

Он взял вторую спичку, вновь вспыхнул свет. Кафф оглядел темницу, представлявшую собой, как я теперь заметил, облицованную грубыми камнями зловещего вида камеру. Кафф заглянул во тьму дальнего угла, и, как раз перед тем как спичка вот-вог должна была погаснуть, я услышал его удивленный вздох

– Что там, старший сержант? – спросил я, увидев, что он нагибается.– Что-то нашли?

– Да, сэр. Вроде нашел.

Он шагнул ко мне и взял третью, и последнюю, спичку. Чиркнув ею о стену, в свете пламени он передал мне ка-кой-то металлический предмет. Это был ключ.

– Какого черта...– прошептал я.

Старший сержант нагнулся к Элиоту, вставил ключ и повернул его. Оковы наручников упали с запястьев Элиота.

– Отлично! – проговорил я, наблюдая за ним.

Потом спичка погасла. И в тот же миг где-то неподалеку раздались шаги. Кто-то спускался вниз, к двери камеры.

– Кафф, Элиот,– приказал я сквозь зубы.– Назад, к стене!

Они поспешно бросились к оковам, и я принялся молиться Богу, чтобы они успели всунуть запястья в цепи. Удостовериться в этом я не успел, ибо в замочной скважине уже заскрежетал ключ, и в распахнувшуюся дверь хлынул ослепляющий свет раннего утра.

Я заморгал. В дверном проеме стояло какое-то существо. На ступеньках позади него виднелось несколько человеческих фигур, но наиболее опасным был тот, кто вошел первым. Я собрался с духом. Вошедший был бледен, как и остальные, глаза его скрывались под полуопущенными веками, но я сразу заметил, что он из другой породы, нежели существа за его спиной. От него веяло холодом, как от высеченной изо льда статуи, и все же, хотя на его лице отражались подлость и жестокость, было в нем что-то мягкое, как в избалованной женщине, а поэтому он производил впечатление ужасной, наглой силы. Мне показалось, что я уже видел его раньше. Я покопался в памяти – и вспомнил: это лицо возникло передо мной, когда нас пленили, оно пристально смотрело на меня перед тем, как я отключился. Элиот, похоже, тоже узнал его – он чуть не вскрикнул, но сдержался. Существо шагнуло вперед, и нас окутало зловонием Я сразу припомнил старика брамина, которого ранил в ногу,– от него пахло точно так же.

Существо зашло в камеру, за ним последовали еще три фигуры с мертвенным взглядом Предводитель их раскрыл глаза, и я увидел, что они отнюдь не мертвы, но хихцно поблескивают. Он бегло осмотрел запястья Элиота и Каффа, и на мгновение мне показалось, что мы разоблачены, но существо уже склонилось ко мне и вытащило из недр своего одеяния какой-то небольшой кол. Пристально вглядевшись в мое лицо, последователь Кали поднял кол, делая вид, что готовится пронзить им мое сердце. Но вдруг подмигнул мне и резко повернулся к одной из тварей у себя за спиной.

Две фигуры покатились по полу в яростной схватке, но человек с колом умудрился вытащить своего противника на солнечный свет, и сопротивление существа ночи сразу ослабло.

Я увидел, что Элиот тоже сбросил цепи и борется с одним из существ, призывая Каффа на помощь.

– Только осторожнее! Не дайте им попробовать вашу кровь! – вскричал он, вышвыривая противника на освещенные солнцем ступени.

Тут раздался страшный крик, долгий и клокочущий, и вверх ударил мощный фонтан крови. Одно из существ лежало замертво с колом, пронзившим сердце, его кровь хлестала ввысь и стремительно просачивалась сквозь пол. Наш спаситель поднялся на ноги и выдернул кол из груди мертвого чудовища, направляясь к Каффу, который прижал своего соперника к стене.

– На солнечный свет! – сказал этот необычайный человек.

Кафф швырнул существо в сторону двери. Если раньше оно еле двигалось, то теперь было словно парализовано.

– Да, да,– кивнул странный человек,– давайте, прямо в сердце.

Он отдал Каффу свой кол.

– К чертям эту сосудистую деятельность!

Кафф действовал строго по инструкции, и в потолок ударил новый фонтан крови.

– А теперь,– пробормотал индус, подходя к Элиоту,– покончим с последним. Отойдите-ка, Джек. Знаю, трудная работенка для нас, вегетарианцев.

Элиот улыбнулся и встал, а индус вновь исполнил свое зловещее действо. Когда все было кончено, он поднялся на ноги, пожал руку Элиоту и повернулся ко мне.

– Как бы сказали вы, капитан,– произнес он, разводя руками,– чертовски кровавое зрелище!

Я нахмурился. Не может быть...

– Неужели это вы? – изумился я.– Неужели вы... профессор Джьоти?

– Ну наконец-то!

Индус стер грим с лица, и, глядя на него сейчас, я и представить не мог, как это я не узнал его. Меня ловко одурачили, и озадаченность столь явно проступила на моем лице, что индус, которого я больше никогда не буду называть бабу, громко рассмеялся.

– Это действительно вы, старина,– прошептал я.– Как вам это удалось?

Профессор Джьоти почесал нос.

– Знай врага своего,– сказал он.

– Но... послушайте... ради Бога... Откуда?

Профессор распрямился во весь рост.

– Шри Сингх знает все,– гордо заявил он.

Я неверяще таращился на него, нисколько, скажу вам, не смущаясь своего изумления.

– Боже ж ты мой! – прошептал я, понимая, как я недооценил этого человека.

Даже сейчас, тридцать лет спустя, воспоминание о моем презрении к нему заставляет меня краснеть, ибо, вне сомнения, профессор оказался одним из самых отчаянных храбрецов, каких мне только доводилось встречать, а в свое время я знавал многих славных вояк. Размыкая мои наручники, профессор рассказал, что несколько дней инкогнито находился в Каликшутре и что местные приняли его за одного из себе подобных. Он видел, как мы дрались на стене, и, когда нас схватили, позаботился о том, чтобы нас не заразили смертельной болезнью. А потом, прикинув, что старший сержант Кафф – самый сильный из нас, он оставил его прикованным там, где стена была наиболее слаба, и у его ног положил ключ от наших оков.

– Тогда я не мог вас освободить,– объяснил он,– ибо, как вы сами убедились, эти несчастные сильнее всего по ночам. Днем же совсем другое дело. К счастью,– сказал он, стряхивая цепи с моих запястий и оглядывая камеру,– все прошло так, как я рассчитывал.

– Но, Хури,– вступил Элиот,– если вы все это время были среди этих людей, почему они так и не обнаружили вас? Ведь болезнь дает им возможность чуять человеческую кровь.

Профессор Джьоти засмеялся:

– Сколько раз я говорил вам, что там, где наука бессильна, за дело берется народная мудрость.

Глаза Элиота засверкали, как у ястреба.

– Продолжайте.

– Вы сейчас чуете меня? Как вы считаете, от меня изрядно несет?

– Да. От вас пахнет, как от браминов, живущих у подножия гор.

– Это потому, что я сидел у их ног и учился у них.

Профессор снял с пояса сумку и открыл ее. Как только мы заглянули внутрь, нам в ноздри ударила нестерпимая вонь. Я увидел что-то напоминающее труху растения, белую и влажную, и тут же отвернулся, не в силах больше выносить смердение. Но Элиот настолько заинтересовался, что сунул палец в сумку и вынес месиво на свет.

– Что это? – спросил он.

– Большая редкость, высоко ценится в деревнях Востока. По-английски это растение называется «киргизское серебро».

– А есть у него научное наименование? – нахмурился Элиот.

– Не слышал о таком*. И вообще, по-моему, об этом растении знают лишь брамины.– Профессор тряхнул головой и улыбнулся.– Потрите этой штукой лоб.

Элиот повиновался.

– Ну вот,– сказал профессор.– Теперь эти существа не смогут вас учуять. Легенда старая, но, как я доказал, весьма правдивая.

Он снова раскрыл сумку.

– Все вы должны намазаться этим. Нет, погуще, погуще,– пояснил он, когда я слегка мазнул себя по щеке.– Иначе... иначе у нас не будет никакой надежды выбраться отсюда.

К этому времени все мы освободились от своих оков и были готовы повиноваться приказам профессора. Однако перед уходом Элиот настоял на том, чтобы осмотреть всех нас. Я спросил, что он ищет.

– Следы укусов или царапины,– ответил доктор, внимательно рассматривая мою грудь.

– Но ведь если бы болезнь проникла в нашу кровь, мы бы уже знали об этом.

– Не обязательно,– вмешался профессор Джьоти.– Все зависит от силы духа жертвы. Я знал человека, продержавшегося почти две недели.

– Две недели? Боже милостивый! И кто же это был?

– Разве вы не помните? – удивился профессор Джьоти.– Ведь полковник Роулинсон упоминал вам о нем

– Ну конечно! – вскричал я, щелкая пальцами.– Тот агент, ну, который...

– Застрелился. Да, капитан,– кивнул профессор Джьоти и пристально посмотрел мне в глаза.– Это был мой брат.

Он опустил голову, повернулся и вышел из камеры. Я не последовал за ним, но сочувствовал ему от всей души. Зна-

* Мне не удалось найти никаких сообщений о таком растении. Киргизская пустыня, однако, родина чеснока. Интересно, не было ли растение профессора Джьоти разновидностью этой весьма пахучей луковицы?

чит, его брат был таким же храбрецом. «Замечательная пара,– подумал я.– Да, замечательная пара!»

Мы вновь встретились с профессором, когда Элиот признал всех нас здоровыми. Темница наша располагалась под землей, и, выбираясь по ступенькам на дневной свет,– а я уж думал, что никогда не увижу солнце,– я сразу узнал, куда дикари привели нас. Позади высился разрушенный храм, через который мы пришли накануне ночью, а впереди стояли гигантские статуи и пустой трон. Оттуда несло запекшейся кровью, и повсюду кишели мухи. Я взглянул на трон – кровь и внутренности на нем выглядели намного свежее, чем те, которых я коснулся предыдущей ночью. Все мы невольно зажали руками рты.

– Что это?! – воскликнул старший сержант.

– Останки жертв, принесенных прошлой ночью,– медленно проговорил Элиот.– Посмотрите туда...– Он указал на огромную золотую чашу.– Помните ее? В нее собирали угощение для Кали.

Он повернулся к профессору:

– Верно, Хури? Этот пустой трон – трон Кали, не так ли?

Профессор Джьоти вскинул голову:

– Мы можем так предполагать...– Он обвел рукой статуи шести женщин.– Хотя взгляните на эти фигуры. Согласно легендам горцев, они охраняют святыню богини, охраняют в отсутствие своей владычицы, а когда она возвращается, стражницы пропадают. Хорошо, что они здесь. Это дает основание предположить, что сама Кали отсутствует...

– Послушайте, старина,– запротестовал я.– Вы так говорите об этой женщине, что можно подумать, будто она существует в действительности.

– Действительность? – профессор улыбнулся и развел руками.– А что мы понимаем под «действительностью»?

– Черт меня побери., если я знаю. Вы профессор, вы нам и скажите.

– Если Кали существует – если,– голос его дрогнул,– то она – нечто ужасное, находящееся за пределами человеческого понимания.

Некоторое время мы молча смотрели на профессора, затем старший сержант вежливо прокашлялся.

– И эта леди... если ее здесь нет...

– Да?

– Тогда, сэр, где же она может быть?

– А-а,– пожал плечами профессор.– Это совершенно другой вопрос. Но сейчас ее тут нет, и это самое важное. А потому,– вдруг рассмеялся он,– в путь, друзья. Давайте воспользуемся полученным преимуществом и покинем это место как можно скорее.

И мы отправились в путь. Казалось, вокруг не было ни души, однако, как и раньше, мы шли с осторожностью – нас нельзя было учуять, но нас можно было увидеть. Мы шли довольно быстро, и Элиот, как я заметил, вскоре начал отставать.

– В чем дело, старина? – спросил я его.

– О, ничего,– ответил он,– только вот нога меня беспокоит.

Я взглянул на его ногу. Копье оставило весьма глубокую и наверняка болезненную рану. Но доктор уверил меня, что все в порядке, и мы продолжили путь, хотя Элиот шел все медленнее и медленнее. В конце концов он упал, и, вновь осмотрев его рану, я понял, что она гораздо серьезнее, чем он сам считает. Было очевидно, что некоторое время он не сможет идти дальше.

По этому поводу мы созвали краткий военный совет. Будучи отважным человеком, Элиот просил нас продолжать путь, но никто на это не соглашался. Мы знали, что Пампер где-то неподалеку и, если нам удастся продержаться, все закончится хорошо. Главное же, что нас беспокоило, это полное отсутствие боеприпасов. Но и здесь профессор вновь оказался на высоте. Он рассказал, что набрел на крупный склад оружия и взрывчатки, которые завезли русские, намереваясь использовать против британских колониальных войск. Сейчас этот склад заброшен. Было сразу решено, что мы должны попытаться захватить его. План имел лишь один небольшой недостаток: склад находился поблизости от разрушенного города

Так что пришлось повернуть назад, и, надо сказать, это было мучительно. Шли мы осторожно, как и раньше: периодически в тени деревьев мелькали бледнолицые существа, но мы тщательно избегали их, и, похоже, нас не заметили, хотя у меня внутри шевельнулся червячок беспокойства. Профессор Джьоти тоже насторожился – он то и дело смотрел на сверкающее в небе солнце.

– Полдень миновал,– сказал он мне на одном из привалов.– Солнце клонится к закату.

– Ну, до захода еще далеко,– возразил я.

– Да,– кивнул профессор, озираясь.– Как и до полковника Пакстона с его полком.

Наконец мы подошли к участку стены, где находился оружейный склад. Слава Богу, оружие было еще там. Мы начали вооружаться, но Элиот, которого мы поставили часовым, вдруг воскликнул:

– А у нас компания. Взгляните-ка вон туда!

Я поднял глаза. Из развалин города появилось около тридцати фигур – существа стояли и спокойно наблюдали, как мы выкапываем оружие. Я взглянул направо... налево... вон еще сидят, стервецы, и следят за нами. Их план был ясен: отрезать нам пути к отступлению, прижав к глубокой пропасти. Я взглянул на мост и, к своему удивлению, обнаружил, что его не охраняют. У башни рядом с ним тоже не было ни души.

– Какая-то подозрительно заброшенная башня. Ничего необычного за ней не числится? – обратился я к профессору Джьоти.

– Ну да, заброшенная,– медленно произнес он.– Но это не значит, что башня пуста.

«Что верно, то верно»,– подумал я. Но приходилось рисковать – другого выбора у нас не было. Я раздал все, что мы нашли на складе: оружие, взрывчатку, боеприпасы. Остальное приказал скинуть в пропасть. Для наших целей расщелина оказалась достаточно глубокой. Мы даже не услышали, как выброшенные нами винтовки достигли дна. Нам пришлось отступить к мосту. Как я уже говорил, он был украшен прекрасной резьбой, но я знал, что вскоре этому шедевру суждено погибнуть, ибо у подножия стены собралась уже огромная толпа и я боялся, что в любой момент существа кинутся на нас. К счастью, опыт сапера, полученный в Пенджабе, сослужил мне хорошую службу – я живо начинил мост взрывчаткой, и мы, укрывшись, стали ждать, как будут разворачиваться события. Однако ничего не происходило. Полуденное солнце клонилось к закату, а существа продолжали следить за нами, оставаясь у стены. Однако с каждым часом число их возрастало.

Вскоре пики на западе подернулись розовой дымкой.

Во мне нарастало нетерпение. Я не хотел ждать темноты, чтобы начать сражение. Я хотел вступить в бой пораньше, чтобы задать хорошую трепку этим сволочам и показать, чего мы стоим. Взглянув в дальний край расщелины, я заметил статую Кали на ее ужасной машине, и мне в голову пришла одна идея.

– Профессор,– сказал я,– прикройте нас огнем Мы с Каффом пойдем и сбросим этот ужасный инструмент пыток в пропасть. Если это не сработает, значит, этих тварей уже ничто не поднимет.

Профессор нахмурился и кивнул. Он опустил винтовку, и мы со старшим сержантом перебежали через мост. Когда мы кинулись к статуе, я услышал, как толпа за нами зашевелилась. Я обернулся – вперед двинулись немногие, но как только Кафф, раскачав статую, продемонстрировал наши намерения, до нас донесся низкий рев и весь строй существ пришел в движение.

– Скорее! – крикнул нам Элиот.

Мы поднажали, но статуя все не опрокидывалась. Вдруг от толпы отделились трое или четверо и заковыляли к нам.

– Пробуем в последний раз! – призвал я.

Позади уже слышались шаги, но мы упорно продолжали раскачивать статую, а потом старший сержант выкрикнул ужасное проклятие, и тут же раздался грохот металла и дерева. Статуя зависла на краю пропасти. Солнце осветило блестящие крюки, на какое-то мгновение окрасив их красным, и проклятая машина рухнула наконец вниз. Я проводил ее взглядом, но вдруг почуял за спиной вонь разлагающейся плоти и, обернувшись, увидел прямо перед собой ужасные, мертвые глаза. Я свалил существо добрым хуком слева. Оно начало было опять подниматься, но я прострелил ему сердце, и тварь осталась лежать, дергаясь, как подстреленная птица.

«Одним гадом меньше,– подумал я.– Но сколько их тут еще?»

Мы отступали, а толпа, придя в движение, старалась отрезать нас от моста. Я уж было решил, что мы до него не доберемся, ибо эти стервецы буквально хватали нас за пятки. Мы кинулись через мост, за нами – туча преследователей. Когда мы добежали до дальнего конца моста, я услышал, как по змейке фитиля у моих ног, шипя, пробежал огонь. Мы рванулись вперед, упали и заткнули уши. Мост взлетел на воздух, а наши враги посыпались вниз, в бездонную расщелину.

Все прошло как по маслу, и мы получили передышку. Толпа отхлынула от взорванного моста, а оставшихся мы легко перебили. Но тем временем уже сильно стемнело, и я понял, что ночью начнется настоящее сражение. Вскоре на небе зажглись звезды, и мы двинулись вдоль городской стены. К счастью, несмотря на события последних дней, мой бинокль остался цел. В него я разглядел, что замыслили эти проклятые твари.

– Они рубят деревья и тащат их наверх. Клянусь Господом, мы должны остановить их, прежде чем они доберутся до расщелины,– пробормотал я.

Мы устроили отличный спектакль! Как только существа приблизились, мы встретили их всей мощью ружейного огня и на некоторое время задержали. Но они не гибли... Мне раньше не доводилось сражаться с таким противником, и они в конце концов одолели нас своей численностью. Вскоре эти сволочи сгрудились у края пропасти, перекинули через расщелину дерево и начали карабкаться по нему. Мы навели ружья и открыли по импровизированному мосту плотный огонь. Это была чертовски трудная задача, но вскоре облепленное мерзавцами дерево рухнуло в пропасть. Впрочем, мы догадывались, что на их место встанут другие и рано или поздно они переберутся к нам. Я начал подумывать о том, что пришло время отступить, ибо на башне отбиваться будет легче, чем на открытой местности. Я отдал приказ, и мы стали готовиться к отходу. Кафф нес Элиота и ящик с боеприпасами, а профессор прикрывал их. Я же остался на позиции, уничтожая наступающих тварей, но положение становилось отчаянным, ибо я был похож на комара, пытающегося остановить рвущегося напролом слона. Раздался сильный треск, и второе дерево рухнуло на нашу сторону пропасти. По стволу его уже ползли бесчисленные сонмища гадов.

«Пора сматываться»,– подумал я.

Стараясь сохранять достоинство, я отступил к башне. Позади кучка существ пересекла пропасть и с завываниями двинулась за нами. У самой башни меня поджидал старший сержант Кафф, он и провел меня через двор в наш последний бастион. Мы оказались в длинном помещении с низкими потолками, похожем на молельню храма. Здесь, как и во дворце, главное место занимал пустой трон. Двери позади него вели в темноту, но сбоку, из незаметного коридора, проникал свет. Туда-то мы и направились. Мы взбежали по лестнице. Проход становился все рке, и на бегу я услышал шаркающие шаги наших преследователей – очевидно, существа заметили, куда мы зашли, и теперь гнали нас в ловушку. Свет становился все ярче, и наконец я увидел факел в руках профессора Джьоти – ученый поджидал нас, скрючившись в коридоре.

– Весьма необычная находка,– улыбнулся он нам.– Посмотрите на эти фрески. Им, должно быть, многие века

Он поднял факел, проведя им вдоль стены, и передо мной замелькали весьма непристойные изображения – женщины, в разной степени раздетые, питались чем-то похожим на человеческие останки. Весьма подходящие к нашему положению картинки, и, признаюсь, на мгновение у меня захватило дух – столь живыми они казались. Но времени изучить их повнимательнее не было – шаги преследователей раздавались все ближе, и, обернувшись, я увидел блеск бесцветных глаз.

– Где Элиот? – закричал я.

– Наверху,– показал профессор.– Там мы займем оборону.

– Отлично.

За своей спиной я почувствовал исходящий от существ смрад и понял, что далеко нам не убежать – догонят.

Ступени вдруг стали круче. Я поднял голову и почувствовал, как в лицо мне повеял свежий воздух, увидел блеск звезд.

– Эй! – раздался сверху голос Элиота.– Кто там?

– Только мы, сэр,– отозвался старший сержант.– Правда, за нами идет кой-какая компания.

Он отступил в сторону, и профессор взобрался по ступеням. Преследователи тем временем почти настигли нас

– Скорее, сэр! – крикнул Кафф, но, потеряв стольких своих людей, я не собирался рисковать жизнью еще одного человека. И это был не просто героизм – старший сержант нес ящик с боеприпасами, а я знал, что если мы лишимся патронов, то пропадем.

– Давайте же, вперед! – заорал я.

Но старший сержант не пошевелился.

– Черт вас дери, я вам приказываю! – завопил я, и лишь тогда он стал взбираться наверх!

Когда я попытался последовать за ним, то почувствовал, как чьи-то холодные пальцы схватили меня за ногу.

Попробовав отбросить напавшего, я потерял равновесие и упал назад в темноту, на каменный пол. Я открыл глаза и увидел лицо. Оно казалось совершенно безгубым, ибо складки плоти вокруг рта полностью сгнили. Но оскаленные зубы были на месте, а вонь дыхания, когда тварь склонилась к моему горлу, была сродни смраду сточной канавы или разрытой могилы. Все произошло в считанные секунды, и не успел я дать отпор, как: услышал яростный рев. У моей головы затопали чьи-то ноги, а существо, чуть не вцепившееся мне в горло, снова подняло голову.

– Ух вы, сволочи! – раздался рев старшего сержанта.– Ублюдки! Стервецы поганые!

Существа кинулись к нему. «Ему конец»,– подумал я, ибо у сержанта не было ни места, ни времени воспользоваться винтовкой. Зато у него имелся ящик с боеприпасами, и старший сержант не колеблясь швырнул его. Ящик, как я упоминал, весил довольно прилично, а Кафф швырнул его с такой яростью, что первый ряд существ почти целиком рухнул на землю.

– Болван! – заорал я.– Ты, конечно, храбрец, но дурак чертов! Марш наверх!

– Слушаюсь, сэр,– пролаял Кафф и умчался прочь.

Я последовал за ним, поспешая, как мог, чтобы меня не стащили вниз еще раз. Но существа не двигались. Я оглянулся: упавшие на землю так и остались лежать. Мне были видны их глаза, следящие за мною полоумными взорами, а поодаль, в коридоре, сгрудилось множество человеческих фигур. Меня вдруг охватил отвратительный страх. Испугали меня, однако, не эти существа, а весьма странное ощущение, что они разделяют мой страх и что приближается нечто еще более ркасное. Внезапно, когда я еще пребывал во власти этого ужаса, существа зашевелились, повернулись и низко склонились к земле. Я взглянул в дальний конец коридора, но свет сразу как-то потускнел, словно из глубин земли сюда просочилась темнота. Я знаю, все это звучит как бред сумасшедшего, и даже сейчас не вполне уверен, что именно тогда увидел я сам. Но в то время у меня не было сомнений – я стал свидетелем очень скверной магии. Ибо нарастающая тьма втягивала в себя свет, как промокашка впитывает пролитые чернила. Что скрывалось в этой тьме, я не желал знать. Я вскарабкался по ступеням и вдохнул свежий воздух.

– Капитан, смотрите! – профессор Джьоти возбужденно дернул меня за рукав.

Я огляделся. Мы находились на самой верхушке храма, на его куполе. Все вокруг было усеяно каменными и деревянными статуями. Некоторые из деревянных статуй были сломаны на баррикады – очевидно, Элиотом, ибо он выглядел усталым и бледным, а из ноги его сочилась кровь. «Вряд ли,– подумалось мне,– ему еще доведется пользоваться ею». Было ясно, что этот купол станет нашим последним оплотом.

– Капитан, да смотрите же!

Профессор жестом подозвал меня. Я поспешил к краю купола и взглянул вниз, на то, что творилось там. А там. из джунглей выступила цепь солдат в красных мундирах. Впереди развевался «Юнион Джек», флаг Британской империи, и горный бриз донес до нас слабые звуки «Марша британских гренадеров».

– Но черт возьми,– пробормотал я,– они доберутся сюда слишком поздно...

– Что вы хотите сказать? – спросил профессор.

Я оглянулся на ступени, уходящие назад во тьму.

– Боеприпасы... Мы их потеряли.

– Потеряли?! – Профессор уставился на меня, потом на продвигающиеся вперед британские войска.

Я повернулся к стоящему на страже старшему сержанту Каффу:

– Ну как там, шевелятся?

– Да, сэр, собирают силы.

– Подожгите баррикады! – крикнул я Элиоту,– Пусть старина Пампер знает, что мы здесь.

– Сэр! – вдруг вскричал Кафф.– Эти твари поперли наверх!

Я бросился к ступеням. Кафф отбил голову у какой-то статуи, подкатил к краю ступеней и обрушил вниз. Это был самый меткий бросок, который мне когда-либо доводилось видеть, ибо с одного удара все «кегли» были повалены. На некоторое время воцарилась тишина. Затем внизу, во тьме, вновь зашевелились человеческие фигуры, и у подножия ступеней хищно заблестели глаза У Каффа в руках оказался еще один увесистый камень. Я взглянул на баррикаду. Там начало заниматься пламя. Я снова перевел взгляд на ступени. Существа подступали.

– Ну ладно,– прошептал я и взмахнул рукой.– Давай!

Сшибая все на своем пути, вниз покатился еще один камень. Но у нас уже не оставалось «кегельных шаров» – запас голов статуй иссяк. Тогда мы подняли каменную плиту и закрыли ею дыру, но я сомневался, что это надолго задержит противника. Тем временем в джунглях разгоралось пламя, люди Пампера уже подходили к расщелине, но и наши дела шли все хуже и хуже, ибо каменная плита под ногами старшего сержанта начала подпрыгивать, а зажженный нами огонь распространялся не так быстро. Мы нее собрались у каменной плиты, стараясь удержать ее на месте, а огонь у нас за спинами оставался слабым и бесценные минуты тихо проходили одна за другой. Вдруг под ногами у нас все задрожало, и каменная плита треснула пополам. В трещину сунулись чьи-то руки, и мы все отступили.

Баррикада к этому времени уже пылала вовсю, поэтому мы поспешили укрыться за ней, ибо знали, что противник не выносит огня. И действительно, на какое-то время огонь задержал их. Все больше и больше существ собиралось у ступеней, но дальше они не совались, а солдаты Пампера в красных мундирах подходили все ближе и ближе. Мои надежды начали крепнуть. И вдруг противник кинулся на нас! Мы открыли огонь, быстро истратив немногие остававшиеся у нас пули, но, хотя камни перед нашей баррикадой залоснились от крови, существа продолжали напирать, накатываясь словно приливная волна. Мы принялись швырять в них горящие ветки. Одной твари я попал в лицо и увидел, как ее глазные яблоки сморщились и растеклись. Другое существо вспыхнуло, как мешок соломы. Снизу до нас донесся ружейный огонь, и я понял, что Пам-пер, наверное, добрался до подножия храма. Только бы продержаться! Только бы закрепиться! А противник продолжал напирать. Я почувствовал, как слабеют мои силы. Мы все почувствовали это. Если противник опрокинет наши фланги, мы наверняка погибнем. Отовсюду звучали пронзительные вопли существ, охваченных пламенем, но я заметил, что их численный перевес уже сказывается. Я взглянул на дальний фланг. Тело вспыхнувшего человека корчилось в муках, но позади маячили новые существа. Дело проиграно, наш фланг опрокинут. Но внезапно твари ослабили натиск, прекратились их вопли. Не было слышно ничего, кроме потрескивания пламени. Над кошмарной сценой воцарилась тишина. Вдали, внизу, снова раздались выстрелы британских винтовок, но теперь я не поддался искушению надежды, ибо знал, что нас ожидает смерть. Я посмотрел на пламя, собрался с духом и помолился за то, чтобы не впустую отдать свою жизнь.

И тогда меня вновь охватил страх. Я боролся с ним, но, словно темная лихорадка, он не отпускал меня, намереваясь выжать всю мою душу. «Человеку всегда больно чувствовать, что храбрость оставляет его,– сказал я себе.– И все же что такое храбрость, как не продолжение страха?» Я крепко сжал горящую палку и подошел к краю баррикады. Если уж умирать, то благородно, лицом к лицу с врагом. Я не позволю страху победить себя. Я поднял факел и шагнул вперед.

За баррикадой никого не было. Вернее, гам не было никого из оставшихся в живых. Хотя трупов хватало. В огне, на куполе, на ступенях – везде валялись наши враги. Я в изумлении огляделся по сторонам, после чего вернулся к товарищам, чтобы сообщить, что мы спасены, но они тоже исчезли – я остался совершенно один в этом древнем и страшном месте. Я взглянул на огонь, словно адское пламя пожирающий мертвецов. Я заметил, что трупы горят, как дрова, а от их плоти клубится жирный и черный дым. Языки пламени образовали пелену, и за этой пеленой появились шесть человеческих фигур.

Я пораженно отшатнулся и решил, что, наверное, заболел и меня прихватил приступ застарелой малярии. Но в то же время я не чувствовал озноба, и никогда раньше мой ум не был столь ясен и трезв. Я вновь взглянул на человеческие фигуры. Они вышли из огня и теперь неотрывно смотрели на меня. Очень привлекательные женщины, и одна из них – та, которую мы захватили в плен. Она улыбнулась мне, и внезапно меня охватила животная похоть, божественная и жестокая. Моя душа словно раскрылась навстречу этим женщинам. Я шагнул к ним, но они отвернулись и покачали головами, и я заметил, что они с восхищением смотрят на трон, словно взнесенный ввысь языками пламени. Я понял. Они не заговаривали со мной, не было произнесено ни единого слова, но я понял. Мы будем жить. Мы забрели в одно из самых мрачных мест мира, но останемся в живых. Странно, но я вновь почувствовал, что меня охватывает ужас. Мой взгляд, как магнитом, притянуло к трону, и я осознал, что на нем теперь сидит женщина Две тени выросли у нее по бокам – у одного существа было лицо Элиота, хотя это был, конечно, не Элиот, а другая фигура явно принадлежала европейцу, хотя человека этого я не знал. Но я смотрел не на них, а на сидящую на троне женщину, казавшуюся мне самой желанной из всех дам, на кого я когда-либо бросал взор. Я пытался вызвать в памяти образ моей жены, но безрезультатно. Меня заполонило желание, адская, звериная похоть, которая сжигала внутренности. Нет, я ощущал не только похоть, но и ужас – и все это стягивало мне голову, как обручем. А когда я в последний раз взглянул на трон и тень фигуры на нем, то ощутил, что теряю сознание. На меня надвигалась тьма. Я закрыл глаза и упал на каменные плиты.