Текст книги "Комната Наверху и другие истории"

Автор книги: Терри Бэллантин Биссон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Терри Биссон
Комната Наверху и другие истории

КОМНАТА НАВЕРХУ

– Сначала будет немного прохладно, – предупредил служитель. – Не беспокойтесь. Так и должно быть. Просто не обращайте внимания.

– О’кей, – отозвался я. Все это я уже слышал.

– Потом может закружиться голова, появиться чувство потери ориентации. Но не стоит беспокоиться. Часть вашей личности будет осознавать, где вы, а другая – где вы на самом деле.Вам понятно? Не обращайте внимания, и все. О’кей?

– О’кей, – повторил я. – Я знаю. В прошлом году я участвовал в Амазонском приключении.

– Вот как? Ну что ж, я тем не менее обязан вас предупредить, – улыбнулся служитель. – Так, на чем мы остановились? Ах да. Не спешите. – На нем были скрипучие башмаки, белая фирменная куртка, с пояса свисала цепочка с серебряным молотком. – Если сразу начнете присматриваться, ничего там не будет. Надо подождать, и все появится, о’кей?

– О’кей, – в третий раз повторил я. – А как насчет…

– Вы не узнаете ее имени, – поспешно ответил он на невысказанный вопрос. – В демоверсии – нет. А вот если вы запишетесь на участие в путешествии, тогда узнаете его автоматически. Готовы? Ложитесь. Вдохните поглубже.

Готов, не готов – какая разница? Каталка уже летела вперед, и я ощутил мгновенный приступ паники. В прошлом году было то же самое. Страх заставляет вас разинуть рот и судорожно вдохнуть еще раз. Резкий запах витазина – и все, приехали. Как будто проснулся, не досмотрев сон. Я оказался в просторной солнечной комнате с пушистым ковром и высокими окнами до пола, которые выходили на оживленную улицу (конечно, если не слишком присматриваться). Именно у окна она и стояла.

Разумеется, я постарался не присматриваться. Девушка была одета в бордовую шемизетку плотного шелка с зашнурованным на спине полупрозрачным кружевным корсажем. И без чулок. Да мне, собственно, чулки никогда и не нравились. Обуви тоже не было, однако ног я не разглядел. Старался не слишком присматриваться.

А вот корсаж облегал фигуру очень изящно. Особенно на боках. Чуть помедлив, я решился оглядеть комнату. Плетеная мебель, у низкого дверного проема – растения в кадках. Чтобы пройти в кухню, пришлось пригнуть голову. Плиточный пол, синий кухонный гарнитур. Она стояла у раковины под небольшим окошком, которое смотрело на зеленый сияющий дворик. На ней было облегающее платье из панбархата с низким фигурным вырезом, длинными рукавами и высокими шлицами по бокам. Бархат очень изящно обрисовывал стройную спину. Мне понравилось. Я подошел к окну, стал с ней рядом и смотрел, как на траву то садится, то улетает малиновка. Малиновка все время была одна и та же.

Зазвонил белый телефон на стене. Она взяла трубку и передала мне. Как только я прислонил трубку к уху, оказалось, что я смотрю на слоистые облака в небе, но на самом деле это был забрызганный водой потолок Приемного зала.

Я сел и спросил:

– Это оно и есть?

– Демоверсия, – ответил служащий, поспешно семеня к открытому ящику моей каталки. Ботинки его громко скрипели. – Телефон выводит вас из системы. Двери тоже часть системы, они переводят с одного уровня на другой.

– Мне понравилось, – сообщил я. – Каникулы у меня начинаются завтра. Где у вас оформляют договор?

– Не спешите, – сказал он, помогая мне выбраться из ящика. – «Дива» у нас только по приглашениям. Сначала вам надо побеседовать с доктором Циснерос из Отдела по работе с клиентами.

– «Дива»?

– Ну, мы иногда ее так называем.

– В прошлом году я участвовал в Амазонском приключении, – рассказывал я доктору Циснерос. – В этом году у меня тоже есть неделя. Считая с завтрашнего дня. Я приехал, чтобы записаться на Арктическое приключение, но тут увидел в вашей брошюре демоверсию «Дворца Виктории».

– «Виктория» только открывается, – заметила доктор Циснерос. – На самом деле в отдельных секторах мы до сих пор проводим бета-тесты. Открыты только средние и верхнесредние комнаты. Но для пятидневного тура вполне достаточно.

– И сколько это комнат?

– Ой, много! – Она мягко улыбнулась, показав абсолютно новые на вид зубы. Табличка на столе сообщала: «Б. Циснерос, доктор философии». – С технической точки зрения «Дива» – это иерархическая пирамидальная цепочка, таким образом средние и верхнесредние уровни включают в себя все комнаты за единственным исключением. Все, кроме Комнаты Наверху.

Я покраснел. Черт побери, всегда я краснею!

– В любом случае за пять дней вам не удастся подняться так высоко. – Она снова продемонстрировала совершенные зубы. – И так как мы еще не закончили бета-тесты, то можем сделать вам специальное предложение. Цена такая же, как для Амазонского и Арктического приключений. Пятидневная «неделя» за 899 долларов. Уверяю вас, когда на будущий год «Виктория» полностью откроется, цена будет значительно выше.

– Мне нравится эта идея, – подумав, ответил я. – Где можно заплатить?

– В бухгалтерии. Но посидите пока. – Она открыла пластиковую папку. – Сначала я обязана задать вам несколько медицинских вопросов. Первый: почему вы хотите провести свой отпуск во Дворце Виктории?

Я пожал плечами, изо всех сил стараясь не покраснеть.

– Для разнообразия. И вообще мне нравится. Можете считать, что я маньяк виртуальной реальности. Так сказать, ВР-фэн.

– Не виртуальная реальность, а Непосредственное Восприятие, – строгим голосом поправила она. – И не маньяк, мы говорим «энтузиаст».

– То есть НВ. Пусть будет НВ. – У каждой компании есть свое собственное словечко для этого дела. – В любом случае мне нравится. Моя мать говорит, что я…

Доктор Циснерос прервала меня, подняв руку, словно полицейский жезл.

– Это не тот ответ, который мне нужен, – заявила она. – Позвольте я объясню. В отличие от таких имитаций, как Арктическое и Амазонское приключения, Дворец Виктории из-за своего содержания пока не сертифицирован. Согласно имеющемуся у нас сертификату, мы можем заниматься лишь терапевтическим моделированием реальности. Вы женаты?

– Вроде того, – признался я, хотя с той же точностью мог бы сказать: «Не совсем».

– Это хорошо. – Она что-то отметила в своей папке. – Наиболее приемлемыеклиенты Дворца Виктории, фактически единственные, кого мы принимаем, – это женатые мужчины, которые желают усовершенствовать уровень интимных отношений в семье путем искреннего и глубокого исследования своих самых потаенных сексуальных фантазий.

– Это как раз про меня, – кивнул я. – Женатый мужчина, который хочет достичь наиболее полной интимности посредством искрометных сексуальных фантазий.

– Ну, примерно так, – заметила доктор Циснерос, сделала еще одну пометку в папке и двинула ее в мою сторону. – Подпишите здесь ваше согласие и завтра в девять можете начинать. Бухгалтерия – налево по коридору.

Вечером мать спросила:

– Чем ты сегодня занимался? Если, конечно, занимался…

– Я записался на Внутренний Прыжок, – ответил я. – У меня завтра начинается отпуск.

– Ты уже два года нигде не работаешь.

– Я бросил работу, а не отпуска, – возразил я.

– Ты ведь уже совершал Внутренний Прыжок.

– В прошлом году это было Амазонское приключение. А в этом году я хочу попасть на… гм… Арктическое приключение.

Мать скептически на меня посмотрела. Она всегда смотрела скептически.

– Мы собираемся охотиться на моржей по самому краю полыньи, – продолжал я.

– Что еще за Полина? Новая знакомая?

– Это место, где никогда не замерзает лед.

– Как раз для тебя, – бросила мать. – Но тебе ведь все равно, что бы я ни сказала. И всегда было все равно. Сегодня пришло еще одно письмо от Пегги-Сью.

– Ее зовут Барбара-Энн, мама.

– Какая разница… Я расписалась за него и положила вместе с другими. Ты не собираешься хотя бы вскрыть его? На этой штуке, которую ты называешь «туалетный столик», их уже вот такая стопка!

– Что там у нас на ужин? – спросил я, чтобы сменить тему.

На следующее утро я был первым в очереди на Внутренний Прыжок. В Приемный зал меня впустили ровно в девять. Я сел на табуретку у своего ящика и переоделся в робу и сандалии.

– Зачем вам этот маленький молоточек? – спросил я у служителя, когда тот наконец появился под скрип своих ботинок.

– Иногда ящики плохо открываются, – пояснил он. – Или закрываются. Ложитесь. Вы ведь были в Амазонском приключении прошлым летом?

Я кивнул.

– Так я и думал. Никогда не забываю лиц. – Он что-то приклеил мне на лоб. – Как высоко вы добрались? Что интересного видели?

– Кое-что видел, издали. У девчонок в джунглях были крошечные бюстгальтеры из коры.

– В «Диве» вы увидите массу бюстгальтеров. За пять дней там тоже можно высоко забраться. Не торопитесь сразу рассматривать комнаты, потому что, как только вы увидите дверь, придется в нее входить. Не спешите и получайте удовольствие. Закройте глаза.

– Спасибо за подсказку, – пробормотал я и закрыл глаза.

– Я участвовал в программировании, – ответил служитель. – Дышите глубже.

Ящик скользнул в паз, резкий запах витазина ударил в нос, и я словно очнулся, не досмотрев сон.

Темная комната – библиотека, на стенах – деревянные панели. Она стоит у полукруглого тюдоровского окна с узкими рамами. Окно смотрит вроде как в сад. На женщине оранжевая юбка с защипами и кружевной отделкой по бокам, корсет с обтянутыми пуговицами и широкими, обшитыми кружевом бретелями. Какое-то мгновение я думал, что не знаю ее имени, но потом вдруг произнес:

– Шемизетт…

Словно сжимал что-то в кулаке, забыл о этом, а потом разжал пальцы и увидел…

Я подошел к окну, встал рядом с ней и выглянул в сад. Множество низких живых изгородей, посыпанных гравием дорожек, и если смотреть слишком внимательно, то они начинали змеиться и уплывать… Я отвел глаза и тут увидел дверь. В дальней стене, между книжными шкафами. Пригнув голову, я шагнул в проем и оказался в оклеенной обоями спальне с белыми оконными рамами и вязаными ковриками на сосновом полу.

– Шемизетт, – позвал я.

Она стояла между окон в кремовом, открывающем плечи платье из шелка-стрейч, жесткие чаши грудей отделаны белым кружевом, между ними глубокий клиновидный вырез. Ветви заглядывающих в окна деревьев шелестели, как будто от слабого ветра.

Я поднимался все выше. На прозрачной спинке ее лифа был такой же вырез, как и впереди. Мне понравилась стянувшая вырез шнуровка. Но стоило мне повернуть голову, как на глаза тут же попалась дверь. К ней спускалась единственная ступенька, и опять пришлось пригибать голову. На сей раз я оказался в длинной темной комнате с тяжелыми шторами на окнах. Шемизетт стояла на коленях на изящном двухместном диванчике. На ней было голубое кукольное платьице из прозрачного тюля с кружевной отделкой, а под ним бюстгальтер из жатого шелка и такие же панталончики. Одной рукой я отодвинул штору. Далеко внизу колыхались вершины деревьев, а под ними блестела мокрая брусчатка мостовой.

Я сел рядом с ней. Лицо ее все еще было повернуто в сторону, но мне показалось, что она улыбается. Почему бы и нет? Она ведь даже не существовала, если меня не было рядом. На ногах у нее были крохотные туфельки-шлепанцы, отделанные таким же кружевом, что и панталоны. Ноги меня не слишком волнуют, но эти тапочки делали их очень сексуальными. Я подался вперед, и кружево трусиков прижалось к моей груди, оставляя на ней все тот же изящный орнамент. И вдруг мне почудилось, что кто-то зовет на помощь.

Пришлось повернуть голову. В стене открылось низкое арочное отверстие. Совсем маленькое, настоящая крысиная дыра. Я лег на живот и все равно едва сумел протиснуть туда плечи и только по очереди.

Я находился в длинном бетонном коридоре без окон. Голые стены, холодный пол с наклоном сразу в двух направлениях. С трудом удалось встать. У стены громоздились штабеля свежих бревен, на них сидела девушка в красной шляпе. Скорее, пожалуй, в бейсболке. Она встала. На ней оказалась футболка с надписью:

MERLYN SISTEMS

Программы работают железно

Я растерялся:

– Шемизетт?

– Не Шемизетт, – ответила она.

– Не Шемизетт, – тупо повторил я. – Что ты здесь делаешь? Это мой…

– Ничего это не твое, – со злостью проговорила она. – Сейчас ты не в «Диве». Ты движешься параллельно. Вышел на программистский обход.

– А ты как сюда попала?

– Я и есть программист.

– В смысле – программистка?

– Ты что, сам не видишь? – Под длинной футболкой у нее просматривались белые хлопчатобумажные трусики. – О чем ты думаешь?

– Мне не полагается думать. – Я чувствовал, что начинаю сердиться. – Это программа «Непосредственное Восприятие». А ты – вовсе не из моих фантазий.

– Не будь таким уж самоуверенным. Я – дама в беде. Ты – мужчина. Ты же пришел, когда я позвала? Мне нужна твоя помощь, чтобы попасть в Комнату Наверху.

Комната Наверху!Она проговорила эти слова практически мимоходом.

– А мне сказали, что она… еще не открыта.

– Открыта. Конечно, если знаешь, как туда добраться, – уверенно проговорила она. – Тут можно срезать дорогу по мышиным норам.

– Мышиным норам?

– Ты задаешь слишком много вопросов. Я тебе покажу. Но придется делать все так, как я скажу. Нельзя самому смотреть по сторонам.

– Почему нельзя? – Я снова почувствовал раздражение и огляделся, только чтобы доказать себе, что смотреть можно. И тут же увидел дверь.

– Потому что… – произнес голос у меня за спиной.

Но я уже ступил в дверной проем. И снова наклонил голову. Сейчас я оказался в старомодной кухне с выкрашенной белой краской мебелью. Шемизетт стояла у стойки и что-то мешала в кастрюле огромными щипцами. На ней был лифчик без бретелей из стрейч-шелка, с низким вырезом и кружевной отделкой. Жесткая конструкция чашечек подчеркивала безупречную форму грудей. А кроме того, трусики-бикини с высокими вырезами по бокам, на широком поясе и с кружевной вставкой впереди. Все белое.

– Шемизетт! – позвал я. Интересно, она беспокоилась, куда я подевался?

Разумеется, нет. За ее спиной кто-то входил в дверь кладовой или выходил – я не понял.

И это был я.

В халате для Внутреннего Прыжка и резиновых тапочках.

Это был я.

В халате…

Это был…

Я смотрел на забрызганный водой потолок Приемного зала.

– Что случилось? – спросил я. Сердце бешено колотилось. Слышно было, как торопливо поскрипывают знакомые ботинки. Где-то надрывался зуммер. Открытым был лишь один ящик – мой.

– Сбой в системе, – объяснил служитель. – Вас просят пройти наверх в Отдел по работе с клиентами.

– По нашим картинкам видно, что вы побывали в таких местах, где никак не могли быть, – с недоумением проговорила доктор Циснерос. Она переводила взгляд с пластиковой папки у себя на столе на монитор компьютера, которого мне было не видно, и обратно. – В эти зоны вы не могли проникнуть. – Она подняла глаза на меня, и ее новые зубы торжественно сверкнули. – Если только вы что-нибудь не скрываете.

Если я в чем-то не уверен, то предпочитаю играть под дурачка.

– Например, что?

– Вы не видели во дворце кого-нибудьеще? Кого-нибудь, кроме вас самого и образов, созданных вашим Непосредственным Восприятием?

– Другую девушку? – Я решил следовать голосу инстинкта, который всегда побуждал меня лгать. – Нет.

– Возможно, это просто ошибка системы, – задумчиво проговорила доктор Циснерос. – К завтрашнему утру мы разберемся.

– Ну и как у тебя сегодня дела? – спросила мать.

– Дела?

– Ну, эта твоя Полина, арктическое злоключение?

– А, вот ты о чем. Прекрасно, – соврал я. Я всегда лгал матери. Из принципа. Правда слишком сложна. – Я научился обращаться с каяком. Завтрашний день проведу на открытой воде.

– Кстати об открытой воде, – сказала мать. – Вчера я вскрыла те письма. Люсиль настаивает, что ты долженприйти и забрать свое барахло. И клянется, что он тебя больше не тронет.

– Барбара-Энн, мама, – в очередной раз поправил я. – И я не желаю, чтобы ты читала мою почту.

– Если бы наши желания были монетами, мы все стали бы богачами. Я сложила их в том же порядке. Может, ответишь хоть на одно?

– Мне надо отдохнуть, – буркнул я. – Завтра будет охота на моржей. Придется преследовать их на льду.

– С ружьями?

– С палками. Ты же знаешь, я ненавижу ружья.

– А так еще хуже.

– Это же все понарошку, мама.

– Палки или моржи?

– И то, и другое. Там все ненастоящее. Непосредственное Восприятие.

– Мои 899 долларов настоящие.

На следующее утро я вошел в Приемный зал одним из первых. Разделся, сел на лавку и стал ждать служителя. Смотрел, как один за другим появляются клиенты. В основном в парках и одежде для сафари. К 8:58 служители уже засунули их в ящики.

В 9:14 явились мои Скрипучие Башмаки.

– Почему задержка? – с нетерпением спросил я.

– Баг в системе, – пояснил он. – Но мы его выловим. – И он налепил мне что-то на лоб. – Закройте глаза.

Баг?Я закрыл глаза, услышал, как громыхнул ящик, вдохнул острый запах витазина и словно очнулся, не досмотрев сон. Шемизетт сидела на обтянутой гобеленом софе у открытого окна. На ней – темно-красная распашонка из стрейч-бархата с жатой оторочкой и эластичной лентой по горловине и трусики-бикини того же цвета.

– Шемизетт! – позвал я, пытаясь сосредоточиться, но чувствуя, что вчера был уровнем выше. По комнате прошла собака. Окна смотрели в ухоженный сад, где извивались мощенные кирпичом дорожки. Над всем этим – ясное синее небо.

Шемизетт смотрела в сторону. Я присел рядом, ощущая странное беспокойство, и совсем уж решил встать, но тут вроде бы услышал слабый крик о помощи, опустил глаза и заметил в полу щель. Слишком маленькую. Туда и руку-то не засунешь. Тем не менее я сумел вползти в нее на животе, по очереди протискивая плечи, и вновь оказался в бетонном коридоре со смутно белеющими у стены штабелями древесины. И тотчас на меня набросилась девушка в красной кепке:

– Из-за тебя меня чуть не убили!

– Баг? – спросил я.

– Как ты меня назвал?

– Не Шемизетт? – попытался выяснить я.

Девушка по-прежнему сидела на штабеле бревен, на ней была все та же майка с логотипом

MERLYN SISTEMS

Программы работают железно

А снизу – белые хлопчатобумажные трусики, высоко открывающие бедра.

– Нет, не Нешемизетт. Ты назвал меня как-то по-другому.

– Баг.

– Да, да, Баг. Мне нравится. – Глаза у нее были серые. – Только перестань осматриваться. Нам придется передвигаться через мышиные норы, а не через двери, иначе ты снова сам себя встретишь.

– Значит, это был действительно я?

– Из-за этого система дала сбой. Я чуть не погибла.

– Если в системе сбой, ты гибнешь?

– По крайней мере должна. К счастью, я сумела спастись. Только потеряла немного памяти. Еще немного памяти.

– Да, дела, – пробормотал я.

– Пошли, – скомандовала она. – Я могу отвести тебя в Комнату Наверху.

Как можно равнодушнее я заметил:

– А я-то считал, ты хочешь, чтобы это ятебя отвел.

– Это одно и то же, – нетерпеливо бросила она. – Я знаю дорогу через мышиные норы. Следи за мной или за моей шляпой. Пошли. Клайд скоро выпустит кота.

– Кота? Я видел собаку.

– Вот дерьмо! Тогда надо спешить! – И она швырнула красную кепку мне за спину. Там, где кепка ударилась о землю, в бетонном полу образовалась широкая щель. Тесная, разумеется, но я все же сумел пролезть в нее на животе, протолкнув сначала одно плечо, потом другое, и оказался в светлой комнате, где целую стену занимали одни только окна. Кругом – на ящиках и даже на диване – стояли растения в горшках и кадках. Присесть негде. Баг стояла у окна в бледно-персиковом бюстье с тонкой шнуровкой и глубоким декольте. Ниже были закрытые сзади трусики-бикини такого же цвета. И красная кепка.

Я встал рядом с ней у окна и выглянул, надеясь увидеть вершины деревьев, но там были лишь облака. Я еще никогда не забирался так высоко.

– Этот кот, ну, собака, которую ты видел, – это системный убийца багов, – пояснила она. – Обнюхивает мышиные норы. Если он меня найдет, мне каюк.

Мне понравилось, как бюстье облегало ее спину.

– Не возражаешь, если я буду называть тебя Баг?

– Я же тебе сказала. Мне вроде как нравится, – с легким раздражением отозвалась она. – Особенно если учесть, что я не помню своего имени.

– Не помнишь своего имени?

– Когда в системе был сбой, я потеряла какую-то часть памяти, – нетерпеливо ответила она, но вид у нее был почти расстроенный. – Не говоря уж о том случае, когда Клайд убил меня.

– Кто такой Клайд? Да и ты сама?

– Задаешь слишком много вопросов, – ответила она. – Я – Баг, и все. Барышня в беде, а это ведь одна из твоих фантазий. Так что пошли. Можем поговорить по дороге.

И она швырнула красную кепку в стену. Я нашел ее в углу, где отставшие обои открывали щели, куда палец и тот просовывался с трудом, однако я сумел протиснуться, плечи, разумеется, пришлось продвигать по очереди. И оказался в спальне с окном в эркере. Баг была…

– Не возражаешь, если я буду называть тебя Баг?

– Я же сказала, все о’кей, – нетерпеливо ответила она, стоя у окна в жемчужно-белом бюстье из жаккардового шелка с фестонами вдоль глубокого клиновидного выреза и прозрачных трусиках-стрингах. И разумеется, в красной кепке.

– Рано или поздно Клайд, конечно, найдет меня в «Диве». Тем более что теперь они знают про баг в системе. Но если я сумею добраться до Комнаты Наверху, то смогу перейти в другие системы.

– В какие «другие» системы?

– В «Арктику» или в «Амазонку», в приключения, которые они добавят позже. Наверху интерфейс всех франшиз. Будет почти что жизнь. Жизнь после Клайда.

– Кто этот…

– Вот дерьмо! – Зазвонил телефон. Баг взяла трубку и передала ее мне. Трубка была фарфоровой, с бронзовой отделкой. Как роскошный унитаз. Не успел я сказать «Алло», как уже рассматривал забрызганный водой потолок Приемного зала.

– С вами хотят поговорить в Отделе по работе с клиентами, – сообщил мне служитель. И впервые я обратил внимание на имя, вышитое на куртке. Его звали Клайд.

– Вы по-прежнему попадаете в комнаты, где вам совсем не следует находиться, – констатировала доктор Циснерос. – На кодовых цепочках, отключенных от основной системы. Несанкционированный доступ. – Судя по горсточке мелких костей на краешке стола, доктор Циснерос поедала свой ленч прямо на рабочем месте. – Вы уверены, что не видели ничего необычного?

Нужно было хоть что-нибудь ей рассказать, и я рассказал про собаку.

– Ах, это… Это кот Клайда. Системный дебагер. Клайд предпочитает такую графику, в виде собаки. Это он так шутит.

Иногда умнее всего вести себя просто.

– Какой баг вы ищете? – напрямик спросил я.

Доктор Циснерос развернула монитор у себя на столе так, чтобы я мог видеть экран, и нажала на клавишу. Возникла картинка. Я совсем не удивился, увидев Баг, все в той же футболке с логотипом «MERLYN SISTEMS»и, разумеется, в красной кепке. Кроме того, на ней были мешковатые джинсы и очки.

– В начале этого года выяснилось, что один из наших программистов занимается самовольными переделками в чужом программном обеспечении, что, как вам известно, является преступлением против федерального закона. У нас не было выбора, мы обратились в соответствующие органы. Однако пока наш программист, кстати, девушка, ожидала суда (она была выпущена под залог), ей удалось незаконным образом проникнуть в систему.

– В качестве клиента? – спросил я.

– В качестве незаконно вторгшейся особы с криминальными намерениями. Может быть, даже с целью саботажа. Она могла пронести редактор выполняемого кода. Могла также оставить обходы или подпрограммы, приводящие к нестабильной и даже опасной работе всего программного обеспечения. Невыполняемые программы, несанкционированные пути…

– Я только не понимаю, какое это имеет отношение ко мне, – заявил я. Мать всегда говорила, что вру я очень правдоподобно. А уж она-то знает.

– Для вас опасность состоит в том, – продолжала доктор Циснерос, – что один из этих несанкционированных путей может вести в Комнату Наверху. А в данный момент Комната Наверху не готова к приему клиентов. Там имеется только вход. Выхода нет. Вы, может быть, уже заметили, что Дворец Виктории – это система с движением в одну сторону: с нижних комнат в верхние. Как вселенная. Вы движетесь вперед, пока не натыкаетесь на сигнал выхода.

– Звонок телефона, – подсказал я.

– Именно так, – отозвалась доктор Циснерос. – Это придумал Клайд. Очень мило, не правда ли? Но в данный момент в Комнате Наверху сигнал выхода, то есть, как вы говорите, телефон, не действует.

– А двери там нет?

– Входная – есть, а выхода – нет. Куда может вести выход? Комната Наверху находится в конце кодовой цепочки. Клиент окажется в ловушке. Возможно, навсегда.

– И чего вы от меня хотите?

– Не теряйте бдительности. Мошенники-программисты – мошенники во всем. Они частенько оставляют ложные скрипты, так сказать, ключи-подсказки. Если вы заметите что-нибудь странное, например, ее изображение, валяющийся поблизости какой-нибудь знак, постарайтесь запомнить, в какой именно комнате он находится. Это поможет нам изолировать повреждение.

– Например, красная кепка…

– Вот именно.

– Или она сама.

Доктор Циснерос покачала головой:

– Это ведь будет только копия. Она умерла. Совершила самоубийство раньше, чем ее снова арестовали.

– Ронда оставила еще одно сообщение у тебя в машине, – сообщила мать, когда я вернулся домой.

– Барбара-Энн, – поправил я.

– Все равно. Она пишет, что принесет твое барахло сюда и оставит его на газоне. Говорит, что Джерри Льюис…

– Джерри Ли, мама.

– Все равно. Ее новый парень, он говорит, ему нужна твоя старая комната. Видимо, они вместе не спят.

– Мама! – воскликнул я.

– Она говорит, что, если ты не приедешь и не заберешь свое барахло, она его выбросит.

– Лучше бы ты не смотрела мои сообщения, – успокаиваясь, заметил я. – Зачем тогда нам два компьютера?

– Ничего не могу поделать. Твой компьютер узнает мой голос.

– Потому что ты специально говоришь, как я.

– Да я особенно-то и не стараюсь. Как у тебя прошел день? Насмотрелся мороженых тюленей?

– Было очень интересно, – привычно солгал я. – Мы действительно охотились на тюленей. На взрослых тюленей, я имею в виду. На старых, у которых уже было потомство, и они все равно уже не приносят пользы стаду.

Я посмотрел на мать, но она предпочла не заметить моего взгляда.

* * *

На следующий день я был первым в Приемном зале.

– Говорили с Бонни? – спросил служитель.

– С Бонни?

– Не шевелитесь. – И он налепил мне что-то на лоб. – Ложитесь.

Я словно очнулся ото сна в библиотеке с арочными окнами, выходящими на череду далеких холмов. Шемизетт взяла книгу и рассеянно перелистывала страницы. На ней был прозрачный черный лиф с бархатной жаккардовой вышивкой, тонкими бретелями, жесткими чашами грудей и кружевной спинкой. С моего места было видно, что страницы абсолютно пустые.

– Шемизетт! – позвал я. Мне хотелось сказать, что я и сам не рад тому, что вроде как пренебрегаю ею. Мне нравилось, как лиф облегает грудь, когда она наклонялась, но я должен был отыскать Баг. Нужно предупредить, что доктор Циснерос и Клайд ищут ее.

Пошарив глазами по полу, я обнаружил за покоробившейся доской щель, совсем маленькую – руку и то не просунуть, однако, улегшись на живот, я все же сумел в нее заползти, проталкивая сначала одно плечо, потом другое.

И снова оказался в бетонном ангаре.

Баг стояла у штабеля досок – четыре на два – все в той же футболке с логотипом «MERLYN SISTEMS»и хлопчатобумажных трусиках-бикини французского покроя с кружевными фестонами по линиям швов. И разумеется, в красной кепке. И в очках!

– Откуда взялись очки? – спросила она и попыталась стащить их с носа, но не смогла.

– Им о тебе известно, – сообщил я. – Они показали мне твою фотографию. В очках.

– Ну конечно, известно! Черт возьми, уж Клайд-то точно обо мне знает!

– Я имею в виду, им известно, что ты здесь. Хотя они и считают, что ты умерла.

– Ну, я действительно умерла. Но здесь я долго не пробуду. Конечно, если мы доберемся до Комнаты Наверху. – Она сняла красную кепку и запустила ее вдоль коридора. Та приземлилась у дырки в бетоне, где пол сходится со стеной. Дыра была слишком мала даже для мыши, однако я вполз: сначала кончики пальцев, потом руки, одно плечо, другое.

Оранжерейный зал с громадными окнами, в которых видны были яркие громады облаков, похожие на развалины замков. Баг…

– Можно я буду называть тебя Баг?

– О Господи! Я же сказала тебе: все о’кей!

Баг стояла у окна в бюстгальтере из тонкой, как вуаль, белой прозрачной ткани с кружевными чашечками и кружевными же вставками впереди и по бокам трусиков того же цвета. И разумеется, в красной кепке. И в очках.

– Я очень хочу помочь тебе, – начал объяснять я, – но вся эта ерунда насчет Комнаты Наверху выглядит как-то опасно.

– Опасно? Кто тебе сказал?

– Сказали в Отделе по работе с клиентами.

– Циснерос? Эта шлюха?

– Мне не нравится, как ты ее называешь. Она сказала, что если я войду в Комнату Наверху, то не смогу выйти.Это – как ловушка для тараканов. Одностороннее движение. Там нет телефона.

– Да-а-а-а… – Баг смотрела прямо на меня. В ее серых глазах промелькнула тревога. – Об этом я не подумала. Надо двигаться выше, там мы сможем поговорить. – Она швырнула красную кепку, и та приземлилась рядом с треугольной дырой, куда я с трудом вполз на животе, протиснув сначала одно плечо, потом другое, и оказался в темной комнате с тяжелыми портьерами и почти без всякой мебели с одним-единственным восточным ковром на полу. Баг…

– Ты не возражаешь, если я буду называть тебя Баг?

– Слушай, ты прекратишь или нет? Почему в НВ все становятся такими идиотами?

– Черт его знает, – буркнул я.

Баг сидела на полу в атласном бюстгальтере с фестонами по вырезу чашечек и отделанными шитьем полукружиями грудей и в крошечных атласных трусиках.

– Баг – это не настоящее имя, – сказала она. – На самом деле меня зовут Кэтрин или Элеонора, точно не помню. Когда тебя убивают, такие вещи тоже стираются.

– Мне сказали, что ты совершила самоубийство.

– Ну-ну. Самоубийство молотком! Просто замечательно! – Мне понравился ее смех. И понравилось, как завязки бикини облегают бедра. Словно бархатные канатики в театре. – Меня действительно арестовали. В этой части Бонни не соврала. Я создавала нелегальные подпрограммы, дыры, чтобы передвигаться в «Диве». Это тоже правда. Но она не сказала тебе, что я и Клайд были подельниками в этом преступлении. Откуда же она узнала? Вот шлюха! Я встроила в программу эти ходы, замаскировала их в общем потоке кодовых цепочек, чтобы мы с Клайдом имели самостоятельный доступ во Дворец. Собирались подзаработать шантажом и вымогательством. Клайд занимался программами строительства Дворца, а мышиные ходы оставил мне. Мы всегда так работали. Я только не знала, что он уже свалялся с этой Циснерос.

– Свалялся? – с недоумением спросил я.

Баг сделала вульгарный жест большим пальцем и еще двумя. Я отвел глаза.

– Циснерос принадлежат пятьдесят пять процентов франшизы. Думаю, этим она и очаровала бедняжку Клайда. Они уже давно играли в Бонни и Клайда за моей спиной. А я-то хакерствовала в поте лица. Так или иначе, когда Дворец Виктории включили в систему Внутреннего Прыжка, какой-то умник при ревизии франчайзинга обнаружил мои ходы. Я и не подумала их спрятать по-настоящему. И рассказала Циснерос. А она – Клайду. Он изо всех сил изображал возмущение. Он, видите ли, был просто потрясен! Подставил меня. А потому, как только меня выпустили под залог, я явилась за своим барахлом…