Текст книги "Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным"

Автор книги: Тимоти Снайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 39 страниц)

В отдаленной перспективе нацистский «Генеральный план “Ост”» предполагал захват сельскохозяйственных земель, уничтожение всех, кто на тех землях трудился, и заселение их немцами. Но пока что, во время войны и сразу же после ее (ожидаемого) быстрого завершения, Гитлер нуждался в местном населении, которое бы собирало урожай для немецких солдат и гражданского населения. В конце 1940-го и в начале 1941 года немецкие архитекторы войны решили, что победоносным немецким войскам в завоеванном Советском Союзе следует использовать инструмент, который Сталин изобрел для контроля за поставкой продуктов, – колхозы. Некоторые немецкие политические архитекторы хотели упразднить колхозы во время вторжения, полагая, что это поможет Германии получить поддержку украинского населения. Экономические плановики, однако, полагали, что Германии нужно сохранить колхозы, чтобы кормить армию и немецкое гражданское население. Они одержали победу в этом споре. Бакке (эксперт Геринга по продовольствию в Управлении по четырехлетнему плану) сказал, что «немцам пришлось бы основать колхозы, если бы советский режим уже об этом не позаботился»[330]330
  Цит.: Gerlach C. Kalkulierte Morde: Die deutsche Wirtschafts-und Vernichtungspolitik in Wießrußland 1941 bis 1944. – Hamburg: Hamburger Edition, 1999. – P. 342. Классификацию институционного аппарата см.: Kay A.J. Exploitation, Resettlement, Mass Murder. – Pp. 17–18, 148.


[Закрыть].

С точки зрения немецких плановиков, колхозы нужно было использовать снова, чтобы заморить голодом миллионы человек: на самом деле, в это время в планах было уничтожение десятков миллионов. Коллективизация принесла голодомор в Советскую Украину – сначала как непреднамеренный результат неумелости и нереалистических планов зернозаготовок, а после как умышленный результат карательных операций по изъятию продовольствия в конце 1932-го и начале 1933 года. Гитлер же, наоборот, наперед планировал заморить голодом ненужное советское население. Немецкие стратеги рассматривали те части Европы, которые уже были под немецким доминированием и в которые нужно было импортировать продукты, чтобы прокормить около двадцати пяти миллионов человек. Они также учитывали Советский Союз, чье городское население увеличилось примерно на двадцать пять миллионов человек после Первой мировой войны. Они видели перед собой довольно простое решение: последние должны умереть, чтобы первые могли жить. По их подсчетам, колхозы производили как раз нужное количество продукции, чтобы прокормить немцев, но недостаточное, чтобы прокормить народы Востока. Поэтому в этом смысле они были идеальным устройством для политического контроля и экономического баланса[331]331
  Kay A.J. Exploitation, Resettlement, Mass Murder. – Pp. 138, 162–163.


[Закрыть].

Это был «План голода», сформулированный к 23 мая 1941 года: во время войны с СССР и после нее немцы намеревались кормить немецких солдат и немецкое (а также западноевропейское) гражданское население, обрекая на голодную смерть советских граждан, которых они завоюют, особенно жителей больших городов. Продукция из Украины теперь будет отсылаться не на север, чтобы прокормить Россию и остальной Советский Союз, а на запад – кормить Германию и остальную Европу. В немецком понимании Украина (и части Западной России) была «профицитным регионом», который производит продукции больше, чем ему нужно для потребления, в то время как Россия и Беларусь были «дефицитными регионами». Жителям украинских городов и почти всем жителям Беларуси, а также северо-запада России придется либо голодать, либо бежать прочь. Города будут разрушены, территория превратится в природные леса, а около тридцати миллионов населения умрут от голода зимой 1941–1942 года. «План голода» предполагал «уничтожение индустрии, а также огромной части населения в дефицитных регионах». В этих указаниях от 23 мая 1941 года использовались элементы совершенно откровенных формулировок нацистов относительно планов по уничтожению огромного количества людей. «Десятки миллионов человек на этой территории станут лишними и умрут или должны будут эмигрировать в Сибирь. Попытки спасти тамошнее население от голодной смерти путем приобретения излишков из черноземной зоны могут быть только за счет недопоставок Европе. Они сделают невозможным для Германии продержаться до конца войны, они будут мешать Германии и Европе выстоять блокаду. В этом отношении должна царить полная ясность»[332]332
  Об «уничтожении индустрии...» см.: Verbrechen der Wehrmacht: Dimensionen des Vernichtungskrieges 1941–1944. – Hamburg: Institut für Sozialforschung, 2002. – P. 65. Длинная цитата см.: Kay A.J. Exploitation, Resettlement, Mass Murder. – P. 133; также см.: Gerlach C. Kalkulierte Morde. – Pp. 52–56. Учитывая поселения советских евреев, эти «лишние люди» включали не только россиян, беларусов, украинцев и балтийцев, но, по крайней мере, и три четверти населения советских евреев.


[Закрыть].

Герман Геринг, который в это время был самым важным соратником Гитлера, нес полную ответственность за экономическое планирование. Его Управлению по четырехлетнему плану было поручено подготовить план экономики Германии на период войны с 1936-го по 1940 год. Теперь это Управление по четырехлетнему плану, которому было поручено разработать «План голода», должно было выполнить сталинскую пятилетку и повернуть ее в противоположном направлении. Немцы собирались имитировать амбиции сталинской пятилетки (завершить революцию), использовать ее результат (колхозы), но изменить ее цели на противоположные (от первоначальной защиты и индустриализации Советского Союза). «План голода» предусматривал восстановление доиндустриального Советского Союза, в котором жило значительно меньше людей, была слаборазвитая индустрия и не было больших городов. Продвижение Вермахта вперед будет путешествием во времени назад. Национал-социализм должен был перекрыть дамбу прогресса сталинизма, а затем и повернуть вспять течение его великой исторической реки.

Голод и колонизация были политикой Германии – политикой, которую обсуждали, с которой соглашались, формулировали, распространяли и понимали. В общих чертах «План голода» был готов к марту 1941 года. Подходящий набор «Указаний экономической политики» был издан в мае. Несколько подчищенная версия, известная как «Зеленая папка», циркулировала тиражом одна тысяча экземпляров среди немецких руководителей в июне того же года. Непосредственно перед вторжением и Гиммлер, и Геринг занимались контро-лем важных аспектов послевоенного планирования: Гиммлер – долговременной расовой колоней «Генерального плана “Ост”», а Геринг – краткосрочным голоданием и уничтожением по «Плану голода». Немцы намеревались устроить разрушительную войну, которая трансформирует Восточную Европу в убийственную аграрную колонию. Гитлер хотел аннулировать всю работу Сталина. Социализм в отдельно взятой стране будет вытеснен социализмом для немецкой расы. Таковы были планы[333]333
  Kay A.J. Exploitation, Resettlement, Mass Murder. – P. 164. В июне Гитлер подтвердил, что Геринг целиком ответственен за экономическое планирование.


[Закрыть].

* * *

У Германии была альтернатива – по крайней мере, по мнению ее японских союзников. Через год и месяц после того, как Пакт Молотова-Риббентропа отдалил Токио от Берлина, немецко-японские отношения были восстановлены на основе военного альянса. Токио, Берлин и Рим подписали 27 сентября 1940 года Тройственный пакт. В это время, когда европейская война происходила преимущественно в воздухе, между Королевскими военно-воздушными силами и Люфтваффе, Япония надеялась, что этот альянс мог быть направлен против Великобритании. Токио подталкивал немцев к совершенно иной революции в мировой политической экономике, нежели та, которую представляли немецкие стратеги. Японцы считали, что, вместо колонизации Советского Союза, нацистской Германии нужно присоединиться к Японии и победить Британскую империю.

Японцы, строя свою империю на расширение за пределами островов, считали море инструментом экспансии. В интересах Японии было убедить немцев в том, что британцы – их главный общий враг, поскольку согласие по этому поводу помогло бы японцам завоевать британские (и датские) колонии в Тихом океане. Однако японцы предлагали немцам определенные перспективы, которые были шире их собственной непосредственной потребности в природных ресурсах британских и датских колоний. У них была грандиозная стратегия: вместо сражений с Советским Союзом немцам нужно было двигаться на юг, выгнать британцев с Ближнего Востока и встретить японцев где-нибудь в Южной Азии, например, в Индии. В Токио считали, что если бы немцы и японцы контролировали Суэцкий канал и Индийский океан, то британское военно-морское могущество перестало бы существовать как фактор. И тогда Германия и Япония стали бы двумя мировыми державами[334]334
  Hauner M. India in Axis Strategy: Germany, Japan, and Indian Nationalists in the Second World War. – Stuttgard: Klett-Cotta, 1981. – Pp. 378–383.


[Закрыть].

Гитлер не проявил никакого интереса к этой альтернативе. Немцы рассказали СССР о Тройственном пакте, но у Гитлера никогда не было намерения разрешить советскому государству присоединиться к нему. Япония хотела бы видеть немецко-японско-советскую коалицию против Великобритании, но это было невозможно. Гитлер уже нацелился на вторжение в Советский Союз. Хотя Япония и Италия были теперь союзницами Германии, Гитлер не включал их в список своих главных военных амбиций. Он считал, что немцы могут и должны победить СССР самостоятельно. Альянс Германии с Японией ограничивался подспудными разногласиями по поводу целей и врагов. Японцам нужно было победить британцев, а со временем и американцев, чтобы стать доминирующей морской державой в Тихом океане. Немцам нужно было разрушить Советский Союз, чтобы стать огромной сухопутной державой в Европе и позже соперничать с британцами и американцами[335]335
  Принимая во внимание способность Гитлера импровизировать, трудно говорить о стратегии в общепринятом смысле. По моему мнению, разногласие между теми, кто говорит о континентальной и мировой стратегиях, можно очень просто разрешить так: Гитлер и его командование соглашались, что захваченный Советский Союз нужен был для того, чтобы продолжать войну – какую бы форму она ни приняла. У Гитлера на уме была война континентов, и он верил, что она наступит. Чтобы победить в такой мировой войне, нужно было поскорее одержать победу в континентальной войне.


[Закрыть].

Япония хотела заключить с Советским Союзом договор о нейтралитете еще с лета 1940 года, и он наконец был подписан в апреле 1941 года. Тиунэ Сугихара, японский разведчик и специалист по СССР, провел ту весну в Кенигсберге, немецком городе в Восточной Пруссии на Балтийском море, пытаясь вычислить дату нападения Германии на Советский Союз. В сопровождении польских помощников он путешествовал по Восточной Германии, в том числе по землям, захваченным Германией у Польши. По его предположениям, сделанным на основе наблюдений за передвижениями немецких войск, вторжение должно было состояться в середине июня 1941 года. Его донесения в Токио были лишь одним из тысячи сигналов, присылаемых разведчиками из Европы и со всего мира, о том, что немцы нарушат Пакт Молотова-Риббентропа и нападут на союзника в конце весны или в начале лета[336]336
  Относительно договора о нейтралитете см.: Weinberg G.L. A World at Arms. – Pp. 167–169; Hasegawa T. Racing the Enemy: Stalin, Truman, and the Surrender of Japan. – Cambridge: Harvard University Press, 2005. – Pp. 13–14.


[Закрыть].

Сталин и сам получил более сотни таких сигналов, но предпочел их проигнорировать. Его собственная стратегия всегда состояла в том, чтобы побуждать немцев воевать на западе в надежде на то, что капиталистические державы истощат друг друга и тогда СССР останется только наслаждаться плодами поверженной Европы. Гитлер, по мнению Сталина, одержал победу в Западной Европе (над Норвегией, Данией, Бельгией, Люксембургом, Нидерландами и Францией) слишком быстро и слишком легко. Однако Сталин, казалось, не мог поверить, что Гитлер откажется от наступления на Великобританию, которая была врагом как нацистских, так и советских амбиций и самой могущественной державой в мире. Он ожидал войны с Германией, но не в 1941 году. Он говорил и себе, и другим, что предупреждения об опасности немецкого нападения были британской пропагандой, направленной на то, чтобы поссорить Берлин и Москву, несмотря на очевидную общность их интересов.

Кроме всего прочего, Сталин не мог поверить, что немцы нападут без зимней амуниции, о которой ничего не сообщалось ни в одном из донесений секретных агентов[337]337
  Burleigh M. Germany Turns Eastwards. – Pp. 484, 487.


[Закрыть].

* * *

Это был самый большой просчет в политической карьере Сталина. Неожиданное нападение Германии на Советский Союз 22 июня 1941 года поначалу выглядело потрясающе успешным. Три миллиона немецких солдат в составе трех групп армии пересекли границу Молотова-Риббентропа и двинулись в Балтию, Беларусь и Украину, намереваясь захватить Ленинград, Москву и Кавказ. К немцам в этом наступлении присоединились их союзники (Финляндия, Румыния, Венгрия, Италия и Словакия), а также подразделение испанских и полк хорватских добровольцев. Это было крупнейшее наступление в истории войн; тем не менее, в отличие от вторжения в Польшу, оно происходило только с одной стороны и привело к войне на одном, но очень протяженном фронте. Гитлер не договаривался с японскими союзниками, чтобы те присоединились к атаке на Советский Союз. Японское руководство могло наступать на СССР по собственной инициативе, но вместо этого решило не нарушать договора о ненападении. Несколько японских политических деятелей, в том числе министр иностранных дел Ёсуке Мацуока, призывали к вторжению в советскую Сибирь, но их предложение было отвергнуто. Через два дня после того, как немецкие войска вошли в Советский Союз, 24 июня 1941 года, командование японской армии и флота приняло резолюцию «пока что не вмешиваться в немецко-советскую войну». В августе Япония и Советский Союз вновь подтвердили договор о нейтралитете[338]338
  О колебаниях Японии см.: Weinberg G.L. A World at Arms. – P. 253. О «пока что не вмешиваться...» см.: Hasegawa T. Racing the Enemy. – P. 13. О повторном подписании договора см.: Krebs G. Japan and the German-Soviet War, 1941. – P. 554. О часто забываемой роли Италии см.: Schlemmer T. Die Italiener an der Ostfront. – Munich: R. Oldenbourg Verlag, 2005.


[Закрыть].

Немецкие офицеры нисколько не сомневались, что смогут быстро разбить Красную армию. Успех в Польше, а особенно во Франции, заставил многих из них поверить в военный гений Гитлера. Вторжение в Советский Союз во главе с танковыми войсками должно было принести «молниеносную победу» в течение девяти–двенадцати недель. После военного триумфа наступит коллапс советского политического строя и откроется доступ к советской сельскохозяйственной продукции и нефти. Немецкое командование говорило о Советском Союзе как о «карточном домике» либо же «колоссе на глиняных ногах». Гитлер ожидал, что кампания продлится не более трех месяцев или даже меньше того, что это будет «детская игра». Это был самый большой просчет в политической карьере Гитлера[339]339
  Цит.: Römer F. Der Kommissarbefehl: Wehrmacht und NS-Verbrechen an der Ostfront 1941/42. – Paderborn: Ferdinand Schöningh, 2008. – P. 204. Цитату Гитлера см.: Kershaw I. Hitler. – P. 566. Также см.: Pohl D. Die Herrschaft der Wehrmacht: Deutsche Militärbestazung und einheimische Bevölkerung in der Sowjetunion 1941–1944. – Munich: R. Oldenbourg, 2008. – P. 64; Bartov O. Hitlerʼs Army: Soldiers, Nazis, and War in the Third Reich. – New York: Oxford University Press, 1991. – P. 16.


[Закрыть].

* * *

Жестокость – это не то же самое, что эффективность, и немецкое планирование было слишком кровожадным, чтобы быть действительно практичным. Вермахт не мог осуществить «План голода», и проблема была не этического характера и состояла не в соблюдении законности. Гитлер освободил войска от обязанности подчиняться законам войны по отношению к гражданскому населению, и немецкие солдаты убивали безоружных людей без колебания. В первые дни нападения они вели себя так же, как и в Польше. На второй день после вторжения немецкие солдаты использовали гражданское население в качестве живого щита. Так же, как и в Польше, немецкие солдаты часто относились к советским солдатам как к партизанам и расстреливали их, когда брали в плен, а также расстреливали советских солдат, пытавшихся добровольно сдаться. Женщин в военной форме (это не было редкостью в Красной армии) сначала убивали просто потому, что те были женщинами. Проблема для немцев состояла скорее в том, что систематически заставлять голодать огромное количество гражданского населения – это по своей сути трудное дело. Значительно легче завоевать территорию, чем перераспределить калории[340]340
  Об использовании гражданских лиц в качестве живого щита см.: Приказ от 13 мая 1941 года, текст которого есть в Verbechen der Wehrmacht. – P. 46. Также см.: Bartov O. Hitlerʼs Army. – P. 71; Pohl D. Die Herrschaft der Wehrmacht. – P. 71, 205 (о женщинах в военной форме); Römer F. Der Kommissarbefehl. – Pp. 228, 551; Gerlach C. Kalkulierte Morde. – P. 774.


[Закрыть].

За восемь лет до этого сильное Советское государство смогло заставить голодать Советскую Украину. Сталин воспользовался материально-техническими и социальными ресурсами, на освоение которых не могла надеяться ни одна вторгшаяся армия: опытный и знающий НКВД, партия, корни которой находились в селе, и толпы идеологически настроенных добровольцев. Под его правлением люди Советской Украины (и повсюду) перегибались через вздутые животы, чтобы срезать несколько снопов пшеницы, которую им не дозволялось есть. Возможно, еще более ужасным было то, что они делали это под недремлющим оком многочисленных государственных и партийных чиновников, которые часто сами жили в той же местности. Авторы «Плана голода» считали, что колхозы можно будет эксплуатировать для контроля над запасами зерна и морить голодом значительно большее количество человек, даже если уничтожить власть Советского государства. Нацистам, видимо, даже не приходила в голову идея о том, что любая форма экономического менеджмента будет работать лучше под советским контролем, чем под нацистским. Если так, то немецкая эффективность была скорее идеологическим допущением, а не реальностью[341]341
  Gerlach C. Kalkulierte Morde. – Pp. 244, 266; Bartov O. The Eastern Front 1941–1945: German Troops and the Barbarisation of Warfare. – Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2001. – P. 132.


[Закрыть].

Немецкие оккупанты не были способны заставить население голодать тогда и там, когда и где им этого хотелось. Для воплощения «Плана голода» немецкие войска должны были бы охранять каждый колхоз, повсеместно наблюдать за сбором урожая и следить, чтобы продовольствие не прятали и чтобы оно не оставалось неучтенным. Вермахт был способен поддерживать и контролировать колхозы так же, как были способны на это СС и местные помощники, но не настолько же эффективно, как советская власть. Немцы не знали местного населения, местных урожаев и мест, где люди могли прятать продовольствие. Они могли применять террор, но делали это менее систематично, чем советский режим; у них не было партии и они не вызывали такого страха и веры, как она. У них не хватало людей, чтобы закрыть доступ к селам для горожан. И, поскольку война продолжалась дольше запланированного, немецкие офицеры волновались, что организованный голод вызовет в тылу движение сопротивления[342]342
  Verbechen der Wehrmacht. – P. 344; Pohl D. Die Herrschaft der Wehrmacht. – P. 185; Gerlach C. Kalkulierte Morde. – P. 266.


[Закрыть].

«План Барбаросса» должен был реализоваться быстро и решительно и принести «молниеносную победу», в крайнем случае, за три месяца. Однако хоть Красная армия и отступала, она не была разбита. Через две недели боев немцы захватили Литву, Латвию, Восточную Польшу, а также большую часть Советской Беларуси и небольшую – Советской Украины. Франц Гальдер, начальник штаба немецкой армии, признался в своем дневнике 3 июля 1941 года, что, по его мнению, война выиграна. К концу августа немцы добавили к списку Эстонию, еще часть Советской Украины и остальную Советскую Беларусь, но скорость продвижения была недостаточной и фундаментальных целей не было достигнуто. Советское руководство оставалось в Москве. Как точно выразился один из немецких командующих корпуса Вермахта, не было «ни победного блицкрига, ни уничтожения русской армии, ни распада Советского Союза»[343]343
  Цит.: Arnold K.J. Die Eroberung und Behandlung der Stadt Kiew durch die Wehrmacht im September 1941: Zur Radikalisierung der Besatzungspolitik // Militärgeschichtliche Mitteilungen. – 1999. – № 58 (1). – P. 46.


[Закрыть].

Германия все равно морила голодом советских граждан, но не столько из соображений политического доминирования, сколько от политического отчаяния. Хотя «План голода» базировался на ложных политических предпосылках, он все еще задавал вектор моральных принципов войны на Востоке. Осенью 1941 года немцы устроили голод не для того, чтобы переделать покоренный Советский Союз, а чтобы продолжать войну без навязывания финансовых затрат собственному гражданскому населению. В сентябре Герингу пришлось дать оценку сложившейся ситуации, которая катастрофически отличалась от ожиданий нацистов. Мечты о разрушенном Советском Союзе, отдающем свои богатства триумфальной Германии, пришлось отбросить. Классическая дилемма политэкономии – ружья или масло – должна была быть разрешена магическим образом: ружья будут взбивать масло. Но теперь, через три месяца после начала войны, мужчины с ружьями очень нуждались в масле. Поскольку война длилась дольше запланированных двенадцати недель, немецкие солдаты соревновались с немецким гражданским населением за ограниченные запасы продовольствия. Само по себе вторжение задержало поставку зерна из Советского Союза. Теперь три миллиона немецких солдат нужно было кормить и при этом не урезать продовольственный паек в самой Германии[344]344
  См.: Edele M., Geyer M. States of Exception // Beyond Totalitarianism: Stalinism and Nazism Compares / Ed. by Geyer M, Fizpatrick S. – Cambridge: Cambridge University Press, 2009. – P. 171. О проблеме продовольственного снабжения немецких солдат без уменьшения продовольственного пайка см.: Tooze A. The Wages of Destruction.


[Закрыть].

У немцев не было планов на случай непредвиденного провала. У войск было чувство, что что-то идет не так; в конце концов, никто не выдавал им зимних шинелей и часовые ночью замерзали на посту. Но как можно было сказать немецкому народу, что вторжение провалилось, если Вермахт все еще, казалось, продвигался вперед, а у Гитлера все еще были моменты эйфории? Но если нацистское руководство не могло признать, что война не задалась, то нужно было оградить немецкое гражданское население от негативных последствий вторжения. Урчание в животах могло перерасти в бурчание граждан. Немцам нельзя было позволить жертвовать собой ради войск на фронте, во всяком случае, не слишком уж жертвовать и не слишком рано. Изменение внутренней продовольственной политики могло позволить им увидеть правду: война, по крайней мере, так, как ее видело руководство, уже была проиграна. Бакке, специалист Геринга по продовольствию, точно знал, что нужно сделать: забрать продовольствие у советских граждан, чтобы немцы могли есть досыта[345]345
  Gerlach C. Kalkulierte Morde. – P. 798. Как указывает Туз, немцы действительно были готовы на жертвы экономического характера ради военных усилий (см.: Tooze A. The Wages of Destruction).


[Закрыть].

Заданием Геринга было щадить экономику Германии и в то же время обеспечивать поставки для немецкой военной машины. Его начальный план (морить голодом Советский Союз после чистой победы) теперь уступил место импровизации: немецкие солдаты должны брать нужное им продовольствие, продолжая войну, которая уже должна была завершиться. 16 сентября 1941 года, когда уже был превышен срок, отпущенный на «молниеносную победу», Геринг приказал немецким войскам «жить с земли». Один из генералов был более точен: немцы должны кормить себя сами, «как во время колониальных войн». Продовольствие из Советского Союза должно было распределяться сначала немецким солдатам, затем немцам в Германии, затем советским гражданам, а уже затем советским военнопленным. Пока Вермахт сражался, пока дни становились короче, а ночи длиннее, пока грунтовые дороги превращались под осенними дождями в грязь и болото, солдатам приходилось заботиться о себе самостоятельно. Приказ Геринга позволял их превратно понимаемой войне продолжаться ценой голодания миллионов советских граждан и, конечно же, ценой смерти миллионов немецких, советских и прочих солдат[346]346
  Streit C. Keine Kamaraden. – Pp. 143, 153. О Вальтере фон Рейхенау (запись от 28 сентября) см.: Arnold K.J. Die Eroberung und Behandlung der Stadt Kiew durch die Wehrmacht im September 1941. – P. 35.


[Закрыть].

Поведение ставленника Гитлера Геринга в сентябре 1941 года было поразительно похоже на то, как вел себя в декабре 1932 года ставленник Сталина Каганович: оба расписали инструкции в сфере продовольственной политики, гарантировавшие смерть миллионов человек в последующие месяцы; оба рассматривали смерть от голода, которая была последствием их политики, не как человеческую трагедию, а как вражескую агитацию. Так же, как это делал в свое время Каганович, Геринг теперь инструктировал подчиненных, что голод является оружием врага, нацеленным на то, чтобы вызвать сочувствие там, где необходима жесткость. Сталин и Каганович поставили членов украинской Компартии между собой и украинским населением в 1932-м и 1933 годах, принуждая украинских коммунистов нести ответственность за зернозаготовки и брать на себя вину за невыполнение плана. Гитлер и Геринг поместили Вермахт между собой и голодающим советским населением в 1941-м и 1942 годах. В течение лета 1941 года некоторые немецкие солдаты делились своими пайками с голодными советскими гражданами. Немногие немецкие офицеры попытались сделать так, чтобы советских военнопленных кормили. Осенью это прекратилось. Немецким солдатам говорили, что если они хотят есть, то должны морить голодом окружающее население. Они должны были представлять себе, что еда, попавшая в рот советского гражданина, отобрана у немецкого ребенка[347]347
  Streit C. Keine Kamaraden. – Pp. 143, 153. Сравните с: Kay A.J. Exploitation, Resettlement, Mass Murder. – P. 2.


[Закрыть].

Немецкие командующие должны были продолжать войну, что означало кормить своих солдат и морить голодом всех остальных. Это была политическая логика и нравственная ловушка. У солдат и младших офицеров не оставалось другого выхода, кроме как не подчиниться либо сдаться в плен – варианты настолько же немыслимые для немецких войск в 1941 году, как и для украинских коммунистов в 1932 году[348]348
  См.: Keegan J. The Face of Battle. – New York: Viking, 1976. – P. 73; Gerlach C. Kalkulierte Morde. – P. 51; Förster J. The German Army and the Ideological War against the Soviet Union // The Policies of Genocide: Jews and Soviet Prisoners of War in Nazi Germany / Ed. by Hirschfeld Gerhard. – London: Allen & Unwin, 1986. – P. 22; Verbrechen der Wehrmacht. – P. 288.


[Закрыть].

В сентябре 1941 года три группы армии Вермахта (группа армий «Север», «Центр» и «Юг») подошли к новой продовольственной политике с довольно разных позиций. Группа армий «Север», задачей которой был захват стран Балтии и северо-запада России, взяла в сентябре Ленинград в осаду. Группа армий «Центр» пронеслась в августе по Беларуси. После долгой паузы, во время которой некоторые ее силы помогали группе армий «Юг» в битве с Киевом, она продвинулась снова по направлению к Москве в начале октября. Тем временем группа армий «Юг» двигалась по Украине по направлению к Кавказу, но значительно медленнее, чем предполагалось. Отряды немецких солдат напоминали коммунистические бригады десятилетней давности, которые забирали столько продовольствия, сколько могли, и так быстро, как только могли.

Группа армий «Юг» морила голодом людей в Киеве и Харькове – в двух столицах Советской Украины. Киев взяли 19 сентября 1941 года – намного позже, чем планировалось, и после длительных обсуждений того, что делать с городом. Согласно «Генеральному плану “Ост”», Гитлер хотел, чтобы город был уничтожен. Командующим на местах, однако, нужен был мост через Днепр, чтобы продолжать продвижение на восток. Поэтому, в конце концов, солдаты взяли город штурмом. Оккупанты 30 сентября запретили поставку продовольствия в Киев. Логика была такой: продовольствие должно оставаться в селах, чтобы его контролировала армия, а позже – немецкая гражданская оккупационная власть. Однако крестьяне из сел под Киевом находили способ пробираться в город и даже устраивать там базары. Немцы не могли закрыть город так, как это сделала советская власть в 1933 году[349]349
  Arnold K.J. Die Eroberung und Behandlung der Stadt Kiew durch die Wehrmacht im September 1941. – Pp. 27–33.


[Закрыть].

Вермахт не придерживался изначального «Плана голода», а вместо этого морил людей голодом там, где считал это полезным. Вермахт никогда не намеревался заморить голодом все население Киева, а пытался только обеспечить удовлетворение собственных нужд. И тем не менее это была политика безразличия к человеческой жизни как таковой; она уничтожила, наверное, пятьдесят тысяч человек. Как записал один киевлянин в декабре 1941 года, немцы празднуют Рождество, но местные «все двигаются, как тени, тут повальный голод». В Харькове подобная политика убила, наверное, двадцать тысяч человек. Среди них в 1942 году были двести семьдесят три ребенка в городском приюте для сирот. Именно возле Харькова голодающие сельские дети в 1933 году поедали друг друга живьем в передвижном сиротском доме. Теперь городские дети, хоть и в значительно меньшем количестве, умирали такой же ужасной смертью[350]350
  О Киеве см.: Berkhoff K.C. Harvest of Despair: Life and Death in Ukraine Under Nazi Rule. – Cambridge: Harvard University Press, 2004. – Pp. 170–186 (на с. 184 указано максимальное общее число жертв – 56 400 человек); Arnold K.J. Die Eroberung und Behandlung der Stadt Kiew durch die Wehrmacht im September 1941. – P. 34. О Харькове см.: Pohl D. Die Herrschaft der Wehrmacht. – P. 192; Verbrechen der Wehrmacht. – P. 328 (количество жерв указано как минимум 11 918 человек).


[Закрыть].

Планы Гитлера относительно Ленинграда, бывшей столицы Российской империи, превзошли даже самые большие опасения Сталина. Ленинград находился на Балтийском море, ближе к столице Финляндии Хельсинки и к эстонской столице Таллинну, чем к Москве. Во время Большого террора Сталин позаботился, чтобы против финнов была направлена одна из самых кровожадных национальных операций, полагая, что Финляндия может в один прекрасный день потребовать себе Ленинград. В ноябре 1939 года Сталин обеспечил себе ненависть финнов, напав на Финляндию, которая находилась, согласно Пакту Молотова-Риббентропа, в сфере его влияния. В этой Зимней войне финны нанесли Красной армии тяжелые потери и подпортили ей репутацию. В конечном итоге им пришлось уступить примерно десятую часть своей территории в марте 1940 года, что позволило Сталину создать буферную зону вокруг Ленинграда. Таким образом, в июне 1941 года Финляндия была союзницей Гитлера, поскольку финны, естественно, хотели получить назад свою землю и взять реванш в том, что они называли «продолжающейся войной». Но Гитлер не хотел взять Ленинград и отдать его финнам – он хотел стереть его с лица земли. Гитлер хотел, чтобы население Ленинграда было уничтожено, город разрушен до основания, а уже после этого отдать его территорию финнам[351]351
  Kay A.J. Exploitation, Resettlement, Mass Murder. – Pp. 181, 186.


[Закрыть].

В сентябре 1941 года финская армия отрезала Ленинград с севера, а группа армий «Север» начала кампанию по осаде и бомбардировкам города с юга. Хотя немецкое командование не знало всех радикальных планов Гитлера относительно советских городов, оно соглашалось с тем, что Ленинград нужно заморить голодом. Эдуард Вагнер, генерал-квартирмейстер немецкой армии, писал своей жене, что жителей Ленинграда, все три с половиной миллиона человек, нужно будет оставить на милость судьбы. Их слишком много для армейского «пакета снабжения», и «сентиментальность неуместна». Подступы к городу были заминированы, чтобы предотвратить побеги. Город не сдавался, но даже если бы и решил сдаться, то капитуляцию не приняли бы. В немецких планах было выморить Ленинград голодом. В самом начале осады Ленинграда, 8 сентября 1941 года, немецкая артиллерия уничтожила продовольственные склады и нефтехранилища города. В октябре 1941 года около двух с половиной тысяч человек умерли от голода и болезней. В ноябре – пять с половиной тысяч человек, а в декабре – пятьдесят тысяч. До конца осады, длившейся до 1944 года, умерло около миллиона человек[352]352
  Вагнер в 1944 году был одним из участников заговора против Гитлера (см. цитаты в Verbrechen der Wehrmacht. – Pp. 193, 311). Миллион человек – это приблизительное число, указывающееся в западной литературе, например, см.: Kirschenbaum L.A. The Legacy of the Siege of Leningrad, 1941–1995: Myth, Memories, and Monuments. – Cambridge: Cambridge University Press, 2006; Salisbury H.E. The 900 Days: The Siege of Leningrad. – New York: Harper & Row, 1969. В советских источниках приводится цифра 632 тысячи человек (см.: Verbrechen der Wehrmacht. – P. 308). О продовольствии и отоплении см.: Writing the Siege of Leningrad / Ed. by Simmons C., Perlina N. – Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 2002. – P. 23.


[Закрыть].

Ленинград не вымер от голода полностью, потому что местная советская власть действовала в городе и распределяла имевшийся хлеб, а также потому, что советское руководство пошло на риск и снабжало население продовольствием. Когда замерз лед на Ладожском озере, появилась дорога для выхода из города и продуктовых поставок в город. Той зимой температура опустилась до отметки минус сорок градусов, и при таких морозах в городе не было ни продовольствия, ни отопления, ни воды. Однако советская власть в городе не рухнула. НКВД продолжал аресты, допросы и ссылки. Заключенных также переправляли по Ладожскому озеру; ленинградцы были среди около двух с половиной миллионов человек, которых НКВД переправил в ГУЛАГ во время войны. Милиция и пожарная служба выполняли свои функции. Дмитрий Шостакович был добровольцем в пожарной бригаде, когда писал третью часть своей Седьмой симфонии. Библиотеки продолжали работать, люди читали книги, писали и защищали диссертации[353]353
  Gerlach C. Krieg, Ernährung, Völkermord: Forschungen zur deutschen Vernichtungspolitik im Zweiten Weltkrieg. – Hamburg: Hamburger Edition, 1998. – P. 36; Salisbury H.E. The 900 Days. – Pp. 508–509; Writing the Siege of Leningrad. – P. xxi; Kirschenbaum L.A. The Legacy of the Siege of Leningrad, 1941–1995. – P. 1.


[Закрыть].

В огромном городе русские (и не только) стояли перед той же дилеммой, что украинцы и казахи (и не только) за десять лет до того во время голодомора коллективизации. Ленинградка Ванда Зверева, которая во время осады была ребенком, позже вспоминала свою маму с большой любовью и восхищением: она была «красивая женщина. Я бы сравнила ее лицо с Моной Лизой». Ее отец был физиком с артистическими способностями, который вырезал из дерева скульптуры греческих богинь перочинным ножиком. В конце 1941 года, когда семья голодала, ее отец пошел на работу в надежде добыть продовольственные карточки. Его не было несколько дней. Однажды ночью Ванда проснулась и увидела маму, стоящую над ней с серпом. Она начала бороться с мамой и победила ее или же, скорее, «тень, которая от нее осталась». Она дала действиям мамы снисходительную интерпретацию: мама хотела избавить ее от страданий голода, убив быстро. Ее отец вернулся с продуктами на следующий день, но для мамы было уже слишком поздно: она умерла несколько часов спустя. Семья зашила ее в одеяла и оставила на кухне, пока мерзлая земля не оттает и можно будет ее похоронить. В квартире было так холодно, что ее тело не разлагалось. Весной отец Ванды умер от воспаления легких[354]354
  Głębocki H. Pierwszy naród ukarany. – Pp. 179–189.


[Закрыть].

В тогдашнем Ленинграде подобных историй насчитывалось сотни тысяч. Вера Костровицкая была одной из многих ленинградских интеллектуалов, ведших дневники, чтобы записать все ужасы. Она имела польское происхождение и потеряла мужа за несколько лет до этого во время Большого террора. Теперь она была свидетельницей того, как умирали от голода ее русские соседи. В апреле 1942 года она описала судьбу незнакомца, которого видела ежедневно: «Прислонившись спиной к столбу, на снегу сидит человек, высокий, укутанный в лохмотья, на плечах у него рюкзак. Он прижался к столбу. Наверное, он шел на Финский вокзал, устал и присел. Две недели, пока я ходила туда-сюда в госпиталь, он “сидел” таким образом:

без рюкзака

без лохмотьев

в белье

голый
 скелет с вырванными внутренностями»[355]355
  Writing the Siege of Leningrad. – P. 51.


[Закрыть].

Самым известным ленинградским дневником является дневник одиннадцатилетней Тани Савичевой, в котором записано: