Текст книги "История ансамбля "Битлз""

Автор книги: Тамара Воробьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

ДЖОН ЛЕННОН

Организатором и лидером ансамбля официально считается Джон Леннон, хотя сам он всегда подчеркивал, что «Битлз» – это группа и в ней нет главного и подчиненных. Он говорил: «Мы группа. Всегда были группой. Ни один из нас не работает больше других. Все, что мы делаем, мы всегда делаем вместе. Мы все вносим одинаковую лепту и получаем одинаковую долю».

Родился Джон Уинстон Леннон 9 октября 1940 года в ливерпульском родильном доме во время очередного воздушного налета на город немецких бомбардировщиков. То, что он родился именно в родильном доме, как утверждают его биографы, является свидетельством принадлежности его родителей к среднему слою английского общества, поскольку в рабочих семьях это считалось роскошью.

Мальчику дали двойное имя: в честь дедушки по отцу его назвали Джоном, в честь тогдашнего премьер-министра Англии и выдающегося политического деятеля Уинстона Черчилля – Уинстоном. Впоследствии, став взрослым, Джон скептически относился к этому второму имени.

Семейную чету, которая произвела на свет Джона, нельзя было назвать вполне благополучной. Их брак не признавали родители невесты, считая жениха не парой для своей дочери.

Отец Джона Альфред (или Фред) Леннон к моменту вступления в брак плавал официантом на судах торгового флота, пройдя до этого ступени коридорного и стюарда. Детские и отроческие годы Фред провел в детском доме, куда попал пятилетним ребенком после смерти своего отца – профессионального певца, солиста известного американского ансамбля «Менестрели из Кентукки» Джона Леннона.

Знакомство с будущей женой произошло за десять лет до свадьбы. Фреду было 16 лет, и он только что устроился матросом на торговое судно. Накануне ухода в рейс он с приятелем гулял по парку, для солидности надев шляпу. Приятель был немного старше и давал Фреду наставления, как знакомиться с лицами противоположного пола. Тут же оба решили применить знания на практике. Девушка, приглянувшаяся друзьям, была изящной, миловидной и казалась приветливой. Но когда они подошли, она вдруг стала хохотать. Ее ужасно рассмешила шляпа Фреда. Не размышляя долго, галантный кавалер тут же бросил злополучную шляпу в пруд. Знакомство состоялось.

Девушку звали Джулией Стэнли. Ей было 14 лет, и она была одной из пяти дочерей известного лоцмана, служащего спасательной компании Ливерпуль – Глазго, человека строгих правил, состоятельного и степенного. У Джулии были золотисто-каштановые волосы и острый язычок. Фред отличался легким нравом, умел играть на банджо и очень прилично пел. Впоследствии в своей биографии Фред Леннон рассказывал, что он был непременным участником самодеятельных концертов на всех судах, где плавал.

В брак Джулия и Фред вступили в декабре 1938 года. Мужу было 26 лет, жене – 24 года. Она работала билетершей в ливерпульском кинотеатре «Трокадеро», он служил официантом на пароходе. На регистрацию никто из родственников не пришел, свадьбы не было, и молодые провели весь вечер в кинозале «Трокадеро».

Джон родился, когда отец был в море. Джулия полтора года получала письма и деньги от мужа, затем он пропал. Шла вторая мировая война, на морских путях гибли многие суда, поэтому исчезновение Альфреда Леннона было воспринято как окончательное, и Джулия вскоре вышла замуж за официанта Бобби Дайкинса, человека солидного и имевшего двух детей от первого брака. Трое детей с первых дней совместной жизни были тяжелым грузом для молодоженов. И сестры Стэнли на семейном совете решили взять Джона к себе. Такое решение было дальновидн-ым, поскольку в новой семье Джулии вскоре появились и общие с Бобби дети – Джулия и Жаклин.

Таким образом, Джон прожил с матерью только восемнадцать месяцев, но это был первый этап в жизни ребенка и потому особенно важный для формирования его характера и склонностей. Джулия была доброй, веселой, но, по мнению сестер Стэнли, весьма эксцентричной и легкомысленной. Как и сестры, она была остроумной, но уж слишком часто шутила и смеялась. Дома у нее был граммофон и большая коллекция пластинок с легкой музыкой. Джулия обожала петь и играла на банджо – этому научил ее Фред.

Мать вошла в жизнь Джона лучезарной, улыбающейся, всегда что-то напевающей. Переезд из ее дома к тете Мэри, старшей сестре Стэнли, был первой трагедией в его жизни.

Тетя Мими, как стал звать ее мальчик, и ее муж Джордж Смит не имели своих детей и охотно взяли ребенка к себе. Жили они в собственном доме «Мендипс» на Менлав-авеню в Вултоне – самом красивом и респектабельном пригороде Ливерпуля. У дяди Джорджа была небольшая молочная ферма с маслобойней.

В Вултоне жили достаточно зажиточные люди. Дом Мими, двухэтажный, построенный в стиле Тюдор, одной стеной примыкал к стене такого же дома. Холл первого этажа был отделан деревянными панелями, а в стенных шкафах красовались дорогие тарелки из фарфора знаменитых марок. На втором этаже была большая веранда, куда обычно вывозили в кресле маленького Джона, чтобы он погрелся на солнце. Там же, на втором этаже, находилась и собственная комната мальчика. Рядом с домом находились ставшие впоследствии знаменитыми «Земляничные поля» – детский приют Армии спасения («Salvation Army» – религиозная филантропическая организация. Основана в 1865 г), где Джон играл с компанией сверстников.

Мими была доброй, умной, но очень строгой и подчас резкой женщиной. Она всей душой любила маленького Джона и стремилась дать ему хорошее воспитание. Но ее система воспитания была чисто английской, и Джон жил без ласки, без сладостей, без карманных денег и развлечений. Правда, два раза в год Мими вывозила племянника в город на фильмы Уолта Диснея, а иногда водила в музей или в театр. И хотя Джон уважал тетю и даже любил ее, она не была для него близким человеком. Зато дядя Джордж был нежен с мальчиком, всячески его баловал и быстро стал его доверенным лицом.

Однако, как бы хорошо ни относились к нему тетя и дядя, взрослые произвольно или непроизвольно вызывали потрясения в душе Джона, преследуя, с их точки зрения, высшие интересы ребенка. Мими старалась вообще никогда не говорить с ним о его родителях и всячески избегала этой темы, и хотя Джулия жила в двух остановках от дома Смитов, она почти там не показывалась.

Когда Джону было 5 лет, неожиданно объявился его отец. С согласия Мими он повез сына на курорт в Блэкпул. Война была позади, у Фреда были деньги и большие планы – он намеревался навсегда уехать в Новую Зеландию и забрать с собой Джона. Они поселились в Блэкпуле в доме приятеля Фреда. Все было готово к отъезду, как вдруг на пopoгe дома появилась Джулия. Она требовала вернуть ребенка домой (выяснилось, что ее послала в Блэкпул Мими). Между родителями разгорелся спор, и они не нашли ничего более разумного, как переложить бремя принятия решения на детские плечи. Джон сидел на руках отца, крепко к нему прижавшись. Когда его дважды спросили, с кем он хочет жить, он дважды ответил: «С папой». Джулия повернулась и вышла из дома. Джон стремглав бросился за матерью – и не вернулся. Фреду пришлось отправиться в Новую Зеландию одному. Он расстался с сыном на двадцать с лишним лет.

Столько притязаний взрослых, и таких разных, на любовь ребенка не могли пройти для него безболезненно. Уже с раннего детства он чувствовал себя обделенным любовью, в общем-то никому особенно не нужным. Если судить с позиций педагогики, Джон оказался в ситуации, усиленно побуждавшей его к самоутверждению. Он был умным и способным ребенком, умел делать то, чего не умели другие дети. Ему хотелось хоть чем-то привлечь внимание взрослых, вызвать у них восхищение или хотя бы интерес. Поэтому он придумывал всевозможные шалости, невероятные проделки. При этом он умолял: «Ну посмотрите же на меня, я Джон Леннон. Я могу делать разные трюки. Посмотрите на меня!»

Но взрослые не обращали на него внимания. И он замкнулся, стал строптивым, ревнивым, упрямым, непослушным и всегда и во всем стремился выделиться, быть первым. Эти черты характера остались у него на всю жизнь. Кто знает, может быть, это и помогло ему стать знаменитым создателем и лидером всемирно прославившегося ансамбля.

Когда Джон в возрасте 5 лет стал ходить в начальную школу «Давдейл» (Общая государственная начальная школа в Англии предназначена для детей от 5 до 11 лет (в Шотландии от 5 до 12 лет) и включает школу для малышей и начальную школу), он сразу проявил незаурядные способности. Читать он научился с помощью дяди и тети еще до поступления в школу, поэтому учиться ему было легко. Он хорошо рисовал. По словам Мими Смит, увлекался чтением. Но этого всего не заметили учителя, поэтому Джон перестал утруждать себя занятиями и переключился на игры, которые стали его единственной страстью.

Тетя Мими вспоминает, что в играх ее племянника уже проявлялись особенности его характера: твердость, настойчивость, категоричность, целеустремленность и самоотдача в каждом интересном для него деле. Играя, например, в индейцев, он требовал от всех участников «всамделишного» поведения, и если побежденный враг не умирал «по-настоящему», Джон разражался сильным и бурным гневом. Чтобы быть похожим на настоящего индейца, он просил. Мими вымазывать его красной подливкой от жаркого и рисовать на его лице различные узоры губной помадой. Он заставлял Мими брать в мясной лавке индюшачьи перья и украшал ими себя и товарищей по совместным играм. На дереве возле дома он соорудил себе убежище наподобие вороньего гнезда и часами сидел там, разыгрывая сцены из жизни краснокожих.

Если Джона наказывали, он удалялся в свою комнату и погружался в чтение. Его любимой книгой была (и осталась на всю жизнь) «Алиса в стране чудес» Льюиса Кэрролла. Как он потом говорил, в детстве эта книга восхищала его забавным и фантастическим сюжетом, в зрелом возрасте – железной математической логикой, удивительным остроумием, игрой слов и социальной глубиной. Он мечтал сам когда-нибудь написать собственную «Алису». Позже Джон увлекся Робертом Стивенсоном, Эдгаром По и книгами о художниках.

Из окрестных домов, перемежавшихся перелесками и полянами, подобралась компания мальчишек, в которую вошли Пит Шоттон (Пит Шоттон оставался самым близким другом Джона Леннона всю жизнь, был его помощником, директором модного магазина «Бутик», а после смерти Джона написал книгу «Джон Леннон в моей жизни»), Айвен Воган, Найджел Уолли. Все они вместе учились в «Давдейл». Сначала верховодил Пит, но как только появился Джон, он сразу перехватил лидерство. Он не боялся драться, был сильнее других ребят физически, умнее и изобретательнее, хотя шалости его были зачастую недетскими и порой жестокими. Джон уже тогда был близоруким, на близком расстоянии не различал номеров автобусов. Поэтому он не любил спортивных игр, зато много бегал и плавал. Из-за того, что плохо видел, не мог играть в футбол и чувствовал себя ущемленным, поскольку в Ливерпуле в футбол играли абсолютно все. Но зато он изобретал всевозможные собственные игры и шалости, и в этом его фантазия была неистощимой. Нередко ребята переходили границу дозволенного. Джон любил делать мишени из уличных фонарей и вместе с друзьями бросал в них камни и обломки кирпичей, соревнуясь, кто разобьет фонарь первым. Они бросали камни или комья грязи в окна проходящих поездов, расположившись на виадуке над железной дорогой; зажигали костры в неположенных местах, например на лужайках парков, и развлекались, наблюдая из укрытия суету пожарников. Но одним из самых любимых развлечений было забраться на большую ветку дерева, свисавшую над шоссейной дорогой, и внезапно опустить оттуда ногу прямо перед проезжающим под деревом автобусом.

Джон терроризировал всех соседей. Они его боялись. В нем постоянно чувствовалось внутреннее напряжение, он всегда жаждал что-то испортить, нарушить установленный порядок. В нем жил неукротимый и неуправляемый бунтарь.

Жестокость, однако, не была определяющей чертой характера Джона. Он нежно любил мать, так же нежно относился к тете Мими, был предан дяде Джорджу. Он обожал двух сиамских кошек, живших в доме тети. Кстати, потом, став уже взрослым, он всегда любил четвероногих и держал в своем доме кошек, хотя порой был очень жесток с людьми, даже самыми близкими. Эта жестокость удивительно сочеталась с отзывчивостью, щедростью и широтой. Пит Шоттон вспоминает в своей книге, как еще в детстве Джон давал друзьям уроки доброты, сам честно делился сладостями, карманными деньгами и вообще всем, что имел, с остальными мальчиками и заставлял их следовать его примеру.

С учителями в школе Джон был не в ладах, вероятно, опять-таки потому, что они не выделяли его среди других мальчиков. И он становился все более непослушным, задиристым, скрытным и угрюмым. Директор школы однажды сказал Мими: «Этот мальчик острый, как иголка. Он не может ничего делать по шаблону».

Настоящая жизнь начиналась для Джона за пределами школы. Игры и проказы уживались с уютом и спокойным бытом тетушкиного дома, с доверительной дружбой с дядей и с редкими, но ослепительными встречами с матерью, которая с тех пор, как Джон пошел в школу, стала часто бывать в доме Мими. Она приходила и разрушала созданный там уклад. В отличие от тети, мать позволяла Джону все, не говорила слов «нельзя» и «нет», не стремилась приучать его к чему-то серьезному. Она хотела, чтобы сын стал незаурядным. Дома Джон всегда находил чем заняться. Он любил рисовать цветными карандашами и мелками, писать стихи, сочинять рассказы. В семь лет он создал свою первую в жизни книжку «Спорт и скорость в картинках». В ней были карикатуры, рисунки, шутки, короткие рассказы и истории, фотографии кинозвезд и знаменитых футболистов и даже повесть с продолжением, которая заканчивалась словами: «Если вам это понравилось, приходите на следующей неделе – будет еще лучше». Таких книжек Джон сделал много. На их обложках он с гордостью выводил: «Редактор и художник Дж. У. Леннон». Во многих рассказах и рисунках он воспроизводил и перетолковывал впечатления, полученные от посещения театров, музеев и кино. Он нарисовал всех персонажей своей любимой «Алисы в стране чудес». Стихи и прозу Джон писал специальным секретным шифром, чтобы Мими не могла их прочитать. Рисунками из этих книжек оформлена обложка альбома Джона «Walls And Bridges», вышедшего в 1974 году.

Радостным еженедельным событием для маленького Джона было пение в воскресном детском хоре в приходской школе Святого Питера в Вултоне. Его привлекала торжественность и таинственность богослужения, но больше всего – сама музыка. У него был хороший голос, пел он с упоением, но иногда начинал импровизировать и даже изобретать собственный контрапункт, вовлекая в эти эксперименты и других мальчиков, в том числе, конечно, и Пита Шоттона. Этих музыкальных новшеств не оценили, и после нескольких предупреждений Джона и Пита выгнали из хора.

Новая сторона мира открылась Джону и Питу в результате дружбы со студентами-медиками, которым Мими одно время сдавала две из четырех спальных комнат своего дома. Мальчиков уже интересовали некоторые подробности анатомии человека, а студенты закрепляли учебный материал в своих рассказах, попутно открывая детям многие названия и слова, бытовавшие в ливерпульском порту, но не в обиходе благопристойного Вултона. В результате Джон и Пит чрезвычайно увеличили свой словарь и некоторое время сильно увлекались «новым языком», однако потом спохватились и с большим трудом стали отвыкать, страшась применить свои знания случайно в разговоре с родителями и знакомыми.

Сдав экзамены элевен-плас (Элевен-плас – экзамены для одиннадцатилетних, которые проводятся по окончании начальной школы и включают проверку умственных способностей, знания английского языка и арифметики), Джон и Пит в соответствии с правилами английской системы образования поступили в среднюю школу, которая называлась «Куорри бэнк хай скул». Айвена Вогана родители определили в так называемый Ливерпульский институт – тоже среднюю школу, но более престижную. Там Айвен познакомился с Полом Маккартни.

«Куорри бэнк» была небольшой средней грамматической школой (Grammar school – государственная или частная школа для детей от 11 до 18 лет; дает право на поступление в вуз; в программе – изучение классических языков) для мальчиков. Она пользовалась неплохой репутацией в Мерсисайде. Впоследствии эта школа стала знаменитой, потому что в ней учился Джон Леннон,– в Англии славу учебному заведению создают его бывшие ученики. Правда, и тогда, когда в ней учился Джон, она не была такой уж неизвестной, так как дала стране двух министров труда. В этой школе Джон оставил первый автограф, вырезав ножом на дверях туалета свои инициалы.

В тот год, когда мальчики поступили в «Куорри бэнк», она отмечала свое тридцатилетие, но им казалось, что ей сто или даже двести лет. Помещалась она в потемневшем кирпичном здании, надежно укрытом от внешнего мира ивовыми зарослями. Все учителя были одеты в черные костюмы со строгими галстуками и в мантии. Ученикам тоже полагалось носить черную форменную курточку и галстук. На курточках была вышита эмблема «Куорри бэнк» – красно-желтая голова оленя и под ней латинское изречение: «Из этой руды добудем благородный металл». В «Куорри бэнк» все подчинялось традициям: и раздельное обучение, и телесные наказания, и пуританские нравы, и официальность учителей, и культ зубрежки и дисциплины, и, конечно, скука на уроках, в первую очередь для незаурядных подростков. А следствием этой угнетающей скуки были нежелание учиться, шалости, безобразия, стремление скорее вырваться на улицу.

Джон пришел в школу с хорошим уровнем подготовки и в первый год даже считался одним из успевающих учеников. Но учителя не отмечали и не поощряли способного мальчика, так как он не желал хорошо заучивать программный материал, послушно выполнять задания, строго соблюдать дисциплину. Джон учился все хуже и хуже и наконец скатился в класс для отстающих. Такую же эволюцию проделал его друг Пит. Оба они скоро превратились в клоунов, паяцев, что документально закреплялось в школьных характеристиках.

Правда, учителя не могли не заметить незаурядных способностей Джона, его остроумия и оригинальности. Джон, прекрасно рисовал, постоянно занимаясь этим на уроках, даже не имеющих никакого отношения к рисованию. Он вел свой рукописный журнал под названием «Ежедневный вой». В этом журнале, сделанном из школьных тетрадей, он помещал шаржи и карикатуры на одноклассников и учителей, стишки, разные истории, рисунки на внешкольные сюжеты, часто весьма непристойные. Каждый день Джон приносил в школу новые страницы или целые выпуски. Читателями и ценителями могли быть только близкие друзья. Впрочем, учителя также не без интереса и удовольствия рассматривали в учительской комнате очередную конфискованную тетрадь.

На уроках Джон и Пит ничего не делали, разговаривали, вскакивали с мест, выходили из класса, потом стали вообще прогуливать занятия. Иногда они позволяли себе и безобразные выходки: избивали других школьников, могли выпустить в спину учителя чернила из велосипедного насоса.

Проделки продолжались и после школы, принимая нередко характер правонарушений. Одно время компания Джона пристрастилась к мелким кражам в магазинах, на благотворительных распродажах и ярмарках. Воровали – в основном сладости и лакомства – не от бедности и лишений, хотя родители, в том числе и Мими, ограничивали рацион сладких блюд. На мелкие кражи мальчишек толкали озорство, страсть к приключениям, азарт и обида на невнимание и непонимание их со стороны взрослых.

Пустота школьной жизни компенсировалась дружбой с дядей Джорджем и – все больше – с матерью. С дядей, как уже говорилось, у Джона установились очень теплые отношения. Джон читал ему свои первые стихи, дядя также знакомил племянника со своими, которые можно было показывать только в очень узком мужском кругу. Дядя смотрел сквозь пальцы на проделки Джона, сочувствовал, когда его наказывала Мими. И если в особых случаях Мими запирала Джона в одной из комнат, дядя тайком приносил ему булочки с изюмом. Иногда они вместе убегали из дома, оставив Мими плитку шоколада и записку с пожеланием приятно провести воскресный день. Как-то дядя подарил Джону губную гармонику, и Джон быстро научился подбирать на ней незатейливые мелодии.

Когда Джону было 13 лет, дядя Джордж умер. Случилось это внезапно. У него оказался цирроз печени, хотя он никогда ни на что не жаловался. Он даже не лежал в постели, как все больные, а до последнего дня работал на ферме. Джон очень тяжело переживал потерю своего взрослого друга, хотя и старался не показывать виду.

Теперь он остался с Мими. Она была заботлива, любила его, он тоже был к ней привязан, но она совсем его не понимала. И Джон еще больше потянулся к матери. Джулия не осуждала его шалостей, не бранила за прогулы в школе, разделяла его интересы. Она любила его друзей и разрешала им приходить к ней. Мими никогда их не пускала в дом, оберегая племянника от дурного влияния нехороших и плохо воспитанных мальчиков. Но самое главное – мать поощряла музыкальные увлечения сына. Она помогла ему подобрать на губной гармонике несколько популярных песенок. Первой была «Ах, какой стыд!» Фэтса Домино. С тех пор Джон не расставался с полюбившимся инструментом, носил его в кармане брюк и использовал любую свободную минуту в школе, дома, на улице, чтобы поупражняться. Довольно скоро он стал вполне прилично играть мелодии, которые передавали в радиопрограмме «Любимые пластинки всей семьи». Их исполняли популярные в то время американские певцы Фрэнки Лейн, Джонни Рэй, Джин Винсент и многие другие («Be-Bop-A-Lula» Джина Винсента была самой любимой песней Джона тогда, когда он сам стал знаменитым композитором. А гармоника фигурировала как непременный инструмент в выступлениях и грамзаписях «Битлз». На афишах и рекламах, где перечислялись исполнители и инструменты, против фамилии Леннон стояло: «Ритм-гитара и гармоника». Она звучит в «Love Me Do», «From Me To You», «I'll Get You», «We Can't Work It Out» и во многих других песнях).

Джон стал бывать у матери все чаще и чаще, нередко жил у нее по нескольку дней подряд. Ее муж Бобби очень хорошо относился к пасынку, баловал его карманными деньгами. Маленькие сестренки просто обожали своего старшего брата, и Джон отвечал им взаимностью. Он все сильнее и сильнее привязывался к матери, восхищался ею и подражал ей во всем. Она учила его играть на банджо, слушала вместе с ним пластинки.

В 1956 году Джон услышал знаменитый рок, который пел Хейли в фильме «Blackboard Jungles», и «Heartbreak Hotel» в исполнении Элвиса Пресли. По его собственным словам, это было «то самое». Такой музыки и такого пения он никогда не слышал раньше. В доме Мими легкую музыку презирали. Английские музыканты рок-н-ролла не исполняли, а пластинки с американцами не продавались в магазинах. Единственным источником было «Радио Люксембург», и Джон, укрывшись с головой одеялом, по ночам настраивал свой приемник на эту волну. Иногда удавалось послушать и настоящие американские пластинки. Его одноклассник, собиратель грамзаписей рок-музыки Дон Бит-ти часто приглашал Джона слушать свои пластинки, и благодаря Дону Джон пополнял список своих кумиров: Билл Хейли, Элвис Пресли, Чак Берри, Бадди Холли, Литтл Ричард... Одних только этих имен было уже достаточно, чтобы понять, чем заняться дальше.

В этом же 1956 году король скиффла Лонни Донеган спел «Rock Island Line» («Берег скалистого острова»). Песня не была рок-н-роллом, хотя в ее названии звучало это завораживающее слово (здесь оно имело значение «скалистый»). Но песня потрясла юного Джона тем, что исполнялась в сопровождении таких инструментов, освоить которые мог бы каждый. Благодаря этому Лонни Донеган стал таким же героем английской молодежи, как знаменитые американские исполнители рок-н-ролла.

Скиффл-группы начали свое триумфальное шествие по стране. Гитара, губная гармоника, банджо, стиральная доска, коробка из-под чая... Что может быть проще? И Джон решился.

Но сначала нужно было приобрести гитару. Мими, разумеется, об этом и слышать не хотела. Она предпочитала фортепиано или скрипку. Гитару купила Джулия за 10 фунтов. С ее помощью Джон овладел двумя, потом тремя аккордами. Правда, аккорды эти были не гитарные, а характерные для банджо. Джон быстро научился играть песенку «That'll Be The Day» («Вот будет здорово!») из репертуара Бадди Холли. Он часами занимался, осваивал нехитрые еще построения, подбирал новые мелодии. Мими категорически протестовала, иронизировала, бранилась. В конце концов она запретила ему «бренчать» в комнатах, и он удалился на веранду.

Наконец Джон решил, что готов создать группу. Состав ее подбирался очень долго, много раз менялся, и существование ее зависело от того, кто хотел в ней играть. Сначала было 6 человек: Джон Леннон – гитара и пение, Эрик Гриффитс – гитара и пение, Род Дейвис – банджо, Пит Шоттон – стиральная доска, Найджел Уолли и Айвен Воган – ящики из-под чая, то есть ритмическая группа. Через некоторое время Найджел и Айвен ушли, и их сменили Лен Гэрри и Колин Хантон. Все бесконечно спорили и ссорились. Род Дейвис хотел играть только народную музыку, Джон – только песни обожаемого Пресли. На репетиции приходили не все. Один забывал, другому было лень, третьему не удавалось удрать из дома. И вообще все ребята вошли в группу Джона больше из чувства товарищества, а не из любви к искусству. Да и создали-то они ее ради забавы, чтобы вместе посмеяться и повеселиться.

Обычно репетиции проходили либо в воронке от бомбы в саду возле дома Пита Шоттона, либо в ванной комнате у Джулии, где, по мнению Джона, была хорошая акустика – как в эхо-камерах, где записывалась рок-музыка. Репертуар состоял из песен Лонни Донегана и Элвиса Пресли. Музыка эта была простой и не требовала сложного аккомпанемента – достаточно было знать три гитарных аккорда и отбивать ритм на самодельных ударных.

Сложнее обстояло дело со словами. Покупать пластинки у моряков было не по карману. А в тех песнях, которые передавали по радио, зачастую из-за помех в эфире невозможно было разобрать текст. Но Джон нашел выход: он стал сам придумывать слова к мелодиям, которые хорошо запоминал. Опыт сочинения стихов был у него уже достаточный, и надо сказать, что те, которые он придумывал сам, иногда были не хуже стихов оригинала. Ведь считалось, что слова не должны мешать музыке, поэтому писались они нередко на скорую руку и не отличались высоким художественным уровнем.

Назвали группу «Куорримен» («Парни из Куорри»), воздав должное школе, в которой учились, и месту, где жили (там было много песчаных карьеров) (Quarry – карьер, каменоломня (одно из значений)). Одевались музыканты сначала кто во что, потом нарядились, как «тедди-бойз» (Стиляги, пижоны (жаргон 50-х годов)): широкие в плечах, длинные пиджаки, узкие брюки-дудочки, яркие носки (чаще красное или оранжевого цвета), пестрые галстуки с экзотическими рисунками. У всех были прически, как у Элвиса Пресли.

Постепенно группа набирала силу. Ребята уже играли на домашних вечеринках, на днях рождения, на уличных праздниках и на школьных вечерах. Играли бесплатно или за угещение. Новый директор «Куорри бэнк» по фамилии Попджой, пришедший в школу в 1956 году, оказался человеком весьма современным, увлекался скиффлом и рок-н-роллом и поощрял начинания группы Джона. С его разрешения группа могла упражняться во время большой перемены в школе или на школьной спортплощадке.

Первое настоящее выступление «Куорримен» состоялось 24 мая 1956 года в день празднования Дня Империи (День Империи праздновался в Великобритании с 1903 по 1958 год 24 мая, в день рождения королевы Виктории. В 1958 году этот праздник заменили Днем Содружества, который с 1966 гада отмечается в июне, в официальный день рождения королевы Елизаветы II) на Роуз-стрит в Ливерпуле. Они играли прямо на улице, стоя на перевернутом кузове грузовика, и имели успех.

Время шло, группа Джона приобретала известность и даже недоброжелателей, главным образом среди молодых людей, девушки которых восхищались «Куорримен». Там, где они играли, часто разгорались драки. Джон никогда не отказывался применить кулаки, если, конечно, противники не были намного старше и сильнее. Бывало, что и между самими музыкантами прямо на сцене возникали потасовки. Но всем вместе было весело. Музыка зажигала, слушатели аплодировали, музыканты радовались растущей популярности. Правда, Пит Шоттон иногда откровенно скучал. Он понимал, что не имеет никакого отношения к музыке, и сидел за своей стиральной доской только ради Джона. Маленький Колин Хантон, который из-за своего роста вынужден был всюду показывать свидетельство о рождении, тоже больше интересовался не музыкой, а пинтой-другой «Черного бархата» (Пинта – 0,57 литра. «Черный бархат» – смесь шампанского с крепким пивом (обыкновенно с портером – темным пивом повышенной крепости)).

Мими ничего не подозревала о новом увлечении племянника и не отпускала его из дому по вечерам. Под разными предлогами ему удавалось вырваться, но каждый раз она говорила, что это – в последний раз. Он очень боялся, что Мими увидит его в пижонском наряде, и либо убегал из дома тайком, либо надевал поверх своих «дудочек» нормальные широкие брюки.

Джон совсем забросил школу, в его голове была только музыка, он настойчиво разучивал новые песни и репетировал с группой. А по ночам, закрывшись в своей комнате, слушал приемник, пытаясь различить партии инструментов в исполняемых песнях. Он уже верил в свои силы и нащупывал ту модель звучания ансамбля, которая выделила «Битлз» среди множества других. Но пока они играли рок-н-ролл, пользовались только тремя гитарными аккордами и отбивали неистовый ритм на своих самодельных ударных. Джон и Эрик Гриффитс пели, подражая американским певцам.

6 июля 1957 года, за несколько дней до выпускных экзаменов в школе, группу пригласили играть на религиозном празднике на площади у приходской церкви в Вулто-не. Джону, как всегда, удалось выскользнуть из дома. Но на площади его ждал удар. Туда пришла Мими – выпить чашечку кофе и посмотреть на карнавал. Когда она села за столик, откуда-то раздался страшный грохот. Подняв глаза, она увидела на помосте Джона, который неистово ударял по струнам гитары и громко пел. С ним были и его дружки. Мими была потрясена: вот чем обернулось ее строгое воспитание. Джон, увидев тетю, сначала пришел в ужас, но потом завопил еще громче: «Вон идет Мими, ах, сюда идет Мими».