Текст книги "Бес (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зимина

Соавторы: Дмитрий Зимин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

– Нужно найти способ расторгнуть договор, – сказал Алекс.

– Я так понял, со смертью одной из участвующих в сделке сторон, договор автоматически аннулируется, – сказал я. – Разве не логично предположить, что убив графа, мы освободимся от обязательств перед ним?

– Всё не так просто, кадет, – Алекс бросил на меня извиняющий взгляд. Хотя я и не понимал: за что ему извиняться. – Дело в том, что вместе с графом погибнут и все зависящие от него существа. Сразу. В тот же миг.

– Это... Какое-то волшебство?

– В какой-то мере, – кивнул Тарас. – Но по большей части – умение грамотно составлять документы.

– Значит, даже если графа убьёт кто-то другой...

– Мы тоже погибнем, – кивнул Алекс.

– Всегда есть второй вариант, – обронил Тарас, глядя в окно.

– Исключено, – мотнул головой Алекс. – Ефим под моей защитой.

– Не обязательно убивать, – древний стригой всё так же смотрел в окно. – Можно ему просто всё хорошо объяснить...

Для разнообразия, я понял, о чём они «не» говорят. Если Ефим Демидов покончит с собой, договору придёт конец. У Алекса будут развязаны руки, он сможет обратиться к Совету...

– Будем решать задачи по мере поступления, хорошо? – поспешно предложил шеф. – Сейчас предстоит встретиться с представителями гильдий. Ты как, с нами?

– Хорошо, что ты спросил, – Тарас положил руку на спинку Алексова сиденья и выдвинулся вперёд. – У меня есть план.

– Прибереги на потом, – посоветовал Алекс.

– Ты не хочешь послушать его сейчас? – спросил Тарас. – Или сомневаешься?

Шеф усмехнулся.

– Зная тебя, план максимально эффективен, – древний стригой довольно кивнул. – И не менее жесток.

– Главное, что он разрешит все наши проблемы, – я вновь чувствовал себя третьим лишним при телефонном разговоре посторонних людей. – Если мы найдём, как расторгнуть договор.

На крошечной стоянке перед еврейским кладбищем уже находилось несколько авто. Все они были чёрными, и все они были дорогими.

Перед машинами ждали люди. Чёрные плащи, чёрные очки, чёрные зонты... Я начал себя чувствовать так, словно попал на похороны главы мафиозного клана.

– Так и есть, дружок, так оно и есть, – проходя мимо, Тарас похлопал меня по плечу.

– Это что, правда похороны? – спросил я у Алекса.

– А ты думал, мы на кладбище пикник устроим? – шеф тут же смягчился. – За нами постоянно следят, – пояснил он. – Те пьяные мерзавцы, как думаешь, откуда взялись?.. Поэтому для всех, мы приехали не на сходку глав гильдий города Петербурга, а на похороны безвременно почившего друга.

– Думаете, граф купиться на это шитое белыми нитками оправдание?

– Мы обманываем не графа, – сделав знак следовать за ним, Алекс пошел к группе в чёрном. Накрапывал дождь, и кроме глянцевых чёрных зонтов, ничего видно не было. – Мы обманываем систему. Букву Закона, или в данном случае – Договора.

Я вспомнил, как сам грозил Фёдору Михайловичу устроить саботаж. Вместо полноценной охоты на монстров.

Людьми собравшихся существ назвать было можно весьма условно. Все они были разные, и все просто истекали силой.

– Прошу простить за опоздание, – ещё издалека начал шеф, подходя к группе. – Небольшой инцидент на дороге.

Меня Алекс представлять не стал, и я даже был этому рад: этим существам не хотелось пожимать руки...

– Ну! Теперь-то все собрались? – сварливо спросил сморщенный старикашка ростом мне по-пояс. Был он весь серый, с громадными заострёнными ушами, крючковатым носом и острым, загибающимся кверху подбородком. Засаленная шляпа постоянно сползала ему на глаза, и он поправлял её щелчком до отвращения желтого ногтя большого пальца.

Да и весь он был какой-то засаленный, – я старался не смотреть на старичка слишком пристально, но мне было до смерти любопытно. – Видавший виды лапсердак, скользкие серые пейсы, в уголках глаз скопился гной, в уголках рта – подсохшая слюна...

– А ты куда-то торопишься, Гобсек? – спросил другой. Полная противоположность старикашки. Высокий, с зачёсанными ото лба волосами. Холёные щёки прикрывает холёная борода, в которой угадываются чувственные алые губы. На чёрном кашемировом пальто блестят серебряные капли влаги.

– Время – деньги, Велимир, – не остался в долгу старикашка. – Никто не заплатит мне за простой.

– Мне кажется, раз все в сборе, пора начинать, – это сказала женщина в чёрном, до земли, норковом манто. Низко надвинутая шляпа частично скрывала лицо, и я видел лишь тонкие, накрашенные алой помадой губы и острый белый подбородок. Зонт над её головой держал громила в чёрном плаще.

Голос женщины был властным, чувствовалось, что она привыкла отдавать приказы – и не привыкла к тому, что их оспаривают.

Впрочем, никто этого делать и не стал.

Детина, что держал над ней зонт, подал знак кому-то рядом с машинами, и багажная дверь лимузина поехала вверх. В кузове обнаружился гроб.

Четверо подручных в комбинезонах вытащили его под дождь, и подняв на плечи, медленно пошли к воротам кладбища.

Процессия с зонтиками потянулась следом.

Алекс завёл негромкую беседу с женщиной в шляпе, коротышка и гигант шли за ними, являя собой комическую парочку – они негромко, но бурно о чём-то спорили, иногда взмахивая руками.

Ко мне пристроился Тарас. У нас с ним зонтов не было, но я уже давно понял: для стригоев природные катаклизмы – весьма условные понятия. Можно приказать своему телу не чувствовать холод или жар. Можно не спать. Не насыщаться – сложнее, но и это преодолимо. Вот и сейчас дождь нам не мешал, а скорее, помогал – чуть отстав, можно было вести вполне нормальную беседу.

– Гобсек владеет всеми базарами, рынками, ларьками и простыми лоточниками, – тихо говорил древний стригой. – Его личное состояние насчитывает пятьдесят миллиардов, но старик упорно живёт в однушке в Колпино. Ест только самую дешевую овсяную кашу. Варит её собственноручно, раз в неделю. Зимой хранит в кастрюле на балконе, и разогревает на батарее парового отопления.

– А тот, кого старик назвал Велимиром?

– Господин Хлебников – полная противоположность, – улыбнулся Тарас. – Он осуществляет торговые связи с фермерскими хозяйствами по всей России. Натуральные продукты, без ГМО, без консервантов и красителей... Точки здорового питания: вручную выпеченный хлеб, свежая зелень, натуральные овощи. Самое смешное: его желудок атрофировался несколько сотен лет назад, и эпикурействовать господин Хлебников может лишь умозрительно...

– А женщина?

– Госпожа Пульхерия Невермор.

– Странное имя.

– В её ведении больницы, морги, дома призрения и тому подобное. Говорят, что она – родная дочь Григория Распутина. Ну и ясное дело, владеет многими тайнами.

– А твоей вотчиной являются спортивные состязания? – я вспомнил, как представился Тарас при первой встрече.

– Стадионы, казино, ночные клубы и дискотеки, – чуть поклонился древний стригой.

– Но ты говорил о футбольном клубе...

– Это моя официальная должность. Которой я, между прочим, очень горжусь.

– Да я и не спорю, всё довольно круто, – я замялся.

– Хочешь спросить, каким образом мы взаимодействуем с обычными людьми?

Иногда способность Тараса читать мысли напрямую даже удобна: лишает необходимости задавать неудобные вопросы.

– И это тоже.

– Помнишь, я говорил, что умею скрывать свою инаковость от других? Так вот: мы все ею пользуемся. Даже твой шеф, господин Голем.

– Но он живёт не скрываясь, даже водит экскурсии...

– И тем не менее никто не ассоциирует его с... тем, кто он есть, верно?

А я вспомнил Владимира. Он спокойно ходил по улицам родного города, но никто не пытался его фотографировать, не удивлялся, не показывал пальцем...

– Мне казалось, здесь срабатывает природная человеческая черта: не замечать того, что не укладывается в рамки повседневного восприятия, – осторожно сказал я. – Вот я, например, тоже далеко не сразу поверил, что они – те самые.

– Так и есть, – кивнул Тарас. – Но кроме этого присутствует ещё и талант перевоплощения. Не переживай, всё приходит с опытом.

Процессия, тем временем, потихоньку втягивалась в приземистое здание, примыкающее к синагоге. Из прошлых визитов я знал, что там находятся специальные комнаты для ухода за покойниками.

Гроб внесли внутрь, Алекс и остальные скрылись. На пороге возник Гиллель с большим стеклянным фонарём – сумерки в октябре приходят рано.

Мы поздоровались очень тепло. После большого перерыва я искренне рад был видеть сторожа.

Шемайя пригласил нас в обширный зал, заставленный вазами с цветами и креслами.

Я очень хотел спросить Гиллеля о Мириам. Но понимал: это пустая трата времени, и кроме неловкости ни у меня, ни у сторожа, никаких чувств не вызовет.

Мы с Тарасом уселись в последнем ряду.

Гроб стоял впереди, на возвышении. Вокруг были расположены меноры – семисвечники с ярко горящими бездымными свечами.

Пахло натёртым мастикой деревом, горячим воском и ладаном.

Гиллель прошел к гробу, и встав за ним, как за конторкой, оглядел высокое собрание.

– Ну-с, пожалуй, приступим к обсуждению.

И открыл крышку гроба.

Глава 22

В гробу лежал труп. Это был пожилой мужчина, в окладистой бороде и густых усах, с кудрявой, зачёсанной назад шевелюрой. Благородная седина имела платиновый оттенок.

На трупе был старинного покроя двубортный костюм, жесткий целлулоидный воротничок подпирал шею.

Кожа трупа была изжелта-бледной, покрытой очень мелкими морщинками – как ссохшийся пергамент.

На груди, поверх сложенных рук, почему-то лежало вязание: клубок ниток и острые стальные спицы.

– Господин Плевако, – позвал Гиллель, и деликатно постучал в боковую стенку гроба. – Пора вставать.

Труп открыл морщинистые веки, пару секунд взгляд его был пустым и бессмысленным. Но вот в зрачках пробудилась искра, они задвигались, осматривая помещение, а затем раздался хриплый вдох – будто кто-то раздул мехи старого рассохшегося аккордеона.

Труп неожиданно сел – спина прямая, как палка, – и натужно закашлялся. Когда он открыл рот, из него вылетело облачко моли...

– Прошу извинить, милостивые государи. Задремал.

Голос у трупа был затхлый. Словно пролежал без употребления не один десяток лет.

– Добрый день, Теодор Никифорович, – вежливо сказал Гиллель. – Все в сборе. Можно начинать.

– Хорошо, хорошо... – протянув руку Гиллелю, труп начал выбираться из гроба.

Происходило это в несколько этапов: сначала он, помогая рукой, перекинул через борт гроба одну ногу. Затем – вторую. Потом, крепко навалившись на Гиллеля, он встал. Покачнулся, но вновь уцепился за сторожа и наконец обрёл равновесие.

Когда он поднялся, вязание свалилось на пол. Я с удивлением распознал почти довязанный носок...

– Ещё раз прошу прощения, господа, – голос трупа обретал всё большую мощь, становился густым, с приятными бархатными обертонами. – Одеревенел.

– Не обязательно проводить всё свободное время в... столь тесном пространстве, – мягко сказала Пульхерия.

– Традиции, милочка, надо соблюдать, – наставительно сказал труп. – К тому же, у меня агорафобия, – сделав несколько физкультурных телодвижений – в гулком помещении отчётливо раздавался хруст суставов, – труп повернулся к гробу и достал папку с документами.

Открыв первую страницу, он начал вдумчиво, строчку за строчкой, зачитывать договор директора цирка с графом.

Я смотрел на старика во все глаза. Никаких сомнений не оставалось, что передо мной – настоящий труп. Я не видел его ауры, не слышал дыхания, не чувствовал биения сердца. Внутренние органы его были ссохшимися, и пахло от него, как в древнем склепе: нафталином, пылью и сухими костями.

– Не вздумай назвать Теодора Никифоровича трупом вслух, – прошептал Тарас. – Ему это будет неприятно.

– А как тогда его называть? Кто он такой?..

– Господин Плевако – зомби.

– Что?

– Не что, а кто, – наставительно поправил Тарас. – В своё время он был одним из известнейших законников в Российской империи. И когда пришел его срок, некоторые посчитали слишком расточительным терять такого замечательного юриста... Был приглашен специалист с острова Гаити. Он-то и поднял Теодора Никифоровича из могилы, вернув стране одного из лучших стряпчих всех времён и народов.

– Чудны дела Твои, Господи, – пробормотал я любимую поговорку отца Прохора.

– Ещё как чудны! – широко улыбнулся Тарас. – Ты даже не представляешь, насколько.

Тем временем, господин Плевако добрался до последней страницы, озвучил её и захлопнул папку с документами.

– Прошу простить за столь долгую преамбулу, господа, – сказал законник. Из его рта вновь вылетела моль, и юрист смущенно прикрыл губы ладонью – словно громко икнул за столом. Присутствующие деликатно сделали вид, что ничего не заметили. – Но я не зря потратил ваше время. А всё для того, чтобы донести простую мысль: договор оформлен безупречно.

Раздался негромкий шум. Представители гильдий зашевелились, громко переговариваясь. На лицах всех без исключения отразилась паника.

– И шо, таки ни одной лазейки? – первым подал голос Гобсек.

– Вы меня знаете, Изя. Если бы она была – я бы её нашел.

– И что нам делать?.. – голос женщины лишь слегка подрагивал. И скорее не от страха, а от ярости. – Сдаться? Пойти на уступки этому... этой...

– Этот шмук хочет отжать весь мой гешефт, – вновь подал голос Гобсек. – Лично я на такое пойти не могу.

– Того, что вы уже накопили, с лихвой хватит на сотни лет безбедной жизни, – огрызнулась Пульхерия. – А у меня ответственность перед людьми. Морги имеют до ужаса небольшую вместимость.

– Мало того, он хочет закрыть мои магазины! – присоединился Велимир. – Графу не нравится здоровое питание. Он считает фаст-фуд гораздо более перспективным направлением.

– Больше болезней – больше смертей, я правильно рассуждаю? – растянул губы в скупой улыбке Гобсек. – Прекрасно вас понимаю, дорогой друг. Я тоже привык делать деньги на живых клиентах.

Тарас в перепалке не участвовал, так же, как и Алекс и Гиллель с законником. Я их понимал: прежде, чем перейти к конструктивному обсуждению, надо позволить особо нервным выпустить пар.

– Посмотри на них, – шепотом сказал древний стригой. – Каждый, не задумываясь, может купить Зимний дворец. Но в первую очередь они всё равно пекутся о прибылях...

– Вы забываете одну крошечную, совсем незначительную деталь, – громко сказал Тарас, обращаясь к тройке глав гильдий. – Если мы не пойдём на сделку, господину дознавателю приказано нас убить. Срок решения наступит через... уже через четыре дня.

– И шо, ви таки послушаетесь этого упыря? – маленький Гобсек вскочил в полный рост и даже приподнялся на цыпочки. – Разумеется, я не хотел обидеть никого из присутствующих, – он аккуратно приподнял шляпу и поклонился Тарасу.

– У господина Голема не будет другого выхода, – сказал законник. – Согласно договора, он не может ослушаться прямого приказа Мастера.

К Алексу стремительно повернулась Пульхерия.

– Как вы вообще допустили подобную ситуацию! – она не спрашивала. Тётка просто хотела на ком-нибудь сорвать злость. – Вы, который обязались нас защищать!..

– Ну, во-первых, не защищать, – мягко сказал Алекс. Он сидел в первом ряду, ни на кого не глядя, и перелистывал толстую книгу в кожаном переплёте. На обложке что-то было написано на иврите. – Я обещал вас НЕ ТРОГАТЬ, если вы не будете преступать определённых границ.

– Но, позвольте, душа моя, – господин Хлебников поднялся в полный рост и развёл руками. – Столько лет мы жили в мире и согласии. Мы честно блюли букву, и даже дух нашего договора... А теперь вы, вот так просто, нас убьёте?

– Не родился, или давно умер тот человек, который убьёт Гобсека! – задиристо выкрикнул старикашка. – Гобсек ещё всех вас купит и продаст.

Вновь поднялся гвалт. Господин Плевако смотрел со своего возвышения с терпеливой благосклонностью, Гиллель стоял рядом с ним совершенно бесстрастно.

– Я не собираюсь никого убивать, – рявкнул Алекс, перекрывая остальные голоса. А потом встал и посмотрел на законника. – Всегда есть самый последний выход.

– Вы что, собираетесь, как честный человек, пустить себе пулю в лоб? – скептически проворчала Пульхерия. – И оставить нас совершенно беззащитными?

– Да! – поддержал старикашка Гобсек. – Ви таки бросите нас на растерзание голодному зверю?

– Подумайте хорошенько, Алекс, – осторожно сказал господин Хлебников. – Всегда можно что-то придумать. В конце концов, кроме вас, между графом и нами никого нет...

– Мы можем уехать, – безразличным тоном сказала Пульхерия. – Куда-нибудь за границу. Туда, где граф нас не достанет...

– Милая моя, – осклабился Велимир. – Вы прекрасно знаете: все места уже заняты. Вы что же, готовы влачить нищую эмигрантскую жизнь? Устроитесь подавальщицей в трактир? Давайте лучше подумаем, как отговорить господина Голема от последнего шага...

– Спасибо, господа, что так трогательно печётесь о моей жизни, – Алекс поднялся на помост к юристу и встал с ним рядом. – Но я всего лишь хочу предложить УНИЧТОЖИТЬ договор.

В зале установилась тишина. Слышалось лишь хриплое, с присвистом дыхание Гобсека и негромкий стук: в задумчивости Пульхерия постукивала носком модельной туфли по полу.

– Это сработает? – спросил наконец Тарас. Обращался он не к Алексу, а к господину Плевако.

– Не вижу препятствий, – осторожно и скрипуче пожал плечами юрист. – Но есть несколько условий: должны быть сожжены ВСЕ копии, содержащие настоящие подписи участников.

– Их всего две, – вставил Алекс. – Одна – у Ефима, вторая – у графа.

– И ещё, – юрист взял драматическую паузу. А может, просто сжал губы, стараясь не выпустить очередную моль. Поспешно достал из кармана жестяную коробочку, в каких раньше хранили пилюли, и достав небольшой белый шарик – в воздухе остро запахло нафталином, – закинул его в рот.

Моль всё-таки вылетела.

– При сём должны присутствовать обе, заключившие сделку, стороны, – наконец сказал зомби.

– То есть, дать разрешение? – уточнил Тарас.

– Нет, – ответил Алекс и улыбнулся. – Просто присутствовать. И в связи с этим у меня, уважаемые господа, имеется план.

– Какой? – живо осведомился Гобсек.

– Прежде, чем я с вами поделюсь, мне нужно знать: поддержите вы меня, или нет.

– Но мы же собрались здесь! – возмутилась Пульхерия. – Мы уже пошли на риск, собравшись все вместе.

– Вы ПРИБЕЖАЛИ, потому что вам подпалили зад, – отбрил Алекс. – Вы пришли в надежде получить мою помощь, избавить себя от хлопот чужими руками. Но я потребую от вас совсем другого.

– Но чего? – обеспокоенно спросил Хлебников.

– Клятвы, – веско сказал шеф. – Подписки о неразглашении, составленной по всем правилам, – и он отвесил небольшой поклон господину Плевако. Тот важно кивнул.

– Вы нам не доверяете? – взвизгнул Гобсек.

– Ну конечно... – Алекс задушевно прижал руки к груди. – Нет! Я больше, чем уверен, что некоторые из вас, если не все, после нашей встречи сей же час побегут к графу, чтобы выдать меня с потрохами. Разумеется, ничего личного. Только бизнес.

– Это возмутительно! – Пульхерия сняла шляпу и начала обмахиваться её широкими полями. – Такие гнусные инсинуации...

– И вас, мадам, я попрошу подписать сей документ первой, – зубасто улыбнулся шеф.

– Мы должны посовещаться, – заявил Гобсек. – Поймите меня правильно, господин Голем: я бесконечно вас уважаю. Но как ви сами заметили – ничего личного...

– Ну так совещайтесь, – презрительно бросил шеф. – Я выйду покурить.

Мы с Тарасом пошли следом.

– Господин Кандыба! – вслед стригою раздался властный голос Пульхерии. – А вы что же? Не собираетесь принимать участие в обсуждении?

– Что до меня, господа, – Тарас остановился и повернулся к обществу. – То я своё решение принял. Я полностью на стороне господина Голема. Более того: я собираюсь всячески помогать осуществлению его замыслов, какими бы они ни были, – представители гильдий негромко зароптали. – Разумеется, я вместе с вами дам подписку о неразглашении, – Тарас иронично поклонился и поспешил к дверям, за которыми уже скрылся Алекс.

Гиллель и господин Плевако остались стоять рядом с пустым гробом.

Воздух на улице был пропитан дождём. Пахло снегом и сырой могильной землёй. Где-то за пределами кладбища выла собака.

Алекс закурил и выпустил облако голубоватого дыма.

– Они подпишут, – сказал Тарас.

– Разумеется, подпишут, – кивнул шеф. – У них нет другого выхода.

– Кто-нибудь из них может организовать покушение на Демидова? – спросил я.

Алекс с Тарасом вытаращились на меня, словно видели впервые в жизни.

– Все слышали условия, при которых сделка может быть расторгнута, – задумчиво сказал шеф. – И одно из них – смерть кого-то из участников.

– Они могут попробовать, – согласился Тарас. – В конце концов – это же очевидно. Мне в голову эта мысль тоже пришла первой.

– Исключено, – вновь подчеркнул шеф. – Ефим под моей защитой.

– Он что-то для тебя значит, – проницательно сузил глаза древний стригой. – Иначе бы ты не стал церемониться. Согласись: самый простой выход – самый лучший.

– Когда-то Ефим спас мне жизнь, – буднично сказал шеф. – Спас, между прочим, ценой своего здоровья. Я никогда не причиню ему вреда.

– Граф об том прекрасно знал, когда заключал сделку с Демидовым, – кивнул Тарас. – Вероятно, именно по этой причине он выбрал директора цирка, чтобы добраться до тебя.

– Попрошу Котова организовать охрану, – задумчиво сказал Алекс. – Сашхен, дай телефон.

Я полез в карман за сотовым, и тут раздался звонок.

Алекс поднял брови. Я нахмурился: номер был незнакомым.

– Алло?

– Вы ведёте себя очень плохо, господа дознаватели, – я его сразу узнал. Этот самоуверенный, но слегка нервный тон мог принадлежать только Фёдору Михайловичу. – Я отпустил вас на свободу, чтобы вы могли заняться своими прямыми обязанностями. Но вместо этого вы строите козни за моей спиной...

– Ночью мы убили вендиго, – холодно сказал я.

И Алекс, и Тарас уже поняли, кто звонит, и стояли молча, внимательно слушая.

– А днём – шестерых моих птенцов! Вы не представляете себе всю силу моего гнева, господин Стрельников. Но скоро вы поймёте...

Алекс вырвал у меня трубку.

– Они нарушили договор. Как дознаватель, я был обязан покарать тварей, устроивших бойню в моём городе. Если не хотите, чтобы такое повторилось – держите своих птенцов в узде, – и он вновь протянул телефон мне.

– На этот раз вы выкрутились, господин Голем, – я не стал его разочаровывать. – Но берегитесь. Я на вас очень зол. И больше не потерплю такого обращения с моими слугами. А в качестве превентивной меры... Да вот. Извольте услышать сами! – судя по шороху, он передавал трубку телефона кому-то другому.

– Саша!

– Мириам! – я сразу узнал голос. Алекс вскинулся. Глаза его стали огромными, чёрными, как две бездны. – Тебе не причинили вреда?

– Пока нет, – голос её был спокоен и сдержан, словно она сообщала, что немного задержится в магазине. – Но граф сказал: если вы не будете паиньками, он меня убьёт.

– Но сначала... – в трубке вновь был голос графа. – Сначала я отдам вашу девушку Аллегре, господин Голем. Вы же помните её? Приятная особа, не правда ли? Так любит веселиться! И да. Я разрешу Аллегре обратить Мириам. Сделать своей игрушкой НАВЕЧНО. Так что ведите себя хорошо. Убейте представителей гильдий.

– Мы можем с ними договориться, – голос мой звучал беспомощно и растерянно – и именно так я себя и чувствовал.

– Время договоров прошло. У вас был шанс, но вы его упустили. Повторяю: убейте ВСЕХ представителей гильдий. Срок вам до утра.

– Но вы обещали пять дней...

– Что я могу сказать? В наше время никто не держит обещаний. Даже я.

И он отключился.

Мной овладела настоящая паника. Злость на графа, страх, что он причинит боль женщине, которую я любил... И ярость на самого себя: пока я здесь, Мириам страдает!

На крыльцо вышел Гиллель.

– Шемайя, – голос шефа был ровным, словно из него высосали все эмоции.

– Я пришел сказать: они приняли решение, – негромко сказал сторож. – Господин Плевако уже составляет договор. Можете заходить.

А мне стало стыдно. Узнав о пленении Мириам, я полностью погрузился в свои чувства, совсем забыв про её отца. Каково будет узнать, что его дочь пострадала из-за нас?

– Шемайя, – повторил шеф, глядя в пол. Он вздохнул, собрался с силами и посмотрел сторожу в глаза. – Граф похитил Мириам, – Алекс замолчал, но и сторож тоже ничего не говорил. Он молча ждал продолжения. – Это случилось по нашей вине, – продолжил шеф. – Не надо было втягивать вас в наши неприятности...

– Это и мой город тоже, – негромко проговорил Гиллель. Не вините себя одного, Алекс.

– Я даю вам слово: мы вернём Мириам живой и здоровой.

Я молча встал рядом с шефом, подтверждая его клятву.

– Я в этом нисколько не сомневаюсь, – серьёзно кивнул Гиллель.

– Мириам – взрослая девочка, – впервые подал голос Тарас. – Она не даст себя в обиду так просто.

– Это уже случилось, – рявкнул Алекс. – Боже!.. Никогда себя не прощу.

– Мы ОБЯЗАНЫ его убить, – вдруг, неожиданно, я понял, что это – самое верное решение. Дышать сразу стало легче. – Я не пожалею ничего, чтобы это сделать.

– Ну наконец-то, – закатил глаза шеф.

– Каким образом? – полюбопытствовал Тарас. – Вы не можете причинить ему вреда.

– Что-нибудь придумаем, – мы с Алексом сбежали с крыльца. – Осталось не так уж много времени.

– Я с вами, – заявил Тарас. Заложив руки в карманы, он слетел с крыльца. В буквальном смысле: его ноги не касались земли.

– Ты вовсе не обязан, – попытался отговорить его Алекс.

– Ни за что такое не пропущу, – древний стригой широко улыбнулся.

Глава 23

– Прежде всего, нужно найти его лёжку, – сказал Алекс, выводя Хам за ворота кладбища. – Есть идеи? – обращался он к Тарасу.

Граф покинул Петергоф сразу после той бойни, что мы там устроили. Мы уже пытались узнать, где его новое пристанище, но выяснить ничего не удалось даже Котову – хотя он подключил к этому делу не самые простые службы...

Фёдор Михайлович любит дёргать за ниточки, не обнаруживая своего присутствия. Он напоминает мне кардинала Ришелье – такого, какой описан в романе Дюма. Тайные приказы, хитроумные интриги...

Но за всем этим – всё те же жестокость и грубая сила.

– Я этим займусь, – пообещал Тарас. – Он не мог пропасть бесследно: кто-то что-то видел, и я обязательно узнаю, «кто» и «что».

– Твоя сеть осведомителей ещё работает?

– И не только она, – улыбнулся Тарас. – Многие в этом городе мне обязаны.

– Тогда не стоит терять времени, – сказал Алекс. – Где тебя высадить?

Но древнего стригоя в машине уже не было.

Перегнувшись через спинку, я обшарил взглядом заднее сиденье, заглянул в багажный отсек... И сел обратно, жестом давая Алексу понять, что мы и вправду одни.

– С тех пор, как мы были дружны, он изрядно прокачался, – буркнул шеф. А потом искоса посмотрел на меня. – Веди себя хорошо, молодой стригой, и сможешь стать таким же крутым, как дядя Тарас.

Я издал нервный смешок.

– Вы же знаете, шеф: я не хочу быть стригоем вечно.

– А у тебя есть выбор? Ну, кроме того, который заканчивается колом в сердце и серебряными цепями.

– Я найду способ.

– Если хочешь насмешить Господа, расскажи ему о своих планах.

– Я найду. И тогда мы посмеёмся вместе.

Оторвав одну руку от руля, Алекс похлопал меня по коленке.

– Можешь рассчитывать на мою помощь.

– Спасибо шеф. Я в вас не сомневался.

– Иронизируешь?

– Учусь помаленьку.

Вечерело. Багровый мяч солнца проваливался за крыши дальних домов, и дороги были забиты пробками. Все спешили домой, предвкушая отдых после рабочей недели. Город пах выхлопными газами и тухлятиной, но эти запахи не тревожили весёлые компании, небольшими стайками кучкующиеся у кинотеатров и ресторанов.

Где-то среди них бродят стригои, – вспомнил я лекцию Тараса об увеселительных и азартных заведениях. – Проходят в клуб, устраиваются у стойки – средоточии движения в любом баре, – и тихонько тянут энергию. А может, и закусывают. Если кто-нибудь из пьяненьких посетителей не против стать донором...

А мы с Алексом встряли. Дорога была забита в обе стороны, а впереди – только мост. Ни свернуть, ни объехать.

Я нервно поёрзал на сиденье. Утекающее время ощущалось просто физически, в мозгу возникали картины мучений Мириам – одна страшнее другой.

– Если мы не успеем ничего сделать до утра, – тихо спросил я. – Нам придётся выполнить приказ графа? Как это будет?

– Не представляю, – честно сказал Алекс. – Никогда не был крепостным.

Но мы же справимся? – очень хотелось услышать слова ободрения. – Вы же не допустите такого исхода?..

Я не спросил. На данный момент шеф обладает абсолютно тем же количеством информации, что и я. И не надо думать, что на нём лежит больше ответственности. Мы вместе в это ввязались, и рассчитывать на кого-то, кроме себя – по меньшей мере, непорядочно.

– Часа два, не меньше, – неожиданно сказал шеф.

– Что?..

– Я говорю, в пробке простоим часа два. Там впереди авария. Мост забит.

Я сжал зубы, чтобы не выругаться матом. Алекс этого не любит, да и я давно отвык. Но сейчас очень хотелось.

Закрыв глаза, я откинулся на спинку сиденья. Представил все эти автомобили... Захотелось, чтобы их не стало. Чтобы они куда-нибудь делись, исчезли, освободив нам дорогу.

И внезапно я действительно увидел их, словно наяву. Марки машин, их возраст и состояние, количество пассажиров...

Я слышал, как в одной из них плачет ребёнок. Мать расстегнула блузку, прямо сидя за рулём, и поднесла младенца к груди.

В другой машине ругались супруги. Что-то там о переводе сына в дорогую школу.

В третьей у водителя внезапно прихватило сердце, и он кинул под язык таблетку валидола...

Все они хотят домой, – подумал я. – Никто не жаждет стоять в пробке, терять время, злиться, бессильно ругая дорожную полицию и других водителей.

Их нужно лишь подтолкнуть...

Мысленно добравшись до края пробки, я увидел дорогой «Мерседес». Хозяин – на заднем сиденье, водитель и охранник – спереди. Водитель нервничает – боится, что нагорит от босса за то что поехал этой дорогой. Развернуться, пока не поздно?..

Я тоже очень хотел, чтобы он развернулся. И послал побудительный импульс. Наверное, я немного не рассчитал силы – водитель неожиданно мотнул головой, словно получил пощечину. А затем переключил рычаг передач. За ним уже пристраивались новые тачки, но мерс, истерично сигналя и расталкивая их крепкими бамперами, вытолкался на разделительную полосу, перевалил через низкое ограждение и рванул в обратную сторону. Встречная полоса была пуста: мост перегородили с обеих сторон.

Дальше пошло легче. Вдохновлённые примером, многие разворачивались сами, без импульса с моей стороны...

Через пять минут дорога позади нас уже не выглядела, как металлический панцирь удава, в ней появились разрывы и трещины.

– Нам лучше поискать другой путь, – тронув Алекса за рукав, я кивнул на зеркало заднего вида. Сплошная река фар значительно проредилась.

– Твоих рук дело? – шеф крутанул руль, переключил скорость и надавил педаль газа. Хам сдал назад, а затем неуклюже перевалил на встречку и развернулся.