Текст книги "Комната Наверху и другие истории"
Автор книги: Терри Бэллантин Биссон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
– Проехали, – тут же отозвался Джо. – Забыли про Элвиса.
– А теперь объясни мне конкретно, чего ты от меня хочешь.
– Ты помнишь тот алый гарнитур, который заказала в «Секретах Виктории», – прозрачный лифчик и трусики-бикини с фестонами и кружевными вставками?
– Ну да…
– Могу поспорить, ты его собиралась сегодня надеть!
Я и на самом деле собиралась.
– Ну собиралась.
– Ну!
Ну а почему бы и нет? Я втиснулась в кладовку, чтобы переодеться. Прохладный новый шелк нежно щекотал кожу между бедер. Низко вырезанный кружевной корсаж творил чудеса с моими сосками. Чуть нервничая, я вышла из укрытия и оказалась перед экраном.
– Ты это имел в виду?
– Интересно, папаша Гвидо Сардуччи носит шляпу?
За спиной у Джо зазвучали ударные.
– Плохая группа, – заметила я.
– Значит, уберем. – Джо выключил музыку жестом Леттермана. – Забыли, как Элвиса.
– На самом деле ты вроде как милый, – проворковала я, чувствуя, как твердеют мои соски, просвечивающие сквозь прозрачный шелк бюстгальтера. Раскурив косячок, я сделала глубокую затяжку. Теперь рядом со столом Джо появился диван. На нем, рядом с мужчиной в голубых джинсах и спортивной куртке, сидела женщина – черное кожаное платьице и непомерной длины ноги. – У тебя гости, – светским тоном заметила я. – Кто это?
– Да никто, – отмахнулся Джо. – Антураж. Часть матрицы. Смотри, как оживает шоу, когда ты надеваешь что-нибудь, скажем так, удобное.
– Хочешь, чтобы я покраснела?
– Немного хочу. Мне нравится, когда ты там краснеешь.
– Там – это где?
– С внутренней стороны бедер.
Поразительно (для меня) то, что я не сдвинула колени, а расставила их пошире. Чуть расплывчатая улыбка Джо согревала меня, приглашала, я даже (могу признаться) слегка промокла. И подумала, может, в конце концов, он и есть идеальный бойфренд для меня? Реальный и нереальный… Здесь и не здесь…
Теперь в кружке рядом с надписью «Шоу» появился цифровой дисплей – 8:56.
– Разве тебе не нужно вызывать Белый дом? – спросила я.
– Я уже на связи, – пояснил Джо. – В западном крыле. Говорю со Стефанополусом. Именно он должен убедить президента, что это не шутка. Нельзя падать как снег на голову.
– Он – парень шустрый, этот Стефанополус, – протянула я и сбросила с плеча бретельку бюстгальтера. – Но как это у тебя получается – одновременно говорить со Стефанополусом и заигрывать со мной?
– Многозадачность, – туманно пояснил Джо. – Это мой конек.
То ли наркотик на меня действовал, то ли я действительно ощутила слабый укол ревности?
– А Стефанополус, он как? Верит в твою историю?
– А… Да. Мы почти готовы подключиться к линии… ну, ты знаешь. Как, говоришь, его зовут?
– Президент… – ответила я, ощутив тревогу. – Эй, Джо!
Джо выглядел так, словно собирался вздремнуть. Даже положил подбородок на руки.
– Ну-ка сядь прямой – воскликнула я. – Господи! Ты же сам просил меня так нарядиться.
– Извини, – промямлил Джо. – Связь забирает столько энергии… Сохранять ясное сознание так трудно… Мы почти готовы… Скоро будет контакт. Ты молодец… Послушай, а как насчет той маленькой штучки, которую ты заказала, еще когда встречалась с этим… Как там его?
– Рубен. Не молчи. Говори, – распорядилась я, а сама зашла в кладовку, сняла лифчик и трусики-бикини, отыскала крошечные розовые трусики-стринги и натянула их на себя (а может, лучше сказать – в себя?). Рубен не слишком интересовался бюстгальтерами, но у меня было такое чувство, что Джо – совсем другой. Такого же верха не было, но я нашла маленький розоватый бюстгальтер, который едва прикрывал мне соски. Потом я вставила в уши крупные золотые серьги кольцами и спросила: – Ты уже установил связь?
– Как раз это и делается. Северное сияние разгорается. Галактическая линза обозначилась. Ваш президент и мой Создатель скоро установят контакт. Через несколько секунд, если удастся сохранить связь, мы будем делать историю!
Перед тем как вернуться в комнату, я взглянула на себя в зеркало. Стрижка за семьдесят восемь долларов тем и хороша, что она в любом ракурсе выглядит одинаково. Великолепно!
– То же самое можно сказать и о заднице за миллион долларов, – заявил вдруг Джо.
– Что?! О Господи! Ты можешь читать мои мысли?!
– Только самую поверхностную ерунду, – хмыкнул Джо. – Поверхностная электроактивность. Статические заряды. Всякая мелочь про стрижки. Надо сказать, я надеялся, что ты повернешься, прежде чем сядешь.
Надо сказать, я действительно повернулась. Надо сказать, мне это понравилось. Казалось, волновые формы Джо – или как он там их называл – ласкают меня изнутри и снаружи. А еще казалось, что я вовсе не возражаю, что бы мой разум был для него таким же нагим, как и тело. Казалось, мне нечего прятать. Во всяком случае, не от Джо.
– А на что ты еще надеялся? – игриво поинтересовалась я, вытягиваясь на софе и широко и бесстыже раздвигая ноги.
– Что ты сделаешь как раз то, что сделала.
– Ага, теперь краснеешь ты! – воскликнула я.
– Наверное, потому, что мне нравятся твои серьги, – улыбнулся Джо.
Женщина в коротеньком кожаном платье сидела на диване рядом с его столом, раздвинув ноги а-ля Шэрон Стоун. Парень рядом с ней постепенно начинал походить на Стефанополуса.
– Клевое шоу сегодня, Джо. Вот только джаз-бэнд…
– Я их уволю к черту, если ты сбросишь бюстгальтер.
– Ты ведь их уже увольнял, забыл?
– И снова найму, чтобы ты могла снова уволить.
– Какая девушка сможет устоять перед таким предложением! – Это «Шоу Джо» нравилось мне все больше, я сама себе казалась красивой и остроумной. Стряхнув с плеч бретельки, я стянула чашечки к талии и подалась своей напряженной, полной желания грудью к сияющему экрану «Джо Шоу». У некоторых девушек соски, когда твердеют, становятся меньше, а мои увеличиваются.
– Кажется, есть контакт! – взволнованно выкрикнул Джо. Его гости зааплодировали. Я тоже.
– Расскажи мне про твоего Создателя, – попросила я, расстегивая бюстгальтер и отбрасывая его в сторону. – Какой он?
– Почему ты думаешь, что это именно «он»?
Я расхохоталась. Лежу тут совсем голая, в одних стрингах и серьгах!
– Просто интуиция, – сделав умное лицо, ответила я.
– Ну, больше всего он похож на облако плазмы. Массы у него нет, но имеется определенная светимость и…
– Да я не про это, – раздраженно оборвала его я. – В смысле, он… хороший?
– Хороший?
– Тебе он нравится?
– Нравится? Я его люблю! – с энтузиазмом ответил Джо. – Боготворю! Он меня создал. Дал мне эту чудесную жизнь! Пусть даже и короткую.
Этот Джо и правда очень милый. Точно милый.
– Хочешь я еще что-нибудь уберу?
– Уберешь?
Все-таки он бывает тупым!
– Сниму еще что-нибудь! – Я чувствовала нетерпение.
– Хочу ли? Есть ли у крокодила зубы?
Я вытащила из уха сережку. Она звякнула об пол.
– Ну, я-то думал про эти мини-трусики.
– Я и сама догадалась, что про них, – сказала я, подпустив в голос сарказма. Интересно, покраснели у меня внутренние стороны бедер? Я чувствовала себя похотливой, как увлажненный росой летний вечер. – Однако пока я оставлю их на месте, а тем временем вотру немного миндального масла. Кстати, разве тебе не следует заниматься этой исторической встречей?
– Я и занимаюсь, – отозвался Джо.
– Многозадачность? – с иронией поинтересовалась я.
– Спрашиваешь.
Джо откинулся в кресле, заложив руки за голову. Для ведущего ток-шоу у него не слишком хорошая стрижка. Я втирала согретое в руке миндальное масло в голени, ступни, с внутренней стороны бедер. Все дело в том, что парни, даже электронные модели, – простые души. Отгого-то они и умудряются приносить радость и боль.
– Как там Билл? – не отрываясь от дела, спросила я.
– Билл?
– Они с твоим боссом сошлись?
– Как в сказке, – ответил Джо. – Но какое нам дело?
– Я-то думала, ты вкалываешь в многозадачном режиме, – поддела его я, отставила флакон с маслом и сделала еще одну затяжку.
– Скорее в режиме многоуровневых удовольствий, – фыркнул Джо.
Глянцевая от масла, я снова вытянулась на софе и раздвинула ноги чуть шире.
– Ты говоришь такие приятные вещи, Джо. Мне почти хочется, чтобы ты был реальным.
– Я и так почти реален.
Просто для эксперимента я сдвинула узенькую полоску розового шелка чуть в сторону; просто для эксперимента просунула два пальца под нее, а потом внутрь, просто для эксперимента…
И тут грохнули ударные.
Выпрямившись, Джо сидел за своим столом. Он смотрел на меня как-то странно, как будто мы только что встретились.
– Я думала, ты эту группу уволил… Ты как, о’кей?
– Абсолютно.
– Что случилось?
– Ничего! Думаю, закрылось окно северного сияния. Контакт закончен. Все сработало.
– Сработало?
– Абсолютно. Все получилось прекрасно. Белый дом, Билл у телефона, все-все. Ты тоже была на высоте.
– Да ну!
Джо казался рассеянным. Внезапно я ощутила озноб, достала из кладовки свой терракотовый халат и скользнула в него.
– Абсолютно. А теперь мое время кончилось. Я ухожу.
– Уходишь? – Я никак не могла справиться с голосом, и, боюсь, нотки разочарования в нем все-таки прозвучали.
– Ну да. Видишь ли, мой протокол закрывается.
– И это значит, что ты… умрешь?
– Ну да. Но это не важно, – по-прежнему рассеянно проговорил Джо. – Ты же слышала, я – это временная сущность. – Камера придвинулась, Джо закурил. Это выглядело странно – в наши дни артисты на экране совсем не курят, даже в поздних-препоздних ночных шоу. – Последняя сигарета, – сказал он, и я снова услышала «консервированный смех».
Камера придвинулась еще ближе.
– Как пишется твоя фамилия? – спросил вдруг Джо громким шепотом.
– В-и-н-д-е-р, – продиктовала я.
Камера отодвинулась.
– Виктория Виндер! – радостно выкрикнул Джо. Публика зааплодировала. Ну или кто там должен аплодировать? Хлопали даже двое гостей на диване. А я вдруг ощутила к ним внезапную, иррациональную ненависть. – Я тебе позвоню, Виктория, – вдруг пробормотал Джо уголком рта, пожимая одновременно руки своим гостям.
Картинка исчезла. Появилась реклама пива. Ненавижу пиво!
Пощелкала по всем каналам, но – нет, Джо исчез. Никакого «Шоу Джо». Внезапно я ощутила себя голой, надела пижаму и легла спать.
На следующее утро, пробираясь по бывшему полю боя, в которое превратилась моя квартира, и пытаясь отыскать что-нибудь пригодное для надевания на работу, я думала о том, что произошло накануне вечером. «Бред!» – думала я. Дичь собачья.
И все же…
Вот пустой бокал, окурок косячка в пепельнице… Диск Майлза Дэвиса в плейере, по-прежнему на «паузе». Кругом валяется белье. Даже серьги под диваном.
По дороге на работу я купила «Нью-Йорк тайме», но там ничего не было о сигнале Номеру Первому наших ВВС с другой стороны Галактики. А может, и не должно? Как последняя идиотка, я даже просмотрела рейтинги телепрограмм, хотя и знала, что впустую. Никакого «Шоу Джо».
Проведя час за работой, я выбросила эту историю из головы. Я бы и совсем о ней забыла, но ведь Джо обещалпозвонить. Вечер или два – ну ладно, пару недель – я почти ожидала услышать его голос каждый раз, когда брала трубку.
Но все, проехали. Правда, пару раз, ладно – с десяток, я пощелкала по каналам, но на самом деле и не ожидала найти «Шоу Джо». И разумеется, не нашла. Поместила эту историю под заголовок «Неразгаданные тайны» и думать о ней забыла.
А через три недели, стоя в очереди в забегаловке на углу Бродвея и Девяносто шестой улицы, я случайно бросила взгляд на гигантские буквы заголовка в таблоиде:
ДОМОХОЗЯЙКА РАЗДЕВАЕТСЯ ДАЯ ПРИШЕЛЬЦА
Ее сексуальный бюстгальтер наполнил энергией межзвездный контакт
Обычно я никогда не покупаю такие газеты. Представьте же мое удивление, когда я прочла там свою собственную историю, только имена другие. Эта женщина, она живет в Бенде, штат Орегон, вступила в контакт с неким образом, она называла его Луксор, который вел какое-то игровое шоу по телевизору и убедил ее поиграть в нечто вроде рулетки на раздевание для «поддержания его работоспособности», чтобы он мог организовать встречу между внеземным разумом и экс-президентом Рейганом. Даже говорить не стоит, что она голосовала не за демократов, а за республиканцев.
Сначала я была поражена. Потом меня обуял скепсис. Потом, черт возьми, – возмущение. Я пыталась позвонить в «Уикли уорлд глоуб», но у них не было телефона, только абонентский ящик, а потому пришлось обратиться к единственному «своему» человеку в газетном бизнесе – моей бывшей лучшей подруге Шэрон, у которой была колонка «Персоны» в «Виладж войс».
Прочитав ей заголовок, я невинным голосом заметила:
– А мне казалось, они специально придумывают такие истории…
– Конечно, придумывают, – бодро отозвалась Шэрон.
– А вот и нет, – возразила я и пересказала ей с некоторыми подробностями, что со мной произошло. Может, подробностей было даже слишком много, потому что, судя по голосу, она вдруг занервничала.
– Я тебе перезвоню, – решительно заявила она. Но не перезвонила. И на мои звонки тоже не отвечала.
Я подождала несколько дней, а в это время старательно изучала таблоиды, выискивая истории с продолжением, но там был только Элвис и обычная чушь про НЛО. В конце концов я позвонила Шэрон на работу и оставила ей сообщение на автоответчике:
– Либо позвони мне, либо я расскажу твоей матери, чем ты на самом деле занимаешься в «Войсе».
Она перезвонила.
– Давай встретимся после работы, – предложила Шэрон.
– Прекрасно, – сказала я. И мы встретились в кафе на углу Двадцать первой улицы и Парк-авеню, как раз на пол-пути между ее офисом и моим.
Когда я прибыла, в кабинке вместе с Шэрон сидела высокая темноволосая женщина. Вся эта история и поведение Шэрон в частности настолько выбили меня из колеи, что я не обратила особого внимания, когда она представила ее как Элеонор из НАСА. Я подумала, что это округ на Лонг-Айленде.
– Рада познакомиться, – буркнула я и повернулась к Шэрон: – Объясни-ка мне, дорогая, почему ты себя так по-сволочному ведешь?
– Потому что со мной, Виктория, произошло то же самое. Это случилось с тысячами женщин.
– Случилось… что? – тупо переспросила я. Вообще-то я собиралась выпить кофе, но тут решила, что стакан вина будет уместнее. И Шэрон, и ее подруга пили именно вино.
– Пару недель назад, – начала Шэрон, – в моем домашнем компьютере возникла электронная сущность. В образе мужчины. Он хотел, чтобы я нарядилась для него в кожу и кружева.
– Кожу и кружева?
– У меня небольшая коллекция для личного употребления.
– И наверняка ты курила травку?
– Ты же знаешь, я больше не употребляю наркотики. Я бросила, когда ты начала.
– И он сказал тебе, что собирается установить контакт с президентом Клинтоном?
– С далай-ламой.
– И ты поверила?
– Нечего изображать праведное негодование, о’кей? Честно говоря, Викки, я решила, что у какого-то сексуально озабоченного хакера крыша совсем поехала и он сотворил этот шедевр. Но ведь безобидная же штука, правда? Я и сама немного хакер, так чего уж там… В общем, он меня завел. С компьютером это получается более физически ощутимо, чем с телевизором. Можно водить «мышью» по всему…
– Пожалуйста, без подробностей. – Я почему-то рассердилась. – Значит, вся история Джо – абсолютная чушь?
– Не совсем, – вмешалась в разговор Элеонор из НАСА.
– После твоего сообщения, – продолжала Шэрон, – мне стало любопытно, и я послала запрос в Интернет…
– Вот такой, – снова встряла Элеонор: – «Ты занималась безопасным сексом с электронной сущностью?» – Она застенчиво улыбнулась и устремила взгляд в стакан с вином. Тут я вспомнила, на кого она похожа. На девушку из «Секс, ложь и видео», на ту, что покрасивее. У нее еще мужское имя…
– К полуночи мне ответили тысяча сто женщин с трех континентов, – продолжала рассказ Шэрон. – С ними со всеми общался некий электронный образ и…
– Общался?! Соблазнил! Совратил! Изнасиловал – так точнее всего!
– Ну, все равно. Да не волнуйся ты так, о’кей? Вечно ты лезешь в бутылку. Скажем так: убедилвечером одиннадцатого октября раздеться под тем предлогом, что…
– Одиннадцать сотен за один вечер?
– Это называется «многозадачность», – пояснила Элеонор.
– Короче, – продолжила Шэрон, – все они… мы… рассказывают одну и ту же историю: временная сущность, плазменное облако межзвездного разума, встреча на высшем уровне. Детали варьируются, но результат всегда один.
– Мы все для него разделись, – констатировала Элеонор.
– Устроили стриптиз, – подтвердила Шэрон.
– Значит, это все надувательство, – разочарованно протянула я.
– Вроде того, – согласилась Элеонор. – Но как во всяком хорошем розыгрыше, в нем должна быть малая толика правды. Я точно знаю, потому что мы в НАСА…
– Подождите, НАСА – это космическое агентство?
– Господи! – возмутилась Шэрон. – Я же тебе все объяснила, как только ты сюда явилась!
– Мы в НАСА отслеживали эту штуку целый месяц, – спокойно продолжала Элеонор. – И…
– Какую… штуку?
– Электронную сущность. Которую вы назвали Джо, а Шэрон – Рубеном.
– Рубеном?
– Слушай, пусть она закончит, о’кей? – вмешалась Шэрон. – Никогда ты не даешь никому договорить.
– Мы в НАСА выяснили, что в октябре в наших окрестностях появилась свободно перемещающаяся, обладающая сознанием сущность в форме электронной матрицы. Она обнаруживала себя в принадлежащих НАСА глобальных спутниковых системах связи, в Интернете, в системах кабельного телевидения, даже в телефонных линиях. Мы продолжали слежение, но двенадцатого октября она внезапно исчезла. Позже мы выяснили, что она вступила в контакт с тысячами людей, только с женщинами, а мы ничего об этом не знали.
– Но я поняла, что вы были одной из них, – пробормотала я.
– Свою личную жизнь я в работу не вмешиваю, – с достоинством проговорила Элеонор. – По крайней мере я в тот момент считала ее личной. Пока не увидела в Интернете сообщение от Шэрон.
– Значит, Джо был реальным? – обрадовавшись непонятно чему, спросила я, но на самом деле почувствовала облегчение при мысли, что все это – не полный обман. Потом до меня дошло, у меня отвалилась челюсть. – Электронное сознание, которое само себя сотворило?
– Не само себя, – возразила Элеонор. – История о плазменном облаке, о небиологическом разуме, превышающем по размеру Солнечную систему, – это все правда. Как только мы поняли, что надо искать, то тут же его нашли – по другую сторону Галактики. Это облако плазмы действительно создало временную электронную сущность. Тут никаких сомнений. Цепи матрицы имеют нечто вроде ДНК. Сейчас в НАСА пытаются разработать способ прямого контакта с облаком плазмы, так как интерфейс, который оно сотворило, был временным и уже исчез.
– К тому же оказался таким долбаным вруном! – с возмущением воскликнула Шэрон.
– Но подождите, – вмешалась я. – Если все это правда – Джо и его создатель, – то где тогда ложь?
– Все остальное, – махнула рукой Шэрон. – Клинтон, Стефанополус, Борт номер один, далай-лама, Рональд Рейган, Майкл Джексон…
– А Майкл Джексон тут при чем?
Элеонора покраснела и опустила взгляд в бокал с вином.
– Не будь такой занудой, о’кей? – поджала губы Шэрон. – Вечно ты нудишь. Говорю тебе, телефонный звонок далай-ламе, или матери Терезе, или кому там еще – бред собачий и чистейшее вранье.
– Если все эти разговоры про связь и контакт – вранье, в чем тогда смысл? – в недоумении спросила я. – Зачем он с нами вообще разговаривал?
– Сами подумайте, – вставила Элеонор и снова покраснела.
– Думай крепче, – ухмыльнулась Шэрон.
– Девушки, неужели вы серьезно? Джо, ну, эта сущность, она воспользовалась нами… чтобы развлечься? Только для этого?
– Секс, – пояснила Элеонор, – в этом все дело.
– Секс-тур, так сказать, – фыркнула Шэрон.
– Инициатива исходила либо от электронной сущности, либо от облака плазмы, – продолжала Элеонор. – Либо сразу от обоих. НАСА в этом еще разбирается.
Что тут скажешь?
– Черт меня подери, – проговорила наконец я и махнула, чтобы принесли чек.
– Там была еще одна ложь, – заявила Шэрон, пока мы платили по счету каждый за свою долю.
– Какая?
– Что он позвонит.
– Ах, это… – протянула я, мы как раз вышли на Парк-авеню и стали искать три отдельных такси. – Ну, в это я никогда не верила.
МАК И ДРУГИЕ
Что я тогда думал? То же, что и сейчас. Думал, все это вроде как дико, хотя и вполне законно. Но я вроде бы соглашался с родственниками, что Завершение необходимо. Выгляните-ка в то окно. Точно могу вам сказать, оказаться так высоко в Оклахома-Сити – редкое дело. С тех пор как это случилось, в этом городе кое-что предприняли насчет высоких зданий. Как будто этот сукин сын подровнял город под гребенку.
Черт подери, мы и сами хотели Завершения, но у них было постановление аж из самого Верховного Суда. Сначала я думал, это все политика, и решил: ну их всех в жопу. Ладно, не пишите слова «жопа». Как вы сказали, из какой вы газеты? Никогда про такую не слышал. Да что про меня говорить… В общем, я был, как бы сказать, разъярен, ну да, самое подходящее слово, значит, разъярен, а потом понял: все дело в «Акте о правах жертв». Поэтому мы отменили казнь и построили чаны. Остальное вы знаете.
А хотите знать подробности, вам надо поговорить с моим заместителем в то время, он занимался всякими деталями. Теперь он и сам начальник. Скажите, это я вас послал. И привет передавайте.
В то время я считал, что мы открываем ящик Пандоры, и, кстати, так и говорил. Разумеется, потом выяснилось, что случаев оказалось куда меньше и ни одного в таком масштабе. А какие есть, все у нас. Мы в этом деле нечто вроде монополистов. Видите пену в чанах? Это одиннадцать экземпляров того парня, который похищал маленьких девочек в Огайо. Генетический порок, знаете ли. Даже одиннадцать – необычно. Как правило, мы строим четыре, ну, может, пять штук. Ну а столько, сколько маков, даже близко не было.
Строим, растим – как вам будет угодно. Если интересуетесь технологией, то вам надо к самому Чангу чанов – это местная шутка. Чанг – хороший парень. Он пришел к нам из агрошколы для маков, с тех пор так и работает в исправительной системе. Был студентом по обмену, а потом встретил девушку из Макалистера, да так и не вернулся домой. Забавно получилось. Она – моя троюродная сестра, так что теперь у меня зять индус. На самом деле он, конечно, не индус.
Унитарианец, естественно. Нас в Макалистере несколько, но в тюрьме работаю я один. Я только-только окончил агрошколу, это было мое первое задание. Ну, что о нем сказать? В моей стране… у нас такого нет… ну, вы понимаете. Оно меня и завораживало, и отталкивало.
Технологии клонирования есть у всех. Проблемы в скорости роста. Животные достигают зрелости намного быстрее. Так что пришлось проделать весьма существенную работу. Взрослый скот – за шесть недель, утки – за десять дней. Генные преобразования. Энзимные ускорители. Они хотели получить взрослых маков за два с половиной года, а мы выдали сто шестьдесят восемь тридцатиоднолетних мужчин за одиннадцать месяцев! Я часто приходил сюда и наблюдал за ними, смотрел, как они растут. Только никому не говорите, особенно моей жене, Джин, но я даже как будто привязался к ним.
Тяжело? Должен сказать, что и правда было тяжело. Но ведь, если подумать, работа фермера тоже нелегка. Фермер может любить своих свиней, но все равно их отправляет. Сами знаете куда.
Об этом вам надо расспросить юридическую службу. Моя работа не связана с этими аспектами. Мы вырастили уже сто шестьдесят восемь, одного мне пришлось уничтожить еще до того, как он начал ходить. Для того, чтобы они могли включить в группу настоящего, И не спрашивайте, что я об этом думаю.
Пришло второе постановление суда. Его передали, когда маки были в чанах. Чья-то замечательная идея в Министерстве юстиции. Подозреваю, они считали, что вся процедура станет, так сказать, более легитимной, если включить настоящего Маккоя. Но потом пришлось решать, кто его получит. Юристы ничего не хотели об этом знать, а мы – тоже. Кто-то добыл одну из этих штук, знаете, которыми пользуются для лотерей. Оно и было лотереей, если хотите знать. Только странной, вот что я вам скажу.
Странной потому, что победитель не должен знать, выиграл он или нет. Он или она. Это вроде расстрела целым взводом. Никто не знает, у кого настоящий патрон. Предполагалось, что никто не знает, кому достался настоящий. Уверен, где-то это записано, где-нибудь в архивах, но дело, разумеется, засекретили. Из какого вы, говорите, журнала?
Засекретили? Да все уничтожили! Таково условие контракта. Думаю, тот, кто нумеровал маков, знал, но ведь дело было пять лет назад, а с тех пор много воды утекло. Вероятно, это можно узнать, поговорив с водителями, которые занимались доставкой, или с водителями, забиравшими останки, или даже с самими семьями. Но ведь это будет незаконно, так? Да и с этической точки зрения тоже неправильно, если хотите знать мое мнение, это может помешать всему проекту, то есть Завершению, а ведь существует «Акт о правах жертв». Для того нас и наняли. Чтобы сохранить тайну. И мы сохранили. Конец фильма.
То было неплохое дело, мы тогда только начинали этот бизнес – я имею в виду доставку осужденных – по контракту с городским советом. Конечно, маки были в основном местными, но не все. Некоторых пришлось увозить из штата – двоих, например, в Калифорнию. Проблема была не в безопасности – все эти маки довольно смирные. Полагаю, их такими сконструировали. Или «сконструировали» здесь не подходит? Так или иначе, дело в другом, в общественном мнении, а если честно, то во внешней стороне вопроса. Нельзя же, в самом деле, разъезжать с полным автобусом маков. К тому же большинство семей не желает, чтобы у порога толпились ребята с телевидения и из газет, как у дверей кинозвезды. (Хотя некоторым нравится.) Так что мы доставляли их в фургонах, двоих-троих за раз, в основном по утрам, вроде как тайком. Пока все не закончилось, прессе сообщали, что мы еще прорабатываем детали. Некоторые из, так сказать, клиентов записали их доставку на видеопленку. Думаю, как раз те, кто потом записал и казнь.
Я не из тех, кто делает из этого проблему. Никаких соплей. Я сам ездил со своими водителями, особенно вначале, и видел немало безутешных родственников. Видели бы вы благодарность на их лицах! Вы получаете собственного мака, чтобы убить его, как хотите. В этом смысл Завершения. Я тогда почувствовал гордость за Америку, хотя, конечно, все это страшная трагедия. Просто невыразимая!
Можете поговорить с любыми водителями. Я не возражаю. Так на каком канале вы работаете?
Вы не поверите, сколько тогда было разговоров, какое паблисити. Это был громадный триумф «Акта о правах жертв». Теперь он вошел в конституцию, если я правильно помню? Может, я и ошибаюсь. Но разумеется, ту работу не назовешь такой уж приятной, даже если учесть, что лично я всегда был на стороне родственников, поддерживал Завершение и все такое прочее.
Выглядели обычно. Вот как вы, только без бороды, конечно. Ни один ничем не выделялся. Все абсолютно одинаковые. Подразумевалось, что один из них – настоящий Маккой, ну и что? Вся идея клонирования к тому и сводится, что каждый из них точно такой же, как первый, правда же? Раньше никто об этом и не думал. Вы случайно не из ток-шоу какого-нибудь?
С нами они не разговаривали, не могли, даже если бы и вздумали, да и мы не больно-то хотели с ними болтать. Они были замотаны так, что оставались только глаза. И видели бы вы эти глаза! Все старались не встречаться с ними взглядом. У меня был один, так он так блевал, что измазал весь фургон, хотя теоретически человека не может вырвать через такую повязку. Я потом сказал диспетчеру, что мой фургон надо теоретически мыть. Ха-ха.
Для меня они все были на одно лицо. Вроде как перепуганные и мрачные. С трудом заставил себя их ненавидеть, даже несмотря на то, что они сделали, или их отец сделал, или как там его еще назвать… Говорят, они могли прожить всего пять лет, а потом их внутренности превратились бы в кашу. Так что тут проблем не было. Согласно «Акту о правах жертв», все нужно сделать в течение тридцати суток, если считать с момента доставки.
Сам я доставил тридцать четыре мака. Это из ста шестидесяти восьми. Увидел тридцать четыре прекрасные семьи – довольно точный разрез американского общества: черные и белые, католики и протестанты. Евреев мало.
Да, эту сплетню я слышал. А что вы хотите, такой слух обязательно возникнет, если вспомнить, что один из них должен быть настоящим Маккоем. Были и другие слухи. Например, что семья простила одного из маков и отослала его в какую-то школу. Это было бы нелегко. Я имею в виду, что если у вас есть мак, вы должны в течение тридцати дней вернуть тело. Я, например, слышал такое: как будто семья поменяла тела после автокатастрофы. По другой версии, они сожгли у столба другое тело и потом сдали останки. Но в это тоже трудно поверить. На костре сожгли только одного мака. Им пришлось получить на это особое разрешение. В наше время в Оклахоме, черт возьми, нельзя жечь даже листья.
Что? Собирала санитарная служба. Фирма «СаниМед», они занимаются сбором медицинских отходов. Нам не разрешают участвовать в ликвидации останков. Они вам вряд ли могут многое рассказать. Что они увозили? Ну, кости, пепел. Мясо, в общем.
Разумеется, кое-что было весьма и весьма печально. Но в этом бизнесе к такому быстро привыкаешь. Мы не должны были укладывать их в мешки, но сами понимаете… Поразил меня только один случай – распятие. Не та идея, если хотите знать.
Мы-то никаким образом не могли узнать, кто из них был настоящий Маккой, во всяком случае, по тому, что нам приходилось забирать. Вам бы поговорить с безутешными родственниками. Хорошие люди, может, иногда немного нетерпеливые. Третья неделя была самой напряженной в смысле графика работы. Сначала люди так долго ждали Завершения, потом поиграли со своими маками неделю-другую, а потом им надоело. Конечно, «поиграли» – не то слово, но вы понимаете. Потом: паф-паф, и все, вызывай «СаниМед», лапонька. Хотели избавиться от тела в тот же миг.
Мы, конечно, не тянули, но график был очень плотный. Ну, если говорить о том, что нам приходилось убирать, то мне не было так уж тяжело. Это ведь не люди. Некоторые были сильно изувечены. Да-а-а, некоторые были изувечены очень сильно.
Я не вправе обсуждать конкретные семьи. Могу сказать только одно: церемония, или уничтожение, или казнь, как бы ни назови, не всегда была в точности такой, как можно ожидать или как всем бы хотелось. Одна из семей даже хотела отпустить своего мака. А раз этого не разрешалось, они захотели, чтобы были похороны. Подумать только: похороны токсичных останков!
Не могу сообщить вам их имена. Даже номера не помню.
Кажется, где-то между 103-м и 105-м.
* * *
Я этого не стыжусь. Мы ведь христиане. «И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим». Мы пытались все сделать легально, но в администрации штата и слышать об этом не хотели, ведь приговор был вынесен. У нас было тридцать дней, мы ждали до последней недели, а потом воспользовались ветеринарным набором. Летальная инфекция, ах нет, инъекция, ну, вы понимаете. Все делал врач, но нам пришлось вставлять шприц. Мне кажется, что одним из прав жертв по «Акту о правах жертв» должно быть… Но впрочем, наверное, нет.
