Текст книги "Лунные Всадницы"

Автор книги: Тереза Томлинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Глава 6
Ночь Ведуньи

Поутру из Южных врат в направлении Троянского залива выехала огромная процессия. Могучие корабли Менелая и Клитемнестры уже прибыли из южной бухты Бесика, где простояли на якоре весь прошлый месяц. Они на веслах вошли в неглубокую гавань, готовые принять на борт пассажиров и плыть домой по густо-синим волнам Эгейского моря. Парис ехал рядом с Приамом во главе процессии. Он проводит Клитемнестру до Микен и отправится дальше, в Спарту, в гости к Менелаю, на собственных великолепных кораблях, построенных для него отцом.

Мирина и ее семья ехали в «хвосте» кавалькады и скоро свернули на восток, обогнули болота и поскакали обратно к месту Текучих Вод.

Поднявшись на гребень холма, Мирина оглянулась на залив. Корабли как раз отчаливали, море было спокойным, точно зеркало. Лишь там, где пятьдесят пар весел ритмично поднимались и опускались в воду, вспенивались белые бурунчики. Очень скоро весла втянули на борт и поставили паруса. Ветер дул попутный: Менелаю везло.

* * *

Еще до заката семья Мирины возвратилась на место весеннего схода. Все это время Томи преданно стерег их шатер.

Абен до сих пор не мог опомниться: неужто ему и впрямь выпала высокая честь посидеть за столом самого Приама? Теперь он с умудренным видом делился последними новостями.

– Ох, не по торговым делам они приезжали и не как друзья, – рассказывал он Гюль. – Менелай привез невестку наряды покупать! Клянусь богиней Маа, не все так просто.

– Так в чем же дело-то? – сгорала от любопытства Гюль.

– Думается, Агамемнон послал Менелая лестью или угрозами вынудить Приама снизить пошлины для ахейских кораблей.

– И что – удалось ему это?

Абен призадумался.

– Трудно сказать. Приам – он сама учтивость, сама уступчивость, но под этой внешностью спрятаны непоколебимое упрямство и несгибаемая железная воля.

– Что же теперь будет-то?

Абен покачал головой.

* * *

Мирина отлично видела, что родители не на шутку встревожены положением дел в Трое, но сама ни о чем думать не могла, кроме как о новой жизни, что вот-вот для нее начнется. Следующие несколько дней пролетели незаметно, и вот однажды вечером, незадолго до полнолуния, бабушка Хати, приподняв полог, вошла в шатер и церемонно наклонила голову.

– Едут, – прошептала она. Голос ее дрожал от еле сдерживаемого волнения. – Ведунья мчит сюда во весь опор. Дозорные заметили: на юге, у самого горизонта, клубится пыль. Это за тобой едут, Мирина. Лунные Всадницы едут за тобой!

Снаружи донеслось эхо далекого перестука копыт и пронзительное гиканье: да, Ведунья с ее свитой странствующих танцовщиц и впрямь вот-вот будет здесь!

Мирина встала, поправила свой лучший наряд.

– Я хорошо выгляжу?

– Ты ослепительна, как и подобает Госпоже-змее, да ты она и есть, – одобрила Хати.

Сначала Гюль, затем Хати горячо расцеловали Мирину.

– Но я же еще никуда не уезжаю! – закричала девушка. – Эй, с носом поосторожнее. Я ведь чесаться буду! Ведь непременно буду чесаться!

– Нет, не будешь, – тихо заверила бабушка, отходя на шаг назад, но по-прежнему сжимая руки внучки в своих. Голос старухи звучал проникновенно и серьезно. – Ты – Мирина, сестра Резеды, дочь Гюль, внучка Хати. Тебе – тринадцать лет, ты – женщина, боль для тебя – плюнуть и растереть!

И бабушка энергично сплюнула на земляной пол.

– Усталость для тебя – плюнуть и растереть! – Очередной плевок шмякнулся на землю у ног Мирины. – Ты – цветок на наших каменистых тропах. Ты – гордость нашего племени. Ты – плясунья!

– Она – плясунья! – радостно подхватила Гюль.

Мирина ликующе улыбнулась им: девушку так и распирало от гордости. Не обращая внимания на жгучий зуд, что так и тянул почесаться, она грациозно подняла руки, сплела и расплела запястья, как ее учили, качнула бедрами, так, что легкая дрожь пробежала по нижней части тела и мелодично зазвенели украшения.

– Так запомни! – Бабушка еще более понизила голос. Мирина замерла неподвижно, чувствуя всю важность наставления. – Такая, как ты, никогда, никогда не чешется!

Вместе с Абеном женщины вышли навстречу Ведунье. Теперь, когда над шатрами и конскими загонами сгущалась тьма, повсюду запылали костры, в честь прибытия жриц племена зажгли факелы. И вот наконец всадницы вынырнули из облака пыли: огромный отряд мускулистых крепкоруких девушек, все – верхом; глаза и татуировки поблескивали в отсветах пламени, длинные волосы всевозможных оттенков буйно развевались по ветру. Наездницы вихрем промчались по тропе, вдоль которой по обе стороны выстроились ликующие, приветственно гомонящие толпы. Предводительница отряда Атиша возглавляла кавалькаду верхом на единственном жеребце во всем табуне.

Весь лагерь так и бурлил от возбуждения. Жрицам предстояло пробыть там всего-то семь ночей, но об этих семи ночах слушатели и зрители мечтали весь год – на протяжении всех жарких и сухих летних месяцев и суровой зимы.

Девушки спешились, напоили лошадей, задали им корму, затем разбили шатры: молодые дозорные охотно им помогали – не они ли провели весь день в ожидании приезда жриц? Одна только Резеда, нагруженная драгоценностями и всяческим скарбом, что ей надарили за семь лет служения, оставила подруг и шумно приветствовала родню. Она стискивала в объятиях всех по очереди, взволнованно восклицая и хвастаясь чудесным приданым. Подарки Лунным девам сулили удачу и долголетие, так что ни одна девушка не покидала службы Маа, не накопив достаточного богатства, что делало ее еще более завидной женой и наделяло властью при выборе мужа.

По давнему обычаю, племя Абена отдавало Лунным девам своих лучших танцовщиц, а те все до единой учились у матерей, которые и сами когда-то были танцовщицами, так что между плясуньями и племенем царили взаимное почтение и уважение. Хати крепко обняла свою старинную подругу Атишу, а позже, когда все жрицы умылись и поели, старухи взялись за трубки. Хати попросила Атишу рассказать что-нибудь. Ведунья не возражала, лишь попросила принести особое раскладное кресло, благодаря которому оказывалась как бы на возвышении: Атиша была миниатюрна и худа, хотя тюрбан, богато украшенный разноцветными павлиньими перьями, создавал иллюзию высокого роста, а просторные, многослойные одежды прибавляли ее фигуре объема.

Две старейших Лунных Всадницы поднесли к губам флейты из оленьего рога, и гулкие вибрирующие ноты зазвенели в воздухе, созывая племена. Люди возбужденно перешептывались.

Но вот воцарилась тишина. Атиша бросила в огонь горсть благовоний, нежные языки ароматного дыма потянулись вверх и поплыли над застывшими в ожидании зрителями. Атмосфера неуловимо изменилась, дым словно заключал в себе магию. Внезапно морщинистое лицо Атиши озарилось лукавством; она скользнула быстрым взглядом по толпе изнывающих от нетерпения слушателей; цепкая память никогда еще ее не подводила Наконец она нарушила молчание:

– Я расскажу вам историю про юную красавицу-плясунью Хати и глупого вора.

Мазагарди так и покатились со смеху. Хати гордо приосанилась.

– Ты смотри, Ведунья, ничего не перепутай, – пригрозила она. Эти двое вечно друг друга подначивали, вспоминая времена, когда разъезжали по свету бок о бок.

– О, всю правду скажу, ничего не утаю, – фыркнула Атиша. – Хотя правда эта, возможно, приходит из снов, а не подарена светом дня. Так вот, юная Хати танцевала так, что залюбуешься, а более всего любила стремительный танец с жезлом: о, как сверкал и лучился серебряный жезл в ее руках, рассекая воздух! – Голос Атиши, то нарастал, то затихал: – Юная Хати заметила ненароком, как глупый вор грабит шатер своего соседа. Вот он вышел наружу, запихав украденное себе под тунику. Человек он был тучный, а благодаря золотым украшениям и вовсе сделался поперек себя толще: ценности не высыпались наружу только потому, что тунику перехватывал крепкий, надежный пояс. Хати никому ни словечка не сказала, но за вором бдительно приглядывала, а позже, вечером, исполняя свой великолепный танец с жезлом, увидела, что вор стоит себе как ни в чем не бывало в первых рядах толпы, а пояс его и туника по-прежнему оттопыриваются пузырем. Плясунья упоенно размахивала жезлом, крутила его и вертела, – зрители завороженно наблюдали за представлением, а глупый вор был ослеплен едва ли не больше всех прочих. И вдруг, одним стремительным движением, девушка раскрутила жезл – раз, и отсекла острым наконечником пряжку с пояса ворюги! Тут-то все награбленное добро как высыпалось на землю, как раскатилось по всей танцевальной площадке! Так глупый вор опозорился перед всем племенем.

Слушатели одобрительно загомонили. Мирина наклонилась к самому уху бабушки.

– Это правда?

Хати расхохоталась.

– Это правда – ну, и чуть больше, чем правда, – заверила она.

Атиша устало поднялась с кресла.

– А теперь всем спать, – велела она.

Глава 7
Танец в честь Луны

Несмотря на усталость, Мирина с Резедой прошептались всю ночь. Старшая сестра осторожно провела пальцем по изящному узору в виде змеи, что вился по ободку Мирининого зеркала.

– Да, это хорошее зеркало, – прошептала она. – И до чего же мне жаль расставаться со своим…

Мирина сочувственно покивала. Завтра Резеде предстоит отдать свое зеркало, украшенное изображением оленя, Абену. На ее глазах отец расплавит его, а из сверкающего жидкого металла отольет брачный браслет. Мирина знала: в тот день, когда ей придется вернуть свое чудесное зеркальце со змеями, ей тоже будет невесело.

– Отец его много месяцев полировал, – сказала она. – Только я все равно не понимаю, чего в нем такого важного.

Подобно маме и бабушке, Резеда тоже не выдала тайны зеркала.

– В свой срок Атиша тебя научит, – заверила она.

– А чему она вообще учит? Я ведь и без того танцевать умею, и верхом ездить – тоже!

– Это тебе только Ведунья скажет. – Резеда покачала головой. И тут же лукаво рассмеялась. – Но мы с тобой все это время были куда ближе, чем ты думаешь, гадючка ты моя!

– Как, ты и про золотистую гадюку знаешь? – удивленно пробормотала Мирина, вспоминая тот день, когда рука ее украсилась татуировкой в виде змеи. – Это тебе Хати сказала!

Резеда загадочно улыбнулась.

* * *

Вечером в канун полнолуния прибыли кони и вооруженная троянская стража, к Месту Текучих Вод доставили богато украшенный закрытый паланкин. Похоже, Кассандра так и не отказалась от своего намерения посмотреть на священные празднества кочевых племен. У реки вновь воздвигся Приамов шатер.

Перед самым началом празднества Мирина окинула взглядом растущую толпу – и увидела, что Кассандра и ее спутница Хрисеида устроились под роскошным навесом в задних рядах, зато на удобном возвышении, откуда открывался превосходный вид.

– Ну что ж, – объявила Атиша. – Прежде чем Лунные девы станут танцевать для нас, даруя нам силу растущею солнца и плавный ход лунного времени, знаю я – есть у вас кое-что и для меня!

При этих словах мазагарди гордо приосанились: все взгляды обратились на Мирину. С неистово бьющимся сердцем девушка поднялась на ноги, осознав, что это «кое-что» – она, Мирина, это про нее спрашивает Атиша!

Час пробил. Гюль и Хати вывели Мирину вперед. На расчищенной площадке у костра установили два пылающих факела Мирина встала между ними, сердце ее колотилось. Мать и бабушка отошли, смахивая слезы гордости, и взялись за барабаны. Абен тронул струны уда. Сначала мелодия полилась простенькая и медленная, но мало-помалу она усложнялась и нарастала, женщины четко отбивали ритм.

Сначала движения Мирины были чуть скованные, но вдруг взгляд ее выхватил из толпы лицо Томи: глаза юноши расширились от восхищения. А уже в следующий миг знакомый мотив подхватил ее, подчинил себе. Наслаждаясь пляской, Мирина позабыла о важности события: восторг многолюдной толпы передавался и ей, влек за собою. Она самозабвенно кружилась, взмывала в воздух в прыжке, изгибалась и покачивалась, вдохновленная перезвоном собственных украшений и пронзительным, вибрирующим гиканьем Резеды и ее друзей. Наконец танец завершился; толпа разразилась одобрительными возгласами.

Атиша энергично закивала, встряхивая высокими перьями головного убора. И простерла руку к Мирине.

– Да, – промолвила Ведунья. – Ты танцуешь легко и грациозно, словно газель. Завтра ты едешь со мной. А теперь – пробил час священных танцев ночи.

Настроение разом изменилось: праздничное ликование уступило место благоговейной сосредоточенности трудов серьезных и важных. Жрицы заняли свои места для ритуального танца вызывания дождя. Охваченные самозабвенным исступлением девушки стремительно двигались по площадке, подбрасывая к небу серебряные жезлы и ловко ловя их, в то время как мужчины и женщины племени били в ладоши и топали ногами. Вслед за тем последовал живой и быстрый танец солнца: зрители с энтузиазмом подхватили песню, качая головами вверх-вниз в лад музыке. Но вот танец солнца закончился – и все стихло. Никто не аплодировал: эти пляски были священным обрядом, а не развлечением.

Атиша встала с кресла и медленно вышла в центр круга танцовщиц. Вот она обернулась, высмотрела в толпе Хати, поманила ее в круг. Хати грациозно прошествовала вперед. Ей выпала великая честь: танцевать вместе с Атишей самый священный из танцев – танец в честь лунной ипостаси Великой Матери Маа. Ибо что сталось бы с племенами, если бы луна не убывала и не прибывала, упорядочивая ход жизни, управляя сроками зачатия и рождения из года в год?

Две старухи двигались медленно и торжественно, сплетая и расплетая руки в прихотливом узоре древнего танца. Даже Лунные Всадницы застыли в безмолвии. Мирина завороженно глядела во все глаза. Налетел ветер, остужая ей лицо и руки, по спине у девушки пробежал холодок. Пляска длилась недолго, но атмосфера изменилось как по волшебству: всех неодолимо потянуло ко сну. Лунные Всадницы встряхнули звонкими серебряными колокольцами – и старухи замерли в церемонной позе.

– А теперь – спать, – объявила Атиша.

Все послушно развернулись и в тишине разошлись. Мирина словно парила на крыльях грезы – но что-то заставило ее обернуться к шатру царя Приама. В лунном свете сверкнули яркие глаза: это Кассандра! Царевна с тоской поглядела на нее, подняла руку в немом приветствии. Густые темные волосы развевались у нее за спиной, так что лицо казалось еще тоньше обычного. Хрисеида увела подругу прочь.

– Дочь царя Приама с тебя нынче вечером глаз не сводила, – прошептала Резеда, когда девушки улеглись спать. – Она бы все отдала, чтобы оказаться на твоем месте: я прочла это в ее взгляде.

Мирина улыбнулась.

– А вот я бы за все ее богатства не хотела бы оказаться на месте царевны, – прошептала она. – Бедняжке никогда не позволят самой выбрать себе мужчину.

– Ой! – Резеда неуютно поежилась при такой мысли.

– Ну, а ты, ты-то кого в мужья выберешь?

Резеда покачала головой, пожала плечами.

– Бено таким высоким вымахал, и собой хорош, – соловьем разливалась Мирина. – Только Томи не выбирай, он меня будет ждать. И пригляди, чтобы Томи никакой другой девушке не достался, хорошо?

– Да он для меня слишком молод! – рассмеялась Резеда.

– Бено вечно меня смешит, – гнула свое Мирина. – Если выберешь Бено, тебе вовеки скуки не знать, тут уж ты мне поверь. А отцу вот Джода приглянулся, с тех пор, как тот ездил продавать лошадей прошлым летом и привез обратно больше серебра, чем мы когда-либо видели.

Резеда заулыбалась.

– Похоже, ты лучше меня знаешь, какой муж мне нужен. Может, ты за меня и выберешь?

– Да не знаю я, которого взять-то, – нахмурилась Мирина. – Любому из них я обрадуюсь как зятю. Вот только Томи мне сохрани!

Резеда обняла сестру в темноте.

– Семь лет в танцовщицах пролетят быстро, – шепнула она. – И тогда мы снова будем вместе, и ты сама выберешь кого захочешь.

Легким движением заря отдернула покрывало тьмы с травянистой равнины, окрашивая ночные тени в теплые зелено-золотистые тона. Лунные Всадницы уже были на ногах – поили лошадей, задавали им корму. Бабушка Хати растолкала Мирину; Гюль напекла свежих лепешек из пресною теста.

– Просыпайся, детка, вставай! Уже утро. Атиша ждет тебя! Но сперва подкрепись-ка.

Мирина, недовольно бурча, протерла заспанные глаза.

– Открывай глаза, моя Лунная девочка, поздоровайся с солнцем!

Вспомнив, какой важный сегодня день, Мирина разом стряхнула с себя сон.

– А моя одежда, а мое зеркальце?

– Все твои украшения уже собраны, мой цветочек ладанника. Вставай, одевайся – и поешь хоть малость.

– Да я не смогу сейчас есть!

– Хорошо же! – Хати неодобрительно поцокала языком. – Тогда просто вставай!

Атиша торопилась уехать, а ведь во всех племенах не нашлось бы такого безумца, кто дерзнул бы обидеть или раздосадовать доверенную служительницу богини. Мирина поспешно оделась; драгоценное серебряное зеркальце уже покоилось в вышитом кожаном мешочке, надежно привязанном к поясу. Прочие Лунные Всадницы, болтая, смеясь и одаривая друг друга шутливыми тычками и шлепками, сворачивали шатры и навесы, увязывали их в плетеные корзины и крепили к ним полозья.

Мирина вскочила на Исатис. На миг ей померещилось было, будто какая-то знакомая девушка неотрывно глядит на нее из-за спин вьючных мулов. Она обернулась, присмотрелась внимательнее – но девушка уже исчезла.

– Кто же это? – пробормотала про себя Мирина. Кто-то хорошо ей знакомый – вот только имени никак не вспомнить.

Мирина на мгновение нахмурилась – но тут же отвлеклась на другое, вдруг испугавшись, что позабыла в шатре что-нибудь из походного снаряжения.

– А мои миски, а мой столик?

– Всё здесь, на спине у Исатис, – успокоила Гюль, показывая на мешки и прочую кладь, подвешенные на крюках. – Все, что нужно жрице, ты с собою взяла.

– Благословляю тебя, дочь моя! – Абен поцеловал ей руку.

– Как, мы уже едем? – запаниковала Мирина.

– Да. – Хати улыбнулась и на мгновение сжала внучкину ступню. – Помни: не вздумай чесаться, и струись, струись, струись как змейка!

Гюль прикрыла рот ладонью, сдерживая внезапно накатившую дрожь и не в силах выговорить слова прощания.

Томи приветственно поднял руку. Он тоже не произнес ни слова, но по его красноречивому взгляду Мирина поняла: он не забыл об их договоре.

– Вперед, мои Лунные Всадницы! – приказала Атиша, и удивительный караван покрытых татуировками девушек стронулся с места; головы гордо вскинуты, у бедер – натянутые луки и полные стрел колчаны. Кони скакали все быстрее; Мирина обернулась через плечо лишь один-единственный раз, а после упрямо смотрела только вперед, на раскинувшееся вдали высокое плоскогорье.

«Не смей оглядываться, не смей», – шептала про себя она.

Глава 8
Беглянка

Скакали они все утро. Вот уже и величественные башни Трои остались вдалеке, отряд уходил к северу от города. Солнце стояло в зените, когда Лунные Всадницы доехали до высоких кедров у ручья, и Атиша объявила привал. Девушки спешились, привязали коней к нижним веткам деревьев. Каждая жрица исполняла свои обязанности споро и ловко, отлично зная, что ей делать. Девушки весело перекликались, посмеиваясь друг над другом. Одни развели костер, другие задали корма лошадям и вычистили их; лишь Мирина потерянно слонялась туда-сюда, не находя себе ни места ни занятия.

– Да не стой ты, словно собака приблудная! – окликнула ее Атиша. – Доставай свежий хлеб своей матери и угощай всех! Вот только надо бы навес установить для защиты от солнца. Пентесилея, займись-ка!

Одна из самых рослых девушек, украшенная татуировкой в виде пантеры в прыжке, направилась к вьючным мулам. Начала было разбирать перетянутые веревками тканые тюки в поисках навесов, но тут, при всем ее могучем сложении и явном бесстрашии, внезапно отскочила от поклажи как ошпаренная и выхватила из-за пояса острый нож.

Все тотчас же заметили неладное.

– Что такое? – спросила Атиша.

Пентесилея внимательнее пригляделась к тюку, потыкала в него ножом.

Тюк зашевелился.

– Не надо… нет! – пискнул слабый голос.

– Ха! – рассмеялась Пентесилея. – Идите сюда, полюбуйтесь-ка! – позвала она, опуская нож.

Атиша поспешила к клади, закрепленной на полозьях. При ее приближении тюк снова зашевелился. Все так и охнули.

– Змея? – спросила юная жрица.

Пентесилея покачала головой.

– Для змеи уж больно здоровущая, скорее, незваная гостья, – возразила она.

Одним стремительным движением Атиша взрезала тюк со скатанным войлоком, и наружу вывалилась та самая девушка, которая показалась Мирине знакомой в последние минуты перед отъездом. Теперь Мирина отлично видела, кто это, хотя оделась искательница приключений в старую и истрепанную одежду девочки-кочевницы. Это – дочь Приама!

– Кассандра! – воскликнула Мирина. – Царевна!

– Это правда? – вопросила Атиша.

Кассандра неуклюже поднялась на ноги и кивнула: вид у нее был разнесчастный. Кое-кто из Лунных Всадниц облегченно рассмеялся, некоторые захлопали в ладоши, но тут же примолкли, заметив, как помрачнела Атиша.

– Зачем ты это сделала, царевна? – тихо осведомилась Ведунья.

Обычно бледное лицо Кассандры вспыхнуло, но отвечала она решительно, крепко сжав кулачки.

– Потому что я хочу присоединиться к твоему отряду Лунных дев. Я в жизни не видела ничего красивее ваших вчерашних танцев!

Девушки переглянулись – удивленно, но и не без удовольствия.

Атиша вздохнула и покачала головой.

– Это все замечательно, но что скажет твой отец? Ты пробралась к нам точно вор! Твой отец знает?

Кассандра вздрогнула. В грубой походной одежде она казалась совсем девочкой. Во дворце своего отца она держалась со спокойной уверенностью, как и подобает хозяйке, а теперь вот готова была сквозь землю провалиться от смущения и робости.

– Отец ничего не знает.

Атиша откашлялась и смачно сплюнула. Лунные Всадницы настороженно замерли, осознав наконец-то, что царевна, по всей видимости, поставила их в положение весьма опасное. Хотя воинственные жрицы умели защитить себя как никто другой, все же, если Приам пустится за ними в погоню с вооруженными до зубов воинами, сражение ни для одной из сторон добром не кончится.

Наконец Атиша нарушила молчание.

– Я не приму тебя без разрешения твоего отца. Ты танцевать умеешь?

Кассандра покачала головой.

– А ездить верхом, охотиться?

Ответа не последовало.

– Сколько тебе лет?

– Пятнадцать, – прошептала она.

– В твоем возрасте троянской царевне уже пора замуж. Твой отец захочет подыскать для тебя выгодную партию.

– Нет. – На сей раз голос Кассандры прозвучал твердо, к ней словно вернулась отчасти царственная властность. – Я еще малым ребенком была обещана Аполлону. Мне предстояло стать его жрицей и жить при храме; для замужества я не предназначена. В Трое меня боятся или считают безумной: скучать по мне никто не станет. Ну, то есть никто, кроме моей подруги Хрисеиды.

Атиша внимательно вгляделась в лицо девушки.

– Какие глаза, – пробормотала она.

Кассандра не упустила своего шанса.

– Да, я отвратилась от бога солнца, и от всех прочих троянских богов тоже. Я хочу чтить Великую Мать, как вы! Таково мое призвание – я знаю, что это так!

При всей миниатюрной хрупкости девушки голос ее звучал страстно и пылко. Наконец-то суровая непреклонность Атиши несколько смягчилась. Она шагнула вперед и поцеловала Кассандру в лоб; лицо царевны озарилось надеждой.

– Жди здесь, – приказала Ведунья и отошла в тень кедров, на ходу вытаскивая зеркальце. Лунные Всадницы благоговейно застыли на месте, пока их предводительница словно бы любовалась на себя в зеркале.

Не прошло и нескольких минут, как Атиша вернулась.

– Я не приму тебя вопреки воле твоего отца, – промолвила она. – Тебе придется поехать назад вместе со мной, но я поговорю с ним, царевна. Я замолвлю за тебя словечко.

Кассандра покорно кивнула, радуясь уже тому, что ее просто не отправили восвояси.

– Мы встретим царя Приама на полдороге. Вести о твоем исчезновении уже дошли до него, как я и опасалась, – коротко пояснила Атиша, знаком веля Пентесилее подать ей коня. – Царь мчится в погоню, на колеснице, запряженной среброгривыми кобылицами!

Мирина недоуменно свела брови. Откуда Ведунье это известно?

– Неужто прямо сейчас назад и поскачем? – недовольно буркнула Пентесилея.

– Да, прямо сейчас, – отрезала Атиша. – Отдыхать да животы набивать нам некогда.

Жрицы, бранясь и проклиная троянских богов на чем свет стоит, вновь вскочили на лошадей. Сердце у Мирины упало. Менее всего на свете ей хотелось возвращаться обратно тем же путем.

– Поедешь со мной, – резко приказала Атиша Кассандре. – Ногу давай! Да нет же, подтягивайся! – Царевна послушалась, неловко перебросила ногу через спину высокого жеребца. Ведунья подпихнула ее вперед, а затем проворно вспрыгнула на коня позади нее. – От души надеюсь, Маа милостиво посмотрит на нас и наши оправдания, – пробормотала она.

Мирина устало вскарабкалась на Исатис: жалкая троянская царевна вызывала в ней только раздражение. Неужели ей снова предстоит увидеться с семьей и с Томи? Ох, нет, она этого не вынесет: прощаться второй раз – это слишком!

Девушка никак не могла понять, каким образом предсказание Атиши сбылось в точности. Жрицы отъехали совсем недалеко, когда у горизонта заклубилось облако пыли: то стремительно мчался отряд Приама Он был невелик, но Мирина тотчас же признала шесть быстроногих кобылиц, проданных отцом троянскому царю: они-то и были запряжены в три легкие боевые колесницы.

Как только Лунных Всадниц заметили, троянцы затрубили в рога, всадники сдержали коней – и съехались, изображая некоторое подобие спокойного достоинства. Колесницей Приама правил его старший сын Гектор, за ними следовало еще четверо вооруженных воинов. Царь, по всей видимости, делал ставку на быстроту и скорость. Увидев, что Ведунья по доброй воле везет к нему беглянку-дочь, царь заметно поуспокоился и приветствовал Атишу коротким кивком. А затем подал знак одному из воинов, тот спрыгнул с колесницы и поспешил к Кассандре, дабы снять ее с коня.

– Оставь меня в покое! – зашипела Кассандра. – Я спущусь сама, когда сочту нужным!

Приам спешился – и шагнул к Атише.

– Я так понимаю, ты увезла мою дочь, сама того не ведая, – угрожающе промолвил он.

– Именно, – невозмутимо кивнула Ведунья. – Но нам с тобой должно серьезно поговорить, ибо царевна желает ехать с нами.

– И слушать не желаю! – Приам в сердцах стиснул кулаки.

– Давай-ка установим навес, отдохнем, выпьем нашего напитка с розовыми лепестками. – При всей ее безупречной учтивости Атиша явно была настроена весьма решительно.

– Некогда мне тут с вами отдыхать! – рявкнул Приам. – Я забираю дочку – и домой!

Повисла напряженная тишина. Пентесилея и многие другие девушки словно ненароком взялись за рукояти кинжалов в ножнах у пояса, троянские воины крепче ухватились за мечи.

– Неужели мы станем биться смертным боем из-за своевольного ребенка? – холодно осведомилась Атиша.

Приам, поколебавшись, примирительно кивнул.

– Ладно, поговорим!

Хотя странные варварские верования Лунных Всадниц в глазах Приама значили мало, царь понимал, что среди кочевых племен севера Атиша пользуется немалым влиянием – и вовсе не хотел обрести на свою голову новых врагов. Довольно с него и Менелая: визит царя Спартанского не принес ему ни покоя, ни уверенности.