355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Таня Белозерцева » Слепой дракон (СИ) » Текст книги (страница 1)
Слепой дракон (СИ)
  • Текст добавлен: 14 апреля 2020, 18:30

Текст книги "Слепой дракон (СИ)"


Автор книги: Таня Белозерцева



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

====== Первая глава. Затянувшиеся каникулы ======

Со времени визита деда прошло две недели, а три дня назад закончились зимние каникулы. Эти три дня, однако, прошли не впустую, Гарри и его тётя всю последнюю неделю постоянно бегали по врачам: обследования, профилактики, прививки… и бумаги, бумаги, бумаги. Шлеп, – со смачным звуком стучит печать, подчеркивая собой подпись врачей и их разрешение на выезд из страны.

Гарри собирался уезжать в Германию, в Ганновер, потому что все врачи как сговорились, все они как один прописывали пациенту иппотерапию – так как «мальчику нужно выправить осанку, а лучше лошади это никто не сделает». Таков был вердикт всех докторов.

В Англии, конечно, были оздоровительные иппологические центры-комплексы, но не было свободных мест, а на свободные надо было вставать в очередь и на учет, а на это, увы, уже не было времени. К счастью, нашлось местечко за границей, в Ганновере, административном центре земли Нижняя Саксония Федеративной Республики Германии. В клинике Нордштадт в одноименном городе, в северной его части. Всё это Гарри и Дадли вычитали в географической энциклопедии – надо же узнать, куда он едет! И при упоминании Сафари-парка Серенгети, что расположен между Бременом и Ганновером, у Гарри внутри аж всё задрожало:

– Вау, Дад, представь! Там же жирафы и слоны на свободе ходят! И львы!!! И я же всё это увижу!

Судя по лицу Дадли, тот чуть не умирал от зависти и едва сдерживался от того, чтобы не разреветься с досады, но он мужественно подавил порыв слабости и нарочито небрежно буркнул:

– Везет тебе. В придачу к мантикоре ещё и львов увидишь.

Гарри скривился:

– Фу, зачем напомнил? Я-то, дурак, обрадовался, когда увидел милаху-львёнка, уже предвкушал, как буду его тискать и ласкать, а тут Хагрид ка-а-ак огреет его веточкой и всё… нету львёныша. Вместо него жуткое чудище с крабьими клешнями и скорпионьим жалом на хвосте, да ещё ощетинился иглами, как дикобраз, всё очарование пропало, жалко было прямо до слёз.

Дадли сочувственно покивал:

– Да уж, представляю. Получается, что простые звери лучше магических?

– Да. Вот только единорог… хотел бы я тебе его показать. Он действительно красив…

– Знаешь что, Гарри? Подавись-ка ты своими единорогами!..

Бросив эту неожиданно грубую фразу, Дадли с громким топотом поспешно удалился, а Гарри так и замер на полу перед раскрытой энциклопедией, ошарашенно глядя вслед брату. Сначала он хотел обидеться, но после недолгих размышлений понял, что не стоит, потому что это Дадли на него обиделся.

Как примириться с братом и успокоить его задетое самолюбие, Гарри придумал в тот же день. Прижимая к груди объемистый сверток, он прокрался к двери комнаты Дадли и тихонечко поскребся, наклонил по-собачьи голову и прислушался. Из-за двери донеслось недовольное бурчание:

– Чего тебе?

– Дадли, впусти, пожалуйста, я тебе подарок принес.

– Мне от тебя ничего не нужно!

– Но, Дадли… ты хотя бы посмотри. Тебе понравится…

За дверью словно вздохнул печальный морской слон, потом послышались грузные шаги, и дверь, скрипнув, отворилась, являя взору Гарри сердитого Дадли. Окинув мрачным взглядом приставучего братца, тот нехотя посторонился со словами:

– Чего ты мне можешь подарить? Ни за что не поверю, что у тебя есть что-то, чего нет у меня.

– А вот и неправда! – обрадовался Гарри. – Есть!

И протянул сверток, который в руках Дадли вдруг задрожал и глухо зарычал. Дадли потрясенно замер – неужели?..

– Это мне? – почему-то шепотом спросил он, не веря своим ощущениям в ладонях.

– Тебе! – подтвердил Гарри. – Я же не в Хогвартс уезжаю, так что она мне больше не нужна. И я подумал, что могу отдать её тебе раньше, чем закончу третий курс.

Дадли ошалело кивнул и, подойдя к кровати, принялся разворачивать подарок – клыкастую книгу о чудовищах. Развернул и восхищенно-влюбленно уставился на ядовито-зеленую обложку, на две пары злобных желтых глаз и страшенные безгубые голодесенные челюсти, оснащенные жуткими клыками. Бесстрашно протянул руки и, ловко цапнув за переплет, быстро погладил корочку. Как справляться с кусачей книгой, он уже слышал от Гарри. Грозное рычание сменилось тихим, довольным урчанием, книжка словно бы вздохнула и заметно расслабилась, видимо, почувствовав, что приобрела любящего и постоянного хозяина. Дадли благодарно глянул на Гарри и шепнул:

– Спасибо…

Из Германии по договоренности за Гарри приехал человек, которого наняли в качестве сопровождающего. Звали его Густав Шеллинберг, это был довольно-таки невзрачный человечек, ростом примерно метр с кепкой да с подпрыгом, худенький до прозрачности и с невероятно огромным носом, у него были черные волнистые волосы и хитренькие маленькие глазки и, в общем, имел весьма жуликоватый вид. Отчего тётя Петунья чуть не передумала отпускать племянника, ещё бы, с таким-то типом! Но паспорт и документы герра Шеллинберга оказались в полном порядке, да и дядя Вернон добродушно прогудел в усы, что, дескать, характер и надежность человека не зависит от внешности, а сам он лично уверен в компентентности полковника Шелли. При этом сообщении тётя Пэт едва не подавилась от изумления – ч-чего-о-о??? Этот замухрышка – полковник?! Да уж воистину, внешность – обманчива… Дядя хохотнул, хлопнул хлипкого гостя по плечу, отчего у того ноги подогнулись и уволок в гостиную, угощать английским виски и выспрашивать новости, ну и повспоминать о былых армейских днях. Что называется – встретилась два товарища…

Гарри пока не знал, нравится ли ему мистер Шелли, но втайне надеялся, что они поладят, а в пути, глядишь, и получше друг друга узнают, не зря же дядя именно его пригласил в сопровождающие. Гарри не был идиотом и прекрасно понимал, что абы кому любящие родственники его не доверят. Правда, магам они тоже доверили, но тут, как говорится, не до жиру…

Перелет до Ганновер-Лангенхаген прошел хорошо, а потом прямо оттуда пересели на поезд, благо, что аэровокзал был напрямую связан с железнодорожным. Гарри в самолете слегка укачало, и он периодически ловил на себе обеспокоенные взгляды спутника, это его раздражало – небось, думает теперь, что он, Гарри, какой-то слабак и хлюпик. В поезде, в благоустроенном купе, Густав самолично расстелил постель и уговорил парня прилечь, прямо-таки взмолился:

– Да полежи ты чуток, зеленый же весь…

Гарри не поверил, украдкой глянул в зеркало, висящее под багажной полкой, и приуныл – действительно бледноват. Попытался объясниться:

– Вы не подумайте, просто я сегодня в первый раз в жизни летел на самолете.

Тот хмыкнул:

– Всё в первый раз бывает, салага, – и подмигнул: – Нюхнул воздуху, а?

Гарри засмеялся. Спутник ему определенно начинал нравиться. Густав Шеллинберг оказался очень ответственным человеком, он протащил Гарри по всем инстанциям, ни на секунду не оставляя его в одиночестве у незнакомых людей и в незнакомых местах. И первое время даже пожил вместе с ним в одном номере гостиничного отдела клиники, пока Гарри не освоился и не перестал путать этажи и коридоры. Да и потом он далеко не ушел, так, съездил на сутки в Мюнхен и вернулся оттуда, сопровождая ещё одного подопечного, глухого паренька по имени Лютер. Обязанность у него такая была, у Густава Шеллинберга, и работал он здесь, в Нордштадской клинике.

После положенного карантина и курса профилактик Гарри поселили в общей палате на четырех человек. Компания вышла довольно-таки разношерстной: англичанин, два немца и русский, одного Гарри уже знал – Лютер Мозер, второго звали как-то грозно, Штефан Шмайссер, ну, а русича прозывали банально, простенько так и со вкусом – Ваня Белый. Все мальчики были одного возраста, разве что Ваня чуть постарше, ему через пару месяцев должно было исполниться четырнадцать лет. Пока пареньки присматривались друг к дружке и пытались преодолеть один, но очень существенный языковой барьер, который, впрочем, не мешал им общаться. И тут выяснилась одна весьма любопытная странность. Если имена европейцев выговаривались на всех языках одинаково легко – Гарри, Лютер и Штефан-Стивен, то на имени Вани все спотыкались. Пробовали звать по-русски – не получилось произнести имя правильно, всё время выходило то Вань-я, то Ивенс, а то и вовсе Айвен… ну хоть плачь. На английский же манер его имя звучало как Джон. Ивана эта ситуация забавляла, и он порой отшучивался, дескать русские по-английски лучше разговаривают, и это было правдой, он безошибочно произносил все европейские имена, чисто и без запинки.

А потом были лошади. Зима в Ганновере была мягкая, с легкими морозами по ночам, поэтому на всех пациентах были спортивные костюмы и легонькие лыжные куртки, также обязательны были шапки, шарфы и перчатки-рукавицы. Группа была смешанной, в ней были и девочки от десяти и старше лет, их куратором оказался Густав, чему Гарри был искренне рад. Ребят посадили на автобус и повезли в пони-клуб, носящий оптимистичное название «Веселый скакун». Ребята заранее запаслись нужной амуницией, ещё дома, об этом позаботились их родственники, знающие, куда отправляются дети, так что, прихватив сумки и пакеты, они вышли из автобуса и по подсказке куратора направились в раздевалку, где и переоделись в высокие сапоги, шлемы, специальные кожаные перчатки. В этот самый первый день у них было лишь поверхностное знакомство с лошадьми, их будущими партнерами. Кое-кто в толпе протестующе зароптал, мол, какие-такие партнеры, это что же, на один уровень со скотиной вставать? На что Густав с нажимом пояснил:

– Перво-наперво запомните, лошадь – не скотина! Она очень гордое и поразительно умное животное. Общение с ней – значит проявить уважение к себе.

Густав замолчал, строго оглядел замерших и слегка обалдевших подростков, кивнул, подтверждая свои же слова, и продолжил:

– Как давно стало известно, отношение человека к лошади красит именно человека. Именно на его поведение отвечает взаимностью лошадь. Причем очень честно, правдиво. Хорошего человека лошадь отмечает очень скоро и четко, она отражение человека. Вы понимаете, к чему я клоню?

Подняла руку одна девочка с явными признаками ДЦП и сказала запинающимся, ломким голосом:

– Собака, например, может любить любого хозяина, хоть пьяницу, хоть лентяя… а лошадь на грубость отвечает грубостью, на ласку лаской. Правильно?

– Да, София, почти правильно. Просто от грубого отношения лошадь может сломаться и плохого человека она станет бояться.

В дальнейшем знакомство перешло в рутину, как выяснилось позже, иппотерапия включала в себя не только простое катание верхом, а и тотальную заботу о лошади. Партнером Гарри стал кроткий и спокойный мерин приятного шоколадного цвета, его масть называлась бурой, такой же оказалась и его кличка – Шоколадка. По причине зимнего сезона у него была длинная и густая шерсть, из-под косматой челочки выглядывала симпатичная белая звездочка и печально смотрели на мир два огромных карих глаза. Так вот, в обязанности Гарри стал входить уход за конем: приходя в конюшню, надо угостить лошадку морковкой или сахаром, вывести на развязку, не забыв при этом про недоуздок, привязать его и тщательно почистить, потом долго и терпеливо обматывать лошадиные ноги двумя слоями разных бинтов, и только потом – ногавки. Далее шло взнуздывание и седловка, лошадь надо уговорить и как-то убедить взять в рот трензель, затем следует подогнать к голове круговую уздечку, на спину сперва кладется потник, потом вальтрап и поверх них кладется седло, которое надо пристегнуть к туловищу подпругой. От всех этих премудростей у Гарри порой голова кружилась, ну просто графа на выезд наряжают! А кроме этого… Заседлывая Шоколадку в первый раз, Гарри услышал по соседству странную фразу:

– Ну сдуйся, сдуйся, лапушка, спусти воздух…

Заглянув в соседнюю развязку, Гарри увидел, как София похлопывает свою лошадь по брюху. Оказывается, при застегивании подпруги лошадь надувается, набирает в лёгкие воздух и затаивает дыхание. Кто-то говорит, что лошади так капризничают, хитрят, но лично она, София, считает, что это просто от предвкушения, ожидания того, что вот-вот крепко застегнется подпруга, вот поэтому лошади и затаивают дыхание, как это делает любой человек перед уколом или от дружеского шлепка по спине.

====== Вторая глава. Сказка о единороге ======

Верховая езда неожиданно понравилась Гарри. Начинали обычно с разогрева в манеже, лошади шли гуськом с интервалом в один корпус друг за другом, внимательно следя за всадниками и четко выполняя указания тренера. Честно говоря, Гарри удивился, заметив ответственное поведение, казалось бы, простого, неразумного животного... Но Шоколадка, правильно воспитанный мерин, действительно наблюдал за своим подопечным. Когда Гарри в первый раз сел на него, то конёк прямо чуть ли не крался, шел буквально на цыпочках, следя в три глаза за тем, чтобы неопытный наездник не упал с его спины. Кроме того, меринок оказался любопытным и игривым, чего Гарри никак не ожидал от спокойных и равнодушных в общем-то лошадей. Вскоре, когда Шоколадка убедился, что Гарри его постоянный клиент в этом сезоне, то стал здороваться с ним, приветливо ржал, едва завидев Гарри по утрам, да и потом в течение дня бурый конёк радостно мотал большой головой, весело блестя глазами. А сам Гарри обнаружил, что тоже радуется своему четвероногому другу. Шоколадка забавно морщил нос, задирал верхнюю губу, показывая крупные желтые зубы и тихонько хрюкал, этот звук тоже оказался изрядным сюрпризом для Гарри, ведь он наивно полагал, что лошади только ржут... но нет, кони могли не только храпеть и ржать, они издавали великое множество разных звуков: хрюканье, рокотание, могли и пискнуть, и взвизгнуть. И мимика у них была очень богатой – одни только прижатые уши вкупе со строгой мордой чего стоили. А уж когда лошадь ставит бровки домиком и собирает лобик в треугольные и ромбические складочки... Здесь Гарри просто сдавался на милость победителя, потому что знающие люди объяснили ему – такое выражение мимики означает, что лошадь переживает, задумывается о каких-либо проблемах.

Езда же верхом это отдельная песня. Сидишь на широкой спине, чувствуешь, как под тобой ходит живая сила, как перекатываются под кожей мощные мышцы и как тебя раскачивает во все стороны в такт лошадиным шагам... ни с чем не сравнимые ощущения!

Позже они выезжали из манежа на улицу и продолжали прогулку по конным тропам и дорожкам.

После прогулки юные всадники отводили лошадей в конюшню, ставили на развязку и, расседлав, принимались чистить и вытирать вспотевших товарищей. Снимали-разматывали бесконечно длинные бинты, отчищали копыта от песка и грязи, меняли уздечки на недоуздки и отводили в денники, за которыми следили конюхи, всё-таки больных детей нельзя заставлять работать по-черному ещё и на конюшне. А забота о лошади нужна для установления контакта, для того, чтобы она знала, кто к ней прикреплен.

В первые дни от верховой езды у Гарри с непривычки болело и ныло всё тело, да так, что он и не знал, как жить, отваливались ноги и спина, особенно то, что ниже, да что там, ему казалось порой, что на месте ягодиц у него один сплошной синяк. Так что, вползая в комнату, четверо парней буквально с ног валились, едва дыша и двигаясь как анемоны, то есть никак, стараясь вообще не двигаться, со стонами переодевались в пижамы и бревнами падали в кровати, слабо жалуясь и переругиваясь что-то на тему:

– Да чтоб я ещё раз сел на эту клячу!..

– Кто-нибудь, убейте меня во сне...

– Ой, мама... и я когда-то просил купить мне пони??? Я передумал, мне его не надо!

Гарри не жаловался, он страдал молча, чувствуя, как растекается по телу приятная истома – наконец-то он лежит, отдыхает и никуда вставать не надо! О-о-о, какое блаженство!.. Потом, с течением времени, с постоянными тренировками боли прошли, окрепли и налились силой мышцы и ребята начали получать истинное удовольствие от верховой езды, искренне посмеиваясь над своей слабостью и жалобами. Подумать только, они когда-то жаловались и не хотели садиться на лошадь. Зато теперь они готовы целыми днями кататься и никакими силами их больше не оттащить от лошадок. Конечно, сейчас, привыкнув и поняв, какое это счастье – оседлать коня и помчаться, догоняя ветер, – они и правда хотели кататься целыми днями, но увы... это им не разрешалось. У коней был свой распорядок дня и свой график. Шоколадка, например, был приставлен к двум пациентам, с утра до обеда он был предоставлен в полное распоряжение Гарри, а после обеда и до ужина на нем ездила девочка с проблемами с позвоночником, её ноги были зафиксированы ортопедическими шинами. Что поделать, больных детей много и лошадей на всех не напасешься, вот и приходилось составлять расписание по часам и по коням. Некоторые лошади вообще трех детей обслуживали.

Чем же заполнялся день Гарри? Ну, с утра подъем, утренние процедуры, туалет, сдача крови на анализ, завтрак, потом долгие сборы лошади и прогулка, на которую едва уходило два часа. Потом разминка, обед и тихий час. После тихого часа обязательный массаж и час работы на тренажере – имитация гребли, “велосипед”, беговая дорожка... И уже после ужина в шесть часов – отбой, свободен до отхода ко сну в девять. Ну... разговаривать можно и лежа в постелях, чем мальчики и занимались, всласть чесали языками. Кроме Лютика, как самый глухой он не мог поддерживать разговоры, вместо этого читал книги, пока не погасят свет, и спокойно засыпал в десять-одиннадцать часов, и голоса остальных не мешали ему спать. В один из таких зимних вечеров заговорили о семьях и о том, кто откуда приехал. Начал Штефан:

– Я здешний, в Ганновере живу с родителями. Лютик из Мюнхена, а вы, парни, откуда?

– Я из Англии, – ответил Гарри. – Живу в пригороде Лондона, Литтл Уингинге, с тётей, дядей и кузеном.

– А я из Санкт-Петербурга... не пытайтесь повторить, называйте мой город Сан-Питер... – в обычной своей язвительной манере сообщил Ваня. – Нас в семье восемь человек.

– Вот это да... а кто, если не секрет?

– Да не секрет, я вам что, Джеймс Бонд? Мать с отцом, бабуля с дедом, тётка – мамина сестра, и нас трое, я и мои сестры.

– А зачем ты сюда приехал, Вань-я? – как всегда споткнулся на его имени Штефан. – Ты вроде самый здоровый из нас.

– У меня эпилепсия, обычно она не так заметна, – серьезно ответил Ваня. – Но что есть, то есть, мои со мной совсем замучились, мама каждую минуту ждет, что я свалюсь в припадке. Меня дядя сюда привез, надеется на что-то, но я-то знаю, что эта болячка неизлечима. Правда, мне с лошадьми полегче стало, видать они действительно обладают даром исцеления... Знаете, – тут глаза Вани загадочно блеснули и он перешел на таинственный шепот: – Я одну легенду прочитал, давно ещё, в детстве, что в германских лесах водится волшебный зверь – единорог. Он похож на белоснежного коня, а во лбу его растет длинный витой рог, прямой как шпага... – Ваня помолчал, задумчиво глядя перед собой, потом снова посмотрел на новых друзей: – Можете смеяться, ребята, но я по малолетству наивно мечтал, что однажды я уеду далеко-далеко, в загадочную страну, и где-нибудь в волшебном лесу встречу сказочного единорога. Ведь там, где он ступает, возрождается земля, а там, где он ударит копытом, появляется источник целебной воды, та самая вода, которая исцеляет все болезни.

Штефан и Лютер молча переглянулись и пожали плечами, потом Штефан криво улыбнулся:

– Нам всем не помешал бы волшебный зверь, но, к сожалению, это всего лишь сказки.

– Да, я понимаю, сказки... – печально согласился Ваня. – Тем более что я не для себя бы попросил целебную воду...

– А для кого? – осторожно спросил Штефан.

– Для сестренки моей младшей, Маринки. Она очень серьезно больна, что-то с сердцем, врачи говорят, что это чудо, что она дожила до восьми лет с таким... с такой сердечной недостаточностью. Мне за неё реально страшно, в любой момент может умереть.

Мальчики замолчали, погрузившись в невеселые думы, а Гарри просто обмер весь от ужаса, похолодел от леденящего страха. Для него-то единорог вовсе не был сказкой, а самым что ни на есть настоящим, реальным зверем.

Обреченно закрыл глаза, вызывая в памяти картинку – темноволосая девочка обнимает белоснежного, сверкающего лунным светом единорога. Трейси Дэвис и её дикий лесной друг... Как там она его называла? Серебряный ветер? А потом совершенно непрошено перед глазами встало честное и простое лицо Вани, серо-стальные глаза, светлые волосы, простая славянская внешность, но почему-то эта чистая русская красота привлекает всеобщее внимание, наверное как раз своей простотой. А его сестренка, возможно, похожа на брата, такая же сероглазая и светленькая, а в детской хрупкой груди неровно бьется больное сердечко. Тут сердце Гарри прямо-таки зашлось от жалости к незнакомой маленькой девочке, которая в любую минуту может... Нет! Не думать об этом!!! Вот бы написать Трейси, спросить её, могут ли единороги исцелять врожденные пороки сердца? Вот только как с ней связаться? Мерлин-то дома остался. А что если...

Едва дожив до утра, Гарри после сдачи анализов дорвался-таки до телефона и, лихорадочно вертя диск, набрал международный номер. Ему ответил оператор, и Гарри попросил связать его с Литтл Уингингом в Лондоне. Дождавшись сигнала, Гарри снова завертел диск, набирая на сей раз домашний номер, и чуть не расплакался, услышав родной голос тёти:

– Да? Алло?..

– Мама, это я...

– Гарри! Что случилось?

– Я соскучился, мам. Пришли ко мне Мерлина, мне он нужен. И как там все, папа и Дадли?

– Дадли в “Воннингсе”, ты же знаешь, но он тоже скучает по тебе, а папа... – тут голос тёти зазвучал глуше, когда она крикнула в сторону: – Вернон, Вернон! Тут Гарри...

В трубке раздалось пыхтение и густой бас:

– Здравствуй, сын. Слушай, тут всё письмами от твоих друзей завалено, всё спрашивают, куда ты подевался... Ты что, Гарри, не рассказал им, что не вернешься в Хогвартс?

– Э-э-э... – смешался Гарри. – А от кого письма, пап?

– Сейчас гляну... Пэт, принеси-ка, там пачка на камине... Фух, сын, ты ещё здесь?

– Да.

– Слушай: Невилл Долгопупс, П. Лавгуд, Рон Уизли, ещё Ф. и Д. Уизли, ещё один Д. Уизли, чепуха какая-то... Кто ещё... Дин Томас, Ш. Ф. какой-то, Лаванда Браун, это девушка, сынок? Ещё письма от...

– Папа, стой, хватит! – крикнул смущенный Гарри, покрасневший от ехидного вопроса насчет девушки. – Просто пересчитай, сколько там писем.

– Сто семь.

– Чего-чего?

– Я говорю, сто семь писем, вот у меня в руке... фух, толстенная пачка. И все тебя ждут.

Гарри в шоке уставился на телефонный аппарат. Ничего себе... сто семь писем, да он едва ли половину сокурсников знает! Потом опомнился:

– Пап, дай маму.

Получив Петунью, Гарри неуверенно спросил:

– Может, не надо Мерлина? А то ещё увидят, неудобные вопросы начнут задавать... Тут никто не знает о том, кто я.

– В нашем городе тоже никто не знает про тебя, но нашим совам никто не удивляется.

– Да, верно... Мама, скажи, а единороги могут исцелять?

– Сынок, что случилось???

– Да не со мной! Девочка тут одна маленькая с пороком сердца. То есть не совсем здесь, а у мальчика одного сестренка младшая.

– Вот оно что... Вернон, да убери ты стакан... Гарри, насчет единорогов... об их целительской силе ходит много легенд и верований, но в реальности речь идет о роге носорога и о его якобы целительном свойстве.

– Это неправда?

– Ну да, рог носорога это толстый пучок ороговевших волос, и я сомневаюсь, что кератин может принести хоть какую-то пользу. А про волшебных единорогов спрашивай волшебников, они должны всё знать о своих волшебных тварях. Так как, прислать к тебе Мерлина?

– Да, мам, пришли. Я всё-таки спрошу одну волшебницу про единорогов.

Гарри поговорил со своей семьей ещё немного, а потом, повесив трубку, вернулся в комнату. В ней был только Лютер, он сидел на кровати и возился с крошечной штучкой в руках. Гарри присмотрелся и понял – слуховой аппарат. Лютер пытался вставить батарейку, но его непослушные пальцы никак не могли попасть в крошечный паз по причине такой же диспраксии, как у Гарри, только намного хуже из-за ДЦП. Гарри подошел, осторожно забрал аппаратик из рук Лютера и под его внимательным и благодарным взглядом вставил батарейку.

====== Третья глава. Письма из Южной Америки ======

Тётя Петунья всё же решилась вскрыть «чужую» корреспонденцию и прочитать письма, адресованные племяннику, в поисках важных посланий и, отсортировав наиболее нужные, отправила их с Мерлином. Таким образом Гарри получил не только пернатого друга, но и почту. Почему-то школьные и почтовые совы временами не находили его домашний адрес и самого Гарри, а вот собственные совы – Букля и Мерлин – запросто. Находили его всегда и везде. Вот и Мерлин, молодой совин, ухитрился разыскать хозяина в другой стране, за много-много сотен миль от дома.

Странная встреча произошла на верховой прогулке, когда вереница коней неспешно вышагивала по одной из конных троп в благоустроенном парке, в самой глухой и безлюдной его части. Над головами всадников и лошадей беззвучно пролетела белая крылатая тень и с тихим уханьем спикировала прямо на Гарри, тот едва успел подставить левую руку, на которую и сел Мерлин, крепко обхватив лапами предплечье. Шоколадка при этом нервно запрядал ушами и, слегка повернув голову, опасливо скосил на птицу выпученный от страха карий глаз. К чести сказать, это всё, что позволил себе испуганный конь, другие лошади в подобной ситуации ведут себя иначе, они пугаются и несут со всех ног, закусив удила. Но не наши кони! Они были воспитаны в должном ключе и адекватно реагировали на всякие неожиданности вроде птиц, взлетающих из-под ног, рваных пакетов и газетных листов, которые беспорядочно и хаотично из ниоткуда в никуда швыряют игривые ветры. Итак, завидев на руке Гарри большую белую птицу, юные всадники буквально замерли от восторга, восхищенно взирая на посланника небес, взволнованно перешептываясь и тихо восклицая. Большинство из них сову сегодня увидели в первый раз в жизни, а тут не просто сова, а полярная, очень большая и красивая! Так что Гарри зря опасался неудобных вопросов. То есть вопросы были, но не по поводу необычного питомца, а…

– Гарри! Какая красавица! А можно её погладить?

– Гарри, а что она ест?

– Гарри! А можно подержать?

– А как её зовут?

Ну конечно можно! И погладить, и подержать… только дайте письма с лапки сниму. Взбудораженные дети даже не обратили внимания на какие-то письма, им сейчас важней всего была сама птица, которую, оказывается, зовут Мерлин. Необыкновенное, прекрасное и очень-очень знакомое имя… а вы покажите мне хоть одного ребёнка, который бы не знал историю великого волшебника Мерлина, состоящего при дворе короля Артура!

Заметив столпотворение, к ним подъехал куратор, придержал свою соловую кобылу и мягко вопросил, по какому поводу собрание. Дети забеспокоились и приготовились было дружно соврать, что ни по какому и что ничего не случилось… Но Густав уже увидел и узнал птицу, и весело хмыкнул:

– Смотри-ка, Гарри, к тебе сова прилетела. И кто же это? Букля?

– Нет, это Мерлин, – с облегчением ответил Гарри. А Густав, отметив удивленные лица детей, пояснил: – Всё в порядке, тётя и дядя Гарри разводят сов.

Таким образом, пернатый гость, совенок Мерлин, был легализирован. Его поселили в «живом уголке», которые обыкновенно устраивают в маггловских пансионах, школах и больницах, где подолгу живут дети. Здесь же, кстати, была и Люси, которую Гарри уже просто привык таскать с собой повсюду, и сейчас черепашка со всем комфортом была устроена в просторном террариуме с обогревом и водяной баней для увлажнения воздуха – конденсатором. Прочие обитатели «живого уголка» тоже принадлежали детям, которые привезли своих зверей из дома, не в силах с ними расстаться – голландские и ангорские кролики, морские свинки, декоративные пегие и белые крысы, хомячки, ежики… Устроив и накормив усталого почтальона, Гарри прошел в комнату – надо было разобраться с письмами, ведь тётя их зачем-то прислала. Немного нервничая оттого, что в комнате присутствовал Ваня, Гарри уселся на свою кровать и вынул из непромокаемого пакета плотную пачку перевязанных веревочкой пергаментов. Ваня заинтересованно стрельнул глазом в сторону желтых листов, но с кровати не встал, не стал пока навязываться и переборол свое любопытство. Гарри вздохнул и, спиной ощущая чужой и пока немой интерес, погрузился в чтение. Первым выпало письмо Невилла:

«Здравствуй, Гарри!

Надеюсь, ты нормально доехал до Германии? О том, что ты уехал туда, мне рассказала Гермиона. До сих пор переживаю, как ты можешь ездить на маггловских транспортерах, надеюсь, я правильно написал это слово?

Я всё прочитал о Патронусах, это очень сложное заклинание... Чтобы вызвать Патронуса, надо очень сильно сосредоточиться на самом счастливом воспоминании, поднять палочку, взмахнуть ею перед собой и отчетливо произнести магические слова «Экспекто Патронум», и тогда из кончика палочки должен появиться твой защитник Патронус, его ещё называют – антидементор. Я попробовал его вызвать на каникулах, но у меня ничего не получилось. Наверное, потому что у меня не так много самых счастливых воспоминаний. Я никому не говорил об этом, но тебе я хочу рассказать. Мои мама и папа замучены пожирателями смерти, они их запытали до потери рассудка, и с тех пор мои родители находятся в госпитале св. Мунго. Поэтому у меня не получается Патронус. Но у тебя он, наверное, получится, Гарри, так что попробуй. Ах да, ты же в маггловском мире и тебе нельзя колдовать, тогда попробуй сделать вот так, этот способ мне подсказала бабушка: она говорит, что некоторые волшебники, лишенные палочек, во время боя, например, могли вызвать Патронуса и без помощи палочек. Правда, этот способ работает только тогда, если в твоей жизни есть или был очень хороший и надежный друг-защитник, которому ты доверял стопроцентно. И который хотя бы раз в жизни спас тебя от смерти или неприятности. Как-то так.

Я никогда не писал таких длинных писем, надеюсь, оно тебе поможет? Как у тебя дела, приедешь ли ты в Хогвартс на четвертый курс?

Твой друг Невилл»

Отложив письмо Невилла, Гарри удрученно покачал головой – неудивительно, что Невилл никогда не рассказывал о своих родителях, а только о бабушке… Следующие письма были не столь значительны, Лаванда Браун, к примеру, сообщала, что Гермиона оказалась права в том, что её кролик Пушик жив, что это её дурак-братец так по-идиотски пошутил, ну да она ему уж показала, как добывать алмазы с неба. Этот абзац заставил Гарри улыбнуться – поделом тебе, Август Браун!

Среди желтых пергаментов Гарри вдруг обнаружил современный белый конверт-бандероль, без адреса и довольно толстый. Вскрыв его, он достал несколько листов пергамента и бумаги, знакомый почерк ударил в глаза, и Гарри сначала расправил письмо от тёти, вчитался в ровные аккуратные строчки, впервые отметив, что старается писать, как тётя Пэт, подражая её красивому почерку:


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю