Текст книги "Слепой дракон (СИ)"

Автор книги: Таня Белозерцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

А семейный доктор и друг, португалец Риго Торренс подошел к пианино, сел к нему, откинул крышку и, поддавшись общему настроению, заиграл марш Мендельсона.

Брачный полет драконов. Что это такое? Это поэзия, песня в чистом виде… Посмотрите на небо, на эту прекрасную синеву, на эти изумительные пышные облака. Именно в небе рождается радуга. Она истинный цвет неба, весь космический спектр. Ведь ночью небо темное, бесцветное, а ещё ночью светят звезды. И к этим звездам улетает душа дракона, когда приходит его срок покинуть бренную землю.

Но Серенгети и Марии Мирабелле незачем пока улетать туда, они живые, сильные, молодые… И парят они в небе среди звезд и радуги космоса. Здесь пахнет малиной и свободой, но там, внизу, их ждут друзья, маленькие хозяева, подарившие им небо. Гарри и Невилл. И их любящие сердца держат драконов крепче якорной цепи. Крыло к крылу Мария и Серени летят над миром, невидимые никому, в своем драконьем портале, летят и видят всё… Что они видят? Ну, например, ящур. Его очаг замечен внезапно, и драконы, не сговариваясь, снижаются и поливают призрачным огнем элитное стадо шортгорнских коров. Невидимый, как сам космос, призрачный драконий огонь сжигает вирус сибирской язвы, просвечивая животных насквозь и при этом не повреждая ни шерстинки…

Драконы вылетели на стражу жизни и здоровья, они получили имена и вспомнили свое настоящее предназначение.

====== Двадцать шестая глава. Не всё золото, что блестит... ======

В школу Гарри вернулся Снейпом. Пасхальных каникул как раз хватило, чтобы успеть пробежаться по всем инстанциям и подписать все давно подготовленные бумаги. Северус благодаря практичной Петунье смог официально усыновить обоих мальчиков, были даже составлены (восстановлены) детские метрики, в которых стояло имя настоящего отца Гарри и Кеннета – Северус Снейп. А Дженни Снейп стала законной матерью Гарри. Вот так, совершенно случайно открылась невероятная жизненная тайна, вот так нежданно-негаданно нашелся родной отец Кеннета, а сам Северус оказался счастливым отцом двух мальчиков-волшебников.

Ветреный и холодный апрель неспешно полз по стране, временами радуя всех живых солнечными деньками. В городах и поселках дороги превратились в жидкую кашу, в которой тонули ноги и вязли-буксовали легковые автомобили. Повсюду дымили, похожие на трицератопсов, тракторы-снегоуборщики, трамбуя гусеницами снежную кашу, они отвалами создавали по обочинам дорог непроходимые горы, на которые с восторгом устремлялись мальчишки и девчонки, играя в альпинистов. С крыш с грохотом рушились глыбы льда и сосулек, которые сбивали колами специальные рабочие. Воздух звенел от весенней капели и бесчисленных ручьев. Ручейки веселыми струйками бежали по проталинам, стекаясь в небольшие речки и разливаясь в огромные моря-лужи.

В один из таких апрельских деньков Гарри и его друзья решили выбраться в Хогсмид. Перешагивая через звонкие проталины и оскальзываясь на скользкой каше, ребята шли по центральной улице деревни. Гарри был здесь в первый раз и с интересом вертел головой во все стороны. За ними с крыши на крышу перелетали Мерлин и Сыч, причем последний, как всегда, громко верещал, распевая нехитрую песенку на вечную тему «что вижу, о том и пою!» Магазин «Зонко», кафе мадам Паддифут, трактир «Кабанья голова»… Всё это было интересно для новичков, а кроме Гарри здесь впервые был и Невилл. С боковой улочки в сторону кафе прошла парочка – Седрик и Чжоу. Увидев Гарри, они приветливо помахали ему руками, конечно все знали, что это Гарри и близнецы Уизли уговорили МакГонагалл вмешаться в ход турнирных событий и поменять чемпионские трофеи.

Увидев «Сладкое королевство», дружно рванули туда. Вошли и разбрелись вдоль стеллажей и прилавков, подсчитывая в уме, на что хватит их денег. Рон потянулся к перечным чертикам, Невилл – к шоколадным лягушкам. Купив одну, он прямо тут развернул упаковку, вынул извивающуюся лягуху и невольно застыл, видя странное выражение лица Гарри. Вопросительно глянул:

– Что?

– Они шевелятся… ф-фу, как можно есть живую лягушку?

– Но… они шоколадные, Гарри.

Гермиона ностальгически вздохнула, вытащила из сумочки нечто длинное и яркое, протянула Невиллу:

– Попробуй нашего шоколадного зайца.

Невилл с любопытством посмотрел на неё, отдал лягушку не глядя кому и взял зайца, развернул блестящую тонкую фольгу и пришел в восторг при виде фигурного молочного шоколада.

– Даже жалко его кусать, такой красивый!

Гарри с Гермионой лишь обреченно переглянулись – вот и пойми их… волшебничью логику. Драко, которому Невилл сунул лягушку, втихомолку, по-хомячьи умял её. А так, в общем и целом, кондитерская вызвала у Гарри ассоциацию с адом диабетика, его прямо в дрожь бросило при виде огромных кусков нуги, кокосового грильяжа, толстых медовых ирисок и штабелей всевозможного шоколада. Господи. Гарри передернулся, глядя, как какая-то ведьма берет с полки пять фунтов чистого сахара – щербет с дробленым фундуком, и несет к кассе, сгибаясь под его тяжестью. Заныли зубы, а кровь, видимо, впервые задумалась об инсулине, потому что в груди что-то неприятно сдавило и захотелось убраться отсюда подальше. Что он и сделал вместе с Гермионой. Вышли и встали снаружи, решив подождать друзей здесь.

– Кошмар, сладости в поезде, сладости здесь… Нет чтобы нормальную еду продавать! – забухтела Гермиона. Гарри согласно закивал. С дальнего конца узкой и кривоватой улочки вдруг донесся шум. Гарри и Гермиона вытянули шеи – там начал собираться народ, а над их головами на добрых четыре фута возвышалась узнаваемая издалека монументальная фигура Хагрида. Безотчетно подростки подошли поближе, послушать-посмотреть.

– А я и говорю! Крышка бы нам всем, гр-р-робовая… Всех бы они сожрали и костей не оставили, но нас спасли драконы! – душевно пел молодой паренёк, стоя на телеге и размахивая полупустой бутылкой огневиски. – Ка-а-ак налетят, да ка-а-ак начали поливать огнем этих… как их там, Хагрид?

– Соплохвосты… – хмуро буркнул тот. А юноша с пьяной настойчивостью придрался:

– И защ-щем ты их разводил, а, Хагрид? Неужели ты не знал, щто из них во-от такое вырастет.

– Да не хотел я за них браться! Чё ж я, совсем дурак, что ли?! Мантикора-то и сама по себе опасна, а тут еще и смесь её и огнекраба. Но жаба-то сказала – приказ министерства, во как! Мне и пришлось выводить из личинок экс-пери-ментальный образец для будущего турнира.

– Во, слышали?! – назидательно поднял вверх пальчик пьяный паренёк. – Хто-то в министерстве вознамерился погубить славных чемпионов!

– А драконы тут при чем? – нетерпеливо спросил кто-то из толпы.

– А др-р-раконы тут при том! – важно кивнул паренёк. – Вызвали нас на задание – очистить территорию Хогвартса от засилья мутантов. Ну прибыли мы, смотрим, а та-а-ам… какие-то громамонты многоногие скачут. Стр-р-рашные со всех сторон. Уйма щупиков, шипов, жал, присосок… ну ни к какому виду нельзя их отнести, а они ваще на нас напали. Я аж маме «прости-прощай» успел сказать, как налетели они, наши спасители – драконы… Сколько их было, Хагрид?

– Двое, Финниган, двое.

– Разве? А мне показалось – стая…

– Дак они большие, вот и показалось.

– Так драконы-то при чем? Что они сделали?! – снова донесся из толпы тот же нетерпеливый голос.

– Спасли нас драконы, испепелили в пыль этих тварей. Я, кажись, уже говорил про это.

Гарри с Гермионой неслышно отступили подальше и растерянно посмотрели друг на друга.

– Серени и Мария, – прошептал Гарри. – Значит, пока мы на каникулах были, они тут подвиги совершали.

– Да-да… – рассеянно кивнула Гермиона. – Интересно… А кому это в министерстве понадобилось убивать чемпионов?

– Ну почему сразу убивать?.. – виновато возразил Гарри. – Их, наверное, для последнего тура готовили, может собирались в лабиринт запустить.

– Но они же неуязвимые, Гарри! Я их изучала… издалека, конечно же, не вздрагивай. Так вот, из моих наблюдений вышло вот что: они очень сильные, плотоядные, у них прочнейшая броня, отличное зрение, чутье, слух и осязание, кроме того, они слышат ногами и имеют нечто вроде теплового зрения. А самое главное это их интеллект, со временем они стали бы не просто хищниками, а разумными и хладнокровными убийцами. Их мозг постоянно развивался и усовершенствовался, я это заметила, просто наблюдая за ними, и незаметно ото всех ставила им небольшие тесты.

– Ничего себе… – только и смог сказать ошарашенный Гарри, во все глаза глядя на невозможную Гермиону. Девушка польщенно покраснела. Гарри поймал себя на том, что смотрит на её губы, красивые, с мягкими полукружьями на краях. Нет, стоп, Гермиона – друг, вы куда, гормоны? Совсем спятили?..

Заглянули в паб «Три метлы», где Гарри попробовал сливочное пиво, оно ему, кстати, не понравилось, похожее на простую крем-соду, так что, отпив пару глотков, он скривился и отставил кружку от себя. Ещё немного погуляв, четверокурсники вернулись в школу.

Несколько дней спустя, направляясь на очередной урок к Хагриду, Гарри увидел, что тот стоит перед низким верстаком, а на нем – ряд деревянных ящиков. Сердце тревожно екнуло – о нет, неужели ещё какой-нибудь запрещенный вид? – но подойдя и опасливо заглянув туда, Гарри с облегчением перевел дух. В ящиках сидели черные пушистые зверьки со смешными утиными клювами, из-за чего создавалось полное сходство с утконосами. У них были широкие кротовые передние лапы, сильные и короткие задние и куцые хвостики. Их черные глазки лукаво поблескивали, а носики забавно дергались, когда они стали принюхиваться к ребятам. Хагрид добродушно загудел:

– Это нюхлеры. Живут они больше в шахтах. Любят всякие блестящие штуки… Вот, полюбуйтесь!

Панси Паркинсон, умиленная видом зверьков, не устояла перед их очарованием и потянулась к ним, чтобы погладить милашек, но милый пушистый малыш вдруг резво прыгнул к ней и чуть не вцепился в золотые часики на руке девушки. К счастью, Панси успела отдернуть руку. Хагрид широко улыбнулся и продолжил как ни в чем не бывало:

– Сокровища под землей чуют. У нас сегодня будет веселый урок. Видите, вон там вскопано?

Хагрид показал на свежую пустую грядку.

– Тут зарыты золотые монеты. Чей нюхлер найдет больше монет, тот выиграет и получит приз. Снимите с себя украшения, возьмите каждый одного нюхлера и начали.

А вот здесь произошла заминка, на магглорожденных был переизбыток украшений – цепочки, колечки, сережки. И я уж не говорю о пирсинге, который не так-то легко снять. Так что Гарри даже порадовался, что давно снял эту бижутерию. И он беспрепятственно подошел, склонился над ящиками и запустил руку в пушистую гущу, тепленькие и мягонькие нюхлерчики окружили его ладонь, легонько хватали за кисть лапками и лизали её горячими юркими язычками. Один из них уцепился за рукав и почти забрался на руку, его Гарри и выбрал. Подхватив зверька под пузичко и пристроив на сгибе руки, Гарри присоединился к чистокровкам, оставшимся пришлось смотреть на урок издалека, кусать локти и досадовать на пирсинг в пупках, бровях и губах. А урок и правда оказался веселым, спущенные с рук нюхлеры наперегонки неслись к грядке, быстренько роя кротовыми лапками рыхлую почву и вздымая земляные фонтанчики, как в воду ныряли в выкопанную ямку, выскакивали и со всех ног спешили к хозяевам, чтобы отдать найденную монетку и с тем же рвением вернуться обратно к грядке, искать золото дальше. Бедный Рон, его голубые глаза пожелтели от золотой лихорадки, он завистливо сопел и пыхтел и продолжал стоять на месте, пирсинг в бровях и на губе мешал ему включиться в забаву. Драко смотрел-смотрел на его страдания и не выдержал, «утешил»:

– Да не переживай ты так, ласка. Золото лепреконское, через час-два растает.

– Откуда ты знаешь, хорёк? – не остался в долгу Рон.

Драко полюбовался на свои ногти и только после этого важного дела ответил:

– А настоящее золото нюхлер нипочем не отдаст, костьми ляжет, руку отгрызет, но не отдаст. У него на животике кармашек есть, куда он находки собирает, чтобы потом перепрятать где-нибудь в тайничке. Это очень жадный зверь.

Почти то же самое объяснил ученикам и Хагрид, своими словами и в своей манере. А на вопрос Эрни Макмиллана – можно ли купить одного такого и забрать домой? – ответил:

– Твоя мама ему не обрадуется, нюхлеры подрывают строения. Ну, кажется, они всё уже нашли, я сто монет-то всего и зарыл. Так, давайте посчитаем, у кого сколько…

Больше всего монеток добыли нюхлеры Гарри и Ханны Аббот – целых двадцать штучек для каждого. И Хагрид вручил им призы, большие плитки шоколада из «Сладкого королевства». Урок закончился после небольшой лекции о питании нюхлеров, их образе жизни и среде обитания. Но и потом никто не спешил уходить, было просто жалко расставаться с новыми знакомыми, хотелось гладить их шелковистые шкурки, почесывать им нежные горлышки и заглядывать в хитренькие блестящие глазки. Да-а-а… этот урок, вне всякого сомнения, удался Хагриду лучше всех предыдущих. Но хочешь не хочешь, а расстаться пришлось. Посадив любимчиков обратно в ящики и погладив их напоследок, ученики вернулись в замок.

Апрель вздохнул, задумчиво подышал теплым дыханием на сосульки, чтобы те побыстрее начали таять, и неспешным шагом двинулся на север, чувствуя, как в затылок ему жарко дышит нетерпеливый Май, следующий за ним с юга. Под пятой апрельского следа вспух и влажно лопнул талый наст, из трещинки робко выглянул наружу нежно-зеленый росток и, осмелев, выпрямился, источая медовый аромат. Следом за храбрым первопроходцем выглядывали из земли всё смелее и смелее, всё больше и больше таких же храбрецов, такие же, как он – первые подснежники…

====== Двадцать седьмая глава. Жутковатый третий тур ======

Заросли тиса, кипариса и самшита были посажены очень кучно, да ещё и разбавлены кустиками можжевельника. Кроме того, ветер и птицы нанесли семена папоротника из ближнего леса. Конкуренция в мире растений довольно жестка, если не сказать свирепа. Если кто вылез первым из почвы под солнышко, то это законное место он уже никому не уступит и будет безжалостно давить и душить всё, что растет вокруг него. Тис, самшит и кипарис дружно рвались вверх, к небу и солнцу, жадно впитывая ультрафиолет и углекислоту, которую скрупулезно выщипывали из окружающего воздуха, в свою очередь выбрасывая в атмосферу ненужный для них кислород. Такая вот издевка от природы – мы дышим отходами жизнедеятельности растений…

Можжевельник и папоротник, случайно затесавшиеся в иностранные поросли, тоже сражались за свою жизнь, отвоевывая себе пространство и свет, молча и старательно распихивая соседей.

К чему всё это, с чего эта глава начинается с ботаники? Да с того, что вышеперечисленные растения растут и борются за свое существование на поле для квиддича, стадионе при Хогвартсе. И мало того, что их посадили в определенном порядке и в нужных направлениях, так ещё и ускорили их рост магически. Посеянные осенью прошлого года семена благополучно пережили зиму и дали всходы весной. И теперь все эти тисы, самшиты и иже с ними росли слишком быстрой для их природы скоростью. Ну, магам, понятно, всё равно, им главное, чтобы всё побыстрей выросло, а на Законы природы им глубоко начхать. Фотосинтез – дело невидимое и поэтому таинственное, оно проходит мимо глаз посторонних, но не для самых растений. А если учесть, что тис и самшит ядовиты… мне остается только руками развести. Маги вообще лояльны к ядовитым травкам, всяким там тентакулам, дьявольским силкам и прочим. Так вот, ускоренные магией ядовитые растения развили бешеную деятельность и за какие-то два месяца вымахали до шестнадцати футов, подавив безобидные можжевельники и папоротники. Те, в свою очередь, сражаясь за место под солнцем, как и следовало ожидать, мутивировали, и их, в общем-то, не в чем винить. Это маги недосмотрели. И теперь при виде некоторых растений у любого палеоботаника гарантированно случится инфаркт, особенно при виде папоротника. Безобидный маленький травяной кустик превратился в древовидный папоротник, мощное и раскидистое дерево с пышной папоротниковой кроной. А теперь припомним, что оно когда-то защищалось от динозавров… ей-богу, мне уже жаль чемпионов.

Квиддичное поле расположено неподалеку от замка, на голой каменистой равнине, которую слегка облагородили зеленым газончиком, вокруг замка, как известно, находятся горы, чьи склоны густо поросли вереском и камнеломкой, возле самого Хогвартса лежат озеро и лес, тот самый, Запретный.

Третий тур из-за быстрого роста лабиринта перенесли на месяц ранее. То есть с двадцать четвёртого июня перепланировали на двадцать четвёртое мая. Почему? Да просто у болгар каникулы начинаются в июне и к этому сроку они должны были разъехаться по домам. Ну а раз лабиринт готов, то чего резину тянуть. Это бедные англичане почти до конца июня учатся, и Гарри едва-едва поспевал на каникулах на дни рождения Дадли, которые начинаются каждый год и всегда двадцать третьего июня.

Пронесся май, неся с собой летнюю жару, зеленую траву на лугах, почки на ветвях деревьев, первые робкие цветки и… экзамены. Ох эти экзамены… писать-писать-писать, читать-читать-читать. И заучивать, заучивать, заучивать всё снова и по-новому. Дрожал горячий воздух на горизонте, танцевала в косых лучах мошкара, вертолетиками летали над озером стрекозы, стрекотали в траве цикады, абсолютно не обращая внимания на разбросанные там-сям тела студентов, которые компенсировали свою занятость тем, что внаглую принимали солнечные ванны, замаскировав их занятиями на свежем воздухе. А как ещё можно-то? Правильно, только так, взять учебники-пергаменты, прихватить пару бутылок тыквенного сока и вперед, на солнышко, загорать и учиться. И конечно же, у всех были свои излюбленные места – Гермиона любила сидеть под раскидистым дубом на берегу озера, Драко и Невилл там же, но с другой стороны ствола, в глубокой впадине меж корней. Кребба и Гойла часто видели в опасной близости от Гремучей ивы, любили они пощекотать нервы дереву, сидя и близко, и в то же время в недосягаемости. Дерево дрожало, бесилось, временами тянуло ветви-плети к наглецам и… бессильно оставалось стоять на месте, сожалея о том, что оно не Энт.

И… ах да, не ищите Гарри, его здесь нет. Любимое место Гарри было в загоне Серени и Марии, и сейчас он находился здесь, сидел на лапе дракона, положив на колени учебник по зельеварению. Рядом с Серени вытянулась красавица Мария, перед ними свернулся кольцами старый наш знакомец – василиск Залзан, а на каменной изгороди во всю длину растянулась леди Ума, девушка-химера, она же сфинкс. Прислонившись к груди Серенгети, Гарри заучивает наизусть состав одного рецепта для контрольного урока. Он только начал, и состав его очень удивил:

Толченая крапива – 0,07 гран.

Желчь броненосца – полторы унции.

Волос из хвоста фестрала – 0,88 гран.

Тертый коготь мантикоры…

Тут Гарри прервался и уставился в синее небо, откровенно боясь читать дальше… черт знает, что за снадобье из всего этого варят.

– Коготь мантикоры можно заменить моим… – подала с изгороди голос леди Ума. Гарри с улыбкой глянул на неё и покачал головой:

– Да нет, спасибо. На практике мы будем варить уменьшающее зелье, а там, к счастью, совсем другой состав.

– Ладно… – грудным голосом протянула сфинкс и опустила голову на лапы.

Вы помните, как Седрик ещё перед первым туром нашел Гарри перед клеткой сфинкса? Помните? Так вот, логично предположив, что раз у существа человеческая голова, то и говорить оно должно по-человечески, рассудив так, Гарри и обратился к ней, как человек к человеку. Обратился искренне, по-честному, и девушка-сфинкс так же искренне и честно отозвалась. Зовут её Ума, родом из Египта. И в солнечном Каире она жила на воле. От последнего факта Гарри пришел в ужас и проникся к пленнице всем своим мальчишечьим сердцем. И даже рискнул открыть клетку. С тех пор и началась их странная дружба… Навещая драконов, Гарри по пути заходил за Умой, выпускал её, и дальше они шли по тропинке вместе. И забавна была реакция волшебников, которые присматривали за сфинксом.

– Люди-и-и! Это ужас, конец света-а-а!!!

– Что такое, Арти, успокойся, говори толком…

– Сфинкс сбежал!

Паника, вопросы, неверие. Бегут проверять…

– Тьфу ты, Арти! На месте она, вот, сидит, смотрит. Ты сколько медовухи выпил, Арти?

Неделю спустя снова:

– Народ, а сфинкс-то того, опять сбег…

– Куда сбег, когда? Я её только что кормил.

Спор затягивается надолго и вскоре народ запутывается – то ли он сбежал, то ли он на месте. Опять бегут проверять.

Лабиринт темно-зеленой стеной стоит перед ними, перед тремя чемпионами. У каждого из оружия только волшебная палочка. И немножко опыта за плечами. А ещё у них одна цель на всех – дойти до центра лабиринта и первым прикоснуться к хрустальному кубку, итогу соревнования. Хрустальный кубок Трех Чемпионов и мешок с тысячью галлеонов – их награда и конец Турнира. Свисток судьи, и трое участников хорошим кроссом бегут ко входу. Сначала Седрик, Виктор и Флер рысят по прямой, по центральному зеленому тоннелю до первой развилки трех дорог. Потом их пути расходятся, Виктор бежит прямо, Седрик сворачивает в правый ход, а Флер, соответственно, в левый.

За кем нам последовать? Давайте за девушкой, посмотрим, докуда она добежит. Сперва Флер бежала бодро, высоко и гордо подняв голову, её длинные ноги четко и мерно отбивали ритм – топ-топ, топ-топ… но чем дальше, тем темнее становилось в туннеле. Голова Флер всё ниже и ниже, плечи всё выше и выше, и замедляется шаг. Она идет и нервно глядит по сторонам, у неё сейчас очень робкий вид, она теперь ни в чем не уверена, и ей страшно. Ядовитые испарения курятся и стелются клочьями желтого тумана, в свете Люмоса виднеется ствол жуткого дерева, корявый и толстый великан с куцей и странно-знакомой кроной пугает девушку до полуобморока. Флер завороженно смотрит на него и не может оторвать взгляда. Древовидный монстр из запредельно далекого прошлого, случайно возрожденный не в том месте и не в том времени, не знает о том, что динозавров давно на свете нет. Увы, дереву забыли об этом сообщить. Семенные коробочки на нижней части листа начали приоткрываться, чтобы выстрелить во врага струей спор, парализующих дыхательные пути жертвы.* Флер, осторожней!.. Её, как ни странно, спас Дьявольский Силок. Завороженная деревом, подобно кролику удавом, Флер не заметила, что встала рядом с Силками, чем растение и воспользовалось – подкралось и опутало ноги чемпионки. Таким образом, Флер не смогла сделать последний роковой шаг, за предел допустимого к дереву-убийце. Более того, запутавшись в силках, она упала, пришла в себя и испугалась, и с перепугу послала вверх красные искры из волшебной палочки.

Виктор тяжелой рысью топал вперед, на ходу швыряя Ступефаи и Петрификусы в выскакивающих навстречу акромантулов, ловушку-перевертыш он проскочил не глядя, даже не заметив. Ну разве что краем глаза засек, как на миг поменялись местами небо и земля, но только на миг, так что… не стоит оно внимания, да?

У Седрика на пути было два тупика, при первом честный юноша вернулся обратно, в боковую развилку, а второй тупик… Поколебавшись, Седрик робко оглянулся и, надеясь, что это не запрещено правилами турнира, разрушил препятствие заклинанием Редукто. Подождав и послушав – не раздастся ли с трибун вопли о нарушении, и не дождавшись, Седрик побежал дальше.

В середине лабиринта было кольцо, из которого к центру вели три хода, и эти ходы сторожил сфинкс, неспешно перемещаясь по кольцу-кругу. И так уж вышло, что болгарин Виктор, привыкший решать всё на ходу, быстро и силой, с разгону запустил в желтое пятно Петрификусом, не желая разбираться и спеша за наградой. Желтое пятно оказалось сфинксом, увернувшись от проклятия, Ума сделала подсечку лапой, повалив торопыгу Виктора, другой лапой вырвала из руки палочку и небрежно раскрошила её когтями. Отбросив щепочки, Ума уперлась лапами в грудь и наклонила голову к лицу поверженного чемпиона. Виктор обреченно зажмурился, ожидая смерти. Но вместо этого…

– Ну, слушай загадку.

Когда в то же внутреннее кольцо добрался Седрик, Виктор продолжал вырываться из лап монстра, ни в какую не желая слушать всякие бредовины от каких-то говорящих спятивших кошек. При появлении Седрика он обрадованно вытаращился на него, в надежде, что Седрик его сейчас освободит и вытащит из этого идиотского места.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался Седрик. Девушка-химера приветливо кивнула и сказала глубоким голосом:

– Раз уж вас здесь двое, то я пропущу только того, кто первым правильно угадает мою загадку. Согласны? И учтите, отгадаете с первого раза – пропущу, не отгадаете – нападу, промолчите и ничего не скажете – пойдете обратно. Начнем?

– Давайте! – сказал Седрик, присаживаясь перед ней на корточки. Виктор угрюмо отвернулся, поняв, что помощи от здешнего чемпиона он хрен дождется.

Химера неторопливо начала:

Вы скажете ему – «не приходи!»

А он всё равно приходит.

Вы скажете ему – «не уходи!»

Но он всё равно уходит.

Вы скажете ему – «подожди!»

А он поспешно убегает.

Вы скажете ему – «поторопись!»

Но он, напротив, ход свой замедляет.

Что это такое? И почему он такой противоречивый? **

Выслушав загадку, юноши честно задумались, потом попросили её повторить, химера любезно повторила несколько раз, и в конце концов загадку сфинкса разгадал Седрик, правильно и с первого раза. Ума широко улыбнулась и посторонилась, открывая Седрику дорогу к славе.

Комментарий к Двадцать седьмая глава. Жутковатый третий тур *Не пытайтесь исправить, я это придумала...

**Попробуйте отгадать, дорогие читатели.

====== Двадцать восьмая глава. Взгляд на монстров ======

Когда трое чемпионов после сигнала судьи скрылись в недрах лабиринта, зрители отрешенно замерли, уныло тараща глаза на колышущуюся зеленую долину и гадая, что происходит там, в тисовой глубине. Какие препятствия сейчас преодолевают участники, какие заклинания применяют, ведь видно-то им было только верхушки изгородей и больше ничего. Колдофотографы, репортеры и прочая журналистская братия сновали по внешнему периметру лабиринта, пытаясь просочиться внутрь, но стражи порядка бдительно следили за тем, чтобы никто посторонний не проник туда.

Наконец, по прошествии двадцати двух минут коротко квакнула сигнальная сирена, а над полем, где-то примерно посередине между центром и краем, показались красные искры. Кто-то звал на помощь! Бригада спасателей-колдомедиков тут же трансгрессировала к источнику сигнала, к красным искоркам. Все зрители на трибунах невольно затаили дыхание и подались вперед, со страхом спрашивая сами себя – что там случилось, кто пострадал и жив ли он?

Всколыхнулись ветви, потом, словно от взрыва, взметнулось желтое облачко ядовитого тумана, затем на краю лабиринта, на трансгрессионной площадке, в подпространственном вихре появились спасатели и пострадавшая Флер. Люди на трибуне дружно ахнули, и было от чего – медики яростно сдирали с себя и с Флер остатки плетей Дьявольских силков. Но самое страшное оказалось не это… Двое спасателей вдруг захрипели и, хватаясь за горло, рухнули наземь. Да и остальные выглядели не лучшим образом – так, словно побывали в парке аттракционов «имитация апокалипсиса» на последних уровнях выживания: чумазые лица, дикие глаза и затравленное выражение ужаса в них. И они беспрестанно повторяли раз за разом одно слово срывающимся от страха голосом:

– Psanorius! Psanorius!.. Это Psanorius!

Гермиона побледнела и повернула к Гарри испуганное лицо:

– Откуда взялся Драконий папоротник?! Он же вымер ещё в палеозойскую эру!

Услышав это, все с ужасом уставились на поле последнего испытания – где-то там в глубине сейчас сражаются за жизнь и, возможно, уже погибают отважные чемпионы Седрик Диггори и Витя Крам… Северус спустился со зрительской ложи и, осмотрев задыхающихся бедолаг, оказал им первую медицинскую помощь, усыпил заклинанием и провел нехитрую маггловскую операцию по вентиляции легких, после чего срочно велел спасателям доставить пострадавших в Мунго. Флер оказалась в полном порядке, только сильно напуганной нападением силков и тем, что слишком близко стояла рядом с деревом-убийцей.

За всеми этими событиями незаметно прошел остаток времени, и на площадке перед судейской ложей в синем вихре портала появился победитель Турнира – Седрик Диггори, держащий за витую ручку хрустальный кубок. А потом из лабиринта вышли Виктор Крам и сфинкс. Вид последнего, мирно идущего рядом с человеком, ошеломил зрителей до полного охренения, выпучились глаза и отвалились челюсти. Остервенело защелкали и застрекотали колдокамеры, захлопали и зачадили вонючим дымом магниевые вспышки, бешено запрыгали по пергаментам, брызгая чернилами во все стороны, Прытко пишущие перья, с трудом поспевая за мыслями своих хозяев-журналистов… И вообще, на памяти людей это был первый турнир, закончившийся благополучно, без единых смертей и несчастных случаев – спасатели же не считаются? – несмотря на наличие опасных тварей вроде драконов, сфинксов и прочих.

А потом и Седрик всех добил. Стоят трое чемпионов на пьедестале почета – спорт-подиуме, Седрик Диггори на самом высоком, первом месте, на втором месте Виктор Крам, а на третьем, самом низеньком – Флер Делакур. На шеях – золотые медали, награда за участие, в руках почетные грамоты, на лицах улыбки, глаза щурятся от бесконечных вспышек колдокамер. Возбужденные журналисты орут и галдят вокруг них, как стая очумевших галок – простите за тавтологию – и тычут, тычут им в лица микрофоны и вопросы, один другого ненормальнее:

– Мистер Диггори, а куда вы направите свои стопы после окончания Хогвартса?

– Мисс Делакур, а у вас есть избранник и как его зовут?

– Мистер Крам, а почему вы не воспользовались метлой для полета над лабиринтом? Вы же профессиональный квиддичист…

– Ещё не решил… – скромный ответ от Диггори.

– Не понимай по-англезки, – Флер невинно хлопает глазками.

– Нельзя!.. – хмуро буркает Крам.

После столь лаконичных ответов вопросы сыплются по новому кругу с удвоенной страстью, но отвечают они только на последний, самый адекватный:

– На что вы потратите свои деньги?

Виктор и Флер вопросительно смотрят на Седрика, которому задан этот вопрос. Тот откашлялся и склонил голову к микрофонам:

– Куплю билет для леди Умы Далии Аканы до Каира, её родины. Ей пора домой.

На автомате присутствующие разразились бурными овациями, правда почти сразу стихли после чьего-то недоуменного вопроса:

– А кто это такая – леди Ума Далия Акана?

Все заозирались, запоздало заинтересовавшись – а правда, кто? Седрик простер правую руку в приглашающем жесте: