Текст книги "Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным"

Автор книги: Тимоти Снайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 39 страниц)

По крайней мере в двух случаях произошло так, что советский террор уничтожил одну сестру, а немецкий – другую. Янина Довбор была единственной женщиной среди польских офицеров, арестованных советским режимом. Она любила приключения и еще девочкой научилась летать на дельтаплане и прыгать с парашютом. Она была первой в Европе женщиной, прыгавшей с пятиметровой высоты и выше. В 1939 году она прошла обучение как пилот и была зачислена в резерв Польских вооруженных сил. В сентябре 1939 года она была арестована СССР. Согласно одним материалам, ее самолет сбили немцы и она выпрыгнула с парашютом, но была арестована советской властью как польский младший лейтенант. Ее забрали в Осташков, а затем в Козельск. У нее была собственная комната, и она проводила время с товарищами по военной авиации, с которыми чувствовала себя в безопасности. Ее расстреляли в Катыни 21 или 22 апреля 1940 года и закопали в яме вместе с 4409 мужчинами. Ее младшая сестра Агнешка оставалась в немецкой зоне. Вместе с некоторыми друзьями она вступила в организацию сопротивления в конце 1939 года. Ее арестовали в апреле 1940 года, приблизительно в то время, когда ее сестра была расстреляна. Агнешку расстреляли в Пальмирском лесу 21 июня 1940 года. Обеих сестер похоронили в неглубоких могилах после фиктивного суда, обеих убили выстрелом в затылок[304]304
  Dunin-Wąsowicz K. Akcja AB w Warszawie. – Pp. 22–25; Bauer P. Generał Józef Dowbor-Muśnicki 1867–1937. – Poznań: Wydawnictwo Poznańskie, 1988. – Pp. 217, 241; The Crime of Katyń: Facts and Documents. – London: Polish Cultural Foundation, 1965. – P. 33; Zagłada polskich elit. – P. 73.


[Закрыть].

Братьев Внуков, родом из области, которая некогда принадлежала центрально-восточной Польше, но теперь находилась довольно близко к немецко-советской границе, постигла такая же участь. Старший брат Болеслав был популистским политиком, которого избрали в парламент Польши. Якуб, младший брат, изучал фармакологию и конструировал противогазы. Оба женились в 1932 году, у обоих были дети. Якуб вместе с другими специалистами из его института был арестован советской властью и расстрелян в Катыни в апреле 1940 года. Болеслава же арестовали немцы в октябре 1939 года, отвезли в Люблинский замок и расстреляли в ходе «Акции АВ» 29 июня 1940 года. Он написал прощальную записку на носовом платке: «Я умираю за Родину с улыбкой на губах, но умираю невиновным»[305]305
  Zagłada polskich elit. – P. 77.


[Закрыть].

Весной и летом 1940 года немцы расширяли свою незначительную систему концентрационных лагерей, чтобы иметь возможность устрашать и эксплуатировать поляков. В конце апреля 1940 года Генрих Гиммлер посетил Варшаву и приказал, чтобы двадцать тысяч поляков поместили в концлагеря. По инициативе Эриха фон дем Бах-Зелевского, гиммлеровского комиссара по «германизации» Силезии, был построен новый концлагерь на месте бараков Польской армии недалеко от Кракова, в Освенциме, более известный по его немецкому названию Аушвиц. Когда «Акция АВ» подошла к завершению, узников больше не расстреливали, а отправляли в немецкие лагеря, очень часто в Аушвиц. Первая партия в Аушвиц состояла из польских политзаключенных из Кракова; их отослали 14 июня 1940 года и дали им номер 31-758. В июле партии польских политзаключенных отправляли в Заксенхаузен и Бухенвальд; в ноябре еще две партии – в Аушвиц. 15 августа начались массовые аресты в Варшаве, где сотни, а затем тысячи человек хватали на улицах города и отправляли в Аушвиц. В ноябре 1940 года лагерь стал местом уничтожения поляков. Примерно в это же время он привлек внимание инвесторов из «IG Farben»[306]306
  Конгломерат германских концернов, созданных в 1925 году как объединение шести крупнейших химических корпораций Германии (прим. пер.).


[Закрыть]. Аушвиц стал гигантским трудовым лагерем, весьма похожим на советскую модель, хотя его рабсила служила интересам немецких компаний, а не сталинской мечте о плановой индустриализации[307]307
  О Гиммлере и партиях узников см.: Bartoszewski W. Warszawski pierścień śmierci. – Pp. 59, 60, 123–125. Детальнее о партиях см.: Zagłada polskich elit. – P. 69; Seidel R. Deutsche Besatzungspolitik in Polen. О Бах-Зелевском и месте экзекуций см.: Dwork D., Pelt R.J. van. Auschwitz. – New York: Norton, 1996. – Pp. 166, 177. Детальнее об «IG Farben» см.: Tooze A. The Wages of Destruction. – P. 443.


[Закрыть].

* * *

В отличие от немцев, ошибочно полагавших, что они истребили польский образованный класс в своей части Польши, советский режим в значительной мере действительно этого добился. В Генерал-губернаторстве польское сопротивление нарастало, а в Советском Союзе сеть была быстро разорвана, активисты – арестованы, сосланы, а иногда и расстреляны. Тем временем намечался новый вызов советской власти со стороны украинцев. Польша была родиной для примерно пяти миллионов украинцев, почти все из которых теперь жили в Советской Украине. Они не обязательно были довольны новым режимом. Украинские националисты, чьи организации нелегально действовали в довоенной Польше, знали, как работать в подполье. Теперь, когда Польши больше не существовало, фокус их усилий, естественно, сместился. Советская политика сделала часть местных украинцев восприимчивыми к идее национализма. Если некоторые украинские крестьяне вначале с радостью встречали советскую власть и ее подарки в виде наделов земли, то коллективизация быстро настроила их против режима[308]308
  О коллективизации см.: Рапорт от 25 ноября 1941 года, SPP 3/1/1/1/1; Шумук Д. Пережите і передумане. – Київ: Видавництво імені Олени Теліги, 1998. – С. 17.


[Закрыть].

Организация украинских националистов теперь начала предпринимать действия против институтов советской власти. У некоторых ведущих украинских националистов были межвоенные связи с немецкой военной разведкой и с разведывательной службой СС Рейнхарда Гейдриха – Службой безопасности (СД). Насколько Сталину было известно, некоторые из них все еще собирали разведданные для Берлина. Поэтому четвертая советская депортация с аннексированных территорий Восточной Польши затронула преимущественно украинцев. Первые две затрагивали в основном поляков, а третья – в основном евреев. Операция в мае 1941 года переместила 11 328 польских граждан, преимущественно украинцев, из Советской Западной Украины в спецпоселения. Самая последняя депортация, 19 июня, коснулась 22 353 польских граждан, большинство из которых были этническими поляками[309]309
  Об украинцах, затронутых депортациями, см.: HI 210/14/7912. Эти операции были частью ряда депортаций июня 1941 года, которые затем были организованы по всем свежеаннексированным землям Советского Союза – от Балтийских государств до Румынии. О 11 328 и 22 353 польских гражданах см.: Hryciuk G. Victims 1939–1941. – Pp. 191, 193. Также см.: Olaru-Cemirtan V. Wo die Züge Trauer trugen: Deportation in Bessarabien, 1940–1941 // Osteuropa. – 2009. – № 59 (7–8). – Pp. 219–226.


[Закрыть].

По воспоминаниям маленького польского мальчика из Бялостока, «они забрали нас под бомбами и был пожар, потому что люди начали гореть в вагонах». Германия неожиданно напала на Советский Союз 22 июня, и ее бомбардировщики догнали советские поезда с узниками. Около двух тысяч депортированных погибли в вагонах, став жертвами обоих режимов[310]310
  О бомбежке см.: Jolluck K.R. Exile and Identity. – P. 16. Цит.: Gruszińska I., Gross J.T. War Through Childrenʼs Eyes. War Through. – P. 52.


[Закрыть].

Зачищая свои новые земли, Сталин готовился к другой войне, но не верил, что она начнется так скоро.

* * *

Когда Германия неожиданно напала на Советский Союз 22 июня 1941 года, Польша и СССР вдруг превратились из врагов в союзников. Теперь каждый из них сражался с Германией. Тем не менее, ситуация была неловкой. За предыдущих два года советский режим репрессировал около полумиллиона польских граждан: около трехсот пятнадцати тысяч человек были депортированы, около одиннадцати тысяч арестованы, тридцать тысяч расстреляны и около двадцати пяти тысяч умерли в тюрьме. Польское правительство знало о депортациях, но не знало о расстрелах. Тем не менее, советские и польские власти начали формировать Польскую армию из сотен тысяч польских граждан, разбросанных теперь по советским тюрьмам, трудовым лагерям и спецпоселениям[311]311
  В течение четырех волн депортации были депортированы около 292 513 польских граждан, а также еще тысячи людей, депортированных в индивидуальном порядке или в ходе меньших операций, – см.: Deportacje obywateli polskich z Zachodniej Ukrainy i Zachodniej Białorusi w 1940/Депортации польских граждан из Западной Украины и Западной Беларуси в 1940 году. – Warszawa: IPN, 2003. – P. 29; Hryciuk G. Victims 1939–1941. – P. 175. Из числа депортированных около 57,5% СССР считал поляками, 21,9% – евреями, 10,4% – украинцами и 7,6% – беларусами (Hryciuk G. Victims 1939–1941. – P. 195). Общие цифры я беру из: Hryciuk G. Victims 1939–1941. – P. 175 и Autuchiewicz J. Stan i perspectywa nad deportacjami Polaków w głąb ZSRS oraz związane z nimi problemy terminologiczne // Exodus: Deportacje i migracje (wątek wschodni) / Ed. by Zwolski M. – Warszawa: IPN, 2008. – P. 23. Также см.: Гурьянов А. Е. Обзор советских репрессивных кампаний против поляков и польских граждан // Поляки и русские: Взаимопонимание и взаимонепонимание / Под ред. Липатова А.В. и Шайтанова И.О. – Москва: Индрик, 2000. – С. 205.


[Закрыть].

Польское высшее командование осознало, что исчезли несколько тысяч польских офицеров. Юзеф Чапски, польский офицер и артист, переживший заключение в Козельске, был откомандирован польским правительством в Москву с миссией найти пропавших людей, с которыми он был вместе в лагере. Человек трезвого ума, он, тем не менее, воспринимал свое задание как повеление свыше. У Польши теперь был второй шанс сразиться с Германией, и Чапски должен был найти офицеров, которые поведут людей в бой. Пока он ездил по Москве, ему на ум приходили строки из польской романтической поэзии – сначала глубоко мазохистическая мечтательность Юлиуша Словацкого, просившего Бога держать Польшу на кресте, пока она не окрепнет настолько, чтобы стоять самостоятельно. Затем, разговаривая с одним трогательно искренним поляком, Чапски вспомнил знаменитые строки из написанной в ссылке поэмы Циприана Норвида о тоске по родине: «По тем, чье да на да похоже, / А нет на нет, без светотени... / Тоскую, Боже...». Горожанин, утонченный человек из этнически смешанной семьи, Чапски находил утешение, воспринимая свою нацию через призму романтического идеализма[312]312
  Czapski J. Na nieludzkiej ziemi. – Paris: Editions Spotkania, 1984. – P. 68.


[Закрыть].

Чапски опосредованно обращался к Святому Письму, ибо в поэме Норвида процитировано Евангелие от Матфея: «...да будет слово ваше: да – да; или нет – нет; а что сверх того – то от лукавого». Это были те же самые строки, которыми Артур Кёстлер закончил свой роман о Большом терроре, «Слепящую тьму». Чапски посетил Лубянскую тюрьму в Москве, где происходит действие романа, и то место, где допрашивали Александра Вайсберга, друга Кёстлера, перед тем, как его отпустили в 1940 году. Вайсберга с женой арестовали в конце 1930-х годов; их опыт стал источником для романа Кёстлера. Чапски собирался расспросить одного из следователей Лубянки о своих друзьях, пропавших польских офицерах. У него была назначена встреча с Леонидом Рейхманом, офицером НКВД, допрашивавшим польских узников[313]313
  Библия. Св. Евангелие от Матфея 5:37; Koestler A. Darkness at Noon. – New York: Macmillan, 1941. – P. 249. Встреча Чапского с Рейхманом состоялась 3 февраля 1942 года – см.: The Crime of Katyń. – P. 90.


[Закрыть].

Чапски передал Рейхману рапорт, в котором описывались известные передвижения тысяч пропавших офицеров. Рейхман как будто прочитал его от начала до конца, проводя карандашом по каждой строчке, но не делая никаких пометок. Затем он произнес несколько уклончивых фраз и пообещал позвонить Чапскому в гостиницу, когда сам ознакомится с вопросом. Однажды около полуночи зазвонил телефон. Это был Рейхман, он сказал, что должен покинуть город по спешному делу. У него не было новой информации. Он дал Чапскому несколько имен других чиновников, с которыми можно будет поговорить; они все уже получали запрос от польского правительства. Чапски даже теперь не заподозрил правды о том, что все пропавшие офицеры были убиты. Но он понял, что от него что-то скрывают, и решил уехать из Москвы[314]314
  Czapski J. Na nieludzkiej ziemli. – Pp. 120, 141–143, 148.


[Закрыть].

На следующий день, возвращаясь в гостиничный номер, Чапски ощутил на себе чей-то пристальный взгляд. Уставший от внимания, которое вызывает форма польского офицера в советской столице, он не придал этому значения. Возле гостиничного лифта к нему подошел пожилой еврей: «Вы польский офицер?» Еврей был родом из Польши, но тридцать лет не посещал Родину и хотел снова ее увидеть. «Тогда я смогу умереть без сожалений», – сказал он. Чапски без раздумий пригласил мужчину к себе в номер с намерением дать ему выпуск журнала, издаваемого польским посольством, с фотографией Варшавы на первой странице – Варшавы, которая была столицей Польши и центром еврейской жизни, локусом двух цивилизаций и местом их встречи. Дворцовая площадь была разрушена. Это была Варшава после немецкой бомбежки. Компаньон Чапского сполз со стула на пол, склонил голову и зарыдал. Когда еврейский господин ушел, Чапски и сам заплакал. После одиночества и лживости официальной Москвы единственный момент человеческого контакта все для него изменил. Он вспоминал: «Глаза бедного еврея спасли меня от бездны неверия и полного отчаяния»[315]315
  Czapski J. Na nieludzkiej ziemli. – P. 149.


[Закрыть].

Печаль, разделенная двумя мужчинами, была вызвана недавними событиями – совместной немецко-советской оккупацией Польши. Вместе, начиная с сентября 1939 года и до июня 1941 года, тогда еще будучи союзниками, советское и немецкое государства уничтожили почти двести тысяч и депортировали около миллиона польских граждан. Поляков выслали в ГУЛАГ и Аушвиц, где десятки тысяч погибнут в течение последующих месяцев и лет. Польские евреи при немецкой оккупации были загнаны в гетто, ожидая в неизвестности решения своей судьбы. Десятки тысяч польских евреев умерли от голода и болезней.

Особую рану нанес замысел (как Москвы, так и Берлина) обезглавить польское общество, сделать из поляков покладистую массу, которой можно управлять, а не руководить. Ганс Франк, цитируя Гитлера, обозначил свою работу как истребление «руководящих элементов» Польши. Офицеры НКВД довели свое задание до логического экстрима, изучая выпуск польского издания «Кто есть кто» для отбора жертв. Это была атака на саму концепцию современности, на социальное воплощение идеалов Просвещения в этой части света. В Восточной Европе гордостью общества была интеллигенция, образованный класс, который принимал на себя роль лидера нации, особенно во время периодов безгосударственности и трудностей, и сохранял национальную культуру в своих записях, выступлениях и поведении. В немецком языке было такое же слово с точно таким же значением; Гитлер дал довольно четкое указание «уничтожить польскую интеллигенцию». Главный следователь в Козельске говорил о «противоположных философиях»; один из немецких следователей в ходе «Акции АВ» приказал убить пожилого мужчину за проявление «польского мышления». Считалось, что именно эта интеллигенция воплощает эту цивилизацию и демонстрирует особый способ мышления[316]316
  О Франке см.: Longerich P. The Unwritten Order. – P. 47. О НКВД см.: Kołakowski P. NKWD i GPU na ziemiach polskich 1939–1945. – Warszawa: Bellona, 2002. – P. 74. О Гитлере см.: Mańkowski Z. Ausserordentliche Befriedungsaktion 1940. – P. 7. Также см.: Aly G., Heim S. Architects of Annihilation: Auschwitz and the Logic of Destruction. – Princeton: Princeton University Press, 2002. – P. 151.


[Закрыть].

Массовое уничтожение двумя оккупационными режимами было трагическим знаком того, что польская интеллигенция выполнила свою историческую миссию.

Раздел 5. Экономика апокалипсиса

День 22 июня 1941 года – один из самых значимых в истории Европы. Немецкое вторжение в Советский Союз, под кодовым названием «Операция Барбаросса», которое началось в тот день, было чем-то существенно большим, чем неожиданное нападение, изменение альянса или новая стадия войны, – оно было началом катастрофы, не поддающейся описанию. Вермахт (и его союзники) в ходе борьбы с Красной армией уничтожили более десяти миллионов солдат и почти столько же гражданского населения, которое погибло, либо спасаясь бегством, либо от голода и болезней, вызванных войной на Восточном фронте. В течение этой восточной войны немцы также намеренно уничтожили около десяти миллионов человек, включая более пяти миллионов евреев и более трех миллионов военнопленных.

В истории «кровавых земель» «Операция Барбаросса» обозначает начало третьего периода. Во время первого (1933–1938) почти все массовые уничтожения проводил Советский Союз; во время второго, в течение немецко-советского альянса (1939–1941) уничтожения проводились совместно. С 1941-го по 1945 годы почти за все политические убийства были ответственны немцы.

Переход к каждой новой стадии вызывает вопрос. При переходе от первой стадии ко второй он звучал так: как могла советская власть заключить альянс с нацистами? При переходе со второй на третью стадию – так: почему немцы нарушили альянс? Европа Молотова-Риббентропа, о которой договорились Москва и Берлин в 1939–1941 годах, означала оккупацию или потерю территории для Бельгии, Дании, Эстонии, Финляндии, Франции, Латвии, Литвы, Люксембурга, Нидерландов, Норвегии, Польши и Румынии. Она также означала депортации и массовые расстрелы граждан Польши, Румынии и стран Балтии. Но для Советского Союза и нацистской Германии она означала плодотворное экономическое сотрудничество, военные победы и экспансию за счет этих стран. Что такого было в нацистской и советской системах, что позволяло взаимовыгодное сотрудничество в период с 1939-го по 1941 год, а также допустило и самую разрушительную войну в истории человечества в период с 1941-го по 1945 год?

Очень часто вопрос 1941 года рассматривают более абстрактно, как вопрос европейской цивилизации. В некоторых концепциях немецкая (и советская) политика уничтожения – это кульминация современности, которая будто бы началась тогда, когда идеи Просвещения о разуме в политике стали использоваться на практике во время Французской революции и наполеоновских войн. Но такое понимание современности не объясняет катастрофу 1941 года, по крайней мере – не напрямую. Оба режима отвергали оптимизм Просвещения, состоящий в том, что социальный прогресс придет вслед за победным маршем науки через мир природы). И Гитлер, и Сталин принимали дарвиновскую модель конца ХІХ века: прогресс возможен, но только как результат жестокой борьбы между расами или классами. Поэтому было законно уничтожить просвещенный класс Польши (сталинизм) или искусственно образованные прослойки польских недочеловеков (национал-социализм). До тех пор идеология как нацистской Германии, так и Советского Союза допускала компромисс, который состоял в захвате Польши. Союзничество позволяло им разрушить плоды европейского Просвещения в Польше, уничтожив большую часть польского просвещенного класса. Оно позволило Советскому Союзу расширить свою версию равенства, а нацистской Германии – навязать расовую схему десяти миллионам человек, особенно наглядно через сегрегацию евреев в гетто до принятия какого-то «окончательного решения». Можно считать, что нацистская Германия и Советский Союз представляли собой два примера современности, которые излучали ненависть по отношению к третьему – польскому. Но оба они были очень далеки от того, чтобы представлять собой современность как таковую[317]317
  Эта книга не об интеллектуальной истории, и я могу позволить себе только кратчайшие ремарки по поводу этих сложных вопросов. Как индивиды, Гитлер и Сталин воплощали разные формы германского ответа на Просвещение времен начала ХІХ века: Гитлер – трагически-романтический герой, который должен нести бремя лидерства испорченной нации, Сталин же – гегелианский дух мира, который открывает смысл истории и диктует его другим. Более детальное сравнение, которое предложил Кристофер Кларк, должно было учитывать их различные взгляды на время. Нацистский и советский режимы отвергали принципиальное представление Просвещения о том, что время двигается вперед само по себе, принося знания, а значит, и прогресс. Каждый из них спешил, к моменту, который предположительно находился в прошлом. Марксизм действительно являлся схемой прогресса, но Ленин перепрыгнул прогнозы Маркса и сделал революцию в отсталой стране, в то время как индустриально более развитые страны отвергали прогнозы Маркса и не устраивали никаких социальных революций. Сталинский СССР, таким образом, в 1930-х годах торопился, чтобы родина социализма могла защитить себя от империалистического мира. Нацисты торопились еще больше на пути к даже более фантастическому видению. Они представляли себе катаклизм, который разрушит Советский Союз, переделает Восточную Европу и восстановит величие и чистоту Германии. Гитлер страстно желал успеть создать Германию своей мечты еще при жизни, которая, как он боялся, будет короткой. Вступление к попыткам объединить дискуссии о нацистской Германии и Советском Союзе в рамках интеллектуальной истории см.: Bracher K.D. Zeit der Ideologien: Eine Geschichte politischen Denkens im 20. Jahrhundert. – Stuttgart: Deutsche Verlags-Anstalt, 1984.


[Закрыть].

Ответ на вопрос о 1941 годе меньше касается интеллектуального наследия Просвещения и больше – возможностей империализма, меньше – Парижа и больше – Лондона. И Гитлер, и Сталин противостояли двум главным наследиям британского ХІХ века: империализму как организационному принципу мировой политики и нерушимой власти Британской империи на море. Гитлер, не в силах соперничать с Британией на океанских просторах, видел Восточную Европу созревшей для новой сухопутной империи. Восток не был полной tabula rasa: Советское государство и все, чего оно достигло, нужно было убрать. И тогда это был бы, как сказал Гитлер в июле 1941 года, «Эдемский сад». Британская империя занимала все помыслы предшественника Сталина, Ленина, который верил, что империализм искусственно подпитывает капитализм. Для Сталина как преемника Ленина сложность состояла в том, чтобы защищать родину социализма, Советский Союз, от мира, в котором и империализм, и капитализм упорно продолжали свое существование. Сталин сделал уступку империалистическому миру задолго до того, как Гитлер пришел к власти: если империализм продолжает существовать, то социализм будет воплощен не через мировую революцию, а через Советское государство. После этого идеологического компромисса («социализм в отдельно взятой стране») альянс Сталина с Гитлером был всего лишь деталью. В конце концов, если твоя страна – крепость добра, окруженная миром зла, любой компромисс оправдан и ни один из них ничем не хуже других. Сталин заявил, что альянс с Германией служит советским интересам. Он ожидал, что этот альянс закончится в какой-то момент, но не в 1941 году[318]318
  Этот аргумент представлен в разделах 1–3. Про «Эдемский сад» (16 июля 1941 года) см.: Mulligan T.P. The Politics of Illusion and Empire: German Occupation Policy in the Soviet Union, 1942–1943. – New York: Praeger, 1988. – P. 8.


[Закрыть].

Гитлер хотел, чтобы немцы стали имперским народом; Сталин же хотел, чтобы советские люди выдержали империалистическую стадию развития истории, как бы долго та ни длилась. Это противоречие больше касалось территории, чем принципа. «Эдемский сад» Гитлера (чистое прошлое, которое нужно обрести в ближайшем будущем) был сталинской «землей обетованной» – территорией, приобретенной дорогой ценой, о которой каноническая история уже написана (сталинский «Краткий курс истории ВКП(б)» 1938 года издания). Гитлер всегда собирался завоевать западную часть Советского Союза. Сталин хотел развить и укрепить Советский Союз во имя самозащиты именно от таких империалистических притязаний, хотя его страхи скорее касались Японии и Польши (или же японско-польско-немецкого окружения), чем вторжения со стороны Германии. Японцы и поляки представляли большую угрозу, чем немцы, культивируя национальные движения внутри Советского Союза. Сталин считал, что тот, кто попытается вторгнуться в его огромную страну, сначала будет искать союзника внутри ее[319]319
  Сравните с: Goulder A. Stalinism: A Study of Internal Colonialism // Telos. – 1978. – № 34. – Pp. 5–48; Viola L. Selbstkolonisierung der Sowjetunion // Transit. – 2011. – № 38. – Pp. 34–56.


[Закрыть].

Противоречие было не в идеях, которые существуют сами по себе. Гитлер хотел войны, а Сталин – нет, по крайней мере, не войны 1941 года. Гитлер вынашивал имперскую идею, и это имело большое значение, но он также подумывал о будущих возможностях и восставал против ограничений очень необычного момента. Решающим периодом был год между 25 июня 1940-го и 22 июня 1941 года, между неожиданно стремительной победой Германии над Францией и вторжением в Советский Союз, которое должно было принести такой же быстрый триумф. К середине 1940 года Гитлер покорил большую часть Центральной, Западной и Восточной Европы и у него оставался только один враг – Великобритания. Правительство Гитлера получало советскую пшеницу и нефть, а его армия казалась непобедимой. Почему же тогда, принимая во внимание очень реальную выгоду для Германии от альянса с Советским Союзом, Гитлер решил напасть на союзника?

В конце 1940-го и начале 1941 года Советский Союз и нацистская Германия были единственными могущественными державами на европейском континенте, но не единственными европейскими державами. Германия и Советский Союз переделали Европу, но мир создала Великобритания. Советский Союз и Германия влияли друг на друга определенным образом, но на обоих оказывала влияние Великобритания – враг, который отказывался от альянса с ними. Британская империя и флот сформировали мировую систему, на которую ни нацисты, ни СССР в ближайшем будущем не намеревались замахнуться. Вместо этого каждая из этих стран хотела выиграть собственную войну, завершить свою революцию и построить собственную империю, невзирая на существование Британской империи и доминирование Королевского флота. Советское и нацистское руководство – независимо от того, будут они врагами или союзниками, и невзирая на разность идеологий – стояли перед тем же самым вопросом, поставленным самим существованием Британской державы: как могла большая сухопутная империя процветать и доминировать в современном мире без надежного доступа к мировому рынку и без могущественного флота?[320]320
  Британия – скорее внешний фактор в этом исследовании, чем предмет изучения, но здесь также нужно сделать ударение на важном значении личностей в истории. См.: Lukacs J. June 1941: Hitler and Stalin. – New Haven: Yale University Press, 2007; Lukacs J. Five Days in London, May 1940. – New Haven: Yale University Press, 1999. Также см.: Berlin I. Personal Impressions. – Princeton: Princeton University Press, 2001. – Pp. 1–23.


[Закрыть]

Сталин и Гитлер пришли к одному и тому же базовому ответу на этот фундаментальный вопрос. Государство должно быть территориально большим и самодостаточным в экономическом плане, со сбалансированными индустрией и сельским хозяйством; оно должно поддерживать послушное и идеологически мотивированное население, способное воплощать в жизнь исторические пророчества – либо сталинскую внутреннюю индустриализацию, либо нацистский колониальный аграрианизм. И Гитлер, и Сталин были нацелены на имперскую автократию в пределах большой сухопутной империи, хорошо снабженной продуктами, сырьем и полезными ископаемыми. Оба понимали показную привлекательность современных материалов: Сталин назвал себя по имени стали, а Гитлер уделял особое внимание ее производству. Однако и Сталин, и Гитлер понимали, что сельское хозяйство – ключевой элемент для завершения столь нужной каждому из них революции. Оба верили, что их система докажет свое превосходство над упадническим капитализмом и будет гарантировать независимость от остального мира, благодаря производству продуктов питания[321]321
  См. главу «Предисловие» к этой книге, а также: Streit C. Keine Kamaraden: Die Wehrmacht und die sowjetischen Kriegsgefangen 1941–1945. – Stuttgart: Deutsche Verlags-Anstalt, 1978. – Pp. 26–27. Нефть была важна и для индустрии, и для сельского хозяйства. Здесь Германия также зависела от импорта, а настоящая автократия, похоже, требовала завоевания советского Кавказа и его нефтяных запасов.


[Закрыть].

Начиная с конца 1940-го – начала 1941 года советская власть и нацисты очень по-разному учитывали войну в этом грандиозном экономическом планировании. К этому времени Сталину пришлось защищать экономическую революцию, в то время как Гитлеру нужна была война для экономического преобразования. Если у Сталина был «социализм в отдельно взятой стране», то у Гитлера на уме было что-то вроде национал-социализма в нескольких странах: огромная Германская империя сделала возможным процветание немцев за счет других. Сталин саму коллективизацию преподносил как внутреннюю классовую войну и вместе с тем как подготовку к предстоящим внешним войнам. Понять экономическое видение Гитлера можно было только после настоящего военного конфликта, а именно после тотальной военной победы над Советским Союзом. Секрет коллективизации (как говорил Сталин еще задолго до нее) состоял в том, что это была альтернатива экспансивной колонизации, то есть форма внутренней колонизации. В отличие от Сталина, Гитлер полагал, что все еще можно захватить колонии за рубежом: колонии, которые он подразумевал, включали аграрные земли западной части Советского Союза, а также нефтяные запасы советского Кавказа. Гитлер хотел, чтобы Германия была, как он выразился, «самым автократичным государством в мире». Для этого не нужно было побеждать Британию, но нужно было победить Советский Союз. В январе 1941 года Гитлер сказал военному командованию, что «несметные богатства» Советского Союза сделают Германию «неприступной»[322]322
  См.: Tooze A. The Wages of Destruction. – Pp. 409, 424, 429, 452. О «самом автократичном государстве в мире» см.: Kennedy P.M. Aufstieg und Verfall der britischen Seemacht. – Herford: E.S. Mittler & Sohn, 1978. – P. 341. О нефтяных ресурсах см.: Eichholtz D. Krieg um Öl: Ein Erdölimperium als deutsches Kriegsziel (1938–1943). – Leipzig: Leipziger Universitätsverlag, 2006. – Pp. 8, 15 и по тексту. Также см.: Hildebrand K. Vom Reich zum Weltreich: Hitler, NSDAP und koloniale Frage 1919–1945. – Munich: Wilhelm Fink Verlag, 1969. – Pр. 657–658. Немецкие военные были уверены, что советские ресурсы необходимы для ведения войны (см.: Kay A.J. Exploitation, Resettlement, Mass Murder: Political and Economic Planning for German Occupation Policy in the Soviet Union, 1940–1941. – New York: Berghahn Books, 2006. – Pp. 27, 37, 40, 212 (о «несметных богатствах»)).


[Закрыть].

Готовность британцев продолжать борьбу после падения Франции в июне 1940 года выдвинула эти противоречия на первый план. В период с июня 1940-го по июнь 1941 года Британия была единственным врагом Германии, однако более сильным, чем казалось. Соединенные Штаты не вступали в войну, но президент Франклин Рузвельт четко высказался о своем намерении. В сентябре 1940 года американцы отдали пятьдесят эсминцев британцам в обмен на разрешение базироваться в Карибском море; начиная с марта 1941 года во власти президента были поставки боевой техники (по закону о ленд-лизе). Британские войска были изгнаны с европейского континента, когда пала Франция, но Британия эвакуировала многих военных в город Дюнкерк. Летом 1940 года Люфтваффе сразились с Королевскими военно-воздушными силами Великобритании, но не смогли одержать победы; они могли бомбить британские города, но не могли запугать британцев. Германии не удалось установить воздушного превосходства, и это было главной проблемой для державы, планировавшей вторжение. Хотя десантная операция на Британских островах предполагала бы пересечение Ла-Манша людьми и техникой, у Германии не было кораблей, необходимых для контроля за водами и осуществления транспортных перевозок. Летом 1940 года у Кригсмарине[323]323
  Kriegsmarine – военно-морской флот Германии в эпоху Третьего рейха (прим. пер.).


[Закрыть] было три крейсера и четыре эсминца – вот и все. В последний день июля 1940 года, когда «битва за Британию» только начиналась, Гитлер уже решил вторгнуться на территорию своего союзника, Советского Союза. Он приказал 18 декабря подготовить план операций по вторжению, чтобы «сокрушить Советскую Россию в ходе молниеносной кампании»[324]324
  О возможностях военно-морского флота Германии см.: Weinberg G.L. A World at Arms. – P. 118; Tooze A. The Wages of Destruction. – Pp. 397–399; Evans R.J. The Third Reich at War. – Pp. 143–146. Цит.: Mazower M. Hitlerʼs Empire. – P. 133. Алан Милвард давно обратил внимание на значимость допущения быстрой победы (см.: Milward A.S. The German Economy at War. – London: Athlone Press, 1965. – Pp. 40–41).


[Закрыть].

Гитлер намеревался использовать Советский Союз для решения собственной проблемы с Британией – не в его настоящем качестве союзника, а в качестве будущей колонии. В течение этого решающего года, с июня 1940-го по июнь 1941-го, те, кто планировал экономику Германии, тяжело трудились, придумывая, как завоеванный Советский Союз сделает Германию той супердержавой, которой Гитлер хотел ее видеть. Главные плановики работали под пристальным оком Генриха Гиммлера и под прямым командованием Рейнхарда Гейдриха. Под общим заголовком «Генеральный план “Ост”» оберфюрер СС профессор Конрад Мейер набросал серию планов для обширной восточной колонии. Первая версия плана была закончена в январе 1940 года, вторая – в июле 1941 года, третья – в конце 1941-го, а четвертая – в мае 1942 года. Общий дизайн всех версий был неизменным: немцы депортируют, уничтожат, ассимилируют или поработят местное население и принесут порядок и процветание на покоренные рубежи. В зависимости от демографических оценок, от тридцати пяти до сорока пяти миллионов человек, преимущественно славян, должны были исчезнуть. Согласно одной из редакций плана, 80–85% поляков, 65% западных украинцев, 75% беларусов и 50% чехов должны были быть уничтожены[325]325
  О «Генеральном плане “Ост”» см.: Madajczyk C. Vom «Generalplan Ost» zum «Generalsidlungsplan» // Der «Generalplan Ost»: Hauptlinien der nationalsozialistischen Planungs-und Vernichtungspolitik / Ed. by Rössler M., Schleiermacher S. – Berlin: Akademie Verlag, 1993. – Pp. 12–13, 64–66; Aly G., Heim S. Architects of Annihilation. – P. 258; Kay A.J. Exploitation, Resettlement, Mass Murder. – Pp. 100–101, 216; Wasser B. Himmlers Raumplannung im Osten. – Basel: Birkhäuser Verlag, 1993. – Pp. 51–52; Tooze A. The Wages of Destruction. – Pp. 466–467; Rutherford. Prelude. – P. 217; Mazower M. Hitlerʼs Empire. – Pp. 206, 210; Longerich P. Heinrich Himmler. – Pp. 597–599.


[Закрыть].

После того, как коррумпированные советские города будут снесены, немецкие фермеры обоснуют, по выражению Гиммлера, «поселения-жемчужины» – утопические фермерские общины, которые будут производить обилие продуктов для Европы. Немецкие поселения на пятнадцать–двадцать тысяч человек каждое будут окружены немецкими селами в радиусе десяти километров. Немецкие поселенцы будут защищать Европу со стороны Уральских гор от азиатского варварства, отброшенного на восток. Борьба на краю цивилизации будет экзаменом на мужество для последующих поколений немецких поселенцев. Колонизация сделает из Германии континентальную империю, способную соперничать с Соединенными Штатами – еще одним смелым фронтирным государством, основанном на истребляющей колонизации и рабском труде. Восток был для нацистов «предопределением судьбы». По мнению Гитлера, «на Востоке похожий процесс повторится во второй раз, как и при покорении Америки». Согласно тому будущему, которое рисовал себе Гитлер, Германия будет обращаться со славянами так же, как северные американцы обращались с коренными индейцами. Как он однажды изрек, российская река Волга станет немецкой Миссисипи[326]326
  О Гиммлере см.: Longerich P. Heinrich Himmler. – P. 599. О Гитлере см.: Kershaw I. Hitler. – P. 651. Также см.: Tooze A. The Wages of Destruction. – P. 469.


[Закрыть].

Здесь идеология встретилась с необходимостью. Пока Британия не пала, единственным обоснованным видением империи Гитлера было покорение дальнейшей территории в Восточной Европе. То же самое касалось планов Гитлера относительно освобождения Европы от евреев: пока Британия продолжала воевать, евреев нужно было ликвидировать на европейском континенте, а не на каком-то далеком острове вроде Мадагаскара. В конце 1940-го и в начале 1941 года Королевский флот предотвратил океаническую версию Гитлера насчет «окончательного решения». Мадагаскар был собственностью Франции, а Франция пала, но британцы все еще контролировали морские коммуникации. Союзник, Советский Союз, отверг предложение Германии импортировать два миллиона европейских евреев. Пока Советский Союз и нацистская Германия оставались союзниками, немцы ничего не могли сделать, кроме как принять отказ СССР и выжидать подходящего момента. Но если бы Германия завоевала Советский Союз, тогда она могла бы использовать советскую территорию, как ей заблагорассудится. Как только Гитлер приказал готовиться ко вторжению в Советский Союз, он провозгласил перед большой толпой в Берлинском дворце спорта в январе 1941 года, что в ходе мировой войны «с ролью еврейства в Европе будет покончено». «Окончательное решение» последует не за вторжением в Британию; планы на него были отложены на неопределенное время. Оно последует за вторжением в Советский Союз 22 июня 1941 года. Первые массовые расстрелы будут происходить в оккупированной Советской Украине[327]327
  Слова Гитлера, произнесенные 31 января 1941 года, процитированы по книге Tooze A. The Wages of Destruction. – P. 465. Конечному варианту «Окончательного решения» будет посвящен следующий раздел. Эванс считает, что Гитлеру нужно было начать войну против Советского Союза до завершения войны с Британией, потому что немецкие граждане будут противиться новой войне (см.: Evans R.J. The Third Reich at War. – P. 162).


[Закрыть].

Советский Союз был единственным реальным источником продовольствия для Германии и ее западноевропейской империи, которые вместе и порознь зависели от импорта продуктов. Гитлер знал, что в конце 1940-го и в начале 1941 года 90% продуктовых поставок из Советского Союза осуществлялись из Советской Украины. Подобно Сталину, у Гитлера была тенденция считать саму Украину геополитическим ресурсом, а ее население – инструментами обработки земли, инструментами, которыми можно обменяться с другими или выбросить. Для Сталина обладание Украиной было предпосылкой и доказательством триумфа его версии социализма. Зачищенная, голодная, коллективизированная и терроризируемая – она кормила и защищала Советскую Россию и остальной Советский Союз. Гитлер мечтал о плодородном украинском черноземе, предполагая, что немцы возьмут с ее территории больше, чем СССР[328]328
  Die Weltgefahr des Bolschewismus. Rede des Reichskanzlers Adolf Hitler im Berliner Sportpalast // Deutschösterreichische Tageszeitung. – 03.03.1933; Kershaw I. Fateful Choices. – P. 267. Об указанных процентах см.: Kay A.J. Exploitation, Resettlement, Mass Murder. – Pp. 56, 143.


[Закрыть].

Продукты из Украины были так же важны для нацистского видения восточной имерии, как и для сталинской защиты целостности Советского Союза. Украинская «крепость» Сталина была украинской «житницей» Гитлера. Генералы немецкой армии подытожили в августовском исследовании 1940 года, что Украина, «с точки зрения сельского хозяйства и индустрии, – самая ценная часть Советского Союза». Герберт Бакке, ответственный гражданский плановик, сообщил Гитлеру в январе 1941 года: «оккупация Украины освободит нас от всех экономических проблем». Гитлер хотел Украину «для того, чтобы никто не заставил нас снова голодать, как это было в прошлую войну». Покорение Украины сперва оградило бы немцев от британской блокады, а затем колонизация Украины позволила бы Германии стать глобальной державой по модели Соединенных Штатов[329]329
  Цит.: Kay A.J. Exploitation, Resettlement, Mass Murder. – Pp. 211, 50, 40. Также см.: Tooze A. The Wages of Destruction. – P. 469; Kershaw I. Hitler. – P. 650.


[Закрыть].