Текст книги "Попутный ветер"

Автор книги: Татьяна Лыткина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

Глава 2

«Эвридика», полгода спустя после старта с Земли

Что случилось с двигателями, связью и вообще с пространством вокруг, они так и не смогли понять. Потому что после того, как неожиданно оборвалась связь с Землей, в наступившем хаосе никто ничего не смог сделать, и только Павел успел вдавить клавишу включения соэллианских генераторов защитного поля.

Приборы словно сошли с ума – все одновременно. Все, что могло мигнуть – мигнуло, все, что могло издать звук – пискнуло, загудело, зажужжало. Включился и моментально выключился голографический передатчик по кораблю – перед креслом Середы возник Лобанов, который пытался что-то переключить на панели перед собой, и тут же голограмма погасла.

А потом все заполнилось страшным серым туманом, который лез в глаза, уши и горло. Казалось, его можно собирать горстями, но это только казалось, потому что на самом деле его не было. Тело отказывалось слушаться, голос – повиноваться, даже крикнуть не получалось. Мысли и звуки растеклись в пространстве, замедлились и как будто вывернулись наизнанку. Сквозь клочья тумана перед глазами Сергей видел, как отец пытался дотянуться до кнопки вызова по кораблю, и как бессильно падала обратно на подлокотник его рука. Видел, читал по губам, как ругался Павел, который никак не мог оторваться от пульта и снять палец с клавиши.

Голову будто сдавило обручем из прочного и тяжелого металла, почему-то горячего и шершавого. Спустя мгновение такой же обруч появился в районе груди. Волна непереносимой тоски прокатилась по сознанию – казалось, вот сейчас все и оборвется, и дыхание, ставшее практически невозможным, и этот вязкий мыслеворот в голове, и сама жизнь тоже оборвется… Только мгновение этого обрыва все длилось и длилось, так же тягуче и отвратительно медленно, как и все ощущения.

Потом, когда Сергей испугался, что они навсегда застряли в этом замедляющем жизнь тумане, неожиданно все кончилось, и отец включил-таки громкую связь, но вот голос ему отказал. А Павел, как это ни прискорбно, как раз смог закончить очередную цветистую фразу, прежде чем сообразил, что звуки вернулись. Одновременно с последним словом он оторвался, наконец, от пульта, но не удержался на ногах, мягко осев на пол. В это время ожил персональный передатчик на ручном браслете отца, осведомившись хриплым голосом Лобанова:

– Что здесь, черт возьми, происходит?

Себя же Сергей поймал на том, что из груди рвется совершенно истеричный смех. И упавший Павел, и отец, который силился ответить Лобанову, и рассеявшийся туман – все вызывало безудержный приступ хохота. Правда, к счастью, оказалось, что он, как и отец, не может издать ни звука.

Павел, наконец, неуверенно поднялся и довольно спокойно сказал в микрофон громкой связи, что в рубке все живы, все нормально, спросил – как дела у остальных. С облегчением они услышали слабые голоса матери, Юли и Катерины – с ними все было в порядке. Лобанов сообщил, что все нормально, только Михаил не может говорить.

– У нас те же проблемы, – отозвался Павел, поглядывая на него и отца, который уже медленно поднимался из кресла. – Похоже, у Виктора с Сергеем то же самое.

Серость в огромных иллюминаторах сменилась привычной чернотой с огоньками звезд. Но Середа, к тому времени уже приникший к приборам, непонятно хмурился.

– Не могу понять, что с ориентировкой, – озабоченно сказал он. – По всем данным, мы вышли в заданном районе…

– Уже хорошо, – отозвался Павел. – А вот я не могу понять, что с двигателями. Сережа, проверь показания датчиков уровня топлива.

– Есть, – все еще сипло отозвался Сергей, набирая команды в ЭВЦ – он перешел на клавишный режим, поскольку говорить нормально пока не мог.

Павел повернулся к командиру.

– Так что с ориентировкой?

– По спектральным характеристикам, – откликнулся тот, – ЭВЦ нашел базисные эфемериды, но их координаты не соответствуют исходным.

– Это как? – нахмурился Павел.

Виктор не ответил, зато по громкой связи вызвал в рубку Михаила. Сергей смотрел на экран с ответом ЭВЦ и никак не мог поверить глазам. Может, ошибка?

– Что у тебя? – неслышно подошел к нему Павел.

– Не понимаю, – чуть слышно отозвался Сергей. Голос все еще с трудом повиновался, да и не хотел он громко объявлять результаты тестирования. Вдруг это все-таки неисправность компьютера.

– Дай посмотреть, – так же тихо отстранил его Павел, мельком глянув на зеленые строчки. Покачал головой, набрал повторную команду.

– Что случилось? – появился на пороге Михаил.

– Мишка, нужна твоя голова. Мы с ЭВЦ не справляемся, – обернулся к нему Середа. – Что-то не то в настройках.

Копаныгин, не торопясь, пересек рубку, подошел к командиру, некоторое время внимательно изучал показания приборов.

– Насколько велика погрешность? – осведомился он.

Виктор покачал головой. Как все было бы просто.

– За пределами нормы.

– Черт! Ерунда какая-то, – Павел оторвался от своего монитора. – Что показывают результаты наблюдений?

– Лучше всего это можно охарактеризовать цитатой: «И звезды сдвинулись на небесах», – Михаил был абсолютно серьезен.

– Может быть, математическая ошибка в расчетах компьютера? – осторожно вставил Сергей.

Копаныгин задумчиво посмотрел на него, не видя, но внезапно лицо его озарилось.

– Подождите! Компьютер, соответствуют ли вектора смещения эфемерид направлению движения самих звезд?

ЭВЦ помедлил всего несколько секунд, потом нежный женский голос сообщил:

– Совпадение – девяносто девять и девять десятых процента.

Павел неожиданно вспомнил раздражающий его голосовой интерфейс Электронно-Вычислительного Центра «Зари». В модулировании тембра голоса для бортового компьютера наука сильно шагнула вперед. В исполнении этой механической леди можно было легко выслушать смертный приговор и еще умудриться получить удовольствие от прослушивания.

– И что? – вырвалось у Сергея, хотя он уже начал понимать – что.

– И ничего, – медленно ответил Виктор. – Получается, что звезды, и правда, сдвинулись.

– С настройками все в порядке, как и следовало ожидать, – сообщил Михаил, откидываясь в кресле. – Если бы это не было фантастикой, я бы напомнил, что перемещение звезд в пространстве есть явление естественное и закономерное. Через десяток тысяч лет мы бы и невооруженным взглядом неба не узнали.

– Так то через десятки тысяч лет, – тихо сказал Сергей. Его прервал какой-то слишком спокойный и ровный голос Павла.

– Командир, у нас еще больше проблем, чем могло до сих пор казаться. Если ЭВЦ в этом тумане не спятил, то они очень, очень неприятные.

– А если спятил, что невозможно? – таким же ровным голосом отозвался Михаил.

– Тогда у нас проблемы средней паршивости, – отмахнулся Павел. – В основном у тебя, электронщик.

– Козелков, не тяни, – оборвал его Середа.

Павел сел в пластичное кресло, которое услужливо прогнулось под его тяжестью, принимая очертания тела пилота.

– ЭВЦ сообщает о снижении уровня топлива на девяносто восемь процентов.

Он придирчиво оглядел левый рукав комбинезона и старательно отряхнул невидимые глазом пылинки.

Сергей замер. Не ошибка.

– Не может быть, – Копаныгин отвлекся от приборов. – Это датчики неисправны. Черт его знает, что это был за туман! А за ЭВЦ я ручаюсь, с ним все в порядке.

– Да, это нереально, – спокойно согласился Виктор. – Так, Пашка, бери Федора, надевайте защитные костюмы и давайте в двигательный отсек. Посмотрите там, на месте, что к чему. Миша, зови Катю, проведите полное тестирование автоматики. Сережа, а мы с тобой займемся навигационными настройками.

Как всегда, после того, как командир распределил обязанности, стало легче. Павел всегда говорил, что Виктор своим спокойствием может внушить надежду на благополучный исход любого безнадежного дела. Он всерьез был уверен, что из всех тяжелых передряг их экипаж выходил невредимым только благодаря выдержке и спокойствию командира.

Сергей в такие минуты до боли в груди гордился отцом. Рядом с ним хотелось быть таким же уверенным и непоколебимым. Поэтому он заставил себя как можно более твердо ответить:

– Есть! – и вернуться на свое место.

* * *

Спустя три с половиной часа они снова сидели в рубке. Пилоты и командир – на своих местах, остальные – на «гостевых» креслах, расположенных около стен.

– Подводим итоги, – спокойно сказал Виктор. Казалось, он просто проводит ежевечернюю летучку-совещание. – Суммируя все вышеизложенное, имеем следующее. Мы попали в поле действия некой странной аномалии. «Эвридика» сама по себе не пострадала, все системы жизнеобеспечения работают нормально. Однако. Отсутствует связь с Землей. Все роботы, включая обычных погрузчиков, не функционируют. Двигательные и топливные отсеки, а также сами двигатели в порядке, но топливо практически отсутствует. Теперь мы не имеем возможности ни изменить курс, ни затормозить – потому что не на чем будет разгоняться. Чем это чревато, думаю, все понимают. Если нет – у нас будет много времени это обсудить. Не сейчас.

Понимали все. Они могут нестись в пространстве бесконечно долго, возможно – вечно. С некоторой вероятностью можно было предположить, что когда-нибудь «Эвридика» встретит на своем пути астероид, планету, звезду, с которой она не в состоянии будет избежать столкновения. Времени у них теперь много, можно даже попытаться вычислить, где и когда это может случиться. И чем это закончится, ясно всем. Но не сейчас, командир прав. Еще будет время.

– Кроме всего этого, – продолжал Виктор, – мы тут с Мишкой подумали… Ребята, эта аномалия, вероятно, локально воздействует на ткань пространства-времени. Как и почему – боюсь, мы этого никогда не поймем. С нашими теперешними возможностями, скорее всего, мы даже не узнаем, насколько верно наше предположение. Но мы не нашли другого объяснения смещению эфемерид.

Середа сделал паузу. Ребята сосредоточено ловили каждое его слово. Всем было не по себе, но они собрались, и только по тому почти незаметному нервному движению, которым Катя крутила в пальцах кончик косы, по нахмуренным бровям Павла, по отсутствию улыбки на лице Федора было понятно, что все они напряжены так же, как и их командир. Ребята, теперь уже можно расслабиться. Нет смысла волноваться, когда ничего изменить не можешь… Виктор мысленно встряхнулся и продолжил:

– Мы думаем, что «Эвридика» идет прежним курсом. Система наведения и навигационные приборы в норме. Смещение имеет естественные причины. Мы проскочили несколько столетий во времени вперед. Сейчас Миша считает – на сколько именно мы ушли.

Ребята зашевелились. Тихонько охнула Юля, крепче сжал губы Сергей, Варя только коротко вздохнула, неотрывно глядя на звезды в прозрачной «лобовой» стене рубки.

– А теперь хорошая новость, – бодро сообщил Павел. Виктор вместе с остальными изумленно взглянул на первого пилота. Тот широко улыбался. – Продуктов, воды и воздуха, поскольку системы жизнеобеспечения функционируют, нам хватит на пару столетий. Можно вздохнуть свободно. Впереди вечный отпуск, – и улыбка погасла.

– Философ, блин, – уважительно откомментировал Лобанов, поднимаясь с кресла. – Так что делать будем, командир?

Виктор тоже поднялся.

– В данный момент – всем отдыхать. Мы проверили все, что могли, наше вмешательство нигде не требуется, в рубке подежурю сам. Если кто-то чувствует недомогание, слабость, боль – не тяните, обратитесь к Юле с Варей. Если не сможете уснуть – рекомендую воспользоваться системой принудительной релаксации. Подъем в шесть утра по местному времени, как всегда. Займемся роботами и полной диагностикой основной и аварийной систем жизнеобеспечения. Спокойной ночи!

* * *

Спокойной ночи…

Принудительная релаксация – вещь хорошая, только Павел предпочитал избегать чьего-либо вмешательства в собственную психику, даже безотказной и безопасной программы по полному расслаблению. Он старался рассчитывать только на собственные силы и на старый, известный с детства способ – пересчет виртуальной отары. Только сегодня овцы явно не помогали.

Уже ясно, что они никогда не смогут вернуться. Если только им не повезет, и их сигнал «SOS» не запеленгует случайный корабль, способный состыковаться с «Эвридикой», находящейся в состоянии свободного полета. «SOS» Виктор начал передавать во всех направлениях сразу после последнего собрания. Впрочем, на такое чудо никто из них не надеялся.

Павел перевернулся на спину и уставился в черноту потолка каюты. Отара давно разбежалась, а сон так и не шел. В голову лезли мысли, которые необходимо было гнать, и одновременно хотелось представлять себе во всех подробностях. Ее улыбка, ее смех, ее печальные глаза, провожающие его к входу в здание Космопорта. Ее рука в его руке, песок под ногами и звуки музыки… Танго на пляже подействовало быстрее бесконечной отары, и скоро он уже спал, забыв о том, что теперь этот танец может ему только сниться.

Михаил в их с Катей каюте тоже никак не мог сомкнуть глаз. Жена уже давно уснула, уткнувшись в его плечо, а он все перебирал в голове возможные варианты, как они могут выбраться из этой заварушки. Ничего конструктивного, разумеется, не родилось. Равно как не пришло в голову и последовать совету Виктора – включить индивидуальную систему релаксации. Как и Павел, Михаил не любил внешних воздействий на собственный мозг, обходясь при необходимости теми познаниями йоги, которые смог получить, когда они все вместе ездили в Индию.

Лиэлл придумала повод для той поездки – она показывала им строящийся в Калькутте новый Институт Мозга, с которым она собиралась сотрудничать в будущем. На строительстве Института тогда они побывали от силы пять раз за весь месяц своего пребывания в Индии. Время они проводили, просто гуляя по улицам или занимаясь расширением собственного кругозора, как это сделал Михаил. Кстати, об Институте Мозга – вот еще одна потеря. Земля утратила уникальную возможность понять природу возникновения способностей к телепатии.

Еще когда Сереже было пятнадцать, Лиэлл обнаружила, что его интересует ее телеэмпатия. Тогда же чтение фантастических романов вызвало у него некий непонятный страх – а вдруг кто-то «влезет» в его мозг? Михаил и ребята тогда посмеялись и забыли, а Лиэлл шутки ради попыталась объяснить мальчику, как ставить псиблоки для защиты своего сознания. К ее огромному удивлению, у него получилось. Сережа оказался очень хорошим учеником. Лиэлл вообще не ждала этих способностей от землян, поэтому шок был довольно сильным. Она постепенно усиливала мощность атак на сознание Сережи, в виде игры – просто, чтобы узнать предел его возможностей. Предел, несомненно, был, но достигнуть его они смогли только тогда, когда на Землю прилетел по своим делам Матиэллт, Правитель Соэллы. Он смог пробить защиту мальчика, но еще долго отзывался с огромным уважением о его сопротивлении. Лиэлл ухватилась за эти способности, как клещами. Она даже хотела оставить Сергея на Земле для исследований, но тут воспротивился Виктор. Он не хотел лишать сына возможности участвовать в экспедиции.

Лиэлл ведь была права, когда боялась их отпускать, вдруг подумалось Михаилу. Она так не хотела оставаться! Но изменило бы ее присутствие хоть что-то? Вряд ли. Соэллиане, при всех их возможностях – не боги.

На плече прерывисто вздохнула, не просыпаясь, Катя, и он вдруг подумал, что там за стеной сейчас наверняка не спит Пашка, который снова остался один, и, похоже, уже навсегда. Слово Михаилу не нравилось, но оно было, с большой степенью вероятности, правдой. Они навсегда застряли на «Эвридике».

В рубке Середа стоял у открытой стены, бездумно разглядывая холодные далекие огоньки звезд. Хорошо, что они все вместе, и никто из них не остался на Земле, – почему-то эта мысль приносила некоторое облегчение. Только Ли здесь не было. Но если бы она оказалась с ними, было бы только хуже. Потому что рано или поздно они все умрут – элементарно, от старости. И как бы она осталась одна на неуправляемом корабле с привидениями? Нет, все складывается удачно. Если это выражение можно применить к данной безвыходной, кажется, ситуации. Он нечасто испытывал чувство полной беспомощности. Всегда можно было что-то предпринять. Нет, и сейчас выход найдется, надо только немного подумать.

За спиной с шелестом открылись двери, и в рубку вошел человек. Виктор обернулся, приготовив гневную отповедь по поводу нарушения распоряжений командира, но так и не сказал ни слова.

– Я не хочу спать там одна, – непривычно виновато произнесла Варвара, остановившись у входа. – Можно, я побуду с тобой? Нет никакого смысла в том, чтобы насильно заставлять себя заснуть. Авралы кончились, Витя…

Он хотел возразить, что дело не в авралах, но вместо этого стремительно пересек разделяющее их пространство и нежно обнял жену.

– Варюша, мы с тобой вместе, и ребята рядом, и Сережа, – попытался он ее успокоить, уже осознавая, что имя сына произнес зря.

– Черт с нами, Витька, но мальчик-то чем виноват? – ухватилась за него Варвара. – Это его первая дальняя экспедиция, он на Землю собирался вернуться, у него девушки еще не было никогда.

– Варь, перестань причитать, – серьезно прервал ее Виктор. – Не первая, а вторая. И не только в девушках счастье. И мы еще не умерли, не надо нас хоронить раньше времени. А на Землю все собирались. Вон, Пашка, например, тоже, наверное, собирался. И ничего.

Про себя Виктор подумал, что виноват во всем только он. Ему бы послушать тогда Лиэлл и оставить сына на Земле. И тот был бы сейчас в безопасности, и не сорвались бы эти исследования, которых так ждала Ли, которые так нужны людям. Хотя, сейчас Сережка был бы уже мертв – триста лет он вряд ли смог бы прожить.

Варвара отстранилась, посмотрела в сторону звезд. Неожиданно тоскливо попросила:

– Закрой обзор, пожалуйста. Не могу я их видеть.

Одна команда ЭВЦ, и прозрачная стена помутнела, а потом и вовсе стала матово-зеленоватой, как и остальные стены рубки, скрывая за собой равнодушные глаза чужих светил.

* * *

На второй месяц свободного полета, как ни странно, на «Эвридике» жизнь шла совсем не так грустно, как можно было ожидать. К сожалению, в отличие от их первого межзвездного опыта, организаторы Двенадцатой экспедиции не рассчитывали, что она продлится дольше двух лет. При этом предполагалось, что большую часть времени исследователи будут работать на планете, а не маяться бездельем на звездолете. Поэтому развлечений вроде большой видеотеки или библиотеки в радиусе нескольких десятков парсеков не наблюдалось.

Катя нашла в записях несколько циклов классической музыки и воплотила в жизнь свою давнюю мечту. Она вспомнила, как давно, в детстве, мама гоняла ее на занятия кружка бальных танцев. Недолго, правда, гоняла. Всего лишь до тех пор, пока Катя не ушла с головой в геологию, малосовместимую, как тогда казалось, с танцами. Зато сейчас, вдохновленная еще на Земле экспериментами Лиэлл и Павла, она загорелась идеей: «танцуют все!». Ну, все – не все, а Михаила она вытащила несколько раз «потренироваться». Удивительно, но ему даже понравилось, как только отпала необходимость в постоянном отсчете учительским голосом Катерины «раз-два-три, раз-два-три». Павел, вопреки ожиданиям, веселый и вполне жизнерадостный, наблюдал за ними, помогая советами и несколько раз – личным примером, а однажды вытащил танцевать забредшую на музыку и смех Варвару.

Федор же предпочитал всем этим развлечениям тренажеры. Сергей составлял ему компанию. Вальсирование его мало привлекало – может быть потому, что парный танец подразумевал особое отношение к партнерше. Впрочем, на этом моменте юноша предпочитал не зацикливаться, справедливо полагая, что на свете, в данном случае – на «Эвридике» – есть, чем занять голову, кроме раздумий о вещах, думать о которых не имело смысла. После тренажеров он мчался в рубку к отцу, который проводил там свободное, то есть, почти все имеющееся в наличии время.

Виктор был серьезен, но вовсе не печален. Казалось, понятия «тоска» и «отчаяние» незнакомы никому из экипажа. В этом не было ничего удивительного. В дальних экспедициях отбор участников проходил предельно жестко, и любым мало-мальски склонным к меланхолии или излишней нервозности людям путь в большой космос был заказан иначе, чем пассажирами по проложенным маршрутам. Но даже если опустить этот аспект, экипаж «Эвридики» являлся уникальным. Почти половину жизни они находились в космосе, а сам Сергей родился во время полета Первой Межзвездной и первые семь лет жизни провел среди звезд. Для них всех космос давно стал домом, не менее родным, чем Земля. Ностальгия периодически давала о себе знать, особенно сейчас, когда было очевидным – они никогда не вернутся. Однако преодолевались эти вспышки грусти довольно легко и без последствий – всегда находился рядом кто-то, кто мог отвлечь и поддержать.

В рубке Виктор неторопливо, но целенаправленно и обстоятельно пытался передать Сергею все то, что знал сам. Во время очередного такого урока родился вопрос.

– Ты думаешь, мне это еще может пригодиться? – спросил юноша после разбора одного особенно сложного для него момента. – Или мы просто пытаемся занять головы?

Виктор внимательно изучал выкладки, ровными строчками заполнившие монитор. Потом перевел взгляд на сына, и тому стало немного не по себе от непонятного выражения этих серьезных глаз.

– Предположим, что в ближайшие шестьдесят лет свободный полет будет продолжаться. И что даже потом он все равно продолжится. Я хотел бы быть уверенным, что если без нас у тебя появится шанс, ты его не упустишь.

Сергей кивнул, но полностью смысл этих слов дошел до него только через пару недель, ночью, когда он неожиданно проснулся, впервые в жизни пережив настоящий кошмарный сон. Ему снилось, что он остался на «Эвридике» один. Больше ничего страшного не было – только пустые бесконечные коридоры, безлюдная рубка и матовые саркофаги вдоль стен. И звезды вокруг.

Он не был уверен, что сейчас отец находится в рубке. Скорее всего, сейчас все спали, положившись на ЭВЦ. Но ему необходимо было выйти из каюты и удостовериться, что саркофаги ему приснились. Сергей понимал, что это не дело, что и такие сны, и такие пробуждения, и такие сомнения – это ненормально, он ведет себя или как начинающий шизофреник, или как младенец старшей ясельной группы детского сада, но поделать с собой ничего не мог.

Вот так и начинают сходить с ума, – подумал он мрачно, застегивая комбинезон.

В рубке стояла тишина, но, войдя, юноша обнаружил в центральном кресле, спиной к входу, человека. Взгляд мельком по стенам успокоил и одновременно развеселил Сергея. Хотелось рассмеяться своим ночным кошмарам, но это уже совсем было бы похоже на истерику, поэтому он сдержался.

– Не спится? – спросил Павел, не поднимаясь. – Ты чего вскочил?

Сергей неопределенно махнул рукой и сел в услужливо прогнувшееся под его тяжестью кресло. Павел молчал, но вопрос почти осязаемо остался висеть в воздухе. Да, если Козелков решил «а давай поговорим о тебе», так просто не отвертишься. Спустя несколько минут, невольно улыбаясь своим словам, юноша рассказал и о разговоре с отцом, и о сне, и о том, как торопливо почти бежал сюда, чтобы убедиться в том, что рубка пуста.

– Нормально, – кивнул Павел, не улыбнувшись. – Странно, что эта мысль еще раньше не пришла тебе в голову. Кстати, можно я тебя попрошу об одном одолжении?

– Конечно, – слегка удивился Сергей.

– Не вздумай двигать эту идею с мавзолеем, – попросил Козелков. – Не хочется думать, что ты всерьез мечтаешь путешествовать всю оставшуюся жизнь в компании мумий.

Сначала Сергею захотелось закричать, он даже испугался собственного порыва. Ну в самом деле, что же это такое, они что, сговорились? А потом, после пары минут сосредоточенного созерцания звезд за стеклом иллюминатора, неожиданно пришло осознание того, что и Павел, и отец говорили серьезно и вполне для них сами собой разумеющиеся вещи. Для них эти мысли не были чем-то сверхъестественным – просто один из нюансов дальнейшего развития событий при условии продолжения этого полета в никуда. Простой расчет возможных вариантов.

– Не морочь себе голову, – улыбнулся наблюдающий за ним Павел. – Ты уже не маленький, и хотя тебе еще кажется, что жить ты будешь вечно, все равно сам понимаешь, что это не так. И в этом нет ничего страшного и ужасного. Так было всегда, и от нас оно никак не зависит. Все когда-то заканчивается, – он помолчал, потом продолжил, упрямо мотнув головой. – Даже этот полет. Так или иначе, он закончится.

Да, подумал Сергей. Для нас, скорее всего, он завершится намного раньше, чем для «Эвридики», – но вслух ничего не сказал.

Козелков выпроводил «юнгу» досыпать, а сам снова сел в кресло командира. Вахты Середа временно отменил, однако Павел довольно часто приходил сюда. Признаваться в том, что ему уже какую ночь трудно заснуть, он никому не спешил – не видел смысла. Для отдыха ему вполне хватало тех четырех часов, что он успевал ухватить у сна под утро.

А Сергей держится вполне неплохо для двадцатилетнего парня, впервые попавшего в подобную переделку. Да, в общем-то, все они попали в такое впервые. Но у всех них есть, на что оглянуться. Да и то, что остальные оказались в этом полете вместе, тоже давало свои преимущества. Вон, как ожила здесь Катюша. Заставила бы она Мишку танцевать на Земле, как же! Да и Виктор с Варей гораздо больше времени проводят вместе. Про Юльку с Федором можно и не говорить – как вчера поженились. Голубки. Интересно, на сколько их всех хватит? Впереди не какие-то двадцать семь лет, а целая жизнь, если верить медикам – еще лет шестьдесят. Как-то все здесь будет хотя бы через десяток?

Павел вздохнул. Думать о будущем расхотелось. О прошлом вспоминать хотелось еще меньше. Забудь. Прошло три сотни лет. Она давно похоронила и тебя, и ребят. Теперь есть только звезды, «Эвридика» и друзья. И опять они вдвоем с Сергеем. Как тогда.

– Прямо по курсу космический корабль, – мягко и как-то полусонно сообщил нежный голос ЭВЦ. Павел сначала даже не понял, о чем это он. Но на мониторе, и правда, высветилось слегка фосфоресцирующее пятнышко, действительно – прямо по курсу.

Когда в рубку стремительно вошел Виктор, а за ним Михаил, Федор, Сергей и девушки, ЭВЦ как раз докладывала о том, что чужой корабль для связи использует новую для нее, ЭВЦ, частоту, а она, ЭВЦ, изо всех сил старается настроиться и понять, что именно и на каком языке неизвестный корабль от них хочет.

Не успел Виктор занять свое место, как монитор связи вспыхнул ровным белым светом, и из этого сияния медленно проявилось лицо. Смуглое, гладкое, с правильными чертами, лицо темноглазого мужчины. Он широко улыбнулся и произнес несколько слов, которые никто из них не понял, потом словно прислушался к чему-то, улыбнулся еще раз и заговорил на английском языке, слегка коверкая слова, но при этом вполне отчетливо. Сергей мысленно побил себя по голове за то, что так и не удосужился выучить этот язык, и теперь понимал только пару слов из одного предложения. Зато Виктор понимал все и начал быстрый разговор со смуглым пришельцем, поднявшись на ноги перед монитором. Сергей взволновался так, что уже с трудом понимал, что происходит, когда, наконец, связь прервалась, и отец устало опустился обратно в кресло.

– Готовимся к стыковке, – глуховато сказал он. – Они снимут нас отсюда и доставят на Землю. Не думаю, что у нас есть возможность выбора, и мы вряд ли можем позволить себе отказаться.

– Как они смогут это сделать? – тут же включился Павел, а Михаил уже что-то прикидывал на компьютере, не дожидаясь ответа командира.

– Он говорит, что они располагают технологиями, позволяющими им произвести стыковку в нашем случае. Было бы неплохо, если бы мы смогли немного замедлиться.

– Я уже считаю, – подал голос Михаил. – Есть возможность, но вы же знаете, топлива осталось только на это незначительное торможение. Разогнаться потом мы уже не сможем.

– Ваше слово, ребята. Рискнем? – перебил его Виктор. – Такой шанс может нам больше не выпасть.

– Думаю, рискнем. Если даже мы сбросим скорость, но не сможем состыковаться, – что мы теряем? – задумчиво сказал Федор.

– Ничего, – кивнул Михаил. – Только еще учтите, что у нас только один вариант – стыковка. Атмосферные боты не годятся для выхода в космос во время полета, и у нас не будет варианта добраться до их корабля иначе, чем через шлюз. Но… Рискнем.

– Ну и пусть риск. Я – за, – тряхнула головой Варвара.

– У нас нет выбора. За, – согласилась и Юля.

Катерина, крепко сжав ее ладонь, эхом повторила «За».

Павел поднял обе руки вверх, как бы сдаваясь.

– Шанс уникальный, не его ли мы ждали, как чуда? – весело спросил он.

Его, подумал Сергей. Однако что-то мешало так же радостно согласиться. Словами он не мог объяснить, что именно. А руководствоваться интуицией в таком случае – это прерогатива соэллиан. Кстати, если они вернутся на Землю, есть еще и вероятность встретить Лиэлл, зачем-то подумалось ему.

– Согласен, – произнес он и поймал непонятный взгляд Павла, который словно уловил эти колебания.

– Так, готовимся к стыковке, – скомандовал Виктор. – Собирайтесь для перехода на их корабль, только учтите, что сама «Эвридика» летит дальше, так что все нужные вам вещи упаковывайте с собой. Берите только самое необходимое, не грузите себя балластом.

Спустя несколько часов темный, со смутно знакомыми очертаниями, силуэт пришельца заслонил собой звезды слева по борту. Стыковка состоялась без особых затруднений, и все члены экипажа были готовы к встрече своих спасателей. У стыковочного люка они с тревогой ожидали, когда же можно будет открыть его и удостовериться в том, что это им не снится, и спасение, действительно, близко.

– Есть стыковка, открываю шлюз, – констатировала ЭВЦ. Створки люка плавно пошли в стороны.

Прощай, «Эвридика», – с легкой грустью подумал Сергей, и тут перед глазами неожиданно все завертелось, проваливаясь вместе с полом куда-то вниз.

Сьенна

Когда, наконец, вращение остановилось, а пол зафиксировался внизу, где и полагалось, первым, что пришло в голову, была мысль: а корабль-то, с которым они стыковались, больше всего похож на соэллианский, только тяжелее, не такой изящный. Спустя пару секунд, открыв глаза, он осознал, что находится в помещении с гладкими черными стенами, со светильниками, сложно вмонтированными в потолок так, что трудно определить, откуда исходит ровный свет, не дающий бликов на полированных стенах. В помещении он был не один. В небольших темных креслах, надежно фиксирующих тело, пристегнутые ремнями, такими же, как стягивали и его руки, сидели остальные. С облегчением Сергей убедился, что здесь все – и отец, и мама, и Павел, и Михаил с Федором, и Катерина с Юлей. Повернув голову, он наткнулся на внимательный взгляд серых глаз Козелкова.