Текст книги "Его трудное счастье (СИ)"
Автор книги: Таша Таирова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)
Глава 1
Лето 1992 года…
Лейтенанты по команде повернули головы и с широкими улыбками промаршировали мимо трибуны с комсоставом.
– И-и-и, всё! – раздался громкий крик и в воздух полетели металлические рубли. Прощай, Академия! Прощай, альма матер! Теперь мы будем видеться с тобой только на встречах выпускников и в отпусках, если удастся выкроить время для посещения колыбели империи.
Валентин остановился, прислушался к шуму торжества и оглянулся, ища родителей.
– Валюш, мы тут!
Услышав голос мамы, Кучеров улыбнулся, сделал несколько шагов и попал в крепкие объятия.
– Сынок, как я рада! Как мы с папой рады! А как гордимся тобой, мальчик мой!
– Ну хорош, Ларка, – пробурчал Павел Игнатьевич, обращаясь к жене. – Ты так Вальку раздавишь в лепёшку. Вот так всегда было, сын, – продолжал бурчать счастливый отец, пытаясь сдержать слёзы, – как прижмёт тебя, аж страх берёт! Поздравляю, сынок, от всей души поздравляю!
– Спасибо! Мам, пап, я вас сейчас с Алёшкой Вегержиновым познакомлю! Алексей, ходь суды!
К ним быстро подошёл высокий молодой человек, крепко обнялся с Кучеровым и с улыбкой повернулся к родителям друга.
– Лёха, это мои мама и папа. Лариса Евгеньевна и Павел Игнатьевич.
Алексей коротко кивнул и всё также улыбаясь заметил:
– Ну вот и состоялось наше знакомство. А то только приветы и гостинцы передавались. Кстати, Лариса Евгеньевна, ваше варенье из смородины выше всех похвал! А уж из рябины – м-м-м! – и он закатил глаза, поглаживая себя по животу и картинно облизываясь.
– Ох, Лёшенька, вы мне только свой адрес новый перешлите, я и вам гостинцы посылать буду.
Вчерашние слушатели Академии переглянулись и рассмеялись:
– Мам, а тут совпало! Мы с Лёхой в одну дивизию едем, так что и адрес узнавать не надо.
– Вот это дело! – удовлетворённо кивнул Павел Игнатьевич. – Это здорово помогает, когда на новом месте свои люди рядом. Даже для того, чтобы в наряды не каждый день ходить, а хотя бы через день! Это вам, салагам, боевой генерал говорит, – под смех друзей закончил он.
– Павел Игнатьевич, думаю, что нам и наряды выписывать не надо будет. Первое время всё равно в медпункте жить придётся. Ну пока жильём не обеспечат. А там интернатура ещё, так что пахать нам ещё и пахать, как молодым бобрам. Ну, я побежал, меня отец ждёт. Приятно было познакомиться.
Вегержинов пожал руки мужчинам, по-гусарски щёлкнул каблуками перед Ларисой Евгеньевной и быстро исчез в гудящей толпе выпускников и их близких.
– Валька, а где Юлия?
Кучеров криво усмехнулся и коротко ответил:
– Кончилась моя Юлия, па. Она и не думала никогда ехать со мной в гарнизон. Надеялась, что ты словечко за меня замолвишь и оставят меня в Академии или где-нибудь при штабе.
– Но, сын… – начал было Кучеров-старший, но Валентин обнял родителей и тихо прошептал:
– А пошли-ка устроим праздник живота? Чёт как кушать хочется…
– И пить тоже, – тут же продолжил фразу сына отец.
– Ага, аж переночевать негде, – с улыбкой пробурчала мама, после чего все трое рассмеялись и дружно направились к резным кованым воротам. Прощай, Академия! Здравствуй, Армия!
***
Седой высокий полковник внимательно оглядел вновь прибывших офицеров и скривился:
– И чё прикажете с вами делать? – Вздохнул и уже тише добавил: – Жёны где?
Вегержинов пожал плечами и коротко ответил:
– Не обзавелись ещё, товарищ командир.
– Не обзавелись, – пробурчал старший офицер и махнул рукой. – Скажи спасибо, что тебя, лейтенант, моя благоверная не услышала, а то бы драил полы, как один известный лопоухий герой. Ладно. Значит так. Сегодня устраивайтесь, медсанбат у нас самый лучший, недаром мы служим в войсках дяди Васи*. Хорошие врачи нам нужнее других, а хирурги вообще наше всё, как говорится. Так что пока свободны, завтра поглядим, чему вас в ваших академиях учили. Сержант, медь твою в коромысло! – внезапно закричал он, выглядывая в распахнутое окно. – Сержант!
– Я! – раздалось с улицы.
– Я, я… Клюв от воробья! Ты куда её один попёр?
Лейтенанты вытянули шеи и с удивлением увидели широкоплечего русого богатыря, который легко взвалил себе на плечо чугунную батарею и широким шагом пересекал плац, рядом бежала маленькая собачка.
– Това-а-рищ полковник, – как-то даже укоризненно протянул сержант и остановился, вытянувшись в струнку, собачонка устроилась рядом и внимательно прислушалась к разговору людей.
– Я тебе что сказал? – нахмурился командир и потряс огромным кулаком. – Забыл?
– Никак нет, товарищ полковник! – отрапортовал стоящий смирно сержант и выдохнул, на что сопровождающая его собака тихо тявкнула. – Я пока этих салаг худосочных дождусь, что вдвоём одну батарею тягают, поседею. Тем более это последняя, товарищ командир, а я будто гири покатал.
– Я тебе два наряда вкатаю, понял? И молчать у меня, – строго закончил командир, видя, что словоохотливый сержант открыл рот. – И тебя это тоже касается, – рявкнул полковник в адрес сидящей собаки. – Свободен! Ты тоже!
После этих слов сержант и собака как в ни в чём ни бывало продолжили свой путь через плац.
– Ремонт затеяли в казарме, эти балбесы гражданские батареи привезли и сбросили их хрен знает где. Ладно, идите уже. Кстати, собаку не трогать! Она у нас боевая Матрёшка, старенькая только уже. Мои ребята её из Еревана привезли, когда в Спитаке землетрясение было. Вот так-то.
Он провёл широкой ладонью по ёжику волос и устало махнул рукой, отпуская молодых офицеров. Вроде бы и хирурги прибыли, а теперь их опять на учёбу отправлять надо в окружной госпиталь. Но это ещё впереди, а пока пусть покрутятся в войсках. Если выдержат – будет дело!
____________________________________________________
*Войска дяди Васи – ВДВ, воздушно-десантные войска, у истоков которых стоял Василий Филиппович Маргелов.
Глава 2
Капитан наклонился к Кучерову и тихо прошептал:
– Сейчас начнёт в хвост и в гриву долбать! У командира по понедельникам всегда плохое настроение, видимо, жена ещё не вернулась.
– Капитан!
– Я!
– Я, я… Крем после битья! Ещё раз услышу хоть слово, убью! Танечка, спасибо, – улыбнулся полковник молоденькой медсестре, которая аккуратно забинтовывала ему палец.
– Товарищ полковник, и как вы опять ухитрились по тому же пальцу шарахнуть?
– Как, как… Сначала дверь закрыл, когда на прапорщика орал, а потом вот – на твоего начальника.
– Орал? – хитро улыбнулась сестричка и искоса глянула на изображающего раскаяние капитана.
– Орал, – согласно кивнул командир и добавил чуть громче: – И сейф закрыл всё по тому же пальцу! Хорош ржать, коновалы. Так, Кучеров, Вегержинов, вы когда собираетесь в госпиталь отчаливать? Блин, опять медсанбат оголять придётся.
– Так не впервой, товарищ командир, – тут же откликнулся капитан.
Полковник встал и сделал несколько резких движений руками в стороны, разминая мышцы:
– Вчера была пятница, сегодня – понедельник. Не понимаю – куда делись выходные. Ещё и Катенька моя уехала. Чувствую себя Советским Союзом. Никакого секса, ещё и разваливаюсь, – чуть слышно пробормотал он и стремительно направился к выходу.
Офицеры дождались, когда за полковником закроется дверь, и громко рассмеялись. Но тут же умолкли, когда в распахнутых дверях опять показался командир:
– Ржать будете потом. А пока пополнением займитесь. И, кстати, о болезнях. С сегодняшнего дня, товарищи xpенотёры, у меня в дивизии все здоровы, никаких больных нет! А то хороводами они в санчасть ходят… Знаю я всё! Один, понимаешь, рак грыжи себе придумал. У другого плоскопопие. У третьего лишай девственности. У четвёртого или бес его знает какого – руки сохнут. Всё! Не дай бог увижу, если кто заболел или тем паче умер – накажу вас, доктора! Вы лучше за соблюдением личной гигиены личным составов следите. А то даже носки постирать не могут! Всё, ушёл.
Кучеров нахмурил брови и спросил:
– А что за история с усохшими руками?
– О, это целая эпопея, да, Серый?
Офицер, к которому обратились, махнул рукой и глубоко вздохнул:
– Так меня ещё не имели, ей-богу! Понимаете, редкий солдат-срочник не хочет вернуться домой поскорее. Чаще всего об этом тихо мечтают. Кое-кто пытается закосить. В нашей же дивизии есть реальная история про бойца, который, впервые войдя в казарму, сразу пошёл искать самую тяжёлую гирю, а обнаружив её, тут же принялся качать правую руку. Занимался он этим каждую свободную минуту, будучи всячески поощряем за такое рвение ротным командиром, только вот медики об этом ни шиша не знали. Всего через месяц парнишка пришёл ко мне на приём и заявил: «У меня, того, левая рука сохнет…» Я тогда за начмеда был, собственноручно, блин, измерил окружность бицепсов обеих рук, но записал естественно только разницу в результатах, как и полагалось по инструкции. Решил проверить со временем, как дела обстоят. Понятно, что через пару недель ещё более интенсивных занятий с гирей разница увеличилась, а к концу календарного месяца комиссованный солдатик поехал в родной Воронеж… Упускаю все прилагательные, которые потом прозвучали в этом кабинете от имени военно-врачебной комиссии, но последователей у этого защитничка почему-то не нашлось, видимо, даже очень тупым было понятно, что эпидемия усыханий не пройдёт незамеченной.
В этот момент раздался рёв со стороны плаца, офицеры вытянули головы к окну, но вставать побоялись, чтобы их любопытные рожи не были запеленгованы командиром:
– Что это такое? Что это за внешний вид?! – орал командир, остановив на плацу двух расхристанных рядовых. – Выглядите так, будто всю ночь напролёт рожали и грузили цемент! Что это за погребальная форма одежды?! Это что, саван для беременных женщин?! У вас берет на голове или Нюркины панталоны?! Чтоб сегодня же привели форму в порядок! А то стоят тут… как орлеанская дева. Ни взад, ни вперёд! И как вы стоите?! Лейтенант, ко мне!
– Ну всё, попался взводный, – тихо проговорил один из офицеров. – Так, мужики, какие планы на субботу?
– Как всегда – шашлык, водочка, девочкам винцо.
– Да, – пробурчал Кучеров, – вы все дома будете, а мне дежурить в пятницу.
– Что русскому человеку – смерть, то русскому военному медику – суточное дежурство, – под общий смешок заметил один из врачей. – Если бы снимали фильм о моих дежурствах, то главным саундтреком была бы мелодия из «Деревни дураков», чесслово.
– Да, мне иногда хочется замариновать мясо в феназепаме, прийти с работы, зажарить его и съесть, с каждым последующим куском блаженно растекаясь по стулу, погружаясь в спокойствие, расслабленно смаковать, точно тонешь в тёплом молоке, и только тихо пришёптывать: «Ух, блин, ну ты и кулинар, Валька», – уже под громкий хохот протянул Кучеров. – Ладно, собираемся как всегда?
– Да, – начмед глянул на часы и уже строго приказал: – Разбежались по кабинетам. Проверить карточки, завтра во время утренней зарядки вывести флюоромобиль на плац, бойцы все по пояс раздетые будут, прогнать их через флюорограмму. Хирургам заглянуть во все места, куда сам не посмотришь, и чтобы командир не нашёл никаких нарушений, а то будем опять стоять и смотреть на поющих овец.
– Господи, я уже почти год в части, а до сих пор всё новые и новые истории появляются! – Вегержинов развёл руки в стороны и пожал плечами.
– Это потому что ещё ни разу диспансеризацию нашу не проводил. А командир у нас к этому очень серьёзно относится. И если какая-то рота провинится, то должна спеть особую строевую песню, которую мы называем «залётной». При этом исполнять её нужно полным составом, который выгоняют на плац, собирая вокруг зрителей, то есть весь полк, до полного построения дивизии пока не доходило. Зрелище это, скажу я вам, незабываемое… Топает строем семь десятков здоровых бравых десантников, поющих во всё горло: «Облака! Белогривые лошадки!», а командир с пятки на носок перекатывается. Хотя если честно, он всех бойцов своими детьми считает, его-то сын погиб, тоже в десантуре служил. Вот так-то, господа офицеры. Ну, за работу!
***
Вегержинов подпрыгнул и легко поднял тренированное тело на турник, перевернулся и спрыгнул.
– Ты что с Ниной-то решил?
– Женюсь, наверное, – как-то равнодушно ответил Кучеров. – Женщина она неплохая, хозяйка хорошая, да и в постели огонь, чего уж там.
– Думаешь, что этого достаточно?
– Лёшка, только вот про любовь мне говорить не надо. Я считал, что у нас с Юлей любовь была, и где та любовь, и где та Юля?
– Ладно, только слово мне дай, что официально оформлять ваши отношения ты пока торопиться не будешь, лады? Подожди, брат, одно дело трахалки, а другое – семья.
– Да я и не тороплюсь, просто перед Ниной неудобно, – Валентин пожал плечами. – Она и квартиру вылизала, и меня ублажает, а я всё в раздумьях. Но ты прав, вернёмся после интернатуры, тогда и решать будем. Пошли к нашим, а то сожрут же всё!
Они быстро прошли по узкой тропинке через небольшой лесочек и вышли к постоянному месту пикников медслужбы – небольшой поляне с ямой в земле, где тлели угли, над ними на камнях были разложены шампуры с исходящим соками мясом.
– Сладкое уже не возбуждает. Несите шашлык сразу, – заявила жена начмеда, пухленькая женщина с ямочками на щеках. – Хотя, конечно, и в такой диете есть свои минусы. Встала сегодня утром на весы – спешат!
– Ладно тебе, – примирительно заметил её муж – седовласый майор. – Ты мне всякая нравишься.
– Ага, – тут же ответила женщина, прищурившись и хитро поглядывая на жён и подруг других офицеров. – Девочки, я тут в одном журнале тест прочла – как по тому, как стирается губная помада у женщины, можно узнать её характер. Не помню, что там с другими характерами, но если я свою помаду спичкой выковыриваю, то какой у меня характер?
– Да купим мы тебе эту помаду! – взревел начмед и тут же утих, когда жена обняла его и чмокнула в щёку со словами:
– Ты у меня самый лучший муж, клянусь сандалиями! И рёбрами!
– Ленка, – рассмеялся начмед и вопросительно поднял брови, глядя на любимую толстушку, та махнула рукой и майор начал свой рассказ: – Решила моя Ленка в тритыщипятый раз худеть и записалась к массажисту. Ну вы сами видите, что жена моя как яблочко наливное, хотя меня её тип фигуры – «яблочко» – устраивает и ещё как. Ножки у нас стройные, а животик немного выдающийся. Когда массажисты работают с такой замечательной фигурой, стараются убрать не «всё везде», а «вылепить» узкую талию для начала, поэтому активно работают с зоной от груди до талии. И вот звонит мне Лена перед очередной процедурой и испуганно заявляет, что она больше никуда не пойдёт, потому что какие-то уплотнения нащупала у себя под грудью. Я в шоке! Спрашиваю: «Температура есть, болит, чешется?» Отвечает, что всё в норме. Вот тогда у меня появились первые седые волосы… Говорю: «Сиди жди, сейчас на консультацию поедем». Звоню в онкодиспансер, договариваюсь со знакомым хирургом. Приехали. Жду в коридоре. Выпархивает моя Лена, бежит снимать бахилы. Выходит мой знакомый – выражение его лица я затрудняюсь описать. Спрашиваю: «Что диагностировал?»
– Ой, да ладно! – смутилась Лена и сделала глоток ароматного вина.
– Так что диагностировали-то? – раздалось со всех сторон.
– Рёбра! – закончил свой рассказ начмед и захохотал вместе с виновницей истории и коллегами.
– А помните, как у нас в детском саду все малыши начали ругаться матом? – спросила жена одного из офицеров.
– О да! – заулыбались офицеры, а один пояснил для недоумевающих Кучерова и Вегержинова: – Командир приказал разобраться. Разобрались в причине подобной «эпидемии» быстро, потому как выяснили, что незадолго до того, как она начала лихо распространяться, в сад приходили двое солдат, чтобы в группах люстры повесить. Об этом было доложено заведующей, которая тут же позвонила командиру части, чтобы тот там наказал кого нужно. Командир вызвал к себе на ковёр тех самых «героев». Ну вы нашего отца-командира уже знаете, да? Так может разобраться, что белогривые лошадки бабочками покажутся. Если выбросить все неологизмы, на которые наш полковник мастер, то разговор происходил примерно так: «Вы отдаёте себе отчёт, что из-за вашего неподобающего поведения все дети в саду теперь матом ругаются?» А ему в ответ: «Мы ни в чём не виноваты. Мы обращались друг к другу, выражаясь культурно. Рядовой Иванов паяльником обрабатывал провода, я стремянку придерживал. С паяльника олово мне капнуло прямо на голову. Я ему и сказал: «Уважаемый рядовой Иванов, будьте так добры, не капайте мне на голову раскалённым оловом».
Небольшая поляна потонула в громком хохоте собравшихся. Вскоре шашлык был готов, вино и кристально чистая водочка разлиты по стаканам, компания разбилась на группки, перекидываясь словами, вспоминая и смеясь.
– Валь, а вы с Алёшей когда уезжаете? – Нина прижалась к Кучерову и посмотрела ему в глаза.
– В понедельник, Нин. И на полгода. Не знаю даже, сможем ли мы приезжать на побывку, если честно.
– Ничего, я подожду, – с улыбкой ответила женщина и положила голову ему на плечо. – Главное учёба. И твоя мечта. Я всё понимаю.
Кучеров кивнул и поднял голову, всматриваясь в голубое небо. Он даже себе не мог объяснить, почему решил стать нейрохирургом. Наверное, постоянные тихие жалобы мамы повлияли на его решение. Но это всё в далёком будущем, а пока надо научиться спасать, потому что из разговоров офицеров они с Алексеем поняли, что дивизии, возможно, придётся выдвинуться в зону боевых действий. На то они и войска дяди Васи, как говорит командир.
Глава 3
Вадим оглянулся и удовлетворённо усмехнулся – не зря, ой не зря он решился на эту, можно сказать, авантюру. Заодно и нос утёр Резникову, да и Заславский теперь не сможет сказать ни слова. А потому что она теперь его жена! Конечно, совсем молоденькая, всё-таки разница в целых восемнадцать лет… Но какая красавица, умница, воспитанная в лучших чуть ли не патриархальных традициях, открытая с ним и строгая с другими. А уж какая из неё получится любовница! Он сам сделает из неё постельную фурию, хотя и сейчас она просто великолепна.
Конечно, развод с Мариной получился не очень красивым, но она осталась не в обиде – и квартира, и машина остались у неё. С сыном, правда, отношения испортились, но он уже взрослый парень, всего на два года младше его нынешней жены, так что потом он всё поймёт, когда сам столкнётся с потребностью в молодом и, что немаловажно, здоровом теле. А с Мариной и раньше не очень-то расслабляться получалось, а после вмешательства коллег, когда она – увы! – лишилась всего женского, и вовсе всё сошло на нет, а ему после работы и тяжёлых операций просто необходима была порция хорошего и необузданного секса. А как можно расслабиться, если от жены не то что крика, стона не услышишь! А эта девочка совсем другое дело. Даже в их первую ночь улыбалась сквозь слёзы, но ни слова жалобы или попытки остановить. Моя! Недаром он Король, вот и жена ему нужна соответствующая, а эта малышка и впрямь королева!
– Валентина!
Вадим поднялся с удобного кресла и с улыбкой протянул руку молодой жене. Этот приём в посольстве был приурочен к чёрт знает какому-то местному празднику. А что можно ожидать от людей, у которых в крови танцы, песни и секс? Здешние женщины как правило смуглые или чернокожие, любят открытые цветастые платья, широкие блузы, длинные юбки. А потому стройная белокожая красавица в прилегающем вечернем платье бутылочного цвета, что так гармонировал с её глазами, произвела настоящий фурор. Но даже в окружении этих самцов-павлинов она держалась непринуждённо, но строго, так и не сделав ни одного глотка из предложенного бокала. Молодец девочка!
Валентина коротко извинилась перед гостями и со счастливой улыбкой подошла к мужу.
– Не устала? – заботливо поинтересовался Вадим и откинул назад тёмные локоны, оголяя женские ключицы, один поцелуй которых воспламенял его маленькую стеснительную недотрогу и превращал в ненасытную тигрицу.
– Нет, что ты! – Валентина поставила бокал на столик и провела кончиками пальцев по щекам – жарко сегодня. – А тебе ещё надо с кем-то тут встретиться?
– Нет, я всё решил ещё вчера, сегодня решил дать тебе отдохнуть. Ну не всегда же ты должна сидеть в амбулатории или в каюте, правда?
Валентина счастливо улыбнулась – это была её первая заграничная командировка и сразу поездка через океан. Да ещё и с самим Королём! А уж его признание и последующее предложение и вовсе превратили рутинную работу в свадебное путешествие. Их брак был зарегистрирован в посольстве, и вот она уже жена самого лучшего мужчины на этой планете! Боже мой, умный, талантливый, красивый мужчина и отличный хирург вдруг признался ей в своих чувствах. Но не предложил ей стать его постельной утешительницей, как сделал это гадкий Резников, а назвал её своей женой. К тому же тогда Валя узнала, что он не только решил это вот так сразу, а думал об этом уже давно, даже успел оформить развод, иначе она бы никогда не согласилась на интимные отношения с женатым мужчиной.
Последующие семнадцать дней перехода через тёплый океан, затем холодное и штормовое северное море превратились для Валентины в сплошной праздник, праздник любви, нежности и счастливых слёз. Она порхала по судну, спускалась в нижние отсеки, оборудованные под больничные палаты, ставила капельницы, делала уколы и угощала детей витаминами, которые всегда носила в карманах медицинского халата. И мечтала. Мечтала о семье, о детях, о дальнейшей учёбе. Она два года подряд пыталась поступить в мединститут, но – увы! – не добирала баллы. Работала санитаркой в операционном блоке госпиталя и училась, училась, готовясь опять и опять поступать в выбранный вуз. После второй неудачной попытки одна из операционных сестёр Евгения Петровна Шахова, которую все и в глаза, и за глаза называли Шахиней, усадила Валю на диван в комнате отдыха и серьёзно заметила:
– И долго ты ещё полы мыть собираешься? С твоими мозгами и реакцией уже бы давно у операционного стола стояла, а ты? Вот что, дорогая, поступай-ка ты в медучилище, хоть профессия нормальная будет. А потом поступай ты в этот свой медин сколько твоей душе будет угодно, понятно?
Стоящие рядом другие медсёстры молча кивали, но ни одна не сказала что-то против идеи Шаховой. Валя подумала и согласилась. Учитывая её отличные оценки в школьном аттестате, документы у неё приняли и сразу же зачислили в училище без экзаменов. Два года учёбы пролетели практически незаметно, и она уже операционная сестра. Причём взяли её в штат родного оперблока даже без дополнительной учёбы – за четыре года работы она уже знала не только весь инструментарий, но и освоила все операции и манипуляции.
И вот в свои двадцать два она впервые покинула родную страну и увидела мир. Хотя, конечно, назвать миром расстилающийся от горизонта до горизонта океан назвать было трудно, но ей и это казалось чем-то невероятным. А уж поездка с самим Вадимом Васильевичем Королём уже делала это без того незабываемое путешествие просто сказкой. И через неполных три недели она и вовсе стала его женой. Это ли не сон? Счастливый и бесконечный!
Валентина прижалась к мужу и тихо прошептала:
– Если это так, товарищ подполковник, то предлагаю сбежать и отправиться в порт. Думаю, что дежурные офицеры пустят нас на борт, как вы думаете?
– Вы в этом уверены? – так же игриво ответил Король. – Только предупреждаю, что как только вы вступите на палубу судна, вы будете полностью в моей власти. Вас это не пугает?
– Нисколько, меня это даже интригует. Только я пока не чувствую палубу под ногами.
– Валюшка, ты меня до греха доведёшь, проказница, – прошептал Вадим и схватил жену за руку, быстро пересекая празднично украшенный зал. Нет, что ни говори, а он не прогадал с этой милой девочкой!
***
Валя провернула ключ в замке и влетела в квартиру с криком:
– Мама! Папа! Я вернулась!
Она опустила дорожную сумку на пол, пробежала по коридору, на ходу сбрасывая туфельки, и ворвалась на кухню, где родители по своему обыкновению пили чай. Валя обняла отца, расцеловав его в обе щёки, и прижалась к матери.
– Как я соскучилась, слов нет! – Девушка рассмеялась и повертела головой, не замечая внимательного взгляда Галины Михайловны. Затем Валя села на табурет и широко улыбнулась: – Ма, па, а я замуж вышла.
Она посмотрела на родителей со счастливой улыбкой, но тихий возглас матери немного её шокировал:
– Да как так-то? Ты что же, за темнокожего какого выскочила?
Валя застыла в недоумении, а потом громко рассмеялась:
– Да нет же! Ма, ну какой темнокожий? Я замуж на нашего хирурга вышла. Подполковника Вадима Васильевича Короля.
Родители молча переглянулись, и Николай Александрович тихо спросил:
– И где же твой муж?
Валя выдохнула и снова заулыбалась:
– Он в порту остался, надо последние вопросы решить с пассажирами и грузами, да и наши ящики в госпиталь отправить. А меня домой отпустил. Вот.
– Домой, значит, – тихо заметила мама и раздражённо отодвинула от себя чашку; чай выплеснулся на стол, но Галина Михайловна не обратила на это внимания. – А жить вы где собираетесь?
– Вадим всё решит, – с некоторым непониманием ответила Валя и тихо поинтересовалась: – Вы что же, не рады за меня, что ли? Вы просто не знаете его!
– Вот именно! – повысил голос отец и резко поднялся. – Кто таков? Откуда такой шустрый нарисовался? Ну-ка, говори правду!
Валя медленно поднялась вслед за отцом и нахмурила брови:
– Я всегда говорила вам с мамой только правду. И врать не собираюсь. Это действительно наш хирург, он обо всём договорился и наш брак зарегистрировали в посольстве.
– Документы покажи, – холодно заметила Галина Михайловна.
– Они у Вадима остались.
– Ну конечно, – саркастически заметила мама и прикрыла глаза. – А он случаем не женат, дочь? Голову тебе задурил, со всеми пояшкался, а в итоге дурочку себе в постельные грелки заимел.
– Мама! Как ты можешь такое говорить? – тихо спросила Валя, чувствуя, как глаза наполняются слезами. – Он специально развод оформил, чтобы нам ничего не мешало.
– Боже мой, так он разведённый! – воскликнула Галина Михайловна, будто дочь вышла замуж за прокажённого. – Ему лет сколько?
Валя выпрямила спину и спокойно произнесла:
– Ему сорок, он старше меня на восемнадцать лет.
– Отец, что делать? Что людям-то сказать?
– Мама, да при чём тут какие-то люди?
– Да при том! – закричала мать и хлопнула ладонью об стол. – Сначала этот институт, теперь брак!
– А что не так с институтом? – с недоумением спросила Валя и молча посмотрела на отца, но Николай Александрович только нервно барабанил пальцами по столу.
– А что так-то? – продолжала возмущаться Галина Михайловна. – Я уж думала, что после учёбы в училище ты поняла уже, что нечего тебе за журавлями в небе гоняться. Хватит! Хорошую профессию получила, деньги всегда можно в дом принести, думала, что за Геночку замуж пойдёшь…
– Да не нужен мне ваш Геночка! – вспылила Валя, вспоминая сына родительских знакомых, от которого всегда воняло чесноком и табаком. – Он мне никогда даже не нравился!
– Зато он автослесарь! На кой ему и тебе эти дипломы? Кому это твоё высшее образование счастье принесло? Посмотри на отца. Он меньше работает или больше получает, а? Оглянись вокруг! Все твои грамотеи вон на поклон в мастерскую к Гене ездят, и это кто не спился! У всех у них какие-то мысли гнилые в голове, то им книги, то театры подавай. И ты туда же! А что мне теперь Геночкиным родителям говорить прикажешь, если я уже о свадьбе договариваться начала? Да и вообще – что про нас теперь окружающие говорить будут? Мало того, что разведённый, да ещё и в отцы тебе годится!
Валя с немым недоумением смотрела на родителей и будто видела их в первый раз. Нет, воспитывали её строго, но не запрещали читать, бегать на выставки, ходить в театры, правда, компанию ей не составляли, бурча что-то о потере времени, но Валя воспринимала это вполне спокойно, понимая, что родителям нужно отдохнуть после работы. Мама пыталась отговорить её от попыток поступления в вуз, ставя в пример их семью – они с отцом трудились на швейной фабрике, не думая о недосягаемых высотах.
– Мама, скажи, а тебе и правда важнее, что скажут люди, чем моё счастье и моя жизнь?
– Нет, – возразила Галина Михайловна, стрельнув глазами в сторону молчащего мужа. – Твоя жизнь важна. Но, Валентина, ты ему не пара! Слышишь? Не пара! Ты выросла в обычной рабочей семье, мы с отцом всю жизнь живём на свои честно заработанные, несмотря на то, что твой отец инженер-электрик, не воровали, не богатеи какие. А он другой! Придёт сюда, будет носом воротить, то ему не так, это не этак. А я человек простой, академиев не кончала! А если поматросит да и бросит тебя? Что тогда? Как людям в глаза смотреть? Позор сплошной!
– «Что скажет княгиня Марья Алексеевна?», – вдруг с кривоватой усмешкой пробормотала Валя и глубоко вздохнула.
– Что ты сказала? – опять взвился голос Галины Михайловны. – Николай, ты слышал? Я тебе говорила, что не надо было её отпускать в эту командировку! Вот, полюбуйся! Уже и подполковники, и княгини какие-то!
– Мама, это из школьной программы по литературе, – вдруг внезапно успокоилась Валя, приняв решение. – Александр Грибоедов, «Горе от ума». Не думала, что моё желание быть любимой так перечеркнёт нашу с вами жизнь. Я пойду, меня Вадим уже, наверное, заждался. До свидания.
Она молча вышла из небольшой кухни, наклонилась за туфельками, всё ещё надеясь, что мама поймёт и примет её решение, но уже схватив дорожную сумку за ручку, Валя услышала злую фразу:
– И запомни! Никаких разводов! Никаких слёз! Видела, что выбирала, вот и ешь, пока глаза твои бесстыжие не вылезут. И попробуй только заикнуться, что тебе жить негде!
Валентина вышла на площадку, посмотрела на окурки у грязного разбитого подоконника, аккуратно закрыла дверь и быстро спустилась по ступенькам. Надо просто всем остыть, прийти в себя. И потом ещё раз встретиться и поговорить. Ведь они же родные люди как-никак. А сейчас её ждёт Вадим, они договорились встретиться у ворот госпиталя и поехать на съёмную квартиру, в которой после развода жил Король. Валя усмехнулась, как это не вяжется с Вадимом – Король и вдруг съёмная квартира. Но ничего, всё наладится. И они будут счастливы!
