Текст книги "Бес (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зимина

Соавторы: Дмитрий Зимин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Она провоцирует шефа! Я нужен Зое, как мальчик для битья. Её готовность стать мишенью, поцелуй – всё это для того, чтобы позлить Алекса.

И сейчас, лёжа на девушке, и придавленный сверху металлической конструкцией, я ощутил всю глупость своего положения.

Не думаю, что с момента падения прошло много времени. Мысли в голове неслись со скоростью вихря, не давая ни единой передышки.

Вокруг раздавались обеспокоенные возгласы, потом я почувствовал облегчение: груз с моей спины убрали... Уперевшись ладонями и коленями в пол манежа, я встал и помог подняться Зое. Алекс вскочил самостоятельно.

Конструкцию с наших спин снял здоровяк в гавайке. Вблизи он выглядел ещё внушительнее: казалось, под кожей его перекатываются даже не мячи, а гири. От него веяло тяжелой силой, мощью, и едва сдерживаемой агрессией.

– Спасибо, – я протянул здоровяку руку и взгляд его смягчился.

– Не за что, – голос у него был на удивление приятный. Я бы сказал, музыкальный.

– Что это такое? – подбородком я указал на конструкцию, которую здоровяк всё ещё держал в руках. – Оно так и должно себя вести?

– Это доппель-трап, – к нам подошел один из парней в спортивном костюме. Я подумал, что он похож на акробата. – Поймав конец троса, прикреплённого к одному из краёв конструкции, он показал оборванный конец. – Кто-то перерезал растяжку.

Вокруг раздалось несколько новых тревожных возгласов.

– Я видела! Я видела кого-то на трапеции! – одна из девушек, театрально прижимая кулачки к груди, смотрела вверх, под купол.

– Милая, что конкретно ты видела? – спрашивал незнакомый человек во фраке и белой крахмальной сорочке. Огромные усы делали его похожим на моржа, этому способствовал и лысый череп и покатые плечи отставного борца. – Попытайся вспомнить.

– Я видела отблеск, – девушка картинно приложила руку ко лбу. – И сразу подумала: это Зоя. Только она поднимается на трапеции по ночам... Но Зоя была здесь, с нами... А потом я увидела тень, словно кто-то прыгнул герадешвунг, но кому придёт в голову отрабатывать прыжки в темноте?..

Похожий на моржа фрачник строго оглядел артистов.

– Сергей, кто у тебя может тренироваться в такой час?..

Парень, который держал оборванный конец троса, огляделся, словно пересчитывая людей.

– Никто, мои все здесь.

– Да, мы все тута, – подтвердил другой парень. – Шли с ужина и застряли. Новички работали номер, мы решили посмотреть.

– Зоя пустила слух, что будет нечто особенное, вот все и собрались, – добавил здоровяк в гавайке.

– Никого там не могло быть, Палыч, – сказал индиец. – Я давно здесь, на трапеции никто не взбирался.

– Ладно, расходитесь, – приказал морж. Видать, он здесь всем распоряжался. – Завтра репетиции по расписанию, так что все на отдых.

– А как же это?.. – парень, которого назвали Сергеем, показал сломанную перекладину.

– Я скажу Зигиберту, – пообещал морж Палыч. – Чего стоите?.. Расходитесь, ничего особенного не произошло.

– Но завтра же премьера, – пролепетала девушка, которая что-то видела под куполом. – Разве это не знак?

– Какой ещё знак? – терпеливо спросил распорядитель.

– Призрак, – зашептали в толпе. – Без него ничего не выйдет...

– Е-рун-да! – громко и раздельно произнёс морж. – Все знают, что перед премьерой обязательно что-то идёт не так. И Призрак здесь вовсе ни при чём. Идите отдыхать. Зигиберт всё узнает незамедлительно.

Через пару минут на арене остались мы с Алексом, Зоя и усатый фрачник.

– А вы, собственно, господа?.. – он вопросительно повернулся к Алексу.

– Аль и Сандро Пистолетто, – мы вновь поклонились и щелкнули воображаемыми каблуками. Кажется, это входит в привычку. – Номер с ножами и интуитивная стрельба.

– Это я знаю, – морж добродушно фыркнул. – Ефим мне о вас рассказал, добро пожаловать, так сказать, в коллектив. Завтра утречком загляните ко мне, оформим всё честь по чести. Не забудьте паспорта и трудовые книжки. Я хочу сказать: что вы до сих пор делаете здесь, когда другие разошлись?

– Э... Собственно, нам пока некуда идти, – пожал плечами Алекс. – Господин директор обещал показать комнаты, но потом... – он повёл рукой, показывая одновременно на утыканную ножами мишень, сломанную трапецию и арену в целом.

– Зоя, душечка, покажешь?.. – неожиданно робко вопросил морж.

– Вот ещё, – фыркнула девушка. Она успела натянуть спортивный костюм, и решительно застегнув молнию до подбородка, направилась к борту. – Вы мужчины – сами и разбирайтесь.

Мы, все трое, задумчиво смотрели, как она лёгким движением перепрыгивает довольно высокий борт и исчезает в темноте.

– Вообще-то она хорошая девочка, – зачем-то пояснил Палыч. – Только характер вот... Идёмте, – он повернулся к нам всем телом, как это делают очень крупные люди. – Я покажу вам общежитие. Надеюсь, одна комната на двоих вас устроит?..

Ответить мы не успели.

Из темноты за ареной показался человек. Во всяком случае, я надеюсь, что это был человек. Небольшого роста, очень худой, с длинными паучьими конечностями. Кожа – как рыхлый домашний сыр, такая бывает у людей, никогда не выходящих на солнечный свет.

Одетый в джинсовый промасленный комбинезон, он походил на гротескное огородное пугало – эффект усугублялся светло-соломенной копной волос.

Молча подойдя к краю арены, он взмахнул руками так, словно говорил на языке глухонемых, и застыл. Как богомол, ожидающий, пока беспечная бабочка подлетит на расстояние броска...

– К сожалению, отдых придётся отложить, – объявил распорядитель, кивнув белому пугалу.

– Что-то не так? – вежливо уточнил Алекс.

– Всё так, – достав из нагрудного кармана крошечные очки в круглой оправе, морж принялся задумчиво протирать их полой фрака. – Просто вас хочет видеть Зигиберт.

– Что, прямо сейчас? – я понял, что Алекс чует какой-то подвох. – Нельзя ли отложить новые знакомства до утра? Мы несколько устали, и...

Пугало молча повернулось и пошло в темноту.

– Идите, идите, – морж подтолкнул нас в спины. – Когда Зигиберт кого-то зовёт – мы являемся. Таковы правила.

Глава 5

Мы шли и шли, куда-то вниз, по бесконечным коридорам, заставленным затхлой цирковой рухлядью, через сумрачные, устеленные матами залы. Здесь находились турники, брусья, подвешенные к потолку кольца, блестящие полированные трапеции... Один из залов почти полностью занимал батут.

Пахло потом, тальком и немного – кровью.

Потом была кладовая фокусника. Я с интересом разглядывал раскрашенные шкафы с бархатными шторками, вставленный в высокую урну набор шпаг, цветные зонтики и золочёные, натёртые до блеска шандалы для свечей.

Затем пошли клетки с спящими голубями, большой аквариум, в котором сидела крошечная ящерица – её шкура переливалась всполохами огня, как живой уголёк. Я решил, что это саламандра.

Вниз, вниз, всё больше пахло сыростью, порохом и раскалённым металлом.

Наш проводник не обернулся ни разу.

Как Харон – перевозчик мёртвых... – мысль была неприятная, как и тот, к кому она относилась. Я не решался донимать вопросами Алекса – у пугала мог оказаться отличный слух. Да и скорее всего, шеф тоже ничего не понимает.

Спать хотелось зверски. Если бы я закрыл глаза – так бы и уснул на ходу, и продолжал бы механически переставлять ноги, пока не наткнулся на препятствие...

Неожиданно на нас бросилась серая тень со светящимися глазами. Реакция последовала мгновенно: я оскалился, а шеф выхватил револьвер. Он уже взвёл курок, но я его остановил.

– Это кот, – я кивнул на тёмный провал, в котором скрылось животное. – Домашний любимец директора, Люцифер...

– Подходящее имечко, – буркнул Алекс, убирая оружие. – Ещё миг – и пел бы кошачьи песни ангелам.

– Наверное, здесь много крыс, – предположил я, оглядывая вешалки с тухлым тряпьём, слежавшиеся кипы старых афиш и небрежно сваленный у стен реквизит: мостки, облезлые булавы, половые щётки и обручи с натянутой, но порванной в центре бумагой.

Вдруг мы поняли, что остались одни. Наш проводник или не слышал, как мы остановились, или не посчитал нужным ждать.

Было довольно темно. Кое-где под потолком горели тусклые лампочки, но они не разгоняли тьму, а заставляли её собираться в плотные сгустки.

– Что будем делать? – спросил я. – Может, вернёмся? Во избежание...

– Не думаю, что их целью было завести нас в эти подвалы и бросить одних, – поджал губы Алекс. – К тому же, мне интересно: кто такой этот загадочный Зигиберт и зачем он хочет нас видеть.

– Думаете, это может быть ниточкой, зацепкой?

– Любая мелочь может оказаться ниточкой или зацепкой, – нравоучительно изрёк Алекс. – Главное, её не пропустить. И ещё: перестань обращаться ко мне на «вы». Я же твой брат.

– Извини, Аль. Я забыл.

– И в кого ты такой остолоп? Явно, не в меня...

И он пошел дальше – надеюсь, в правильную сторону.

Создавалось впечатление, что под зданием верхнего цирка располагается ещё одно, нижнее. Здесь тоже были высокие потолки, просторные залы и тесные, расположенные одна за другой, комнатушки. В углу одной из комнат лежала громадная пыльная люстра. Хрустальных подвесок почти не осталось, лампочки были большей частью разбиты. Крюк, за который люстра крепилась к потолку, был разогнут.

Я поразился: какая сила могла не сломать, а разогнуть толстенный металлический крюк?..

– По-моему, мы забрели не туда, – сказал я через минуту.

Мы попали в помещение, забитое, на первый взгляд, одними вешалками. Длинные палки, короткие палки, изогнутые палки, сломанные – из всех них торчали острые штыри и гвозди. Походило это на «железную деву», вывернутую наизнанку.

– Здесь в пыли следы, – Алекс указал на тёмные отпечатки подошв.

Он сделал следующий шаг, намереваясь пройти под деревянной аркой, выкрашенной в красный цвет.

Не буду утверждать, что я заранее почуял опасность. Скорее, услышал негромкий свист, или шелест, и инстинктивно дёрнул идущего впереди Алекса к себе.

Свист стремительно нарастал, мимо нас, вертикально вниз, промелькнуло что-то тяжелое. Раздался глухой деревянный стук.

– Гильотина, – констатировал шеф, поднявшись и осторожно разглядывая препятствие.

– Настоящая? – я понимал, что вопрос глупый, но поверить в то, что в подвале цирка стоит настоящая гильотина...

– Нет, игрушечная, – голос шефа слегка вибрировал. – Используется исключительно для рубки капусты.

Так он сбрасывал напряжение. И я его понимаю: при всей неубиваемости, пережить усекновение головы не смог бы даже он.

– Наверное, крепления износились, – пробормотал себе под нос шеф. – А тут мы: потревожили эти завалы, что-то незаметно сдвинули...

– И вы в это верите? – встав рядом с ним, я разглядывал тяжелый, срезанный наискосок нож. Остриё вошло в пол сантиметров на пятнадцать. А верёвка, которая держала лезвие наверху, и вправду была оборвана – на виду торчали измочаленные концы.

Или перегрызена, – предположил я. – Ловит же здесь кого-то Люцифер...

– Мы точно заблудились, – я присмотрелся к одинокой цепочке следов, уходящей вдаль по коридору, перегороженному гильотиной.

– Йа есть вас найти! – голос прозвучал настолько неожиданно, что мы с Алексом подскочили. – А я говорийт этойт моргенштерн Вайберт, чтобы он не бросайт гости на полдороге... Но ему – хоть кол на голове тесайт. Глух, как тетерев.

Голос был хриплым, словно бы пропущенным через мясорубку. Шел он с той стороны, откуда мы пришли.

Свет ударил по глазам, на миг мы с шефом ослепли.

Луч света ушел в сторону и проморгавшись, мы увидели человека в каске, на которой был закреплён фонарь.

Опять же: надеюсь, это был человек. С высокой долей вероятности. Во всяком случае, ходил он на двух ногах...

Высокий, сухопарый, с длинными руками. Мне показалось, что в одной руке он держит крюк или щипцы... Одетый в кожаную рубаху и такие же штаны, грудь закрывает прорезиненный фартук, испещренный потёками и кляксами краски, кое-где прожженный.

На голове – желтая строительная каска с мощным фонарём, из под неё клочками торчат седые волосы. Лицо коричневое, такие ещё называют дублёными. Горбатый нос, тонкие бескровные губы. Но самыми удивительными были глаза. Они были прикрыты большими круглыми очками «консервами». Оправа, казалось, врастала прямо в кожу. Линзы в очках были толстыми, и глаза за ними казались диковинными рыбками, плавающими в двух круглых аквариумах. Причём, каждая рыбка избрала для движения собственный маршрут...

Пахло от него раскалённым металлом и порохом.

– Йа – Зигиберт, – представился незнакомец. Голос шел из приспособления у него на горле, похожего на небольшой радиоприёмник. – Йа есть здешний эрфиндер. Изобретайт всякий кунштюк для герр директор. Йа построитт мишень для револьверный стрельба. Хотейт вам показайт.

Всего лишь? После всех фантазий, что я нагородил в своём воспалённом воображении, оказывается, мы шли на встречу с механиком?

– Меня зовут Аль, – шеф протянул руку для рукопожатия. – Это – мой брат Сандро.

– Отшень приятно, – Зигиберт протянул руку, и я снова вздрогнул. Кисть руки у него была механическая. Из тусклого, отблескивающего синим металла. Каждый палец был выполнен с высочайшей точностью. Когда он ими двигал, было видно, как вытягиваются и сокращаются тонкие поршни, из которых была собрана кисть.

Обхватив руку Алекса механической рукой, он её покачал, словно бы взвешивая, повернул к себе ладонью, затем – тыльной стороной...

– Гут, хороший рука. Такой рука крепко держайт револьвер. Не знайт промах.

Я протягивал руку с некоторым трепетом. И с огромным любопытством.

– А вы, юнош, метайт ножи, йа? – металлическая рука была тёплой. Внутренняя поверхность её была выстелена замшевыми накладками, и казалось, что она принадлежит излишне худому человеку в перчатках. – До мой подвал уже докатились слухи о ваших подвигах. Дас ист кляйне вундербар, йа? Выше всяческий похвал!

Меня не оставляло двойственное ощущение: казалось, некоторые слова механик произносит без всякого акцента, как положено. Но другие он безбожно коверкал. Это был даже не акцент, а представление об акценте.

Опять фальшь. Всё здесь, от крыши до самых подвалов, пронизано фальшью.

– А ведь мы чуть не стали жертвами вот этого устройства, – наябедничал Алекс, указывая на гильотину.

Зигиберт уставил на неё один глаз, подсвечивая себе фонариком. Наклонился – я так и слышал, как хрустит его поясница – и схватил перетёртый конец верёвки.

– Крысы, герр мастер, проклятые крысы. Я говорил герр директор, чтобы он закупил яд. Хороший мышьяк сделайт из живой грызун мёртвый тушка. Но герр директор дас ист занят. Ему нет дела до мелкий зверёк. Следовайт за мной. Я отведу вас мастерская.

Логовом механика был громадный просторный зал – копия верхней арены. Здесь всё было увешано блестящими штангами, трапециями, шестами и растяжками. Над головой покачивались несколько конструкций, предположительно, для гимнастов. В дальнем углу располагалось колесо, очень похожее на то, в котором бегают хомяки, только метров трёх в диаметре.

Человек-пугало, который бросил нас в подвалах, как ни в чём ни бывало стоял у металлического верстака со сварочным аппаратом в руках. Лицо его было закрыто маской, из-под электрода летели фонтаны белых искр. Отсюда и пахло горячим металлом, – понял я. Интересно, а для чего они используют порох?..

– Не обращайт внимание на Вайберт, – махнул искусственной рукой Зигиберт. – Он ничего не слышайт, но помощник просто незаменимый.

Он повёл нас в центр круглого зала. Там высилось нечто из рельс, блоков, резиновых жгутов и противовесов.

– Передвижной тир, – проскрежетал механическим голосом Зигиберт. – Сама конструкция будет крепиться к трапеция наверху. Вниз будут падать вот такие штуки...

Мимо моего лица с бешеной скоростью промчался круглый снаряд. Он был прикреплён к тонкому тросу, почти невидимому. Сзади просвистел ещё один, обдав мой затылок запахом железа. Слева, справа, спереди, сбоку... Некоторые снаряды походили на гигантских шмелей, другие – на летающие тарелочки или на современные дроны. У каждого была своя траектория и скорость. Это напоминало гигантский механизм, в центре которого застыли мы трое. Казалось, одно неверное движение – и какой-нибудь из снарядов запросто снесёт голову. И даже не заметит.

– Всё это вы успели сделать за один день? – поразился Алекс.

– О найн, – скромно потупился Зигиберт. – Я конструировайт его для мастер Виктор, но Виктор в прошлом году погиб, – он немного помолчал. – Конечно, я его переделайт – ведь изначально это был полигон для метания ножи...

– Значит, всё это вы смастерили сами? – спросил шеф.

– Йа. Но мне помогайт Вайберт. Он хороший паренёк, арбайтн день и ночь. Посмотрите вот сюда, герр мастер, вы видеть вот этойт рычаг?..

И они с шефом углубились в какие-то совсем специфические детали.

Предоставленный себе, я пошел осматривать владения механика.

В первую очередь поражала чистота. Ни пылинки, ни масляного пятнышка. Металлические конструкции словно специально натирали полировочной пастой. Это разумно, – решил я. – Если это тот самый реквизит, с которым выступают на сцене – он должен сиять и сверкать. Впечатление – превыше всего.

В одном из закутков громоздилось нечто, отдалённо похожее на зверя. Стальная голова напоминала голову медведя, она крепилась к туловищу на подвижных подшипниках, так же, как и лапы. Тело было сработано из полого металлического каркаса, внутри которого я заметил сиденье – похоже на велосипедное, с множеством рычагов и парой педалей. Шестерёнки с цепями тянулись к конечностям механического зверя, и к его голове.

Поразительно. Я представил, как это должно выглядеть... Человек располагается внутри туловища, лёжа на главной станине грудью. Ноги крутят педали, руки управляют рычагами... И зверь двигается!

Напоминало это устройство рисунки Леонардо да Винчи. Но выглядело современно, я бы сказал, стильно. Как гоночный автомобиль.

Снова услышав треск сварочного аппарата, я бросил взгляд в спину Вайберта. Что-то не давало покоя. Что-то, связанное с завтрашним выступлением и с аппаратом Зигиберта. Он сказал, что собирать его помогал помощник, глухонемой Вайберт.

Вот. Вот в чём загвоздка. Я никак не мог выбросить из головы гильотину. Вполне возможно, если бы не я – в цирке было бы на одну смерть больше... Что бы там Зигиберт не говорил о крысах, с нами в подвалах был Вайберт. Во всяком случае, больше мы никого не видели. Кто мешал ему, бросив нас в полумраке, пробраться к старой гильотине и надпилить верёвку? А может, он проделал это уже давно, и нож висел там, под потолком, ожидая случайного гостя?..

Кому выгодно, чтобы цирк закрыли? А если здесь начнут пачками гибнуть люди – так и случится. Шило в мешке не утаишь, и если смерть клоуна получилось как-то замять, не дай Бог, погибнет кто-нибудь ещё.

Вайберт стоял ко мне спиной, вокруг него летели искры, делая фигуру плоским, вырезанным из фольги силуэтом.

Помощник механикуса, глухой и немой. Он появляется и пропадает, приходит и уходит – никто не обращает на него внимания. Он хорошо изучил все щели, все закоулки в громадном здании, имеет доступ к странным и удивительным аппаратам учителя...

Осталось понять: зачем? Судя по мастерской, Зигиберт получает всё, что захочет для своих изобретений. При встрече директор цирка отдельно упомянул, что вложил кругленькую сумму в оборудование.

Нет, вряд ли вредитель – Вайберт. При всей неприязни, которую он вызывает, это ещё не делает его убийцей. В конце концов, клоун Бимсель и вправду мог грохнуться на арену в глубоком опьянении. А Призрак... это ведь миф, суеверие. Не ждут же от нас, что мы всерьёз поверим в незримого, оберегающего цирк духа.

– Сандро! – позвал Алекс.

Я отвлёкся от своих мыслей и обогнув по широкой дуге плюющего искрами Вайберта, пошел к к шефу.

– Мы обо всём договорились, – объявил Алекс. – Я в восторге от конструкции и от великолепного гения Зигиберта, – он слегка поклонился. – Буду с нетерпением ждать утренней репетиции.

– Подождитейт, – Зигиберт заспешил куда-то к стене, где стояло множество шкафов с большими металлическими ящиками. – Я хотейт сделайт вам подарки. Чтобы загладить то неприятность, что случилась по вине Вайберт. Не держайт на него зло, он хороший мальчик.

Вернулся он, держа в руках большую шкатулку из красного дерева, с орнаментом и инкрустациями золотом и серебром. Бухнув её на верстак, он откинул крышку, и достал...

– Что это, Але? – я чуть не назвал по привычке Алекса шефом, и сдержался в последний момент.

– Я слышал о таком револьвере, – медленно сказал Алекс, принимая машинку из рук Зигиберта. – Ходили слухи, что его изготовили в Испании, в середине девятнадцатого века. К сожалению, тот револьвер не мог стрелять – стволы раскалялись прежде, чем закончатся патроны...

У этого монстра было три ствола. И огромный барабан, патроны в котором располагались в два ряда. Но он не выглядел старинным. Сталь явно современная, какой-то сверхпрочный и лёгкий сплав, на рукояти – накладки из чёрной резины, чтобы не скользила рука...

– Это мой собственный проект. Дас ист вундербар! Восемнадцать заряд. И три запасной барабан. Меняйт одна рука, незаметно для публика.

– А это разумно, – с уважением кивнул Алекс. – Кому интересно смотреть всего на шесть выстрелов? А с этой машинкой есть где развернуться... Патроны имеются?

– Сто коробка, – гордо ответствовал Зигиберт. – Сам, вот этими руками – он поднял здоровую руку и металлическую конечность. – Сделайт каждый.

– Это царский подарок, – шеф поклонился. – От всего сердца спасибо.

– Пустяк, – щеки Зигиберта под громадными консервами очков порозовели от удовольствия. – Мы все не желайт, чтобы наш дом продайт с аукцион. Артисты – гут фрёндлих фамилле, мы не хотейт оказаться на улице. Майн аппарат, майн конструктиш... – он оглядел прыгающими в разные стороны глазами громадный зал.

– Для вас, майн либер, тоже есть прёзент, – повернувшись ко мне, Зигиберт протянул широкую перевязь для ножей. – Принадлежайт герр мастер Виктор.

– Ничего не должно пропадать зря, яволь? – шутливо пробормотал Алекс.

– Йа, зер гут. Вещи любят, когда арбайтн. Смерть вещей – так же плохо, как смерть человек.

– Бери, Сандро, не кочевряжься. Дареному коню, как говориться...

– Йа, натюрлих! – оскалился Зигиберт. – Вот здесь отверстие, в которое вошел нож, убивший герр мастер Виктор! – он просунул железный палец в незаметную дырочку и покрутил его. – Зер гут ирония: мастер погибайт от свой же оружие...

Очень примечательно, как акцент Зигиберта то появляется, то исчезает.

– Так Виктора убили? – спросил шеф. – Я слышал совсем другую версию...

– Энтшульдиген битте, – обиделся механик. – Герр мастер Виктор погибайт у меня на глазах! – глазные яблоки за стёклами очков совершили кульбит. – Его убивайт конструкция. Дер аппарат, повреждённый дурной и злобный рука. Мой аппарат! – он вытянулся в струнку, задрал подбородок и стукнул себя в грудь железным кулаком. Глаза в очках-консервах сошлись к переносице.

– Всё страньше и страньше, – пробормотал Алекс. – Значит, смерть клоуна Бимселя вовсе не была первой. Интересно, почему об этом директор не упомянул?

Глава 6

Спал без задних ног. Впечатлений, для одного дня, было больше, чем достаточно: два покушения, внезапно открывшийся талант в метании ножей, все эти странные и фантасмагоричные конструкции в мастерской Зигиберта.

Да и сам мастер-механик не шел у меня из головы. Интересно, как функционируют все его приспособления: железная рука, искусственные глаза, вокализатор на горле... Мир цирка открывался с совершенно новой, неожиданной стороны.

Направляясь на задание, я думал: ну что в этом сложного? Публика покупает билеты, артисты исполняют номера, клоуны смешат, дрессированные хищники пугают. В антракте – пирожные и эскимо на палочке. Все довольны.

Словом, добравшись до жесткой узкой кровати в двухместном номере, я рухнул, как был, не раздеваясь, и отключился.

Сквозь сон слышал, как Алекс ходит по комнате, как говорит с кем-то по моему телефону, пьёт чай – на крошечном столике нашлись электрический чайник, пара стаканов и пачка заварки – вероятно, оставленная прежними жильцами.

К комнате даже примыкал спартанский санузел с умывальником, ватерклозетом и душевой. Всё было новое, очень чистое и пахло хлорным антисептиком.

Проснулся от того, что меня тормошат. Застонал. Помнится, директор говорил о репетиции в шесть утра... Окон в комнате не было, но по моим ощущениям с того момента, как я закрыл глаза, прошло минут двадцать.

– Вставай, соня.

Голос принадлежал не Алексу.

Открыв глаза, я увидел недовольное лицо Зои. Это что: карма такая?.. Быть разбуженным красивыми девушками, с которыми мне однозначно ничего не светит?

– Где Аль?

Признаться, наедине с Зоей я чувствовал себя несколько неуютно.

– Твой брат давно на репетиции, – отвернувшись, Зоя принялась грохотать чем-то на кухонном столике. Послышался шум закипающего чайника. – Уже десять утра. Аль хотел дать тебе выспаться.

– Ясно, – я спустил ноги с кровати и потянулся за джинсами. – Но почему-то отдохнувшим я себя не чувствую.

– У нас все ходят в спортивных костюмах, – Зоя бросила мне на колени целлофановый свёрток. – Так удобнее тренироваться, и хорошая одежда не портится.

Я смущался того, что полузнакомая девушка видит меня в столь неприглядном виде. Только что проснувшийся человек всегда несколько беспомощен... Но её, похоже, это не смущало.

Зоя сунула мне под нос большую кружку с чем-то горячим. Я почувствовал запах растворимого кофе. Вторую она сделала для себя, и теперь прихлёбывала горячий напиток, присев на край стола.

– Вообще-то я привык перед завтраком умываться, – буркнул я. Но кружку взял.

– Вообще-то, воспитанные люди говорят «спасибо», – не осталась в долгу Зоя. – Наведёшь красоту потом. Мне приказали провести для тебя инструктаж, так что накидывай портки и побежали.

– Я тебе не нравлюсь, верно? – надев штаны, я заправил майку и причесался пальцами. В конце концов, если её не смущает мой затрапезный вид, то и мне пофиг. На войне, бывало, мы неделями не умывались – и ничего.

– Не нравишься.

Ну, хотя бы честно.

А ведь она не знает, что я – стригой, – догадка пришла на редкость своевременно. – Линзы в глазах, крашеные волосы... зря что ли мы столько времени потратили на изменение внешности?.. Тем не менее, Алекса она узнала, несмотря на другую причёску и усы. Значит, была с ним достаточно близка.

– Ты не из цирка, – вдруг сказала Зоя.

– Что?.. – я так привык, что люди испытывают ко мне неприязнь потому, что я нежить, что перестал обращать внимание. Вру. Не перестал. Но делаю вид, что мне всё равно. И теперь удивился: оказывается, я могу кому-то не нравиться и по другим причинам.

– Ты – не наш, не цирковой. Сегодня здесь – завтра там. Смысла нет привязываться, запоминать имя...

– То есть, лучше быть грубой и неприветливой, считать всех пришлых врагами, и тогда твои чувства не пострадают?

– Ой, ну какая тебе разница?.. Всё равно через неделю вас с братом здесь не будет.

– Вы с ним знакомы, – сказал я. – С моим братом... У вас общее прошлое.

– Вот ещё, – она так громко фыркнула, что кофе полетел из кружки фонтаном. – Я вас обоих в первый раз вижу.

А вот это чистой воды брехня. Она, может, и хорошая актриса, но в своё время меня учили отличать правду от лжи.

Кроме того, грубость. Ясен пень, это защитная реакция. Люди лгут, когда чувствуют свою уязвимость.

– Я на тебя не обижаюсь, – не знаю, зачем я это сказал? – Мой брат и я – разные люди.

– Мне всё равно.

Как только я надел кроссовки, Зоя порхнула к двери и не оглядываясь, вышла в коридор. Мне пришлось поторапливаться.

Кофе я так и не попробовал...

– Куда мы идём? – мысль, что сейчас мне опять придётся метать ножи, даже приободрила. Кажется, сегодня утром я знаю, чьё лицо буду представлять на мишени.

– Примерять твой сценический костюм.

– Что?..

– Премьера сегодня вечером, – Зоя бросила на меня уничтожающий взгляд. – Ты что же, думаешь выйти на сцену в ЭТОМ?

А по-моему, бирюзовый спортивный костюм сидел на мне неплохо...

Костюмерная находилась в противоположном от общежития крыле. Мы прошли мимо столовой – оттуда соблазнительно пахло молочной кашей и гренками, мимо арены – покрытая красным ковром, она была пуста. Но из-под купола доносились бодрые выкрики «АП!» и «АЛЛЕ!»

Задрав голову, я увидел шестёрку давешних молодых парней. Одетые в белые трико, они порхали с трапеции на трапецию с бешеной скоростью, да ещё и совершали кульбиты в воздухе! У них что, крылья?.. Или это магия? Как они это делают?..

– Не отвлекайся, – получив болезненный тычок по рёбрам, я с трудом вернулся к действительности. – Тебя давно ждут.

Вчера мне позволили немножко погордиться своим новоприобретённым искусством. Но сейчас, глядя на профессиональных акробатов, я почувствовал себя больным недоразвитым соломенным чучелом.

– А разве им не полагается страховочная сетка? – спросил я. Сколько от арены до купола, под которым кружат гимнасты? Метров двадцать? Двадцать пять? – Или какие-нибудь тросы?

– Только не в день премьеры, – отрезала Зоя.

– Но почему? – думаю, не очень здорово будет, если кто-то разобьётся, упав с такой верхотуры на твёрдый бетон арены. В день премьеры, или в любой другой день.

– Плохая примета.

Зоя шла очень быстро, сунув руки в карманы и не глядя по сторонам. Волосы её, собранные в высокий хвост на макушке, подпрыгивали в такт шагам.

– И если уж мы об этом заговорили... – она прикусила губу, о чём-то задумавшись. Я затаил дыхание. Может, она скажет что-то полезное про Призрака? – Не вздумай свистеть, особенно на арене. И никаких зелёных платков-паше.

Я рассмеялся.

– С чего ты взяла, что я буду свистеть? Или нацеплю какой-то дурацкий платок?

– Просто предупреждаю.

– Знаешь, я не верю в приметы.

– Виктор тоже не верил. И надел на выступление зелёный платок – чтобы доказать, что приметы – ерунда. Он умер тем же вечером.

– Но...

– И никогда не смотри на оркестр. Нельзя запинаться перед выходом на арену, и кланяться больше трёх раз. Нельзя обходить манеж против часовой стрелки и пересекать его строго по центру. Пить шампанское до выступления. Надевать ношеную одежду – всё только новое. Бриться меньше, чем за два часа до выхода. Использовать только новый грим – в день премьеры, конечно... Щипать за попу акробаток.

– Последнее ты придумала.

– Просто решила: ты как раз из тех, кто любит приставать к девушкам. Красивый, самоуверенный, считаешь, что всё в мире принадлежит тебе одному.

Я икнул. Вот, значит, что она обо мне думает?.. Отсюда и неприязнь?

– Послушай, ты сама не понимаешь, как ошибаешься. Я не такой...

– Я же сказала: мне всё равно. Просто не делай того, что я перечислила, и всё будет о'кей.

– До того, как ты об этом заговорила – и в мыслях не было.

Мы вышли в тихий, обитый тканью и застеленный толстым ковром коридор. Из-за дверей доносились нестройные звуки скрипок и труб. Зоя продолжала стремительно нестись вперёд.