Текст книги "Комната Наверху и другие истории"
Автор книги: Терри Бэллантин Биссон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
Кэнди не могла дождаться, пока мы выберемся из парка. Ее значительно больше интересовали целые штабеля телеэкранов в витрине «Домашней электроники от Натти Неда» на углу Университетской и Четырнадцатой, где дюжина головок Рози О’Доннелл беззвучно болтали с писателем-фантастом Полом Парком. Замечательная штука – ток-шоу без звука. Мы оба приостановились на минуту посмотреть, когда по всем экранам вдруг побежали цифры. Прямо по Рози и ее гостю.
Я по наитию бросился в магазин. Кэнди – следом.
Все служащие Натти Неда бешено палили из пультов дистанционного управления, пытаясь обуздать и настроить взбесившиеся телевизоры. Мониторы меняли цвет, но изображение оставалось все тем же – очень странным, но странно знакомым.
Я вдруг понял, что это такое. И оказался прав. Точно в этот момент вся витрина переносных телефонов для «ПОСЛЕДНЕЙ РАСПРОДАЖИ» начала звонить. Поднялся ужасающий шум, как будто в детской, полной грудных малышей, все младенцы вдруг завопили разом.
Я схватил ближайшую трубку, остальные сразу умолкли.
– By? Это ты?
– Ирв, ты видел мои расчеты? Я перекачиваю их через среднеуровневую систему обеспечения абонентской связи «комсат». Понимаешь, о чем я? У меня на выходе получаются абсолютно невероятные даты и координаты ураганов, по всем параметрам! Не говоря уж о дождях в дни свадеб. Ясно, что все дело в оси t.
– t?
– Я имею в виду ось времени – константу, которая делает эффект бабочки предсказуемым. Она превратилась в переменную: тут – слишком много, там – слишком мало. А потому я не хочу, чтобы ты заставлял меня звонить тебе по двадцать раз. Это раздражает. К тому же у меня полно здесь других дел. Живу в доме на дереве, как какая-нибудь летающая…
– Я взял трубку после первого сигнала.
– Черта с два ты взял! Телефон звонил двадцать шесть раз.
Я быстренько пересчитал телефоны на прилавке «ПОСЛЕДНЕЙ РАСПРОДАЖИ».
– By, это звонили двадцать шесть телефонов, но каждый прозвонил только один раз. Все хором.
– Что? – заорал в трубку By. – Я вышел в параллель? Это может означать, что имеется искривление.
– Искривление?
– Искривление в локальном пространстве-времени. Этого никогда не случалось, но, разумеется, теоретически оно возможно. И оно можетобъяснить ускользающую ось времени. Ты не заметил еще каких-нибудь темпоральных аномалий?
– Темп… что?
– Смещения времени, Ирвинг! У вас в Нью-Йорке не отмечается никаких других странностей со временем? Сместившееся расписание? Неожиданные задержки?
– Что тебе сказать… Весь Нью-Йорк – это всегда сплошные задержки, – с ухмылкой сообщил я. – Но на самом деле… – Ия рассказал By, как нам ни разу не пришлось ждать поезда в метро. Или автобуса. – Даже автобус на Пятой авеню подъезжал в тот же миг.
– Автобус на Пятой авеню? Я начинаю думать, тут нечто большее, чем темпоральная аномалия. Возможно, мы имеем дело с развитой формой хронологической сингулярности. Однако мне требуется не только твое субъективное впечатление, Ирв. Мне нужны четкие данные. Слушайте, голубки, вы сейчас куда?
– В деловой центр. Время ленча.
– Прекрасно! – воскликнул By. – Как насчет «Карло», может, там поедите?
Когда мы вместе с By работали в юридической консультации на Центральной улице, то частенько заходили к Карло Каламари в Маленькой Италии. Но только если у нас был о-о-о-чень длинный ленч.
– Ни в коем случае! – вскричал я. – У Карло надо полдня ждать, пока тебе подадут.
– Вот именно, – отозвался By.
В этот момент я ощутил, что кто-то похлопал меня по плечу.
– Вы планируете приобрести этот телефон?
Это был Натти Нед собственной персоной. Я узнал его длинный нос. Видел его в рекламе.
– Ни в коем случае.
– Тогда повесьте, пожалуйста, трубку к той самой матери.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
– Нам вручили меню, как только мы сели, – рассказывал я по телефону – новейшей модели «камаро» – в ресторанчике у Карло. Кэнди тем временем ковырялась в холодном салате из морепродуктов, отодвигая на краешек тарелки все, у чего были руки, щупальца, глаза или ноги, – то есть почти все блюдо.
– Невероятно! – воскликнул By.
– Только мы заказали, как мои спагетти тут же оказались на столе, – продолжал я. – Может, они их раньше приготовили, а потом просто разогрели в микроволновке. – На этих словах я понизил голос, чтобы не услышал официант. Телефон он мне принес на подносе в форме сердечка. Телефон был бежевый с красными блестками. Высохшая кровь? Ресторанчик «Карло» – известное место для разборок. По слухам.
– Что значит «тут же»? – спросил By.
– Я не знаю. Я не засекал время.
– Мне нужны цифры, Ирв! А как насчет хлебных палочек? Они все еще подают эти жесткие тощие хлебные палочки? Сколько штук вы съели с момента, когда сделали заказ, и до подачи блюда на стол?
– Три штуки.
– По три штуки каждый?
– Нет, вдвоем. Тебе что, это поможет?
– Разумеется. Я могу использовать эти цифры как одну целую и пять десятых или как три, деленное на два. Цифры не врут, Ирв. Параллельно или последовательно, но я начинаю думать, что эпицентр моей проблемы с осью времени находится в Нью-Йорке. Такое впечатление, что все там немного ускорилось. Сжалось.
– Сжалось, – тупо повторил я. Когда By с тобой говорит, он ждет, что ты будешь как-то реагировать. Я всегда пытаюсь соответствовать его ожиданиям – выбираю самое невинное слово и просто его повторяю.
– Я вижу, ты понял, Ирв. Это вроде интервью на телевидении, они всегда слишком шустрые, потому что при редактировании удаляется все Связующее время – все эти «э-э-э, ах, ох, ну-у», все паузы. Что-то произошло со Связующим временем в Нью-Йорке. Поэтому для меня телефон звонит десять раз, точнее, средний коэффициент будет 8,411, а для тебя только один раз.
– Как может телефон звонить для тебя больше, чем для меня?
– Слышал когда-нибудь про теорию относительности, Ирвинг?
– Да, но…
– Никаких «но»! – отрезал By. – Теоретически искривление на девяносто градусов может вызвать утечку Связующего времени. Но что вызвало это искривление? Вот в чем…
Голос стал затихать. Если честно, то я обрадовался. Мне давно хотелось сосредоточиться на своих спагетти.
– Перец? – спросил официант.
– Ну разумеется, – с энтузиазмом воскликнул я. На самом деле я не слишком люблю перец, но меня всегда восхищает, как официанты управляются с этими громадными ручными деревянными мельницами.
Кэнди нравится ходить по магазинам (а кому не нравится?), а потому мы через Гранд-стрит направились в Сохо и на нижнем Бродвее стали искать джинсы. Так как у примерочных кабин ждать не пришлось ни минуты (может, By в чем-то прав?), Кэнди решила примерить по паре каждого фасона и каждого цвета. Мы уже одолели примерно треть стойки с образцами, когда продавщица вдруг забибикала, точнее, подал голос ее пейджер.
– Вас зовут Ирв? – спросила она, всматриваясь в дисплей. – Можете воспользоваться нашим телефоном.
Телефон оказался под прилавком, рядом с пакетами для покупок.
– Ну как кофе? – спросил By.
– Кофе?
– Разве вы не у «Дина и Делюка»?
– Мы в магазине «Джинсовый зигзаг».
– На Бродвее у Гранд-стрит? Теперь мой транспондер неявной логики в системе глобальной локализации дает зазор! – возмутился By. – Если я промахиваюсь на три квартала, это означает…
Я перестал слушать. Кэнди как раз вышла из кабины, чтобы полюбоваться своими «левисами» в большом зеркале заднего обзора.
– Ну, как тебе?
– Невероятно! – восхищенно выдохнул я.
– В точности моя реакция, – гнул свое By. – Но как это еще можно истолковать? Автобус, хлебные палочки, поезд F? Все цифры указывают на медленную утечку Связующего времени где-то в районе Нью-Йорка. Скажи-ка мне одну вещь. Ваш самолет прибыл вовремя?
– Ну да, – ответил я. – Так и было. Прямо к воротам. Звякнул колокольчик, и все встали. Ровно в семь тридцать две. Я помню, что как раз посмотрел на часы. Это было точное время нашего прибытия.
– Семь тридцать две… – задумчиво повторил By. – Это может оказаться полезным. Я собираюсь проверить аэропорты. Можно влезть в их терминалы и проникнуть отсюда в данные на мониторах прибытий и отправлений. Однако мне понадобится кое-какая помощь. Дмитрий, ты здесь? Он злится.
– Ну ладно, – пробормотал я, возвращая девушке из «Зигзага» ее трубку. Кэнди теперь примеряла «рэнглеры», а я? Я влюблялся в нее снова и снова. Мне редко удается увидеть ее не в форменном костюме, а ведь это такое великолепное зрелище!
Дело шло, так сказать, к концу. Надо было что-то решать. Все джинсы – «левис», «ли», «рэнглер», еще черт знает какие, «кальвин», «глория», – все они обтягивали и ласкали все те же восхитительные изгибы. Кэнди решила купить по паре каждого образца и заплатить моей кредитной карточкой, так как ее собственная была заблокирована. К моменту, когда девушки из «Зигзага» все джинсы сложили, завернули и упаковали в фирменные пакеты, было уже 3:30 – практически время возвращаться в Бруклин, если мы не желали попасть в час пик. Но By подал мне одну мысль.
Даже такие ребята, как я, кому у «Дина и Делюка» не по карману израильские мускусные дыни и бесконечный набор овечьих сыров с Пиренеев, могут кутнуть и выпить там чашечку кофе, который вам подают у мраморного прилавка между овощным и хлебным отделами, и вы пьете его, стоя у высокого хромированного столика и наблюдая за воплощением городского шика – перекрестком Бродвея и Принс-стрит.
«Дин и Делюка» – это мое представление о классном заведении, и, похоже, Кэнди его разделяла. Она опять облачилась в форменный костюмчик и, как обычно, озирала восхищенными взглядами улицу и проходы между прилавками. Я еще не успел выпить и половины своего кофе-американо, когда из недр магазина появился мясник с длинным кожистым свитком в руках (отбивные из молодого барашка?), который на самом деле оказался чековым рулоном от старомодного кассового аппарата из мясного отдела. Ключ к особому очарованию «Дина и Делюка» в том, что все здесь (разумеется, кроме клиентов) несет на себе едва ощутимый налет некоторой старомодности. Отсюда и этот рулон.
– Вы Ирв?
Я кивнул.
Он вручил мне свиток. Я чуть-чуть развернул его и увидел, что бумага покрыта мелкими цифирками, потом отпустил конец, бумага снова скаталась в трубочку.
– Это от By? – спросила Кэнди.
– Вероятно, – отозвался я. – Однако давай допьем кофе.
В этот самый момент мужчина, который шел по Бродвею, вытащил сотовый телефон из кармана своего костюма от Армани, открыл крышку, поднес трубку к уху и вдруг остановился, завертел головой и уставился на меня сквозь витринное стекло.
Я кивнул, правда, несколько неохотно. Пожалуй, было бы грубо и даже отчасти неприлично ожидать, что он принесет трубку прямо в магазин, а потому я извинился перед Кэнди и вышел на улицу.
– Ты получил мой факс? – спросил By.
– Вроде того, – ответил я и махнул рукой Кэнди, которая все поняла, развернула свиток чекового рулона и поднесла его к стеклу.
– И как?
– Да так… – невразумительно пробормотал я. Обычно By этого хватает, но тут я почувствовал, что ему хочется чего-то большего. Иногда бывает полезно задать вопрос, если, конечно, вы в состоянии придумать вопрос умный.
– Что у тебя в формулах означает эта ерунда: «ON TIME ON TIME ON TIME»?
– Ирв! – возмущенно воскликнул By. – Это же цифры из расписания аэропорта. Точнее, аэропорта Ла-Гуардиа. ON TIME – по расписанию, все самолеты прибывают по расписанию! Это тебе что-нибудь говорит?
– Значит, утечка в Ла-Гуардиа! – наугад сказанул я.
– Вот именно! – удовлетворенно фыркнул By. – Цифры не лгут, Ирв. И как показывают эти расчеты, связующее темпоральное смещение в Ла-Гуардиа в точности равно искривлению оси времени для всех земных координат с поправкой на вращение Земли, деленному на 5,211. И вот тут я кое-чего не понимаю…
– Где-то я уже встречал это число, – изображая задумчивость, пробормотал я. В голове и правда что-то крутилось: то ли размер обуви, то ли чей-то номер телефона…
– Попытайся вспомнить! – настойчиво проговорил By. – Это число может привести нас к источнику утечки. Мы знаем, он где-то в Ла-Гуардиа. Все, что теперь нужно, – это найти его и заткнуть.
– Почему «заткнуть»? – с недоумением спросил я. – Все эти отсутствия задержек только облегчают жизнь. Кому охота ждать в аэропорту?
– Подумай сам, Ирвинг! – нетерпеливо потребовал By. В голосе его звучало легкое раздражение, как будто он считал, что я намеренно демонстрирую тупость. На самом деле намеренноя ее никогда не демонстрирую. Уж это наверняка было бы глупо. – Ты знаешь, как зона низкого давления высасывает воздух из других зон? Со временем получается то же самое. Вся система пытается стабилизироваться. А потому я не могу получить нужные результаты прогнозирования ураганов для нашей ЭМР или для «Айдо-Айдо». И это первая причина, почему я просил тебя отложить свадьбу.
– О’кей, о’кей, – пробормотал я. Медовый месяц настолько волновал меня, что о самой свадьбе я несколько позабыл. – Значит, давай заткнем. Что я должен делать?
– Поезжай в Ла-Гуардиа и жди моего звонка, – распорядился By.
– В Ла-Гуардиа?! Тетя Минни ждет нас к ужину.
– Она же плохо готовит.
– Не так уж плохо, – возразил я. – Кроме того, там можно заказать Пиццу на дом. А еще… – тут я понизил голос, – сегодня ночью у нас с Кэнди официальное начало медового месяца.
«Медовый месяц» – такие слова, которые вы не в состоянии произнести, не послав губами воздушный поцелуй. Должно быть, Кэнди читала именно по губам сквозь стекло «Дина и Делюка», потому что она покраснела, и, надо сказать, покраснела очаровательно. Однако By, похоже, меня совсем не слышал, продолжая говорить:
– Как только попадешь в Ла-Гуардиа… – на этом месте его голос затих. Связь прервалась.
Тем временем парень – владелец телефона – выразительно посматривал на часы. Часы фирмы «Мовадо» – я узнал их по рекламе из «Нью-йоркера». Даже перебравшись в Хантсвилл, я сохранил за собой подписку. Вернув трубку хозяину, мы направились к станции подземки.
Как только By могло прийти в голову, что я потащусь в Ла-Гуардиа и буду там ждать его звонка в свою первую брачную ночь? Возможно, если бы поезд в сторону Квинса пришел первым, я бы в него сел. И то вряд ли. К тому же он и не пришел. Взяв Кэнди за руку, я завел ее в вагон поезда F, который шел в Бруклин. Час пик еще практически не наступил, то есть мы смогли сесть сразу после Деланси-стрит. Я упомянул, что поезд пришел тотчас же?
Хотя я родился и вырос в Нью-Йорке (а может быть, именно из-за этого), меня всегда охватывает легкое беспокойство, когда поезд останавливается в туннеле под Ист-ривер. На сей раз он то ехал, то останавливался, потом опять трогался и снова останавливался. И наконец остановился совсем.
Свет погас. Потом включился опять.
– Уважаемые бу-бу-бу-бу-бу-бу трам-тарарам-тарарам бу-бу-бу-бу-бу нашем пути, – проговорил динамик. – Пожалуйста бу-бу-бу-бу-бу задержку.
– Что он сказал? – с тревогой спросила Кэнди. – Что-то произошло?
– Не беспокойся, – выговорил я, проглотив ком в горле.
Выяснилось, что в нашем вагоне есть кондуктор. Свет опять мигнул, но гаснуть не стал. Из маленького купе появилась женщина-кондуктор с трубкой в руке.
– Бу-бу-бу-бу Ирвинг? – спросила она.
Я кивнул.
– Тра-та-та-та-та-та быстро, – все так же невнятно пробормотала она и передала мне телефонную трубку.
– Алло, кто говорит? – с сомнением произнес я. Разумеется, я знал, кто говорит.
– Ирв! – выкрикнул в трубку By. – Ты мне нужен в багажном отделении.
– Где?!
– Я почти закончил с проблемой утечки Связующего времени. Думаю, это телефон где-то в зоне выдачи багажа и наземных перевозок. Ты должен пойти туда и посмотреть, какой из таксофонов не висит на рычаге, тогда мы сможем… Что это за шум?
– Это тронулся поезд, – облегченно сообщил я.
– Какой поезд? Я думал, ты в аэропорту.
– Я же пытался тебе объяснить, By. Мы обещали тете Минни вернуться к ужину. И сегодня у нас первая брачная ночь. А тебе нужен вовсе не таксофон.
– Откуда ты знаешь?
– Цифры. Я вспомнил. Это батарейка для сотового телефона. Она покатилась, а я остановил ее ногой.
– Ну конечно! – воскликнул By. – Дурак я дурак! А ты, Ирв… Ты просто гений! Ничего не предпринимай, пока я…
Но тут связь прервалась.
– Бу-бу-бу-бу-бу? – с ядом в голосе спросила в микрофон кондукторша, взяла у меня трубку, скрылась в своем закутке и закрыла дверь.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Каждая плохая пицца плоха по-своему, а все хорошие – одинаковы. Пицца у Бруно на углу Дитмас-авеню и Макдональд, прямо под буквой «л», – моя любимая. И тети Минни – тоже. Как только мы с Кэнди вошли в дверь, свежую лепешку тут же сунули в печь, и Бруно-младший уверил нас, что это – наша.
С коробкой в руке мы направлялись к дому, когда к обочине приткнулся потрепанный «бьюик». Я махнул рукой и отрицательно покачал головой, думая, что водитель рассчитывает нас подвезти. Однако дело обстояло иначе.
Водитель опустил стекло, и я услышал голос By по громкой двусторонней связи.
– Ирв, в конце концов ты все же можешь отправляться в свой Бруклин. Я его нашел. Ирв, ты слушаешь?
Водитель бормотал что-то, наверное, по-египетски и совал мне в руки маленький микрофон. Я передал Кэнди коробку с пиццей и взял его.
– Нажми кнопку, – скомандовал By.
Я нажал.
– Нашел – что?
– Утечку. Цифры 5,211 оказались ключом, – пояснил By. – Как я сразу не узнал двухгодичную кадмиево-силиконовую батарейку для низкочастотного дальнедистанционного сотового телефона высокой интенсивности с короткой внутренней цепью? Как только ты дал мне наводку, я почти сразу обнаружил, что он спрятан под старой багажной каруселью какой-то сборной фирмы: «Истерн» – «Бранифф» – «Пан-Америкэн» – «Пьемонт» и что-то еще.
– Я знаю, – сказал я, нажимая маленькую кнопочку. – Видел его там. Думаю, сейчас ты хочешь, чтобы я отправился в Ла-Гуардиа и выключил его?
– Не так быстро, Ирв, – возразил By. – Телефон – это только канал, времяпровод, по которому перекачивается Связующее время. Нам надо выяснить номер, по которому он звонит, то есть истинный источник утечки. Он и есть дыра во времени, искривление. Он может оказаться какой-то необычной естественной сингулярностью, как, например, хронологический водоворот, или торнадо, или чем-либо похуже, – какой-нибудь невероятно сложной дьявольской машиной, которую создали, чтобы проделать дыру в пространственно-временном континууме и украсть кусочек нашей Вселенной. Функционирующая телефонная линия приведет нас к нему, и… угадай, что дальше?
– Что?
– Абонент, которого он вызывает, находится в Бруклине.
– Что?
– Это номер доктора Рахдио Джерма.
Он произнес это как «ра-адио».
– Что-то я не пойму, – пробормотал я.
– Это всемирно известный строитель курортов, Ирвинг! – нетерпеливо пояснил By. – Лауреат Нобелевской премии по недвижимости за 1982 год. Помнишь?
– Ах этот… Вроде да, – соврал я.
– Которую потом отобрали, когда выяснилось, что он пытался создать нелегальную Вселенную. Но это уже другая история. И угадай, что дальше?
– Что?
– Оказывается, он живет где-то на Дитмас-авеню, около твоей тетки. Мы сейчас пытаемся установить точный адрес.
– Какое совпадение! – воскликнул я. – Мы как раз на Дитмас. Взяли пиццу.
– С чем?
– Одну с грибами и перцем для тети Минни, а другую – с оливками и колбасой – для Кэнди. А я отщипну от обеих, мне нравятся и грибы, и колбаса.
– Вам не случалось провести полгода на космической станции? – вклинился чей-то голос с непонятным акцентом.
– Заткнись, Дмитрий, – оборвал его By (довольно грубо, на мой взгляд). – Ты же должен искать адрес.
– Однажды я провел три дня в домике на дереве, – сообщил я. – Со Стадсом. Но, конечно, у нас был телевизор.
– Телевизор в домике на дереве?
– Черно-белый. Старый шестидюймовый «Дюмон» из мастерской моего дяди Морта.
– Шестидюймовый «Дюмон»! – воскликнул By. – Как же я не сообразил. Ну конечно! Дурак я, дурак, Ирв! А он не?..
Но тут связь прервалась. В прямом смысле. Водитель высунулся из окна, забормотал что-то, наверное, по-египетски и протянул руку к микрофону.
– Наверное, его вызывают к клиенту, – объяснил я Кэнди, когда он вырвал у меня микрофон и уехал, возмущенно скрежеща шинами. – Давай-ка отнесем пиццу к тете Минни, пока она совсем не остыла. Иначе тетя сама возьмется готовить ужин, а она не умеет.
* * *
Различные культуры по-разному относятся к таким категориям, как смерть, умирание и мертвые. Я привык к эксцентричности тети Минни, но слегка беспокоился, как примет Кэнди ее обычай ставить урну с прахом дяди Морта во главе стола.
Однако Кэнди сохраняла спокойствие. Как только с ужином было покончено, она помогла тете Минни убрать посуду (не слишком тяжкая работа) и присоединилась к ней и к ее «Кенту» на парадном крыльце. Как я понимаю, поговорить о своем, о девичьем. Воспользовавшись случаем, я поднялся наверх в нашу спальню и связал ножки двух кроватей лентой «Узы для новобрачных» ценой в доллар девяносто девять центов, купленной сегодня в Маленькой Корее. Рядышком на туалетном столике лежал блестящий сверток из «Милых мелочей» – неглиже для новобрачной. Меня так и подмывало туда заглянуть, но я, разумеется, удержался.
Мне хотелось сохранить новизну, хотелось, чтобы все было безупречно.
Из окна второго этажа я видел большой старый клен на заднем дворе Стадса. Темнело, голубоватый свет сочился сквозь каждую щелку в стенках домика на дереве, а их было предостаточно.
Послышалась трель дверного колокольчика. Странно, откуда бы ему взяться, ведь тетя Минни и Кэнди сидят на парадном крыльце? Но тут я понял, что это телефон. Вихрем слетев вниз, я поднял трубку.
– Это по диагонали, так?
– Что?
– Экран, Ирвинг, экран. На старом «Дюмоне», который у вас в домике на дереве. Ты сам сказал, он шестидюймовый. Это по диагонали?
– Ну разумеется, – ответил я. – У телевизоров размер всегда обозначают по диагонали, By. Ты это к чему?
– Светлый корпус?
– Приятный светлый винил, – подтвердил я. – Цвета луны – сестры всех влюбленных. Практически антиквариат.
Самый первый телевизор, который купили себе тетя Минни и дядя Морт, еще в пятидесятых. У него даже есть маленькие дверцы, их можно закрыть, когда не смотришь. Я всегда считал, они нужны, чтобы ковбои не вывалились наружу.
– Ковбои в Бруклине? – спросил хриплый голос со странным акцентом.
– Не лезь, Дмитрий, – оборвал его By. – Ирв, ты – гений. Мы нашли искривление.
– Я? Мы?
– Без всяких сомнений! Помнишь, какой скандал насчет подкупа разразился в 1957 году, когда «Дюмону» пришлось отзывать с рынка свои телевизоры?
– Не отчетливо. Я тогда был занят. Как раз рождался на свет. Ты, кстати, тоже.
– Но дело там было вовсе не в подкупах, а кое в чем значительно более существенном. В квантовой физике. Выяснилось, что бозонный выпрямитель в цепи электронной лампы 354V67 шестидюймовой модели «Дюмона» имеет частотную модуляцию, которая генерирует волну интерференции в 8,48756 гаусса, которая, в свою очередь, при включении в сеть с напряжением 110 вольт создает восьмидесятивосьмиградусную зону колебательной проницаемости в материи пространственно-временною континуума.
– Искривление?
– Вот именно! И настолько близкое к девяноста градусам, что может возникнуть утечка. Обнаружил это абсолютно случайно какой-то специалист нижнего звена из лаборатории «Андеррайтере» через одиннадцать месяцев после того, как телевизоры появились на рынке. И были распроданы.
– Мне кажется, я об этом даже не слышал.
– Да ты и не мог. Все дело замяли те, кто был, да и сейчас есть у власти. Представь себе, какая была бы паника, если бы полмиллиона потребителей вдруг узнали, что телевизор у них в доме проедает дыру в нашей Вселенной! Пусть даже крохотную. Вся отрасль была бы уничтожена в зародыше. Так что поверь, Ирв, дело замяли. Так сказать, задушили в колыбели. Триста тридцать семь тысяч восемьсот семьдесят семь телевизоров вернули на завод и уничтожили. Их элегантные светлые корпуса пустили на дрова, клеммы переплавили на новые монеты, а бозонные выпрямители запечатали в стеклянные контейнеры и захоронили в заброшенной солевой шахте на глубине тысяча двести футов под Восточным Грэмлингом в Западной Виргинии.
– И что из этого? Один улизнул?
– Вот именно, Ирв. Уничтожено было триста тридцать семь тысяч восемьсот семьдесят семь телевизоров, а произведено триста тридцать семь тысяч восемьсот семьдесят восемь. Цифры не врут. Посчитай сам.
– Гм-м-м-м, – замычал я. – Вполне возможно, тетя Минни пропустила объявление о возврате. Она, знаешь ли, почти не вскрывает почту. Мы со Стадсом нашли этот телевизор в подвальной мастерской дяди Морта. Похоже, им не пользовались много лет, но он работал. Мы и не заметили, что он сверлит дыру во Времени.
– Разумеется, не заметили. Дырка слишком маленькая. Однако со временем возникает кумулятивный эффект. И что интересно – именно такой, какой мы наблюдаем в данный момент. Много миллионов связующих миллисекунд утекли из нашей Вселенной, а может быть – кто знает? – были намеренно похищены.
Я ощутил облегчение. Это всего-навсего преступление. Меня оно не касается. Можно сосредоточиться на предстоящей брачной ночи.
– Давай тогда вызовем полицию, – предложил я.
В ответ By просто рассмеялся.
– Полиция, Ирв, не в состоянии разобраться в таких вещах. Это же квантовая физика. Фейнмановский эффект, это им не по зубам. Придется нам самим разбираться. Я подозреваю, что, когда Дмитрий найдет адрес доктора Джерма, мы, кроме всего, сможем узнать, что произошло с утерянным легендарным «Дюмоном-6».
– Не слишком ли странное совпадение? – спросил я. – Получается, что решение твоей проблемы в Квецалькане находится у меня под боком, в Бруклине? Маловероятно.
– Это потому, что ты незнаком с теорией вероятности, Ирвинг, – наставительным тоном проговорил By. – Все маловероятно до того, как оно случается. Взгляни-ка на это с такой точки зрения: когда существует десятипроцентная вероятность дождя, то одновременно есть девяностопроцентная вероятность того, что дождя не будет, так?
– Так.
– А если дождь начинается, что тогда? Волна вероятности рушится, десять процентов превращаются в сто, а девяносто – в ноль. Маловероятное событие становится фактом.
Вроде бы понятно.
– Значит, здесь идет дождь, By, – заявил я. – Волны вероятности рушатся как сумасшедшие, потому что телевизор, который ты ищешь, все еще на том дереве. И даже включен. Отсюда мне виден голубой свет. На клене в заднем дворе Стадса, через три дома от нас.
– На Дитмас-авеню?
– На Дитмас.
– Значит, твой друг Стадс может быть в этом замешан?
– Именно это я и пытаюсь тебе рассказать, – крикнул я, теряя терпение. – Он работает на багажной карусели в аэропорту Ла-Гуардиа. Как раз под ней был спрятан телефон.
– Интрига закручивается! – возбужденно прокомментировал By, который любит, когда интрига закручивается. – Наверное, он откачивает Связующее время, чтобы ускорить доставку багажа. Но куда оно девается? И какова роль Джерма во всем этом сюжете? Скоро мы это узнаем.
– Мы?
– Когда ты, Ирв, столкнешься с ними, так сказать, на месте преступления. Говоришь, это через два дома?
– Ни в коем случае! – быстро ответил я. – Только не сегодня!
– Почему?
– Угадай, кто это? – Я почувствовал теплые пальчики у себя на веках.
– Кэнди – вот почему! – крикнул я в трубку.
– Правильно, – с улыбкой проговорила Кэнди и покраснела (покраснели даже кончики пальцев). Потом спросила почти шепотом: – Пойдем наверх?
– Ты имеешь в виду брачную ночь?
– Разумеется, я имею в виду брачную ночь! – раздельно проговорил я, наблюдая, как Кэнди целует тетю Минни в щечку, желает ей спокойной ночи и поднимается по лестнице. – Я не желаю ни с кем сталкиваться на месте преступления. Ни с кем. Ни при каких обстоятельствах. Разве ты не можешь отключить этот чертов телевизор на расстоянии пультом дистанционного управления?
– Ирв, на этих древних «Дюмонах» дистанционного управления нет. Тебе придется пойти и вытащить шнур из розетки.
– Значит, завтра.
– Сегодня, – настойчиво проговорил By. – Это займет всего несколько минут. Если утечка прекратится сегодня, я переделаю свои расчеты и утром выпущу первую моль. Тогда, если сесть на экспресс из Квецалькан-Сити, можно попасть в Хантсвилл вовремя и успеть забрать смокинг. Иначе ты останешься без свидетеля. Или без кольца. Или, возможно, даже без свадьбы. Не забудь, эта моль работает и на «Айдо-Айдо». А вдруг пойдет дождь?
– О’кей, о’кей, – пробурчал я. – Ты меня убедил. Но я просто добегу туда и выключу телевизор. И все.
Я поцеловал тетю Минни, пожелал ей спокойной ночи (она спит в кресле перед телевизором с прахом дяди Морта на коленях), крикнул Кэнди:
– Я сейчас буду! – и шмыгнул к задней двери.
