Текст книги "В плену красной Луны"
Автор книги: Сьюзен Гастингс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
Однако как же ему свататься к Дезире? Она не понимала гармонических звуков его языка, не чувствовала очарования музыки, не понимала жестов и взглядов, символов и намеков.
Должен ли он вообще к ней свататься? Разум запрещал ему это. Его племя никогда бы не приняло ее к себе. А без племени, без семьи ни один туарег в пустыне не выживет. Однако его сердце, душа, тело говорили совсем другое. Та тоска, которая заставляла его уходить в пустыню, влекла его и к Дезире. Он ощущал удовлетворение, внутренний покой, утешительное тепло рядом с ней, и в то же время – боль в сердце.
Когда путешественники останавливались вечером на отдых и готовили постель на ночь, они с Дезире сторонились друг друга, как будто оба чувствовали, что могут открыться их чувства, если они столкнутся. Юноша и девушка старались избежать этого.
Снова и снова Аркани рисовал знаки и линии на песке, и снова и снова оракул показывал дурное предзнаменование. Было нехорошо так пытать судьбу. Он закутался в свои одеяла, положив роскошный меч рядом. Непреодолимая любовь мучила его, но он ни на минуту не забывал, что в первую очередь он воин пустыни.
Дезире физически чувствовала напряжение между ними. Она отбросила одеяло в сторону и поднялась со своего ложа. Было невыносимо, что Аркани находится на расстоянии всего нескольких шагов от нее и спит. Сердце у нее выпрыгивало из груди, дыхание прерывалось. И причиной тому была не дневная жара, которую пустыня выдыхала в чистую звездную ночь.
Девушка сделала несколько шагов к темной скале, которую еще могла различить. Она не боялась заблудиться в темноте, но не желала удаляться от Аркани слишком далеко. Каждый шаг причинял ей муки, и все же она должна была отдалиться от него, если не хотела сгореть от внутреннего жара.
У скалы она остановилась, прислонилась к ней спиной и уставилась в пустыню. Темнота была подобна мягкому бархатному покрову, накрывшему их. Все жило в пустыне, даже камни. Дезире откинула голову назад и закрыла глаза.
– Аркани, я люблю тебя, – беззвучно прошептали ее губы.
Может быть, ночной ветер отнесет ее мысли, мечты, тоску и желание – к нему. Может быть...
Внезапно почувствовав, что она не одна, девушка затаила дыхание, и сердце у нее остановилось. Подействовало колдовство, и невидимые духи пустыни призвали его к ней.
Горячая волна залила ее тело.
– Аркани!
Она обернулась. В этот момент что-то пробежало по ее голым ногам. В красном свете луны, только что появившейся на горизонте, она увидела ящерицу, которая испугалась ее так же, как сама она испугалась этого существа. В то же мгновение мощная тень пролетела перед ней. Дезире разглядела, как блеснул кинжал и с невероятной скоростью опустился вниз. Нападавший человек не предвидел ее движения, когда она испугалась ящерицы. Кинжал скользнул по плечу девушки и вонзился в камень, из которого посыпались искры. Скрежет стали о скалу смешался с душераздирающим воплем Дезире.
В панике она согнулась и прикрыла голову руками. Она понимала, что это бессмысленно и что спасения ей нет. Все в ней замерло: она ожидала смертельного удара.
Однако его не было – она услышала глухой мужской крик. Что-то произошло за долю секунды, затем все стихло.
Дезире еще не пришла в себя, но все чувства ее были обострены. Кто-то приблизился к ней, и, когда рука коснулась ее плеча, она снова закричала в смертельном страхе.
– Успокойся. Это я, Аркани.
Девушку начала бить дрожь. Ощутив его руку на своих плечах, Дезире крепко вцепилась в его гандуру. Судороги сотрясали ее, внезапно из глаз хлынули потоки слез.
– Боже мой, что это было? – воскликнула она в панике.
– Все прошло, – услышала она его теплый голос. – Все прошло.
Она медленно подняла лицо от его груди, к которой в страхе прижалась, и робко посмотрела в сторону. С горящими ветками прибежали другие мужчины, чтобы посмотреть, что случилось. В мерцающем свете факелов она увидела неподвижную фигуру, лежащую на песке. Это был мужчина в голубой гандуре. Скрюченные пальцы так и не отпустили меч. Однако мужчина был мертв. Ужасная темная лужа вытекла из раны между шеей и плечом и медленно впитывалась в песок. Дезире заметила, что Аркани держит в руках меч, красный от крови.
Она в ужасе прижала кулаки к лицу.
– Кто это? Кто это? – пробормотала она, заикаясь.
Один из мужчин наклонился, отодвинул покрывало с лица мертвеца и опустил факел.
– Менахил!
Глава 24
Они похоронили его ночью в свете красной луны. Аркани спросил Дезире, сможет ли она пробыть какое-то время одна. Она только молча кивнула.
Пока двое рабов копали могилу в мягком песке, труп Менахила вымыли. Туареги использовали для этого питьевую воду из кожаных бурдюков. Потом они одели его и замотали в белый платок. Из сухих веток соорудили временные носилки, которые подняли четверо мужчин. Процессию вел один из воинов. Безжизненное тело уложили на правый бок, голову повернули на восток. Затем закопали могилу, положив сверху камни и сухое дерево.
От скалы до Дезире доносились приглушенные бормочущие голоса. Мужчины молились за душу Менахила. Это продолжалось не очень долго, потом они вернулись назад.
Аркани сел рядом с Дезире и осторожно обнял ее. Ей было ужасно холодно, зубы у нее стучали, поток слез струился по щекам.
– Он потерял свою честь, – сказал Аркани как бы самому себе. – Поднял руку против женщины.
Дезире опустила голову, прислонилась к его плечу. Ей было страшно, а рядом с Аркани она чувствовала себя спокойно.
– Почему? – спросила она тихо. – Ведь он не был плохим человеком, правда?
– Не был. – Он провел пальцами по ткани своей гандуры. – У него только было другое мнение.
Она попыталась поймать его взгляд.
– Какое мнение?
– В отношении тебя. Только это не было решением собрания благородных.
Она опустила голову.
– Я знаю. Я незваный гость, чужеродное тело в этом мире. Как я могла ожидать, что все примут меня с распростертыми объятиями? – Она всхлипнула.
– Тут речь идет не столько о тебе, сколько... – Он запнулся.
– Вы боитесь осложнений с французами, не так ли?
Он кивнул.
– Тогда вам нужно побыстрее отделаться от меня.
Прозвучать это должно было храбро, но голос у нее дрожал.
Аркани это почувствовал и крепче обнял ее за плечи. Девушку трясло. Он обвил ее обеими руками, и они легли в теплый песок. Потом он набросил одеяло и прижимал девушку к себе, пока ее равномерное дыхание не подсказало ему, что она заснула. Аркани отбросил с лица свой тугулмуст и нежно прижался щекой к ее волосам. Эти прикосновения подарили ему чудесное ощущение покоя.
Когда забрезжило утро, Дезире проснулась в объятиях Аркани.
Она провела ночь с ним. Однако эта ночь была не такой, какой она желала бы. Ее утешало лишь чувство, что она не одна в этой неизмеримой опасности. Потрясение от того, что ее чуть не убили, все еще было слишком глубоко, оно не оставляло места для других чувств. Покушение показалось ей кошмаром, который исчезнет вместе с рассветом.
Однако ей пришлось признать жестокую правду: один из мехари отправится сегодня в путь без всадника.
В отчаянии девушка сжала руки. Она, только она одна была виновата в том, что пролилась кровь и человек расстался с жизнью. Менахил был прав: она принесла туарегам несчастье. Ей не следует строить никаких иллюзий, нужно как можно быстрее выполнить свою миссию, а затем без задержки вернуться в Алжир. Там ее ждет Филипп. Она извинится перед ним, и все снова будет хорошо.
Ее тело онемело от голода и холода. Она съела только несколько сушеных фиников и выпила горсть воды. Дезире неловко положила на мехари седло. Животное громко запротестовало и недовольно дернуло головой. С трудом она увернулась от его укуса. К ней поспешил раб Тухами, однако она отослала его прочь недовольным движением руки и попыталась оседлать верблюда снова. На этот раз у нее получилось.
У Аркани не было намерения ей помогать, однако он все же подошел к ней. Она стояла перед ним, и на одно мгновение в ее глазах мелькнуло отчаяние. Почти тотчас она взяла себя в руки.
– Я готова, – сказала Дезире коротко.
Взгляды их встретились, и наступила тишина. Губы у нее начали дрожать, голубые глаза обрели необыкновенный, чарующий фиолетовый цвет. Дезире неуверенно кончиками пальцев коснулась его покрывала, но тотчас отдернула руку. Его глаза пронизывали ее душу, были горячее, чем солнце пустыни. Внутри нее бушевал ураган.
Собрав все силы, девушка отвернулась, стараясь подавить сильное смятение. Удавалось плохо, и Аркани почувствовал это. Он был разочарован, внезапно почувствовав себя одиноким.
Дезире пыталась не смотреть в сторону мехари Менахила. Из-за нее убили человека. Одна мысль об этом заставляла ее дрожать, хотя солнце поднималось все выше и началась палящая жара. Она набросила себе покрывало на лицо, как будто так могла отгородиться от всего ужасного, что происходит в мире.
Этим вечером Аркани не спросил у нее, чему она научилась за день в пустыне. И без его вопроса она знала, что ответом на этот раз могло стать только слово «смерть». Она оказалась ближе, чем Дезире подозревала.
Девушка осталась сидеть рядом с Аркани у костра, когда другие мужчины уже отправились на покой. Он подбросил сухой помет верблюдов в огонь. Тотчас стало теплее.
– Мы не могли бы ехать быстрее и сэкономить таким образом день? – поинтересовалась она.
– Зачем? Темп и так высокий.
– Не для меня. Чем ближе мы подходим к горам, тем труднее мне выносить неизвестность. Во сне передо мной появляется отец и зовет меня. Дело с Менахилом показывает, что скоро должен наступить конец.
Аркани молчал и не отрывал глаз от разгоревшегося пламени.
– У пустыни свои законы. Ты снова кидаешься в бегство.
Она придвинулась к нему совсем близко и коснулась его рукой. Прикосновение возбудило ее и заставило сердце стучать, как барабан.
– Я чувствую это, – прошептала она. – Я совсем близка к нему. Только поэтому я и приехала сюда. – Она почти умоляюще посмотрела на него. – Аркани, я прошу тебя. – Голос ее был едва слышен, но она вложила в него всю свою страсть. – Давай поедем быстрее. Я... я больше не выдержу.
Легким движением руки он бросил в огонь песок.
– Бот что делает песок с огнем, – проговорил Аркани. – То же случается с нетерпеливым человеком, действующим против разума.
Дезире подняла голову, но промолчала.
– Ты думаешь, что знаешь свой путь, но принимаешь сны за действительность.
– Только потому, что я забочусь о своем отце, ты считаешь это достойным чести или же неразумным.
– Нет. – Он мягко покачал головой. – Тебе делает честь то, что ты чтишь своего отца. Однако ты не чтишь его, если сломя голову кидаешься в приключения.
Дезире посмотрела на угасающий костер.
– До тех пор, пока есть хоть одна искорка надежды, можно снова разжечь костер.
Она подняла голову и взглянула на него. Он ответил на ее взгляд из прорези своего покрывала.
– Дезире, ты бежишь. От меня.
Жар бросился ей в лицо. К счастью, он не мог этого видеть. Потухший огонь уступил место темноте.
– Ты сам сказал, – возразила она после долгой паузы, – что я здесь нежеланна и должна исчезнуть.
Он улыбнулся под своим тугулмустом.
– Ты думаешь, что это так, но в пустыне есть место для каждого, кто приходит сюда с чистым сердцем. Бог оставляет место всем, нужно его лишь распознать.
Она молчала. Ей так не хотелось уезжать из этого места, но оно было не для нее. Вздрогнув, Дезире распрямила плечи.
– Ты сказал, что семь дней в пустыне станут для меня испытанием, – проговорила она; – Каждый день будет уроком. Я уже знаю, что не выдержала испытания. С другой стороны, я поняла, куда мне надо.
– Снова это нетерпение, – произнес Аркани. – Ты слишком быстро сдаешься. Ты добралась до этого места, проявив большое мужество и выдержку.
Дезире опустила голову.
– Только ради того, чтобы найти своего отца. Я делаю это только ради отца, – оправдывалась она.
Он не ответил. Они оба знали, что есть и другая правда.
Аркани опустился на песок и поднял глаза к небу.
– Посмотри на звезды. Каждую ночь они путешествуют по небосклону. С древних времен. Время и вечность смешались друг с другом. Вот Большая Верблюдица, а там Дочь Ночи, – он указал на созвездие Плеяд. – Для них мы, люди на земле, лишь крошечные песчинки. Над нами есть что-то. Оно определяет наш путь.
– Ты действительно веришь в то, что Бог заботится о каждом из нас в отдельности? Что мы делаем, куда идем. Как это может быть при таком большом количестве людей на земле?
– На то он и Бог. Он дал нам разум, чтобы мы его использовали. Мы учимся на своем опыте. Мы не должны слепо ожидать его, но и не должны забывать его.
– Я вижу, что вы редко молитесь. Днем вы ни разу не останавливались для молитвы. У арабов мусульмане соблюдают время молитвы точнее.
Он тихо рассмеялся.
–Я знаю, но это лишь внешние признаки. Становимся мы на колени на коврике или сидим на верблюде, все в конечном счете восходит к одному и тому же. Бог не спрашивает, как мы о нем думаем, его интересует, думаем ли вообще.
Действительно, она наблюдала за мужчинами, когда они с видимой небрежностью перебирали свои четки и почти беззвучно бормотали молитвы, управляя ногами своими мехари и бдительно оглядывая окрестности. Вероятно, здесь, в пустыне, Бог ближе, чем где-либо в другом месте.
Она очень хотела бы понять Аркани, его душу, его сердце. Вначале ей казалось, что это будет легко, ведь сыны пустыни ведут простую суровую жизнь на границе человеческого существования. Постепенно она поняла, что это очень сложные люди. Скромная суровая жизнь ставит свои правила, которым не так-то легко следовать.
– Аркани?
— Да?
– Ты ведь думаешь, что я смогла бы этому научиться?
– Да.
– Но ведь это будет нелегко.
– Нет.
– И я должна буду проявить терпение.
– Да.
– Но и ты должен будешь проявить терпение.
– Да.
Над горизонтом, темной волнистой линией, поднялась громадная красная луна. Дезире уставилась на нее, как на чудо.
– Красная луна, – прошептала она. – Такую красную луну я вообще никогда не видела.
– Таллит техуоре, луна краснеет, потому что видит нас обоих здесь внизу.
Его смех раздался откуда-то из темноты. Рядом с ее ухом прошелестели песчинки, чуть дальше засопели дромедары.
– Будет песочная буря.
Она вздрогнула.
– Итак, для нас красная луна нехороший знак.
– Знаки не всегда однозначны. Путешественнику в пустыне этот знак говорит, что может быть песочная буря, сомневающемуся – что где-то есть надежда.
– А что он говорит нам? – спросила она, затаив дыхание.
Она услышала, как он поднялся.
– Что он говорит тебе, я не знаю. Мне он говорит, что я должен сохранять бдительность.
– Ты просто так убил Менахила, – произнесла она холодными губами.
– Не просто так. Он напал на тебя, хотел тебя убить. Ты находишься под моей защитой. Тот, кто нападает на тебя, нападает и на меня. Я не только имел право его убить, это было моим долгом.
– И ты это сделал, – чуть слышно прошептала Дезире.
– Для него было честью умереть от моего меча, потому что он потерял свое достоинство, напав на тебя. Ты можешь не упрекать себя, мы, имаеры, воины, но у нас есть свои правила, мы все научились убивать мгновенно. Он не страдал.
– Ты хочешь меня этим утешить. – Она подавила рыдание.
– Нет, ты должна понять.
Она коснулась в темноте его руки.
– Но я не понимаю.
– Ты не можешь, потому что остаешься пленницей своего мира. Ты обязана понять, если хочешь узнать наш мир.
– Я никогда не пойму войну и смерть.
– Иногда это необходимо. – Он снова опустился на песок рядом с ней. – Дело не в том, что я не уважаю чужую жизнь. Наоборот, суровая жизнь в пустыне предписывает также суровые правила. Без них мы не смогли бы здесь выжить.
Дезире нацарапала пальцем знаки на песке, не видя их. Если это ее мысли, то они такие же путаные, как клубок змей.
– Ты говоришь, что если он напал на меня, то этим напал и на тебя. Но ведь я чужая для тебя, пленница. Я даже не принадлежу к племени туарегов, а Менахил был туарегом. Разве моя жизнь более ценна, чем его?
– Я вижу, ты совсем ничего не поняла. Речь идет не о том, принадлежишь ты к племени туарегов или нет. Вообще-то никто из нас не употребляет это слово.
Она взглянула на него сквозь темноту.
– Разве не так называют твой народ?
– Так говорят арабы, оно означает «отверженные». Мы живем здесь, вне мира людей. Покинутые Богом. Мы сами называем себя имухары, Бог не оставил нас. Он позволяет нам выжить в пустыне, потому что дал нам острый ум, ловкость и отдал нам пустыню. Пустыня очищает душу. Нигде Бог не близок так, как здесь. Поэтому мы никогда не будем покинуты.
– Все это действительно очень сложно. Я думала, что жизнь в пустыне простая, примитивная.
– Так думают те, кто ничего в этом не понимает, – рассердился он.
Дезире замолчала. Затем снова подняла голову.
– Аркани, кто я для тебя? Пленница? Рабыня? Заложница? Непрошеная гостья? Обуза?
Мужчина тоже некоторое время молчал.
– Это очень прямой вопрос, – ответил он наконец, – и очень невежливый.
Он поднялся и тихо пошел прочь. Дезире сочла это также очень невежливым.
– Проклятие, Аркани, – прошептала она гневно, – почему мы не можем понять друг друга?
Глава 25
Сильная песчаная буря разразилась почти сразу. Сначала солнце позади них спряталось за желтым покрывалом, потом на небе осталось только молочное пятно. Дромедары забеспокоились, заревели и бросились на землю.
Аркани остановил караван.
– Тезакей, тезакей! – закричали мужчины.
На душе у Дезире стало совсем неуютно. Аркани был прав: ничего она не боялась больше, чем непредсказуемых сил природы. Однажды проклятая песчаная буря чуть было не стоила ей жизни. Красная луна – это дурное предзнаменование.
Им не удалось устроиться под защитой скал. Не было времени раскидывать защитную палатку. Воцарилась зловещая тишина, как будто пустыня на мгновение задержала дыхание. Но вот раздался оглушительный рев разбушевавшихся сил природы. Людей накрыло желтое облако песка, сквозь которое они ничего не видели. Тысячи песчинок хлестали кожу. Как Дезире ни поворачивалась, песчинки проникали повсюду: в глаза, нос, уши, под платье. Она закрыла лицо покрывалом, но между зубами скрипели песчинки, и она думала, что задохнется.
Дромедары инстинктивно отвернули головы от ветра. Они могли закрывать ноздри и этим спасаться от ужасной бури. Дезире скорчилась под защитой своего дромедара и жалела животное, которое использовала в качестве стены. Затем она заметила над собой что-то черное: Аркани наклонился над ней и глубже вдавил ее в песок. Он крикнул ей что-то, но она не поняла его.
Рев бури усилился. Дезире охватила паника. Больше всего на свете ей сейчас хотелось вскочить и побежать прочь. Аркани крепко держал ее под защитой дромедара. Девушка потеряла всякое представление о времени. Мучительный страх смерти охватил ее. Песчинки хлестали, находя путь к каждой складке ее тела, окутывали ее враждебным облаком. Она кашляла и плевалась, визжала и молилась, проклинала все испытания и свой безумный план искать отца. Она знала, что Бог, пустыня, духи предков и туареги гневаются на нее.
Однако было слишком поздно. Дезире спрашивала себя, как могла она даже думать о том, чтобы поменять свою красивую, надежную, удобную квартиру в Париже на суровость, лишения и непредсказуемость пустыни. Как можно любить то, что так бессердечно наказывает ее?
Оглушающий рев гудел в голове и хотел, казалось, разнести ее на кусочки. Буря рвала ее одежды, крутила их, прижимала к ней с внушающей страх силой. Если она умрет, последним что она увидит, станет кроваво-красный закат солнца. Она возьмет с собой в другой мир только этот ужасный шум, рев и вой.
Песок сыпался на них. Вероятно, их дромедар уже задохнулся, и скоро они все будут погребены под песком. Ничто не напомнит о том, что здесь разбил лагерь маленький караван, целью которого была грандиозная акция спасения. Однажды ветер обнажит их белые кости, но никто из людей никогда не найдет их, потому что не найдется безумца, готового отправиться в этот уголок земли.
На одно мгновение до ее сознания дошла вся важность того, что значило жить в этой пустыне, как туареги. Да, они должны жить так, как живут, для того чтобы выжить. Все остальное – это лишь высокомерие цивилизации, мнимо превосходящей их.
Девушка наклонила голову еще ниже, перестала думать и молиться. Она умрет в руках Аркани. Внезапно она почувствовала глубокое умиротворение.
Буря прекратилась так же внезапно, как и началась. Дезире больше не замечала этого, потому что ее дух отправился в темное ничто.
Что-то шевельнулось рядом с ней. Давление на ее тело прекратилось. Раздались голоса, они были невнятными и звучали издалека. Потом снова стало тихо. Вокруг нее стало нестерпимо светло, и кто-то ударил ее по лицу.
Ее возмутило то, что ее бьют, хотя она и была мертвой. Или нет? Ее руки зашевелились, она нащупала песок, а затем ткань.
– Аман, – услышала она взволнованный крик.
– Аман!
Это значило «вода».
Дезире ощутила на своих губах боль и завизжала. Что-то влажное коснулось ее глаз. Она с трудом попыталась их открыть.
– Все прошло.
Мягкий голос Аркани успокоил ее. Несмотря на это, она ничего не могла видеть. Ледяной страх пронизал ее: не ослепла ли она. Тогда лучше смерть.
Сильная рука подхватила ее под спину и подняла. Рядом с ней рассерженно ревел дромедар.
– Что случилось? – Она вцепилась в гандуру Аркани.
– Буря прошла. Все живы.
Она прислушалась к его голосу.
– Я нет, – сказала она. – Я чувствую себя умершей.
Снова почувствовав на своем лице что-то влажное, она высунула язык, и Аркани влил ей в рот воду – очень теплую и пахнувшую кожей, но живительную влагу.
– Сегодня мы не сможем ехать дальше, – услышала она снова его голос. – Буря задержала нас. Скоро вечер.
– Так долго? – прошептала она слабо.
Буря длилась целый день. Силы покинули Дезире.
Мужчины позаботились сначала о мехари. Они проверили, не ранены ли животные, и очистили им глаза и ноздри. Только потом отыскали в песке багаж, сложили седла вместе и разобрали поводья. Аркани быстро посоветовался о чем-то с мужчинами, они разожгли маленький костер, чтобы приготовить чай.
Было еще светло, солнце высоко стояло на небе. Мучила зловещая жара. Понемногу глаза Дезире привыкли к свету. Только при каждом движении ресниц возникало ощущение, что они все еще в песке. Она закутала лицо покрывалом, сначала хорошенько вытряхнув его. Под его защитой боль становилась более переносимой.
Девушка сидела, прислонившись к седлу верблюда, и глядела сквозь крошечные прорези для глаз на мужчин, которые готовили лагерь к ночи. Одни чинили кожаные сумки и разорванные поводья, другие удаляли песок с сумок и одеял и проверяли продукты. Дезире заметила, что бурдюки с водой стали почти плоскими. Во время их путешествия они ни разу не видели колодца и не могли пополнить запасы воды.
Сил у нее не хватало даже для того, чтобы подняться. Поэтому она осталась сидеть, постепенно ощущая себя мумией с острым подбородком.
Путникам оставалось только поправить свою одежду и завязать тугулмусты. При этом они старательно укладывали каждую складку. Снова укрепив амулеты, мужчины начали прихорашиваться, как будто собирались принять участие в конкурсе красоты.
Дезире захихикала, глядя на них, но тут же прижала к губам покрывало. В каком безумном мире она живет? Они едва избежали смерти, а мужчинам нечего больше делать, кроме как навешивать на себя украшения.
Только выпив две чашки чая, она пришла в себя, мозг начал нормально работать. Она поднялась, чтобы подвигать своими затекшими руками и ногами. Время от времени она украдкой бросала взгляд на Аркани. Теперь, когда он снова был достойным образом одет и украшен всеми своими амулетами, он вел себя как перед ахалем.
Кому он хотел понравиться? Конечно же, не ей, в первую очередь самому себе. Красота внешнего вида являлась для туарегов средством их самоутверждения, и даже то, что их жизнь недавно подвергалась страшной опасности, не удержало их от самолюбования. Что же это за мужчины?
Она была смущена до глубины души. Общаясь с мужчинами, Дезире могла утверждаться при помощи чувства собственного достоинства. Она вращалась в мире мужчин с самоуверенностью эмансипированной женщины. То, что время от времени она нарушала общественный этикет, не производило на нее особого впечатления. Большинство мужчин казались ей отсталыми и патриархальными, в том числе и французы, но в первую очередь, конечно же, арабы. Однако Аркани был исключением. Она не встречала раньше подобного мужчину – невероятно гордого, высокомерного, настоящего короля пустыни. С другой стороны, он выказывал столько неясности, чуткости и понимания, что она едва могла воспринимать их. Ее пленили его слова, жесты, голос, запах, движения. Он был одновременно проницательным и решительным, нежным и чарующим, она чувствовала его страсть, преклонение перед пустыней. Он обращался с мехари с уважением, как с божественными созданиями, и тем не менее выказывал невероятное хладнокровие, когда ехал верхом. Он смеялся и болтал с Дезире, однако часто она ловила его на том, что он задумчиво и серьезно смотрит на нее. Если их глаза встречались, оба тут же отводили их, чтобы затем снова искать взглядами друг друга.
Он не ухаживал за ней, по меньшей мере не таким образом, как это было обычно для ахаля. Она вспомнила о Филиппе и почувствовала уколы совести, но чувство это мгновенно было подхвачено ветром пустыни и умчалось прочь, как облака пыли над дюнами. Филипп был далеко. А ее чувства к нему?
Что-то изменилось. Она не знала, когда это произошло. Она делала все, что могла, чтобы не позволить себе этого заметить. Однако звук ее голоса, чересчур торопливые движения, старания не встречаться с ним взглядом, преувеличенное показное равнодушие выдавали ее.
Филипп! Она должна думать о Филиппе. Она убеждала себя проявить решимость не делать ничего, что могло бы вызвать чувство вины. При этом ей становилось ужасно плохо.
Девушка медленно отошла в глубь пустыни, немного в сторону от лагеря, села, сложила ноги, как Аркани, и начала рисовать пальцами знаки в песке.
Ее взгляд скользил по грандиозной панораме, открывавшейся перед ней, в то время как ее пальцы касались неясного мягкого песка. Ничто не напоминало о только что разыгравшейся песчаной буре. Природа была сама по себе. Человек не играл при этом никакой роли.
Дезире ощутила его шаги раньше, чем услышала их. Она обрадовалась, но эта радость пугала. Она чувствовала, что ее сопротивление вот-вот рухнет.
Аркани присел рядом с Дезире. Она вдыхала аромат его кожи. Его тело излучало жару дня. Их окружала тишина пустыни. Внезапно Дезире почувствовала себя одинокой.
– Ты думаешь об одиночестве, – услышала она голос Аркани.
Дезире вздрогнула. Он угадал ее мысли. Как это ему удалось?
– Да, я чувствую себя одинокой, – призналась она. – Как будто я дерево, чьи корни постепенно отмирают.
– А твои чувства? – хотел знать он.
– Они странным образом обострились. Мои глаза и уши воспринимают то, чего я никогда раньше не воспринимала. Иногда я чувствую себя, как одна из этих лис с громадными ушами.
– Ты имеешь в виду лисицу фенек? – Аркани рассмеялся. – Уши бы тебе пошли.
Она, покраснев, опустила глаза и подумала о своем распухшем воспаленном лице.
– Ты считал бы меня тогда красивой?
– Да, каждая женщина красива. – Он взял ее за руку и притянул поближе к себе. – Хочешь разделить со мной одиночество?
– А это вообще возможно?
– Одиночество не что иное, как осознание того, что мир велик. Небо еще более огромно, чем мир. Сейчас тепло земли поднимается к небу, а вниз опускается холод, который берет в плен душу, и она чувствует себя одинокой.
– Тогда требуется лишь немного тепла, чтобы не быть одиноким, – тихо возразила Дезире, следя за его взглядом.
Аркани снова протянул к ней руку и взял ее запястье. Дезире показалось, что этот жест означает что-то определенное. Затем он выпрямился, наклонился к ней, немного отогнув свое покрывало вниз. В сумерках она не могла разглядеть его лицо и жалела об этом. Она видела его лишь однажды и никогда не забудет. Он подложил свою руку под ее голову и нежно прижался своими ноздрями к ее, вдохнул в нее свое теплое дыхание. Затем медленно втянул в себя ее дыхание. Он как будто вдыхал в нее новую жизнь. Ее пронизала теплая дрожь.
– Что ты делаешь? – спросила она взволнованно, прислушиваясь к своему внутреннему чувству.
Он тихо рассмеялся.
– Я отдаю тебе часть своей жизни и беру себе часть твоей.
Она удивленно подняла на него глаза. Его лицо было совсем близко, и она могла рассмотреть его прекрасные глаза, горевшие внутренним огнем.
Дезире не могла обнять его руками за шею. Под голубой тканью она ощутила длинные крепкие мускулы его спины и внезапно осознала, что под развевающимися голубыми одеждами находится тело мужчины. Не какое-то тело, а то тело, которое она желала со всей страстью. Ее собственная женственность взывала к нему. Только одна мысль об этом теле, которое она еще никогда не видела, а только несколько раз ощущала своими руками, сводила ее с ума.
Аркани был самым невероятным из мужчин, которых она когда-либо встречала. Он был таинствен, как пустыня. И лежал рядом с ней в песке, нет, уже почти на ней. Его длинные пальцы охватывали ее голову, погружались в ее светлые волосы, большие пальцы нежно поглаживали ее щеки.
Ей очень хотелось, чтобы Аркани поцеловал ее. Его пальцы оставили ее щеки и перешли к подбородку, затем к губам, нежно обводя их. Это был почти поцелуй, губы у нее потрескались, с них свисали лоскутки кожи. Трещины на губах болели, из них вот-вот пойдет кровь. Должно быть, вид у нее был ужасающий.
Его глаза не отрывались от ее глаз, пока пальцами он ласкал ее губы. Сияющая голубизна ее зрачков потемнела. Каждое движение век болезненно отзывалось в глазном яблоке, но слезы не могли смягчить боль. В теле было слишком мало влаги. Длинные шелковые ресницы, чуть-чуть темнее волос, склеились. На обгоревшем кончике носа лупилась кожа.
Она смущенно отвернула голову.
– Пожалуйста, не смотри на меня так, – прошептала она. – Я ужасно выгляжу и чувствую себя ужасно. Я грязная.
– Ты очень красивая, – возразил он.
Дезире решила, что он льстит ей.
– Я выгляжу иначе, чем вы, – почти сердито ответила она, – и пусть это не вводит тебя в заблуждение.
– Что значит иначе? – хотел знать он, снова коснувшись пальцами ее губ.
Она молчала.
– Ими, – сказал он, и она ощутила его дыхание на своем лице.
– Что это значит?
– Рот. Повтори это за мной.
– Ими, – прошептала она.
Его пальцы скользнули к ее глазам и нежно погладили ее веки.
– Титтаоуин – глаза.
– Титтаоуин. – Она закрыла глаза, наслаждаясь его прикосновениями.
