Текст книги "Круг Раскрывается: Холодный Огонь (ЛП)"

Автор книги: Тэмра Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Она могла заставить Джори медитировать тем способом, который явно годился для Ниа, который годился для Даджи и трёх её друзей. Если она будет на нём настаивать, то может потерять Джори, превратив в нудную работу то, что должно стать для неё наиболее удобным способом обращения с силой. Это как если бы она подрезала крылья птице до того, как та научится летать.

Джори заслуживала лучшего. Её собственные наставники ожидали от неё лучшего.

Внезапно она задумалась, какие именно проекты Фростпайн отложил в сторону ради того, чтобы учить её, когда она вошла в его кузницу. Какие важные заклинания отложили Ларк и Розторн, чтобы присматривать за четвёркой очень разных юных магов? И Нико, который больше всего учил их медитации, чем пожертвовал он? Люди постоянно удивлялись тому, что вольный Никларэн Голдай провёл целых четыре года в одном месте, хотя прежде не задерживался нигде больше года. Он отдал четыре года, чтобы дать Даджа и четырём её друзьям власть над их силой, и чтобы учить Трис. Они всегда считали это чем-то само собой разумеющимся.

Значит это было уроком для магов-наставников, если Даджа хотела его усвоить. Обучение было важнее личных целей. Обучение было серьёзным долгом, который можно было выплатить лишь правильно обучая новых магов.

Погруженная в раздумья, Даджа задула лампы. Были и другие способы медитации. Может быть, пришло время попробовать один из них.

Она собиралась войти в свою комнату, когда вспомнила, что Коул и Матази хотели с ней поговорить. Всё ещё размышляя, Даджа спустилась вниз.

‑ Садись, ‑ приказала Матази, когда Даджа присоединилась к ним. ‑ Ты выглядишь вымотанной. Вот.

Она налила Дадже чаю.

Коул отложил свою книгу и наклонился вперёд, упёршись локтями в колени:

‑ Насколько безопасно в кухне Поткракер?

‑ Она не находится собственно в трущобах, ‑ сказала Даджа, откидываясь на спинку стула. ‑ Она является частью госпиталя, который от собственно Топи отделяет бревенчатая стена. Я повсюду видела стражников, и здание покрыто охранными чарами и заклинаниями для безопасности, причём качественными.

‑ Госпиталь мне знаком, ‑ сказала Матази. ‑ Мы жертвуем туда деньги. У Поткракер потрясающая репутация. Просто я всегда слышала, что она не берёт учеников.

«Но она взяла, когда ученица пришла к ней», ‑ осознала Даджа. Как это сделали Фростпайн, Нико, Ларк и Розторн.

‑ Эта Оленника мне нравится, ‑ сказала она Банканорам. ‑ Если она согласится оставить Джори, то думаю, что это будет очень хорошо.

Даджа помедлила, затем решила быть честной:

‑ Джори меня удивила. Оленника без обиняков заявила, что Джори будет работать не покладая рук, и не над чудесными, волшебными творениями, а над заурядной стряпнёй. И Джори даже не дёрнулась. Это засчитывается в её пользу, хотя против неё говорит то, что она сбросила Поткракер на меня в самый последний момент, когда мы уже объездили весь город.

‑ А что Оукборн? ‑ поинтересовался Коул. ‑ Наставник Ниа?

Даджа снова задумалась. Ответ, к которому она пришла, был тем, который она обязана была этим людям дать:

‑ Я не уверена. Она робкая, а он недолюбливает богатых людей. Если бы она училась непосредственно у него, то я бы сказала «нет». Сомневаюсь, что он отнёсся бы к ней с терпением. Но Камок приставил к ней своего старшего подмастерья, Арнэна. Тот может быть и подойдёт.

‑ Ты присмотришь за Ниа? ‑ спросила Матази, накрыв ладонь Даджи своей. ‑ Я звала её «маленькой Тенью», пока она не выросла в юную леди, слишком благородную для таких прозвищ. Она спрячется в тени и будет молчать, если что-то её беспокоит.

‑ Я присмотрю за ней, ‑ пообещала Даджа. ‑ По меньшей мере, я по-прежнему буду учить их медитации.

В ответ на их любопытные взгляды она объяснила:

‑ У Камока и Оленники огромные заведения – полные шума и отвлечений. Я не знаю, как они там не теряют голову. Они попросили меня продолжить медитировать с близняшками, и я согласилась.

‑ Мы можем найти кого-то другого, ‑ предложил Коул. ‑ Ты – наша гостья, а не учительница для девочек.

Даджа могла избавиться от обузы, оставить всё свободное время себе… нет. Её наставники не отлынивали от своих обязанностей по обучению новых магов, и она тоже не должна. И она была в личном долгу перед близняшками за их уроки по катанию на коньках; она должна была отплатить им за это, чтобы свести баланс. Она прикрыла рот ладонью, чтобы скрыть зевок. Чай или не чай, она почти засыпала на ходу.

‑ Нет, я их обнаружила, я за них и отвечаю. Кроме того, я никуда не денусь до весны.

Она переборола ещё один зевок и встала на ноги.

‑ Простите. Я устала.

Коул и Матази встали вместе с ней и протянули ей свои руки. Даджа в недоумении посмотрела на их вытянутые руки, потом на них самих. Коул сказал:

‑ Мы перед тобой в долгу, который нельзя выразить словами. Ты нашла в наших девочках то, что все остальные упустили, что могло принести им несчастья.

‑ Мы знаем, что это для тебя – труд, и что у тебя есть собственная учёба, ‑ добавила Матази. ‑ Если мы когда-нибудь сумеем надлежащим образом тебя отблагодарить…

Даджа устыдилась того, что вообще в какой-то момент возмущалась своими обязанностями перед Ниа и Джори. Вся семья приняла её так, будто она была одной с ними крови. Они давали, не прося ничего взамен; и она должна поступать так же. Она сжала их протянутые ладони:

‑ Посмотрим, что выбудете думать к весне, после проведённой вместе с нами зимы.

Она сжала их пальцы в ответ, затем отпустила, тронутая их благодарностью.

Прежде чем лечь спать, Даджа написала записку и оставила её слугам, чтобы ты отнесли её утром в Дом Ладрадун. На следующий день она должна была работать с железом у кузнеца Тэйрода. Если закончит пораньше, она хотела начать примерять Бэну перчатки.

Первый Посвящённый храма Огня, храма правосудия, закона и боевых действий, был закалённым, тощим белым мужчиной с короткими рыжими волосами, торчавшими во все стороны, и короткой рыжей бородой. Когда он говорил, звук был такой, будто кто-то ссыпает гвозди в металлическое ведро. Он был генералом, но потом взял себе имя Скайфайр, когда посвятил себя храму. Той ночью Дадже снилась практикуемая Скайфайром форма медитации. Во сне она снова была на тренировочном дворе, используемом воинами храма Огня. День был летним, во дворе было так сухо, что пыль подобно дыму поднималась с земли и с тренировочной одежды всех присутствовавших.

Даджа тяжело дышала, обходя Посвящённого Скайфайра кругом, держа в руках посох. Он был стар, но был изворотливее угря. Она чувствовала, как ноют места, по которым он наносил стремительные карательные удары, когда ему казалось, что она теряла сосредоточенность.

‑ Перестань ожидать, когда я ударю тебя там или тут, ‑ рявкнул он.

Его тёмно-синие глаза пылали сквозь покрывавший его лицо слой пыли. Оставленные стекавшим потом дорожки превращали его лицо и даже короткую рыжую бороду в подобие разрисованной маски.

‑ Перестань пытаться думать. Не ожидай ничего – ожидай всего. Будь открыта грядущему удару! Опустоши голову, иначе я её тебе раскрою, чтобы все мысли вытекли сами. Ты – такая же девочка с посохом и двумя ногами, как я – скрипучий старик, которые не должен быть способен тебя коснуться. Я не могу коснуться движения. Будь движением. Будь воздухом. Будь пустотой.

Он сделал выпад. Даджа моргнула, наполовину загипнотизированная его словами, наполовину находясь в тихом месте, где она была во время медитации. Она заблокировала удар и стала ждать его следующей попытки. Он сдвинулся. Она осталась неподвижной, желая услышать, что будет дальше. После пяти минут тренировки, когда ему удалось коснуться её ещё несколько раз, он объявил перерыв.

‑ Но это же медитация, только мы двигаемся, ‑ тяжело дыша сказала она, опираясь ладонями на колени.

Она ощущала себя просто чудесно.

‑ Так всё и должно быть. Я никогда не мог сидеть на заднице и глупо считать про себя, ‑ ответил Скайфайр, переводя дух. ‑ Я так медитирую.

Сон остался с ней, когда она открыла глаза. Она улыбалась. Её уроки со Скайфайром после того дня стали совсем другими. Она подумала, что Джори крепкий старик понравился бы.

Даджа выпростала задеревеневшее тело из-под одеяла, – ей придётся найти другое время для катания на коньках, если они будут медитировать в этот час, – умылась и оделась. Она видела деревянные шесты в комнате по пути из конюшен в кладовую. Спустившись по задней лестнице, она прошла мимо кухни – ей не хотелось видеть кухню тёмной и без огня. Небольшое исследование помещений привело её в комнату, где хранились до востребования старые стулья, столы и другие предметы.

Шесты были сложены в углу. Они были гладкими палками длиной примерно в пять футов, скорее всего предназначенными для того, чтобы заменять ручку швабры или метлы, когда старая ломалась. Все они были обработаны наждаком, поэтому ей не нужно было волноваться о занозах; все они были сделаны из крепкой породы древесины, поэтому ей не придётся беспокоиться о том, что они сломаются от удара. По сравнению с её посохом они были до смешного лёгкими, но её собственное удобство не значения не имело.

Даджа выбрала три шеста, когда услышала женский крик. Она бросила шесты и бегом бросилась в сторону криков, перебирая в голове пожар, убийц, крыс…

Она ворвалась в кухню. Кухарка Анюсса и домоправительница Вариша, полуодетые, прибежали из жилых помещений для слуг одновременно с ней. У одного из длинных столов съёжилась служанка, не переставая кричать. Когда Вариша и Анюсса подбежали к ней, та указала на большой камин, расплакалась и закрыла лицо руками.

Даджа ошибалась, когда ожидала найти кухню холодной и безжизненной. Судя по размеру огня, ревевшего в очаге, тот горел достаточно долго, чтобы сделать помещение восхитительно тёплым. В сердце пламени сидел Фростпайн, спиной к остальной части помещения, скрестив ноги, положив ладони себе на колени и закрыв глаза. Он так глубоко погрузился в медитацию, что даже не услышал криков служанки. Его копна волос и борода шевелились, ласкаемые пламенем. Его одежда была аккуратно сложена на табуретке рядом с очагом.

У Даджи задрожали губы.

Она повернулась на шум. В кухню набежало ещё народу, большинство людей всё ещё были одеты для сна. Анюсса и домоправительница, стоя по бокам истерической служанки, подошли ближе, глазея. Джори и Ниа наверное прибежали с третьего этажа. Они смотрели слугам через плечо широко раскрытыми глазами. Прибыли лакеи в ночных рубашках, требуя объяснений поднявшейся суете.

У Даджи снова дрогнули губы. Она строго приказала себе не улыбаться, и подошла к очагу. Она не была уверена, что надетая на ней рубашка была изготовлена Сэндри. Для пущей уверенности – она подумала, что больше одного голого мага домочадцы не вынесут – Даджа сложила ладони вместе, затем развела их в стороны. Пламя между ней и Фростпайном аккуратно разошлось. Наклонившись, она положила ладонь ему на плечо. Через связывавшую их магию она сказала: «Возвращайся».

Фростпайн извернулся, зыркнув на неё:

‑ Что? ‑ потребовал он. ‑ Человеку уже и помедитировать нельзя?

‑ Я думала, что ты этим занимаешься у себя в комнате, ‑ сказала она. ‑ Фростпайн, ты голый.

‑ Голый и согретый, ‑ сказал он, хмурясь.

Он развернулся, сев к Дадже лицом, да так ловко, что почти не потревожил разложенные вокруг него дрова.

‑ Я там не могу развести нормальный огонь, очаг слишком маленький. Я подумал, что окажу всем услугу, и разведу огонь здесь.

‑ Ты хоть кому-нибудь об этом сказал? ‑ осведомилась Даджа.

‑ Я собирался убраться отсюда к тому врем…

Фростпайн посмотрел Дадже за спину, увидев расширенные глаза зрителей.

‑ Хаккой и Шурри, ‑ проворчал он. ‑ Я просто хотел согреться.

‑ Почему ты не поставил ширму? Или не сказал кому-нибудь? ‑ спросила Даджа. ‑ Тогда, может быть, весь дом всё ещё спал бы.

‑ Можно подумать, что они тут никогда не видели голого мужчину, ‑ проворчал Фростпайн. Он подобрал под себя ноги, затем осторожно шагнул прочь из пламени, не потревожив поленьев и пепла. Затем он начал с помощью кочерги перемещать горящие поленья, пока они не закрыли свободное место, где он прежде сидел. Закончив с этим, он отложил кочергу и начал одеваться.

Служанка всё ещё ревела. Другие слуги попятились прочь из кухни. Это была не та магия, с которой они были знакомы, заключавшаяся в зельях, знаках и амулетах. Она их беспокоила. Только Анюсса осталась непоколебимой. Она осмотрела Фростпайна с головы до ног, подбоченившись и криво ухмыляясь:

‑ Моя кузина говорит, что маги – евнухи. Вот бы её сюда сейчас. Хотите завтрак? ‑ спросила она Фростпайна, когда он закончил одеваться.

Он широко улыбнулся:

‑ Я чудовищно голоден, ‑ сознался он. ‑ И впервые с моего сюда приезда мне тепло.

Даджа покачала головой, и вернулась за своими шестами.

Не смотря на утренний переполох и их неохотность прошлым вечером, Джори и Ниа уже были в классной комнате, когда Даджа пришла туда. В очаге не горел огонь: хоть их платья с чулками и были шерстяными, дыхание близняшек выходило паром в холодном воздухе.

‑ Мы не сможем так сидеть, ‑ уведомила Даджу Джори.

Близняшки дрожали от холода.

‑ Мы замёрзнем.

‑ Сидеть вы не будете, ‑ сказала Даджа.

Она бросила один из шестов Ниа, та легко его поймала, затем бросила второй Джори, которая чуть его не уронила. Свой собственный шест она прислонила к стене.

‑ Я думала, что ты сказала, что у нас не будет посохов, ‑ сказала Ниа, поглаживая свой шест.

‑ Вам не нужны посохи для магии, ‑ ответила Даджа. ‑ Вы…

‑ Он всегда сидит голым в огне? ‑ спросила Джори. ‑ Мы тоже так научимся? И почему он выбрал себе имя «Фростпайн», если ему не нравится холод?

Даджа задала ему точно такой же вопрос, когда они сидели, сжавшись от холода, на постоялом дворе во время поздней летней метели. И она повторила для Джори его ответ:

‑ Он сказал, что он и не думал, каким холодным бывает холод, и что морозные ели казались ему красивыми деревьями. И ни одна из вас не будет сидеть голой ни в каком пламени.

Ниа содрогнулась:

‑ Ох, пожалуйста! ‑ прошептала она. ‑ Пожар до сих пор снится мне в кошмарах!

Даджа похлопала её по плечу:

‑ Когда возьмёшь магию под контроль, перестанешь ощущать себя сделанной из дерева, ‑ мягко сказала она. ‑ Ты сможешь отгораживать себя от своей магии. Тогда и сны прекратятся. А теперь, ‑ сказала она, пока её снова не перебили, ‑ мы начнём с простых приёмов работы с посохом.

‑ Но как… ‑ начала Джори.

‑ Просто делай как я говорю, ‑ сурово сказала девочка Даджа.

Джори кивнула, умолкнув.

Она не хотела делать из них бойцов, но если уж они будут работать с посохом, то она будет учить их как положено. Иначе её следующий сон о Скайфайре может закончится тем, что тот её выпорет за небрежное наставничество. Она научила девочек тому, как надо правильно держать посох, и как стоять, чтобы удерживать равновесие. Потом она показала им верхний удар и защиту от него, верхний блок, удар по телу и защиту от него, блок тела, и нижний удар и блок. Затем она дала им последовательность – верх, тело, низ. Джори била первой, Ниа ставила блок; после пяти повторений Даджа поменяла им роли, теперь Ниа била а Джори блокировала. Они били несильно. Сейчас важнее было правильно бить и ставить блок. Они повторяли упражнения снова и снова, пока у обеих девочек не проступили капли пота на висках. Став увереннее, они начали двигаться быстрее.

Джори начала бить слишком сильно. Ниа немного сжималась при каждом ударе. Когда пришёл её черёд бить, она вкладывала в удар столько же сил, что и раньше. Когда снова настала очередь Джори бить шестом, она нанесла верхний удар посохом изо всех сил. Ниа сжалась. Когда Джори нанесла удар по телу, Даджа сделала выпад своим собственным шестом и отбила посох Джори в сторону. Ниа попятилась.

‑ Держи свои чувства в узде, ‑ сказала Даджа, обращаясь к Джори. ‑ Тебе нельзя слишком возбуждаться. Ты должна держать всё в себе. А тебе нельзя сживаться, ‑ сказала она Ниа. ‑ Держите ритм. Не беспокойтесь ни о чём, кроме повторения одних и тех же движений снова и снова.

‑ Но мне не нравится бить, и мне не нравится, когда меня бьют, ‑ возразила Ниа. ‑ Почему мы не можем медитировать так, как раньше?

‑ А мне не нравилось раньше, ‑ сказала ей Джори.

Обращаясь к Дадже, она сказала:

‑ Я всё сделаю. Двигаться, бить несильно, не возбуждаться.

‑ Не выпускай из головы последовательность и то, как работает твоё тело, ‑ сказала Даджа. ‑ Вот и всё. Никто тебе не сделает больно, Ниа. Это всего лишь последовательность действий, как дыхание, только ты двигаешься всем телом. Ладно, ты бьёшь, Джори блокирует, верх, тело, низ, потом поменяетесь местами. Начинайте.

Они послушались, нанося удары и ставя блоки не спеша, как они и делали в самом начале. Они стали понемногу расслабляться. Даджа внимательно наблюдала за ними, заметив, когда они стали двигаться быстрее. Джори заулыбалась. Они стали двигаться ещё быстрее. Джори стала бить сильнее№ Ниа начала отдёргиваться. Затем Ниа нанесла верхний удар, Джори заблокировала и нанесла ответный удар сестре по рёбрам. Даджа это ожидала, сделала выпад своим шестом, захватила им оружие Джори и отправила его в полёт. Прочитав Джори ещё одну лекцию об эмоциях, Даджа заставила близняшек упражняться в третий раз. Ничего не вышло; через минуту ей стало ясно, что Ниа не поверила обещанию своей сестры о том, что та будет держать себя в руках. Она дёргалась при каждом наносимом Джори ударе, хотя ей удавалось блокировать каждый раз.

Когда зазвонил колокол к завтраку, близняшки посмотрели на Даджу. Она протянула руки к их шестам. Ниа сунула свой шест Дадже и сбежала. Джори отдала свой шест нехотя.

‑ Я смогу лучше, ‑ сказала она Даджа. ‑ Только, полагаю, ты теперь захочешь вернуться к прежнему, скучному способу.

Она побежала прочь из классной комнаты.

Даджа решила не завтракать с семьёй. Запах горелого подсказал ей, что завтрак, приготовленный полу-запуганной прислугой, она вполне могла пропустить. Вместо этого она оделась, взяла свой повседневный посох и сумку с очертаниями рук Бэна, и пошла в кузницу Тэйрода. На полпути вниз по улице Тэнни пожилая женщина, почти круглая из-за своих юбок и платков, продавала с тележки пирожки. Даджа купила себе завтрак и пошла дальше, вертя свою проблему у себя в голове.

Ниа нравилось сидеть и медитировать. Джори лучше всего концентрировалась, когда двигалась. Сколько Даджа ни совала эти факты в горн для нагрева, они всегда выходили в одном и том же виде.

«Вот тебе и магия», ‑ мрачно подумала она. «На треть – слава, на треть – веселье, и на треть – полировка металла, пока спина, колени и руки не заноют».

Она хохотнула. Иногда прежняя морская жизнь всплывала в её мыслях в самые странные моменты. Но этот урок она усвоила. Металл портился от ржавчины, если его не начищать. Близняшки никогда не получат полной отдачи от своей силы, если Даджа будет ленивой наставницей. Работа – это работа: её следовало делать надлежащим правильно.

Глава 7

Если Тэйрод Воскаджо и не был самым уродливым белым человеком, каких Даджа помнила, то только потому, что её память проявила милосердие и выкинула воспоминания о более уродливом человеке у неё из головы. Волокнистые карие волосы едва покрывали его массивную голову. Тёмные глаза глядели из-под кряжистых бровей. У него был сплюснутый нос; под узкими губами выступала вперёд глыба подбородка. Его руки были молотами из мышц и костей. Роста он был в шесть с половиной футов.

Каждый ребёнок в округе знал, что этот мужчина с внешностью чудовища был готов на всё – от спасения воздушных змеев до давания денег на сладости. Девушки делились с ним своими любовными проблемами; молодые люди просили у него совета о том, как управиться со своими отцами. Он был главой гильдии кузнецов Наморна и знал о работе с железом даже больше Фростпайна. Он не был магом.

Он был рад позволить Дадже работать в его кузнице в обмен на её помощь в некоторых из его проектов. Она училась у него тонкой работе с железом, создавая из металла подобные кружевам узоры: от Сиф до Моря Камней равному Тэйроду в этом было не сыскать. Будучи успешным мастером-кузнецом, Тэйрод руководил почти двадцатью учениками и подмастерьями в своей большой кузнице на Улице Молота.

Перед тем, как войти в кузню Тэйрода, Даджа задержалась, чтобы поглядеть на стоявшие во внутреннем дворе сани, накрытые парусиной. Сани принадлежали губернатору Кугиско. Они представляли из себя чудесное сочетание латуни, эмалевой краски и позолоченного литья. Им не хватало только полозьев; те уже были почти готовы. Сегодня они с Тэйродом закалят два длинных куска металла, из которым потом придадут форму двух серебристых, изящных металлических полозьев, которые будут рассекать снег и лёд. Если всё пойдёт хорошо, они смогут отпустить сталь на следующий день[9]9
  Это ошибка автора. На самом деле стали сначала придают форму, потом закаляют (нагрев и быстрое охлаждение) для прочности, потом отпускают (нагрев и медленное охлаждение) для гибкости. Закалённой стали уже нельзя придать другую форму, она ломается. Закалка и отпуск производят друг за другом, без перерывов или откладывания на следующий день.


[Закрыть], а полозья закрепят уже на послеследующий.

Зайдя внутрь, она прислонила свой посох Торговца к стене в прихожей, затем повесила на посох свою сумку и тулуп, чтобы скрыть его характерное латунное навершие. Хоть никто из людей Тэйрода не говорил ничего против Торговцев, было бы глупо выставлять напоказ самый широко известный символ её народа. Она запихнула шарф, перчатки и вязаную шапочку в тулуп и сняла свои подбитые мехом сапоги, заменив их на кожаные ботинки.

‑ Готова к работе? ‑ Тэйрод стоял в дверях, завязывая свой кожаный фартук.

Он был из семьи рудокопов в землях к северу от Сиф; даже после тридцати лет на южном береге он всё ещё говорил с характерным акцентом.

‑ Наставничество тя не притомило?

Даджа осклабилась, ища свой собственный кожаный фартук:

‑ Как вообще можно иметь личную жизнь на этом острове, когда слуги так сплетничают?

Тэйрод хохотнул, ведя её в свою кузню:

‑ Да поди весь город уже знает, что ты учишь тех девчонок, ‑ поддразнил он. ‑ Если чё наши слуги и умеют, так это лясы точить.

В промежутках между нагревом металла до надлежащего жёлто-коричневого цвета для закалки и проверкой Тэйродом своих учеников и подмастерьев, Даджа работала над железными прутьями, которые она использовала для многих своих изделий. Тем утром она делала их особо внимательно, придавая прутьям форму не только с помощью волочильных клещей, но и с помощью своей силы. Эти прутья станут основой для перчаток Бэна.

Утро пролетело незаметно. Даджа вздрогнула, когда жена Тэйрода позвала их к обеду. Она убрала свои инструменты, а подмастерья и ученики повалились в столовую стремительным стадом.

Оказавшись внутри, ученики уселись за один длинный стол, а подмастерья, Тэйрод и Даджа – за другой, и все набросились на полные пищи тарелки. В отличие от многих других мастеров, Тэйрод следил за тем, чтобы его люди были хорошо накормлены. Он как-то упоминал Дадже, что делал это исключительно из шкурного интереса – довольные рабочие работали лучше.

На середине обеда служанка привела в столовую мальчика, державшего в руках запечатанный лист пергамента. Она указала ему на Даджу. Когда он подошёл, Даджа увидела, что он носил эмблему Ладрадунов на плече своего потёртого серого тулупа. Он старался не глазеть на накрытый стол. Мальчик молча протянул ей послание.

Она взяла послание и жестом приказала ему подождать, роясь в кармане, ища серебряный аргиб на чаевые. Мальчик выглядел наполовину заморенным голодом. Она надеялась, что он купит себе чего-нибудь поесть перед возвращением домой.

‑ Внимательно читай, убедися, значить, шо не надо ответа обратно слать, ‑ посоветовал ей Тэйрод. Одной рукой он ухватил ломоть жареной свинины, а другой подцепил два куска хлеба. Он бросил свинину на один кусок хлеба, накрыл другим, и сунул бутерброд мальчику:

‑ Жена слишком много готовит, ‑ проворчал он. ‑ Едай, не пропадать же добру.

Мальчика не требовалось просить дважды. Он схватил подношение обеими руками и откусил огромный кусок. Даджа не спеша сломала печать и прочитала записку от Бэна, в которой было всего несколько строк. Это был его ответ на её запрос о времени для примерки перчаток. Если по окончании её работы у Тэйрода будет не слишком поздно, писал он, то она сможет его найти у складов Ладрадун на Острове Базниуз, где пересекаются Кассовая Улица и Улица Ковил.

Она прочитала записку трижды, прежде чем мальчик доел бутерброд и принял из рук Тэйрода ещё один. Затем она дала посыльному свой аргиб и сказала:

‑ Скажи Раввот Ладрадуну, что я навещу его сегодня после полудня.

Мальчик кивнул, не переставая жевать, и потрусил прочь. Нушэ́нья Воскаджо, жена Тэйрода, подошла к ним, качая головой:

‑ Эта женщина так скупится на еду, можно подумать, что каждое зёрнышко пшеницы было отобрано у её собственных детей, ‑ сказала она своему мужу. ‑ Она и порет их, знаешь ли. Слуг. Совет острова её штрафует – а ей плевать.

Она зыркнула на подмастерьев, открыто подслушивающих разговор:

‑ Только не думайте, что вы слишком большие, чтобы вас пороть. Видела я блюдо с овощами! Если блюдо с овощами вернётся полу-пустым на ужин, то завтра мы вас его остатками и будем кормить вместо мяса!

Даджа пригнула голову, чтобы скрыть улыбку, а обедающие, обоих полов, набросились на баклажаны и морковь.

‑ Чё-то в этом доме нечисто, ‑ заметил Тэйрод, откидываясь на спинку стула и ковыряясь во рту зубочисткой. ‑ У Моррачэйн наполовину крыша съехала.

Даджа отложила свою вилку.

‑ А что насчёт Бэна? Он же в порядке, правда?

‑ Он герой, ‑ настойчиво заявила одна из подмастерий. ‑ Та каретная мастерская на Улице Всадника сгорела бы прошлой зимой…

‑ Шляпная лавка на Улице Стиффлэйс, ‑ вставил кто-то.

‑ Императорская Лапша, ‑ крикнула одна из учениц.

‑ Если можете говорить, значит можете работать, ‑ сказал Тэйрод.

Ученики и подмастерья встали из-за столов, чтобы умыться и немного размяться, прежде чем вернуться к своим обязанностям. За столом у Тэйрода осталась сидеть только Даджа. Его жена присоединилась к ним, принеся крепкие кружки, наполненные чаем с мёдом. Она была родом из Капчена, где чай пили так, как Даджа и ожидала. Нушэнья села рядом с мужем, оставив уборку со столов на служанок.

‑ Пусть я и старик с забитым сажей носом и омедневшим языком, ‑ сказал Тэйрод, ковыряясь во рту зубочисткой. ‑ Но говорят, будто кроме Бэна Ладрадуна ништо хорошего от этой семьи Кугиско не было.

Он покачал массивной головой:

‑ Я? Если б какой-нить пожар забрал мою радость, ‑ он накрыл ладонь жены своей, ‑ то я бы не охотился на то, что забрало мою зазнобу и детей.

Он вздохнул, посмотрел себе в кружку, и выдул её содержимое.

Они вместе с Даджей пошли обратно в главную кузницу. То, как сильно Бэн был сосредоточен на пожарах, не казалось ей странным. Она видела, как Трис частично уничтожила флот кораблей, потому что плывшие с ним люди убили её двоюродного брата. Сэндри боролась со своим страхом перед темнотой, чтобы не дать своим друзьям погибнуть. Браяр предпочёл нырнуть на тот свет, лишь бы не отпускать свою любимую наставницу. Ужасные события, согласно её опыту, заставляли людей совершать необычные поступки. В том, что Бэн посвятил свою жизнь борьбе с пожарами, имело смысл. Возможно, Тэйрод не был знаком с такими людьми, с которыми была знакома она.

В середине второй половины дня Даджа покинула кузницу Тэйрода, неся в руках свой посох, а в сумке – пучок тонких железных прутьев и скатанный пергамент с контурами рук Бэна. На улице похоже стало теплее, чем было утром. Хотя до заката оставалось ещё два часа, свет уже начал меркнуть. В небе подобно жирным серым лунным камням скользили облака с мягкими и пушистыми краями. Проведя несколько недель в горах, и несколько месяцев – на севере, Даджа не могла не узнать снежные тучи. Эти выглядели серьёзно.

Взвалив сумку на плечо, Даджа живо пошла по вдоль по Улице Катэган, проверяя посохом землю перед собой в тех местах, где, как она подозревала, под снегом скрывался твёрдый лёд, и уклоняясь от саней и верховых. Она могла рискнуть жизнью, и пересечь Базниуз пешком – или она могла рискнуть жизнью, и нанять сани: они все гнали как сумасшедшие. «Я должна упражняться в катании на коньках», ‑ подумала она, когда проезжающие сани брызнули слякотью ей на сапоги и тулуп. «Как бы сильно у меня всё ни ныло, оно того стоит».

Однако она не забывала разглядывать ярко раскрашенные витрины и заборы по пути. Наморнцы были одержимы цветом. Края крыш были окрашены в жёлтый, алый, изумрудно-зелёный. Внешние стены были синими, красными, розовыми и оранжевыми. Двери были оглушающе яркими. Трудно было поверить, что Сэндри, чьё чувство цвета было безупречным, была наполовину наморнкой.

К тому времени, как Даджа ступила на Остров Базниуз, уже вышли на улицу фонарщики. Пока она шла по Улице Сары, работники лавок покидали свои места и шли домой. Когда она свернула на север, на Кассовую Улицу, в воздухе медленно закружились крупные снежинки, будто на экскурсии по городу.

Добравшись до Скорняков Ладрадун, Даджа остановилась. Предприятие занимало большую часть квартала, в котором располагалось, что влетело в копеечку на островах, составлявших половину Кугиско. Широко раскинувшийся комплекс деревянных строений, носящих эмблему Ладрадунов, включал в себя большой склад, скорняжную лавку, мастерскую, из которой струился поток мужчин и женщин в простой рабочей одежде, двор, где мужчины накрывали телеги для защиты от снега, и обугленные останки второго склада. На миг ей пришла в голову чудна́я мысль, будто боги огня разгневались, нанеся визит человеку, который посвятил свою жизнь уничтожению их труда. Она поморщилась и выкинула эту мысль из головы: такие сумасбродные, образные мысли приходили в голову Трис или Сэндри, а никак не ей самой.

Лавка, выходившая витринами на Кассовую Улицу, часто посещалась богачами. Её окно с массой стеклянных панелей было увешано роскошными шкурами, приглашавшими покупателей зайти и прикоснуться. Отполированная дверь из кедра, инкрустированная чёрным деревом и белой сосной, была не для таких, как Даджа. Она завернула за угол. Рядом с воротами во двор располагалась обычная дверь и вывеска: «Меха Ладрадун: только для мастеровых». Там она и вошла.

Внутри было обычное конторское помещение: длинные, слегка наклонные столы, и скамейки для сидения. Вдоль стены выстроились конторские книги. Лампы с латунными отражателями давали свет тем, кто вёл счета компании. Очаг в одной из стен был единственным источником тепла; и он почти не грел. Все, включая главных служащих, были одеты в тулупы.

Посыльный, приходивший в заведение Тэйрода, сидел у двери и строгал палку на щепки для растопки. Увидев её, он вскочил на ноги.

‑ Вимэйси Даджа, Раввот Ладрадун ждёт вас, ‑ поприветствовал он её. – Сюда.

‑ Минутку.

Даджа присела, поддёргивая сапог, будто тот неправильно сидел у неё на ноге. Она вонзила свою силу глубоко в землю, пройдя сквозь камень и водянистую слякоть, пока не достигла раскалённой земной крови – расплавленного камня.