Текст книги "Король (СИ)"

Автор книги: Татьяна Шульгина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Граф еще ниже опустил голову, вздохнув. Перспектива уехать неизвестно куда и влачить там жалкое существование не слишком радовала его.

– Есть способ избавиться от него, – заговорил маг, наконец. Кристиан даже забыл, что не один, погрузившись в мрачные мысли. – Но тебе вряд ли понравится.

– Почему я не удивлен? – вздохнул мужчина. – Когда уже будет хоть что-то, что мне понравится?

– Ошейник сделал Лоакинор, – ответил маг. – Он жив и он здесь. Но ты должен пообещать, что будешь держать себя в руках.

– Нет, – Кристиан вскочил, мотая головой. – Даже не думай. Если он попадется мне на глаза, я сверну ему шею. Не искушай меня этим. Я не хочу убить его и отнять это удовольствие у короля.

Маг внимательно на него посмотрел, словно вновь был чем-то крайне удивлен.

– Я говорю не о том, – произнес он. – Ты и не сможешь убить хозяина ошейника, пока будешь в нем.

– Еще лучше, – всплеснул руками граф. – Ты издеваешься надо мной?

– Я хочу помочь, – Велиамор посмотрел на него сочувственно.

– Если этого гада казнят, я и так буду свободен, – возразил Кристиан. – Разве нет?

Велиамор молчал.

– Что?! Только не говори, что у него есть шансы.

– Решать судьбу Врага будут все короли, – ответил маг.

– Трое? – задумался граф. – Эльф и Тибальд его помилуют, – произнес он, бледнея. Он отлично знал нравы эльфов, а Тибальд был братом Николь, и имел такой же характер.

– И я не стану препятствовать им, – вздохнул Велиамор, глядя на жену. – Я соглашусь с любым решением.

– Почему? – не понимал граф. – Ты так добр?

– У всех есть причины ненавидеть его, но он уже наказан, – возразил маг. – Он каким-то образом исцелился от зла и теперь все воспоминания терзают его больше, чем смогли бы мы.

– Скажи еще, что жалеешь этого выродка, – Кристиан не верил в такие чудеса.

– Его жизнь ужасней смерти, – Велиамор направился к выходу. – Я приведу его. Хочешь ты или нет, он снимет ошейник.

– Тогда до суда ему не дожить, – усмехнулся граф.

Он тоже поднялся, не в силах усидеть на месте в ожидании врага.

Лагерь союзников.

6е. Первый летний месяц.

Утром Лоакинор предстал перед судом. Короли трех государств, участвовавших в войне, собрались в королевском шатре, чтобы кроме прочих важных вопросов решить его судьбу. За круглым столом сидели Виктор, Лингимир и Тибальд. Также к ним присоединились Аалам и Рагнар, как представители Иджу и Итилиана. Их приближенные и советники стояли вокруг, каждый за спиной своего правителя. Позади Виктора неизменно оставались генералы Морис и Джонсон и главнокомандующий армией Вандершира, князь Прауд. На столе перед ними не было ни карт, ни других документов, как раньше. Только золотой кувшин с вином, золотые кубки и ваза с фруктами. Но никто не касался угощений, было не до них.

Первым делом один из офицеров еще раз пересказал все события последних дней: взятие города, похищение королевы и разрушение дворца. Честь выступить с основательным докладом выпала Гордону, и он отлично справился с заданием. Внутренне он очень переживал, но никто этого не заметил. Молодой человек читал с пергамента твердым голосом, не обращая внимания на направленные на него взгляды вельмож и их свиты.

Все короли были в мантиях и коронах. Лингимир в светло-зеленой с серебряной вышивкой, цвета знамен и формы солдат Эвервуда были зелеными. Корона его была из серебряных ветвей, переплетенных с небольшими изумрудами, искусно дополнявшими украшение монарха, лежавшее на распущенных длинных светлых волосах юноши.

Тибальд, став королем Холоу после смерти отца, был в синей мантии, отороченной мехом белого горностая, а корону надел золотую, с тиснением и крупным сапфиром. Золотистые кудри обрамляли его исхудавшее бледное лицо. Молодой человек держался гордо и с достоинством, несмотря на то, что теперь решалась судьба его и его государства.

Король Вандершира был в красной мантии, также как и у Тибальда отороченной горностаем, его золотая корона была литой, без узоров и камней. Длинные черные волосы были распущены по плечам, оттеняя бледное суровое лицо молодого правителя самой большой из держав в землях людей.

Представитель южного государства, Аалам, был в одежде его народа, просторной, белой и традиционном тюрбане. Рагнар был в сверкающих доспехах из эльфийского серебра, легкого, но очень прочного сплава, обладавшего волшебными свойствами. Нагрудник повторял форму совершенного мужского тела, рубашка под ним и штаны, заправленные в высокие сапоги, были черными. На темно-каштановых кудрях итилианского генерала не было никакого головного убора, поскольку он не был королем.

Свита была не менее изыскана и при параде. Офицеры каждого из правителей были в форме цветов их государства, южане в шароварах, длинных рубашках и тюрбанах, итилианцы в доспехах. Только маги, тоже присутствовавшие тут, как представители своего народа, были в обычной своей одежде, изрядно испачканной пылью и кровью. Они не пожелали садиться за стол и решать судьбу земель людей, как и выбирать главного из четверых. Велиамор по-прежнему был советником короля и стоял в его свите. Виктор не стал их уговаривать, согласившись, что литиатов теперь слишком мало, чтобы влиять на что-то, но попросил присутствовать и высказывать свое мнение в решаемых вопросах.

Когда Гордон закончил доклад, на некоторое время воцарилась тишина. Князь вернулся на свое место, рядом с генералами. Велиамор кивнул ему одобрительно. Гордон с удивлением заметил, что печать скорби исчезла с лица советника, а на ее месте появилась прежняя снисходительная улыбка. Виктор тоже заметил перемену, но не имел времени узнать, в чем причина.

Король Вандершира заговорил первым. Он коротко изложил свои соображения насчет того, как теперь поступить с Холоу. Тибальд в качестве нового короля его вполне устраивал. Остальные согласились с ним, не имея никаких возражений. Молодой человек пообещал пересмотреть политику своего отца по отношению к другим расам и вернуть в Холоу магию, как это было сто лет назад. Виктор хоть и не сомневался в родственнике, все же оставлял небольшой отряд своих солдат, как предосторожность.

Вопрос с пленными тоже следовало решить. Тибальд попросил дать им возможность присягнуть новому королю и смириться с новыми законами. Те же, что не пожелают подчиниться, отходили Иджу, как уплата Вандершира халифу за поддержку. Аалам был вполне удовлетворен этим. Доставить всех пленных он не смог бы и за два раза. А Виктор не желал оставлять Холоу вовсе без армии.

Когда вопросы с Холоу были решены, и Тибальд облегченно вздохнул, в шатер ввели Лоакинора. Он, как причина нынешней войны, должен был предстать перед всеми, и решать его судьбу должны были все. Хотя каждый имел свои личные счеты с черным магом. Сначала все недоуменно разглядывали литиата, еще не до конца поверив в такое чудесное перевоплощение. Сам он не прятал взгляд, как обычно, а с интересом разглядывал королей и их свиту. На прекрасном лице появилась едва заметная улыбка.

– Вы знаете, что за ваши преступления смерти вам не избежать? – спросил Виктор сурово. – Мы решим только, как именно вас казнить и кому выпадет эта честь.

– Едва ли это честь, – ответил литиат, остановив взгляд на говорившем.

– То, что вы вернули себе пристойный вид и раскаялись в преступлениях, безусловно, облегчает нашу задачу, – продолжал Виктор, уже не испытывая злости.

Ночью, после того как они с графом расстались, он долго разговаривал с Николь, желая узнать ее мнение. Его нисколько не удивило, что девушка, как обычно, встала на защиту поверженного врага. Она искренне верила в его раскаяние и просила оставить ему жизнь. Была еще одна причина, заставившая короля Вандершира поверить в то, что Лоакинор больше не темный. Руны на его груди каким-то таинственным образом начали исчезать, пока не пропали полностью, словно их никогда не было. Оставили его и кошмары. Только шрамы на предплечьях напоминали о плене.

– Я готов принять смерть, – кивнул Лоакинор, и улыбка на его лице померкла. – Я принес много зла, но благодаря мне вы все теперь здесь и вряд ли станете воевать друг с другом. Ваши дети и внуки останутся союзниками.

Короли молчали, вспомнив годы междоусобных войн, в которых могли обвинять только себя. Темные участвовали в них лишь как союзники, причем с обеих сторон.

– Что ж, есть предложения, как нам казнить его? – спросил Виктор, оглядев собравшихся. Казалось, ему абсолютно все равно, как это будет и когда, только его приближенные понимали, что королю нелегко дается эта невозмутимость.

– Темные убили моего отца, – заговорил Лингимир после долгой паузы, пока все размышляли. – Не без их помощи эльфы стали изгоями в Холоу и Вандершире. А Эвервуд понес потери в этой войне. Но я не желаю смерти литиату. Я против казни.

– Хотите отпустить его? – спросил Рагнар.

Все изумленно посмотрели на царственного потомка эльфов и людей. Юноша кивнул.

– Эльфы слишком добры, – усмехнулся Аалам. – Вас подкупает его красивое лицо и возвышенные речи. Я вижу в этом очередную хитрость колдуна.

– Я согласен с Ааламом, – кивнул итилианский генерал. – Нельзя судить о нем, только лишь глядя на него и слушая. Он успел показать себя.

– Я сказал свое мнение, – Лингимир только улыбнулся. – Эвервуд не станет трогать литиата, кем бы он ни был в прошлом. Я не вижу темного, и мои братья из западных земель не чувствуют его темной силы.

Все опять надолго задумались, Виктор не спешил вступать в спор, сам еще не решив, как поступить с врагом.

– Наша с Ааламом позиция в этом вопросе понятна, – заговорил Рагнар, взглянув на него. – Мы за то, чтобы казнить Лоакинора. Что скажет Холоу?

Тибальд резко повернул голову, не ожидая, что его мнение тоже пожелают выслушать. Виктор понял замысел итилианца. Пять человек решали судьбу пленного, и трое были настроены убить его. Голос Тибальда ничего не менял, но следовало соблюсти видимость голосования.

– Никто не станет спорить, что Холоу пострадал больше других, почти также как Вандершир, – начал Тибальд, немного робея под пристальными взглядами, но сохраняя внешнее спокойствие. – Я видел его в двух обличьях.

Тут король Холоу взглянул на Лоакинора. Тот выдержал взгляд, ответив кроткой улыбкой.

– И вижу теперь. Это одно существо, но это не тот темный, который разорил наши дома. После того, как я своими глазами видел, как обычный человек превращается в крылатого демона, а другой берет из воздуха огненные языки пламени; как порождения темных, что должны прятаться во тьме, преданно служат своему королю и не страшатся отдать за него жизнь; как мальчик выступает против десятка солдат, но теряет силы, услышав лишь плохое слово, я готов поверить, что воплощение зла может стать самым добрым существом из всех нас. Я против убийства, достаточно крови.

Лингимир еще шире улыбнулся, радуясь поддержке. Рагнар и Аалам покачали головой, но не слишком удивились. Лоакинор опустил голову.

Виктор же выглядел крайне удивленным. Но не решение Тибальда поразило его, а аргументы. Слово в слово накануне ночью убеждала его Николь, приведя в пример и Кристиана, имевшего все шансы стать темным, но не ставшим им. И генералов, темных по сути, но сохранивших человеческое лицо. Не знала она только о Бенедикте, желавшем защитить Викторию и напавшем на Эрика, но заболевшем среди ненависти, царившей во дворце.

– А что думают маги? – поинтересовался Аалам, взглянув на молодых литиатов. Кайна и Даан стояли ближе, поэтому южанин обратился к одному из них.

– Мы хотим просить королей помиловать Лоакинора, – сказал твердо Даан, выразив общее мнение. – Он обладает большой силой древнего литиата и большой мудростью. Мы лишь отголоски тех, кем были когда-то наши предки, а он лучший из них. Убить его будет невежеством.

Поднялся недовольный ропот. Все же Лоакинор был врагом, и такие комплименты в его адрес казались солдатам излишними. Только эльфы закивали, соглашаясь с магами.

– Он обладает силой? – недоверчиво переспросил Рагнар, оглядывая пленника, закованного в цепи.

– Огромной, – кивнул Даан.

– Что же сдерживает его? Мешает освободиться и напасть? – усмехнулся Аалам.

– Это правда? – спросил Виктор у самого обсуждаемого мага. – Разорви цепи.

Лоакинор стоял, не двигаясь, и не глядя ни на кого.

– Не для того, чтобы сбежать, – пояснил король, решив, что тот боится быть убитым. – Просто освободись. Я приказываю.

Литиат резко дернул руки в стороны, и разорванные стальные звенья отлетели в солдат, охранявших его, а оставшиеся повисли на свободных руках, больше не связанных между собой. Маг по-прежнему смотрел в пол, словно ничего и не произошло.

В воцарившейся тишине слышны были разговоры в лагере и ржание лошадей. Где-то скрипела телега и звенела походная посуда.

– Почему он до сих пор не сбежал? – первым заговорил Рагнар, теперь и вовсе сбитый с толку.

– Спросите у него самого, – предложил Виктор.

– Почему ты не пытаешься сбежать? Знаешь же, что тут тебя ждет смерть, – повторил генерал, глядя на пленника.

– Я заслуживаю смерти, – ответил тот просто.

– Это хитрость, – не верил Аалам.

– Как бы там ни было, слово за Вандерширом, – проговорил генерал Итилиана, зная, что Виктор вряд ли помилует темного.

– Когда я говорил о неминуемой казни, я и не догадывался, что кто-то встанет на его защиту, – ответил мужчина, подняв глаза на пленника. – Теперь его жизнь зависит от моего решения. А я не готов ответить. Дайте мне время.

Свита позади зашепталась, крайне удивленная таким ответом. Лоакинор отступил на шаг, отрицательно мотнув головой. Солдаты вернули его на место, хотя это заметили только литиаты и Виктор. Мужчина поднялся из-за стола, привлекая внимание.

– До заката я решу, – произнес он, не понимая, почему пленник не радуется, а казалось, напротив, страдает. Виктор вопросительно посмотрел на советника.

– Если вы решите казнить его, эта честь будет отдана вам, – произнес Рагнар, тоже поднявшись. – Если же нет, я не буду возражать, если вы оставите литиата при себе, и дальнейшую его судьбу будете решать сами.

– Он ваш, Виктор, – добавил Аалам. – Мы высказали свое мнение. Но, боюсь, в Иджу ему лучше не появляться.

Оба представителя покинули шатер, их приближенные последовали за ними.

Лингимир не усидел на месте и обнял короля Вандершира, радуясь, что все же не ошибся в нем. Виктор, несколько смущенный, похлопал его по спине.

– Эвервуд открыт для всех, кого ты назовешь своим другом, – сказал юноша, отстранившись, но продолжая лучисто улыбаться. – Я не стану ждать твоего решения. Мы оставляем Холоу и возвращаемся домой.

– Добрый путь, – только и смог проговорить Виктор, не понимая, за что эльф так любит его.

– Мы пришлем мастеров, чтобы помочь отстроить белый город, – добавил юный король, пока его свита покидала шатер, и тоже вышел.

– Я пойду, – Тибальд стоял неподалеку, ожидая разрешения.

– Я зайду к вам, – вспомнив о сестре, сказал Виктор.

Вскоре в шатре остались только его офицеры, советник и пленник.

– Конвой свободен, – произнес король, опустившись на прежнее место за столом.

Солдаты взяли под козырек и вышли.

– Все равно в нем нет никакой надобности, – усмехнулся Виктор, оглядывая Лоакинора. – Если он захочет, то сможет без труда сбежать. Только вот он, похоже, не хочет.

– Могу я дать совет? – спросил Велиамор, заняв место за столом.

– Ты мой советник, – ответил король. – Думаю, ты согласен со своими сородичами, и посоветуешь мне сохранить ему жизнь?

– Он исцелил Ниониэль, – произнес Велиамор. – Он больше не темный, а его сила велика.

– Мадлена жива? – Виктор, казалось, позабыл о враге. – Это отличная новость.

– Да, – кивнул маг, тоже улыбнувшись. – Она, конечно, еще слаба, но жить будет.

– Я думал, она умерла, разве такое возможно? – король не верил ушам.

– Сохрани ему жизнь и увидишь, что возможно и не такое, – советник ждал решения короля, но тот задумался и не отвечал.

– Как ты это сделал? – спросил Виктор после паузы, вновь обращаясь к пленнику.

Тот был озадачен вопросом, оглядывая всех.

– Ты можешь возвращать мертвых к жизни? – уточнил король, понимая, что магу трудно объяснить свои возможности.

– Зависит от раны и судьбы. Если время еще не пришло и душа в мире теней, я могу вернуть ее, – ответил тот.

– У нее была серьезная рана, – короля очень заинтересовала подобная способность. Иметь при себе такого лекаря, можно было только помечтать.

– Да, – произнес литиат.

– Почему ты не смотришь в глаза? – Виктор поднялся и подошел к нему, уже приняв решение. Казнить такое уникальное существо было не просто невежеством, это было редкой глупостью.

– Я убил вашего отца, пытал вас, пил вашу кровь, – ответил маг, сжимая остававшиеся на запястьях наручники.

– Почему ты так изменился? Готов поспорить, ты помнишь все и винишь себя во всех своих поступках, – продолжал король, начиная понимать, в чем заключалось проклятие и наказание Лоакинора, уготованное ему судьбой.

– Да, и я хотел бы принять смерть, чтобы избавиться от этого, – ответил маг, умоляюще взглянув на короля.

– Но что исцелило тебя? Должно же быть какое-то объяснение, – Виктор посмотрел на советника. Тот задумался.

– Ты говоришь, он называл Бенедикта избранным? – продолжал свои размышления вслух король. Офицеры молча следили за его мыслью. – Может, твой сын наложил какое-то заклятие, или еще что-то в этом роде?

Лоакинор вскинул голову, первый догадавшись, что исцелило его, вернуло прежний облик и навсегда покончило с враждой. Темные маги исчезли в тот же миг, когда их господин перестал существовать и в мир вернулся тот Лоакинор, который когда-то был главой. Теперь все маги потеряли свои различия, не было больше черных и белых, это как прежде был один народ, хотя осталось их всего семеро.

Велиамор тоже вспомнил последние минуты, прежде чем дворец рухнул. Темный вырезал на лбу Бенедикта руну и слизал с кинжала кровь своей жертвы.

– Кровь Бенедикта, – произнес советник, поднявшись и приблизившись к пленнику. – Не сила или умения избранного были страшны тебе, а его кровь. И никто не догадался бы об этом. Все ждали воина, способного противостоять тебе.

– О чем ты? Неужели он пил кровь твоего сына? – ужаснувшись спросил Виктор, видя какие страдания доставляет эта тема пленнику. Он побледнел еще больше и закрыл лицо руками.

– Хватило одной капли, – Велиамор не мог поверить, что все было так просто. Сын литиата и человека, кровь которого была противоядием от черной крови, погубившей мудрейшего и прекраснейшего из литиатов. Не нужно было ни войны, ни поединка. Избранный полукровка родился и ждал своего часа, пока темный найдет его и сам исцелится.

– Убейте меня, прошу вас, – Лоакинор упал на колени перед королем. Виктор посмотрел на советника, пытаясь придумать, как обернуть все это на пользу себе и Вандерширу. Теперь терять ценного мага ему очень не хотелось. В раскаяние врага он уже поверил окончательно.

– Ты хочешь, чтобы я убил тебя? – спросил король, начав издалека. – Теперь, когда я знаю, что ты больше не станешь чинить зло?

Пленник посмотрел на него, оставаясь стоять на коленях.

– Кто я, по-твоему? Я не могу убить побежденного, безоружного врага. Разве я похож на палача?

– Нет, но ты избавишь меня от мучений, – попытался литиат, понимая короля.

– Встань с колен, – приказал Виктор. – Если хочешь искупить вину передо мной и Вандерширом, я скажу тебе, что делать.

Генералы переглянулись, усмехнувшись. Гордон был просто рад, что пленника не казнят. Велиамор облегченно вздохнул, тоже догадавшись, как Виктор собирается поставить себе на службу огромную силу магии.

– Приказывай, я твой раб, – ответил литиат, поднявшись и покорно опустив голову.

– Нет, раб мне тоже не нужен. Они добровольно ничего не делают, – усмехнулся король. – Но вот от помощника я бы не отказался. Страна моя разорена и обескровлена, как я восстановлю ее без магии? На это уйдет вся жизнь.

– Я понимаю, – Лоакинор закивал. – Я все сделаю.

– Вот и славно, – Виктор посмотрел на советника. Тот одобрительно кивнул. – Значит, казнь отменяется. Ты помилован и все обвинения с тебя сняты.

Виктор повернулся к генералам.

– Сообщить всем, что Враг пал, – сказал он. – По сути, это так и есть. Этот маг поступает ко мне на службу, помощником советника.

– Все будет исполнено, – генералы кивнули и покинули шатер.

– Но ты должен выбрать себе новое имя, – обратился Виктор к новому подданному. – Твое слишком известно и это не самая лучшая слава.

Литиат кивнул, кротко улыбнувшись. Виктор в очередной раз поразился тому, как складывалось все в его жизни.

– Гордон, сворачивайте лагерь, – приказал король. – Мы возвращаемся в Вандершир.

Николь сидела в палатке Виктории, пока их мужья решали государственные проблемы. На руках королевы Холоу лежала маленькая девочка, обернутая покрывальцем. Николь разглядывала ее, представляя, каким будет их с Виктором ребенок. Малышка мирно посапывала, убаюканная заботливой матерью. Виктория светилась счастьем.

– Хорошо, что все так удачно сложилось, – произнесла Николь, поправив подушки за спиной молодой мамы. Та поблагодарила, удобней устроившись.

– Да, мне повезло, что рядом были маги, да еще и не один, – усмехнулась Виктория. На бледных щеках появился румянец, а глаза блестели. – После того ужасного дня я думала, что уже не оправлюсь.

Девушка вздохнула, взяв Николь за руку.

– Эрик говорил ужасные вещи, – сказала она, понизив голос. – Что Виктор мертв.

– Ты не должна была верить, – ответила ей Николь. – Ты ведь знаешь его лучше меня. Разве он так просто сдастся?

– Эрик страшный человек. Наверное, нехорошо так говорить, когда он уже мертв, но я рада этому, – Виктория посмотрела на собеседницу. – Бедняжка Бенедикт. Надо проведать его.

– Он очень храбрый, если пошел против короля и его солдат, – заметила Николь, узнав от родственницы о том, что происходило во дворце и северном замке в последние неспокойные дни.

– Да, он весь в отца, – Виктория поправила покрывальце. – Замечательный мальчик.

– Как назвали свою малышку? – спросила Николь, заметив, что тема печалит девушку.

– Кайна, – ответила Виктория, посмотрев на собеседницу.

– Красиво, – королева задумалась на миг. – Постой, это же мага так зовут. Того, светловолосого.

– Да, – улыбнулась Виктория, и румянец на ее щеках стал еще ярче. – Он помог мне родить. Я вообще ничего не помню. Проснулась, а моя девочка у меня на руках, лежит, улыбается.

– Волшебство, – поразилась Николь, зная, какое трудное испытание для женщины дать жизнь ребенку.

– Потом, правда, все равно начала плакать, когда он ушел, – Виктория поцеловала крошечный лоб дочки. – Я была так благодарна ему, спросила, как его имя. Оно мне очень понравилось, такое звучное.

– Разве оно не мужское? – Николь повторила, и ей тоже понравилось его звучание.

– Тибальд тоже спросил об этом, – рассмеялась осторожно девушка. – Маг ответил, что вряд ли люди различат мужское оно или женское. Что для нас все их имена кажутся странными.

– Да, это точно, – усмехнулась Николь.

– Я хотела бы увидеть княжну и ее брата, пока все не разъехались. Кто знает, когда вновь соберемся все вместе.

– Я непременно приведу ее, – пообещала Николь, с тоской подумав о том, что вскоре, действительно, придется расстаться с Викторией, Тибальдом и их малышкой, с которой она только познакомилась.

– Я хочу попросить мужа, чтобы уговорил одного из магов остаться у нас в Холоу, – заговорила вновь девушка. – Без них трудно придется первое время. Я вообще не знаю, как мы тут будем все налаживать.

– Я поговорю с Велиамором, – Николь поднялась, заметив, что Виктория все чаще зевает. После бессонной ночи ей необходимо было выспаться и восстановить силы. – Он у них кто-то вроде старшего брата или отца.

– Он заходил ко мне, – улыбнулась та. – Он и мне как отец. Жаль, что с Бенедиктом так получилось и его женой. Как она?

– Я еще не заходила, не знаю, – Николь боялась увидеть подругу мертвой, надеялась на чудо и оттягивала визит. – Тебе надо поспать. Давай, я посижу с девочкой, а ты отдохни.

– Нет, я хочу еще побыть с ней. Сама-то ты когда отдыхала в последний раз? – спросила Виктория, заметив в дверях силуэт.

– Уже и не помню, – улыбнувшись, ответила Николь. – Проговорили с Виктором почти до самого совета.

В шатер вошла девочка. Она опустилась в реверансе, поклонившись королевам. Те одарили ее улыбками.

– Это Вероника, – представила ее Виктория. – Воспитанница лорда, но теперь она сирота.

– Да, я имела честь познакомиться, – Николь поманила девочку к себе. – Мы нашли их с Сесиль в заброшенном замке, куда Враг забрал их.

Вероника была в простом платье прислуги, но вполне довольная новой жизнью. Она была избавлена от опекуна и перспективы стать его женой. Пока она жила с остальной прислугой, сопровождавшей поход.

– Сесиль погибла, миледи, когда вас похитили те ужасные люди, – сообщила она, взглянув на Николь.

– Очень жаль, – королева Вандершира почувствовала небывалое облегчение. Хотя они с Кристианом уже не были вместе, но одна лишь мысль о леди де Ланье выводила ее из равновесия. Она не особо любила ее, и теперь не желала изображать скорбь по поводу ее кончины.

– Я все узнала, – продолжала девочка, глядя уже на королеву Холоу. – Бенедикт поправляется. Но еще не может вставать, поэтому передал вам привет через меня. И пообещал навестить вас и принцессу.

– Я пойду, – улыбнулась девочке Николь. – Вижу, ты в надежных руках.

Они с Викторией попрощались. Николь поцеловала племянницу в лоб и вышла.

В лагере было тихо, солдаты старались не подходить близко к королевскому шатру, где собрался совет. Старшие офицеры, следившие за порядком, не подпускали никого близко. Только усиленный конвой обходил границы, за которые не пускали простых смертных. Николь же без особых сложностей могла входить в охраняемую зону. Несмотря на то, что она по-прежнему носила обычное мужское платье, ее все знали в лицо. Офицеры вытянулись и взяли под козырек, когда Николь проходила мимо, следуя к шатру. Королева кивнула им, позволив продолжать патрулирование. Сама она пошла к литиатам, решив все же увидеть Мадлену.

Там оказалось тоже тихо и непривычно пусто. Все обитатели шатра были на совете. Около матерчатых стен стояло несколько походных кроватей. Убранство было скромным и не отличалось от прочих палаток. Генералы жили отдельно от литиатов, в другой комнате, отделенной плотной занавесью. А у Мадлены была отдельная спальная, где Николь и надеялась найти ее. Она долго стояла на пороге, не решаясь отодвинуть материю, скрывавшую от нее неизбежную правду, что ее подруга мертва и никогда уже не улыбнется ей ласково. Девушка вздохнула и вошла.

В маленькой импровизированной комнатке было достаточно светло. Сквозь белую ткань, из которой были сшиты шатры, проникал солнечный свет, заливавший все вокруг. На кровати лежала Мадлена, в настоящем своем облике. Она была именно такой, какой Николь видела ее за ужином на корабле и потом еще несколько раз. Волшебница редко открывала свое истинное лицо, предпочитая быть бледной северянкой с большими зелеными глазами и светло-каштановыми кудрями. Рядом на полу сидел граф. Он спал, опустив голову на руки, сложенные рядом с матерью на постели. Николь тихо приблизилась, не желая потревожить его сон. Граф был уже вполне прилично одет в обычную форму, соответствующую его званию. Только волосы оставались растрепанными, а щеки заросли щетиной. Девушка не сразу поняла, что в нем изменилось, но видела, что чего-то не хватает. Не было ошейника и повязки под ним. На гладкой загорелой коже не осталось даже следа от ужасного украшения, которое он носил несколько дней. Королева села на стул и взглянула на Мадлену. Как на мертвую у той был слишком здоровый цвет лица. Можно было даже заметить легкое колебание груди.

Николь прикрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Волшебница была жива, просто спала. В этом не могло быть сомнений. Она глубоко вдохнула и приоткрыла глаза.

– Мадлена, как ты? – спросила девушка тихо.

Та какое-то время просто открывала и закрывала веки, после чего, наконец, перевела взгляд на Николь. Граф проснулся и тоже недоумевая посмотрел на посетительницу.

– Что ты тут делаешь? – спросил он, нахмурившись.

– Я думала, – ответила девушка, задыхаясь от счастья. – Ты говорил, что она…

– Ей лучше, – буркнул Кристиан и взглянул на мать. Та укоризненно на него смотрела.

– Вот, не успела очухаться, уже злится, – произнес он недовольно.

– Выбирай выражение, – произнесла слабым голосом Мадлена. На бледном лице появилась улыбка.

– Хочешь чего-нибудь? Маги тебе тут оставили всякой дряни, – продолжал граф, поднимаясь на ноги. – Зелий наварили, велели пить.

– Что за человек?! – волшебница закрыла глаза. – Со мной все хорошо, Николь. Как ты?

– Я отлично, – девушка села рядом и взяла ее за руку. – Но ты лучше не разговаривай. Спи. Я буду рядом.

– Да, это сразу решит все проблемы, – продолжал грубить Кристиан, стоя у стола и соображая, чем в первую очередь напоить больную. – Нашу Николь хоть к ране прикладывай.

Мадлена не отвечала. Она опять уснула, еще слишком слабая, чтобы подолгу вести беседы. Николь погладила ее по волосам и поправила одеяло.

– Когда она поправится? – спросила девушка, не глядя на графа. – Что говорят маги?

– Николь, она жива, можешь со спокойной совестью идти отсюда, – ответил Кристиан, оставаясь стоять спиной.

Королева медленно встала и, бросив еще один взгляд на подругу, вышла. Она хотела возразить, тоже нагрубить ему, но промолчала. Она не понимала, чем заслужила такое отношение, но не желала выяснять. Они теперь были не вместе, и она не имела никаких прав требовать чего-либо от него, даже уважения и нормального отношения.

Возле выхода из шатра она задержалась, не желая, чтобы солдаты увидели ее слезы. Николь быстро вытирала их рукавом, но они все равно появлялись. Она всхлипнула, почувствовав, что прямо сейчас выпустит все, что держала в себе все эти дни. Стало невыносимо обидно, но злиться на Кристиана она не могла, сколько бы раз не прокручивала в голове его грубые слова. Было больно и досадно, как если бы ее наказали за чужой проступок или просто ни за что.

Она громко всхлипнула и закрыла лицо руками, радуясь, что в комнате никого нет, и еще не скоро кто-то появится. Но это было обманчивое чувство, сзади подошел Кристиан и обнял, обхватив руками и крепко прижав ее спину к своей груди.

– Извини, я дурак, – сказал он, склонив голову к ее уху. – Всегда им был и, наверное, уже останусь.

Девушка только всхлипнула, шмыгнув носом, но не ответила. Она не хотела оборачиваться и верить в его слова, зная, что потом он опять оттолкнет ее или скажет какую-нибудь гадость.

– Я не хотел тебя обидеть, – продолжал он. – Я же люблю тебя.