Текст книги "Если копнуть поглубже"

Автор книги: Тимоти Финдли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Лебеди

 
Время не удержать,
Зато так легко убить.
Но и за счастье, и за его утрату всегда
                      мы должны платить.
 

У. Х. Оден «Детективная история»

Воскресенье, 4 апреля 1999 г.

Воскресный день. Два часа.

Как всегда во время парада, пошел дождь. Но он никого не огорчил. Ничего подобного. Более того, утром Джейн видела миссис Арнпрайр – та стояла на заднем дворе в одной ночной рубашке, подняв лицо и руки к небу: Господь услышал нашу молитву!

В этом году выпало очень мало снега – ползимы земля лежала голой. А край был сельскохозяйственный, и даже горожане имели сады и огороды – с овощами, цветами и деревьями. Поэтому каждый зависел от щедрости природы на влагу. И этот дождь с нетерпением ждали.

У арены собралась толпа людей, целых пол-мира – так, по крайней мере, казалось Уиллу, все под раскрытыми зонтами, среди которых только один был черный. Естественно – нечего даже сомневаться – он принадлежал мистеру Сисенсу, гробовщику. Не смейте произносить Сисенс – только Сизенс, шипел гробовщик на клиентов даже в их самые горестные минуты. А остальные зонтяры – еще одно новое слово в лексиконе Уилла – представляли собой настоящую какофонию цветов, словно кричали: Красный! Зеленый! Розовый! И даже в горошек! В синий.

– Мам, когда они пойдут? – спросил Уилл.

– Когда будут готовы, дорогой, – ответила Джейн. – Не забывай, у них это самый важный день в году. Они волнуются и нервничают, как папа перед премьерой.

Уилл посмотрел на Гриффа, который пытался уклониться от назойливого внимания какой-то разговорчивой женщины. Мальчик подумал: Похоже, папа сейчас окончательно разозлится – совсем как на меня, когда я задаю слишком много вопросов.

Уилл хотел пи́сать, однако понимал, что это исключено. Большой мальчик – он не мог обмочить штанишки. А до сигналов фанфар, объявляющих о начале парада, не оставалось времени сбегать в туалет. Приходилось терпеть.

Исключено. Крепись.

Таковы были последние родительские наставления. Джейн недавно запретила покупать видеоигру, заявив: Это исключено. А Гриффин, когда Уилл грохнулся с велосипеда и пребольно ободрал оба колена, сказал сыну: Крепись, парень.

Редьярд натянул поводок. Ему стало скучно.

Уилл поднял глаза на Мерси: может, она прогуляет пса?..

Мерси давно научилась читать его мысли. Она улыбнулась: «Иди сам. А я не хочу пропустить парад, как в прошлом году, когда Редьярд три раза обмотал поводок вокруг дерева».

Стоявший рядом Люк позволил ей взять себя за руку. Возникавшее у него раньше на людях ощущение неловкости из-за того, что он обзавелся подружкой, стало проходить.

Уилл повернулся к Джейн. Теперь ему было восемь.

– Мам!

– Ш-ш-ш… Не шуми. Потерпи.

Потерпи. Крепись.

Уилл различил далекий хрип труб – первый выдох, который предшествует началу музыки.

Все повернулись направо.

Дождь усилился – казалось, его подхлестнули фанфары.

Словно ружья, нацелились любительские и профессиональные фотоаппараты.

Телевизионщики и фотокорреспонденты выскочили на середину дороги.

– Отойдите прочь! Прочь! – раздалось в толпе.

– Вы нам все загораживаете! – кричали зрители.

– Сами отойдите! Это наша работа!

Мерси посмотрела налево: а вот и ее молодой сосед Милош Саворский. Все такой же таинственный, подумала она. Непроницаемый. Как всегда, в разодранных джинсах, с детским выражением лица. Таков уж его имидж, решила она. Так его можно опознать: джинсовка, мечтательность, желание. Символы его выживания.

Рядом с ним сидел пес. Шопс.

Мерси улыбнулась.

Клэр и Хью стояли поодаль под одинаковыми кирпичного цвета зонтами. Джейн и Грифф помахали им руками. Люк и Мерси тоже. Хайленды улыбнулись и помахали в ответ.

Трубачи уже поравнялись с местом, где стоял Уилл.

Мальчик подался вперед, натянув веревочное ограждение.

Редьярд вскочил у его ног, и пальцы Уилла обжег накрученный на них поводок.

И наконец из-за ширмы шотландских юбок показались они.

Один белоголовый гусь.

Пара черных лебедей.

Два белых гуся с яркими оранжевыми клювами.

Шестнадцать белых лебедей.

– Мам, шестнадцать!

Они шествовали. Они выступали. Шагали – и остановились. Немного посовещались между собой – и двинулись дальше, превратившись в царственную процессию. Смотрели налево, направо, потом вперед, гордо не обращая внимания на зрителей-людей. В конце концов, мы короли и королевы – мы выше всего этого. И еще: они уже почуяли реку.

Воду.

Реку Эйвон.

Озеро Виктория.

Пять месяцев жизни в сарае – жизни, должно быть, казавшейся ссылкой, несмотря на обилие сена, соломы, еды и тепла.

Но не было реки.

Не было озера. Не было свободы.

Редьярд забеспокоился и заворчал: добыча!

Уилл поднял глаза на Гриффа: отец стоял рядом с матерью, положив ей руку на плечо.

Джейн сжала пальцы сына в своей ладони.

– Ну вот, еще один год… И опять выпускают лебедей, – сказала она. И подумала: Мы справились, но вслух этого не произнесла.

Трубачи и зрители начали расходиться.

– Как здорово видеть их снова! – проговорила Джейн. – Прямо рай на земле.

– Успеваешь почти забыть, насколько они красивы, – согласился Грифф.

– И как пуста без них река. – добавила Джейн. – Пошли, Уилл. Пора домой.

Они стали выбираться из толпы.

Дом. Домой, думала Джейн.

Мейбел дала ей денег на покупку дома на Камбриа-стрит – часть наследства. А остальное Джейн получит после ее смерти.

Обещай мне только, что раз в неделю будешь ставить свечу за Лоретту, написала она. И никогда ее не забывай. Никогда. И никогда не забывай в своих молитвах мать.

Джейн держала обещание и раз в неделю погружалась в атмосферу покоя церкви Святого Иосифа; теперь она испытывала там совершенно новое для себя ощущение одиночества – полное мира и удовлетворенности.

Мерси взяла у мальчика поводок Редьярда и шла позади остальных с видом, как она шутливо выражалась, смиренной служанки. Она любила свою работу. Без нее она бы умерла. Работа внесла в опустевшую жизнь Мерси смысл – общество нуждавшихся в ней людей. А теперь рядом был еще Люк. И грела мечта о «Гостинице Маккензи: ночлег и завтрак», которую она откроет в будущем, на что Люк уже согласился. Больше никаких пустующих комнат, заявил Люк. Значит, когда вырастет Уилл, у Мерси найдется, чем заняться.

Они оказались на углу Ватерлоо, где у моста над плотиной сгрудились гуси и лебеди. Уилл перебежал на другую сторону улицы, чтобы лучше их рассмотреть.

Высоко в небе появились стаи ворон, также возвращающихся к своим гнездам. Птицы разбились на группы и кричали, словно раздавая инструкции: вам туда, а нам сюда, – прямо как дон Армадо в финале «Тщетных усилий любви», хотя Уилл об этом еще не знал. Он узнает об этом позже – летом.

– Может, среди них и наши вороны, – сказала Джейн и на всякий случай помахала рукой.

Уилл тоже посмотрел на небо и улыбнулся. Альфа была там. Ее голос звучал громче других.

– «Паццо» совсем рядом, – заметил Грифф, когда они приблизились к углу Онтарио-стрит. – Давайте отпразднуем этот день: выпьем вина и съедим по салату и пицце. Согласен? – он повернулся к Уиллу.

– Да, сэр, – расплылся в улыбке мальчик.

– А как быть с Редьярдом? – поинтересовалась Мерси и слегка ослабила поводок.

– Я уверена, в такой волнующий день они могут сделать исключение, – сказала Джейн. – В крайнем случае, подождет где-нибудь в подсобке. Хотя бы спросим. Джефф и Ларри поймут.

– Писай! – приказала Мерси псу. – Писай, а потом сиди смирно, – и они с Люком отошли с собакой к ближайшим деревьям.

Вино – пицца – «Паццо» – покой.

Направляясь к боковой двери, ведущей в пиццерию, Джейн думала: Год назад я полагала, будто у меня все это было. И ошибалась. Тогда у меня было лишь обещание этого. А теперь – есть. Нет, не говори так. Даже не думай. В мире нет ничего раз и навсегда определенного. Однако кое-что все же возможно.

И они все вошли внутрь – подобно лебедям, возвращающимся на реку, и воронам, возвращающимся на деревья.

Прежде чем закрыть за собой дверь, Джейн бросила последний взгляд на реку. В воздухе висело вечное обещание весны – оно было в аромате непрекращающегося дождя и даже в запахе самой зелени.

Закрывая дверь, она услышала отдаленный шум падающей с плотины воды, зажмурилась и мысленно представила реку, продолжающую свое вечное путешествие к открытой воде, к открытому небу и к обещанию жизни повсюду.