Текст книги "Круг Раскрывается: Холодный Огонь (ЛП)"

Автор книги: Тэмра Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

Он был одет в отороченный мехом, вышитый тулуп, какие носили погонщики оленей с севера, а также светлый парик в стиле погонщиков. Рядом с ним лежал толстый рюкзак. Она задумалась, держал ли он этот рюкзак где-то наготове, или собрал его после того, как убил свою мать.

Он всё ещё носил перчатки из живого металла. Похоже, что он не мог заставить себя снять их раньше, чем было необходимо. Ему придётся скрыть их, чтобы бежать из Кугиско, но он будет ждать до последней минуты, прежде чем снимет их.

Она вздохнула. Он рывком обернулся, прикрыв глаза ладонью, чтобы увидеть что-то вне света фонаря.

‑ Даджа, ‑ прошептал он. ‑ Конечно. Конечно ты пришла. Огонь – твоя стихия.

Если уже приходилось говорить о глупостях с безумцем, то она предпочитала то пугало в чужом халате. Тот, по крайней мере, не был бессердечным.

‑ Ты не уйдёшь, Бэн, ‑ уведомила она его. ‑ Тебе свести счёты. Пришло время оплаты долгов.

‑ Так говорят жадные до денег Торговцы, ‑ презрительно парировал он. ‑ Ты выше этого.

‑ Я – Торговка, и горжусь этим, ‑ напомнила она ему. ‑ Мы знаем, что некоторые счета записаны кровью, и только кровью могут быть оплачены. У тебя остались неоплаченные долги крови.

‑ Я никому ничего не должен, ‑ огрызнулся он. ‑ Я оказал им услугу. Я работал до изнеможения, чтобы заставить их понять, насколько огонь опасен. Когда они были слишком глупы, чтобы усвоить это, я давал им уроки, которые не забываются.

Он схватил свой рюкзак и пробежал несколько шагов к каналу, балансируя на своих коньках. Даджа позволила ему добраться до льда. Она даже позволила ему закинуть рюкзак на плечи. Он был в трёх ярдах от неё, когда она послала жар в его коньки. Они мгновенно ушли в лёд на дюйм: Бэн растянулся на льду. Даджа пошла к нему, пытаясь не поскользнуться, когда лёд начал таять под её собственными босыми ногами.

Бэн лихорадочно поднялся на колени и попытался встать. На этот раз она послала более сильную вспышку жара в металлические коньки, сваривая их друг с другом. Бэн упал. Когда он оттолкнулся руками от льда, чтобы посмотреть, что случилось, она дотянулась до силы в перчатках из живого металла и рывком свела свои ладони вместе. Перчатки срослись, сковав руки Бэна от кончиков пальцев до локтей.

Он снова упал, затем перекатился на бок, уставившись на неё, пока она приближалась. Парик сбился с его головы: он подстриг свои рыжие локоны, чтобы тот лучше сидел.

‑ Даджа, пожалуйста, ‑ сказал Бэн.

Он мертвенно побледнел, отбрасываемые громадным пожаром тени рябью ходили по его бедной коже.

‑ Ты не можешь это сделать. Мы же друзья.

На это ей сказать было нечего. Вместо этого она посмотрела на госпиталь – они были не так уж далеко от причала кухни. Там всё ещё были люди. Она вытащила своё зеркало и влила в него достаточно жара, чтобы оно ярко засветилось. Подняв его, она отправила вспышку в толпу.

‑ Ты знаешь, что случится, если меня обвинят в поджигательстве? ‑ спросил он, будто думая, что она всё ещё может поверить в его невиновность. ‑ Знаешь? Они сожгут меня заживо.

Кто-то в толпе махнул над головой факелом, один раз, дважды. Даджа ответила двумя быстрыми вспышками зеркала. От причала отделились сани и поехали в их сторону.

Даджа посмотрела на Бэна:

‑ Я знаю, что сожгут, ‑ сказала она ему. ‑ И я буду там, чтобы оплатить мой долг перед тобой.

Жители Кугиско ни минуты не теряли зря, предавая поджигателя суду – только не того, кто убил больше 150 человек и ранил ещё сотни. Через четыре недели после пожара в Госпитале Йоргири Даджа предстала перед тремя магистратами и набитом залом суда, чтобы рассказать о своей дружбе с Бэннатом Ладрадуном, начиная от их знакомства до их последней встречи на льду у Черномушной Топи. Она слушала слова Хэлуды о том, как та нашла чердачную мастерскую, где Бэн создавал свои устройства, и выслушала рассказы людей в госпитале, банях и Доме Джосарик.

Всё это время Бэн сидел в железной клетке, выстроенной для его защиты от мести пострадавших от его рук. Он сидел, уставившись пустым взглядом на свои ладони, ни разу не подняв ни на кого взгляд.

Никто не сомневался в том, какое решение вынесут магистраты, и они никого не удивили: казнь через сожжение. Наморнский закон гласил, что казнь преступника должна быть проведена на месте его самого значительного преступления. Лекари и руководство госпиталя отказали в разрешении: как верующие в Йоргири, они не могли разрешить убиение человека, пусть и санкционированное правительством, на земле, только недавно вновь посвящённой жизни. Бэнната Ладрадуна приговорили к смерти от сожжения за неделю до Долгой Ночи, у бань на Острове Эйрги.

Ниа настояла на том, чтобы пойти с Даджей, хотя и произносила это дрожащими губами: она считала, что кто-то должен выступить свидетелем для Моррачэйн. Даджа пошла, потому что обещала Бэну, что посмотрит в лицо тому, что она сделала, поймав его. Фростпайн пошёл без всяких объяснений. Они и не требовались; Даджа знала, что он придёт, чтобы помочь ей. Для них выделили место прямо перед местом казни. Когда они явились, то обнаружили, что там же стояли Оленника Поткракер и Джори, советы островов, пострадавшие от пожаров Бэна, и семьи погибших. Хэлуда и маги магистратов, в отделанных золотом и серебром чёрных жакетах, стояли к их группе под прямым углом. Перед ними стоял столб, чьё широкое основание было завалено поленьями и хворостом, с установленной сверху платформой. На противоположной стороне от группы Даджи, по ту сторону столба, ждал губернатор, городской совет и должностные лица, служившие в судах и страже.

За этими тремя группами свидетелей стояла толпа: те, кто пришли увидеть свершение справедливости, или просто посмотреть на ужасное зрелище. Они ждали в необычной тишине.

Вскоре послышался бой барабана, безрадостный и жёсткий. По ступеням от канала поднялась группа казнящих. Бэна, одетого в грубую одежду из мешковины, сопровождали по бокам жрецы Врохэйна в чёрных одеждах, надзиравшие за всеми казнями, и сопровождавшими их стражами. Осуждённому на смерть заключённому дозволялся жрец его собственной веры, но Бэн никого не выбрал. Он шёл, уставившись в землю. Слышны были лишь бой барабана, хлопанье ткани на ветру и клацанье кандалов, закованных у Бэна на запястьях, щиколотке и шее.

Жрецы помогли ему подняться по ступеням на платформу. Они приковали его к столбу, затем сошли вниз. Бэн глядел поверх моря людей, будто его мысли были устремлены на годы в прошлое.

Барабан смолк. Глашатай зачитал имя Бэна, его преступления и его приговор. Затем жрецы Врохэйна принесли факелы. Те были сунуты в промежутки между поленьями, в пропитанный маслом хворост. Хворост вспыхнул.

Долгое время ничего не менялось. Бэн стоял без всякого выражения на лице. Под ним занялись и начали гореть поленья. От них почти не было дыма, осознала Даджа: ему не позволят задохнуться до того, как огонь доберётся до его плоти.

Его образ размылся, когда на её глаза навернулись слёзы. Она вдруг вспомнила Бэна, которого узнала в начале – редкого не-мага, понимавшего огонь так же, как она, такого же энергичного и живого как и все члены её приёмной семьи.

Бэн внезапно переступил ногами, будто ему было неудобно. Он поднял сначала одну стопу, потом другую. Первые языки пламени проскользнули через доски платформы. Слёзы безостановочно потекли у Даджи из глаз. Это был закон, который он нарушил, смерть, на которую он обрёк столь многих. Это ведь было правильно, осудить его на такую же смерть?

Пламя внезапно взбежало вверх по его одежде из мешковины. Бэн дёрнулся, пытаясь сбить пламя о столб. Но он был слишком туго закован. Мышцы его лица напряглись. Он вот-вот готов был закричать.

Она не могла это делать. Она не могла. Плевать ей было на закон. Даджа вбила свою силу глубоко в землю, через земную кору, в раскалённые добела расплавленный камень и металл, находившиеся внизу. Она вызвала одиночный, всепоглощающий всплеск жара и обрушила его на костёр. Пусть наморнцы её покарают, думала она. Она не могла смотреть на то, как он медленно сгорает заживо.

Тогда-то она и увидела его. Серебряный огонь направляемой магии с рёвом выплеснулся из Фростпайна и Оленники. Он пролетел от Джори серебряной нитью. Поленья, платформа, Бэн и столб превратились в колоссальную ревущую огненную колонну, взмывшую в воздух на тридцать футов. На миг стало так жарко, что у Даджи стянулась кожа на лице; она почуяла рядом запах жжёных волос. Колонна просуществовала лишь один вздох. Потом она исчезла, лишённая топлива. На место, где согласно указу Кугиско должен был умереть Бэн, опустилось несколько чёрных хлопьев. От свежеобугленной земли, где только что был столб, потянулись вверх обескураженные струйки дыма.

Даджа вызывающе посмотрела на Хэлуду Солт, ожидая, что маг будет в ярости. Вместо этого Хэлуда стояла, заслонив глаза ладонью и качая головой. Даджа не могла быть уверенной, была Хэлуда разочарована или просто смирилась. Потом ей подумалось, что и то и другое могло быть верным одновременно.

Кто-то из группы губернатора чувствовал нечто большее, чем разочарование или смирение. Мужчина, носивший на отделанным серебром чёрном жакете стража золотое зарево командора, направился к той стороне, где стояла Даджа, темнея лицом от ярости. Он поманил к себе группу стражей.

‑ Я хоч… ‑ яростно начал он.

Хэлуда преградила ему дорогу и положила ладонь ему на грудь. Она что-то произнесла; никто не услышал, что именно. Командор стражи зыркнул на неё сверху вниз и открыл рот. Оттуда не донеслось ни звука; она снова что-то тихо сказала.

Фростпайн дёрнул Даджу за руку:

‑ Идём, ‑ сказал он, поманив Ниа, Оленнику и Джори. ‑ Хэлуда с ним всё уладит. Нельзя же сказать, что этот проклятый приговор не был приведён в исполнение.

Пять месяцев спустя в Дом Банканор пришла весть о том, что южные горные перевалы открылись. Через неделю после этого Хэлуда, Коул и Матази проводили Фростпайна, Даджу, их скакунов и три вьючных лошади через Остров Базниуз, по Мосту Кирсти, до самого места стройки нового госпиталя Йоргири и благотворительной кухни. Хотя строительство началось лишь месяц назад, плотники и каменщики рисковали редкими запоздалыми снегопадами или бурями, чтобы начать новый проект, к которому готовились всю зиму. Матази и Коул возглавили сбор средств, лично внеся такие крупные пожертвования, что остальные богачи Кугиско, устыдившись, тоже пожертвовали крупные суммы. Менее богатые семьи купцов и рабочих пожертвовали ткань, утварь, посуду, травы и масло для лекарств, даже еду. Даджа продала много украшений и отдала деньги новому госпиталю. Она, Фростпайн и Тэйрод всю зиму работали над щеколдами, замками, крюками и бесконечным запасом гвоздей, как и многие другие кузнецы. Плотники заготавливали древесину; ткачи делали одеяла и простыни; травники и лекари делали лекарства целыми корытами.

Теперь же путники, Коул и Матази сидели на своих конях, глядя на открывшуюся перед ними деловую суету. Каменщики работали над подвалами и каминами на первом этаже, а плотники возводили каркасы внутренних палат и внешних стен. Кухня уже открылась. Оленника руководила котлами, от которых доносились изысканные запахи. Джори, одетая в единственное простое платье, как и её наставница, с опускавшимися чуть ниже колен юбками, вывалила в котелок горку нарезанной репы и подошла к ним, хлюпая на каждом шагу в доходившей её до щиколоток чёрной грязи своими высокими сапогами.

‑ Предполагалось, чтобы ты ходила по тем дорожкам из досок, знаешь ли, ‑ указал её отец. ‑ В конце концов, для этого их и проложили. Это место не просто так зовётся Черномушной Топью.

‑ Ох, Папа, да я же по ним целую вечность буду добираться до чего угодно, ‑ пожаловалась Джори.

Она остановилась у коня Даджи, положив ладонь на обутую в сапог лодыжку Даджи. Все важные прощания они уже сказали друг другу, когда обменивались тем утром ударами посоха, но Даджа хотела увидеть Джори в её собственной стихии, в жизни, которую она сама для себя творила. Джори сказала Дадже:

‑ Ты меня предала. Ты отдала мою медитацию ей.

Она ткнула обвиняющим пальцем в сторону Хэлуды Солт, на что та лишь по-волчьи осклабилась.

‑ А ещё она может побить тебя на посохах, ‑ задорно сказала ей Даджа. ‑ Она не даст тебе зазнаться.

«Торговец, будь свидетелем», ‑ подумала она. «Я начинаю говорить как Фростпайн».

Джори широко улыбнулась в ответ, блеснув зубами на фоне кремово-коричневой кожи:

‑ Для этого у меня есть Оленника, ‑ сказала она. ‑ Не думаю, что я смогу выдержать двух смиряющих меня наставниц.

‑ Я знаю только одно: они тебе понадобятся, ‑ парировала Даджа.

‑ Возвращайся скорее, ‑ тихо сказала Джори. ‑ Нам правда тебя не хватает.

Она бросила взгляд на вершину возводимых перекрытий: на них верхом сидела Ниа. Она была одета как и её сестра, в короткое платье и сапоги, только её платье было тёмно-бордовым, а у Джори – синим. Пока Арнэн, сидевший напротив Ниа, сверлил в двух соединённых балках отверстия, Ниа вставляла и забивала в них штифты. Не отрывая взгляда от работы, она подняла киянку и помахала ею, затем забила ей следующий штифт. Через две недели после того, как Арнэн получил свой сертификат мага, он открыл собственную мастерскую, взяв на себя не только медитацию Ниа, но и обучение её плотницкому ремеслу, с одобрения Камока и самой Ниа.

‑ Я вернусь когда смогу, ‑ пообещала Даджа.

Она и с Ниа уже попрощалась, заговорившись с ней допоздна прошлым вечером.

‑ И Ниа будет писать, ‑ сказала Джори. ‑ Она пишет лучше, чем я.

Голос Оленники эхом прокатился над стуком молотков по дереву, гвоздям и камню:

‑ Если они не собираются спешиться и помочь, то скажи им, чтобы проваливали, Джоралити.

Её голос приобрёл каркающую жёсткость, не проходящее напоминание о той ночи, когда она держала свою часть госпиталя в безопасности, пока все способные выбраться не покинули его.

‑ Эти лепёшки сами себя не испекут!

Джори посмотрела на укутанного Фростпайна:

‑ Когда он выйдет из своего кокона, скажи ему, что я сказала «пока», ‑ нагло сказала она.

Она пошлёпала через грязь обратно к Оленнике, игнорируя дорожки из досок.

‑ Ты ведь можешь выйти, ‑ сказал Фростпайну Матази.

Он сидел под несколькими слоями одежды, в толстой меховой шапке на лысой макушке и двух парах перчаток на руках.

‑ Подыши воздухом, ‑ подтолкнула его Матази. ‑ Тебе это полезно.

Фростпайн повернул голову, зыркнув на неё из-под нескольких шарфов как разгневанный филин:

‑ Этот воздух холодный, мокрый и двигается, ‑ уведомил он её.

‑ Это зелёный ветер Сиф, ‑ с улыбкой сказал Коул. ‑ Принюхайся. Влажная земля, всходящие растения – весна уже в пути.

‑ В пути – возможно. Уже здесь – нет, ‑ проворчал Фростпайн. ‑ Я вас обоих очень люблю, но я поеду искать настоящую весну. Такую, которая на самом деле тёплая.

Матази наклонилась поцеловала Даджу в щёку. Коул подъехал, чтобы проделать то же самое.

‑ Спасибо тебе за наших девочек, ‑ сказал ей Коул. ‑ За то, что наставила их на путь.

Даджа робко улыбнулась им:

‑ Работа у Торговцев такая – мы находим пути и идём по ним. Пусть Торговец и Счетоводчица сохранят ваш баланс высоким, а долги – низкими.

Она посмотрела на Хэлуду, та сказала:

‑ Если вы двое когда-нибудь устанете от этих кузнечных глупостей, то я могла бы сделать из вас годных магов магистрата.

Даджа хохотнула и покачала головой:

‑ Я думаю, что кузнечные глупости у нас в крови.

Она протянула руку через разделяющее их расстояние и ткнула Фростпайна навершием своего посоха Торговца:

‑ Поехали, старый сыч, ‑ сказала она ему. ‑ Я найду тебе дорогу к весне.

‑ Слава богам, ‑ с чувством ответил Фростпайн.

Они направили своих коней по дороге на юг.

Примечания

Календари, использующиеся в большинстве земель, где происходит действие книг, включая важные праздники:

Январь	Луна Волка
Февраль	Луна Бури
Март	Луна Карпа
	Рождение Солнца (весеннее равноденствие)
Апрель	Луна Семени
Май	Луна Гуся
	Дикая ночь (Белтэйн)
Июнь	Луна Розы
	Середина лета (летнее солнцестояние)
Июль	Луна Мёда
Август	Луна Сусла
Сентябрь	Луна Ячменя
	Рождение Холода (осеннее равноденствие)
Октябрь	Луна Крови
	Ночь Мертвецов (Хэллоуин)
Ноябрь	Луна Снега
Декабрь	Луна Очага
	Долгая Ночь (зимнее солнцестояние)

Дни недели (начиная с понедельника):

Лунный День

Звёздный День

Земной День

Воздушный День

Огненный День

Водный День

Солнечный День