Текст книги "Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным"

Автор книги: Тимоти Снайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 39 страниц)

Польский режим мог делать мощное заявление о том, что лишь его советский союзник может защитить новые западные территории от немцев, которых американцы только подначивали. К 1947 году поляки сами, независимо от того, что они думали о коммунистах, не могли думать о потере «обретенных территорий». Гомулка верно предвидел, что изгнание немцев «объединит нацию в систему». Одаренный коммунистический идеолог Якуб Берман полагал, что коммунисты должны получить максимальную выгоду от этнических чисток. «Обретенные территории» дали многим полякам, пострадавшим во время войны, лучшие дома или лучшее фермерское хозяйство. Они дали возможность земельной реформы – первый шаг любого захвата власти коммунистами. Возможно, больше всего они дали миллиону польских мигрантов из Восточной Польши (аннексированной СССР) – место, куда идти. Именно из-за того, что Польша потеряла так много на востоке, запад был для нее настолько ценным[681]681
  Цит.: Brandes D. Der Weg zur Vertreibung. – P. 437. Также см.: Kersen K. Forced Migration and the Transformation of Polish Society in the Postwar Period. – P. 81; Sobór-Świderska A. Jakub Berman: biografia komunisty. – Warszawa: IPN, 2009. – P. 202; Torańska. Oni. – P. 273.


[Закрыть].

* * *

Первые этнические вычистки немцев с новых польских территорий имели место в конце войны. Однако это было второй частью советской политики, которую начали внедрять намного раньше, еще во время войны, на довоенных землях Восточной Польши на восток от линии Молотова-Риббентропа. Так же как немцы вынуждены были покинуть земли, которые больше не принадлежали Германии, так и полякам доводилось уходить з земель, которые больше не были польскими. Хотя Польша вообще-то была в числе победителей в этой войне, она отдала почти половину (47%) своей довоенной территории Советскому Союзу. После войны поляки (и польские евреи) больше не были желанными на землях, которые стали западной Беларусью и Советской Украиной, а также Вильнюсской областью Литовской Советской республики[682]682
  См.: Snyder T. The Reconstruction of Nations.


[Закрыть].

Изменение структуры населения Восточной Польши в ущерб полякам и евреям началось раньше, во время самой войны. СССР депортировал сотни тысяч человек в период своей первой оккупации, в 1940-м и 1941 годах. Диспропорциональное число этих людей составляли поляки. Многие проделали путь из ГУЛАГа через Иран и Палестину, чтобы сражаться вместе с союзниками на Западном фронте, и некоторые добрались до Польши в конце войны, но почти никто их них не вернулся домой. Немцы уничтожили около 1,3 миллиона евреев в бывшей Восточной Польше в 1941-м и 1942 годах с помощью местных полицаев. Некоторые из этих украинских полицаев помогали сформировать украинскую партизанскую армию в 1943 году, которая под предводительством украинских националистов зачищала некогда бывшую юго-восточную Польшу (которую она считала Западной Украиной) от оставшихся поляков. ОУН-Бандеровцы, националистическая организация, руководившая партизанской армией, давно обещала освободить Украину от нацменьшинств. Ее способность убивать поляков зависела от немецкой натренированности, а решимость убивать поляков была связана с желанием очистить территорию от предполагаемого врага до финальной конфронтации с Красной армией. УПА (как называлась партизанская армия) убила десятки тысяч поляков и спровоцировала месть поляков по отношению к украинскому гражданскому населению[683]683
  Документацию планов УПА относительно операций против поляков можно найти в ЦДАВО: 3833/1/86/6а; 3833/1/131/13–14; 3833/1/86/19–20; 3933/3/1/60. Также интерес представляют документы: DAR 30/1/16=USHMM RG-31.017M-1; DAR 301/1/5=USHMM RG-31.017M-1; DAR 30/1/4=USHMM RG-31.017M-1. Эти военные декларации ОУН-Б и УПА совпадают с послевоенными допросами (см.: GARF, R-9478/1/398) и воспоминаниями выживших поляков (о бойне 12–13 июля 1943 года, например, см.: AW, II/737, II/1144, II/2099, II/2650, II/953, II/775), а также выживших евреев (например, ŻIH 301/2519; Adini Y. Dubno: sefer zikaron. – Tel Aviv: Irgun yotsʼe Dubno be-Yisraʼel, 1966. – Pp. 717–718). Фундаментальная монография – Motyka G. Ukraińska partyzantka 1942–1960. – Warszawa: Rytm, 2006. Также см.: Ільюшин І.І. ОУН-УПА і українське питання в роки Другої світової війни в світлі польских документів. – Київ: НАН України, 2000; Armstrong J. Ukrainian Nationalism. – New York: Columbia University Press, 1963. Я пытался рассмотреть этот конфликт в нескольких моих монографиях (см.: Snyder T. The Causes of Ukrainian-Polish Ethnic Cleansing, 1943 // Past and Present. – 2003. – № 179. – Pp. 197–234; The Reconstruction of Nations: Poland, Ukraine, Lithuania, Belarus, 1956–1999; The Life and Death of West Volhynian Jews, 1921–1945; Sketches from a Secret War: A Polish Artistʼs Mission to Liberate Soviet Ukraine).


[Закрыть].

Хотя УПА была непримиримым (пожалуй, самым непримиримым) противником коммунизма, этнический конфликт, который она начала, только усилил сталинскую империю. Сталин завершил то, что начали украинские националисты. Он продолжил удалять поляков, присоединяя оспариваемые территории к своей Советской Украине. Польские коммунисты подписали договор в сентябре 1944 года об обмене населением между Польшей и Советской Украиной (а также Советской Беларусью и Литвой). В Советской Украине поляки хорошо помнили недавнее советское правление, а теперь над ними нависла угроза со стороны украинских националистов. Таким образом, у них были все причины принять участие в этих «репатриациях». Около семисот восьмидесяти тысяч поляков были переправлены в коммунистическую Польшу (в ее новых границах) и приблизительно такое же количество поляков из Советской Беларуси и Литвы. К середине 1946 года Советский Союз покинули 1 517 983 поляков, а также несколько сотен тысяч тех, кто не регистрировался для официальной отправки. Из этих людей около ста тысяч были евреями: советская политика состояла в том, чтобы удалить как этнических поляков, так и этнических евреев из бывшей Восточной Польши, но оставить там беларусов, украинцев и литовцев. Около миллиона польских граждан были переселены на земли, ранее принадлежавшие Восточной Германии, а теперь ставшие «обретенными территориями» западной Польши. Тем временем 483 099 украинцев были отправлены из коммунистической Польши в Советскую Украину в 1944–1946 годах, большинство из них – насильно[684]684
  О 780 тысячах поляков, отправленных в коммунистическую Польшу, см.: Депортації / За ред. Сливки І. – Львів: Національна Академія наук України, 1996. – P. 25. Об отправленных 483 099 человек из Польши в Советскую Украину см.: Teczka specjalna J.W. Stalina / Ed. by Cariewskaja T., Chmielarz A., Paczkowski A., Rosowska E., Rudnicki S. – Warsaw: Rytm, 1995. – P. 544. О 100 тысячах евреев см.: Szaynok B. Z historią i Moskwą w tle: Polska a Izrael 1944–1968. – Warszawa: IPN, 2007. – P. 40. Об операции «Висла» см.: Snyder T. The Reconstruction of Nations; Snyder T. «To Resolve the Ukrainian Problem Once and for All»: The Ethnic Cleansing of Ukrainians in Poland, 1943–1947 // Journal of Cold War Studies. – 1999. – № 1 (2). – Pp. 86–120.


[Закрыть].

Даже когда советский режим отсылал людей через границу, он в то же время отправлял собственных граждан в лагеря и спецпоселения. Большинство новых узников ГУЛАГа были людьми с земель, которые Сталин в 1939 году взял с согласия Германии, а затем еще раз забрал в 1945 году. Например, с 1944-го по 1946 год 182 543 украинцев были депортированы из Советской Украины в ГУЛАГ не за совершение какого-то преступления и даже не за то, что сами были украинскими националистами, а за то, что были связаны или знакомы с украинскими националистами. Примерно тогда же, в 1946-м и 1947 годах, советские власти посадили 148 079 ветеранов-красноармейцев в ГУЛАГ за коллаборационизм с немцами. Никогда в ГУЛАГе не было так много советских граждан, как в те послевоенные годы; в самом деле, число советских граждан в лагерях и спецпоселениях возрастало с каждым годом, начиная с 1945 года и до смерти Сталина[685]685
  О 182 543 украинцах, депортированных из Советской Украины в ГУЛАГ, см.: Weiner A. Nature, Nurture, and Memory in a Socialist Utopia: Delineating the Soviet Socio-Ethnic Body in the Age of Socialism // American Historical Review. – 1999. – № 104 (4). – P. 1137. О 148 079 красноармейцах-ветеранах см.: Polian P. La violence contre les prisonniers de guerre soviétiques. – P. 129. Также см.: Applebaum A. Gulag. – P. 463.


[Закрыть].

У коммунистической Польши не было ГУЛАГа, но в 1947 году ее руководство предложило «окончательное решение» «украинской проблемы»: разбросать оставшихся украинцев далеко от их дома, но в пределах Польши. С апреля по июль 1947 года польский режим сам провел еще одну операцию против украинцев на своей территории под кодовым названием «Висла». Около 140 660 украинцев (или людей, идентифицированных как украинцы) были переселены насильно из южной и юго-восточной части страны на запад и север – на «обретенные территории», которые еще недавно были Германией. Операция «Висла» должна была принудить украинцев в Польше (или, по крайней мере, их детей) ассимилироваться с польской культурой. В то же самое время польские силы разбили соединения украинской армии УПА на польской земле. Бойцы УПА в Польше получили новый шанс как защитники людей, не желающих быть депортированными. Но когда почти всех украинцев депортировали, позиция УПА в Польше стала несостоятельной. Одни бойцы УПА бежали на Запад, другие – в Советский Союз: продолжать борьбу[686]686
  Подробности о 140 660 человек, насильно переселенных, см.: Snyder T. The Reconstruction of Nations или Snyder T. «To Resolve the Ukrainian Problem Once and for All».


[Закрыть].

Операция «Висла», вначале имевшая кодовое название «Операция “Восток”», была проведена полностью польскими силами при минимальной советской помощи внутри Польши. Но главные разработчики операции были советскими, и она точно координировалась с Москвой. Она проходила в то же время, что и серия других советских операций с похожими кодовыми названиями на прилегающих советских территориях. Наиболее очевидно связанной с нею была операция «Запад», проходившая на прилегающих территориях Советской Украины. Когда операция «Висла» завершилась, СССР приказал депортировать украинцев из Западной Украины в Сибирь и Центральную Азию. За несколько октябрьских дней 1947 года 76 192 украинца были высланы в ГУЛАГ. В Западной Украине войска НКВД сражались с УПА в ходе неимоверно кровавого конфликта. Обе стороны совершали злодеяния, в том числе публичное демонстрирование изувеченных трупов врага или предполагаемых коллаборантов. Но, в конце концов, технология депортаций принесла СССР решающее преимущество. ГУЛАГ продолжал наполняться[687]687
  Snyder. The Reconstruction of Nations; Snyder T. «To Resolve the Ukrainian Problem Once and for All»; Motyka G. Ukraińska partyzantka 1942–1960. – Р. 535. Также см.: Burds J. Agentura: Soviet Informants Networks and the Ukrainian Underground in Galicia // East European Politics and Societies. – 1997. – № 11 (1). – Pp. 89–130.


[Закрыть].

После успеха на украинско-польской границе СССР занялся другими европейскими границами и использовал похожие средства в ходе аналогичных операций. В ходе операции «Весна» в мае 1948 года были депортирован 49 331 литовец. В марте следующего года в ходе операции «Прибой» из Литвы убрали еще 31 917 человек, а также 42 149 из Латвии и 20 173 – из Эстонии. Всего в период с 1941-го по 1949 год Сталин депортировал около двухсот тысяч человек из трех маленьких Балтийских государств. Как и все трижды оккупированные (сначала СССР, потом немцами, затем снова СССР) земли на восток от линии Молотова-Риббентропа, Балтийские государства вошли в состав СССР в 1945 году, потеряв большую часть своей элиты и значительную часть населения[688]688
  Polian P. Against Their Will. – Pp. 166–168. В ходе операции «Юг» было депортировано 35 796 человек в ночь на 5 июля 1949 года с территорий, которые СССР аннексировал у Румынии.


[Закрыть].

* * *

При Сталине Советский Союз медленно и сбивчиво эволюционировал из революционного марксистского государства в огромную многонациональную империю под прикрытием марксистской идеологии и с традиционной озабоченностью по поводу безопасности границ и национальных меньшинств. Поскольку Сталин унаследовал, поддерживал и усовершенствовал аппарат госбезопасности революционных лет, от этих опасений можно было избавиться во время вспышек убийств по национальному признаку в 1937–1938-х и 1940 годах и в приступах национальных депортаций, которые начались в 1930 году и продолжались до самой смерти Сталина. Военные депортации продолжили определенную эволюцию советской депортационной политики: от традиционного расселения людей, которых считали классовыми врагами, и до этнических чисток, которые привязывали людей к границам расселения.

В довоенный период депортации в ГУЛАГ всегда преследовали две цели: рост советской экономики и исправление советского населения. В 1930-х годах, когда СССР начал массово депортировать людей по этническому признаку, целью стало передвинуть нацменьшинства подальше от чувствительных приграничных регионов вглубь территории. Эти национальные депортации вряд ли можно рассматривать как определенное наказание отдельным людям, но они все еще основывались на предположении о том, что те, кого депортировали, могут лучше ассимилироваться с советским обществом, когда будут отделены от своих домов и родной земли. Национальные операции во время Большого террора унесли жизни четверти миллиона человек в 1937-м и 1938 годах, но в то же время отправили сотни тысяч людей в Сибирь и Казахстан, где они должны были работать на государство и реформировать себя. Даже депортации 1940–1941 годов с аннексированных польских, балтийских и румынских территорий можно рассматривать в советских терминах классовой войны. Мужчин из элитных семей убили в Катыни и других местах, а их жен, детей и родителей оставили на милость казахских степей. Там они либо интегрировались в советское общество, либо погибали.

Во время войны Сталин провел карательные операции, направленные на нацменьшинства за их связь с нацистской Германией. Около девятисот тысяч советских немцев и восемьдесят девять тысяч финнов были депортированы в 1941-м и 1942 годах. Пока Красная армия продвигалась вперед после победы под Сталинградом в начале 1943 года, шеф госбезопасности Лаврентий Берия предложил депортировать все народы, которые обвинялись в коллаборационизме с немцами. Это по большей части были мусульманские народы Кавказа и Крыма[689]689
  Polian P. Against Their Will. – P. 134.


[Закрыть].

Когда советские войска снова заняли Кавказ, Сталин и Берия запустили маховик. За один день 19 ноября 1943 года советский режим депортировал всех карачаев – 69 267 человек – в Казахстан и Киргизию. За два дня, 28 и 29 декабря 1943 года, в Сибирь были сосланы 91 919 калмыков. Берия лично поехал в Грозный провести депортацию чеченцев и ингушей 20 февраля 1944 года. Возглавляя примерно сто двадцать тысяч войск НКВД, он окружил и выселил 478 479 человек всего за неделю. В его распоряжении были американские студебеккеры, полученные во время войны. Поскольку на месте не должно было остаться ни чеченцев, ни ингушей, то людей, которых нельзя было перевезти, расстреливали. Села сжигали дотла; в некоторых местах сжигали и сараи, полные людей. За два дня, 8 и 9 марта 1944 года, в Казахстан выселили балкарцев – всех 37 107 человек. В апреле 1944 года, когда Красная армия дошла до Крыма, Берия предложил и Сталин согласился переселить всех крымских татар. За три дня, 18–20 мая 1944 года, 180 014 человек были депортированы, большинство – в Узбекистан. Позже в 1944 году Берия депортировал из Советской Грузии 91 095 турок-месхетинцев[690]690
  Все вышеуказанные цифры см.: Polian P. Against Their Will. – Pp. 134–155. Также см.: Naimark N. Fires of Hatred. – P. 96; Lieberman B. Terrible Fate: Ethnic Cleansing in the Making of Modern Europe. – Chicago: Ivan R. Dee, 2006. – Pp. 206–207; Burleigh M. The Third Reich: A New History. – New York: Hill and Wang, 2000. – P. 749.


[Закрыть].

На фоне, по сути, непрекращающихся национальных чисток сталинское решение зачистить советско-польскую границу кажется не удивительным шагом в эволюции общей политики. С советской точки зрения, украинские, балтийские и польские крестьяне были просто бандитами, создающими проблемы на периферии, и с ними нужно было обращаться с позиции превосходящей силы и депортаций. Было, однако, важное отличие. Все «кулаки» и члены нацменьшинств, депортированные в 1930-х, оказались хоть и далеко от дома, но все же в СССР. То же самое касается крымских татар, а также народов Кавказа и Балтийских стран, депортированных во время войны или же вскоре после нее. Однако в сентябре 1944 года Сталин принялся выселять поляков (и польских евреев), украинцев и беларусов за государственную границу ради создания этнической однородности. Эта же логика (но в значительно больших масштабах) применялась по отношению к немцам в Польше.

Работая параллельно, а иногда и совместно, советский и польский коммунистический режимы достигли любопытного результата за 1944–1947 годы: они удалили этнические меньшинства по обе стороны советско-польской границы, которые делали приграничные регионы смешанными, и в то же время они удалили этнических националистов, которые больше всех боролись именно за такую чистоту. Коммунисты переняли программу своих врагов. Советская власть стала этнической чисткой, очищенной от этнических чистильщиков.

* * *

Территория послевоенной Польши была географическим центром сталинской кампании по послевоенным этническим чисткам. За время этой кампании немцы потеряли больше своих домов, чем какая-либо другая группа. Около 7,6 миллиона немцев покинули Польшу к концу 1947 года, а еще около трех миллионов были депортированы из демократической Чехословакии. Около девятисот тысяч поволжских немцев были депортированы во время войны в пределах СССР. Количество немцев, потерявших свои дома во время войны и после нее, превышало двенадцать миллионов человек.

Каким бы огромным ни было это число, оно не составляло подавляющего большинства принудительных переселений во время войны и после нее. В этот же послевоенный период советская (или же польская коммунистическая) власть депортировала примерно два миллиона человек, которые не являлись немцами. Еще восемь миллионов человек, большинство их них – подневольная рабочая сила, угнанная немцами, были за это же время возвращены в Советский Союз. (Поскольку многие, если не большинство, из них предпочли бы не возвращаться, на самом деле их, наверное, было вдвое больше). В Советском Союзе и Польше более двенадцати миллионов украинцев, поляков, беларусов и представителей других народов бежали либо были переселены во время войны или же вскоре после нее. Это не считая десяти миллионов человек, преднамеренно уничтоженных немцами, большинство из которых были так или иначе перемещены до того, как убиты[691]691
  О 8 миллионах человек, возвращенных в Советский Союз, см.: Polian P. La Violence. – P. 127. О 12 миллионах украинцев, беларусов и поляков см.: Gerlach C. Kalkulierte Morde. – P. 1160 (Герлах детально исследовал эту тему и заключил, что только в одной Беларуси были перемещены три миллиона человек).


[Закрыть].

Бегство и депортации немцев, хотя и не являлись результатом политики преднамеренного уничтожения, составили главный инцидент послевоенных этнических чисток. Во всех гражданских конфликтах, бегстве, депортациях и переселениях, спровоцированных возвращением Красной армии в 1943–1947 годах, погибло около семисот тысяч немцев, по крайней мере, сто пятьдесят тысяч поляков и примерно двести пятьдесят тысяч украинцев. Как минимум еще триста тысяч советских граждан погибли во время или вскоре после советских депортаций с Кавказа, из Крыма, Молдавии и стран Балтии. Если считать борьбу литовских, латвийских и эстонских националистов против восстановления на их землях советской власти сопротивлением против депортаций (которой она до определенной степени и была), тогда еще около ста тысяч человек нужно добавить к общему числу смертей, связанных с этническими чистками[692]692
  Вайнер пишет, что СССР докладывал об убийстве 110 825 украинских националистов с февраля 1944 по май 1946 года (Weiner A. Nature, Nurture, and Memory in a Socialist Utopia. – P. 1137). По подсчетам НКВД, 144 705 чеченцев, ингушей, балкаров и карачаев погибли в результате депортаций или вскоре после переселения (к 1948 году) – см.: Lieberman B. Terrible Fate. – P. 207.


[Закрыть].

В относительном выражении, процент переселенных немцев (от общего количества немецкого населения) был значительно ниже процента людей с Кавказа или из Крыма, которых депортировали – всех до последнего человека. Процент немцев, которые выехали или были переселены в конце войны, был выше, чем процент поляков, беларусов, украинцев и балтийцев. Однако разница исчезает, если передвижения народов, вызванные действиями немцев во время войны, прибавить к тем, которые были вызваны советской оккупацией в конце войны. За период 1939–1947 годов у поляков, украинцев, беларусов и балтийцев были примерно такие же (плюс-минус) шансы быть насильно перемещенными, как и у немцев, но если все перечисленные народы сталкивались с враждебной политикой как Советского Союза, так и Германии, то немцы (за некоторым исключением) подвергались репрессиям только со стороны СССР.

В послевоенный период у немцев были такие же шансы лишиться жизни, как и у поляков, которых преимущественно высылали на запад, на национальную родину. У немцев и поляков было значительно меньше шансов погибнуть, чем у украинцев, румынов, прибалтов, а также народов Кавказа и крымских татар. Меньше чем один из десяти немцев и поляков погиб во время или вследствие бегства, ссылки или депортации; среди прибалтов и советских граждан соотношение было – каждый пятый. В целом, чем восточнее происходила депортация и чем непосредственнее в нее была вовлечена советская власть, тем более фатальным был результат. Это видно в случае самих немцев: подавляющее большинство немцев, сбежавших из Польши и Чехословакии, выжили, тогда как огромный процент тех, кого транспортировали на восток внутри Советского Союза или в СССР извне, погибли.

Лучше было быть сосланным на запад, чем на восток, и лучше было быть сосланным на ожидающую тебя родину, чем в далекую и чужую советскую республику. Лучше было осесть в развитой (хоть и разбомбленной и разорванной войной) Германии, чем на советских пустырях, которые депортированные должны были сами же и обустраивать. Лучше было быть встреченным британскими и американскими властями в оккупированных зонах, чем местным НКВД в Казахстане или Сибири.

* * *

Довольно быстро, примерно за два года после окончания войны Сталин создал свою новую Польшу и новые пограничные территории и переселил народы в соответствии с этими границами. К 1947 году могло показаться, что война наконец-то закончена и что Советский Союз действительно и бесспорно одержал военную победу над немцами и их союзниками, а также политическую победу над оппонентами коммунизма в Восточной Европе.

Поляки, всегда являющиеся проблематичной группой, были вывезены из Советского Союза в новую коммунистическую Польшу, которая была привязана к Советскому Союзу, как якорь коммунистической империи. Польша, как могло показаться, подчинилась: дважды в нее вторгались, дважды она была объектом депортаций и уничтожения, с переделанными границами и демографией, управляемая партией, зависящей от Москвы. Германия была совершенно разбита и унижена. Ее территория периода 1938 года была разделена на несколько оккупационных зон, которые превратятся в пять разных суверенных государств: Федеративная республика Германия (Западная Германия), Германская Демократическая Республика (Восточная Германия), Австрия, Польша и СССР (в Калининграде). Япония потерпела полное поражение от американцев, ее города были разбомблены, а в самом конце разрушены атомным оружием. Она больше не была мощной державой в континентальной Азии. Традиционная угроза для Сталина была устранена. Довоенный кошмар о японско-польско-германском окружении улетучился.

Во Второй мировой войне советских граждан погибло больше, чем любых других народов в истории любой другой войны. У себя дома советские идеологи воспользовались преимуществом этого горя, чтобы оправдать сталинское правление как необходимую цену победы в так называемой «Великой Отечественной войне». Отечеством, конечно же, была Россия, а также Советский Союз; Сталин сам поднял известный тост «за великий русский народ» сразу же после окончания войны, в мае 1945 года. Русские, говорил он, выиграли войну. Если быть точным, около половины населения Советского Союза составляли русские и поэтому в цифровом смысле русские сыграли в победе большую роль, чем другие народы. Но сталинская идея содержала намеренную путаницу: война на советской территории проводилась и была выиграна преимущественно в Советских Беларуси и Украине, а в не в Советской России. Еврейского, беларусского и украинского гражданского населения было уничтожено больше, чем российского. Поскольку Красная армия несла такие колоссальные потери, ее ряды восполнялись за счет местных беларусских и украинских новобранцев как в начале, так и в конце войны. Депортированные кавказские и крымские народы по этой причине имели больший процент молодежи, погибавшей в рядах Красной армии, чем русские. У еврейских солдат было больше шансов получить награду за мужество, чем у российских солдат.

Еврейскую трагедию, в частности, нельзя было включить в советский опыт, и поэтому она была угрозой для послевоенного советского мифотворчества. Около 5,7 миллиона еврейских гражданских лиц были уничтожены немцами и румынами, из них около 2,6 миллиона были советскими гражданами в 1941 году. Это значит, что не только еврейских гражданских лиц в абсолютных цифрах было уничтожено больше, чем представителей любой другой советской национальности. Это также значит, что более половины катаклизма произошло за пределами послевоенных границ Советского Союза. С позиции Сталина, даже опыт массового уничтожения собственных народов был волнующим примером того, что СССР выставил свою подноготную напоказ всему миру. В 1939–1941 годах, когда Советский Союз аннексировал Польшу и немцы еще не вторглись в СССР, советские евреи общались с польскими евреями, которые напоминали им о религиозных и языковых традициях, о мире их дедов. Советские и польские евреи в тот короткий и важный период жили вместе. Затем, после вторжения Германии, они вместе умирали. Именно потому, что уничтожение было общей судьбой евреев вне зависимости от границ, воспоминания о нем нельзя было сузить всего лишь до фрагмента Великой Отечественной войны.

Сталина волновало именно саморазоблачение перед Западом, даже когда его система была воссоздана в нескольких государствах Восточной и Центральной Европы. В межвоенный период советские граждане действительно уверовали, что им живется лучше, чем массам, страдающим от капиталистической эксплуатации на Западе. Теперь Америка вышла из Второй мировой войны как непревзойденная экономическая держава. В 1947 году она предложила экономическую помощь в форме Плана Маршалла европейским странам, желающим сотрудничать друг с другом в элементарных вопросах торговли и финансовой политики. Сталин мог отвергнуть помощь Маршалла и заставить своих подопечных тоже от нее отказаться, но не мог ничего поделать с тем, что советские граждане узнали за время войны: каждый возвращающийся советский солдат и остарбайтер знал, что стандарты жизни в остальной Европе, даже в таких сравнительно бедных странах, как Румыния и Польша, куда выше, чем в Советском Союзе. Украинцы вернулись в страну, где снова бушевал голод. Около миллиона человек умерли от голода за два послевоенных года. И именно Западная Украина со своим частным сельскохозяйственным сектором, который советский режим еще не успел коллективизировать, спасала остальную Советскую Украину от значительно худшей беды[693]693
  Пережившие тот голод пишут об этом в своих воспоминаниях (см.: Potichnij P.J. The 1946–1947 Famine in Ukraine: A Comment on the Archives of the Underground // Famine-Genocide in Ukraine, 1932–1933 / Ed. by Isajiw W. – Toronto: Ukrainian Canadian Research and Documentation Centre, 2003. – P. 185).


[Закрыть].

Россияне представляли собой более безопасную основу для сталинской легенды о войне. Битвы за Москву и Сталинград принесли победы. Россияне были самой большой нацией, их язык и культура доминировали, и их республика была подальше от Запада – как от его нацистской, так и от нарождающейся теперь американской инкарнации. Россия огромна: немцы никогда даже не задавались целью колонизировать больше территорий, чем ее западная пятая часть, и никогда не завоевывали больше территорий, чем ее западная десятая часть. Советская Россия не была полностью оккупирована в течение месяцев и лет в отличие от Балтийских стран, Беларуси и Украины. Каждый, кто остался в Беларуси и Украине, испытал на себе немецкую оккупацию, а преобладающее большинство жителей Советской России – нет. Советская Россия значительно меньше понесла жертв Холокоста, чем Украина или Беларусь, просто потому, что немцы прибыли туда позже и убили меньше евреев (около шестидесяти тысяч человек, или 1% от жертв Холокоста). И в этом смысле Советская Россия тоже была дальше от опыта войны.

Когда война завершилась, заданием было изолировать российский народ (и, конечно, другие народы тоже) от культурной инфекции. Одним из самых опасных видов интеллектуальной чумы была бы интерпретация войны, отличавшаяся от личного варианта Сталина.

Победа коммунизма советского пошиба в Восточной Европе принесла столько же переживаний, сколько и триумфа. Политические победы, несомненно, впечатляли: коммунисты в Албании, Болгарии, Венгрии, Польше, Румынии и Югославии доминировали в своих странах к 1947 году, благодаря советской помощи, но также и благодаря собственной подготовке, беспощадности и искусности. Коммунисты оказались довольно хороши по части мобилизации человеческих ресурсов для решения насущных проблем послевоенной реконструкции, например, в Варшаве.

Но как долго могла советская экономическая модель быстрой индустриализации обеспечивать развитие в странах, более индустриализованных, чем был Советский Союз времен первой пятилетки, и чьи граждане ожидали более высоких стандартов жизни? Как долго могли общества Восточной Европы принимать коммунизм в качестве национального освобождения, если их коммунистические руководители были очевидно обязаны чужой державе – Советскому Союзу? Сколько могла Москва поддерживать образ Запада как постоянного врага, если Соединенные Штаты, казалось, представляли собой и процветание, и свободу? Сталину нужно было, чтобы назначенные им восточноевропейские руководители делали то, чего он хотел, эксплуатировали национализм и изолировали свои народы от Запада, что было очень труднодостижимой комбинацией.

Это было заданием Андрея Жданова – нового начальника Управления пропаганды и любителя искать решения в безвыходных ситуациях. Жданов должен был разработать теорию неизбежной победы Советского Союза в послевоенном мире, а пока что защищать чистоту России. В августе 1946 года Коммунистическая партия Советского Союза приняла резолюцию, осуждающую западное влияние на советскую культуру. Загрязнение проистекало из Западной Европы и Америки, а также и через культуры, расположенные на пересечении границ, например, еврейскую, украинскую или польскую. Жданову также приходилось считаться с новым соперничеством между Советским Союзом и Соединенными Штатами таким образом, чтобы восточноевропейские руководители могли понять и перенять это по отношению к собственным странам.

В сентябре 1947 года лидеры европейских коммунистических партий собрались в Польше заслушать новую линию Жданова. Встреча проводилась в бывшем немецком курортном городе Шклярска-Поремба, донедавна известном как Шрейберхау; участникам сказали, что их партии станут членами «Коммунистического Информационного бюро», или «Коминформа». С помощью Коминформа Москва будет сообщать линию и координировать политику. Собранные коммунистические лидеры узнали, что мир разделен на «два лагеря» – прогрессивный и реакционный, – и Советскому Союзу предназначено возглавить «народные демократии» Восточной Европы, а Соединенные Штаты обречены унаследовать все изъяны дегенеративного капитализма, которые еще недавно можно было наблюдать в нацистской Германии. Необратимые законы истории гарантировали окончательную победу прогрессивных сил[694]694
  См.: Mastny V. The Cold War and Soviet Insecurity: The Stalin Years. – Oxford: Oxford University Press, 1996. – P. 30. О сердечном приступе Жданова см.: Sebag M.S. Stalin. – P. 506.


[Закрыть].

Коммунистам нужно было только играть отведенную им роль прогрессивного лагеря, возглавляемого, конечно же, Советским Союзом, и избегать искушения пойти к социализму по отдельной национальной тропе. Так что все было хорошо.

Затем у Жданова случился сердечный приступ – он был первым из нескольких. Не так уж и хорошо все было.