Текст книги "Слепой дракон (СИ)"

Автор книги: Таня Белозерцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Комментарий к Десятая глава. Прибытие *Описан эпизод из фильма ГП и узник Азкабана, там на уборщицу действительно кто-то громко зарычал. А так как огров там не показали, то имею смелость утверждать, что это именно он наревел на тетку, когда та постучалась в дверь в его номер.

====== Одиннадцатая глава. Откровения ======

Проснувшись наутро, Гарри с недоумением глянул в окно – чего так темно-то? – перевел взгляд на часы и заскулил, половина пятого… в такую рань даже идиот не встает. Попытался заснуть снова, но сон ушел и возвращаться не желал, и даже более – навевал мысли о том, что как раз фермеры и встают в полпятого и никто при этом их идиотами не считает. Ну я-то не фермер и коров у меня нет, возразил своим мыслям Гарри, желая только одного – сладко поспать.

– А дракон? – вкрадчиво спросил внутренний голос, и Гарри рывком сел на кровати, охваченный неожиданным счастьем: Серенгети! Его же Серенгети ждет! Скатился с кровати и торопливо оделся, впопыхах путаясь в рукавах и штанинах и при этом стараясь не шуметь, чтобы не разбудить товарищей. Подумав, прихватил и мантию-невидимку, на всякий случай, а то вдруг нельзя в такую рань по школе ходить… Где та пещера, Гарри хоть и хорошо запомнил, но поплутать пришлось, потому что в лесу нет указателей, а тропы выглядят однояйцевыми близнецами, как ни присматривайся, всё равно не отличишь одну от другой.

В общем, заблудился Гарри. В поисках нужной тропы забрел куда-то не туда… в какую-то жуткую и темную лощину, деревья здесь были сплошь увиты клочьями старой паутины. Да ещё и туман наполз со всех сторон, обыкновенный утренний туман, который образуется из испарений влажной, охлажденной за ночь земли. Но в этом месте, холодном, темном, туман нагонял жути вкупе с паутиной и здешними обитателями – акромантулами. Ох, как он пожалел, что покинул уютные стены надежного замка. Где-то совсем близко раздался шорох, и Гарри резко развернулся в сторону звука, нервно и крепко сжимая в руке волшебную палочку, на всякий случай приготовив заклинание Щита. Почти сразу он опомнился и, рванув застежку сумки на боку, вытянул из неё мантию-невидимку, которую тут же набросил на себя.

А вот и враг. Огромный, ростом с лошадь, иссиня-черный акромантул вышел из-за деревьев, Гарри почувствовал, как его душа уходит в пятки – монстр был воистину чудовищен. Частокол мохнатых ног, передние, пара хелицер, хищно нацелились в его сторону, жутко лязгнули гигантские челюсти жвал… На грани обморока Гарри шагнул назад, внезапно осознав, что мантия его не спасет, чувствительные волоски на лапах-хелицерах служили пауку лучше всех радаров и сонаров вместе взятых. Ещё один шаг, ещё… и всё, на очередном шаге вслепую, нога угодила в природную ловушку, в узкую щель между корнями. Гарри упал на спину, больно растянув ногу, мантия предательски распахнулась, но пауку не надо было смотреть на жертву, он её прекрасно чуял при помощи тех самых волосков. Гарри отчаянно закричал, при этом прекрасно понимая, что на помощь никто не придет. Некому. Просто крик всегда вырывается в последнюю минуту жизни, как и первый – при рождении, крик ужаса, последнее “прости” бренному миру. Огромные челюсти сомкнулись поперек паука, аккуратно перекусывая его пополам, части паучьего тела с неприятным чавканьем свалились и покатились по земле. Жемчужно-голубой дракон отпихнул их лапой и, повернув голову к Гарри, внимательно посмотрел на него, подслеповато моргая. Серенгети пришел на помощь. Потрясенный Гарри, не веря своему неожиданному спасению, во все глаза смотрел на дракона, и в душе его разгоралось счастье, то самое невообразимое счастье, когда понимаешь, что чудом остался жив. Протянул руку, позвал:

– Серени, ты спас мне жизнь!..

Горячая морда дракона мягко коснулась руки Гарри, а потом Серенгети-Серени тихо зарокотал, здороваясь с Хозяином. Гарри поднялся и, не обращая внимания на подвернутую ногу, обнял дракона за шею, во всяком случае обнял так, как получилось… он был очень огромен, жемчужный дракон. Гарри отстранился и окинул его восхищенным взглядом, и так же обрадованно доложил ему:

– Ух и красивый же ты стал, Серени!

В ответ дракон кивнул на останки паука и состроил укоряющую морду, Гарри понял его и виновато понурил голову:

– Прости, я нечаянно заблудился… Сам не знаю, как прошел мимо твоего загона и забрел так далеко, прости меня, Серенгети. Я больше не буду…

Серенгети вздохнул, покачал головой и, хмыкнув, легонечко толкнул Гарри в плечо, словно говоря – пойдем отсюда. И снова Гарри его понял и согласился с его мнением. И они вместе покинули Паучью лощину. Гарри шел прихрамывая на больную ногу, и дракон как-то подстраивал свои шаги с шагами парня, его голова всё время была над плечом Гарри, и тот, поднимая голову, видел совсем рядом огромный овал глаза цвета светлого топаза, розово-оранжевый. Как-то не сразу до него дошло, что Серенгети видит. Остановившись так, словно налетел на невидимую стену, Гарри в полнейшем шоке уставился на прозревшего друга. Пораженно выдохнул:

– Ты видишь?!

В глазах дракона промелькнуло некое подобие юмора, и он коротко кивнул головой, безмолвно отвечая на вопрос Гарри. Тот невольно отметил данный факт и поставил мысленную зарубку, что драконы вообще-то разумны, раз способны отвечать на несложные вопросы. И тут же его замутило от беспомощного чувства бессильного гнева – эти маги совсем того, что ли? Истребляют разумных существ, совсем не считаясь с их мнением и мировоззрением, истребляют просто как свиней… Гарри грустно посмотрел на дракона и тихо сообщил:

– В Ганновере я познакомился с лошадьми, и если я раньше думал, что они безмозглые и никчемные животные, то после близкого с ними знакомства я перестал так считать. Я был не прав, Серени, лошади очень умные, они ответственные, мудрые и добрые. И красивые. Ты тоже красивый, Серенгети. Так вот, к лошадям до сих пор относятся по-разному, везде их по-всякому пользуют. Конный спорт, например, их калечит и убивает, но вот парадокс, современные лошади живы благодаря именно конному спорту. Благодаря ему лошадей держат миллионы людей, разводят, следят за чистотой крови и породой… И знаешь, Серенгети, я даже не очень расстроился, когда узнал, что из них в Монголии делают татарскую колбасу, и знаешь, почему? Потому что для этого разводят лошадей мясной породы, то есть специально для этих целей селекционировали местных тюркских лошадок. Поэтому мне их не особенно жаль, мне гораздо больше жалко тех лошадок, которых замучили недобросовестные хозяева. А что же делают с вами хозяева-маги? Серени, прости, но я стопроцентно уверен, что ни одному дракону не приходило в голову спасать волшебника, кроме тебя. А ты почему-то пришел… ты, наверное, какой-нибудь особенный? Нет… не сходится, насколько я успел понять, драконы породы украинский железнобрюх довольно распространены и далеко не редки.

Дождавшись конца монолога, Серенгети легонько прикоснулся к его плечу кончиком носа, а когда Гарри положил руку на морду, шумно вздохнул. И тут что-то произошло. Словно кошка ударила током, когда её погладишь в темноте против шерсти… пальцы Гарри слегка кольнуло электричеством, а в его голове раздался голос, мощный и глубокий, и в то же время беззвучный:

– “Ты дал мне имя”.

Гарри растерянно поднял голову и вопросительно заглянул в оранжево-розовый глаз, неуверенно спросил:

– Это ты?..

Дракон кивнул, слова здесь были явно лишними. А Гарри задумался, начиная понимать.

– Значит, это потому, что я дал тебе имя? Ты поэтому пришел ко мне на помощь.

Снова короткий кивок. Гарри опять задумался и после недолгих размышлений понял – волшебники совсем не обрадуются такому открытию, скорей наоборот… Как возмущены были спортсмены-лошадники, когда в мире появились люди, сумевшие оседлать «голую» лошадь и начавшие управлять ею, не прибегая к помощи уздечек и шпор, обычных средств принуждения и управления лошадью. Эти люди доказали, что лошадь способна подчиняться человеку по доброй воле и без насилия. И Гарри даже видел яркий пример тому – парализованная женщина, сидящая в инвалидной колясочке. Она приезжала в Ганновер и давала там представление, выступала со своими лошадьми, и эти лошади, страстные и роскошные красавцы фризы, показали настоящие чудеса доверия и мастерства. Они ходили испанским шагом, делали пируэты и пассажи и многое-многое другое, оставаясь при этом на полной и абсолютной свободе, без уздечек и седел, полностью послушные и верные.

Так вот, садисты-спортсмены были готовы удавиться от злости и досады – ну как же так, своенравная скотина, которая с места не стронется ради финиша на скачках и которую только побоями и заставишь скакать, а тут, нате вам, гарцует на пассажах! Тьфу, слов нет. И бабу эту удавить мало… Мир конного спорта был против такого равноправия между человеком и лошадью. И не готов.

И Гарри подозревал, что волшебники тоже не будут готовы к тому, чтобы признать равенство с древними существами, которых они вот уже много столетий, со времен Мерлина, привыкли видеть в качестве полезных ингредиентов. А значит, что? Придется молчать… Об этом Гарри и спросил дракона:

– Серени, это секрет?

Дракон распростер правое крыло, поглазел на радужные переливы на перепонках, поднял глаза к небу, подумал и кивнул:

– “Да, это секрет”.

И снова Гарри согласился с ним. Не торопясь, они дошли до загона, Серенгети перелез через изгородь, оглянулся украдкой по сторонам и подмигнул Гарри, после чего скрылся в пещере, изображая немого и печального зверя. Гарри, посмеиваясь, покачал головой и, прихрамывая, пошел к замку, палочкой ставя метки на стволах деревьев, растущих вдоль тропы. Сверкающие крестики одним интересным заклинанием Флагрейт, которое как-то подсказала Гермиона, правда Гарри его усовершенствовал, чтобы метки не исчезали, но оставались в виде заметного следа.

Вернувшись в Гриффиндорскую башню, Гарри, не раздеваясь, рухнул на застеленную кем-то кровать и моментально заснул. Чтобы, однако, проснуться спустя час и пойти вместе со всеми на завтрак, а потом на урок Травологии. Его хромоту заметили, конечно, но в душу не лезли, раз сам Гарри не распространяется о причинах своей хромоты. На уроке профессор Стебль собрала учеников вокруг стола и гордо провозгласила:

– Знакомьтесь, бубонтюберы!

Гарри с интересом принялся рассматривать странноватое растение, похожее на вставшего дыбом толстого червяка цвета сырого мяса. Девочки скривились и жалобно уставились на преподавателя в надежде разжалобить её так, чтобы она отпустила их с урока. Не прокатило, не замечая щенячьих глазок, профессор Стебль жизнерадостно продолжила, как ни в чем не бывало:

– Сегодня мы с вами будем собирать гной!

Ой-ё… Понятно, почему девчонки так хотят отсюда удрать, собирать какой-то гной, брр-р-р...

Слушая лекцию профессорши, Гарри начал осторожно выдавливать и собирать в скляночки зеленоватую густую жидкость, которая почему-то пахла бензином. Одну скляночку Гарри совершенно “случайно” засунул в карман, решив проверить на досуге – не горит ли она. А как же, если она пахнет бензином-керосином, то это следует проверить, может пригодиться для запугивания портретной двери, если вдруг забудешь пароль…

На следующем уроке, у Хагрида, их ждал ещё один тошнотворный сюрприз – соплохвосты. При виде их Малфой едва не ушел, аргументируя свое поведение тем, что не намерен нянчиться с отпрысками огненных крабов и мантикор. Но остался после того, как Гарри сказал:

– Не понимаю, чего страшного в этих сухопутных креветках?

Присмотрелись к этим крабомантикорам и решили, что Гарри прав – и в самом деле креветки. Тем более что Хагрид просил их не расчленять, а просто-напросто придумать, чем их кормить, так как он сам не в курсах.

Крабики есть отказывались: отвергли и муравьиные яйца, и лягушачью печень, и даже куски ужа, над которыми неожиданно разревелась Лаванда, ей стало очень жаль несчастных ужиков.

После обеда ожидался ещё один ужас – Трелони. И Гарри всерьез задумался, а не прогулять ли ему это гребанное и никому не нужное прорицание? Тем более что Трелониха всегда неадекватно себя ведет в его присутствии, начинает жалеть и предсказывать скорую кончину. А у него и так сегодня проблем выше крыши было, а эта старая шарлатанка, не дай бог, ещё почувствует что-нибудь, ещё загордится, мол, ах, я была права, милый мальчик, как же ты так неосторожно? – и слёзки размером с бриллиант в сорок карат... Так что ну её…

====== Двенадцатая глава. Эльфы и Патронусы ======

К Трелони Гарри так и не пошел, оказалось не зря… Лаванда вернулась после урока чем-то страшно разочарованной и с досадой пожаловалась старшекурсникам:

– А она точно прорицательница? Что-то я не уверена…

– А что случилось? – спросили её. Красавица Лаванда сморщила свой хорошенький носик и затараторила:

– Понимаете, Трелони обнаружила, что Гарри нет на уроке, состроила скорбную мину и трагичным голосом сказала, что она, мол, этого ожидала, что бедный мальчик находится под влиянием Сатурна и тому есть немало подтверждений – темные волосы, слабое телосложение, трагические потери в самом начале жизненного пути… Неудивительно, ведь бедняжка рожден в середине зимы… Ну вот, мы-то уши развесили, ахаем, собрались пожалеть бедного Гарри, но тут со своего места встал Невилл, весь красный, и злым тоном сообщил ей, что она шарлатанка, сама не знает, что говорит… А Гарри, чтоб она знала, родился в июле!

Гермиона фыркнула:

– А ты только сейчас поняла, Лави? Да всем известно, что она шарлатанка и алкоголичка. Пенни Кристалл с Когтеврана несколько раз застукивала эту профессоршу за таким прискорбным занятием – заныкание в потайные чуланчики пустых бутылок из-под хереса.

– Точно! – важно подтвердил Рэсси МакДональд, толстые стекла его очков загадочно сверкнули в свете камина. – Один раз я её сам застукал в таком, м-м-м… виде… Вдоль стеночки ползет, качается, за ней шлейф спиртных ароматов так и струится, и я не выдержал… Знаете, что я сделал?

– Что? – этот животрепещущий вопрос дружно задала вся гостиная, плотно окружив нового префекта. Рэсси озорно хихикнул:

– Оштрафовал я её, ребята. Снял с неё пятнадцать баллов за неподобающий вид – и представляете, сработало, снялись баллы! А я, можно сказать, рекорд поставил, учителя наказал.

Хохот стоял… Фред даже пожалел, что не они старосты, а Перси был слишком занудным. Настолько занудным, что нигде, кроме Министерства, его и не пригласили на работу, сидит теперь, мелкий чиновник при замминистра, бумаги жует…

Так что вместо Трелони Гарри по старой привычке навестил старика завхоза Филча и принес угощение Миссис Норрис – пакетик кошачьего лакомства, нежные подушечки с кремом, которые кошка сквиба никогда не пробовала. Филч строго посмотрел на Гарри и с таким укором покачал головой, что сердце у него прямо рухнуло в пятки – что-то не так? А Филч недовольно забухтел:

– Ай-яй-яй, Гарри, разве можно так народ пугать?

– К-какой народ? – испуганно переспросил Гарри.

– Ты бы слышал, что они говорили, – продолжал бухтеть Филч, тряся брылами. – Целые толпы демонов налетели на Косой переулок, один другого краше. Рожи, что твои инферналы – прости Господи! – волосы и те протухли, сплошь синие и зеленые…

Дальше, понятно, Гарри лежал на столе, ослабев от хохота, и только сдавленно повторял, заикаясь:

– Волосы… ой, не могу-у-ууу… и те протухли… Что, так и говорили?!

– Ага! Так и говорили! – довольно кивал Филч.

Первые уроки у четвертого курса по Защите должны начаться только в четверг, но у шестикурсников он был раньше, так что вполне понятно, что Рон насел на братьев с вопросами, дескать, как там Грюм преподает? На что близнецы скривились и ответили – скучно преподает, без огонька. Почти как Биннс.

Так или иначе, а четверг настал. Сорок учеников вошли в класс и настороженно осмотрелись, не зная, чего ожидать от нового препода. При Люпине класс был заставлен банками и аквариумами с разной клыкастой и склизкой мелочью, а на стенах висели плакаты и гобелены с изображениями той же нечисти, вроде ведьм под Круцио и Оборотным, келпи в стадии превращения и прочая муть. При Локонсе сами помните, что. А при Квиррелле класс был забит-завешан пучками чеснока, а окна наглухо задрапированы тяжелыми шторами. Сейчас же, при новом учителе, класс выглядел… нормально. Что, конечно же, обескураживало, при грюмовой-то репутации параноика и шизофреника. Двадцать парных парт, грифельная доска, стол учительский, стул за ним, всё. Окна не только не занавешены, а и открыты нараспашку по причине теплой погоды. Тихо переговариваясь, ученики сняли мантии, повесили на вешалки и расселись попарно. Рядом с Гарри на этот раз сел Драко. В его белых волосах появились синие прядки, в ухе серьга-кнопочка, а под глазами черно-серебристые тени… Даже в этом течении он старался держаться в рамках своего аристократического воспитания и мировосприятия – всё в меру и ничего лишнего.

Раздались странные звуки шагов, каждый шаг почему-то сопровождался глухим клацаньем и металлическим стуком. Из двери кабинета показался профессор Грюм, немного помедлив, поглазев на класс с высоты, он начал спускаться, а потом, сильно хромая, прошел к столу. Взгляды всех так и приклеились к его железной ноге, вернее когтистому протезу от колена. У Гарри аж дыхание перехватило – вот же бедняга, что ж он пережил?! Невольно вспомнился профессор Кеттлберн, у того тоже не хватало конечностей. Ну, Сильванусу ногу-руку разные опасные твари оттяпали, а Грюму, как мракоборцу, скорей всего на работе при исполнении жарко приходилось. Профессор начал знакомство с классом, зачитывал имена из журнала, коротко кивал на каждого отозвавшегося, на Роне он почему-то задержался, какое-то время рассматривал его обоими глазами, что-то проворчал себе под нос и дальше продолжил чтение-знакомство. Наконец, закончил и вперил в учеников свои жутковатые разные глаза. Помурыжив их своим молчанием и разогрев интерес, глухо заговорил:

– Меня зовут Аластор Грюм, я раньше работал мракоборцем и учителем сроду не был. Так что не взыщите, если что не так… не моя это вина, что профессоров у Министерства раз-два и обчелся. Что нашли, то и дали вам. Как детей учить, я без понятия, я пока что новобранцев учил строй держать да выживать в экстремальной обстановке, а вы не курсанты-новобранцы, вы дети. Стало быть, что? Подход к вам другой должен быть, что ли…

Гермиона и Невилл одновременно подняли руки, профессор, подумав, кивнул Гермионе. Та робко попросила:

– Расскажите нам о домашних эльфах, сэр.

Профессор задумчиво покивал и перевел взгляд на Невилла:

– А у вас какой вопрос?

– Научите нас вызывать Патронусов, сэр.

– Хм, а что? Можно совместить. Патронусов вызывают, чтобы защититься от нападения какого-либо инфернального существа, дементора там или смертофальда. Но в класс этих тварей в качестве учебного пособия не пригласишь… Можно, конечно, использовать боггарта для той же цели, но вот закавыка, не все дементоров боятся, так что вряд ли можно надеяться, что боггарт примет образ именно дементора. А домашний эльф… он же брауни, домовик, гремлин…

При последнем слове Гарри возбужденно подпрыгнул и весь подался вперед – правильно, выходит, его дядя описал! – и стал слушать ещё более внимательно.

– Домашний эльф по сути является магическим паразитом. Волшебники сумели укротить этого вредного духа, поселив в местах силы, которые обеспечивают им пищу. Магическую пищу. Эти места находятся в мэнорах, старых замках вроде Хогвартса, кругах посвящения друидов… я имею в виду Стоунхендж. Ручные домовики исправно несут службу, работают по дому, следят за территорией, за животными, присматривают за детьми, ту же функцию исполняют и дикие брауни в домах простых людей. А вот гремлины, к сожалению, завоевали плохую репутацию, магглы их прозвали «шальной дух механики», потому что там, где появляются гремлины, выходят из строя все механизмы, ломаются машины, лопаются и путаются стальные тросы, отказывают телевизионные антенны и прочие всякие неприятности. Думаю, не надо объяснять почему… Домовики существа магические, и поэтому всё электрическое просто глушится в их присутствии. И любой добропорядочный маггл обязательно хватается за ружье, чтобы пристрелить ушастую мелкую тварь.

Гарри кивнул – угу, и дядя вот тоже пристрелил одного такого. Добби-восемь.

– От дикого голодного гремлина можно защититься любым известным нам способом, от Эванеско до Протего, но можно и Патронусом отгородиться. Причем хороший, полноценный Патронус его не убьет, а, скажем так, заарканит, схватит его, прижмет к земле и под угрозой рассеивания заставит подчиняться хозяину. И тот становится если не ручным, то послушным точно.

Профессор помолчал и обратился в пространство:

– Кто-нибудь из вас знает по имени хоть одного домовика, работающего в Хогвартсе?

После недолгих переглядываний и перепихиваний локтями, кивков друг на друга и на профессора поднялась рука Блейза Забини. Грюм кивнул и коротко буркнул:

– Зови.

Смазливый красавчик Блейз поднялся, стройный и тонкий, посмотрел в пол и позвал:

– Тиги. Приди.

Раздался хлопок, и перед столом преподавателя из ниоткуда появился домовик, серенький, ушастый и лупоглазый, задрапированный в некое подобие греческой тоги с вышивкой-гербом Хогвартса. Быстро огляделся, выпучил светлые желто-карие глазищи на Блейза и скрипнул:

– Тиги пришел.

Блейз вопросительно глянул на профессора Грюма, тот хрипло проговорил:

– Тиги, найди и приведи сюда дикаря.

Как ни странно, но домашний эльф сразу понял, о чем речь идет, потому что без вопросов поклонился и беззвучно исчез. А Грюм обратился к классу:

– Палочки выньте. Взмахните полукругом перед собой, вспомните самое счастливое свое воспоминание и произнесите слова «Экспекто Патронум». Запомнили? Не получится сразу, гоните его Протего.

– Кого? – заполошно пискнула Лаванда, лихорадочно вымахивая палочкой.

Профессор Грюм не ответил, лишь брови приподнял, мол, к чему вопросы-то? Студенты, всё поняв, начали тренироваться, махали палочками, вспоминали свои самые счастливые воспоминания и выкрикивали на разные голоса:

– Экс… Эспекто Патроном.

– Аспекто Патронус… ой, простите, Патронум.

– Экспекто Патронум!

– Экспекто Патронум!

Минут пять тренировки, и все более-менее запомнили, как правильно произносить магические слова заклинания вызова. А там и Тиги вернулся в сопровождении дикого родича. Взрослый дикий гремлин оказался довольно рослым, по пояс среднему мужчине, более крепкая фигура, широкие плечи, узкие бедра, этакий культурист эльфьего рода, такие же уши лопухами. Только харя хищная, нос поросячьим пятачком, маленькие и весьма злобные желтые глаза с вертикальными зрачками и полная пасть иглообразных клыков… в придачу ко всему он был наг, без единой ниточки на голом теле и с довольно-таки внушительным самцовым достоинством. Естественно, его облик вызвал соответствующую реакцию у студентов и в гремлина полетели перепуганные Бомбарды и Редукто… Патронус был забыт. Тут бы ему и конец, но профессор, коротко хмыкнув, перекрыл летящие в гремлина заклинания своим Щитом, вызванным Протего Максима. Когда ученики немного очухались, он приказал им всем успокоиться и сосредоточиться на Патронусе, и нечего мне тут панику на пустом месте разводить, дикого гремлина попробуй поймай, а уж о том, чтобы он добровольно пришел в гости сам… Ребята одумались, устыдились, построжели и принялись снова вспоминать-тренироваться. Дикий гремлин стоял возле стола и ехидно скалился, ловя на себе пугливо-робкие взгляды.

Невилл пыхтел и тужился, по его красному лицу стекал пот, Гарри, искренне жалея друга, придвинулся к нему и шепнул в розовое ухо:

– Расслабься. Вспомни фестрала-пегаса…

Невилл потрясенно моргнул, ахнул, и с кончика его палочки сорвалась спираль серебряного дыма, которая спустя миг сформировалась в великолепную крылатую лошадь. Серебряная тень проскакала-пролетела по классу, совершила полный круг и, вернувшись к хозяину, растворилась в воздухе.

Остальным не так везло, но пример Невилла здорово всех подбодрил, и они очень старались. Кричали «Экспекто Патронум», махали палочками и отчаянно хотели научиться вызывать Патронуса, потому что многие их видели, у многих родители пользовались Патронусами, отправляя с ними всякие-разные послания и предупреждения. И конечно же, дети тоже хотели такого же друга, защитника и гонца. Наконец получилось у Рона, из его палочки выскочил терьер. В отличие от Невилла Рон не растерялся, а сразу натравил Патронуса на гремлина, серебряный терьер, подскочив к нему, крепко цапнул за ногу и, пятясь, поволок того к Рону. Вот тут Рон малость подрастерялся, глупо заморгал, Грюм хохотнул и весело крикнул:

– Имя ему дай! Не тормози, парень!

Секундное замешательство, и Рон оглушительно рявкнул, зовя то ли терьера, то ли гремлина:

– Даффи, ко мне!

Раздался сдавленный вопль, серебряный пёс расползся в такой же серебряный туман, полностью скрыв гремлина, а когда он рассеялся, на месте рослого монстрика лежал новорожденный эльф-домовик. Вот он шевельнулся, сел, поднял голову, расправил ушки-лопушки, посмотрел на Рона прозрачными глазами цвета янтаря и робко квакнул:

– Хозяин звал Даффи?

Это будет отличный подарок для вечно занятой Молли Уизли, вы не находите?

====== Тринадцатая глава. Ночь небесной дискотеки ======

Уроки зельеварения у первых-вторых и четвертых курсов проводились по пятницам. Первые – утром и после обеда, а четвертый должен был пойти на урок во второй половине дня, перед ужином. Таким образом, со вторника по пятницу Северус успел налюбоваться на крашеных подростков и теперь почти даже не вздрагивал при виде их. Хотя, по правде говоря, из всех хогвартских профессоров именно Снейп и не удивлялся экстравагантной внешности ребят. Ну да, ну да… кто бы говорил. Просто никто не видел Северуса в ночном клубе на молодежной дискотеке, лохматого, в коже и ошейнике, танцующего в обнимку с Дженни и гитарой и наяривающего тяжелый рок под грохот барабанов… А может, и к лучшему, что не видели? Не знаю, но детям бы понравилось, если бы они увидели новый маггловский имидж грозного профессора.

Войдя в класс, Гарри разложил-приготовил предметы для урока и влюбленно уставился на профессора Снейпа. Ну не мог он с собой ничего поделать, тем более что папа был так близко.

Слегка нервничая от любящего взгляда Гарри, Северус начал урок, ввел короткий инструктаж, взмахом палочки вывел на доске рецепт зелья и велел приступать. Приступили. Ученики начали толочь в ступках змеиные зубы и сушеную крапиву, взвешивать дремоносные бобы и стручки прыгучей фасоли. Снейп внимательно следил, стараясь не обращать внимания на неадекватного Поттера, который то и дело вздыхал и бросал на него теплые взгляды, полные нежности и обожания, – да что с ним такое, уж не гей ли он? Вот не было печали… Отработку ему назначить, что ли, от греха подальше, авось остынет после чистки семнадцатого котла. Остальные пока ничего не замечали, ну, разве что Гермиона да Драко приметили странные взгляды Гарри, которые тот бросал на профессора, но благоразумно помалкивали, мало ли, вдруг каверзу какую-нибудь задумал, а они своим вмешательством провалят план, ещё подведут своего друга.

Конечно, у Гарри было достаточно много времени, чтобы обдумать данную проблему со всех сторон, как подобраться к отцу. Он припомнил все нюансы их общения, совместные приключения, тяжеловатую реакцию Снейпа на скабрезные шуточки Залзана, этого вредного василиска. Но в конце-то концов, они оба прошли испытания на ура, не прокляли и не прибили друг друга. Так вот, Гарри долго ломал голову, долго думал-гадал, как папе сообщить про себя. И не придумал ничего лучшего, кроме как подсунуть ему письма. Ну а что? Сам-то Гарри про отца из писем узнал, так почему бы и Снейпу про сына точно так же не узнать? Осталось только проследить, чтобы профессор эти письма прочел и оценил.

Урок закончился. Рон получил очередную порцию профессорского неудовольствия, Невилл штрафные пять баллов и новое словосочетание «косорукий губошлеп». Сопровождаемые злобным молчанием и неодобрительным, гневным взглядом профессора, ученики спешно собрались и лихорадочно-быстро покинули класс. Гарри, однако, не торопился вслед за ними, он не спеша и миролюбиво собирал свою сумку, тихо намурлыкивая себе под нос какую-то мелодию. Северус вздернул брови – о чем-то поговорить хочет? – и нетерпеливо спросил:

– Что вы хотите мне сказать, мистер Поттер?

Мурлыканье стихло, Гарри закопался в сумку и, вынув пачку пергаментов, выпрямился. Подойдя к столу преподавателя, странно глянул на профессора и протянул их ему со словами:

– Это мне тётя прислала, прочтите сперва вот это, от Сириуса, а потом вот это… от Лили.

Северус поморщился, услышав ненавистное «Сириус», но после слова «Лили» молча протянул руку и взял письма…

Гарри же, убедившись, что профессор действительно читает, тихо смылся, здраво рассудив, что такие открытия из прошлого лучше совершать в одиночку – больше простора для размышления, знаете ли.

Северус не поверил, перечитал про бесплодие оленя Поттера ещё раз, потом ещё раз, и ещё… Строчки не менялись, пришлось поверить, также пришлось поверить и в то, что про родного отца расскажет Лили. Но беря в руки второе письмо, Северус не увидел строчек, перед его внутренним взором встала та картинка из далекого прошлого...

Ноябрь семьдесят девятого года выдался довольно слякотным, снега не было от слова «совсем», и Лили, выросшая на пороге его домика в Паучьем Тупике, была совершенно мокрая, почему-то она забыла про Чары Зонтика… Пришлось отогревать продрогшую подругу, сушить её мокрые волосы и верхнюю одежду и отпаивать горячим чаем с мелиссой. Зачем и почему она пришла, Северус не спрашивал, потому что, как в детстве, Лили могла прийти просто так. И как в детстве, она боялась грозы, а гроза в ту ночь за окном разыгралась нешуточная – грохотал гром, с визгом высверкивали молнии, словно сама погода решила устроить дискотеку с бэк-металлом. Небесные бас-гитаристы с барабанщиками тогда знатно разошлись, грохотало и сверкало так, что самому Северусу было порой не по себе и хотелось спрятаться под одеяло. В итоге, там они вскоре и оказались, под одним одеялом в постели. С объятиями и поцелуями. Секс был жарким, страстным и… пугливым, они оба вздрагивали от особенно громких громовых раскатов. Потом были ещё встречи, заказчиком музыки обычно выступала Лили, именно она решала, когда прийти к любовнику. И она же решила прервать их встречи, просто не пришла однажды, и Северус тогда понял, что между ними всё кончено.