Текст книги "Его трудное счастье (СИ)"
Автор книги: Таша Таирова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)
Глава 10
Спустя две недели.
– Да не суетитесь, кончиты, прыгать никто не будет. Главное, чтобы ветер был не очень сильный. Медицина! – громко закричал высокий и худой, как весенний кузнечик, майор. – Выходите первыми! Там вас уже ждут наши парни. На высадку двадцать минут. Всем ясно? Экипажи, по машинам! И смотрите, не уморите мне этих пешеходов!
Он легко прошёл по широкому салону, где в несколько рядов сидели десантники в полной амуниции, небрежно поправил солнцезащитные очки, которые были зацеплены дужкой в кармане, глянул в тёмный иллюминатор и тихо выругался. Вегержинов прикрыл глаза и несколько раз с силой провёл ладонями по лицу – они не спали уже больше двух суток. Сначала тревога, потом марш-бросок, ожидание команды на аэродроме, спешная, но чёткая погрузка. И вот они уже на пути к месту высадки. Судя по обрывкам разговора командира и членов экипажа, в городке с каким-то странным названием огромные Ан-22 садились каждые двадцать минут, не выключая двигателей, разгружались и без дозаправки улетали за следующей партией военнослужащих и техники. Их борт был одним из последних. Вся операция заняла чуть больше четырёх суток, огромные машины совершили почти пять десятков рейсов, доставив в расположение дивизии не только людей, но и почти сто пятьдесят тонн груза.
Машина резко накренилась и как-то боком пошла вниз, двигатели взвыли и самолёт сильно тряхнуло.
– Медики, на выход через рампу! Технику не потеряйте, коновалы! – весело закончил неугомонный майор. – Первое отделение – направо, второе – налево. Головы берегите, кончиты!
Кучеров быстро спустился по опущенной к земле рампе и поёжился – холод собачий!
– Блин, выше нас только горы, – пробурчал Вегержинов, на ходу забрасывая в салон медицинской машины рюкзак. – Дышите глубже чистым горным воздухом, главное, чтобы лёгкие не разорвало от этой свежести. Кучер, в салон, ты мне ещё здоровым нужон!
Валентин легко запрыгнул в салон автомобиля и прищурился, стараясь разглядеть детали, но вокруг стояла какая-то жуткая темнота, и только взлётка была ярко освещена прожекторами. Кто-то постучал ладонью в дверь машины, водитель молча кивнул и аккуратно выкрутил руль в сторону.
– Нихера не видно, – пробурчал он и повертел головой, выключая все источники света. В наступившей темноте офицеры вдруг прямо перед собой увидели далёкие горы и едва различимый приглушённый свет фар многочисленной техники.
– Вот это махина, и всё это – мы, армия! – с гордостью прошептал Вегержинов и подмигнул Кучерову. – Осталось узнать, куда можно кости бросить. А ещё жрать хочется. – Они переглянулись и оглядели ящики, которыми был забит салон автомобиля. – Интересно, а море далеко?
– Полторы тыщи вниз, старлей, – усмехнулся водитель. Он спокойно вёл гружённую машину, успевая разглядывать что-то в ночи. – Тут по ночам такой курорт бывает, что твой дом родной в Сибири. Только снега мало. Зато бритов и янки как чертей до одного места. Наглые суки, – с чувством произнёс сержант и ухмыльнулся. – Мы когда сюда прибыли, они нам поначалу пытались показать, кто в доме хозяин, и глушили наши средства связи. Так командир быстро показал – что, куда и почём. Недаром кличут Воеводой! Включили на полную мощность наши передатчики, они полностью «забили» соседские, эти через пару часов прибежали извиняться. Так, мужики, приехали. Выгружаемся и в боковую дверь, над которой лампа горит. Там вас уже ждут, машина рядом. Разгружаться будем, когда солнце встанет, так что у вас часа три есть на пожрать и поспать. А фельдшеров я ваших к нам заберу, у нас кормёжка не хуже!
Офицеры усмехнулись и молча покинули салон. Тут же им навстречу вышел высокий мужчина и махнул рукой, приглашая за собой. Кучеров шагнул в открытую дверь и с облегчением выдохнул, ощутив обволакивающее тепло жилого помещения и аромат чая.
– Мужики, принимай медицину. Заходите, располагайтесь. Сейчас мы быстро всё порешаем. А пока, честь имею – майор Воеводин, командир первого батальона. Ну, падайте. Парни, чаю! И бутерброды тащите.
Вегержинов толкнул Кучерова плечом и подмигнул – вот это я понимаю, встреча так встреча!
Один из офицеров быстро налил в металлические кружки кипяток, развернул сверток из крафт-бумаги и подвинул ближе к вновь прибывшим:
– Приятного, как говориться. Как долетели-то? Без эксцессов?
– Нормально, – быстро уплетая бутерброд с докторской колбасой, ответил Вегержинов. – Господи, я за этот бутер ещё раз «кончитой» согласен побыть!
Все сидящие в комнате громко рассмеялись, а командир, который что-то внимательно рассматривал на карте, с усмешкой заметил:
– «Кончита», конечно, своими кликухами кого хошь достанет, но мужик он толковый. Он нам нашу первую выгрузку, можно сказать, спас. Парни у меня в горах никогда не были, а когда сели, тут такой ветрюган подул, кругом темнота, лёд что тот каток, техника юзом пошла, чуть ли не запаниковали – хрен его знает, где те горы, а где пропасть. Так Олег запрыгнул на первый бэтер и мощным фонарём направлял его к выезду на трассу. А за ним уже и все остальные спокойно пошли. Вот так-то, так что «Кончита» совсем не кончита!
– А очки на кой хер ему? – Вегержинов глотнул горячий чай и осмотрел своих новых сослуживцев.
– Для понту, – тут же ответил один из офицеров. – Он своего командира копирует. Тот тоже всегда в очёчках, даже на прыжках в них. И это фирменное – в карман за дужку, типа мы крутые! Так, мужики, в углу две кровати пустые, будто спецом вас ждали. Завтра уже наши ребята вас горячим накормят, баня, все дела. А пока спать.
– Баня? – удивлённо переспросил Кучеров и с уважением глянул на усмехающегося командира батальона.
– Да, мужики, и баня есть. Кстати, я могу с гордостью поведать, что мы уже давно питаемся горячей пищей и хлеб печём, а вот янки до сих пор сидят на сухпаях. Так, заканчиваем дебаты, всем отбой. Олейников, твоя вахта!
Через несколько минут в помещении наступила тишина – уставшие офицеры провалились в благодатный сон, но всего на три часа.
– Рота, подъём! – раздался громкий крик дежурного офицера. – Товарищ командир, кони стоят пьяные, хлопцы запряжённые. Медицина, ваши ящики бойцы разгрузили, но стоят над ними, как над тарой с БСЛ. Тронуть боятся.
Кучеров вытер лицо после холодного умывания и нахмурил брови:
– Что за история с тарой? С чем она там была?
– БСЛ, старлей! Это, я вам скажу, самое страшное оружие! Хотя янки некоторые аспекты применения этого оружия на своей шкуре уже испытали. Остались довольны!
И офицеры громко рассмеялись. Воеводин выглянул наружу, что-то коротко сказал и вернулся, через несколько минут два бойца занесли в палатку подносы с тарелками, в которых дымилась каша с мясной подливой.
– К столу! Пока завтракаем, Серёга, – обратился он к Олейникову, – посвяти медицину, чтобы БСЛ их не испугала когда-нибудь.
– Есть, товарищ майор, – также громко заявил офицер, затем устало опустился на стул у стола, глотнул горячего чая и придвинул тарелку с кашей. – Когда я только начинал молодым летёхой в армии служить, привезли нам новобранцев, которые о жизни в армии ещё ничего не знали, да и всё им было в новинку, собственно, как и нам, молодым офицерам. Однажды приехала к нам партия деревянных ящиков, которые надо было разгрузить. Собрались мы с остальными парнями и новобранцы. Сержант, матёрый такой, решил подшутить над парнями, говорит им: «Итак, новобранцы. Нам привезли партию крайне опасного груза, под названием БСЛ. Мы даём вам задание перенести ящики на склад, но будьте осторожны! БСЛ нельзя ронять на пол или давать ему резкие толчки. Мы пострадать не хотим, поэтому отойдём подальше». Все, как по команде отошли к дальней стене, скрывая свои улыбки. Пока парни разгружали грузовик, мы всячески делали вид, что боимся этих БСЛ, прикрывались руками, говорили: «Тихо, парень, уронишь же. Не тряси, умоляю, я ещё пожить хочу. Да тихо, аккуратнее клади, себя не жалеешь – хоть меня пожалей. У меня же семья…» В общем, всё в таком духе. – Он быстро откусил хлеб и заработал ложкой, чтобы через несколько секунд продолжить: – Новобранцы, конечно, боялись не по-детски, но ящики в угол всё-таки отнесли. Сержант решил ещё посмеяться над бедными парнями и добавил: «Теперь нужны самые храбрые, чтобы ломом вскрыть ящики. Только прошу, не трясите БСЛ!» Парочка «стариков» принесла ему пожарный лом. Он вручил его двум парням и сказал: «Все остальные отойдите, жертв меньше будет». И тут внезапно на склад ввалился полковник и всё испортил. «Чего у вас тут за сборы?! А ну-ка быстро за работу!» С этими словами он пнул ящик. Сказать, что молодые парни чуть не умерли от страха – ничего не сказать. Я и остальные стали дико над ними ржать, уже не сдерживаясь. Всё дело в аббревиатуре «БСЛ», а расшифровывается она как Большая Сапёрная Лопата!
Вегержинов захлебнулся чаем, Кучеров ухмыльнулся и крепко приложил друга ладонью по спине.
– Тогда уже договаривайте…
– Мы тут на «ты», старлей, привыкайте. Не до политесов, когда враг рядом.
– Понял, – кивнул Валентин. – А как янки с этой хреновиной познакомились?
Все сидящие за столом переглянулись, и Воеводин тихо сказал:
– У меня, парни, Афган в прошлом. Я от их долбанных «Стингеров» много пацанов похоронил, так что когда сюда прибыли, я готов был к встрече, как никто другой. А они нас за кого принимают, знаете? По их мнению, мы – это толпа необученных недоносков с автоматами времён вьетнамской войны, в брониках ещё со второй мировой, хотя тогда никаких таких средств защиты и не было; никаких навигаторов, связи и прочего. Короче, ничего у нас нет, только автомат, каска и хреновый броник. Мы – варвары, ездим на своих БТРах где хотим и куда хотим, целуемся взасос с мирными. Правда, недавно неохотно признали, что мы мирным помогаем и печём хлеб, потому что привезли с собой пекарню в отличие от этих «миротворцев»! Нам действительно пришлось вначале кормить всех в округе своей кашей с консервированным мясом и свежим хлебом, потому что люди просто голодали. – Воеводин вздохнул и прикрыл глаза. Затем усмехнулся и продолжил: – А ещё мы не армия вовсе, ко всем относимся с пренебрежением, постоянно оскорбляем. Как можно с нами взаимодействовать? Все рапорты от янки нашему руководству игнорируются. Да… Но всё это слова были, пока мы с ними как-то не сцепились серьёзно, не поделили маршрут. Один из них моих бойцов «обезьянами» обозвал, этот придурок не знал, что у меня многие английский изучали, да и переводчиков полно. Если бы я тогда парней не успокоил, могло дойти и до стволов. И тогда эти кретины решили нас наказать.
Воеводин сделал глоток чая и переглянулся с Олейниковым. Тот сжал губы, удерживая рвущийся смех, и коротко кивнул:
– Как говорится, всё остальное записано со слов пострадавшей стороны. Мы с командиром к ним в штаб ездили, пока высшие чины дела перетирали, мы с бойцами охраны случайно подслушали разговор двух получивших по голове. Один забинтованный другому рассказывал: «Этих козлов надо было наказать, поставить на место. Без оружия, конечно, нам только русских трупов не хватало, но чтобы поняли и запомнили надолго. Написали записку, по-русски, но с ошибками, вроде серб писал, что собираются ночью славные американские парни дать по рожам обнаглевшим русским недоноскам. Подготовились мы тщательно: лёгкие бронежилеты, полицейские дубинки, шокеры, никаких ножей и огнестрела. Подошли к ним, соблюдая все правила маскировки и диверсионного искусства. Эти придурки даже посты не выставили, ну значит будем пиздить спящих, заслужили. Когда мы почти подошли к палаткам, раздалось их сраное "Ра-а-а!" И из всех щелей полезли эти засранцы, почему-то одетые только в полосатые рубашки. Я принял первого… и всё! Очнулся я уже на базе. Лёгкая контузия и рана на голове. Мне потом рассказывали, что парень меня пожалел, ударил плашмя, если бы бил по-настоящему, снес бы голову. Меня, блядь, опытного бойца элитного подразделения морской пехоты США, вырубает за десять секунд русский тощий сопляк – и чем? Знаешь, чем? Садово-шанцевым инструментом. Лопатой! Да мне в голову бы не пришло драться сапёрной лопатой, а их этому учат, но неофициально, у русских считается признаком мастерства знать приёмы боя сапёрной лопатой. Я потом понял, что они нас ждали, но почему они вышли в рубашках, только в одних полосатых рубашках, ведь для человека естественно защитить себя, одеть броник, каску. Почему только в рубашках? И это их сраное "Ра-а-а-а"!» – Олейников усмехнулся и презрительно закончил: – Эти козлы даже не поняли, что наши парни «Ура!» кричали!
Офицеры уже смеялись в голос, Олейников рассказывал так потешно, копируя мимику и движения пострадавшего солдата. Потом он несколько раз вздохнул и добавил:
– Но этот мужик понял, мне кажется, главное. Потом уже успокоившись он тихо заметил: «А ведь те парни с этим криком шли умирать за свою страну. Они знали, что будет просто рукопашная драка, без оружия, но они шли умирать. Но они не шли убивать! Легко убить, сидя в бронированном вертолете или держа в руках отточенную, как бритва, лопату. Они меня пожалели, понимаешь? Пожалели! Убить ради убийства – это не для них. Но они готовы умереть, если надо». – Олейников помолчал и продолжил: – Мы тогда мимо проходили, он нам в спину сказал: «После этой истории я понял: русские – это единственный и самый страшный наш враг». Вот так-то. А теперь, медицина, идите свои ящики с шанцевым инструментарием разбирать. Димыч, я упаду на пару минут, сегодня вечером надо будет у командира массовку изображать.
Воеводин молча кивнул, офицеры вышли из помещения, стараясь укрыться от сильного холодного ветра. Кучеров с Вегержиновым быстро прошли в сторону выгруженных ящиков и вместе с Воеводиным зашли в просторную палатку, где их уже ждали прибывшие с ними фельдшеры.
– Пока так, парни. Палатка тёплая, мои ребята её укрепили, от дождей защитили. Сейчас дам вам нескольких бойцов – всё что надо сделают. Вы только толково всё организуйте.
– А что за массовка, командир, о которой Олейников говорил?
Воеводин усмехнулся и коротко ответил:
– Сергей в совершенстве владеет английским, иногда признаётся, что даже думает на вражеском языке. Он военный переводчик экстра-класса, но соседям знать об этом необязательно, понятно? Да и наши не все в курсе. Поэтому он на встречах ошивается рядом с командиром, а потом они вместе анализируют, что не было сказано, а что зря сказали. А вот и бойцы. – Он махнул рукой вошедшим солдатам и натянул шапку посильнее, пряча уши. – Так, знакомьтесь. Это наши медики, теперь не надо будет в соседний городок мотаться. Притащить, открыть, расставить, короче, помочь. От них, ребята, наша жизнь будет зависеть, так что не обижайте медицину. Всё, я ушёл. Сержант, потом покажешь врачам кухню, баню и познакомишь с обстакановкой. И тропы наши покажешь. Ушёл!
Сержант серьёзно кивнул, обернулся и глянул на Кучерова с Вегержиновым:
– Чего и куда?
Валентин вскрыл первый ящик и поднял крышку – погнали!
– Слушай, сержант, нас сегодня с утра историями закормили. Теперь вопрос – что за тропы?
Сержант шмыгнул носом и смачно чихнул, ночные прогулки на свежем воздухе даром не прошли.
– Ты нам про тропы, мы тебе – лекарства от насморка, – тут же отреагировал Вегержинов.
– Да тут всё просто, после бомбёжек американцев и коалиции всё в округе было засеяно неразорвавшимися суббоеприпасами. Тут использовалась авиация с кассетными контейнерами. Такой контейнер раскрывался в воздухе, и всё это говно на парашютиках летело вниз. Не срабатывало очень много, вокруг аэродрома до фига валялось этого добра до поры до времени. Наши сапёры каждый день ликвидировали в течение месяца. Да и по всему району накидано было. Сам суббоеприпас в виде цилиндра красного цвета, в диаметре до пятнадцати сантиметров, приблизительно, как тубус от выстрела РПГ*. Длинной около полуметра. То ли из картона, то ли из пластика, хер его знает, разбирать не пробовал. – Он ещё раз чихнул и вытер нос перчаткой. – Мужики один раз приняли храброй воды, нашли такую хуйню. Ничего лучшего не придумали, как взяли и понесли на чекпоинт** америкосам. У тех болты, как будто им мегачленом присунули! Орут, вы чё тут притащили? Ну, а наши что… «Смотри, маркировка на английском – значит ваше, забирайте!» Короче, оставили у них и свалили. Те пока соображали, пока сапёров вызвали – хуйня грохнула. Человека четыре – трёхсотые*** с разной степенью тяжести. Поэтому мы особо не маршируем по окрестностям, если там сапёры не побывали. А теперь давайте ваши пилюли, а то сопли уже до колен!
__________________________________________
РПГ* – ручной противотанковый гранатомёт – разновидность индивидуального стрелкового оружия (гранатомёт), предназначенная для уничтожения танков, броневых и иных целей реактивными гранатами.
Чекпоинт** – контрольно-пропускной пункт, военный сленг.
Трёхсотые*** – раненый солдат, военный сленг.
Глава 11
Лето того же года.
Люда в очередной раз выдохнула и с улыбкой глянула на Валю, которая стояла перед массивными дверьми, на которых висели списки поступивших, и с недоумением смотрела на белые листы.
– Ты чего замерла, будто чертей увидала? – Басурина толкнула подругу локтем и рассмеялась. – Внимание, внимание! Вот так выглядит неверие в происходящее! Валь, ну ты чего? Не рада, что ли? Мы отпахали на этот знаменательный момент год на курсах и несколько лет в качестве медсестёр. Ну, улыбнись! Валентина Баланчина, – не унималась Люда, – вы студентка медицинского университета, алё, приём?
Валя медленно повернула голову и прошептала:
– Я верю, Люда, верю, только мне кажется, что это не принесёт мне радости и счастья.
– Ты это брось. – Люда оттащила немного растерянную подругу в сторону и оглянулась по сторонам. – О, есть идея! Пошли взбрызнем этот день мороженым, а ты мне расскажешь о том, где твоё счастье заплутало.
Она схватила Валю под руку и с силой потащила через дорогу, отмахиваясь от проезжающих и громко сигналящих машин. Они зашли в прохладное помещение летнего кафе, Басурина тут же поймала за рукав молоденького парня-официанта и, похлопав ресницами, сделала заказ.
– Людка, ты неисправима! И как это у тебя получается, что любой мужик готов сделать для тебя всё, что тебе в голову взбредёт? И на работе, и вне её.
– Всё просто, Валентина, если на работе не застёгивать три верхние пуговички на медицинской пижаме, то количество больных, желающих поскандалить, резко уменьшается втрое, – беззаботно ответила девушка, оглядывая зал в поисках удобного столика. – А если серьёзно, то главное, Валя, глаза! Глаза – это всё! Любой мужик говорит: «У тебя такие красивые глаза!», а сам смотрит на бёдра и грудь. Сиськи есть? Попа упругая? Значит глаза красивые. Если необходимых ингредиентов нет – глаза сразу кажутся косыми и мутными. Для любви одних томных взглядов мало, Валя, надо ещё и сиськи с попой подкачать, и желательно быть девственницами, не гуляя направо и налево. Тогда тебе и мороженое, и пирожное, и обещаний три корзины с лотком. Смотри, вон столик у окна освободился. Бегом, пока не заняли, а то придётся отбивать с применением грубой физической силы, а мы девочки слабые. Почти, при желании кого хочешь одним ударом на тот свет отправить можем.
– Люд, ты чего? – Валя опустилась на пластиковый нагретый солнцем стул и нахмурившись посмотрела на подругу. – Что-то случилось? Тебя кто-то обидел?
Басурина махнула рукой куда-то в сторону и задумчиво проговорила:
– Учёными доказано, что в мире как минимум пяти мужчинам ты симпатична, трём нравишься, двое в тебя влюблены… И где всё это стадо шарится? Вот ответь мне на этот вопрос. Даже в кафе пришлось нам идти самим!
– Не думаю, что присутствие моего Короля смогло бы нам помочь, – с грустной улыбкой ответила Валя.
– Вот именно, но он хоть дома, а я… – Люда отвернулась к окну и замолчала. Через несколько секунд она вздёрнула подбородок вверх и заявила: – Ну и пошло всё лесом. А тебе надо что-то делать, Валь. Ты посмотри на себя. Ты так изменилась за этот год, что страшно! Эти ножки как у козы рожки, как столбики после бомбёжки. Задница к животу прилипла уже!
– Это живот прилипает к позвоночнику, задница всегда на своём месте, – тут же парировала Валя.
– Ты со мной не спорь! Я девушка нервная. Не знаю, как у тебя, а у меня нервные клетки не только восстанавливаются, но и пытаются отомстить виновным в их гибели. Нет, ну это ни в какие ворота! – с возмущением закончила Люда и поднялась, оглядывая свой стул.
– Людка, ты хотя бы паузы какие-то делай между своими умозаключениями, а то я уже испугалась! – рассмеялась Валя.
Басурина тем временем резко развернулась к соседнему столику и обратилась к сидящему в одиночестве парню:
– Свободен?
Её вопрос прозвучал во внезапно наступившей полной тишине так громко и неожиданно, что посетители кафе как по команде повернули головы и уставились на девушку. Молодой человек развязно откинулся на спинку такого же неустойчивого пластикового стула и с ухмылкой посмотрел на Люду, оценивая её стройные ноги:
– Ну, мадам, такие мужчины, как я, редко бывают свободны. И, кстати, убавьте свой пыл, я с вами на «ты» не переходил, скромнее надо быть.
Люда замерла на мгновенье, покрутила носом, приподняла уголок рта в кривой улыбке и спокойно закончила:
– Я про стул, мальчик. – Незнакомец сжал зубы, услыхав несколько сдавленных смешков, а затем в спешке покинул кафе. Люда схватила стул и задумчиво проговорила: – Надеюсь, что за свой кофе этот аленделоновский кретин всё-таки заплатил. А вот и наш заказ.
Официант с широкой улыбкой поставил на стол креманки с шариками мороженого, политого сиропом, а потом опустил в центр стола блюдо с нарезанными фруктами:
– А это за счёт заведения.
– Это ж по какому поводу? – тут же поинтересовалась Люда.
– Во-первых, я видел, что вы пришли от медина. Поступили? – Девушки улыбнулись и молча кивнули. – А во-вторых, он заплатил за свой кофе. И мы очень надеемся, что больше его тут не увидим.
– Он тут на охоте был, что ли? Тьфу ты, всю малину мужику испортила, – с удовлетворением заметила Басурина. – Спасибо и вам. Если что – обращайтесь, я кого хочешь до инфаркта довести смогу, – под искренний смех официанта закончила Люда.
Девушки с удовольствием съели свои порции замечательного мороженого, закусывая холодные шарики фруктами, делясь планами на будущее. Вскоре яркое летнее солнце скрылось за набежавшими дождевыми тучами, Люда схватила Валю за руку и потащила к остановке троллейбуса, со смехом приговаривая:
– Поехали домой, коллега, а то чувствую, что может случиться беда бедовая – я пока держу себя в руках, но думаю, что к вечеру вырвусь! А это зрелище не для слабонервных!
Они смеясь успели заскочить в подъехавший транспорт, когда на город обрушился весёлый летний ливень, смывая пыль и неся долгожданную прохладу.
***
Люда подняла голову и уставилась на звенящий телефон. Она протянула руку, но в последний момент замерла, боясь поднять трубку. Но звонки продолжались, Басурина медленно поднесла трубку к уху и тихо прошептала:
– Да.
В телефонной трубке что-то брякнуло и будто издалека послышался крик:
– Люда, Людочка, ты меня слышишь?
Девушка прикрыла себе рот ладонью, стараясь заглушить рыдания, а потом тихо спросила:
– Дима, где ты был? Где ты так долго был? Я уже чего только себе не передумала.
– Людочка, девочка моя, ты прости меня, но у нас со связью проблемы были. Ты только не волнуйся, со мной всё хорошо.
– Дим, я так боялась, что с тобой что-то случилось. Я так боюсь, что не…
– Людочка, ты не бойся! Я всегда буду к тебе возвращаться, ты только дождись меня, ладно?
– Я подожду, Дим, подожду. Только мне так плохо без тебя, Дим. Я так устала тут одна.
– Ты не плачь, моя хорошая, я скоро вернусь. Люд, ты как там? Что с твоим институтом? Я очень надеюсь, что ты поступила.
Люда улыбнулась сквозь слёзы и быстро ответила:
– Да, Дим, я поступила! Представляешь? Я сама, без какого-то блата, поступила в медин! Да, и Валя тоже студентка! Представляешь? Так что твои надежды оправдались. А ты когда домой вернёшься, Дим?
В трубке опять что-то брякнуло, послышались чужие голоса и Дима твёрдо произнёс:
– Скоро, Людочка, скоро. Ты смотри – учись только на «отлично», чтобы я за тебя не краснел.
– Знаешь что?! – взорвалась Басурина и умолкла, услышав громкий смех Воеводина. – Ты возвращайся скорее, Дима. Я буду тебя ждать.
– Я вернусь, даю слово. Я люблю тебя, Людочка, слышишь? И всегда буду возвращаться. Ты только не плачь, не нервничай, спи и хорошо питайся. И помни – я тебя люблю.
В трубке что-то запиликало, послышался металлический щелчок и наступила тишина. Люда прикрыла глаза, улыбаясь и прижимая умолкнувшую трубку к груди. Всего несколько фраз, несколько минут разговора – и всё вокруг изменилось, заиграло и засверкало. И не страшно уже, и усталости не чувствуется, и всё воспринимается по-другому. Ведь дело не в том, чтобы у тебя был кто-то, с кем можно проснуться рядом. Дело в том, чтобы доверять другому, понимая, что он тебе верит и не предаст. Знать, что среди хаоса сказанных тобой слов он может увидеть твои чувства и понять твою боль, прижмёт тебя к себе и не отпустит. Главное в том, чтобы ощущать поддержку и заботу. И неважно, рядом ли он сейчас. Ты просто знаешь – ты важен ему. Всё дело в надёжности, в доверии и в том, чтобы не уйти, когда всё становится слишком тяжело, и дождаться.
Через минуту Люда спала, скрутившись калачиком на старом диване, всё так же прижимая к себе тихо пикающую телефонную трубку.
А безмерно довольный Воеводин в эту минуту стоял спиной к связистам, как Людочка прижимая к себе трубку полевого телефона и улыбаясь с закрытыми глазами. Потому что боялся их открыть, чтобы мужики не увидели его повлажневшие глаза. Ждёт малышка, ждёт! Плачет, боится, беспокоится, судя по всему сердится, смешная такая. Но ждёт. Маленькая его девочка, но такая сильная и бесстрашная. Ждёт! Как никто его не ждал, кроме мамы, наверное. И пусть она пока не знает, но она будет его женой. Людмила Воеводина… Классно звучит. И пусть только кто скажет, что это не так! Дмитрий аккуратно положил трубку на рычаг, резко повернулся и подмигнул связистам, которые замерли, глядя на неподвижного командира.
– Ну что, мужики? Пожелания есть на сегодняшний вечер? Я сёдни добрый – выкладывайте!
Парни заулыбались, и молодой лейтенант, командир отделения, тихо попросил:
– Баньку бы, командир, а? И киношку повеселее.
Воеводин кивнул и тихо сказал:
– Сделаем. Спасибо за связь, парни! – Он вышел из палатки и закинул руки за голову. Солнце ярко светило над горами, согревая влажную после дождей землю. Эх, хорошо-то как… А будет ещё лучше!
