Текст книги "Бес (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зимина

Соавторы: Дмитрий Зимин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Я перечислил ему свои ощущения.

– Похоже на вендиго.

– Индейский людоед? – я был удивлён. – Обитатель секвойевых лесов в наших асфальтовых джунглях?

– Они почуяли, – разговаривать под проливным дождём было невозможно, и мы с шефом отступили под козырёк какого-то подъезда. – Все эти твари почуяли, что в городе нет хозяина.

– Вы хотите сказать, договор с Фёдором Михайловичем НА САМОМ ДЕЛЕ отнял у вас власть над городом?

– Демидов заключил сделку с дьяволом, – оскалился шеф.

– Но Фёдор Михайлович...

– Сначала тебе кажется, что всё идёт отлично, – перебил шеф. – Ты получил то, что хотел, а день расплаты ещё очень далеко... Но вот чего ты не знаешь: платить приходится СРАЗУ. И отдавать придётся намного больше, чем обговаривалось. Потому что есть лазейки.

– Протянешь палец – откусит всю руку?

– По самые гланды, – кивнул Алекс. – Но мы попробуем сыграть по своим правилам.

– Сыграть?

– Разница в том, что граф больше любит рулетку. А я уважаю покер. Смекаешь?

– Кажется, да.

– Молодец. Я знал, что тебе понравится. А сейчас пошли ловить вендиго.

Прикрыв глаза, я сосредоточился на неприятных ощущениях.

– Мне кажется, он побежал вон в ту подворотню, – я указал направление, и Алекс кивнул. В таких вопросах он давно доверяет мне больше, чем себе.

Двор был захламлённым и грязным. Мусорные баки громоздились прямо на дорожках, песочница под дождём превратилась в озеро окурков. В освещённых окнах виднелись дешевые занавески, на дверях, ведущих в подъезды, не было замков.

Дождь не добавлял очарования этому бетонному колодцу, затерянному в питерских многоэтажных трущобах.

Сквозь влажность пробивалась вонь кислой капусты, старых тряпок и сивухи.

– Сюда, – я указал на один из подъездов. Дверь висела на одной петле, и негромко поскрипывала под порывами ветра.

Внутри нас окружили запахи старой извёстки, пыли и конечно же, мочи. Но над ними витал терпкий и густой дух немытого тела, заскорузлой одежды и... вывороченных кишок.

Подъезд освещала одна-единственная, забрызганная краской лампочка. Выше, на лестничных площадках, было темно – сквозь крошечные грязные окошки уличный свет почти не проникал.

– Вендиго любит заблудившихся путников, – шепотом сказал шеф. – Оставшихся без крова бродяг...

Под подошвами хрустели какие-то черепки и куски штукатурки.

– А значит, он любит бомжей, – сказал я, останавливаясь возле тёмной массы, распростёртой на ступеньках. Вокруг тела уже растеклось вонючее смрадное пятно – у бомжа был вспорот живот.

– И свежую печёнку, – пробормотал Алекс. В руке он держал револьвер, и когда дверь квартиры чуть выше приоткрылась, и в ней блеснул любопытный глаз, не задумываясь вскинул ствол и направил его в щель.

Дверь тут же захлопнулась, по лестничным пролётам прошел нестройный глухой гул.

– Звони Котову, – скомандовал шеф. Стоя над телом, он пытался разглядеть, что происходит наверху. Перила образовывали пустое прямоугольное пространство в центре, и терялось во мраке. – И отойди под лестницу, – он оттащил меня за рукав. – Вендиго довольно сообразительны. Тварь может сбросить на нас что-нибудь неприятное.

Превозмогая брезгливость, я наклонился и приложил палец к шее бомжа. Кожа его была шершавой, как наждак. Но тёплой.

– Он убил его не более трёх минут назад, – сказал я. – Если бы мы не болтали, стоя под карнизом, а сразу погнались...

– Если б, да кабы, – пробормотал Алекс. – Если б мы погнались сразу, то на ступенях мог сейчас валяться ты, а не бомж.

Котов наконец ответил на вызов и я вкратце обрисовал ситуацию. И сбросил ему наши координаты. Майор сказал, что будет через семь-восемь минут.

– Будем ждать, или... – я мотнул головой вверх по лестнице.

– Здесь мы уже ничем не поможем, – рассудительно ответил шеф. – А он в это время может поймать кого-нибудь ещё. Пожрать-то мы ему не дали...

Живот бомжа был разворочен. Но чтобы пропало что-то из органов – не похоже.

– Я пойду вперёд, – держа револьвер наготове, Алекс начал подниматься по ступенькам.

– Может, отдадите мне второй револьвер? – я же помнил, что подарок Зигиберта он взял с собой.

– Да, ты прав, – он полез под куртку, достал нечто огромное, тускло поблёскивающее металлом и смазкой, проделал несколько коротких движений, и передал мне револьвер с непомерно раздутым барабаном. – Отдача у него адская, но прицел очень точный, – предупредил Алекс.

– Спасибо.

Признаться, я не ожидал, что он так легко расстанется с своим чудом. И даже некоторое время радовался... Ну, тому, что шеф мне доверяет, и всё такое.

Поднявшись на несколько пролётов, мы услышали, как хлопает дверь подъезда, и дробный уверенный топот ботинок. Раздалось несколько команд, вспыхнул яркий свет...

Котов со своими бойцами, – говорить необходимости не было, и мы с шефом, переглянувшись, пошли дальше.

Вендиго поджидал нас под самой крышей. Там была комнатушка, в которой раньше располагался лифт. Механизм давно сняли, остались лишь громадные блоки, лебёдки да кованая клетка. В ней-то тварь и пряталась.

И когда мы показались в поле её зрения – прыгнула.

Глава 18

Кожа вендиго напоминала наждак, а конечности – набитые камнями резиновые шланги. Белёсый, словно натёртый пеплом торс был длинным и гибким. Большую часть небольшой лысой головы занимала пасть, полная узких и острых зубов. Зубы торчали вперёд – такими удобно рвать и терзать добычу.

А ещё он был быстрым – намного быстрее меня. И живучим. В первый миг Алекс выпустил в вендиго весь барабан, но тот даже не замедлился.

Распахнув длинные руки с громадными чёрными когтями, тварь бросилась на меня, и только случайность помогла уклониться: я споткнулся и растянулся на лестнице, ударившись подбородком. Я прокусил губу, вендиго, почуяв кровь, трубно взревел.

По лестнице прокатилось гулкое эхо. Оно покатилось вниз по лестничным пролётам, и я почувствовал, как затихли живые существа в квартирах, по ту сторону хлипких дверей.

Страх сочился из всех щелей, из неплотно пригнанных половиц на лестничной клетке. Он вихрился в воздухе и словно предлагал: возьми меня. Воспользуйся мной, и тогда ты сможешь напасть.

Я потряс головой, вытер подбородок и бросился на вендиго. Тот махнул рукой-граблей, заставив меня отлететь к стене. Больно ударившись копчиком, я ссыпался по лестнице на целый пролёт.

Секунду или две пытался восстановить дыхание. Вот так всегда. Организму давно уже не нужна такая банальная вещь, как воздух, но разум живёт по старым законам: нет воздуха – задыхайся.

Алекс! – я вскочил на ноги и рванул вверх по лестнице. – Он там один с этой тварью...

Шеф был в беде. Обхватив ручищами, вендиго пытался добраться до его горла. Алекс сунул ему в пасть револьвер, но чувствовалось: ещё немного – и тварь сжуёт металл так же, как она перемалывает кости жертв.

– Стреляй! – прохрипел шеф.

Вендиго клацнул зубами и вырвал револьвер из руки Алекса. Мотнул головой – оружие загрохотало вниз по ступенькам...

Я моргнул. Револьвер-переросток зажат у меня в руке, я его не выпустил, даже когда упал. Но ведь... Но ведь я могу попасть в Алекса!

– Стреляй, твою за ногу!..

Так... обхватить рукоять двумя руками, сделать выдох, и...

Первый выстрел вошел ему в грудь. Вендиго выпустил шефа, и бросился ко мне. У меня были доли мгновений, секунды полторы, и за это время я успел выпустить в него девять пуль. Десятая отбросила тварь к противоположной стене. На краске остался кроваво-багровый след.

И тогда я подошел, и всадил ещё три пули ему в голову.

Затылок разнесло в кашу. Ошмётки забрызгали всю стену – больше всего было похоже, что сюда вывернуло кого-то очень неразборчивого в еде.

– Вы как? – я подбежал к шефу и помог тому подняться. – Целы?

– Теряю хватку, – пожаловался Алекс. – Пара недель без практики – и меня чуть не замочил какой-то червяк-переросток. Идём. Скажем Котову, чтобы прислал ещё одну команду зачистки...

– Вообще-то он раз в десять сильнее меня, – я попытался отряхнуть спину Алекса, но грязь только размазывалась по коже куртки. Прекратив попытки, я бессознательно вытер ладонь о джинсы. – Да и я тоже хорош. Забыл, что держу в руке револьвер.

– Оба мы хороши, – проворчал шеф. – В последнее время ты привык полагаться на своё физическое превосходство. И на магию. А практика показывает, револьвером можно добиться гораздо больше, – шеф сделал несколько шатких шагов вниз по лестнице, и остановился, тяжело опираясь на перила. – Всё. С этого дня начинаем тренировки. Тир, пробежки и стихи.

– Чего?

– Чего слышал, – огрызнулся шеф. – Отчаянные времена требуют отчаянных мер. А добрым Словом и револьвером можно добиться куда больше, чем одним револьвером.

– Вы решитесь нарушить запрет Совета на чтение ман?

– А у меня есть выбор? – цепляясь за перила, Алекс похромал вниз. Ладонь его оставляла кровавые отпечатки на светлой, цвета детской неожиданности, краске.

– Совету это не понравится.

Я вспомнил Оковы Справедливости. Мерзкая штука, как не крути. Не хотелось бы испытать их на себе ещё раз.

– А ты ещё не понял? – Шеф остановился на площадке пятого или четвёртого этажа – сложно было сказать точнее, за грязным окошком уже стемнело. – Нет больше никакого Совета.

Я моргнул. Потом ещё раз и ещё...

За те месяцы, что я пребывал в роли ученика и напарника дознавателя, я твёрдо уяснил: Совет – это сила, с которой необходимо считаться. Истина в последней инстанции. А теперь шеф вот так легко, между двумя убийствами, заявляет, что его больше нет?..

– Вы точно уверены, или это...

– Ну сам подумай, кадет: события последний месяцев. Беспорядки в Москве, ведьмы на Ладожском озере, покушения на тебя, любимого, всех этих магов, оборотней и прочих тварей. А теперь вот – стригои в Питере. Стригои! Да на протяжении ста с лишним лет их не пускали ни в один сколько-нибудь значимый населённый пункт! Только в ошейнике, только по лицензии... А тут у нас – сплошной беспредел. Вывод какой?

– Я подумал, что Совет таким образом мстит вам, – сказал я. – Ну знаете... За своеволие.

– Отличная версия, мон шер.

Мы уже слышали негромкие голоса команды Котова. Шуршал жесткий пластик, мелькал желтый свет налобных фонариков...

– Но несостоятельная?

– Репутация, – пояснил Алекс.

– То есть, они не могут допустить такого безобразия, не испортив реноме?

– Вообрази: Совет ослабил контроль и допустил Мастера стригоев в Петербург. Другие могут воспринять – и сделают это – как сигнал к тому, что можно возвращаться. Всем захочется откусить от столичного пирога...

Ответить я не успел. На мою руку, которая лежала на перилах, упала жирная чёрная капля. Потом ещё одна, а потом в лестничный пролёт полился целый поток.

– Это человеческая кровь, – губы онемели и едва шевелились.

– Твою же мать! – Алекс широкими прыжками помчался наверх. Я – за ним.

Я ещё ни разу не слышал, чтобы шеф ругался по матери. Это было дико, и это было страшно.

Но ещё страшнее была мысль: неужели мы его не добили?.. Беспечно бросили тварь на лестнице, а сами ушли. Хотя должны были дождаться команды зачистки, убедиться, что с вендиго покончено. Но мы ушли.

А в это время кто-то любопытный высунул нос из квартиры, и тут же попался. А не дай Бог, это ребёнок...

Но я сам видел, что от головы у твари остались одни ошмётки. Затылок разнесло в клочья, нижняя челюсть держалась на одной ниточке.

– Может, это вторая тварь? – крикнул я на бегу.

И об этом мы не подумали. Вот почему солдаты из горячих точек не любят ездить в отпуск... Несколько дней на гражданке расхолаживают, ослабляют рефлексы. И вернувшись, можно очень легко и по-дурацки схлопотать пулю. Просто потому, что перестаёшь ждать нападения постоянно, даже во сне, в безопасной казарме.

– Вендиго охотятся в одиночку, – крикнул Алекс не оборачиваясь. Он уже почти добрался до последнего этажа.

Я прибавил ходу. У шефа нет никакого оружия. Если он вот так, с разбегу, вылетит на тварь...

Алекс резко остановился на самом краю площадки, я ткнулся ему в спину.

На полу лежал ещё один труп. По сморщенной коже, сухим желтым пяткам и старому вытертому халату я понял, что это была старуха. Головы у трупа не было, спереди халат намок от крови: там, где раньше была печень, зияла осклизлая дыра.

Почувствовав, что слюна становится кисло-горькой, я отвернулся.

Она вышла выбросить мусор, – думал я. – Халат, тапки на босу ногу... Рядом с телом – разорванный пакет с картофельными очистками и мятыми картонками от молока. – Возможно, тётка была глухая, и просто не слышала всего того грохота, что мы тут устроили. Или просто привыкла: в таких районах разборки между гопниками – обычное дело.

А ведь не зря есть такая примета: выносить мусор на ночь глядя – не к добру... Меня разобрал нервный смех.

– Он ушел на крышу, – шеф смотрел на небольшую, вполовину человеческого роста дверцу, к которой вела короткая лесенка.

Замок был сорван и валялся на замусоренном полу, а сама дверь, сколоченная из листа ДСП, по краю была заляпана красным. Да и по металлическим ступенькам тянулся кровавый след.

– Взял голову с собой? – спросил я, перебарывая приступ тошноты.

– Человеческий мозг – прекрасный стимулятор, когда требуется восстановить силы.

Алекс полез по ступенькам. Уже наполовину скрывшись в люке, он свесился обратно и требовательно протянул руку.

– Верни револьвер.

– Патроны-то кончились.

– У меня есть запасные, – он похлопал себя по карману куртки.

Я молча протянул оружие, и Алекс, скрючившись на ступеньке, ловко поменял барабан.

Поднял револьвер дулом вверх и полез на крышу.

Была мысль набрать Котова, но я решил, что внизу и так поймут, что случилась ещё одна неприятность – и придут проверить. А лишние секунды терять нельзя.

Шеф уже успел добежать до края крыши. Искать следы было незачем: по металлическим черепицам тянулся отчётливый жирный след. Дождь, опять стихший до средней паршивости мороси, понемногу размывал его, но кровь смыть не так-то просто.

– Вы не думаете, что это ловушка? – спросил я, нагнав Алекса у низкого парапета, которым заканчивалась крыша.

– Разумеется, это ловушка, – на шефа было страшно смотреть. Волосы после дождя топорщатся дыбом, чёрная, как у абрека щетина закрывает больше половины лица, на щеке темнеет кровавый отпечаток... Вероятно, он измазал ладонь ещё на перилах, а потом прикоснулся к лицу. – Вендиго специально убил жертву таким жестоким способом, и оставил след – он хочет, чтобы мы побежали за ним.

– Месть?

– Игра. Мы его почти прикончили, и показали себя достойными противниками. Теперь он желает взять реванш, – Алекс то и дело переводил взгляд с нашей крыши на соседнюю – измерял расстояние.

– Я могу дальше пойти один, – я был уверен, что преодолею расстояние в два с половиной метра легко, а вот шеф, который и так уже хромает на обе ноги... К тому же, ограждение было скользким от дождя.

– Не дождёшься, – буркнул Алекс, коротко разбежался и прыгнул. Я затаил дыхание.

Он успел схватиться за ограждение, но ударился всем телом о стену – я слышал, как воздух со свистом покинул его лёгкие.

Не дожидаясь развития событий, я тоже сиганул через пропасть между домами – девять этажей, ерунда на постном масле...

Приземлился, мгновенно развернулся на пятках и успел ухватить шефа за руку – пальцы его, измазанные кровью, уже почти разжались.

Алекс крякнул, когда я рывком вытянул его к себе.

– И вовсе не обязательно совершать подвиги, – мягко сказал я, помогая шефу восстановить равновесие.

– Обязательно, кадет. Ещё как обязательно. Если вендиго загрызёт очередную жертву – я сниму с себя полномочия дознавателя и сдамся графу. Пускай делает из меня цирковую обезьяну.

– И всё равно. В следующий раз я буду прыгать первым.

Прекрасно его понимаю. Совершать одну ошибку за другой – от этого хочется повеситься.

Никогда не забуду этой полубезумной погони по ночным Питерским крышам. Дождь, стихший до противной мороси, словно набрался сил и хлынул, как из ведра.

Крыши были покатыми, скользкими, по черепице текли целые реки. А ещё было темно – хоть глаз коли. Призрачный свет уличных фонарей остался где– то далеко внизу.

Дома были разной высоты, иногда приходилось прыгать с большой высоты, или карабкаться по пожарным лестницам. В одном случае пришлось влететь в разбитое окно – вендиго постарался разбить его для нас – и подняться на крышу по подъездной лестнице. В другом – лезть прямо по старинной кирпичной кладке. Я вспомнил цирковых акробатов: вот кому этот своеобразный паркур не доставил бы никаких хлопот...

А потом крыши кончились. Мы добежали до конца спального района, дальше была только набережная с редкими и тусклыми фонарями, тёмная лента реки, а за ней начиналась промзона. Огороженная сеткой с колючей проволокой, с электрическими огнями и собаками – с той стороны доносился хриплый и злобный лай.

– Он где-то здесь, – сказал Алекс одними губами. – Вендиго не полезет в воду, и он ненавидит собак. Слишком сильны воспоминания о старых временах, когда этих тварей выслеживали в лесах с помощью охотничьих псов.

Я оглядел гладкую, поблёскивающую от дождя поверхность крыши. От реки несло мокрым мусором и нефтью, с поверхности земли – сыростью и палыми листьями. Фонари негромко потрескивали, почти не рассеивая туман.

И вдруг что-то прилетело из темноты и загрохотало мимо нас по наклонной поверхности. Предмет был круглым, и остановился только у самого ограждения.

Это была оторванная голова старухи.

Лицо покрыто коркой крови и грязи, угадывался лишь длинный хрящеватый нос и подбородок с большой бородавкой. Глаза, утопленные в морщинистые веки, были плотно зажмурены.

Затылка не было. Вокруг ушей и лба налипли намокшие прядки седых волос, но изнутри череп был пуст и гладко вылизан.

– Господи, – только и сказал я.

– Он сейчас нападёт, – Алекс внимательно вглядывался в тени и поводил стволом револьвера из стороны в сторону. – Это был сигнал.

Я выставил голые руки: ножи на вендиго тратить смысла нет. Если он очухался после девятнадцати пуль, то лезвие ножа ему будет, что комариный укус. Оставлю на крайний случай.

Я вновь почувствовал жужжание под сводом черепа и неприятную щекотку по всему телу. Это было очень сильное ощущение: хотелось упасть на колени, закрыть глаза и уши и отключиться.

Сделав глубокий вдох, я сосредоточился. Пахло мокрым железом, кровью и осколками костей от головы старухи, порохом от револьвера Алекса... Но вот и посторонний запах.

Чуждый, резкий, неприятный – запах ила, болотной тины и человеческих внутренностей. Он шел от небольшой надстройки на крыше. Утыканная разнокалиберными антеннами, она возвышалась метра на полтора. Таких надстроек было несколько – они служили воздуховодами. Несло от второй справа.

Толкнув Алекса в бок, я указал подбородком направление. Шеф еле заметно кивнул. А потом совершил невообразимое: подобрал голову старухи, и запустил её назад к вендиго... За надстройкой раздался грохот, а потом тварь прыгнула, преодолев сразу метров шесть наклонной крыши. Она целила руками-граблями в Алекса, но я успел выскочить прямо перед ним и заслонить собой.

– Дурак! – закричал шеф.

Я поздно сообразил, что он специально подпускал вендиго, чтобы начать стрелять с максимально близкого расстояния. А я своим необдуманный прыжком перекрыл ему линию огня.

Но отступать было поздно: вендиго обхватил меня, сшиб с ног и мы покатились к краю, огороженному невысоким, сантиметров тридцати, парапетом.

Кожа на спине разошлась под острыми, как бритвы когтями, а длинные зубы целились мне в шею... Я втянул воздух и обхватил тварь ещё крепче.

Вспомнился бой с оборотнем, а потом – драка со стригоями в Петергофе. Вендиго тоже излучал энергию. Колючую, как жесткое излучение, и какую-то горькую.

Но она была невероятно мощной. Ни один оборотень, ни один стригой не излучал энергии такой силы. Напор её мог сбить с ног – если бы я и так не валялся, прижатый к невысокому парапету, за которым была пустота.

Вцепившись в вендиго изо всех сил, я пил его силу, высасывал энергию, стараясь забрать всё, без остатка.

Некоторое время тварь ничего не замечала. Но через пару секунд глаза её, узкие, чёрные, совершенно без зрачков, подёрнулись мутной плёнкой. Вендиго задёргался, пытаясь освободиться, а потом откинул голову и тоскливо, отчаянно завыл.

Я не остановился, пока не выпил его досуха. Восторг, эйфория охватили меня целиком, шрамы на спине, оставленные когтями твари, затянулись мгновенно.

Таким цельным, таким насыщенным я ещё не был никогда. Сила бурлила во мне, как горный поток.

Вскочив, я поднял лёгкое, словно бы высохшее тело вендиго над головой. Мне хотелось совершить что-нибудь безумное. Например, сбросить его с крыши...

– Стоять!

Голос долетел будто издалека, я даже не сразу осознал, что принадлежит он не Алексу.

Он принадлежал человеку в каске, бронежилете и с автоматом, направленным мне в грудь.

– Отпусти тело! Руки за голову!

Отлично. У меня есть новый противник!..

– Саша! Остановись! – шеф столь редко звал меня по имени, что я невольно прислушался. И всё равно инстинкты требовали бросится на этого нового врага...

– Сержант, опусти автомат. Это свои.

А вот этот голос я определённо узнаю...

– Вы уверены, товарищ майор? По-моему, это такая же тварь... Один выстрел – и соберём внизу остатки в пакетик...

– Отставить оружие, я сказал!

Голос Котова рявкнул, как бронебойное орудие.

Помедлив ещё секунду, ствол опустился вниз. Я, ни на кого не глядя, ослабил хватку и осторожно положил труп вендиго на крышу.

В теле бурлила энергия. Она требовала выхода, клокотала, как кипяток в налитом доверху чайнике. Я знал: если не придумать, что с ней делать, я просто взорвусь.

– Беги, – сказал Алекс и встал передо мной, загораживая своим телом.

– Что?..

– Беги, кадет. Выпусти пар. Увидимся дома.

Я не заставил просить себя дважды. Одним движением вскочил на парапет, и бросился вниз.

Глава 19

А дома меня ждал сюрприз... Впрочем, начну по порядку.

Бег по ночным улицам – это что-то. Автомобилей мало, прохожих практически нет – разве что, подвыпившие компании, гуляющие по ночным клубам.

Я разогнался километров до семидесяти – во всяком случае, машины я обгонял.

Влажный ветер выбил из лёгких запах вендиго, проветрил волосы, дождик частично смыл кровь с лица и рук. Но всё равно, зрелище бегущего по проспекту мужика даже для нашего города было не совсем обычным. Если не сказать – диким.

Мне сигналили встречки, пытались догнать те, кто ехал сзади, однажды увязался полицейский автомобиль, но быстро отстал – я свернул в узкий переулок.

Первые минут десять я смеялся в голос, наслаждаясь свободой, силой и этим особенным состоянием, когда наплевать абсолютно на всё.

А потом я заблудился. Оказался в районе, совершенно мне незнакомом: улочки нередко заканчивались тупиками, или корявыми мостиками, переброшенными через узкие, вздувшиеся от дождя речки. Откуда-то справа несло нефтью, мокрым железом и рыбой. Я решил, что в той стороне порт, и повернул в другую сторону. Но этот мутный район никак не заканчивался, я уже начал думать, что меня водят кругами.

В лесу – леший, а в городе?.. Городовой? А что, вполне может быть. Новая реальность – новые мифы.

В конце концов я решил, что по крышам будет удобнее. Сверху хотя бы видно, куда бежать.

Отыскав наружную пожарную лестницу, я взлетел на невысокую пятиэтажку и припустил, что есть сил.

Вот теперь я оценил чувство свободы по-настоящему!

Никаких ограничений, никого не надо ждать – и беспокоиться, что враг нападёт из-за угла, тоже не нужно... Если бы я умел петь – я бы запел. Или сложил ману. Но если нет таланта – значит, нет. Обойдусь победными воплями.

Раз квартал, два квартал, три... Наконец я почувствовал, что выдыхаюсь. Нет, энергии было всё ещё до самой макушки, но начало отказывать тело. Кости в ногах и руках трещали, мышцы молили о пощаде. Рёбра ходили ходуном.

Остановившись на краю плоской крыши девятиэтажки, я решил перевести дух. А в кармане куртки оказалась пачка сигарет! Правда, мятая и пожеванная, но я отыскал парочку почти целых, и решил закурить. Не думая, чиркнул ногтем о штанину джинс, запалил огонёк... И только почувствовав, как обожгло подушечку пальца, встряхнул рукой, сбрасывая пламя.

Но прикурить успел.

Новое умение не то, чтобы впечатлило. Скорее, напугало. И это правильно: незнакомые вещи должны пугать. Страх даёт время на обдумывание. На принятие решения: а оно вообще тебе надо?

Пригодится, рассудил я и решил попробовать ещё раз. Поднял руку, уставился на палец...

– Бог в помощь.

Я уже давно перестал подскакивать от неожиданности. Но разум требовал как-то отреагировать – и в тень, зависшую в метре над крышей, полетел столб пламени. Вам приходилось видеть, как горит подожженный зажигалкой лак для волос? Вот как-то так...

– Эй, полегче, дракон.

– Простите, – голос был добродушным, да и ауры опасности я не ощущал. – Случайно вышло.

– Да ничего. Сам виноват: надо было как-то поаккуратнее о себе заявить.

– Вы летаете? – больше желания узнать, кем является мой гость, я хотел знать именно это.

– Левитирую.

Незнакомец плавно опустился на крышу и вышел на свет. Свет был так себе – луна едва пробивалась сквозь плотные тучи. Но мне хватило.

Высокий. Соломенные кудри до плеч, отлично развитые грудные мышцы. С плеч эффектными складками спадает чёрный плащ, узкие брюки заправлены в высокие сапоги, торс обтягивает майка с надписью «Кэннибал корпс».

Глаза – два серебряных зеркальца.

– Вы – стригой.

– Так же, как и ты.

Мне уже начинает казаться, что половина Питера – стригои...

– На самом деле, нас не так уж и много, – сказал незнакомец.

– Вы что, мысли читаете?

– Есть немного, – стригой улыбнулся и скромно потупился. Он изо всех сил старался не выглядеть агрессивным – и я это оценил. – Всего лишь индивидуальная особенность, так что не парься. Одни умеют призывать Зверя, другие – левитировать, третьи – читать мысли...

– Сдаётся мне, вы тот, кто обладает всеми этими талантами.

Во мне пробудился жгучий интерес.

– Эй, да ведь ты почти ничего о нас не знаешь, верно? – стригой подошел ближе. Выглядел он лет на тридцать пять. Твёрдый подбородок, хорошая кожа, прямой нос. Губы в меру пухлые – так, чтобы не казались откровенно чувственными... Я тряхнул головой.

– Ну вот и проявился твой первый талант, – рассмеялся стригой. – Ты можешь сопротивляться гламору.

– Но зачем вам наводить гламор на меня?.. – в мою простую душу закрались неприятные подозрения.

И когда стригой протянул руку, я не сразу решился её пожать.

– Тарас Кандыба, – представился незнакомец. – И нет. Ты не угадал. Я – не он.

– Не кто?

– Ну не этот... Не по части мужчин. Просто люблю выглядеть стильно.

От сердца отлегло. Нет, правда: когда тебя хотят убить, вырезать сердце, оторвать голову – это я могу понять. Вполне мужские агрессивные желания. Но когда те же мужики масляными взглядами провожают твою филейную часть... Это по-настоящему пугает. Не поймите меня неправильно.

– Как я понимаю, меня вы уже знаете, – сказал я, пожимая руку стригою. – И был бы очень обязан, если бы вы объяснили, зачем эта встреча. Здесь, на крыше, посреди ночи.

– Люблю драматические эффекты. Когда живёшь так долго, как я – поневоле учишься находить Бога в маленьких удовольствиях.

– Вы верите в Бога?

– Во-первых: а почему бы мне в него не верить?.. А во-вторых: давай уже на «ты».

Не знаю, чем – манерами, выражением глаз или цветом ауры, но этот стригой мне нравился. Он располагал к себе.

– Ты сказал, что довольно стар, – вытащив вторую целую сигарету, я предложил её новому знакомому. Тот отмахнулся, как от чего-то не заслуживающего внимания. А я опять закурил. Нервы требовали успокоения, и по старой памяти, сигарета подходила как нельзя лучше. – Но я не чувствую в тебе возраста. Ты ощущаешься именно так, как выглядишь.

– А вот и второе твоё умение.

– Какое?

– Ощущать возраст нежити. Но на каждую гайку найдётся свой винт: я умею этот возраст скрывать, – и Тарас широко улыбнулся, показав ряд великолепных, острых, как у тигра, зубов.

– Ну прямо вместилище талантов, – я не хотел быть саркастичным. Просто так получилось... Тарас не обиделся.

– Считается, что талант – или есть, или нет, – я кивнул, потому что именно так и считал. – Но на самом деле – упорство и труд. Вот самый главный талант. Остальное приложится.

– Именно так всегда говорит мой шеф, когда я отлыниваю от занятий.

– Кстати...

Он посмотрел так, что я сразу всё понял. Нет, я даже не обиделся: слишком я мелкая сошка для того, чтобы такой, как Тарас, искал встречи именно со мной.

– И опять ты не прав, – улыбнулся он. – Ты – очень интересный индивид. Стригой – маг, да ещё и всестихийник. В будущем мы обязательно пообщаемся, и смею надеяться – даже подружимся. Но сейчас у нас слишком мало времени.

– Почему ты не пришел сразу к Алексу?

– Всё очень просто: до него слишком сложно добраться. Мы и так пасли вас всю последнюю неделю, и только теперь...

– Мне не нравятся две вещи: «мы» и «всю последнюю неделю»

– Поясню, – стригой сделал пару шагов и встал с наветренной стороны – ему не нравился дым от сигарет. – Мы – это стригои города Питера. Всего нас дюжина, и поверь: для пятимилионного города это вполне достаточно. По второму пункту...

– Подожди, – я извинился жестом за то, что перебил. – Дюжина? На весь Санкт-Петербург? Но новый Мастер привёл с собой сотню стригоев. Может, больше.

– Вот поэтому я и хочу встретиться с твоим шефом. Мы много лет жили, соблюдая... определённый паритет. Глоток крови там, щепотка энергии здесь... Господину Голему это не нравилось. Но это то, с чем он мог мириться. А нам больше и не надо. Мы, древние не-мёртвые существа, привыкли обходиться малым – закон выживания социума, знаешь ли. Но этот псих... – я заметил, что Тарас принципиально избегает называть Фёдора Михайловича мастером. – Они высосут город в считанные месяцы. Чтоб ты понимал: старому стригою, такому как я, нужно питаться раз-два в год. Я имею в виду, кровью. И мы вполне обходимся теми, кто даёт эту кровь ДОБРОВОЛЬНО. А новообращённым – кого и привёл в Питер этот амбициозный безумец, нужно не меньше литра в неделю. Как правило, больше. Так как новички не утруждают себя контролем и выпивают жертв досуха.

– Вы хотите объединиться с нами, чтобы изгнать графа, – сказал я.

– Да. Но с одной маленькой, просто крошечной поправкой: не изгнать. Его нужно уничтожить. Иначе он вернётся через несколько лет ещё более сильным.

Тут он, пожалуй, прав. Я вспомнил ведьм с Ладожского озера: Алекс решил махнуть на них рукой, мол: женщины. Что с них взять? А теперь они пришли в Питер и требуют свой кусок пирога... Причём, начать решили именно с нашего особняка и с девчонок.

– Хорошо, – я сунул руки в карманы и позвенел мелочью. – Что я должен делать?