Текст книги "Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным"

Автор книги: Тимоти Снайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 39 страниц)

Гиммлер проявил инициативу, руководил расстрелами и организовал репрессивный бюрократический аппарат. Заручившись доверием Гитлера, Гиммлер мог организовать полицейские организации по собственному усмотрению. Он распространил по территории оккупированного Советского Союза институт высших руководителей СС и полиции. В самой Германии высшие руководители СС и полиции доказали, что они играют немного более существенную роль, чем просто еще одна административная прослойка; на Востоке они стали тем, чем Гиммлер всегда хотел их видеть – его личными представителями, крайне важной ступенью упрощенной иерархии репрессивных сил полиции. Высшие руководители СС и полиции были приставлены к группе армий «Север», «Центр» и «Юг», а четвертую держали наготове для продвижений на Кавказ. Эти люди теоретически подчинялись гражданским оккупационным властям (Рейхскомиссариату Остланда на севере и Рейхскомиссариату Украины на юге), основанным в сентябре 1941 года. Фактически же высшие руководители СС и полиции были подотчетны Гиммлеру. Они понимали, что уничтожать евреев – значит выполнять его желания. В особняке на Блетчли-Парк, где британские шифровальщики занимались дешифровкой немецких сообщений, стало ясно, что высшие руководители СС и полиции «проводят своеобразное соревнование друг с другом за “показатели”»[408]408
  Mallmann K.-M., Bühler J., Matthäus J. Einsatzgruppen in Polen: Darstellung und Dokumentation. – Darmstadt: WGB, 2008. – P. 97.


[Закрыть].

В конце августа 1941 года скоординированность немецких сил проявилась в массовых расправах над евреями на юго-западе города Каменец-Подольский. Здесь сама война создала проблему еврейских беженцев.

Венгрии, союзнице Германии, было дозволено аннексировать Подкарпатскую Русь – самую восточную область Чехословакии. Вместо того, чтобы дать местным евреям венгерское гражданство, Венгрия выгнала «не имеющих гражданства» евреев на восток, в оккупированную немцами Украину. Наплыв евреев на подконтрольную немцам территорию создал напряженное положение с ресурсами. Фридрих Еккельн, высший руководитель СС и полиции в этом регионе, взял на себя инициативу, видимо, желая доложить об успехе Гиммлеру при встрече 12 августа. Он лично прилетел сделать необходимые приготовления. Немцы выбрали место за Каменец-Подольским и силой пригнали туда еврейских беженцев и некоторых местных евреев. Батальон-320 Полиции порядка и люди из команды Еккельна расстреляли евреев в карьерах. В течение четырех дней, с 26 по 29 августа, было уничтожено около 23 600 евреев. Еккельн доложил Гиммлеру об этой цифре по радио. Это была самая масштабная на тот момент бойня, проведенная немцами, и она задала тон всем последующим[409]409
  Pohl D. Schauplatz Ukraine. – P. 142; Kruglov A. Jewish Losses in Ukraine // The Shoah in Ukraine: History, Testimony, Memorialization / Ed. by Brandon R., Lower W. – Bloomington: Indiana University Press, 2008. – Pp. 274–275; Verbrechen der Wehrmacht. – P. 135.


[Закрыть].

Вермахт помогал проводить и поощрял такие операции по расстрелу, а иногда и заказывал их. К концу августа 1941 года, через девять недель после начала войны, Вермахт всерьез обеспокоился проблемами запасов продовольствия и безопасности тыла. Уничтожение евреев сэкономит продовольствие и, согласно нацистской логике, предотвратит партизанские восстания. После массовых расстрелов в Каменец-Подольском Вермахт систематически сотрудничал с айнзацгруппами и силами полиции в вопросе уничтожения еврейского населения. Когда брали большой город или городок, полиция (если таковая была) устраивала облаву на отдельных евреев-мужчин и расстреливала их. Армия регистрировала остальное население, отмечая евреев. Затем Вермахт и полиция договаривались, сколько из оставшихся евреев убить, а скольких оставить в качестве рабочей силы для гетто. После такого выбора полицейские устраивали второй массовый расстрел, а армия предоставляла грузовики, амуницию и охранников. Если полиции не было, то армия регистрировала евреев и самостоятельно устраивала принудительные работы, а полицейские проводили расстрел позже. Когда центральные директивы стали более ясными и были утверждены протоколы сотрудничества, уровень смертности среди евреев в оккупированной Советской Украине увеличился ровно вдвое с июля по август 1941 года, а затем еще и с августа по сентябрь[410]410
  Kruglov A. Jewish Losses in Ukraine. – P. 275.


[Закрыть].

В Киеве в сентябре 1941 года дальнейшая конфронтация с остатками советской власти дала предлог для очередной эскалации – первой попытки уничтожить всех местных евреев большого города.

19 сентября 1941 года вермахтская группа войск «Юг» захватила Киев – на несколько недель позже запланированной даты и при помощи группы армий «Центр». 24 сентября прогремели взрывы бомб и мин, разрушивших несколько зданий в центре Киева, где немцы учредили кабинеты оккупационного режима. Некоторые из взрывов были осуществлены с помощью часового механизма, поставленного еще до того, как советские войска отступили из города, но некоторые были детонированы энкавэдистами, оставшимися в Киеве. Когда немцы вытаскивали из-под обломков своих убитых и раненых, находиться в городе неожиданно стало небезопасно. По воспоминаниям местного жителя, немцы прекратили улыбаться. Им нужно было управлять метрополисом, имея очень маленькое количество людей, десятки из которых только что погибли, и именно теперь, когда они готовились продолжать продвижение на восток. У немцев была четкая идеологическая линия, которой они следовали: если к чему-то причастен НКВД, то виноваты евреи. На заседании 26 сентября военное руководство согласилось с представителями полиции и СС, что массовые расстрелы киевских евреев будут адекватным ответом на взрывы. Хотя большинство евреев Киева бежали еще до прихода немцев, но десятки тысяч их все еще оставались в городе. Все они должны были быть расстреляны[411]411
  Ruß H. Wer war verantwortlich für das Massaker von Babij Jar? // Militärgeschichtliche Mitteilungen. – 1999. – № 57 (2). – Pp. 494, 503, 505; Berkhoff K.C. Dina Pronichevaʼs Story of Surviving the Babi Yar Massacre: German, Jewish, Soviet, Russian, and Ukrainian Records // The Shoah in Ukraine: History, Testimony, Memorialization / Ed. by Brandon R., Lower W. – Bloomington: Indiana University Press, 2008. – P. 294; Pohl D. Schauplatz Ukraine. – P. 147.


[Закрыть].

Ключом к проведению всей операции была дезинформация. Команда пропагандистов Вермахта напечатала объявления, приказывавшие евреям Киева явиться (за неявку – смерть) на угол улицы в восточной части города. Евреям говорили (и это станет стандартной ложью таких акций массового расстрела), что их будут переселять. Поэтому они должны взять с собой документы, деньги и ценные вещи. 29 сентября 1941 года большинство из остававшегося в Киеве еврейского населения действительно собралось в указанном месте. Некоторые евреи говорили сами себе, что раз на следующий день отмечается Йом-Кипур, самый важный еврейский праздник, то с ними ничего не может случиться. Многие прибыли до рассвета в надежде занять хорошие места в несуществующем поезде для переселенцев. Люди готовились к длительному переезду, у пожилых женщин на шее висели ожерелья из луковых головок. Собравшихся (их было более тридцати тысяч человек) повели пешком, согласно инструкции, по улице Мельникова по направлению к еврейскому кладбищу. Жители квартир по соседству вспоминали «бесконечный поток, заполонивший всю улицу и тротуары»[412]412
  Berkhoff K.C. Harvest of Despair. – Pp. 65–67 (цитата на с. 65); FVA 3267.


[Закрыть].

Немцы поставили блокпост возле ворот еврейского кладбища, где проверяли документы и отсылали неевреев домой. Отсюда евреев сопровождали немцы с автоматами и собаками. На контрольно-пропускном пункте (если не раньше) многие евреи, должно быть, осознавали, что произойдет с ними в действительности. Тридцатилетняя Дина Проничева шла впереди своей семьи, пока не услышала автоматные выстрелы. Она сразу все поняла, но решила ничего не говорить родителям, чтобы не волновать их. Она продолжала идти рядом с мамой и отцом, пока они не дошли до столов, где немцы требовали сдать ценные вещи и одежду. Немец уже отобрал у ее мамы обручальное кольцо, и Проничева поняла, что мама тоже ясно осо-знает смысл происходящего, когда она резко прошептала дочери: «Ты не похожа на еврейку». Только тогда она попыталась сбежать. Такие простые примеры общения очень редки в подобных ситуациях, когда человеческий ум напряженно пытается отрицать происходящее, а человеческий дух стремится к имитации, подчинению, а значит, к гибели. Проничева, носившая фамилию своего русского мужа, сказала немцу, сидевшему за ближайшим столом, что она не еврейка. Он предложил ей подождать в стороне до конца рабочего дня[413]413
  Darmstadt testimony, 29 april 1968, IfZ(M), Gd 01.54/78/1762.


[Закрыть].

Так Дина Проничева увидела, что случилось с ее родителями, сестрой и другими киевскими евреями. Отобрав ценные вещи и документы, людей заставили раздеться донага. Затем их в группах примерно по десять человек угрозами или выстрелами в воздух погнали к обрыву Бабьего Яра. Многих из них били: Проничева вспоминала, что люди «уже были в крови, когда шли на расстрел». Им приказали лечь ничком на уже мертвые тела и ждать выстрелов сверху и сзади. Затем подгоняли следующую группу. Евреи подходили к обрыву и умирали в течение тридцати шести часов. Наверное, все люди были похожи друг на друга в момент смерти и после нее, но до того финального момента они все были разными, каждый со своими заботами и предчувствиями – до того, как все стало ясно, а затем погрузилось во мрак. Многие умирали, думая не о себе, а о других, как, например, мать пятнадцатилетней красавицы Сары, которая умоляла расстрелять ее одновременно с дочерью. Даже в самом конце так проявлялась забота и мысли о дочери: если она увидит, что дочь расстреляли, то будет знать, что ее не насиловали. Другая обнаженная мать в те последние минуты жизни, что ей оставались, кормила грудью ребенка. Когда ребенка живым сбросили в яр, она прыгнула за ним и так нашла свою смерть. Только там, на дне яра, эти люди стали ничем, стали цифрой – их было 33 761. Поскольку тела позже были эксгумированы и сожжены на кострах, а несгоревшие кости перемолоты и смешаны с песком, то цифра – это все, что от них осталось[414]414
  Ruß H. Wer war verantwortlich für das Massaker von Babij Jar? – P. 486; Berkhoff K.C. Harvest of Despair. – P. 68. Про Сару см.: Черная книга: О злодейском повсеместном убийстве евреев немецко-фашистскими захватчиками во временно оккупированных районах Советского Союза и в лагерях Польши во время войны 1941–1945 гг. / Сост. и под ред. Гроссмана Василия, Эренбурга Ильи. – Вильнюс: ЙАД, 1993. – С. 22 (показания Бородянской-Кныш). О ценных вещах см.: Dean M. Jewish Property Seized in the Occupied Soviet Union in 1941 and 1942: The Records of the Reichhauptkasse Beutestelle // Holocause and Genocide Studies. – 2000. – № 14 (1). – P. 86. О том, что люди «уже были в крови», см.: Стенограмма, 24 апреля 1946, ЦДАВО, 166/3/245/118. Про кости, пепел и песок см.: Got mit uns. – P. 136.


[Закрыть].

В конце дня немцы решили расстрелять и Дину Проничеву. Вопрос, еврейка ли она, был спорным, но она слишком много знала. Ее и еще нескольких человек в темноте повели к обрыву яра. Ее не заставляли раздеться. В этой ситуации был один-единственный способ выжить, и она им воспользовалась: когда начали стрелять, Дина бросилась в узкий завал между телами и притворилась мертвой. Она вытерпела вес немца, прошедшего по ее телу, оставалась неподвижной, «как мертвая», когда он наступил ей на грудь и на руку. Ей удалось оставить маленькое отверстие для воздуха, когда ее засыпали землей. Она слышала, как маленький ребенок звал маму, и думала о собственных детях. Она начала говорить сама с собой: «Дина, вставай, беги прочь, беги к своим детям». Возможно, эти слова повлияли так же, как и те, которые ей прошептала мама, лежавшая теперь мертвой где-то внизу. Она откопалась из земли и тихо отползла в сторону[415]415
  Darmstadt testimony, 29 april 1968, IfZ(M), Gd 01.54/78/1764–1765; Berkhoff K.C. Dina Pronichevaʼs Story of Surviving the Babi Yar Massacre. – P. 304.


[Закрыть].

Дина Проничева вступила в опасный мир всего нескольких выживших евреев Киева. Закон требовал выдавать евреев властям. За это немцы сулили материальное вознаграждение: деньги, а иногда ключи от квартиры евреев. Местному населению как Киева, так и всего Советского Союза было привычно выдавать «врагов народа». Еще совсем недавно, в 1937-м и 1938 годах, основными врагами, которых выдавали тогда представителям НКВД, были «польские шпионы». Теперь же в бывших кабинетах НКВД расположилось Гестапо, а врагами были евреи. Тех, кто приходил донести немецким полицаям на евреев, пропускал охранник, у которого была повязка со свастикой на рукаве и который стоял перед фризами с изображением серпа и молота. Кабинет, где занимались евреями, был довольно маленьким, поскольку расследование еврейских «преступлений» было простым: советский документ с записью о еврейской национальности (или же пенис без крайней плоти) означал смерть. У Изы Белозовской, киевской еврейки, которая скрывалась, был маленький сын Игорь, которого все это смущало. «Что такое еврей?» – спрашивал он маму. На деле ответ давали немецкие полицейские, проверявшие советские удостоверения личности, или же немецкие врачи, подвергавшие мальчиков, таких как Игорь, «медицинскому осмотру»[416]416
  Prusin A.V. A Community of Violence: The SiPo/SD and its Role in the Nazi Terror System in Generalbezirk Kiew // Holocaust and Genocide Studies. – 2007. – № 21 (1). – Pp. 7–9; The Unknown Black Book: The Holocaust in the German-Occupied Soviet Territories / Ed. by Rubenstein J., Altman I. – Bloomington: Indiana University Press, 2008. – P. 57. Романовский пишет о сменяемости официальных врагов (см.: Romanowsky D. Nazi Occupation in Northeastern Belarus and Western Russia // Bitter Legacy: Confronting the Holocaust in the USSR / Ed. by Gitelman Z. – Bloomington: Indiana University Press, 1997. – P. 240).


[Закрыть].

Иза Белозовская ощущала смерть повсюду. Она вспоминала: «У меня было сильное желание посыпать голову, всю себя пеплом, ничего не слышать, превратиться в пыль». Но она держалась и выжила. Те, кто перестал надеяться, иногда выживали благодаря преданности их нееврейских супругов или семей супругов. Повитуху Софию Эйзенштейн, к примеру, ее муж прятал в яме, которую вырыл на краю внутреннего двора. Он провел ее туда, переодетую в нищенку, и приходил к ней ежедневно, когда выгуливал собаку. Он разговаривал с ней, притворяясь, что говорит с собакой. Она умоляла отравить ее, но вместо этого он приносил продукты и воду. Тех евреев, которых хватала полиция, расстреливали. Их помещали в камеры киевской тюрьмы, в которых тремя годами ранее держали жертв Большого террора. Когда тюрьма наполнилась, евреев и других заключенных на рассвете вывезли в крытом грузовике. Жители Киева научились бояться этого грузовика, как боялись «воронков» НКВД, выезжавших их этих же ворот. Он привез евреев и остальных узников к Бабьему Яру, где им приказали раздеться, стать на колени над яром и ждать выстрела[417]417
  The Unknown Black Book – Pp. 54, 57, 61; Prusin A.V. A Community of Violence. – Pp. 7–9.


[Закрыть].

Бабий Яр подтвердил прецедент, установленный в Каменец-Подольском, по уничтожению евреев в городах центральной, восточной и южной Украины. Поскольку группа армий «Центр» взяла Киев позже и поскольку вести про немецкую политику распространялись быстро, большинство евреев из этих регионов сбежали на восток и таким образом выжили. Те же, кто остался, в большинстве случаев не выжили. В Днепропетровске 13 октября 1941 года были уничтожены около двенадцати тысяч евреев. Немцы использовали местную администрацию, ими самими же учрежденную, для ускорения работы по выявлению, а затем расстрелу евреев. В Харькове зондеркоманда-4а айнзацгруппы «С» приказала городской администрации поселить остававшихся евреев в одном районе. 15 и 16 декабря более десяти тысяч харьковских евреев привезли на тракторный завод на краю города. Там батальон-314 Полиции порядка и зондеркоманда-4а в январе 1942 года расстреливали их группами. Некоторые из них задохнулись в грузовике, чья выхлопная труба выводила угарный газ внутрь кузова, так что он попадал прямо в легкие евреев, запертых там. Газенвагены также использовали в Киеве, но от них отказались после жалоб сотрудников Полиции безопасности на то, что им не нравится вынимать покореженные тела, покрытые кровью и экскрементами. В Киеве немецкие полицейские предпочитали расстреливать над ярами и ямами[418]418
  Про Харьков см.: Pohl D. Schauplatz Ukraine. – P. 148; Verbrechen der Wehrmacht. – P. 179. Про Киев см.: Prusin A.V. A Community of Violence. – P. 10.


[Закрыть].

Сроки массового уничтожения немного отличались в оккупированной Советской Беларуси, в тылу группы армий «Центр». За первые восемь недель войны и до августа 1941 года айнзацгруппа «В» под командованием Артура Небе уничтожила в Вильнюсе и в Беларуси больше евреев, чем любая другая айнзацгруппа, но дальнейшее уничтожение евреев в Беларуси было затем несколько отсрочено из военных соображений. Гитлер решил послать дивизии из группы армий «Центр» на помощь группе армий «Юг» в битве под Киевом в сентябре 1941 года. Это решение Гитлера отсрочило продвижение группы армий «Центр» на Москву, которая была ее главной целью[419]419
  Gerlach C. Kalkulierte Morde. – Pp. 544, 567. Небе был членом заговора против Гитлера в 1944 году.


[Закрыть].

Когда был взят Киев и продолжился поход на Москву, возобновились также и расстрелы. Группа армий «Центр» начала 2 октября 1941 года повторное наступление на Москву под кодовым названием «Операция “Тайфун”». Полиция и отделения безопасности начали избавляться от евреев в тылу. Группа армий «Центр» продвигалась, имея миллион девятьсот тысяч человек в составе семидесяти восьми дивизий. Затем политика массового уничтожения евреев (включая женщин и детей) была расширена на всю территорию оккупированной Беларуси. В течение всего сентября 1941 года зондеркоманда-4а и айнзацкоманда-5 айнзацгруппы «С» занималась уничтожением всех евреев в селах и маленьких городках. В начале октября эту политику стали применять и к большим городам[420]420
  Megargee G. War of Annihilation. – P. 99.


[Закрыть].

В октябре 1941 года Могилев стал первым значительным городом в оккупированной Советской Беларуси, где было уничтожено почти все еврейское население. Немецкий полицейский (австриец) писал жене о своих чувствах и об опыте расстрела евреев города в первые дни октября: «В первый раз у меня немного дрожала рука, когда я стрелял, но к этому привыкаешь. На десятый раз я целился спокойно и метко стрелял в женщин, детей и младенцев. Я помнил, что у меня дома двое малышей, с которыми эти орды обращались бы точно так же, если не в десять раз хуже. Смерть, которую мы им несли, была прекрасной и быстрой по сравнению с адовыми муками тысяч и тысяч в тюрьмах ГПУ. Младенцев подбрасывали высоко в небо, и мы в полете расстреливали их на куски до того, как их тела падали в яму или в воду». Второго или третьего октября 1941 года немцы (при помощи вспомогательных полицейских из Украины) расстреляли 2273 мужчин, женщин и детей в Могилеве. 19 октября – еще 3726 человек[421]421
  Цитату и цифры см.: Gerlach C. Kalkulierte Morde. – Pp. 588, 585. Также см.: Ingrao Chr. Violence de guerre, violence génocide. – P. 231.


[Закрыть].

В Беларуси прямой приказ убивать женщин и детей был получен от Эриха фон дем Баха-Зелевски – верховного фюрера СС и генерала полиции в «Центральной России» (территории в тылу группы армий «Центр»). Бах, которого Гитлер считал «человеком, способным перейти вброд море крови», был прямым представителем Гиммлера и, конечно же, действовал согласно его желаниям. В оккупированной Советской Беларуси договоренность между СС и армией о судьбе евреев была особенно очевидной. Генерал Густав фон Бехтольшайн, командующий мотопехотной дивизией, отвечавшей за безопасность в районе Минска, горячо отстаивал массовые расстрелы евреев в качестве превентивной меры. Он любил повторять, что, если бы СССР вторгся в Европу, евреи бы уничтожили немцев. Евреи «больше не были людьми в европейском смысле слова», а поэтому «должны быть уничтожены»[422]422
  Про «море крови» см.: Gerlach C. Kalkulierte Morde. – P. 182. Про «должны быть уничтожены» см.: Verbrechen der Wehrmacht. – P. 138.


[Закрыть].

* * *

Гиммлер одобрил уничтожение женщин и детей в июле 1941 года, а затем полное уничтожение евреев в августе 1941 года как предчувствие грядущего рая – «Эдемского сада», которого желал Гитлер. Это была постапокалиптическая картинка экзальтации после войны, жизни после смерти, возрождение одной расы после уничтожения других рас. Члены СС разделяли позиции расизма и эту мечту. Полиция порядка иногда присоединялась к этому видению и была, конечно же, развращена своим участием в происходящем. У офицеров и солдат Вермахта часто были фактически одинаковые взгляды, как и у СС, обоснованные определенной интерпретацией военной практичности: уничтожение евреев могло помочь привести к победному завершению войну, становившуюся все более трудной, или же предотвратить партизанское сопротивление, либо, по крайней мере, улучшить ситуацию с запасами продовольствия. Те, кто не одобрял массового уничтожения евреев, считали, что у них нет выбора, поскольку Гиммлер был ближе к Гитлеру, чем они. Однако с течением времени даже такие военные офицеры обычно убеждались, что массовое уничтожение евреев необходимо – не потому, что война близилась к победе, как все еще полагали Гиммлер и Гитлер летом 1941 года, а потому, что войну легко можно было проиграть[423]423
  Об этом аргументе я писал в предыдущем разделе.


[Закрыть].

Советская власть так и не пала. В сентябре 1941 года, через два месяца после вторжения, НКВД все еще могущественно присутствовал повсюду и направлял усилия против самой уязвимой мишени – немцев Советского Союза. Приказом от 28 августа Сталин депортировал 438 700 советских немцев в Казахстан в первой половине сентября 1941 года, большинство из них были из автономного региона в Поволжье. Своей оперативностью, компетентностью и территориальным размахом один этот акт Сталина сделал посмешище из беспорядочных и противоречивых актов депортаций, которые немцы провели за два предыдущих года. Именно в этот момент сталинского резкого вызова, в середине сентября 1941 года, Гитлер принял неоднозначное решение: отослать немецких евреев на восток. В октябре и ноябре немцы начали депортировать немецких евреев в Минск, Ригу, Каунас и Лодзь. До этого момента немецкие евреи уже утратили свои права и имущество, но только в редких случаях теряли жизнь. Теперь же их отсылали, хотя и без инструкций их убивать, в места, где евреев массово расстреливали. Возможно, Гитлер хотел поквитаться. Он не мог не заметить, что Волга не стала немецкой Миссисипи. Вместо того, чтобы поселиться в устье Волги в качестве триумфальных колонистов, немцы были депортированы оттуда как репрессированные и униженные советские граждане[424]424
  Советская аргументация была классической. Сначала НКВД «установил», что у Германии были сотни шпионов среди поволжских немцев. Затем НКВД доказывал, что все население было виновно, поскольку никто из поволжских немцев не донес об этом шпионаже властям. Особенно хитрым шагом было то, что НКВД использовал присутствие свастики в немецких домах как доказательство коллаборационизма с нацистами. На деле же советский режим сам распространял эти свастики в 1939 году, когда Москва и Берлин были союзниками и ожидался дружественный визит Гитлера. К концу 1942 года СССР переселил около 900 тысяч немцев – огромную часть немецкого населения Советского Союза. СССР депортировал около 89 тысяч финнов (большинство из них – в Сибирь). О Сталине см.: Polian P. Against Their Will. – P. 134. О Гитлере см.: Longerich P. The Unwritten Order. – P. 75; Gerlach C. Krieg, Ernährung, Völkermord. – P. 96; Gerlach C. The Wannsee Conference. – P. 763; Pinkus B. The Deportation of the German Minority in the Soviet Union, 1941–1945 // From Peace to War: Germany, Soviet Russia, and the World, 1939–1941 / Ed. by Wegner B. – Providence: Berghahn Books, 1997. – Pp. 456–458; Mazower M. Hitlerʼs Empire. – P. 370; Friedländer S. The Years of Extermination. – Pp. 239, 263–264.


[Закрыть].

Отчаяние и эйфория соседствовали в сознании Гитлера, поэтому возможна и совсем другая интерпретация: вполне вероятно, что Гитлер начал депортировать немецких евреев, так как хотел верить (или же хотел, чтобы другие верили), что Операция «Тайфун» (вторичное наступление на Москву, начавшееся 2 октября 1941 года) приблизит войну к концу. В момент экзальтации Гитлер даже утверждал это в своей речи от 3 октября: «Враг повержен и никогда больше не поднимется!» Если война действительно закончилась, тогда можно было начинать воплощение «окончательного решения» как программу депортации послевоенного периода[425]425
  Цит.: Lukacs J. The Last European War. – 154; Friedländer S. The Years of Extermination. – P. 268.


[Закрыть].

Хотя Операция «Тайфун» не принесла никакой окончательной победы, немцы тем не менее приступили к депортации немецких евреев на восток, что породило своего рода эффект домино. Необходимость создать место для этих гетто подтвердила один метод массового уничтожения (в оккупированной латвийской Риге) и очевидно ускорила развитие другого (в оккупированной польской Лодзи).

В Риге начальником полиции теперь был Фридрих Еккельн, обергруппенфюрер СС и генерал полиции Рейхскомиссариата Остланд. Еккельн организовал первый массовый расстрел евреев в Каменец-Подольском в августе, будучи тогда в должности обергруппенфюрера СС и генерала полиции Рейхскомиссариата Украины. Теперь, после нового назначения, он принес в Латвию свои методы уничтожения в промышленных масштабах. Сначала он приказал советским военнопленным копать рвы в Румбульском лесу возле Риги. За один день 30 ноября 1941 года немцы и латвийцы пригнали в колоннах к месту расстрела около четырнадцати тысяч евреев, приказали им лечь рядом в рвы и расстреляли их сверху[426]426
  Angrick A., Klein P. The «Final Solution» in Riga. – Pp. 133–150.


[Закрыть].

Город Лодзь был во владении Артура Грейзера, который возглавлял Вартеланд – самый крупный район польской территории, присоединенной к Рейху. Лодзь была вторым городом Польши по численности еврейского населения, а теперь стала самым большим городом Рейха по количеству проживающих там евреев. Его гетто было переполнено еще до прибытия немецких евреев. Возможно, что необходимость убрать евреев из Лодзи вдохновила Грейзера (или начальников СС и полиции безопасности Вартеланда) на поиск более эффективного метода уничтожения. Вартеланд всегда был в центре политики «германизации». Начиная с 1939 года, сотни тысяч поляков депортировали, чтобы заменить их сотнями тысяч немцев, прибывающих из Советского Союза (еще до того, как вторжение Германии в Советский Союз сделало пересылку немцев на запад совершенно бессмысленной). Устранение евреев было центральным элементом плана по превращению этой новоприобретенной немецкой зоны в расово немецкую, но оказалось самым сложным по выполнению. Грейзер на своем уровне столкнулся с проблемой, с которой столкнулся Гитлер в масштабе своей империи: «окoнчательное решение» официально означало депортацию, но евреев некуда было высылать. В начале декабря 1941 года в Хелмно стоял припаркованный газенваген[427]427
  Про Хелмно детальнее будет в Главе 8. Связь между этими событиями установлена в: Kershaw I. Fateful Choices. – P. 462. Также см.: Kershaw I. Hitler, the Germans, and the Final Solution. – New Haven: Yale University Press, 2008. – P. 66. Мазовер ставит акцент на исключительной значимости Вартеланда (Mazower M. Hitlerʼs Empire. – Р. 191). Я не включаю сюда евреев, уничтоженных по программе «эвтаназии».


[Закрыть].

Гитлеровская депортация немецких евреев в октябре 1941 года имела привкус импровизации сверху и неуверенности – снизу. Немецких евреев, высланных в Минск и Лодзь, не уничтожали, а помещали в гетто. Немецких евреев, высланных в Каунас, однако, убили по прибытии, так же, как и первую партию прибывших в Ригу. Какими бы ни были намерения Гитлера, немецких евреев теперь уничтожали. Возможно, Гитлер решил к этому моменту ликвидировать всех евреев в Европе, в том числе немецких евреев; если это так, то даже Гиммлер пока не понял его намерений. Именно Еккельн уничтожал немецких евреев, прибывавших в Ригу, которых Гиммлер не собирался убивать.

Гиммлер в октябре 1941 года начал поиски нового, более эффективного способа уничтожения евреев. Он обратился к своему новому клиенту, Одило Глобочнику, начальнику СС и полиции Люблинского округа Генерал-губернаторства, который немедленно приступил к разработке нового типа объектов для уничтожения евреев в лагере «Белжец». К ноябрю 1941 года концепция еще не была окончательно ясна и оборудование еще не установили, но определенные очертания гитлеровской версии «окончательного решения» были очевидны. В оккупированном Советском Союзе евреев расстреливали в промышленных масштабах. В аннексированной и оккупированной Польше (в Вартеланде и Генерал-губернаторстве) строились газовые камеры (в Хелмно и Белжеце). В Германии евреев отсылали на восток, где некоторых из них уже убивали[428]428
  Подробнее о Гитлере и Глобочнике будет в Разделе 8.


[Закрыть].

«Окончательное решение» как массовое уничтожение, инициированное на востоке от линии Молотова-Риббентропа, стало распространяться на запад.

* * *

В ноябре 1941 года группа армий «Центр» спешила к Москве, чтобы одержать отсроченную, но от этого не менее славную, окончательную победу: положить конец советской системе и начать апокалиптическую трансформацию пришедших в упадок советских земель в гордую немецкую фронтирную империю. В действительности же немецкие солдаты двигались к апокалипсису в гораздо более традиционном смысле слова. Осенняя слякоть дорог замедляла продвижение их грузовиков и танков, их тела страдали от нехватки теплого обмундирования и горячей пищи. В какой-то момент немецкие офицеры смогли увидеть через бинокли шпили Кремля, но они никогда не дойдут до советской столицы. Их солдаты были на пределе сил и оснащения. Красная армия сопротивлялась все тверже, ее тактика становилась все разумнее[429]429
  Megargee G. War of Annihilation. – P. 115.


[Закрыть].

24 ноября 1941 года Сталин приказал перебросить стратегические резервы с востока СССР в битву против группы армий «Центр» Вермахта. Он был уверен, что может пойти на такой риск. От высокопоставленного информатора в Токио (и, без сомнения, из других источников) Сталин знал, что нападения Японии на советскую Сибирь не будет. Он отказывался верить в нападение Германии в июне 1941 года и был неправ; теперь он отказывался верить в нападение Японии осенью 1941 года и был прав. Он сохранял самообладание. Красная армия пошла в наступление под Москвой 5 декабря. Немецкие солдаты ощутили вкус поражения. Их истощенные лошади не могли быстро увозить назад снаряжение. Войскам придется зимовать на улице в морозы, скучившись и ощущая повальную нехватку всех поставок[430]430
  Выстраивая аргументы от периферии (из Беларуси и Украины) к Берлину, Герлах (Gerlach) и Пол (Pohl) настаивают на значении запасов продовольствия в деле уничтожения евреев. Эли (Aly) и Хейм (Heim) исходят из логики довоенного планирования, представляют своего рода негативное объяснение Холокоста: евреев уже считали опасными для будущего государственного устройства и бесполезными потребителями товаров первой необходимости, нужных сейчас. Гитлер, без сомнения, пошел войной против Советского Союза, полагая, что с его помощью запасы продовольствия можно будет обеспечить и для этой войны, и для будущих. Это правда, что «План голода», реальные проблемы Вермахта с запасами продовольствия и очевидная необходимость удовлетворить немецкое гражданское население значили очень много для Восточного фронта вообще. Беспокойство по поводу запасов продовольствия упрощало для офицеров одобрение уничтожения евреев. По мере продолжения войны экономический аргумент насчет еврейской работы перевесил экономический аргумент о продовольствии, которое евреи съедят. Я согласен, что продовольствие играло значительно более важную роль в этом процессе, чем это выглядит из прочтения англоязычной литературы о Холокосте. Однако я не верю, что продовольствие (или любые другие экономические соображения) могут объяснить планирование по времени или точное содержание гитлеровской политики декабря 1941 года. Это было идеологическое выражение и политическое решение неотложных проблем, возникавших на фоне провальной колониальной войны. А еще это был выбор.


[Закрыть].

Сталинская разведка была права. Япония собиралась начать решительную войну на Тихом океане, которая исключала наступление Японии на Сибирь. Южное направление японского империализма было проложено в 1937 году. Это стало всем ясно, когда Япония вторглась во Французский Индокитай в сентябре 1940 года. Гитлер отговорил своего японского союзника присоединиться ко вторжению в Советский Союз; теперь же, когда вторжение провалилось, японские войска продвигались дальше в другом направлении.

Когда Красная армия двинулась на запад 6 декабря 1941 года, японское оперативное соединение авианосцев направлялось к гавани Пёрл-Харбор, где базировался тихоокеанский флот США. Немецкий генерал в письме домой от 7 декабря описывал битвы под Москвой. Он и его солдаты «сражались за наши голые жизни, ежедневно и ежечасно, против во всех отношениях превосходящих сил врага». В тот же день две волны японских самолетов с авианосца нанесли удары по американскому флоту, разрушив несколько линкоров и уничтожив две тысячи военнослужащих. На следующий день Соединенные Штаты объявили Японии войну. Через три дня, 11 декабря, нацистская Германия объявила войну США. Все это очень упростило президенту Франклину Рузвельту объявление войны Германии[431]431
  Цит.: Edele M., Geyer M. States of Exception. – P. 374.


[Закрыть].

Сталинские позиции в Восточной Азии были теперь довольно крепкими. Если японцы хотели воевать с Соединенными Штатами за контроль над Тихим океаном, было немыслимо, что они будут противостоять СССР в Сибири. Сталину больше не нужно было бояться войны на два фронта. Более того, атака японцев вынуждала США вступить в войну в качестве союзника СССР. К началу 1942 года американцы уже сразились с японцами в Тихом океане. Скоро американские транспортные суда достигнут советских тихоокеанских портов, свободных от японских подводных лодок, поскольку японцы поддерживали нейтралитет в советско-германской войне. Красная армия, принимающая американскую помощь на востоке, была совсем другим врагом, нежели Красная армия, обеспокоенная возможным нападением японцев с востока. Сталину только оставалось пользоваться американской помощью и уговаривать американцев открыть в Европе второй фронт. Тогда немцы будут окружены, а советская победа – гарантирована.

Еще с 1933 года Япония была большим козырем в играх, в которые Гитлер и Сталин играли совместно или друг против друга. Они оба хотели (и у каждого на то были свои причины), чтобы Япония вела свои войны на юге – против Китая на суше и против европейских империй и США – на море. Гитлер приветствовал бомбежку Пёрл-Харбора, полагая, что Соединенные Штаты будут долго вооружаться и воевать в Тихом океане, а не в Европе. Даже после провала операций «Барбаросса» и «Тайфун» Гитлер хотел, чтобы японцы сражались с Соединенными Штатами, а не с Советским Союзом. Гитлер, видимо, верил, что может покорить Советский Союз в начале 1942 года, а затем сразиться с Америкой, ослабленной войной на Тихом океане. Сталин в свою очередь тоже хотел, чтобы японцы двигались на юг, и очень осторожно вел свою внешнюю и военную политику, чтобы добиться именно этого эффекта. Его размышления были, в сущности, такими же, как и у Гитлера: японцы должны держаться подальше, потому что земли Советского Союза – мои. И Берлин, и Москва хотели, чтобы Япония оставалась в Восточной Азии и на Тихом океане, и Токио делало одолжение обоим. Кому от этого будет польза, зависело от результата вторжения Германии в Советский Союз[432]432
  О встрече Гитлера с японским консулом, состоявшейся 3 января, см.: Hauner M. India in Axis Strategy: Germany, Japan, and Indian Nationalists in the Second World War. – Stuttgard: Klett-Cotta, 1981. – P. 384. Также см.: Lukacs J. The Last European War. – P. 143.


[Закрыть].

Если бы вторжение Германии продвигалось, как было запланировано (как молниеносная победа, которая сравняла бы большие советские города с землей и принесла бы завоевателю украинское продовольствие и кавказскую нефть), нападение японцев на Пёрл-Харбор могло бы действительно быть хорошей новостью для Берлина. При таком сценарии атака на Пёрл-Харбор означала бы, что японцы отвлекают Соединенные Штаты, в то время как Германия укрепляет победные позиции в своей новой колонии. Немцы начали бы выполнять «Генеральный план “Ост”» или какой-то другой вариант, пытаясь стать могучей сухопутной империей, самодостаточной в плане запасов продовольствия и нефти и способной защитить себя как от морской блокады Великобритании, так и от морского нападения Соединенных Штатов. Это всегда был фантазийный сценарий, но в нем была определенная доля реальности, пока немецкие войска двигались к Москве.

Поскольку немцев развернули под Москвой именно тогда, когда японцы наступали, Пёрл-Харбор имел абсолютно противоположное значение. Он означал, что Германия находится в наихудшем из возможных положений: она была не гигантской сухопутной империей, устрашающей Великобританию и готовящейся к конфронтации с Соединенными Штатами, а скорее одинокой европейской страной в состоянии войны с Советским Союзом, Великобританией и Соединенными Штатами и имеющей союзников либо слабых (Италия, Венгрия, Румыния и Словакия), либо не вовлеченных в важнейший театр боевых действий в Европе (Япония и Болгария). Японцы, видимо, понимали это лучше немцев. Они хотели, чтобы Гитлер заключил сепаратный мир со Сталиным, а затем сражался бы с британцами и американцами за контроль над Азией и Северной Африкой. Японцы хотели сокрушить морскую мощь Британии; немцы пытались действовать в этих рамках. Это оставляло Гитлеру одну мировую стратегию, и он ее придерживался: разрушение Советского Союза и создание на его руинах сухопутной империи[433]433
  Krebs G. Japan and the German-Soviet War, 1941. – Pp. 547–554.


[Закрыть].