Текст книги "Лунные Всадницы"

Автор книги: Тереза Томлинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Глава 21
Украсть невесту

Пентесилея и Кентаврея тотчас же согласились с предложенным планом.

– А ты поедешь? – спросила Пентесилея Ведунью.

– Нет. – Атиша покачала головой. – Я для такой скачки слишком стара. Никаких приказов я вам не даю, просто разведайте, как там и что, а решение принимайте сами. Одно вам скажу: прислушивайтесь к Кассандре! Если она встревожена, не спешите отмахиваться от ее слов!

– Хорошо! – Пентесилея явно радовалась тому, что ее поставили главной.

Кассандра учтиво поблагодарила ее за согласие присоединиться к отряду.

– Ты ведь с Ифигенией даже не знакома, – промолвила она.

– Да что Ифигения, я радуюсь возможности наказать этого грязного пирата Ахилла! – Пентесилея свирепо улыбнулась. – Если нам удастся украсть его невесту, для меня это – лучшая из наград. Когда едем-то?

– Завтра же ночью, – отозвалась Атиша. – Под покровом тьмы передвигаться всего безопаснее, а следующие двадцать ночей луна будет прибывать.

– Так не будем терять времени! – Пентесилее уже не терпелось пуститься в путь.

* * *

На следующий день жрицы немного отдохнули перед дорогой, а на закате пустились в путь. Распрощавшись с ними, Лунные Всадницы сошлись вместе – они танцевали и пели старинную магическую песнь, умоляя Мать Маа вернуть им подруг живыми и здоровыми.

Маленький отряд скакал все дальше. Мирина боролась с недобрыми предчувствиями, без конца спрашивая себя, а не безумная ли это затея? И не на ее ли совести все это сумасбродство? Может, ей следовало сказать Кассандре, чтобы та перевернулась на другой бок да засыпала себе спокойно, а про ночной кошмар и думать забыла? Когда она, Мирина, прощалась со своими «новобранцами», вид у девушек был совершенно потерянный, но Атиша обещала приглядеть за ними…

Но едва кони припустили рысью, а облака расступились, и засияла серебряным светом луна, как настроение у девушки сразу изменилось. Нет, это настоящее приключение, будет о чем рассказать Гюль с Хати! Мирина обернулась к Кассандре: та, решительно стиснув зубы, гнала лошадь вперед. Для троянской царевны путешествие окажется куда более тяжким, нежели для всех остальных…

Всадницы скакали всю ночь, а на рассвете сбавили ход у реки и принялись искать брод.

– Это – река Стримон, – объяснила Кентаврея. – На том берегу уже начинаются земли македонцев.

Девушки отыскали безопасную переправу и, перебравшись на другой берег, сели подкрепиться хлебом и сыром из кобыльего молока, что им дали в дорогу. Кентаврея полагала, что пока ничто не мешает им продолжать путь при свете дня, поскольку македонцы настроены к Лунным Всадницам вполне дружественно.

– Ведь позже, как только мы доберемся до Фессалии и приблизимся к землям ахейцев, нам придется ехать куда медленнее и осторожнее.

Атиша настояла, чтобы перед выездом все четверо облачились в кожаные доспехи и, главное, не забыли нагрудные. Луки у всадниц были туго натянуты, полные колчаны – наготове, на поясе у каждой висело по кинжалу. Они поскакали дальше по пологим склонам и травянистым равнинам. Так они ехали все утро, ни от кого не прячась, но когда солнце поднялось высоко, они остановились у ручья под сенью деревьев.

– Здесь мы отдохнем, – объявила Пентесилея, и Мирина – измотанная, невыспавшаяся – облегченно кивнула.

Пентесилея велела всем спать, а сама осталась на страже.

– Она что, железная? – пробормотала Мирина.

Солнце уже клонилось к горизонту, когда Мирина проснулась и обнаружила, что теперь дозор несет Кентаврея.

– Надо бы подкрепиться, и в путь, – промолвила старшая девушка. – Можешь разбудить Пентесилею с царевной?

И опять они ехали всю ночь: переправились через реку Аксий и поскакали дальше, в гористые южные области Македонии. Перед глазами у Мирины все сливалось в непрерывную череду бесконечной скачки и кратких, редких передышек: всадницы мчались все вперед и вперед, а спали в полдень, укрывшись среди деревьев и кустарника, и наспех подкрепившись. На четвертый день они подъели все свои припасы и, проголодавшись, остановились спросить у пастухов, что жарили мясо перед хижиной у склона холма, не продадут ли те чего-нибудь съестного.

Пастухи с подозрением рассматривали четырех загорелых, до зубов вооруженных всадниц, непонятно зачем разъезжающих по безлюдным холмам. Но вот Пентесилея извлекла из мешочка маленький серебряный медальон, вновь доверенный ей Атишей, с полумесяцем на одной стороне и изображением богини – на другой.

– А! – Пастухи знали этот знак и почтительно поклонились девушкам. – Волшебницы-амазонки, – зашептались они. – Амазонки едят много мяса!

Никто из девушек этого оспаривать не стал: жареная баранина с травами пахла просто божественно. Очень скоро пастухи уже срезали с цельной туши здоровенные ломти мяса, а взамен просили лишь благословения Матери-Маа на их отары. Всадниц не только хорошо накормили, но и дали еды с собой. Их сумы были до отказа набиты остывающей бараниной и ячменным хлебом, да и молодого вина не пожалели.

На седьмой день четверка обогнула гигантскую гору, вершина которой терялась среди облаков.

– Гора Олимп, – пояснила Кентаврея.

– А! – Мирина благоговейно подняла взгляд. – Олимп – обитель ахейских богов. Теперь вижу, почему ахейцы так думают.

Кентаврея кивнула в знак согласия.

– Ахейцы утверждают, будто там, наверху, живет Зевс, Царь Богов, но мы, фракийцы, клянемся, что это – дом Матери-Горы. – И тут впервые за все путешествие девушка словно замялась. – Завтра мы двинемся через Фессалию. Так далеко я никогда не забиралась, я не знаю, в каком направлении нам ехать.

Пентесилея в кои-то веки примолкла, да и Мирину одолевали сомнения, но тут Кассандра повернулась на юго-восток, словно почуяв знакомый запах, и неуверенности как не бывало.

– Нам туда, – указала царевна. – Ифигения едет в носилках рядом с матерью, Клитемнестрой, и с ними – младенец. А еще за ними следуют повозки и телеги, доверху груженные всевозможным товаром и золотом.

Пентесилея нахмурилась.

– Снам и видениям веры нету, – промолвила она. – Я бы скорее поискала остатки кострища или лошадиный навоз, но если ты, царевна, говоришь, что нам туда, значит, туда мы и поедем.

Всадницы поскакали дальше через Фессалию, старательно пряча оружие под плащами. Утром они ехали неспешной рысью, делая вид, что никуда, собственно, не торопятся. Если их принимались расспрашивать, девушки отвечали, что торгуют лошадьми. А ночами, в свете прибывающей луны, они мчались быстрее ветра. Наконец южные области Фессалии остались позади, и жрицы въехали в Фокиду – и убедились, что направление это выбрали не они одни. Настоящие торговцы лошадьми, телеги, груженные железным и бронзовым оружием, повозки с вином и копченой рыбой – все ехали по той же дороге. На устах у всех было одно и то же слово:

– Авлида. Войско собирается в Авлиде!

– Там купят и оружие, и лошадей.

– Вино и оливки!

– Плащи и кожаный товар!

И хотя поначалу девушки чувствовали себя неуютно, Пентесилея очень скоро поняла, что растущая толпа для них – отличная защита.

– Кто в этаком скопище распознает четырех лазутчиц? – прошептала она. – Нам ведь как раз в Авлиду и надо, правильно?

Кассандра кивнула.

– Да. Мое зеркало говорит мне, что сейчас Ифигения с отцом, однако, хотя девочка радостно его приветствует, тот отворачивается от нее в страхе и… и даже пристыженно!

– Еще бы не пристыженно! – сурово отрезала Мирина. – Выдавать такого ребенка за жестокого кровопийцу!

Кентаврея слегка нахмурилась.

– Я-то с тобой согласна, Змейка, сама понимаешь, но в мире Агамемнона такой брак – венец всех его желаний. Он заручится верностью главного своего союзника и обеспечит своей дочери и почет, и богатство. Агамемнону полагается радоваться, а не стыдиться…

Пентесилея сразу поняла, куда клонит подруга.

– Да, – согласилась она, сощурившись. – Если Кассандра права, и Агамемнону действительно стыдно, то причина тут в чем-то ином. Для него выдать дочку замуж за Ахилла – это великая честь.

Все обернулись к Кассандре. В лицах читался невысказанный вопрос. Царевна с несчастным видом покачала головой.

– Я не в силах разглядеть того ужаса, что кроется за всеми этими событиями.

– Не переживая, царевна, – ободрила ее Кентаврея. – Твое зеркало и твои видения благополучно привели нас к лагерю отца и дочери. Я уверена, что, когда придет время, тебе все откроется.

За те два года, что Мирина провела у Лунных Всадниц, она почти не замечала Кентавреи и считала ее отважной и сильной, но не особо умной. Теперь девушка внезапно увидела соратницу с другой стороны: а ведь Кентаврея чуткая, заботливая, умеет успокоить и утешить, что очень важно в этом опасном приключении. Атиша, как всегда, сделала правильный выбор.

– Сколько ночей осталось до полнолуния? – внезапно с тревогой осведомилась Кассандра.

Кентаврея словно бы удивилась, но посчитала про себя и подняла три пальца.

Кассандра кивнула.

– Полнолуние. Тогда-то и настанет миг величайшей опасности, и придет время нам действовать.

Глава 22
Авлида

Следующим утром подруги прибыли в город Авлиду, где в заливе стоял на якоре огромный ахейский флот – в три и четыре ряда. Всадницы остановились на мгновение на склоне холма над городом – и от открывшегося зрелища у них просто-таки дыхание перехватило. До самого горизонта, куда ни глянь, высился бессчетный лес мачт.

Девушки примолкли, понимая, как, должно быть, потрясена Кассандра. Ведь эти боевые корабли, все до единого, угрожают ее родному городу, Трое. Мирина наклонилась в седле и взяла подругу за руку.

Кассандра неотрывно глядела на залив.

– Я знала, что их будет много, – промолвила она. – Но такого я даже вообразить себе не могла. Похоже, весь мир объединился против Трои.

– Не весь, – возразила Пентесилея. – Пойдем, надо найти Ифигению.

Это оказалось несложно. Царевна и ее мать обосновались в роскошном дворце, принадлежащем правителю Авлиды. Пентесилея храбро отъехала потолковать с местной женщиной, торгующей оливками у врат города, а когда вернулась, лицо ее было белее мела.

– Что такое? – вскинулась Кентаврея.

Все не на шутку встревожились. Бесстрашная Пентесилея в кои-то веки была явно потрясена до глубины души.

– Где бы нам потолковать? Нам надо отъехать подальше от посторонних ушей, – сказала она. – Здесь, в толпе, лучше уж ни о чем подобном вслух не говорить.

Девушки молча поспешили назад тем же путем, каким пришли, выбрались из города, нашли укромное местечко у ручья – и только тогда Пентесилея рассказала им всё, что узнала.

– Садитесь-ка ближе друг к другу, – велела она. – Возьмите царевну за руку, плесните ей немного пастушьего вина.

Все в страхе повиновались. В груди у Мирины нарастало недоброе предчувствие.

Пентесилея заговорила, тщательно подбирая слова:

– Ифигения здесь, во дворце, – рассказывала она. – Я заговорила с торговкой оливками, выдумала, будто мы хотим продать нашего лучшего скакуна – для свадебной колесницы в самый раз будет. Так вот, торговка вытаращилась на меня так, словно я дура набитая или с ума сошла. «Ты никак до сих пор веришь в эту чушь? – зашептала она. – Да ведь вся Авлида уже знает правду. Старому жрецу Калхасу Артемида явила знамение: он уверяет, что ветер не переменится и корабли не смогут отплыть до тех пор, пока богине не принесут жертву».

Мирина и Кентаврея озадаченно глядели друг на друга. Принести в жертву ягненка, или лань, или там козу, когда флот отправляется в путь, – это же дело обычное, но Кассандра вновь задрожала всем телом.

– Посмотрите на царевну, – воскликнула Пентесилея. – Дайте ей глоток вина!

– Нет! – Кассандра оттолкнула чашу. – Вино мне не нужно. В глубине души я всегда знала про этот ужас – с тех пор, как мне приснился сон. Я знала про затеянную гнусность, да только не смела взглянуть правде в лицо.

– Что еще за ужас? – Мирина взяла подругу за руку и тут же вспомнила рассказ Кассандры о кошмаре, который она увидела во сне.

– Я видела нож, занесенный над горлом Ифигении…

Мирину замутило – тошнота подступила к самому горлу. Девушка прикрыла рот ладонью.

– Вот в чем дело! – воскликнула она. – Вот почему царь пристыженно отворачивается от дочери. Они хотят принести девочку в жертву!

Пентесилея кивнула, лицо ее было бледным и мрачным. Девушки немного посидели молча, прижавшись друг к другу: они начинали понимать, что происходит. Затея со свадьбой – да это же лишь уловка, с помощью которой царевну выманили в Авлиду!

Молчание нарушила решительная Пентесилея.

– Мы должны положить конец этой гнусности – так мы и сделаем! Как – еще не знаю, но мы приехали сюда увезти Ифигению, и не можем позволить себе проиграть.

– Нужно хорошенько все обдумать. – Кентаврея пыталась рассуждать спокойно и практично. – Необходимо выяснить, где и когда произойдет жертвоприношение. Вызнать все вплоть до мельчайших подробностей. Кто участвует в совершении обряда? Знает ли царевна? Знает ли ее мать?

Кассандра покачала головой.

– Думается, Ифигения живет в неведении. И поверить не могу, что ее мать знает о замыслах Агамемнона; Клитемнестра любит свое дитя, хотя и обращается с дочкой, точно с куклой.

– Надо бы походить по городу, послушать, о чем люди толкуют – пожалуй, этому мы и посвятим остаток дня, – настаивала Кентаврея. – И хотя сейчас мы друг другу очень нужны, мы узнаем куда больше, если разделимся и побродим поодиночке. Встречаемся здесь же, на закате.

– Ты справишься одна? – спросила Мирина, тревожась за Кассандру.

Царевна нервно сглотнула – и кивнула.

– Сейчас мне лучше, – сказала она. – Мы разделили страшную тайну, теперь мне не нужно нести это бремя одной. Я могу быть сильной ради Ифигении: могу – и буду.

Пентесилея нагнулась и помассировала Кассандре плечи.

– Молодец, – похвалила она. – Мы – Лунные Всадницы, мы – амазонки, и мы придумаем выход!

– Я знаю, когда свершится жертвоприношение, – сообщила Кассандра. – Вечером в полнолуние, то есть завтра, на закате.

И как только они сразу не догадались! Ведь Кассандра столько раз твердила, что полнолуние – миг наивысшей опасности!

* * *

Тем же вечером девушки вновь сошлись у ручья – поделиться собранными сведениями. Узнать все, что нужно, труда не составило: вся Авлида бурлила сплетнями и пересудами, и хотя кое-кто жалел юную царевну, особой любви к Агамемнону и его родне в городе не питали.

– Жрец Калхас – дурной человек! – Кентаврея сплюнула на землю. – Похоже на то, что корабли стоят тут уже не первый месяц: им не терпится сняться с якоря и отплыть к Трое, а нельзя: дует холодный ветер с севера. Так жрец объявил вождям, что ветер переменится только тогда, когда совершится жертвоприношение.

– Но ведь в это время года ветер всегда дует с севера, – промолвила Мирина. – Ветер летит с Черного моря через Геллеспонт, а после полнолуния, с приходом месяца Цветов, стихает, – и тогда задувает теплый, ровный ветер с юга.

– Мы это знаем, равно как и жрец, – подтвердила Кентаврея. – И я готова поклясться, что Агамемнон тоже понимает: ветер вот-вот переменится, чего бы уж там ни думала про себя Артемида.

– Вот и Ахилла вряд ли одурачишь, – продолжила Пентесилея. – Он-то немало поплавал на своем веку.

– Ахилл тоже в сговоре? – полюбопытствовала Мирина.

Пентесилея покачала головой.

– Он только что узнал правду – и себя не помнит от ярости. Хоть я и ненавижу его всей душой, похоже на то, что даже ему это жертвоприношение не по душе.

– Тогда почему, во имя Матери и Артемиды, они на это идут? – в отчаянии всплеснула руками Мирина.

– Да это всё вожди подначивают, – не отступалась Кентаврея. – Ну, и жрец, само собою. Там же полным-полно людей, которые впервые покинули родные места. Они ничего не понимают ни в ветрах, ни в мореплавании, им не терпится добраться до Трои и сразиться, раз уж не отвертишься, и побыстрее вернуться домой. Они невежественны – и здорово напуганы.

– Верно, – кивнула Пентесилея. – Если требование кровожадного жреца не будет выполнено, того и гляди вспыхнет бунт. Большинство воинов на его стороне – и требуют жертвоприношения.

Кассандра внезапно качнулась вперед, губы ее подергивались, словно от боли. Мирина подхватила и удержала подругу, не дав ей упасть.

– Что такое?

– Она знает, – прошептала Кассандра. – Ифигения знает, что они задумали; в глазах у нее темнеет от страха.

Подруги переглянулись, холодея от ужаса. Даже представить себе немыслимо, что должна чувствовать юная царевна! Это слишком ужасно, слишком больно – просто невыносимо!

Пентесилея встряхнулась, взяла себя в руки – и вновь вернулась к делам насущным.

– Нам надо выяснить, где именно должно свершиться жертвоприношение.

– Я знаю, – подала голос Кассандра. – Алтарь воздвигается перед храмом в роще Артемиды, на холме, что возвышается над дворцом.

– Молодец. – Кто-кто, а Пентесилея твердо знала: скорбеть не время, время – действовать. – Теперь нам известно всё, что нужно, а поступим мы вот как…

В ту ночь Лунным Всадницам выспаться так и не довелось, однако на следующий день, после полудня, они, как ни в чем не бывало, стояли плечом к плечу, образовав тесный круг, и склоняли головы в молитве Маа. Чуть поодаль паслась на привязи миниатюрная, снежно-белая лань.

– Если все лунные богини едины, – прошептала Пентесилея, – да сойдутся вместе госпожа Артемида и наша Лунная Матерь, и да помогут они нам сегодня ночью!

Медленно, очень медленно, девушки воздели руки к небесам и закружились в пляске – шаг направо, шаг налево; трепетное, мерцающее колыхание словно растекалось от их рук и ног. Жрицы исполняли самый волшебный из всех известных им танцев, древний танец силы. Где-то далеко на севере Ведунья, устроившись перед входом в шатер, следила за ними в зеркало, а все прочие Лунные Всадницы как одна двигались в том же священном танце, посылая в Авлиду всю свою магическую силу.

Глава 23
Полнолуние

Едва солнце склонилось к горизонту, четверка танцовщиц остановилась: пляска оборвалась. Пентесилея решительно ухватила лань за рога.

– Прости, маленькая, – прошептала воительница. И резко ударила ее ребром ладони по загривку – убив животное мгновенно и безболезненно.

Подруги помогли ей приторочить еще теплую тушу на живот и аккуратно прикрыли ее плащом. Теперь Пентесилея выглядела в точности как женщина на сносях.

Жрицы направились к месту жертвоприношения, ведя коней в поводу. Многие шли туда же, к вершине холма, полюбоваться на торжественный обряд – и молодые, и старые. Толпы запрудили улицы, большинство глядели равнодушно, но в некоторых лицах читалась скорбь, а двое-трое плакали.

Проходя мимо дворца, подруги заметили небольшую группу зевак под стенами – те взволнованно указывали куда-то вверх. Из высокого окна доносился громкий стук, грохот и треск досок. Стражники, поставленные у ворот, бросились внутрь, оставив вход без присмотра.

– Это Клитемнестра, – перешептывались люди.

Мирина замешкалась было у ворот.

– Нет, – Пентесилея покачала головой. – Нам нельзя отвлекаться. Если мы хотим преуспеть, думать мы должны только об Ифигении.

Мирина кивнула, признавая правоту подруги. Так что Лунные Всадницы повернули прочь от дворца и двинулись к храму Артемиды.

Кентаврея остановилась у входа, предназначенного для широкой публики. Согнала вместе лошадей, пожелала остальным трем подругам удачи и повернула прочь, уводя кобылиц к зарослям свежей травки на опушке священной рощи.

Пентесилея зашагала вперед. Мирина и Кассандра шли следом, крепко взявшись за руки. Пентесилея решительно протолкалась в первый ряд, остальные держались рядом, не отставая.

– Неужто царевна идет по доброй воле? – перешептывались в толпе.

– Клитемнестру заперли в ее покоях, а у дверей стражу выставили. Как царица бушует – даже с улицы слышно!

– Агамемнон-то где?

– Царь не придет; он послал вместо себя брата, а себе потребовал подать кувшин самого крепкого вина.

– Его супруга грозится, что отомстит – и страшно отомстит! Таких проклятий самый доблестный воин и то устрашился бы.

Молодая мать с младенцем на руках испуганно вздрогнула.

– Благодарение богам, что не моему дитяти идти на смерть.

– Многие матери увидят смерть своих детей, прежде чем все эти цари покончат с троянской войной, – не сдержавшись, яростно отпарировала Пентесилея.

Вокруг воцарилась гробовая тишина. Мирина затаила дыхание. Люди с подозрением поглядывали на трех чужестранок с татуировками на щеках. Но вот женщина с младенцем сочувственно поглядела на раздутый живот Пентесилеи.

– Что правда, то правда, – промолвила она.

– Да… правда… – согласились все.

Наконец подруги приблизились к каменному алтарю. Кассандра задохнулась: на алтаре лежал сверкающий золотой нож из ее сна. Над золоченой чашей плясали языки пламени. За алтарем высилась священная роща со статуей богини: туда допускались лишь верховный жрец и жрица.

– Тот, кто дерзнет войти под сень рощи, поплатится головой, – прошептала Мирина.

– За то, что мы задумали, любой головой поплатится, – отозвалась Пентесилея. И не без ехидства добавила: – Ну, если попадется!

Мирина не сдержала улыбки – хотя сердце в груди предательски сжималось.

Толпа, раскачиваясь из стороны в сторону, завела напевный речитатив.

– Где он? – прошипела Пентесилея. – Где этот кровопийца, называющий себя служителем Богини?

Трижды прозвучала флейта, затем послышался легкий перезвон кимвалов, и вниз по ступеням храма медленно двинулась процессия.

– Вон он, – кивнула Мирина. – Ох, как они только могут!..

Возглавляли процессию десять юных девушек, разодетых в длинные платья всех цветов радуги: плясуньи кружились в танце; взлетала и опадала тонкая ткань, словно подхваченная вихрем. Двое наигрывали на кимвалах, остальные принялись разбрасывать цветы. Если бы не ужасная цель всего этого действа, оно смотрелось бы даже красиво.

Но вот, наконец, показалась Ифигения: крохотная фигурка в длинном, до земли, белом платье. На шее девочки посверкивало одно-единственное украшение – серебряный полумесяц. Бескровное лицо царевны было лишено всякого выражения – словно она уже мертва, подумала про себя Мирина. Девочка шла вперед, словно во сне, спотыкаясь, но не останавливаясь.

Мирина с трудом держала себя в руках: кажется, более тяжкого испытания ей в жизни не выпадало. Пентесилея тоже едва владела собою: о, как ей хотелось прыгнуть вперед, выхватить кинжал и убить жреца на месте! Кассандра, побелев как полотно, застыла неподвижно, не сводя взгляда с лица Ифигении.

– Сделай так, чтобы она тебя заметила, – шепнула Пентесилея.

Но Ифигения; похоже, не видела никого – ни кружащихся танцовщиц, ни толпы. Жрец шагнул к алтарю, взял в руки нож, повернулся и поманил жертву к себе. В это самое мгновение Кассандра словно ненароком взмахнула покрывалом, разноцветные глаза троянской царевны, и зеленый, и синий, так и впились в лицо Ифигении. Кассандра медленно поднесла руку ко лбу, приветствуя девочку как жрица – жрицу.

Наконец Ифигения вроде бы посмотрела на подругу, но выражение ее лица не изменилось. Узнала ли она Кассандру?

– Сдается мне, она тебя увидела, – прошептала Пентесилея. Руки ее скользнули под плащ и высвободили тушку лани. – Вот только поняла ли она что-нибудь? Не знаю. Но это как раз неважно, мы начинаем, Мирина, ты готова?

– Да.

Мирина стиснула в руке открытый мешочек с благовониями, полученный от Атиши. Обычно Ведунья использовала лишь одну-единственную крупинку: этого хватало, чтобы дым получился крепким и благоуханным. Но на сей раз, едва жрец Калхас бросил в курильницу горсть фимиама, Мирина метнулась вперед и высыпала в пламя все содержимое Атишиного мешочка. Последовала короткая пауза, несколько человек, заметивших это движение, подозрительно уставились на девушку, а уже в следующий миг клубами повалил густой, белый, дурманящий дым.

Девушки, не теряя времени, бросились вперед. Кассандра с Мириной подхватили Ифигению под руки, а Пентесилея швырнула на алтарь тушку убитой лани. А затем Лунные Всадницы со всех ног бросились вперед, в запретную рощу, миновали статую и побежали вниз по холму сквозь священные оливковые деревья – туда, где на опушке ждала Кентаврея с лошадьми.

Позади них валил густой дым, заволакивая все густым облаком: от него слезились глаза и першило в горле. Все начали кашлять. Но этого Лунные Всадницы уже не видели.

Пентесилея первой вскочила на лошадь.

– Давайте девочку мне, – крикнула она.

До места Ифигению не то донесли, не то доволокли, точно куклу. Теперь девочку подняли и передали Пентесилее, та приняла ее, и, не дожидаясь остальных, пришпорила Бурю. Та сорвалась с места и птицей полетела на север, прочь из города и из этой земли.

Сзади доносились нарастающие крики: люди в панике метались из стороны в сторону.

– Не мешкайте! – крикнула Кентаврея.

Кассандра легко вспрыгнула на спину Арианы.

Мирина вскочила на Исатис. А в следующее мгновение жрицы уже мчались след в след за Пентесилеей. Выехав на окраину Авлиды, девушки пустили лошадей в галоп.

– Если ты умеешь обгонять ветер, то сейчас для этого самое время, милая моя Исатис, – шептала Мирина И иссиня-черная кобылица не подвела хозяйку.

Добравшись до лагеря у ручья, Пентесилея сдержала лошадь, давая возможность подругам поравняться с нею. Видя, что взгляд Ифигении остекленел, а тело безвольно обмякло, Кассандра не на шутку встревожилась.

– Она одурманена, – объяснила Пентесилея. – Не бойтесь за нее. Царевна ничего не слышит, и говорить не в силах, но она жива, она дышит. Дайте ей попить – и надо ехать дальше.

Кентаврея зачерпнула воды из ручья; совместными усилиями подруги влили несколько капель в рот девочке, с трудом разжав ей зубы. Затем вскочили на лошадей и поскакали на север. Так они ехали, не останавливаясь, всю ночь.