Текст книги "Его трудное счастье (СИ)"
Автор книги: Таша Таирова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)
Глава 36
Лена открыла дверь и приложила палец к губам:
– Я уложила Павлика, что-то он с утра не в духе.
Валя переступила порог и тихо прошептала:
– А мы с Людой сегодня выходные! Наших малых родители забрали. Какое счастье, что есть такие всё понимающие бабушки и дедушки.
– Согласна, моя мама так ругает папу, когда он громко разговаривает. Папа жалуется, что с появлением Павлика его, беднягу, задвинули на второй план. «Никогда бы не подумал, что можно ревновать к мужчине», хотя тут же добавляет, что их теперь двое, так что в семье наступил некий паритет сил.
В прихожей появилась женщина в брючном костюме и приглашающим жестом позвала гостей за собой.
– Это моя мама Рената Дмитриевна. Мам, это Валя, я тебе уже все уши про неё прожужжала, а это Люда. Она тоже будущий педиатр.
– Мне очень приятно видеть вас, девочки. А ещё приятнее убедиться, что у моей Лены появились подруги. А вы давно дружите?
Валя и Люда переглянулись и одновременно пожали плечами:
– Мы работали вместе ещё медсёстрами, а потом все шесть лет учились в одной группе. Сейчас вместе на интернатуре. Да и работать, даст бог, будем в одной больнице.
– Это здорово, поэтому мы идём пить чай! – торжественно заявила Рената Дмитриевна и тихо добавила: – И вы мне всё-всё расскажите!
Молодые женщины быстро переглянулись и бодро пошли за строгой рыжеволосой женщиной.
– Теперь понятно, в кого ты такая огненная, Ленка! – тихо пошутила Люда.
– Ага, цветом в маму, а кучеряшками в папу.
– Интересно бы выглядел генерал Фиккер с кучеряшками, – хмыкнула Валя.
Рената Дмитриевна услышала их тихий шёпот, остановилась и медленно повернулась, удивлённо глядя на смущённую гостью. Потом вздрогнула всем телом и прислонилась плечом к стене, беззвучно сотрясаясь от хохота. Лена тоже прикрыла себе рот ладошкой и тихо хихикала.
– Ой, рассмешили, – простонала Рената Дмитриевна. – Я обязательно передам это Роману. А то что-то мы давно не ругались.
Она зашла на кухню, Валя с Людой вопросительно уставились на Лену, которая усмехнулась и добавила:
– Папа всегда говорит, что женщина – самое умное существо в этом мире. Свой мозг напрягает только в случае крайней и экстренной необходимости, а вот мозг мужчины держит под напряжением круглосуточно. Вот мама его и тренирует. Мозг, в смысле.
Гостьи зашли на кухню, оглядели разложенные вымытые бутылочки для питания, коробочки с детскими смесями.
– Тут у нас небольшой кавардак, но думаю, что вы уже прошли через это, а потому это не новость.
– Это даже плюс! – отозвалась Люда, рассматривая названия детских смесей. – Бывает, придёшь в гости, а хозяйка без конца что-то убирает, протирает, поправляет, моет, хотя и без того всё блестит. Пошевелиться боишься, а вдруг порядок нарушишь? А есть дома, где вечно кавардак, дети носятся, шум-крик, а уходить не хочется. Лен, а ты чего на это детское питание-то перешла?
– Молока не хватает. Я после больницы и развода что-то никак не вернусь в форму. А Павлик у нас хорошо кушает. Любит он это дело, настоящий мужчина.
– Да, мой Мишутка тоже аппетитом отличается отменным. Это только Надюшка у Кучеровых ест как Дюймовочка – ползёрнышка в день.
– И то со скандалом, – откликнулась Валя. – Нам бы пирожных, вот это мы любим.
– Настоящая девочка, обожает сладкое и скандалы, – с улыбкой заметила Рената Дмитриевна.
– А вы какие сладости любите больше всего?
– Сон. Он так сладок, что я бы его в чай добавляла, – с улыбкой ответила Лена. – Ну, а теперь к столу.
– Да-да, – добавила её мама и обняла дочь. – Страсть как сплетничать люблю!
Через несколько минут они устроились вокруг круглого стола, рассматривая красивые чашки из тончайшего фарфора.
– Я когда-то их держала для особых случаев, – печально улыбнулась Рената Дмитриевна. – А потом… А потом поняла, что надо себя баловать не только в праздники. Надо есть из красивой посуды, дома носить красивые платья, и чёрт с ним, если пятно посадишь! Ну, честно! А иначе время проходит, ты откладываешь и откладываешь всё на потом, а потом ведь может и не наступить. Жизнь человеческая крайне непредсказуемая, так что, девочки, научитесь себя баловать.
Валя усмехнулась и тихо пробормотала:
– Я последние несколько месяцев и так будто в сказку попала, пока ещё не привыкла к тому, что мне не надо думать, чем отца и Надюшку кормить. Вы себе не представляете, как это… – Она беспомощно глянула на Люду, которая сидела с застывшей улыбкой и смотрела в центр стола, где стоял пирог с яблоками. Валя сжала её ладонь и вскинула голову: – Так что, может, и до баловства дойдёт когда-нибудь.
Рената Дмитриевна внимательно посмотрела на сидящих молодых женщин и качнула головой – их семью миновала тяжёлая участь многих, кто застал конец прошлого века и начало нынешнего. Но она знала, что людям жилось несладко, особенно в провинциальных городках.
– Девочки, вы меня извините и не держите зла, если вдруг мои слова покажутся вам легкомысленными. Я понимаю, что вам пришлось очень тяжело. У каждой из вас была своя, так сказать, война, и у каждой в итоге была своя победа. Но сейчас-то всё изменилось? Леночка мне рассказывала немного, это ли не сказка? А в сказке всегда присутствуют чудеса и… любовь!
Валя переглянулась с Людой, сделал глоток ароматного чая и пожала плечами:
– Не знаю. Точнее, я пока не уверена в том, что знаю что такое любовь. – Она усмехнулась и прикрыла глаза: – Зато я хорошо знаю, что такое нелюбовь.
Рената Дмитриевна молча разрезала пирог и положила кусочек перед Валей.
– Это ваш второй брак, да? Я так понимаю, что всё, о чём вы говорите, вы узнали именно тогда, в прошлом?
Валя кивнула и отпила ещё глоток.
– Вкусный чай, просто сплошное удовольствие. – Она чуть отодвинула чашку и подняла глаза на Ренату Дмитриевну. – Только надо ли говорить об этом? Вспоминать?
– Надо, – уверенно ответила ей хозяйка дома и постучала пальцами по столу. – Валя, чтобы раз и навсегда выкинуть всё плохое из вашей жизни, надо кому-то всё рассказать и закрыть эту дверь в прошлое.
– Хм, закрыть… Хотелось бы и поскорее, только память сильнее этого желания. А что до прошлого… Нелюбовь – это когда тебя не замечают, не хвалят, всё сделанное тобой воспринимается как должное, будто ты обязан. Когда ты раздражаешь своими вопросами, если делишься своими мечтами и мыслями. Когда тебе постоянно вдалбливают в голову, что ты ничего не сможешь, а чтобы это ты поняла как следует, лишают тебя малейшей помощи и ограничивают в финансах. Когда на всё говорят «сама виновата». Тебе даже не дарят цветов, а обручальное кольцо ты покупаешь себе сама. – Она покрутила золотой ободок, который мягко надел ей на палец Валентин в день их скоропалительного бракосочетания и тут же поцеловал его вместе с тонкими пальцами. – Нелюбовь делает тебя неуклюжей, некрасивой, а в ответ тебя ещё больше гнобят и критикуют. А потом просто вычёркивают тебя из жизни, превращая в объект насилия и грушу для битья. И ты терпишь это годами, но потом эту чашу терпения переполняет одна капля лжи, ты ломаешься и наступает самое страшное – ты начинаешь и сама в это верить. И если в твоей жизни не появляется человек, который словами, поступками и какими-то мелочами вытащит тебя из той липкой грязи, ты… Нет, ты не умрёшь физически, ты перестанешь жить духовно.
Она замолчала и оглядела сидящих за столом женщин:
– Простите меня, наверное, мне не следовало говорить об этом.
– Следовало, – ответила Рената Дмитриевна и улыбнулась. – Жаль, что не все могут вырваться из этого порочного круга.
– Да, знаете, сейчас, когда после моего развода прошло почти три года, я понимаю, что моя слепая вера, совершенно необъяснимая влюблённость, отсутствие любой критики здорово меня подвели. Сейчас я понимаю, что если ты слышишь от мужчины некоторые фразы, то и замуж за него выходить нельзя ни в коем случае.
– Ты о чём? – Лена внимательно слушала её и невольно сравнивала свою ситуацию с тем, что пришлось пережить Вале.
– Я поняла, что если ты постоянно слышишь «Меня это не волнует. Давай поговорим о чём-нибудь другом. Все вы женщины одинаковые. Вечно придумываете себе проблемы. Не ходи туда, не общайся с той, не делай это», то от такого мужчины надо бежать сломя голову. А ещё… – Валя скривила губы и глянула в окно, за которым ярко светило солнце. – Нельзя выходить замуж, пока ты не увидела своего мужчину пьяным. Потому что алкоголь срывает все маски и показывает тень человека, которую без алкоголя все тщательно скрывают. И если твой мужчина в этот момент превращается в агрессивного, высокомерного тирана и деспота, который вываливает на тебя все свои претензии, то после вашей свадебки он будет таким всю жизнь, становясь только грубее и жёстче. А вот если после мальчишника он превращается в пушистого, милого, ласкового заю или в страстного романтика, значит такого мужчину надо хватать, пока другие не разобрали, – уже под общий тихий смех закончила Валя.
– А ваш второй муж именно такой? – Рената Дмитриевна с интересом посмотрела на молодую женщину, удивлялась её мудрости.
– Не знаю, – честно ответила Валя и обернулась к Люде. – Нам с Людой повезло, наверное, наши мужья практически не пьют. Дима в своё время получил тяжёлую контузию, а друзья решили, что если нельзя ему, то и они не будут.
– Мне Алёша говорил об этом, – тихо заметила Лена. Она глубоко вздохнула и поковыряла ложкой пирог.
– Ты, Лен, только наберись терпения, – вдруг заговорила Люда. – Алёшка – он знаешь какой честный? И преданный, он никогда не предаст, только вот чего не выносит, так это лжи. Он, возможно, ещё понаблюдает, как ниндзя в командировке, а потом всё! Не отвертишься.
– А он какими-то единоборствами занимается? – подняв бровь, спросила Рената Дмитриевна.
Валя и Люда рассмеялись, и Воеводина пояснила свои слова:
– Мы недавно прочитали одну очень интересную классификацию флирта мужчин. В принципе, всё верно – в любви как на войне. Сначала знакомство, потом осмысление, а потом тактический флирт.
– Так, – улыбнулась жена генерала. – Это уже офицерские замашки пошли!
– А куда деваться? Бывших офицеров не существует, так мой Дима говорит, а уж бывших офицерских жён тем более. Итак, Лена, есть несколько видов тактического флирта. «Гусар» – отвлекающие манёвры и решительный натиск. «Легионер» – всерьёз и надолго, даже если не просишь. Это точно про Кучерова. «Кочевник» – прискакал, ускакал, обещал вернуться. До недавнего времени этот тип подходил моему мужу. А есть «ниндзя» – он наблюдает, он ждёт, но если дождался – всё! Гаси свет, бросай гранату! Это про нашего Вегержинова!
– Ма, – Лена с улыбкой посмотрела на мать, – а наш папа кто?
– Гусар! Тут даже думать не надо. Сначала долго ходил вокруг, а потом просто пришёл к нам в дом, пошептался с отцом на кухне и вышел в коридор уже почти мужем!
Женщины рассмеялись и тут же затихли, прислушиваясь к звукам из спальни.
– Спит, сурок. – Лена задумалась и кивнула своим мыслям. – Знаешь, Валя, а ведь ты абсолютно права! Я вот иногда думаю, где были мои глаза и мозги, что я так легко поддалась фальшивому обаянию Резникова. Но хорошо, что это всё в прошлом, а сейчас… Говорят, когда ты чего-то хочешь и просишь об этом Бога, то у него для тебя есть только три ответа. Ответ первый «Да», второй «Да, но позже», а третий ответ «Нет, есть кое-что получше». И я постоянно думаю об этом в последнее время и мне так спокойно становится. Только ждать тяжело.
– Ничего, привыкнешь. – Рената Дмитриевна поправила огненные пряди у лица дочери. – Это не война, девочка, это просто рабочая необходимость. Но с таким мужчиной ты впоследствии получаешь неограниченные права, ты делаешь то, что тебе нравится. И всё потому, что тебя просто любят. И пусть кто-то скажет, что такие мужчины подкаблучники, да только мой муж всегда повторял, что так поступает мужик! Настоящий мужчина. Если у него есть столько сил, что он не унижает никого, чтобы казаться сильным, это и называется мужчина. И такого мужчину дома всегда ждёт чистая одежда, свежая постель и вкусная еда, приготовленная его женщиной. И шум, гам и ор ваших детей, которые тоже имеют возможность говорить, что думают, и поступать, как подсказывает сердце.
– И наделать глупостей, как подсказывает голова, – откликнулась Лена.
– Неважно, главное, что потом ты всё понимаешь и начинаешь ценить то, что раньше воспринималось как должное. Ой, девочки, спасибо вам! Я так давно уже не засиживалась за разговорами по душам. Я очень хочу, чтобы эта встреча была не последней, ладно? Потому что мы ещё не всё обсудили.
В этот момент раздался громкий детский крик, Лена вскочила и выбежала из кухни, Рената Дмитриевна с нежностью посмотрела вслед дочери и прошептала:
– Нам ещё интимные вещи обговорить надо! А то сейчас столько всего нового появляется, а я не в зуб ногой.
Лена вернулась к гостям с сыном на руках, который посмотрел на сидящих за столом женщин, чуть нахмурив лоб.
– Сейчас я начну внедрять в жизнь твои советы, Валь. Напою моего мужчину и посмотрю, что из него получится. Зайчик, романтик или тиран.
– Ну, после сытного обеда все мужчины немного зайчики, – ответила Люда, глядя на сына подруги. Какие же они хорошенькие, пухляши мамины. Может, ещё одного родить, чтобы Воеводин наконец прошёл все этапы её беременности? От постоянного желания есть, пить и спать до непреодолимой готовности поубивать всех нафиг? А что! Это здравая мысль. Только пусть это будет девочка… Нежная и ласковая. Дочь…
Глава 37
Валя открыла глаза и быстро села. Сколько она проспала? Господи, за окном уже темно! Хотя сейчас темнеет очень рано. Она пошарила в темноте по тумбе, наткнулась на часы и, включив лампу, глянула на циферблат. Восемь часов! Валик уже должен прийти с работы, а она просто провалилась в глубокий сон, уложив дочь.
Она вышла из спальни, услышала звуки из комнаты отца – серьёзный голос Надюшки и приглушённый баритон папы, опять вместе рассматривают чертежи, а внучка по своему обыкновению что-то рисует на дедушкиных копиях. Дверь в гостиную была закрыта, но полоска света пробивалась в полутёмный коридор. Валя медленно подошла к двери и тихо постучала.
– Да, – раздался какой-то рассеянный голос мужа. Мужа… уже прошло почти полгода, как они женаты, а она до сих пор ощущает некую неловкость.
– Валик, можно? – прошептала Валя и легонько толкнула дверь. – Ты давно пришёл?
– Да, часа полтора назад. А ты чего подхватилась?
Валя смущённо прошла к столу, за которым работал Валентин, и ответила:
– Так уже поздно, а ты меня не разбудил.
Кучеров усмехнулся, качнул головой и чуть отодвинул стул от стола:
– Иди сюда. – Валя приблизилась, он обхватила тело жены ладонями, повернул и усадил её на колени, прижав к себе и вдыхая только ей присущий аромат. – Валюш, я уже довольно взрослый мальчик, чтобы суметь побеспокоиться о себе самому без привлечения дополнительных сил и средств. Тем более ужин был готов, а разогреть себе еду, я думаю, сможет и ребёнок. Надюшку после дневного сна Николай Александрович к себе забрал, дал мне возможность поработать.
Валя слушала его и опять невольно сравнивала с бывшим. Нет, так не годится, сравнения к добру не приведут. Надо всё выкинуть из головы и вычеркнуть из памяти. А для начала…
– А что ты чертишь?
Кучеров чуть подался вперёд и быстрым движением длинных пальцев разложил веером бумаги на столе:
– Ох, Валюш, кажется я скоро чертить, звонить, что-то выбивать буду чаще, чем оперировать! Ещё скажу тебе по секрету, что это уже тема моей научной работы. – Валентин посмотрел на жену и легко прикоснулся пальцев к её носу. – Мы работаем над вопросом замены межпозвонкового хряща на металлоконструкции. Потому что после оперативного удаления дисков при остеохондрозе процесс не останавливается, ведь природа не любит пустоты, она либо заменит её на что-то, либо запечатает это место. А вот если в этот пустой промежуток попытаться вставить что-то, что будет удерживать кости на прежнем уровне, то есть возможность если не остановить патологию, то хотя бы уменьшить скорость её развития. При ранениях это необходимо тем более. А вот что туда впихнуть, как говорила Шурочка про небезызвестную лошадь, – это и есть наша задача.
Он показывал свои рисунки, а Валя внимательно смотрела и удивлялась – она не знала, что Валентин так красиво рисует.
– Ты здорово рисуешь, прямо как художник. – Она улыбнулась и отодвинула бумаги, обнажая листы с пейзажами. Зимний лес, река во льду, заяц под ёлкой. И пусть всё это было нарисовано простым карандашом, но все детали были так чётко прокрашены, что дух захватывало. Валя сдвинула очередной лист и замерла – перед ней лежал её портрет с закрытыми глазами и развевающимися будто на ветру волосами. Валентин покрепче обнял жену и тихо прошептал:
– Я нарисовал тебя ещё в Югославии. По памяти. Чтобы ты всегда была со мной.
Валя уткнулась носом ему в шею и так же тихо ответила:
– Валик, а… а возьми меня в жёны. – Она прошептала последние слова и замерла, ожидая громкий смех. Но Валентин молчал, только нежно поглаживал пальцами её плечо. – Почему ты молчишь? Или я глупость попросила? Ну да, конечно, это было глупо с моей стороны, но…
– Это вовсе не глупость, Валюш. Просто я очень счастлив тем, что всё-таки дождался от тебя этих слов. И я возьму тебя в жёны. Ты как это себе представляешь? Свадьба? Белое платье? Застолье? Лимузин и поездки по городу? Ресторан или тихий семейный ужин?
– Нет, ничего такого, Валик. Рестораны я не люблю, а белое платье как-то уже странно надевать. Я просто хочу… я хочу взять твою фамилию. И стать тебе женой в полном смысле этого слова. С пирогами и котлетами, поездками в бабушке и дедушке, даже возможными ссорами… хотя вот сейчас я подумала, а ведь мы с тобой ещё ни разу не ссорились, да?
– А зачем? Разве у нас есть поводы для ссор? Если даже такие моменты недопонимания и будут у нас в жизни, то предлагаю решать их прямо в ту же минуту, не выходя из комнаты и не откладывая решение этой или какой-либо другой проблемы на потом. Потому что иногда, Валя, «потом» не наступает никогда. Или приходит в твою жизнь под руку с предательством. Согласись, что проще и лучше разобраться со спорными вопросами здесь и сейчас, чем пытаться это сделать позже, когда ты накрутишь себя до состояния «я стреляю». И поверь мне, моя хорошая, если женщину привлекла цель, патроны она найдёт. А я не хочу, чтобы ты что-то себе придумывала и делала неправильные выводы. Потому что после этого меняется всё. От простых разговоров до интимных отношений. Это как кредит доверия. Когда ты живёшь с человеком и знаешь, что тебя поймут и не предадут.
– А я ведь ничего о тебе не знаю, – неожиданно проговорила Валя. – Ты так уверенно об этом говоришь, потому что уже испытал это, да?
– Да, – Валентин вздохнул и улыбнулся. – Было бы странно, если бы я к своим тридцати пяти годам жил, как в теплице. А потому я бы не хотел, чтобы наши отношения свелись бы к соседскому проживанию на одной жилплощади. А кроме этого хочу, чтобы всё, что здесь будет происходить, было взаимным, добровольным и только нашим. И нечто важное, и различные мелочи. От покупок на праздничный стол до постели, до этого пресловутого супружеского долга, который, кстати, Валюш, не отдают, он не имеет ничего общего с каким-то займом или ссудой. Он сродни музыке – его исполняют. С тем, кого ты не сможешь заменить. – Кучеров прижал Валю к себе и тихо прошептал: – Что до твоего предложения, то я буду любить тебя не меньше, если ты останешься Валюшей Баланчиной.
– Нет, Валик, и я, и Надюшка будем Кучеровыми. Конечно, если ты не против.
– Нет, не против. Тогда ты поставишь свою подпись на документах и…
– Каких документах? – Валя отстранилась и посмотрела в лицо мужу.
– Которые готовы и ждут твоего решения.
– Ах ты… Значит, ты уже всё давно приготовил и ждал, чтобы я…
– Точно! Это для меня очень важно, а уж любимая женщина – это святое! Поэтому сегодня вечером я, – Валентин поднял брови и игриво качнул головой, – как многие паломники, отправлюсь по святым местам.
Валя взвизгнула от щекотки и стукнула кулаком по мужскому плечу, чтобы уже в следующее мгновение беспомощно барахтаться в сильных объятиях, хохоча и уворачиваясь от поцелуев. Внезапно она расслабилась и внимательно посмотрела на Валентина, чуть прищурив глаза.
– Я до сих пор не могу поверить, что можно вот так смеяться, делиться мыслями и… не чувствовать себя ущербной. Прости, просто мне надо это сказать. Знаешь, я сейчас как в сказке, где всё как-то просто, понятно и спокойно.
– Нет, это вовсе не сказка, это замужество, Валюш. Потому что ты не просто состоишь в браке, а находишься за мужем, понимаешь? Не с боку, не впереди, показывая дорогу в светлое будущее, а за мной, за своим мужем. И это нормально. А теперь скажи, что ты думаешь о наших идеях?
– Кто? Я? – Валя пожала плечами и удивлённо глянула на серьёзного Валентина.
– Конечно, ты!
– Знаешь, мне кажется… что эти ваши заменители должны быть как в цирке.
– Не понял.
– Ну, как тебе объяснить? – Валя закусила губу и задумалась, не замечая едва заметную улыбку. – Это как эквилибристика на таких полых трубах.
– На катушках, – подсказал Кучеров и кивнул. Это замечательно, что она быстро поняла его мысль и пришла к такому же выводу – он тоже думал об эндопротезах, которые бы вращались в нескольких плоскостях.
– Да, на катушках! – улыбнулась Валя и показала ладонями, как по её мнению должны были двигаться поверхности металлоконструкции. – Они, знаешь, будто скользят в нескольких направлениях.
Кучеров коснулся губами виска и тихо проговорил:
– Ты умница, Валюшка!
– Не называй меня так, пожалуйста, – на грани слуха прошептала Валя.
– Посмотри на меня. – Он повернул голову жены к себе и уверенно продолжил: – Валюшка, я не понимаю, что у тебя связанно именно с этой формой твоего имени, но для меня оно ассоциируется только с одним – Валюшка, моя девчушка. И сразу всплывает в памяти та самая девочка, которая задорно смеялась со мной в операционной. Понимаешь? А ещё это болтушка, хохотушка, папмушка, хотя до пампушки тебе ещё килограмм десять набрать надо…
– Нет, не надо! – уже улыбаясь ответила Валя. – А ещё?
– Ещё? – Валентин поднял голову и глянул на потолок. – Ну, к примеру, игрушка, подружка, пьянчужка…
– Что? – Валя резво вскочила и запустила в мужа карандаш. – Это кто пьянчужка? Это я, что ли?
Кучеров так же быстро поднялся и схватил жену в охапку, кружа по комнате и покусывая её за шею. Валя уже не сопротивлялась, затаив дыхание и стараясь сдержать стон. Валентин остановился и улыбнулся, а потом впился в губы любимой, не давая сделать ей вдох. Они целовались как сумасшедшие, руки блуждали, стараясь прижать тела ещё ближе, раствориться друг в друге, почувствовать себя одним целым, когда нет ни границ, ни препятствий, ни запретов.
– Я люблю тебя, слышишь? Люблю, – шептал Валентин, ладонями обхватив женские ягодицы и поднимая жену вверх. – Если бы ты знала, как я люблю тебя, как я счастлив, что ты тут, со мной, что я могу не просто мечтать о тебе, я могу любить тебя, Валюшка. Люблю, слышишь?
Валя глубоко вдохнула, чтобы прошептать тихое ответное признание, как вдруг раздался громкий крик отца:
– Валя, дочка! Наденька!
Валя потрясла головой и вырвалась из рук мужа, пробежала длинный коридор и влетела в комнату отца. Бледная Наденька скрутилась на широкой кровати, шумно дыша и со страхом глядя на маму.
– Что случилось?
– Валюш, она смеялась, закашлялась, а потом стала задыхаться!
– Валик! – Кучеров влетел в комнату вслед за женой, схватил дочь на руки и побежал назад; Валя догнала мужа и испуганно спросила: – Ты куда?
– Включай горячую воду!
Громкий уверенный голос мужа привёл Валю в чувство, она распахнула дверь в ванную и включила кран, подставив детскую ванночку, и широко распахнутыми глазами смотрела на Валентина, который сел на край ванной и развернул Надюшу к падающей воде.
– Валюшка, успокойся, вызывай неотложку. Позвони в вашу больницу, скажи, что у дочери похоже ларингоспазм. Причину узнаем потом, а пока мы ручки и ножки подержим в тёплой воде. Беги! И постарайся говорить чётко и по делу. Николай Александрович, приготовьте, пожалуйста, детские вещи дня на три. Малышка, не бойся, папа рядом, ты только не плачь, папа с тобой.
Он продолжал что-то шептать, поглаживая испуганную девочку по влажным волосам, вспоминая, что она сегодня ела и пила, с чем играла, что могло вызвать такой приступ удушья. Валентин слышал дрожащий голос жены, быстрые шаги тестя и молил Всевышнего только об одном – не допусти, Господи, горя и беды!
Через несколько минут приехала карета «скорой помощи», бригада без промедления забрала Валю с дочерью, машина взвизгнула колёсами по снегу и понеслась по вечернему городу. Валентин проверил карманы в куртке, взял ключи и деньги, попрощался с Баланчиным и поехал следом, предварительно позвонив Пиратову и предупредив, что завтра утром может задержаться в детской больнице. Максим Игоревич только пожелал удачи и коротко бросил в трубку «девочек береги, остальное херня».
