Текст книги "Исправить её (ЛП)"

Автор книги: Тесса Бейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Глава 28

Тревис лежал на диване в темноте лицом к двери. Он смотрел на петли и ручку, желая, чтобы они сдвинулись с места. Но они не двигались. Они не двигались.

Он потерял единственного человека, который ломился в его дверь.

Как он делал это снова и снова в течение последних нескольких дней, он перевернулся на живот и поискал её запах в подушке, которую принес из своей постели. Он тоже исчез. Он впитал всё это в первый же день. Впитал его в кровь вместе с бесчисленными глотками виски и отсутствием еды.

Его первая ночь в эфире была уже через несколько дней, но грязная одежда, которую он надел на Tough Mudder, прилипла к его немытой коже, а щетинистая борода облепила щеки. Встать, чтобы принять душ или сделать себе бутерброд, казалось сложнее, чем тренироваться, чтобы стать гребаным астронавтом. Ничто не могло поднять его с дивана, когда он болел с головы до ног. Внутри и снаружи.

Он всё равно зарылся лицом в мягкость, размышляя, может ли он таким образом умереть от отравления углекислым газом. Стоит попробовать.

Ни с того ни с сего воспоминание о плачущей Джорджи снова врезалось в его сознание, и он зарычал в подушку, заставляя себя вспомнить каждый нюанс в качестве наказания. Как она сжалась в себе, превратившись из уверенной в неуверенную прямо у него на глазах. Как она дрожала и обнимала локти. Почти сразу же мысленная пытка стала слишком тяжелой, поэтому его рука опустилась на пол в поисках бутылки виски, в которой что-то осталось.

– Ну же. – Он едва узнал этот пустой голос, вырвавшийся из его собственного рта. – Ну же.

Рука Тревиса сомкнулась на горлышке бутылки, и он сел, поморщившись, когда его мозг совершил кувырок. Пожалуйста, Боже, пусть в этой бутылке будет достаточно виски, чтобы заглушить воспоминания о том, как он причинил боль Джорджи. Потому что, черт возьми, он причинил ей такую боль.

Тревис отвинтил крышку бутылки, но когда он поднес её к губам, то вместо этого уставился в золотистое содержимое. Так вот где он был? Напиться до беспамятства из-за потери женщины? Именно так поступал его отец. Или то, что он использовал как предлог, чтобы напиться до беспамятства. Может быть, в конце концов, они с Марком Фордом не такие уж разные. Тревис снова начал поднимать бутылку и остановился.

Из темноты донесся голос. Голос, который он знал так же хорошо, как свой собственный. Это был голос Джорджи. Слова, которые она произнесла в последний раз, когда он был в таком состоянии.

Ты только он, если лежишь и изображаешь жертву. Ты лучше, чем это.

– Я не лучше. Я потерял тебя, – прохрипел он в тишину гостиной.

Милый мужчина. Сильный мужчина.

Его голова откинулась назад с жалобным стоном. Алкоголь в его руке был так близко, но он не мог заставить себя выпить его, когда в его голове звучал голос Джорджи. В его сердце.

– Господи, я люблю тебя, Джоржетта Касл. – Он отставил бутылку, вместо этого накрыв ладонями свою колотящуюся голову. – Я влюблен в тебя.

Никакого ответа. Конечно, нет. Её не было рядом, чтобы услышать, как он слишком поздно осознал, что начал влюбляться в неё в тот день, когда она ворвалась в его квартиру, бросая еду.

Нет, её там не было. По крайней мере, не в физическом смысле. Но во всех остальных отношениях она занимала все углы и поверхности в его доме. На телевизионной стойке Тревиса в футляре лежал фильм "Их собственная лига". Её посуда всё ещё стояла в его шкафах. Её голос эхом отражался от стен. Именно так, как и должно быть. Их вещи должны были находиться в одном доме. Их жизни должны были переплестись и соединиться навсегда. На протяжении долгого времени вечные отношения были нереальными. Верный путь к горечи и неудаче.

Ну, он ошибался. Это. Это был провал. Имея то, в чем он нуждался больше, чем в дыхании, и растратил это впустую. Джорджи была единственным человеком в его жизни, которая оставалась преданной ему и в горе и радости, даже когда он был слишком молод и забывчив, чтобы осознать это. Она любила его всё это время. Теперь, когда он хотел – нуждался – навсегда остаться с Джорджи, это не было вариантом.

Ты только он, если лежишь и изображаешь жертву.

– Я слышал тебя, малышка, – прохрипел он. – Но теперь ты меня ненавидишь. Как и должна.

Мужчина, которого Джорджи заслуживала, не стал бы предаваться жалости к себе, не так ли? Нет, он поднимет свою задницу и найдет способ заставить её понять. Способ заставить её простить. Был ли он таким человеком?

Потому что если он вернет Джорджи, то с намерением дать ей всё, что она хотела в этой жизни. Дом, будущее. Дети.

Тревис закрыл глаза, впервые в жизни представив себя в роли отца. Он вернулся в тот вечер, когда они ужинали в Олд-Уэстбери, и заменил Кельвина собой. Он сидел на корточках рядом с маленькой девочкой с глазами и улыбкой Джорджи и хлопал, когда Джорджи жонглировала. Он подумал о рисунках, нарисованных пальцами, сохнущих над раковиной, точно так же, как Джорджи описывала несколько недель назад, только теперь это было видение рая, а не ада. Потому что он мог видеть себя там. С ней. С теми жизнями, которые они создали. Он был хорошим человеком, способным на большее, чем он когда-либо знал. Джорджи так считала, и он, черт возьми, верил ей.

Такая огромная волна удовлетворения – и ответственности – обрушилась на грудь Тревиса, что ему пришлось сделать несколько вдохов. А потом он встал с дивана и, спотыкаясь, направился в ванную, борясь с одеждой и откручивая кран душа. Когда он отмывался так быстро, как только мог, с чудовищным похмельем, видение становилось сильнее.

Когда-нибудь он поклянется Джорджи, что видел будущее в этом душе.

Она бы сказала ему, что он всё ещё пьян, но она бы улыбнулась и зажмурила глаза.

Нет, забудь об этом. Его Джорджи больше никогда не будет плакать. Не грустные слезы, во всяком случае. Она будет плакать, когда он закончит камин. В день их свадьбы. Когда родятся их дети. Когда те же дети окончат колледж. Хорошие слезы. Он будет дарить ей хорошие слезы до конца её жизни. Он был способен на это. Он был этим мужчиной, а не каким-то другим, который приходил раньше. Если она поверила в него однажды, она сможет сделать это снова. На этот раз всё будет по-другому, потому что он верил в себя. Что он может сделать её счастливой. Навсегда.

Сначала он должен был вернуть её.

Но это будет нелегко.

Тревис был явно последним человеком, которого Бетани ожидала увидеть на пороге своего дома.

– Ты, должно быть, шутишь. – Она оперлась плечом о дверной косяк и сделала большой глоток белого вина. – Моей сестры здесь нет. Даже если бы она была, я бы скорее отшелушилась наждачной бумагой, чем позволила тебе увидеть её хоть на секунду.

Держи себя в руках. Держать. Себя. В руках. Не умоляй узнать, где Джорджи. Что она делает. Всё ли с ней в порядке. Это не было его целью. И у него пока не было права знать. Вместо слов он достал из кармана ключ и протянул его Бетани.

– Что это?

– Это ключ от моего дома. Того, в котором я вырос. – Голос заржавел от неупотребления, он не пытался заставить себя говорить нормально. Все его усилия ушли на то, чтобы стоять и не спрашивать новости о Джорджи. Что-нибудь. Что угодно. – Переделай его, как хочешь, и оставь себе прибыль. Она твоя. Свободно и чисто.

Бетани медленно выпрямилась. – Ты отдаешь мне дом? Почему?

– Это важно для неё. Ты преуспеваешь. Все вы преуспеваете. Она хорошая в этом. Она так чертовски хороша, ты знаешь?

– Самая лучшая.

Тревис сделал необходимую паузу, чтобы отдышаться. – И она мне нужна – мне нужно, чтобы она знала – с прошлым покончено. Мне надоело жить в нем. – Не желая давать ей возможность отказаться, он вложил ключ в свободную руку Бетани, сомкнув её пальцы вокруг него. – Но я собираюсь попросить кое-что взамен. Потому что я в отчаянии.

– Ты должен быть в нем, чтобы просить меня о помощи. Я уделяю тебе время только потому, что… – Едва заметный намек на сочувствие прокрался в её выражение лица. – Ты действительно хреново выглядишь, – пробормотала она в свой бокал с вином. – Почему я не наслаждаюсь этим так, как должна?

– Ты знаешь, что я влюблен в неё. Вот почему. – Сказанное вслух, казалось, стало ещё более правдивым. Произнесение правды, написанной на его душе, было настолько невероятным, что ему не терпелось повторять её снова и снова до конца жизни. Джорджи. Всем, кто будет слушать. Если, конечно, Джорджи не примет его обратно, в этом случае в обозримом будущем он будет говорить это в подушку. – Я люблю эту девушку всеми способами, какими только можно кого-то любить. И, возможно, несколькими способами, у которых даже нет названия. Я просто прошу тебя помочь мне доказать ей это.

Бетани смахнула влагу с глаз. – Ты натворил с ней делов.

Боль, пронзившая его, была настолько сильной, что Тревису пришлось опереться рукой на дом для поддержки. – Если она решила, что будет счастливее без меня, пусть так и будет. – Он проглотил комок ногтей. – Может, это и так. Но я не собираюсь терять её лежа.

Он чувствовал, как сестра Джорджи изучает его. Но не мог поднять голову, чтобы подтвердить это. – Что я должна сделать? – Надежда зажглась. Достаточно, чтобы заставить его шею работать, и он смог посмотреть на Бетани. – Пожалуйста. Мне нужно кое-что сказать Джорджи. Просто заставь её выслушать.

– Расскажи мне свой план, и я подумаю над ним.

Когда Тревис закончил, она налила вино в свой бокал и опрокинула его обратно. – Хорошо. Я помогу. Но после этого её решение будет окончательным. Ты должен уважать его. – Перед тем как закрыть дверь, она подбросила ключ и поймала его. – Спасибо за дом.

Тревис спустился с крыльца, но пружины в его шаге не было. Нет, для этого было ещё слишком рано.

По крайней мере, теперь у него был план.

Одного этого обещания было достаточно, чтобы продержаться ещё один день, когда он будет бороться за свою проклятую жизнь. Их совместную жизнь.

Глава 29

От шеи вниз Джорджи выглядела как динамит. Всё, что выше?

Не очень.

Она приберегла маленькое черное платье для особого случая. Недельная годовщина самого травматичного в мире расставания казалась достаточно особенной, верно? Конечно, никто, кроме девушек из Лиги "Только мы", не увидит её в этом платье, но шелковый материал улучшал её самочувствие. На целых пять секунд. Её самая длинная полоса!

О Боже. Она закрыла приложение камеры, которое использовала в качестве зеркала, и опустила телефон на колени. Через лобовое стекло она наблюдала, как Бетани и Рози снуют туда-сюда перед окном гостиной, готовя дом к встрече. Джорджи должна была помогать им, но сестра и Рози, взглянув на её исхудавшие щеки и запавшие глаза, сразу бы поняли, что она была рыдающим бессонником, несмотря на её успокаивающие сообщения об обратном. К тому же, чтобы выйти из машины и дойти до входной двери, нужно было потратить столько сил. Ей пришлось бы наполнять миски для чипсов и откупоривать вино…

Джорджи откинула голову на сиденье и застонала.

Невероятно, как сильно она скучала по Тревису даже после всего случившегося. Усилием воли она каждое утро вставала с постели, отвечала на телефонные звонки клиентов и заказывала множество вечеринок, как для себя, так и для новых артистов. Она могла опуститься в самую глубокую яму отчаяния, но новая, улучшенная Джорджи не стала бы погрязать в ней. Люди рассчитывали на неё. И да, гордость тоже была огромным стимулом. Она стояла перед этими женщинами и защищала Тревиса, но это рвение было неуместным – ошибка, в которой она должна была признаться. Если она не признает её сейчас, то будет прятаться вечно.

Однако искушение поступить именно так было очень сильным. Боже. Какой же дурой она была. Она была слепа, не знала, что её секреты не были секретами. Что человек, который поощрял её, не думал, что она достаточно умна, чтобы знать свое собственное сердце.

Как он мог так крепко держать её в своих объятиях всю ночь, зная, что её чувства намного превосходят его собственные? Как он посмел. Как он посмел дать ей какую-то иллюзию, которую не собирался поддерживать.

Несмотря на всё это, она нуждалась в нем. Половина её души чувствовала себя разорванной.

В миллионный раз она закрыла глаза и вспомнила поцелуи, объятия, смех, игру в бейсбол под дождем. То, что она чувствовала к Тревису, было здесь с самого начала, ясно как день. Джорджи могла бы стараться не подавать виду, но это было неотъемлемой её частью. Каждый момент их совместной жизни она выражала эту любовь. Подбрасывала остатки еды, подбадривала его, бросала еду ему в голову. В её сердце было создано дополнительное отделение для любви к Тревису Форду. Тот факт, что он был свидетелем этого и продолжал сомневаться, делал эти чувства недействительными.

Тело Джорджи двигалось с ужасной вялостью, когда она вылезла из машины, стараясь не споткнуться о собственные ноги на кирпичной дорожке. Высокие каблуки были не самой лучшей идеей, учитывая, что её ноги не работали должным образом. Как и вся Джорджи, её конечности двигались вяло. Её рука поднялась к дверной ручке, словно погруженная в банку с вазелином.

Дверь распахнулась прежде, чем она успела сделать это, и Джорджи потеряла равновесие, бросившись вперед. Бетани и Рози поймали её, и простой человеческий контакт вызвал в ней ударную волну печали.

– Я не в порядке.

– Я знаю, милая, – сказала Бетани, помогая ей выпрямиться и снова обнимая её. Но не раньше, чем она смогла как следует рассмотреть лицо Джорджи. – Вот черт. Не беспокойся. У меня наверху есть бутылочка консилера, который может скрыть пятна на гребаной корове.

Рози потерла круг на спине. – Как насчет того, чтобы выпить?

– Нет, спасибо. От этого будет только хуже. – Она отстранилась от сестры. – Может, просто полстакана буквально чего-нибудь?

– Я возьму несколько стаканов и бутылку и встречу вас наверху, – сказала Бетани, окончательно сжав её плечо. – У нас более чем достаточно времени, прежде чем все придут.

Джорджи и Рози поднялись наверх и направились в ванную комнату Бетани. Она села на край ванны, мгновенно успокоившись благодаря роскошным кремовым обоям в полоску и соответствующим пушистым полотенцам. Маленькие выемки в стене, где мерцали свечи, источали сияние и аромат груши и фрезии. В детстве Бетани всегда жаловалась на то, что ей приходится делить ванную комнату с братом и сестрой, и поклялась, что когда-нибудь у неё будет свой собственный дворец для купания. Миссия выполнена. Добавьте сюда мини-холодильник, и можно будет жить.

– Я знаю, что у тебя сейчас все мысли наперекосяк, – мягким голосом сказала Рози, элегантно прислонившись к стене. – Но… Джорджи, я не могу выразить тебе свою благодарность. Сегодня рано утром мы достигли цели по сбору пожертвований. Для ресторана.

– Что? – Джорджи задохнулась, грозовые тучи расступились. – Не может быть. Боже мой, Рози. Это фантастика. – Она выскочила из ванны, обхватив подругу обеими руками. – Конечно, ты достигла цели, как только об этом пошла молва.

– Я не могу в это поверить, – прошептала Рози. – Я не могу поверить, что многие хотят прийти в мой ресторан. Достаточно, чтобы положить деньги туда, где они едят.

– А я могу в это поверить, – сказала Джорджи, отстраняясь. – Впереди много работы.

Рози выдохнула. – Да.

– Мы поможем тебе, – сказала Бетани с лучезарной улыбкой, входя в ванную, балансируя подносом с шампанским и тремя бокалами. – Это поможет мне чувствовать себя менее виноватой, когда я надену на вас двоих каски для демонстрационного дня. – Повернув запястье, она откупорила пробку. – Я получила дом.

Джорджи повернулась к сестре. – Ты… как? – От переизбытка эмоций за один день её смех был водянистым, но удовольствие было искренним. – Стивен сдался?

– Нет. – Бетани толкнула Джорджи обратно на край ванны и протянула ей бокал шампанского. – Тревис Форд передал мне ключ от дома своего детства. Дал мне разрешение перевернуть и продать его, свободно и чисто.

Услышать его имя вслух – было как удар в грудь. Всё, что она могла делать, это сидеть и вдыхать, выдыхать, вдыхать, выдыхать. Что он сделал? – Я не понимаю, – наконец прошептала она. – Зачем он это сделал?

Бетани закатила глаза. – Он сказал, что для тебя важно, чтобы я преуспела. Или что-то в этом роде. Я не очень-то слушала. – Она поставила бокал с шампанским и притащила дизайнерскую косметичку. – Давай займемся этими темными кругами, ладно?

– Подожди секунду. – Джорджи даже не чувствовала бокал между пальцами. – Он просто пришел сюда и… Был ли он… Он…

Сестра Джорджи нанесла немного бежевого тонального крема на тыльную сторону ладони и провела по нему кисточкой с серебряным наконечником, нанося прохладную жидкость на лицо Джорджи. – Как я уже сказала, я слушала вполуха. Он прервал “Drag Race”²⁴, что является кардинальным грехом в моём доме. – Она наклонила голову, проведя кисточкой аккуратную линию между бровями Джорджи. – Надеюсь, кто-то наносит ему консилер, потому что он выглядел как Д-Е-Р-Ь-М-О. – Джорджи захотелось опуститься обратно в пустую ванну и свернуться клубочком, услышав это. – Честно говоря, всё это было так банально. Джорджи это, Джорджи то. Джорджи такая хорошая. Мне надоело жить прошлым. И так далее.

– И так далее?

– Да. И так далее. – Закончив с кистью, Бетани положила её обратно в косметичку и достала серую палочку, назначение которой Джорджи не знала. Но она сидела и смотрела, как Бетани проводит им под скулами и начинает втирать. – Когда я достала документ, я поняла, что имя его отца тоже указано в нем. Оказывается, Марк Форд вернулся в город на несколько дней, чтобы убедиться, что он получил долю. В "Ворчуне Томе" произошел обмен словами.

– Отец Тревиса вернулся? – Джорджи взвизгнула. – Почему мне никто не сказал?

Была ли это та часть уравнения, которой не хватало? Она была так погружена в душевную боль, что не переставала думать о том, почему Тревис назвал её влюбленным ребенком. Возможно, этому было разумное объяснение. Он так и оставил её в неведении относительно того, что сказал ему Стивен, но разве она не должна была дать Тревису шанс всё объяснить? Поскольку его отец в городе, он был бы в шоке. И он отменил их свидание в ночь перед Tough Mudder…

– Я имею в виду, что сейчас всё это просто шум, верно? – беззаботно сказала Бетани. – Он слишком сильно напортачил. Всё кончено.

Джорджи бросила на Рози взгляд, который говорил: "Помоги мне". – Хм. – Рози кивнула ей в универсальном знаке, означающем "я тебя поняла". – Что ещё он сказал? Это совершенно обычное дело, когда парень говорит о тебе. Должно быть что-то ещё.

– Неа, это было всё. Он выглядел как мусор и подарил мне дом. – Она нанесла немного туши на ресницы Джорджи. – О, и Джорджи это, Джорджи то.

– Будь более конкретной! – крикнула Джорджи.

– Шла передача "Drag Race", – защищаясь, сказала Бетани. – Ладно, посмотри в зеркало.

Полностью намереваясь проигнорировать команду и задушить сестру, Джорджи, тем не менее, увидела свое отражение и сделала двойной взгляд. – О, это – вау.

– Неплохо, правда?

– Как ты…

– Контуринг. Джорджи, познакомься со своими скулами.

– Привет, скулы, – пробормотала она, затем вернулась к реальности. – Бетани…

Внизу раздался звонок в дверь. Даже через окно ванной Джорджи слышала возбужденные голоса женщин за дверью. Её сестра пожала плечами и вышла из ванной, оставив свечи мерцать вслед за собой.

– Ты можешь в это поверить? – Джорджи спросила Рози высоким голосом. – Я должна быть довольна только – “это” и “то”?

Прежде чем Рози успела ответить, их внимание привлекли повышенные голоса снизу. Звук ликующей толпы пробивался на второй этаж, но за ним стояла сила тысяч людей, и он точно исходил не от прибывших гостей. Джорджи показалось, что она уловила, как уголок рта Рози искривился в улыбке, но она исчезла так быстро, что она, должно быть, ошиблась.

– Что это?

Рози бросила на неё мягкий взгляд. – Иди и узнай.

Несколько мгновений спустя Джорджи спустилась по лестнице в быстро заполняющуюся гостиную, где все столпились вокруг телевизора, известного также как источник радостных возгласов. Способная и во сне распознать звуки бейсбольного матча, Джорджи остановилась. Как она могла забыть? Сегодня была домашняя игра "Бомбардиров" – и официальное начало работы Тревиса в качестве их нового голоса. Её пульс застучал, когда она пробиралась сквозь толпу женщин, каждая из которых смотрела, как она проходит по пути к месту в первом ряду.

Вот он. Её фальшивый бывший парень. Его греховно красивое лицо заполнило экран с выражением более мрачным, чем обычно. По крайней мере, более мрачным, чем во время их фальшивых отношений. Или это просто выдача желаемого за действительное, что он был счастлив? Нет. Нет, это было не так. Но сейчас напряжение играло вокруг его глаз и в уголках рта, даже когда он отвечал на вопросы приветствующего его соведущего.

– Я говорю от имени организации "Бомбардиров", когда говорю, что мы скучали по вашему лицу на телевидении, и мы с нетерпением ждем возможности увидеть его ещё.

– Спасибо, – сказал Тревис, убирая хрипоту из своего голоса. – Для меня большая честь быть здесь.

– Как я понимаю, сегодня вы привели с собой кого-то.

– Да. – Камера развернулась, чтобы показать дюжину изумленных лиц мальчиков-подростков в униформе, одного из которых Джорджи узнала как ребенка, доставившего им курицу с пармезаном. – Вести репортаж для "Бомбардиров" – не единственная моя работа. Это бейсбольная команда средней школы Порт-Джефферсона, и я буду работать с ними в межсезонье. Я не думал, что они будут против того, чтобы посмотреть игру из кабины сегодня.

Школьники дружно согласились, заставив соведущего рассмеяться. – Что-то подсказывает мне, что вы правы. – Он переместился в своем кресле, заметно сменив передачу с шутливой улыбкой. – Не всегда Тревис Форд считался наставником для молодого поколения. – Тревис криво улыбнулся, но ничего не ответил. – Что изменилось?

Тревис бросил напряженный взгляд в камеру. – Я встретил Джорджи Касл.

В гостиной раздался вздох, со всех сторон к ней потянулись руки, чтобы поддержать её.

– Я встречал её дважды в жизни. На этот раз мне хватило ума влюбиться в неё. – Он вынул наушник и провел рукой по волосам. – Она научила меня большему о себе, чем я когда-либо узнавал с битой в руках. Именно благодаря ей я сейчас сижу здесь. – Глубоко вздохнув, он посмотрел в камеру. Прямо на неё. – Я не думал, что кто-то может полюбить такого разбитого неудачника, как я. Вот почему я не верил, что ты действительно любишь меня. Теперь верю. Ты заставила меня поверить, что я этого достоин. И если я смогу быть достойным тебя, я буду считать это величайшим достижением в своей жизни. – Он сделал паузу. – Я влюблен в тебя, малышка. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Ты думаешь, я остановлюсь на том, чтобы построить тебе камин? Я буду работать каждый день, чтобы построить моей девочке жизнь, которую она заслуживает. Если ты дашь мне шанс. Выходи за меня замуж, Джорджи.

Джорджи подалась вперед, воздух покинул её. Голова закружилась, и она поймала себя на подставке для телевизора. Вокруг неё Лига "Только мы" сходила с ума, осушая коктейли, не успевая их полностью наливать, и повторяя слова Тревиса в полном обмороке. Неужели это действительно происходит? Она ущипнула себя за предплечье и вскрикнула от боли, поднеся руки ко рту. Боже мой. Тревис любил её. И не тот Тревис Форд, который смотрел на неё с глянцевого плаката на потолке. А тот, кто скрывался за униформой. Самый невероятный мужчина на планете. Слезы заполнили её зрение, и она закрутилась на месте, готовая вот-вот лопнуть от давления любви, заполнившей её грудную клетку. – Что мне теперь делать?

– Ты любишь его в ответ?

– Конечно, люблю!

Бетани шагнула вперед. – Это только третья подача. – Со знающей ухмылкой она бросила Джорджи её сумочку. – Пока, сучка.

Джорджи подавила всхлип и бросилась к двери, но её остановил Стивен. Он стоял на краю толпы. Судя по его облегченному – и одновременно сожалеющему – выражению лица, он слышал признание Тревиса в любви в прямом эфире.

– В последнее время я часто ошибаюсь, – сказал её брат, указав подбородком в сторону двери. – Пойдем. Я отвезу тебя.

Тревис сидел в передней части автобуса, согнувшись в талии, положив голову на руки. Позади него бейсбольная команда Порт-Джеффа повторяла кричалки «Бомбардиров», подчеркивая свой VIP-статус на игре. Они пытались заставить его присоединиться к ним, но он застыл во времени. За всё время, которое он потратил на планирование своего предложения Джорджи, он, как идиот, не учел, как долго ему придется ждать ответа.

Выполнила ли Бетани свою часть сделки и заставила ли Джорджи посмотреть его дебют в кабинке? Если да, то почему Джорджи не позвонила ему? Конечно, было бы более пикантно принять его предложение лично. С другой стороны, возможно, она не хотела отказывать ему в эфире. В общем, его судьба висела на волоске, пока арендованный им автобус мчался по Северному государственному парковому шоссе. И когда он затормозил, заблокированный транспортом, стоящим бампер в бампер, Тревис больше не мог этого выносить. Он достал из кармана мобильный телефон, готовясь набрать номер Джорджи. На экране высветилось её имя и её фотография в его майке "Ураганы".

Подождите. Она звонила ему?

– Джорджи? – ответил Тревис, вставая со своего места, низкая жестяная крыша держала его наклонно. – Скажи что-нибудь, малышка. Пожалуйста. Я скучаю по твоему голосу.

– Я тоже скучаю по твоему, – прошептала она, посылая облегчение каскадом через него всего. – Я думала, что успею добраться до стадиона вовремя, но все эти пробки…

В его смехе не было ни капли юмора. – Я еду в Порт-Джефф. Ты можешь развернуться? – Он снова опустился на сиденье, прикрыв глаза рукой. – Мне нужно, чтобы ты была там, когда я выйду из автобуса. Если мне придется провести ещё час, не видя тебя, я умру. – Он напрягся. – Ты смотрела игру? Ты слышала, что я сказал?

– Да. Тревис, я…

Сигнал клаксона на автостраде заглушил её слова. Но гудок шел из двух мест. Дорога… и с другого конца линии. – Джорджи. Где ты?

– На Северной государственной автостраде. Рядом с выездом на Браш Холлоу Роуд.

Недоверчивый звук сорвался с его губ. Он повернулся на сиденье и осмотрел полосы западного движения по другую сторону разделительной полосы. Ни одна из сторон скоростного шоссе не двигалась – необычное явление в такой близости от Манхэттена. Тревису потребовалось несколько судорожных секунд поисков, но наконец он увидел машину, которую никогда не думал, что будет рад увидеть.

Чертов минивэн Стивена.

– Не двигайся, малышка. Я иду к тебе. – Он положил трубку и убрал телефон в карман, несмотря на восклицание Джорджи на другом конце. Да, хорошо. Было довольно безумно выходить из автобуса посреди скоростного шоссе. И, вероятно, незаконно. Спросите Тревиса, не всё ли ему равно. Когда он сказал, что умрет, не увидев Джорджи, его сердце поддержало его. Оно болело как сукин сын, когда он перепрыгнул через разделитель и побежал к минивэну, нужда и решимость росли с каждым шагом.

Она не видела, что Тревис приближается, пока он не оказался в нескольких шагах от неё, её глаза широко раскрылись по другую сторону пассажирского окна. Её дверь распахнулась, ноги ступили на тротуар, и она бросилась в его объятия, отбросив его на шаг назад, на обочину.

– Ты сумасшедший, – дышала она ему в шею. – Ты безумен, и я люблю тебя.

Земля зашевелилась под его ногами. – Настоящее время, верно? Люблю, а не любила.

– Любила и люблю. И то, и другое. – Она посмотрела ему в глаза. – Я любила и люблю тебя во всех смыслах.

Поблагодарив человека наверху шепотом, Тревис отступил назад настолько, чтобы взять её лицо в свои руки. – Я сказал эти слова своему отцу, потому что он отравляет всё, к чему прикасается. Он может отравить всё, что захочет, кроме тебя. Я не мог вынести твоего имени в его устах. Я не мог позволить ему ни на секунду сосредоточиться на тебе, поэтому я сказал что-то ужасное, чего не хотел. Мне чертовски жаль.

– Я знаю. Я понимаю. – Она обвила руками его шею, позволяя ему поднять её с земли. – Мне жаль, что тебе пришлось столкнуться с ним в одиночку.

– Я сильнее всего, когда ты рядом, но я собираюсь лучше использовать эту силу, даже когда ты не стоишь рядом со мной. – Он опустил первый из многих поцелуев на её губы, почти утонув в совершенстве её вкуса. – Если я когда-нибудь снова начну терять силы, я просто подумаю о том, каково это – потерять девушку, которая любила меня, даже когда я не мог любить себя.

– И, если ты согласишься выйти за меня замуж… – Ему пришлось остановиться, чтобы перевести дух. – Если ты скажешь "да", Джорджи, мы проживем следующие пять, шесть десятилетий вместе. Мы будем ссориться и мириться тысячу раз. И у нас будут дети. Я хочу иметь детей с тобой, больше всего на свете, потому что ты заставляешь меня верить, что я могу. Быть отцом. Быть хорошим мужем для тебя. – Он опустил лицо в основание её шеи, и его успокоил хаотичный ритм её пульса. – Скажи "да", – прошептал он. – Пожалуйста, малышка. Будь моей женой.

Её глаза наполнились влагой. – Да, Тревис Форд. На этой планете нет ни одного другого человека, с которым я могла бы представить себе такие вещи. Я выйду за тебя замуж, – вздохнула она. – По крайней мере, достаточно долго, чтобы ты закончил мой камин…

Его смех разнесся по скоростному шоссе, Тревис обнял её и поднял с земли. – Ты сказала "да". Слава Богу. – Он слегка пошатывался. – Я думал, что мне конец.

Вокруг них начали сигналить гудки. Один за другим, пока это не превратилось в какофонию шума. Хлопки и свист доносились до них через опущенные окна. Однако от облегчения и радости всё померкло, и он быстро забыл об окружающей обстановке, несмотря на громкий шум. Он поднес её руку к губам, поцеловал костяшки пальцев и ладонь, а затем надел кольцо, которое хранил в кармане рубашки, когда вокруг них раздались ещё более громкие возгласы и гудки. Тревис наклонился, чтобы дышать открытым ртом на её шее, его руки опасно опустились на её спину. – Подожди, пока я привезу тебя домой, малышка. – Он приподнял её на носочки, задев её шею едва заметным намеком на зубы. – Я прижму тебя к стене и…

– Хорошо. Думаю, мы поняли идею, – произнес сухой мужской голос.

Тревис повернул голову и увидел Стивена за рулем минивэна, второй мужчина явно боролся с улыбкой. – Ладно, я буду твоим шафером. Тебе не придется умолять.

Тревис сглотнул и откинул волосы с лица Джорджи. – Спасибо, друг. – Он посмотрел на Стивена. – Я постараюсь, чтобы она знала каждый день, что она – воздух, которым я дышу. Это обещание.

С подозрительно слезящимися глазами, брат Джорджи бодро кивнул и закрыл окно.