Текст книги "Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным"

Автор книги: Тимоти Снайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 39 страниц)

Раздел 10. Этнические чистки

К тому времени, когда Красная армия подошла к руинам Варшавы в январе 1945 года, Сталин знал, какую именно Польшу он хочет построить. Он знал, где будут проходить ее границы, кто в принудительном порядке будет жить в пределах этих границ, а кого надо силой заставить оттуда уйти. Польша будет коммунистическим государством и этнически однородной страной. Хотя Сталин не будет проводить политику массового уничтожения в задуманной им восточно-европейской империи, Польша должна была стать центром зоны этнической чистоты. Германия будет для немцев, Польша – для поляков, а западная часть Советской Украины – для украинцев. Он ожидал от польских коммунистов (включая тех, кто сами являлись представителями этнических меньшинств), что они очистят свою страну от нацменьшинств. Сталин возродил Польскую Коммунистическую партию, выбрал для нее руководителей и отправил их в Польшу. Он знал, что получит поддержку не только поляков, но также американцев и британцев, если устранит большое количество немцев. Гитлеровская политика перемещения немцев во время войны давала возможность представить, как к немцам будут относиться после ее завершения. Немецкая колонизация времен войны делала неизбежным насильственные перемещения определенного количества населения. Единственный вопрос состоял в том, сколько немцев и с каких территорий следует переселить. У Сталина были конкретные ответы, даже если у его американских и британских союзников их не было[650]650
  О значении немецких прецедентов см.: Brandes D. Der Weg zur Vertreibung: Pläne und Entscheidungen zum «Transfer» aus der Tschechoslowakei und aus Polen. – Munich: Oldenbourg, 2005. – Pp. 58, 105, 199 (и по тексту); Ahonen P. After the Expulsion: West Germany and Eastern Europe, 1945–1990. – Oxford: Oxford University Press, 2003. – Pp. 15–25.


[Закрыть].

На Ялтинской конференции с британскими и американскими союзниками в феврале 1945 года Сталин озвучил свои желания, не имея оснований для возражений. Рузвельт и Черчилль не протестовали, когда Сталин снова забрал земли, полученные им от Гитлера: половину Польши, а также государства Балтии и северо-восток Румынии. Сталин возместит ущерб Польше, его коммунистической Польше, наказав Германию. Польша подвинется на запад, поглотив немецкие территории, до линии, обозначенной реками Одер и Ныса-Лужицка (или Нейсе на немецком языке). На землях, которые Сталин собирался передать Польше, жили не менее десяти миллионов немцев. Выселить их за пределы Польши и не впускать обратно будет заданием правительства, в котором доминирующую позицию займут польские коммунисты. Они воспользуются желанием многих поляков убрать немцев и присвоят себе заслугу за достижение этой цели (этнической чистоты), которая уже к концу войны казалась самоочевидной большинству ведущих польских политиков. Коммунисты обзаведутся поддержкой среди поляков, раздавая земли, оставленные немцами, и сохранят эту поддержку, напоминая полякам, что только Красная армия могла не допустить возвращения немцев и их претензий на утраченное имущество[651]651
  О польском и чешском планах по депортации во время войны (которые обычно были менее радикальными, чем достигнутое в конечном итоге) см.: Brandes D. Der Weg zur Vertreibung. – Pp. 57, 61, 117, 134, 141, 160, 222, 376 и по тексту.


[Закрыть].

Польские коммунисты согласились с этими границами и с тем, что им нужно избавиться от немцев. «Мы должны выдворить их, – сказал в мае 1945 года Владислав Гомулка, генеральный секретарь Польской Коммунистической партии, – поскольку все страны построены на национальных, а не многонациональных принципах». Само по себе передвижение Польши на запад не сделает из Польши «национального» государства: сдвиг границ просто заменил большое украинское и беларусское нацменьшинство очень большим немецким нацменьшинством. Польше понадобится массовое переселение миллионов немцев, чтобы стать «национальной» в том смысле, который имел в виду Гомулка. Из них около полутора миллиона человек были немецкими администраторами и колонистами, которые никогда бы не оказались в Польше, если бы не гитлеровская война. Они жили в домах и квартирах поляков, изгнанных (или убитых) во время войны, либо убитых евреев. Еще более миллиона человек были немцами, которые родились в Польше и жили в рамках границ довоенной Польши. Остальным восьми миллионам или около того доведется потерять свои дома на землях, которые находились на территории Германии еще до гитлеровской экспансии и в течение столетий были населены преимущественно немцами[652]652
  Цит.: Niemcy w Polsce: Wybór dokumentów / Ed. by Borodziej W., Lemberg H., Kraft C. – Warszawa: Neriton, 2000. – Vol. 1. – P. 61. Подразумевается разница в польском языке между «narodowy» и «narodowościowy».


[Закрыть].

Создавая свою Польшу, Сталин поставил гитлеровский «Генеральный план “Ост”» с ног на голову. Германия вместо расширения на восток для создания огромной сухопутной империи будет ограничена западной частью. СССР, США и Великобритания вместе оккупировали Германию, и ее ближайшее политическое будущее не было очевидным. Очевидным было только то, что это будет Германия для немцев, но не в гитлеровском смысле слова. Это будет компактная территория в центре Европы, отмежеванная от Австрии, отмежеванная от Судетов, отобранных у Чехословакии, куда соберутся немцы с Востока, вместо того, чтобы отправлять их туда в качестве колонизаторов. Немцы будут не расой господ, понукающей рабами на бравом новом восточном рубеже, а еще одной гомогенной нацией. Однако, в отличие от Гитлера, Сталин не воспринимал слово «переселение» как эвфемизм массового уничтожения. Он знал, что люди будут умирать в ходе массовых перемещений, но уничтожение немецкой нации не было его целью.

Ведущие польские политики (как коммунисты, так и не коммунисты) соглашались со Сталиным, что Польшу следует передвинуть как можно дальше на запад и что немцы должны уйти. Когда Армия Крайова инициировала Варшавское восстание 1 августа 1944 года, польское правительство в Лондоне отобрало у немцев гражданство и заставило их покинуть страну. Станислав Миколайчик, премьер-министр польского правительства в Лондоне, был не менее категоричен, чем его враги-коммунисты, по поводу того определения послевоенного обустройства для немцев: «Опыт с пятой колонной и с методами немецкой оккупации делает невозможным совместное проживание польского и немецкого населения на территории одного государства». Такая позиция представляла консенсус не только внутри польского общества, но также среди лидеров стран Альянса. Рузвельт сказал, что немцы «заслуживают» быть изгнанными посредством террора (а его предшественник, Герберт Гувер, называл переселение «героической мерой»). Черчилль пообещал полякам «тщательную уборку»[653]653
  Цитата Миколайчика: Nitschke B. Wysiedlenie ludności niemieckiej z Polski w latach 1945–1949. – Zielona Góra: Wyższa Szkoła Pedagogiczna im. Tadeusza Kotarbińskiego, 1999. – P. 41; Naimark N. Fires of Hatred: Ethnic Cleansing in Twentieth-Century Europe. – Cambridge: Harvard University Press, 2001. – P. 124. О Рузвельте см.: Brandes D. Der Weg zur Vertreibung. – P. 258. О Гувере см.: Kersen K. Forced Migration and the Transformation of Polish Society in the Postwar Period // Redrawing Nations: Ethnic Cleansing in East-Central Europe, 1944–1948 / Ed. by Ther P., Siljak A. – Lanham: Rowman and Littlefield, 2001. – P. 78. О Черчилле см.: Frank M. Expelling the Germans: British Opinion and Post-1945 Population Transfers in Context. – Oxford: Oxford University Press, 2007. – P. 74. О восстании см.: Niemcy v Polsce. – P. 109.


[Закрыть].

В Ялте в феврале 1945 года американцы и британцы согласились в принципе, что границы Польши нужно передвинуть на запад, но не были уверены, что до самой линии Одера-Нейсе. Тем не менее, как и ожидал Сталин, они склонились к его позиции до следующего, июльского, саммита в Потсдаме. К тому времени большая часть его намерений уже была реализована на местах. К марту Красная армия захватила все немецкие земли, которые Сталин собирался уступить Польше. К маю Красная армия вошла в Берлин и война в Европе была завершена. Советские войска пронеслись по Восточной Германии с такой невиданной поспешностью и жестокостью, что неожиданно все показалось возможным. Около шести миллионов немцев были эвакуированы немецкими властями или сбежали до прихода Красной армии, тем самым создав базовые предпосылки для сталинской этнической и географической версии Польши. Многие из них попытаются вернуться после капитуляции Германии, но очень немногим это удастся[654]654
  См.: Brandes D. Der Weg zur Vertreibung. – Pp. 267–272.


[Закрыть].

В Великобритании Джордж Оруэлл в последний раз подал голос в феврале 1945 года, назвав запланированное изгнание немцев «тяжким преступлением», которое нельзя было предпринимать. Он ошибся. Политическое воображение единственный раз подвело его[655]655
  Frank M. Expelling the Germans. – P. 89.


[Закрыть].

* * *

Во время марша на Берлин Красная армия придерживалась чрезвычайно простой процедуры в восточных землях Рейха (территории, предназначенные для Польши): солдаты насиловали немецких женщин и забирали мужчин (и некоторых женщин) для работ. Такое поведение продолжалось и когда армия дошла до немецких земель, которые должны были остаться Германии, а затем и до Берлина. Красноармейцы насиловали женщин и в Польше, и в Венгрии, и даже в Югославии, где коммунистическая революция сделала страну союзницей Советского Союза. Югославские коммунисты жаловались Сталину на поведение советских войск, но он прочитал им небольшую лекцию про солдат и «развлечения»[656]656
  О Венгрии см.: Ungvary K. Die Schlacht im Budapest: Stalingrad an der Donau, 1944/45. – Munich: Herbig, 1998. – Pp. 411–432; Naimark N. The Russians in Germany: A History of the Soviet Zone of Occupation, 1945–1949. – Cambridge: Harvard University Press, 1995. – P. 70. О Польше см.: Curp D.T. A Clean Sweep? The Politics of Ethnic Cleansing in Western Poland, 1945–1960. – Rochester: University of Rochester Press, 2006. – P. 51. Цитату о Югославии см.: Naimark N. The Russians in Germany. – P. 71.


[Закрыть].

Размах изнасилований увеличился, когда советские солдаты дошли до самой Германии. Трудно сказать, почему. Советский Союз, который в принципе был эгалитарным обществом, не прививал уважение к женскому телу в самом элементарном смысле. Даже если отстраниться от их опыта с немцами, красноармейцы были продуктом советской системы и часто – самых ужасных ее институтов. Сражаться на фронт отпустили около миллиона ГУЛАГовских заключенных. Казалось, все советские солдаты были фрустрированы абсолютной бессмысленностью нападения Германии на их бедную страну. Дом любого немецкого рабочего выглядел лучше, чем их дома. Солдаты иногда говорили, что нападают только на «капиталистов», но с их точки зрения простой немецкий фермер был немыслимо богат. И однако, несмотря на свой очевидно более высокий уровень жизни, немцы пришли в Советский Союз грабить и убивать. Возможно, для советских солдат изнасилование немецких женщин было способом унизить и обесчестить немецких мужчин[657]657
  О случаях изнасилований во время предыдущей оккупации см.: Gross J.T. Revolution from Abroad. – P. 40; Шумук Д. Пережите і передумане. – С. 17. Стоит ознакомиться с показаниями жертвы: Anonyma. Eine Frau in Berlin: Tagebuchaufzeichnungen vom. 20. April bis 22. Juni 1945. – Munich: btb Verlag, 2006. – P. 61.


[Закрыть].

Поскольку Красная армия, продвигаясь на запад, несла огромные потери, ее ряды пополнялись за счет призывников из Беларусской и Украинской Советских республик, чьи семьи страдали от рук немцев и чьи молодые жизни сформировала немецкая оккупация. У многих советских солдат были личные причины одобрять пропаганду, которую они читали и слышали и которая иногда обвиняла весь немецкий народ в советской трагедии. Преимущественное большинство красноармейцев не мстили за Холокост как таковой, но читали пропагандистские материалы людей, глубоко потрясенных массовым уничтожением евреев. Илья Эренбург, советский еврейский писатель, теперь работающий журналистом в военной газете «Красная звезда», был на тот момент специалистом по пропаганде ненависти. В 1942 году он писал: «Мы поняли: немцы не люди»[658]658
  Цит.: Salomini A. LʼUnion soviétique et la Shoah / Transl. by Saint-Upéry M. – Paris: La Découverte, 2007. – P. 123, а также 62, 115–116, 120, 177. О призывниках упомянуто между прочим в Vertreibung und Vertreibungsverbrechen 1945–1948: Bericht des Budesarchivs vom 28 Mai 1974. – Bonn: Kulturstiftung der Deutschen Vertriebenen, 1989. – P. 26.


[Закрыть].

Какой бы ни была их мотивация, взрыв насилия против немецких женщин был колоссальным. Мужчин, пытавшихся защитить своих дочерей и жен, избивали, а иногда и убивали. У женщин было мало защитников-мужчин: они либо погибли в бою (около пяти миллионов немецких мужчин погибли на войне к этому времени), либо их забрал Вермахт, либо призвали на срочную гражданскую оборону, либо советская власть угнала их на работу. Большинство оставшихся мужчин были пожилыми или же инвалидами. В некоторых селах изнасиловали всех женщин поголовно, независимо от возраста. Как много позже узнал немецкий писатель Гюнтер Грасс, его мать предложила себя, чтобы спасти его сестру. Не спаслась ни та, ни другая. Групповые изнасилования были обычным делом. Немало женщин умерло от травм, полученных в результате множественных изнасилований[659]659
  Vertreibung und Vertreibungsverbrechen 1945–1948: Bericht des Budesarchivs vom 28 Mai 1974. – Bonn: Kulturstiftung der Deutschen Vertriebenen, 1989. – P. 33. Превосходное обсуждение этой темы см.: Naimark N. The Russians in Germany. – Pp. 70–74. О Г. Грассе см.: Grass G. Beim Häuten der Zwiebel. – P. 321.


[Закрыть].

Немецкие женщины часто совершали самоубийства или пытались их совершить, чтобы предотвратить изнасилование или смыть его позор. Одна из них вспоминала о своем бегстве: «С темнотой наступил неописуемый страх. Там было много женщин и девушек, их насиловали русские». Слыша их крики, они с сестрой порезали себе вены на запястьях, но выжили: видимо, было слишком холодно и они не истекли кровью, а на следующий день им оказал помощь советский врач. Их не тронули ночью, вероятно, потому, что они потеряли сознание и казались мертвыми. В самом деле, смерть была одним из немногих средств защиты от изнасилования. Марта Курцман и ее сестра избежали изнасилования только потому что хоронили свою мать: «Как только мы обмыли мертвую маму, чтобы одеть ее, вошел русский и хотел нас изнасиловать». Он плюнул и вышел вон. Это был исключительный случай[660]660
  О похоронах матери см.: Vertreibung. – P. 197.


[Закрыть].

Изнасилованных женщин иногда забирали как подневольную рабочую силу, но большинство рабсилы составляли мужчины. Советские власти захватили приблизительно пятьсот двадцать тысяч немцев – где-то десятую часть угнанных немцами на работу из Советского Союза. Советские власти также захватили около двухсот восьмидесяти семи тысяч человек как подневольную рабсилу из восточноевропейских стран и депортировали по крайней мере сорок тысяч поляков, которые считались опасными для советской власти или будущего коммунистического режима. Они угоняли венгерское гражданское население в Будапеште, относились к ним как к военнопленным и заставляли работать в лагерях. Немцев посылали на грязную и опасную работу в шахтах польской Силезии, Восточной Украины, Казахстана или Сибири. Смертность среди немцев была намного выше, чем среди советских граждан. В лагере-517 в Карелии немцев умирало в пять раз больше обычного показателя по ГУЛАГу[661]661
  О 520 тысячах немцев см.: Urban T. Der Verlust: Die Vertreibung der Deutschen und Polen im 20. Jahrhunert. – Munich: C.H. Beck, 2004. – P. 517. О 40 тысячах поляков см.: Zwolski Marcin. Deportacje internowanych Polaków w głąb ZSRS w latach 1944–1945 // Exodus: Deportacje i migracje (wątek wschodni) / Ed. by Zwolski M. – Warszawa: IPN, 2008. – P. 49. Гурьянов называет цифру 39–48 тысяч (см.: Гурьянов. Обзор. – С. 205). Еще больше поляков было депортировано из Советской Беларуси (см.: Szybieka. Historia Białorusi. – P. 362). О венгерских гражданских см.: Ungvary. Die Schlacht. – Pp. 411–432. О шахтах см.: Nitschke B. Wysiedlenie ludności niemieckiej z Polski w latach 1945–1949. – P. 71. О 287 тысячах, угнанных на работы, и о лагере-517 см.: Wheatcroft S.G. The Scale and Nature of German and Soviet Repression and Mass Killings, 1930–45 // Europe-Asia Studies. – 1996. – № 48 (8). – P. 1345.


[Закрыть].

Около шестисот тысяч немцев, взятых в конце войны в качестве военнопленных или угнанных на работы, погибнут. Примерно сто восемьдесят пять тысяч немецких гражданских умерли в советском плену во время и после войны и еще приблизительно тридцать тысяч – в польских лагерях. Около трехсот шестидесяти трех тысяч немецких военнопленных также погибли в советских лагерях (уровень смертности – 11,8%, по сравнению с 57,5% уровня смертности советских солдат в немецких лагерях). Значительно больше узников погибли по дороге в лагеря или были застрелены после сдачи в плен и не были зарегистрированы как военнопленные[662]662
  О 185 тысячах немецких гражданских см.: Urban T. Der Verlust. – P. 117. О 363 тысячах немецких военнопленных см.: Overmans R. Deutsche militärische Verluste im Zweiten Weltkrieg. – Munich: Oldenbourg, 1999. – P. 286. Виткрофт указывает цифру 356 687 человек (см.: Wheatcroft S.G. The Scale and Nature of German and Soviet Repression and Mass Killings, 1930–45. – P. 1353). Десятки тысяч итальянских, венгерских и румынских солдат также погибли, сдавшись Красной армии. Что касается итальянцев, то называют цифру 60 тысяч человек (см.: Schlemmer T. Die Italiener an der Ostfront. – Munich: R. Oldenbourg Verlag, 2005. – P. 74); венгров – 200 тысяч (эта цифра выглядит неправдоподобно высокой) (см.: Stark T. Hungaryʼs Human Losses in World War II. – Uppsala: Centre for Multiethnic Research, 1995. – P. 33). Также см.: Biess F. Vom Opfer zum Überlebenden des Totalitarismus: Westdeutsche Reaktionen auf die Rückkehr der Kriegsgefangenen aus der Sowjetunion, 1945–1953 // Kriegsgefangenschaft im Zweiten Welkrieg: Eine vergleichende Perspektive / Ed. by Bischof G., Overmans R. – Ternitz-Pottschach: Gerhard Höller, 1999. – P. 365.


[Закрыть].

* * *

Как и в других многочисленных случаях, сталинские преступления стали возможны из-за гитлеровской политики. По большому счету, немецких мужчин можно было угонять, а немецких женщин насиловать потому, что нацисты не смогли организовать систематической эвакуации. В последние несколько недель войны немецкие войска бежали на запад, чтобы сдаться британским или американским, а не советским властям, но гражданское население часто было лишено такой возможности.

Гитлер преподносил войну как вопрос воли и поэтому акцентировал внимание на тенденции, которая всегда присутствует на войне, – отрицать поражение и таким образом усугублять его последствия. Он рассматривал вооруженный конфликт как экзамен для немецкой расы: «либо Германия будет мировой державой, либо Германии не будет вообще». Его национализм всегда был особенным: он полагал, что немецкий народ потенциально велик, но ему нужен имперский вызов, чтобы очистить себя от дегенерации. Таким образом, немцы были в фаворе, пока продолжалась война и пока она продолжалась успешно. Если немцы разочаровали Гитлера, не сумев очистить себя кровью побежденного врага, то в этом была их вина. Гитлер указал им путь, но немцы не сумели по нему пройти. Если немцы упустили свой шанс к спасению, то для их выживания больше не было причин. Для Гитлера любое страдание немцев было последствием их собственной слабости: «Если немецкий народ не готов бороться за собственное сохранение, – ну, что же, пускай гибнет»[663]663
  О психологических причинах проблемы с эвакуацией см.: Nitschke B. Wysiedlenie ludności niemieckiej z Polski w latach 1945–1949. – P. 48. Цит.: Hillgruber A. Germany and the Two World Wars. – Cambridge: Harvard University Press, 1981. – P. 96. Также см.: Steinberg J. The Third Reich Reich Reflected. – Pp. 26–29.


[Закрыть].

Сам Гитлер предпочел самоубийство. У него не было прагматических взглядов, необходимых для сохранения жизни гражданского населения. Гражданские власти в Восточной Германии, гауляйтеры, были верными членами нацистской партии и самыми преданными последователями Гитлера. В трех самых главных округах гауляйтеры не смогли организовать эвакуацию. В Восточной Пруссии гауляйтером был Эрих Кох – тот самый, который был рейхскомиссаром Украины. Он однажды сказал, что ему придется застрелить любого украинца, который достоин есть с ним за одним столом. Теперь, в январе 1945 года, армия, состоящая довольно существенно из украинцев, напирала на его немецкий округ и он, казалось, не мог в это поверить. В Померании Франц Шведе-Кобург даже пытался остановить поток немецких беженцев. В Нижней Силезии Карл Ханке был озабочен тем, что бегство населения может разрушить его замысел по превращению Бреслау (ныне Вроцлав) в крепость, способную остановить Красную армию. Фактически, Красная армия окружила Бреслау так быстро, что люди оказались в западне. Поскольку немецкое гражданское население эвакуировалось слишком поздно, спаслось значительно меньше людей, чем могло бы спастись. Советский флот потопил двести шесть из семисот девяноста суден с эвакуированными немцами, отходившими от Балтийского побережья. Об одном из них, «Вильгельме Густлоффе», позже напишет Гюнтер Грасс в своем романе «Траектория краба»[664]664
  О гауляйтерах и кораблях см.: Nitschke B. Wysiedlenie ludności niemieckiej z Polski w latach 1945–1949. – Pp. 52–60.


[Закрыть].

Немцы, бежавшие посуху, часто оказывались, в прямом смысле слова, меж двух огней – Красной армией и Вермахтом. Снова и снова советские танковые соединения врезались в колонны немецких гражданских, которые двигались пешком и на запряженных лошадьми телегах. Ева Янц вспоминает, что было потом: «Нескольких мужчин застрелили, женщин насиловали, а детей били и забирали у матерей». Грасс, который был свидетелем такой сцены в качестве солдата Ваффен-СС, «видел, как кричала женщина, но не мог услышать ее крика»[665]665
  О Янц см.: Verbrechen der Wehrmacht. – P. 227. Цит.: Grass G. Beim Häuten der Zwiebel. – P. 170.


[Закрыть].

* * *

Новую Польшу основали в тот момент, когда бегство стало депортацией. Конец военных действий принес организованную этническую чистку на новые западные земли Польши, официально известные как «обретенные территории». 26 мая 1945 года Центральный комитет Польской Коммунистической партии постановил, что все немцы на польской территории должны быть переселены. К тому времени немцы уже возвращались назад. Они сбежали от Красной армии, но не хотели терять все свое имущество и покидать родину. Они не могли знать, что их возвращение бессмысленно, что их родина станет Польшей и что их дома отдадут полякам. К июню 1945 года вернулись около миллиона из примерно шести миллионов немецких беженцев. Польские коммунисты решили послать вновь созданную армию, которая теперь была под их командованием, «вычистить» этих немцев с территории, которая в их понимании была польской[666]666
  Nitschke B. Wysiedlenie ludności niemieckiej z Polski w latach 1945–1949. – P. 135; Jankowiak S. «Cleansing» Poland of Germans: The Province of Pomerania, 1945–1949 // Redrawing Nations: Ethnic Cleansing in East-Central Europe, 1944–1948 / Ed. by Ther P., Siljak A. – Lanham: Rowman and Littlefield, 2001. – Pp. 88–92. О числе вернувшихся (1,25 миллиона человек) см.: Ahonen P., Corni G., Kochanowski J., Schulze R., Stark T., Stelzl-Marx B. People on the Move. – P. 87.


[Закрыть].

Летом 1945 года польские коммунисты нервно ожидали условий окончательного мирного договора. Если они не смогут держать немцев к западу от линии Одера-Нейсе, то, возможно, им не отдадут эти территории. Они также следовали примеру находящейся прямо к югу от них демократической Чехословакии: ее президент, Эдвард Бенеш, был ярым адвокатом депортации немцев во время войны. Он сказал своим гражданам 12 мая, что немецкий народ «перестал быть человечным». Днем ранее руководитель Чехословацкой Коммунистической партии объявил послевоенную Чехословакию «республикой чехов и словаков». Чехословаки, среди которых немецкое нацменьшинство составляло около трех миллионов человек (четверть населения), выгоняли своих немецких сограждан за границу, начиная с мая. Тридцать тысяч немцев были убиты в ходе этих выдворений; 5558 немцев совершили самоубийство в Чехословакии в 1945 году. Гюнтер Грасс, к тому времени военнопленный в одном из американских лагерей в Чехословакии, задавался вопросом, стерегут ли американские солдаты его либо же защищают немцев от чехов[667]667
  Staněk T. Odsun Němců z Československa 1945–1947. – Prague: Akademia Naše Vojsko, 1991. – Pp. 55–58. Также см.: Naimark N. Fires of Hatred. – Pp. 115–117; Glassheim E. The Mechanics of Ethnic Cleansing: The Expulsion of Germans from Czechoslovakia, 1945–1947 // Redrawing Nations: Ethnic Cleansing in East-Central Europe, 1944–1948 / Ed. by Ther P., Siljak A. – Lanham: Rowman and Littlefield, 2001. – Pp. 206–207; Ahonen P., Corni G., Kochanowski J., Schulze R., Stark T., Stelzl-Marx B. People on the Move. – P. 81. Чешско-немецкая Совместная комиссия приводит цифры жертв от 19 до 30 тысяч человек (см.: Czech-German Joint Commission of Historians. A Conflictual Community, Catastrophe, Detente / Transl. by Tusková. – Prague: Ústav Mezinarodnuích Vztahů, 1996. – P. 33). Около 160 тысяч немцев из Чехословакии потеряли свои жизни, сражаясь в Вермахте. О Грассе см.: Grass G. Beim Häuten der Zwiebel. – P. 186.


[Закрыть].

Офицеры новой польской армии говорили своим войскам, чтобы те обращались с немецкими крестьянами, как с врагами. Весь немецкий народ был виновным и не был достоин сочувствия. Командующий генерал издал инструкции «обращаться с ними так, как они обращались с нами». До этого не дошло, но условия военных депортаций 20 июня – 20 июля 1945 года отражали поспешность, безразличие и примат высокой политики. Армия депортировала людей, живущих ближе всего к линии Одера-Нейса, чтобы создать впечатление, будто эти территории готовы к передаче их Польше. Армия окружала села, давала людям несколько часов на сборы, строила их в колонны, а затем переводила через границу. Армия доложила о таком переселении около 1,2 миллиона человек, хотя это, вероятно, очень большое преувеличение; некоторых людей депортировали дважды, поскольку пробраться назад после ухода солдат не составляло особого труда[668]668
  Цит.: Nitschke B. Wysiedlenie ludności niemieckiej z Polski w latach 1945–1949. – P. 136; Niemcy v Polsce. – P. 144. О переводе 1,2 миллиона человек см.: Jankowiak S. Wysiedlenie i emigracja ludności niemieckiej w polityce władz polskich w latach 1945–1970. – Warszawa: IPN, 2005. – Pp. 93, 100. Бородзей приводит цифру 300–400 тысяч человек (см.: Niemcy v Polsce. – P. 67); Карп – 350 тысяч (см.: Curp D.T. A Clean Sweep? – P. 53). Также см.: Jankowiak S. «Cleansing» Poland of Germans. – Pp. 89–92.


[Закрыть].

По всей видимости, эти польские усилия летом 1945 года не оказали влияния на финальный результат. Хотя британцы и американцы согласились между собой, что они должны противостоять сталинским планам относительно польской западной границы, они пошли на уступки по этому вопросу на Потсдамской конференции в июле 1945 года. Они приняли предложенную Сталиным границу Польши по линии Одера-Нейсе; единственным условием, которое Сталин, видимо, считал витриной для польско-американских избирателей, было то, что следующие польское правительство должно быть избрано в результате свободных выборов. Три державы согласились, что трансферы населения из Польши и Чехословакии (и Венгрии) должны продолжиться, но только после паузы, необходимой для обеспечения более гуманных условий переселения людей. Немецкие земли были под совместной оккупацией: северо-восток был оккупирован СССР, запад – Великобританией, юг – США. Американцы и британцы выражали обеспокоенность, что дальнейшие хаотичные передвижения населения принесут беспорядки на их оккупационные зоны в Германии[669]669
  О Потсдамской конференции см.: Brandes D. Der Weg zur Vertreibung. – Pp. 404, 458, 470; Naimark N. Fires of Hatred. – P. 111.


[Закрыть].

После Потсдамской конференции правительство Польши как раз старалось создать нечеловеческие условия для немцев в Польше, чтобы немцы решили уехать. Сталин сказал Гомулке, что тот «должен создать такие условия для немцев, чтобы они сами захотели сбежать». Начиная с июля 1945 года, польские власти именно так и поступали под предлогом-эвфемизмом «добровольных репатриаций». Политика непрямого выдворения была, пожалуй, самой вопиющей в Силезии, где уполномоченный правительства запретил использовать немецкий язык в общественных местах, запретил немецкие школы, отобрал немецкое имущество и приказал немцам-мужчинам работать в шахтах. Самым, пожалуй, бесхитростным (или циничным) был подход в городе Ольштын, который ранее находился в Восточной Пруссии, где немцам предложили «добровольно» уйти в Германию к концу октября 1945 года и попутно проинформировали, что «те, кто оказывает сопротивление, будут направлены в лагеря»[670]670
  Цит.: Naimark N. Fires of Hatred. – P. 109. О воеводе Силезии, Александре Завадском, см.: Urban T. Der Verlust. – P. 115; Nitschke B. Wysiedlenie ludności niemieckiej z Polski w latach 1945–1949. – P. 144. Об Ольштыне см.: Nitschke B. Wysiedlenie ludności niemieckiej z Polski w latach 1945–1949. – P. 158.


[Закрыть].

Польские тюрьмы, временные лагеря для уголовников и трудовые лагеря были в это время заполнены немцами, с которыми, как и со всеми остальными узниками, обращались очень плохо. Тюрьмы и лагеря поместили под юрисдикцию возглавляемого коммунистами Министерства общественной безопасности, а не под юрисдикцию Министерства юстиции или внутренних дел. В это время польское правительство все еще было коалицией, но в нем доминировали коммунисты, которые всегда обеспечивали контроль таких институтов, как общественная безопасность. Лагерных начальников обычно сверху никто не контролировал, в лагерях царил хаос и часто происходили убийства. В селе Нешава в центрально-северной части Польши в реку Вислу сбросили тридцать восемь мужчин, женщин и детей; мужчин и женщин сначала расстреляли, а детей – нет. В лагере города Любранец начальник выплясывал на немке, которую так избили, что она не могла пошевелиться. При этом он выкрикивал: «Мы закладываем фундамент новой Польши»[671]671
  Об Общественной безопасности см.: Niemcy v Polsce. – P. 80. Цит.: Stankowski W. Obozy i inne miejsca odosobnienia dla niemieckiej ludności cywilnej w Polsce w latach 1945–1950. – Bydgoszcz: Akademia Bydgoska, 2002. – P. 261.


[Закрыть].

Кое-где месть была довольно-таки настоящая. В лагере в Ламбиновице Чеслав Губорски сознательно смоделировал законы немцев (невзирая на приказы) и открыто провозгласил свое желание отомстить. 4 октября 1945 года сорок узников в Ламбиновице были убиты; всего же 6488 немцев погибли там в 1945 и 1946 годах. Губорски сидел в тюрьме при немцах; у других начальников польских лагерей были свои причины для мести. Изидор Цедровски, начальник лагеря в Потулице, был евреем, выжившим в Аушвице; всю его семью полностью расстреляли немцы. В этих лагерях и немцы, и другие ежедневно умирали сотнями от холода, болезней и издевательств. Всего около двухсот тысяч немцев работали в польских лагерях, из которых очень большое число (где-то около тридцати тысяч) погибли в 1945-м или 1946 годах[672]672
  О 6488 немцах, погибших в лагере в Ламбиновице, см.: Stankowski W. Obozy i inne miejsca odosobnienia dla niemieckiej ludności cywilnej w Polsce w latach 1945–1950. – P. 280. Урбан пишет, что из 200 тысяч немцев в польских лагерях умерли 60 тысяч (см.: Urban T. Der Verlust. – P. 129), но последняя цифра кажется завышенной в свете показателей по отдельным лагерям. Станковски указывает цифру 27 847–60 000 погибших (см.: Stankowski W. Obozy i inne miejsca odosobnienia dla niemieckiej ludności cywilnej w Polsce w latach 1945–1950. – P. 281). О Губорском и Кедровском см.: Stankowski W. Obozy i inne miejsca odosobnienia dla niemieckiej ludności cywilnej w Polsce w latach 1945–1950. – Pp. 255–256. Об убитых 4 октября 1945 года сорока узниках см.: Niemcy v Polsce. – P. 87.


[Закрыть].

* * *

Ко второй половине 1945 года у немцев были причины «добровольно» уезжать из Польши, хотя уезжать было так же опасно, как и оставаться. Теперь для транспортировки выделяли поезда (хотя это были товарные составы, часто с открытыми вагонами). Если вагоны не были открытыми, немцы иногда боялись, что их отравят газом. Такого, конечно, не случалось, хотя это свидетельствует о том, что немцы знали, как других еще совсем недавно травили газом в закрытых помещениях. Действительно, в лагере города Штуттгоф, из которого немцев теперь выгоняли, немцы использовали железнодорожный вагон как газовую камеру[673]673
  О товарняках см.: Nitschke B. Wysiedlenie ludności niemieckiej z Polski w latach 1945–1949. – P. 154.


[Закрыть].

Поезда двигались очень медленно, превращая поездки, которые должны были длиться несколько часов, в жуткие одиссеи. Немцы, садящиеся в вагоны, нередко были очень голодны или больны. Им разрешалось взять с собой только то, что они могли унести на спине, да и это имущество у них быстро отбирали бандиты или польская милиция, которая должна была их охранять. Одной из причин, по которой поезда останавливались так часто, было желание дать возможность бандитам отобрать у людей то, что у них еще оставалось. В таких ситуациях смертность в поездах была высокой, хотя должна была быть незначительной. Немцам приходилось хоронить мертвых в дороге, на безымянных остановках, в глухомани, без надписей или обозначений, по которым можно было потом вернуться и найти могилу. Некому было в Польше защитить их интересы, и очень часто их никто не встречал на месте прибытия. Около шестисот тысяч немцев добрались до Германии таким образом во второй половине 1945 года[674]674
  Об ограблениях см.: Urban T. Der Verlust. – P. 123; Niemcy v Polsce. – P. 109. По одним подсчетам, в это время пересекли границу 594 тысячи немцев (Nitschke B. Wysiedlenie ludności niemieckiej z Polski w latach 1945–1949. – P. 161), по другим – 600 тысяч (Ahonen P., Corni G., Kochanowski J., Schulze R., Stark T., Stelzl-Marx B. People on the Move. – P. 93).


[Закрыть].

Союзники согласились с планом дальнейших депортаций в ноябре 1945 года, а Великобритания и СССР приготовились принять тех немцев, которые должны были прибыть в 1946 году, и позаботиться о них. Поскольку смерть и беспорядки преимущественно были результатом условий погрузки, советские и британские власти теперь отправили своих представителей наблюдать за депортациями на польской стороне. Ожидалось (и в основном ожидания оправдались), что более упорядоченная транспортировка уменьшит хаос по прибытии в Германию. За 1946 год еще около двух миллионов немцев отправили поездами в британскую и советскую оккупационные зоны Германии; еще примерно шестьсот тысяч – в 1947 году. Хотя условия были далеки от человеческих, смертность во время этих перевозок была значительно ниже: не более нескольких тысяч, самое большее – несколько десятков тысяч человек[675]675
  О ноябрьском плане см.: Ahonen P., Corni G., Kochanowski J., Schulze R., Stark T., Stelzl-Marx B. People on the Move. – P. 93. Приведенные цифры см.: Nitschke B. Wysiedlenie ludności niemieckiej z Polski w latach 1945–1949. – Pp. 182, 230. Сравните с Янковяком, который указывает цифру 2 189 286 как общее число для 1946 и 1947 годов (это только отправленные зарегистрированным транспортом) (см.: Jankowiak S. Wysiedlenie i emigracja ludności niemieckiej. – P. 501). Уровень смертности при перевозках в британскую оккупационную зону приведен в книге: Frank M. Expelling the Germans. – Pp. 258–259; Ahonen P., Corni G., Kochanowski J., Schulze R., Stark T., Stelzl-Marx B. People on the Move. – P. 141.


[Закрыть].

К концу 1947 года около 7,6 миллиона немцев покинули Польшу: ровно половина из них – как беженцы, спасающиеся от Красной армии, а другая половина – как депортированные. Эти пропорции и эти цифры нельзя с точностью перепроверить, поскольку многие бежали, возвращались и были депортированы; других же депортировали по нескольку раз. Многие из тех, кто во время войны (или даже до нее) представлялись немцами, теперь утверждали, что они – поляки, и таким образом уклонялись от отправки. (К этому времени правительство Польши, которое было больше заинтересовано в работниках, чем в этнической чистоте, в спорных случаях шло навстречу просьбам людей считать их поляками. И к этому времени многие люди, которые раньше называли себя поляками, представлялись немцами, полагая, что экономическое будущее Германии лучше, чем у Польши). Однако общий баланс ясен: подавляющее большинство людей, считающих себя немцами, покинули Польшу к концу 1947 года. За все время бегства и перевозок, с начала 1945 года до конца 1947 года, где-то четыреста тысяч немцев, рожденных на землях, аннексированных Польшей, погибли: большинство из них – в советских и польских лагерях, а вторая по величине группа погибла, оказавшись между двумя армиями, или утонула в море[676]676
  О 400 тысячах погибших немцев, начальные цифры см.: Vertreibung. – Pp. 40–41; о договоре см.: Nitschke B. Wysiedlenie ludności niemieckiej z Polski w latach 1945–1949. – P. 231; Niemcy v Polsce. – P. 11. Об обсуждениях и неявном одобрении см.: Overmans R. Personelle Verluste der deutschen Bevölkerung durch Flucht und Vertreibung // Dzieje Najnowsze. – 1994. – № 26 (2). – Pp. 52, 59, 60. Критику преувеличения цифр см.: Haar I. Die deutschen «Vertreibungsverluste» – Zur Entstehungsheschichte der «Dokumentation der Vertreibung» // Tel Aviver Jahrbuch für deutsche Geschichte. – 2007. – № 35. – Pp. 262–270. Агонен приводит цифру 600 тысяч жертв (см.: Ahonen P., Corni G., Kochanowski J., Schulze R., Stark T., Stelzl-Marx B. People on the Move. – P. 140).


[Закрыть].

Последние недели войны и запоздалая эвакуация были гораздо более опасны, чем выселения, последовавшие за окончанием войны. В последние четыре месяца войны немцы страдали так, как другие гражданские страдали в течение предыдущих четырех лет войны на Восточном фронте, во время наступления и отступления Вермахта. Миллионы людей бежали от нападения немцев в 1941 году, миллионы людей с 1941 по 1944 год были угнаны на работы, миллионы людей заставил эвакуироваться отступавший в 1944 году Вермахт. Гораздо больше советских и польских граждан погибли, спасаясь от немцев, чем погибло немцев, бежавших от советских солдат. Хотя такие перемещения не были политикой преднамеренного уничтожения (и по этой причине почти не были затронуты в настоящей монографии), бегство, эвакуация и принудительные работы привели – прямо или косвенно – к смерти нескольких миллионов советских и польских граждан. (Немецкая политика преднамеренного массового уничтожения погубила дополнительно десять миллионов человек)[677]677
  Об обсуждении разницы между политикой преднамеренного уничтожения и другими формами смертности см. разделы «Вступление» и «Заключение».


[Закрыть].

Война велась во имя немецкой расы, а закончилась безразличием к немецкому гражданскому населению. Таким образом, огромная часть ответственности за смерти, связанные с бегством и выселением, лежит на нацистском режиме. Немецкое гражданское население достаточно знало о немецкой политике времен войны, чтобы понимать, что им придется бежать, но их бегство не было хорошо организовано Германским государством. Без сомнения, высшее командование позволяло соответствующее поведение многих советских солдат, а Сталин даже ожидал его, однако Красной армии не было бы в Германии, если бы Вермахт не вторгся в Советский Союз. Сталину нравилась этническая гомогенность, но эту идею сделала неизбежной политика Гитлера, а не только Москвы. Выселения сами по себе были результатом международных договоренностей между победителями и жертвами.

* * *

В конечном итоге, выдворения были еще одним способом, которым Сталин выиграл гитлеровскую войну. Забрав у Германии столько территории от имени Польши, Сталин гарантировал, что поляки будут признательны советской военной мощи. Кто, если не Красная армия, мог защитить эту западную польскую границу от восставшей Германии в будущем?[678]678
  Саймонс хорошо пишет о геополитических проблемах (см.: Simons T.W. Eastern Europe in the Postwar World. – New York: St. Martinʼs, 1993).


[Закрыть]

В те годы Польша была нацией, пребывающей в движении. Тогда как немцам пришлось двигаться на запад, в Западную Германию, полякам тоже пришлось двигаться на запад, в западную Польшу. Когда немцев вычистили из коммунистической Польши, поляков вычистили из Советского Союза. Несмотря на то, что все польские политические партии, в том числе коммунисты, были против этого, Советский Союз снова аннексировал земли, которые составляли Восточную Польшу. У людей, которых потом «репатриировали» (Сталин использовал такое название-эвфемизм) в Польшу, не было причин любить коммунизм или Сталина. Однако они были прикреплены к коммунистической системе. Коммунисты могли забрать землю, а могли и дать ее; могли выгнать людей, а могли дать им пристанище. Люди, которые одновременно потеряли свои старые дома и приобрели новые, очень зависели от тех, кто мог их защитить. А это могли быть только польские коммунисты, которые обещали, что Красная армия будет защищать приобретения Польши. Как идеология коммунизм мало что мог предложить Польше и никогда не был там очень популярен, но сталинская этническая геополитика заняла место классовой борьбы, создав новому режиму прочную базу поддержки (если не сказать, легитимности)[679]679
  О связи между войной и захватом власти коммунистами вообще см.: Abrams B. The Second World War and the East European Revolution // East European Politics and Societies. – 2003. – № 16 (3). – Pp. 623–664; Gross J.T. The Social Consequences of War: Preliminaries for the Study of the Imposition of Communist Regimes in Eastern Europe // East European Politics and Societies. – 1989. – № 3. – Pp. 198–214; Simons T.W. Eastern Europe in the Postwar World.


[Закрыть].

Американцы и британцы поддержали идею выселения на Потсдамской конференции в ожидании демократических выборов в Польше. Этого, однако, не произошло. Вместо этого первое послевоенное правительство, в котором доминировали коммунисты, запугивало и арестовывало оппонентов. Американцы тогда начали видеть линию Одера-Нейсе как зацепку, которую можно использовать против Советского Союза. Когда американский госсекретарь поставил под сомнение постоянство этой линии в сентябре 1946 года, он усиливал американское и ослаблял советское влияние на Германию среди немцев, не смирившихся с потерей территории и с выселениями. Но он также помогал упрочить советскую позицию в Польше. Польский режим провел парламентские выборы в январе 1947 года, но результаты сфальсифицировал. Американцы и британцы тогда поняли, что их шансы влиять на Польшу исчезли. Станислав Миколайчик, премьер-министр польского правительства в изгнании, вернулся, чтобы принять участие в выборах как глава крестьянской партии. Теперь ему пришлось бежать[680]680
  О государственном секретаре Джеймсе Бирнсе и меняющейся американской позиции см.: Ahonen P. After the Expulsion. – Pp. 26–27. Также см.: Niemcy v Polsce. – P. 70.


[Закрыть].