Текст книги "В плену красной Луны"

ISBN 978-5-486-03035-2

Перевод: Якобсон Н.А.

Аннотация

Алжир, 1891 год. Молодая отважная парижанка Дезире Монтеспан отправляется во французскую колонию на поиски своего отца. Знаменитый археолог пропал во время экспедиции в таинственных горах Хоггар. Однако жених девушки, Филипп Дюваль, не в восторге от планов любимой: путь в горы труден и опасен, он ведет через владения туарегов – настоящих разбойников Сахары. Но Дезире непреклонна..

Глава 1

Дезире была абсолютно уверена в том, что ей не следовало так поступать. Об этом говорил ее внутренний голос – голос холодной логики. Но она просто должна была отважиться на этот поступок. Так подсказывало сердце.

Отец оказался прав. Женщины – двуличные создания. Каждая из них зачастую – противоречие себе же самой. Однако, в отличие от других, отец всегда был убежден в том, что женский интеллект ни в коем случае не ниже, чем мужской. Женщины могли быть такими же умными, как и представители сильного пола.

Другие господа в ученом мире только качали головой, слушая путаные идеи Этьена Монтеспана, считая его немного ненормальным, мечтателем, который, копаясь в земле и разыскивая остатки древних цивилизаций, пытался отложить решение насущных проблем на будущее. Можно было понять его бедную жену. Она предпочла развод жизни с сумасшедшим супругом и молча сносила общественное порицание, всегда становившееся уделом разведенной женщины. Подрастающая дочь Монтеспанов приняла в семейном конфликте сторону отца, и это ошеломило всех. Безалаберный образ его жизни очаровал ее настолько, что она отказалась от скромного, но приличного дома своей матери. Парижское общество привыкло к скандалам и всегда развлекалось пикантными новостями, но даже ему поступок девушки показался кощунственным. Если бы Этьен Монтеспан являлся представителем искусства и посещал известные парижские кварталы, свободные от некоторых условностей, или же принадлежал к постоянным посетителям различных парижских ночных клубов и обществ, казино и храмов наслаждения, все было бы понятно.

Но Этьен Монтеспан был археологом, уважаемым членом Парижской академии, приглашенным профессором в Сорбонне, известным исследователем Карфагена, специалистом по античному Риму, Греции и Северной Африке. Почему он не занимался обработкой результатов научных раскопок в просторных парижских кабинетах и не позволил своей жене и дочери вращаться в высшем свете? Он мог бы посвятить себя изучению древнего искусства в солидных прохладных залах музеев, а в свободный вечер возвращаться к своей семье в прелестную квартиру на рю де Вуазин. Вместо этого он оставлял дома костюм, сшитый по последней столичной моде, и на целые месяцы исчезал из Парижа. Немытый, запыленный, в нескладной одежде туземцев, которая, по его мнению, была более практичной для местного климата, он пропадал на каких-то раскопках.

Мало этого – он поддался на уговоры своей подраставшей дочери и начал брать ее с собой на эти раскопки. Проходили они обычно в местах с суровыми условиями жизни, которые удавалось выдержать не всем. Дезире спала в палатке рядом с палатками мужчин, носила платье туземцев или даже мужскую одежду: брюки и рубашки с длинными рукавами. Она разговаривала с рабочими-туземцами на их языке, которым овладела без видимых усилий, и мало придерживалась условных приличий, этикета и надлежащей женщине деликатной сдержанности. Она стояла на коленях в каких-то ямах, кисточкой и шпателем благоговейно очищала кости давно умерших властителей и рабов, расшифровывала старые письменные знаки или пыталась разгадать запутанный ход мыслей давно ушедших античных народов.

Если бы они отыскали и привезли с собой в Париж хоть какие-нибудь золотые сокровища! Нет, для отчаянных исследователей редкими сокровищами были маленькие глиняные фигурки, фрагменты папирусных свитков или осколки разбитых сосудов. К счастью, профессор Монтеспан получал еще свое регулярное жалованье от академии, и они с дочерью по меньшей мере могли вести скромное хозяйство. Большую квартиру на рю де Вуазин они, конечно, должны были отдать и смириться с более скромным жилищем, но их обоих это, казалось, совсем не смущало. Гораздо больше внимания профессор обращал на образование своей дочери, чем на приличествующую ей одежду. Когда формы девушки начали округляться, она категорически отказалась носить корсет. Ее платья были нетуго зашнурованы, и она никогда не носила более одной нижней юбки. Иногда, следуя своему капризу, девушка одевалась, как мужчина: в длинные брюки, шелковую рубашку и жакет – и в таком виде гуляла по воскресеньям со своим отцом, когда он бывал в Париже. Прохожие смотрели на нее, раскрыв рот.

Дезире почти любовным жестом погладила книгу, лежавшую у нее на коленях. В ее голубых глазах появились насмешливые искорки: она почувствовала на себе взгляды пар, прогуливавшихся по солнечной палубе корабля. Дамы были так сильно зашнурованы, что едва могли дышать, их сопровождали господа в строгих сюртуках, с галстуками и в жестких шляпах. Все дамы держали над собой зонты от беспощадного солнца, светившего на них от берегов Северной Африки. Одна Дезире лежала в шезлонге без всякой защиты, небрежно приподняв платье настолько, что были видны ее стройные икры. Ее лицо слегка покраснело, маленький вздернутый носик украшало множество веснушек.

На одно мгновение она оторвалась от своего любимого чтения и предалась дневным мечтаниям. Да, Жорж Санд была женщиной во вкусе Дезире. Она охотно бы с ней познакомилась, если бы та не умерла пятнадцать лет назад. Скандальная история, связанная со знаменитой писательницей, случилась почти сорок лет назад. Эта необыкновенная женщина сопровождала своего заболевшего спутника жизни, Фредерика Шопена, на остров Мальорку. Там, на свежем воздухе и в абсолютном покое, он хотел излечить свою болезнь. То, что он не был женат на Жорж Санд и ее сопровождали оба ее внебрачных ребенка[1], вызвало бы скандал не только в то время, но и сейчас. Вдобавок она часто носила мужскую одежду и при всех курила сигары.

Девушка плыла на корабле из Марселя в Алжир. Путь пролегал мимо этого знаменитого острова в Средиземном море. Заранее предвкушая удовольствие, Дезире достала из своего багажа книгу Жорж Санд и уселась с ней на прогулочной палубе. Пусть все видят, чтению каких книг она себя посвящает. Весь свет должен заметить, что она охотно отождествляет себя с овеянной скандалами писательницей.

Правда, Дезире не курила при всех сигары, только иногда тайком. У нее также не было детей, и она была помолвлена с горным инженером Филиппом Дювалем. Это была ее дань буржуазному миру, которую пришлось заплатить. Филипп, несмотря на ее не вполне приличные семейные обстоятельства, попросил ее руки, и отец с радостью согласился. Ведь Филипп мог предложить ей обеспеченное существование. Его жалованье в «Монтань Националь» было не особо роскошным, однако вполне приемлемым. К тому же его не шокировали капризы Дезире, и он утешал себя тем, что нареченная успокоится сама по себе, когда выйдет за него замуж. Нелепым было только то обстоятельство, что как раз в это время он находился в Алжире, чтобы исследовать месторождение полезных ископаемых в горах Атласа. А теперь и ее отец отправился в Алжир, потому что получил известие о каких-то таинственных рисунках на скалах в Сахаре. К огорчению Дезире, на этот раз он настоял на том, чтобы его дочь осталась дома, в Париже.

Сначала известия от отца приходили регулярно, затем нерегулярно, и, наконец, их не стало вовсе. Последнее письмо пришло два месяца назад. Насколько Дезире знала своего отца, он всегда старался отправить весточку, если дочь не сопровождала его при раскопках. Обеспокоенная, девушка сообщила об этом Филиппу и попросила навести справки. Однако последнее письмо ее жениха также не смогло привнести ясности. Профессор отправился в экспедицию в Сахару. Она не должна беспокоиться, в глубине страны нет почтовых отделений, хотя такое и трудно представить себе, находясь во Франции. Подобная новость ни в коем случае не успокоила Дезире: она чувствовала, что отец в опасности.

Этьен Монтеспан был ее оплотом, это проявлялось и в том, что он дал ей желанную личную свободу, и в том, что полностью обеспечивал ее. Он был сильным, как скала в волнах прибоя, решительно выступал против своих врагов, был непоколебимым, целеустремленным и, несмотря на это, оставался нежным, любящим и внимательным отцом. От него она узнала мир, культуру и жизнь такими, какими они были. Светская узость буржуазного Парижа душила ее. Благодаря отцу ей удавалось выживать в этом враждебном окружении. Всегда жила надежда на то, что она сможет сопровождать его в следующей археологической экспедиции.

Она обручилась с Филиппом, но это имело совсем другую подоплеку. Отец не мог предложить молодой женщине все. Филипп обладал интересной внешностью, был спортивным, умным, состоятельным, открытым миру. И он был мужчиной. Он открыл ей радость чувственной любви, и она не хотела теперь этого лишиться. Они давно бы поженились, если бы не подвернулся этот проект в колониях.

Филипп твердо пообещал, что потом она сможет к нему приехать. Дезире даже мечтала о восточной свадьбе в Алжире. Все экзотическое необыкновенно привлекало ее, и она представляла себе, как, овеянная драгоценными ароматами и закутанная в прозрачные покрывала, она опускается с Филиппом на громадную постель под балдахином из расшитого золотом шелка. За ширмой играют арабские музыканты, и прекрасные, закутанные в покрывала танцовщицы настраивают их на ночь всех ночей.

Из груди Дезире вырвался тоскливый вздох, глаза уставились на горизонт – туда, где скоро должен был появиться алжирский порт. Она отправила Филиппу срочное сообщение, чтобы он встретил ее у корабля. Поначалу они будут жить в отеле, пока Дезире не выяснит, куда отправился ее отец.

Девушка не знала того, что Филипп отправил ей известие с настойчивой просьбой не приезжать в Алжир. Когда он его отправлял, она уже сидела в поезде на Марсель.

Глава 2

Она прислонилась к жестким кожаным подушкам нанятых дрожек. Запах Востока беспрепятственно проникал внутрь и наполнял ее легкие. Дезире любила этот флер из экзотики, тайны, аромата и чуждых уху шумов. Кучер громко ругался и понуждал костлявую лошадь двигаться посреди безнадежно переполненной улицы. Гудели паровые автобусы, пугая малорослых лошадей и мулов. Повозки с ослами, нагруженные фруктами и овощами, держались края улицы, торговцы во все горло предлагали свои товары или спорили с покупателями о цене. Крестьяне и большинство туземцев носили длинные одеяния, похожие на рубашки, с капюшонами на голове. Встречалось много мужчин, одетых в европейские костюмы, в то время как женщин почти не было видно. Лишь немногие шли, укутанные в покрывала, группами или в сопровождении мужчин из их семьи, как будто существовала опасность, что их похитят или они сами сбегут.

Дезире был знаком женский образ ислама, и она только сочувственно улыбалась, не в состоянии представить себе, что могла бы выжить в подобных условиях. При всей экзотичности Востока она предпочитала свободную европейскую жизнь и была уверена, что благодаря колонизации Алжира этот женский образ скоро изменится. Французский стиль жизни заметно влиял на повседневную жизнь города. Да, конечно, мужчины сидели в кафе, куря кальяны, с видимым безразличием наблюдая за суетой на улице и обмениваясь между собой новостями. Однако не потребуется много времени для того, чтобы удобства европейской цивилизации стали неотъемлемой частью жизни всех без исключения туземцев. Образование для женщин так же важно, как и доступная всем врачебная помощь. Соблюдение гигиенических норм столь же необходимо, сколь и строго организованная рабочая мораль.

Девушка вспомнила, как Филипп рассказывал ей о производственных сложностях. Часто рабочие были упрямыми, как их ослы и верблюды. Они не считались ни с рабочим временем, ни с дисциплиной. Когда наступало время молитвы, они прекращали работу, даже если вновь проведенная штольня грозила обрушиться, веря, что Аллах защитит их, пока они будут молиться.

Ничего удивительного не было в том, что подобное доверие Аллаху привело к нескольким авариям в шахте, имевшим тяжелые последствия.

– Отель «Оазис», мадемуазель.

Гортанный голос кучера оторвал Дезире от раздумий. Она подняла глаза и увидела высокий фасад импозантного колониального здания. Если бы окна прихожей не имели восточных изгибов, можно было подумать, что она снова оказалась в Париже. Девушка вышла из кареты, а кучер даже не сделал попытки ей помочь. Вместо этого он бесцеремонно уставился на нее, и его редкие желтые зубы обнажились в коварной ухмылке. Двое слуг в ливреях из отеля заторопились к ней, чтобы взять багаж. Дезире заплатила кучеру, не дав ему на чай: пусть сначала научится европейской вежливости и возьмет пример с обслуживающего персонала в Тунисе. Явно ощущая любопытство окружающих, она вошла в прихожую отеля, обставленную в смешанном арабско-европейском стиле. Постояльцев принимал уроженец Южной Франции, человек маленького роста с юркими глазами.

– Здравствуйте, мадемуазель, – приветствовал он ее с почтительной улыбкой.

Дезире отступила на шаг от находившейся перед ним стойки.

– Меня зовут Дезире Монтеспан, – сказала она, – для меня забронирована комната.

– Да, мадемуазель Монтеспан, конечно, – засуетился маленький француз и начал копаться под стойкой. Лихорадочным движением руки он приказал слугам отнести багаж в ее комнату и запрыгал вокруг нее, как дикий козел. – Мы рады, мадемуазель Монтеспан, что вы посетили наш дом, я желаю вам приятного времяпрепровождения и много радости в нашем прекрасном Алжире. Если вы пожелаете что-либо, вам нужно только потянуть за шнурок звонка. Хотите принять ванну? Ваза с фруктами уже в вашей комнате. Если постель покажется вам недостаточно мягкой...

– Спасибо, я сообщу, если мне что-нибудь понадобится. Сейчас мне нужен только покой. Да, не могли бы вы мне сказать, где в данный момент находится мой отец?

Маленький француз мгновенно остановился и опустил глаза, как будто пружины механической игрушки сломались. Дезире показалось, что мужчина просто не сможет больше двигаться.

– Вы меня поняли, месье? – спросила она.

– Конечно, мадемуазель, – пробормотал он. – Но я не могу, к сожалению, вам помочь. Я не видел вашего отца уже несколько недель и...

Он снова замер и смущенно переступил с ноги на ногу.

– И что? – осведомилась она.

– Ну, он также не платит больше за свою комнату, и неизвестно, вернется ли он когда-нибудь, ведь все знают, как опасна пустыня.

Дезире сдвинула брови.

– Что вы хотите этим сказать? – спросила она растерянно. – Мой отец ведет раскопки в пустынях не первый раз, и он даже говорит на арабском языке.

– Ему мало будет от этого пользы, если он попадет в руки туарегов.

– На что вы, собственно говоря, намекаете? С моим отцом ничего не случится, в этом я твердо убеждена. Вероятно, раскопки так интересны, что на них потребовалось больше времени. У него же есть еще комната в этом отеле, не так ли?

Когда мужчина снова опустил глаза и завертелся, как червяк на крючке, девушка почуяла недоброе.

– Ну да, в определенном смысле...

– Что это значит?

– Мы сдали его комнату – не могли себе позволить держать комнату свободной, так как ваш уважаемый отец уже несколько недель не вносит плату...

Дезире быстро шагнула к нему и посмотрела на него сверху вниз.

– Где вещи моего отца? – взволнованно воскликнула она.

– Мы заперли их в кладовке.

– Что вы сделали?

– Послушайте, мадемуазель, я заверяю вас, что не пропала ни одна самая маленькая вещичка, кроме пары вещей, которые мы взяли в качестве залога за неоплаченную комнату...

– Ну и ну! – воскликнула она, рассердившись. – Немедленно принесите вещи отца в мой номер и молитесь, чтобы ничего не пропало, иначе я пожалуюсь ближайшему префекту.

Глава 3

Суета на улицах Алжира была и чарующей, и пугающей. Для Дезире восточная толпа не представляла ничего необычного или опасного. К тому же город обладал определенным французским шармом. Шестьдесят лет французского господства сделали свое дело. Хотя сопротивление туземцев не прекращалось, последнее большое восстание было подавлено в 1871 году.

Эта смесь европейского стиля жизни и чарующей экзотики берберов, холодного шарма Франции и горячего дыхания пустыни опьянила Дезире. Подобно амфитеатру, дома теснились вокруг бухты, выходившей в Средиземное море. Обширные парки, дворцы, виллы, общественные здания обладали несомненным французским шиком. Между ними, подобно угрожающим перстам, в небо вздымались стройные минареты мечетей, из гавани доносился шум кораблей, разгружавшихся или устремляющихся к далеким горизонтам. Люди кишели, как в муравейнике: портовые рабочие, поденщики, торговцы, моряки. Внешность их была такой же разнообразной, как и языки, на которых они говорили. Дезире на мгновение вспомнила о библейском Вавилоне и улыбнулась, потому что ей в который раз стало ясно, что ее мысли постоянно обращаются в прошлое. Что она, собственно говоря, знает о людях – своих современниках?

Широкий бульвар, обсаженный по обеим сторонам высокими стройными пальмами, вел к нескольким внушительным зданиям. Одно из них было дворцом губернатора, другое – правительственной резиденцией. Однако не они были целью поисков Дезире. Она остановилась перед большим домом. Два пилона поддерживали импозантный портал, на котором были высечены львы. Берберские львы. Они украшали не зоологический институт, а Музей древностей Алжира. Если Дезире и могла найти где-нибудь конкретные указания на место пребывания своего отца, то только здесь.

Девушка решительно поднялась по каменным ступеням и открыла тяжелую, обитую металлом дверь. Ей был знаком несколько затхлый запах музеев. Вероятно, так пахли все музеи в мире. Ну, во всяком случае, в Париже. И здесь оказалось так же, поэтому она мгновенно почувствовала себя увереннее.

Почти инстинктивно Дезире нашла кабинет директора музея. Тяжелые ковры приглушали звук ее шагов. Хозяин кабинета Шарль де Латур заторопился ей навстречу.

– Я восхищен, мадемуазель Монтеспан! – воскликнул он и несколько раз поцеловал ее ладонь.

Несколько смутившись, Дезире отняла руку.

– Я тоже очень рада, месье директор.

Латур приглашающим жестом указал на богато украшенный кожаный стул, представлявший собой ценное произведение искусства берберов.

– Как вам нравится наш Алжир? Вы уже смогли что-нибудь осмотреть? Хорошо ли вы перенесли морское путешествие? Ах, я чувствую себя польщенным тем, что такая знаменитая женщина... гм... дочь такого знаменитого человека...

– Хотелось бы сразу перейти к делу, – начала Дезире, которой подобные предисловия были неприятны. Ей не нужна была лесть, она ожидала, что с ней будут любезны, но станут обращаться как c равной. Этот полный директор, любопытный тип, казался масляным, как и его кожа, покрытая потом. – Я предполагаю, что вы знаете, где в настоящее время находится мой отец.

Лицо месье Латура почти мгновенно поменяло выражение преувеличенной любезности на трагическое. Он развел руки и потом воздел их к небу.

– Бог знает, я его предупреждал. Он мог бы исследовать очень многое под этой крышей. Все наши фонды были в его распоряжении. Все, что только его сердце пожелает. Но нет, он хотел непременно отправиться в экспедицию, попасть в то место, откуда до сих пор не возвращалась ни одна живая душа.

– Итак, вы знаете, где он находится?

– Я этого не знаю, я не верю также, что он вообще добрался до цели. Туареги считают, что в этом месте живут духи. Даже они боятся его.

Дезире наконец села.

– Туареги?

– Да, эти злосчастные сыны пустыни, они быстры, как ветер, жестоки и безбожны. Они держат рабов, нападают на караваны, и горе тому, кто окажется в их руках. Они носят мечи и кинжалы, которыми прекрасно владеют. Их кузнецы – настоящие колдуны, они посланники самого ада.

Дезире слушала Латура с растущим удивлением. Потом покачала головой со снисходительной улыбкой.

– Вы не должны пугать меня, – сказала она. – Я уже знаю берберов по Тунису. Каждому европейцу жители пустыни поначалу внушают страх, особенно если мчатся с диким воем на быстрых лошадях. – Она рассмеялась. – Но я знаю, что все это лишь театр. В действительности они пасут верблюдов, которые пахнут чесноком и мятой, а вечером курят свой кальян...

Месье де Латур, казалось, рассердился на то, что Дезире не принимает его всерьез.

– Вы ошибаетесь, – сказал он и сузил глаза так, что они стали напоминать две щелки. Он стал похож на спящую свинью. – Вот, посмотрите сами. – Директор подвел ее к стеклянной витрине, под которой лежал искусно выкованный меч с красной рукояткой. Металл грозно блестел в свете падавших на него солнечных лучей, и Дезире невольно вздрогнула. – Они скачут не на лошадях, а на белых верблюдах, и никто не видел их лица, потому что они прячут свои дьявольские рожи.

– Почему никто не видел их лица? – полюбопытствовала девушка.

– Потому что они постоянно закрыты покрывалом. Говорят, что их кожа такая же синяя, как их покрывала. Свернутые тюрбаны закрывают их рога.

Дезире бросила нервный взгляд на меч.

– Откуда вы все это знаете, если никто не видел их лиц?

– О, есть бесчисленные донесения туземцев – арабов и евреев, берберов и негров. Они все боятся туарегов, этих разбойников пустыни, которые то и дело хватаются за свои проклятые мечи.

Дезире замолчала. Она была убеждена, что месье де Латур безмерно преувеличивает. Девушка снова повернулась к витрине. На этот раз у нее хватило мужества рассмотреть и остальные выставленные предметы.

– Что это?

Она указала на серебряный крест с филигранной отделкой и овалом посередине.

– Крест юга, – ответил директор. – Туареги носят его в качестве амулета. Он должен защищать от злых духов.

Заинтересовавшись, Дезире наклонилась.

– Он прекрасен, – пробормотала она. – Тот, кто изготовил его, не может быть жаждущим крови бездушным дьяволом.

– Ах, да не слушайте вы эти легенды, которые рассказывают о туарегах, – засопел Латур.

– Какие легенды?

– Эти романтические бредни из парижских салонов. Я уверяю вас, в них нет ни одного слова правды.

Дезире пожалела, что не вращалась в парижских салонах. Она явно пропустила что-то важное. Или по меньшей мере интересное. Однако девушка отказалась от дальнейших расспросов директора. В данный момент у нее были более насущные интересы, чем таинственные люди пустыни.

– Какова была цель экспедиции моего отца?

Латур снова развел руками.

– Пещера мертвых душ, как я вам уже говорил, где-то в горах Хоггар. Никто из цивилизованного мира ее никогда не видел. Арабы говорят о том, что там, должно быть, спрятаны бессчетные сокровища, которые туареги отдавали своим предкам в загробный мир. Стены скал разрисованы цветными картинами, эту наскальную живопись и таинственные письменные знаки никто не понимает.

– О, мой отец их поймет, – быстро возразила Дезире. – Он расшифровал египетские иероглифы и...

– Поэтому я и хотел его отговорить от этой безумной идеи. Пусть бы он расшифровывал иероглифы. Это не так опасно, как экспедиция в горы Хоггар.

– А где находятся горы Хоггар?

– Здесь! – Латур ткнул пальцем в пожелтевшую карту страны на стене у бюро.

– Это довольно далеко, – с удивлением констатировала Дезире.

– Да, к тому же только опытные караваны в состоянии пересечь пустыню. А здесь... – его палец обвел большой круг на карте, – ...область, которой владеют туареги.

Все это нагоняло страшное уныние. Однако Дезире постаралась, чтобы ее разочарование не стало заметным, и гордо подняла голову.

– Мой отец еще никогда не совершал необдуманных поступков. Я доверяю ему и уверена, что с ним ничего не случилось. Расстояние громадное, поэтому он исчез так надолго. И, конечно же, исследование наскальной живописи займет много времени.

Во взгляде директора проскользнуло снисходительное сожаление: представления Дезире были весьма наивны.

– Конечно, – ответил он и отвел глаза. – Вы должны насладиться красотой нашего города и развлечься. Я могу порекомендовать вам несколько салонов. Моя жена охотно введет вас в них. А если вы найдете работу в моем музее, то я буду чувствовать себя очень польщенным тем, что такая знаменитая и...

– Хорошо, – прервала она его. – В любом случае, я благодарю вас за ваши сведения, они были действительно интересными.

Она повернулась к выходу.

– Мадемуазель Дезире, если я что-нибудь могу для вас сделать... Вы здесь одна, слабая беззащитная женщина и такая красивая...

– Вы ошибаетесь, месье Латур, я женщина, но ни в коем случае не слабая и беззащитная. А красота... – Она помедлила и посмотрела на него сверху вниз, – ...понятие относительное. До свидания!

Директор посмотрел ей вслед, вытирая сложенным носовым платком светлый лоб. Вся семья Монтеспан была явно ненормальной.

Глава 4

Суета роскошной улицы снова захватила Дезире, когда она покинула тихие, внушавшие почтение залы музея. Визит не принес ей ожидаемого результата. Однако на что она надеялась?

В любом случае, директор не был человеком, который смог бы ей помочь и стал бы ей помогать. По меньшей мере так, как она себе это представляла. Почему мужчины видели в ней только женщину, нуждавшуюся в защите? Красивую, но слабую; умную, но достаточно беспомощную для того, чтобы зависеть от мужчины; знаменитую, но только как дочь своего отца.

Девушка сжала руки в кулаки и зашагала энергичнее. Значит, она должна взять дело в свои руки и не рассчитывать на постороннюю помощь.

– Мадам, экипаж? Хорошая цена!

Дезире испуганно отскочила в сторону, когда один из извозчиков остановился рядом с ней. Она погрозила ему зонтиком.

– Спасибо, нет, – ответила она на арабском языке. – Женщине не нужна помощь. Во всяком случае, не от чужого мужчины.

Кучер растерянно посмотрел на нее. Такого с ним еще не случалось. Какие они странные, эти чужестранки! Он взмахнул плетью и погнал лошадь. Лучше держаться в стороне, в конце концов никогда не знаешь...

Нет, Дезире не нужна ничья помощь. Она упрямо подняла подбородок.

Бульвар был широким и современным. Бросались в глаза европейцы, рядом шагали хорошо одетые туземцы, часто в европейских костюмах. Тем не менее – и это было очень заметно – Дезире оказалась единственной женщиной, которая шла одна. Других женщин непременно сопровождали мужчины. Это вызвало у нее веселую улыбку.

Отель «Оазис» был уже виден. Дезире подумала, не заглянуть ли на базар. Ее с давних пор очаровала восточная толчея на рынке. Там продавались чудесные вещи: прекрасные платки, кожаные сумки, пояса, металлические тарелки и кувшины ручной работы, украшения из драгоценного металла... А еще ее пленял аромат трав, масел и духов, наполнявший рынок. Она вздохнула. Собственно говоря, у нее уже всего этого полным-полно дома, в Париже.

Девушка внезапно замерла, заметив между прохожими высокую стройную фигуру в коричневом костюме.

– Филипп!

С распростертыми объятиями она кинулась к нему, не обращая внимания на неодобрительные взгляды мужчин.

– Филипп!

Она обвила руками его шею и пылко поцеловала.

– Наконец-то ты здесь.

Филипп после короткого колебания обнял ее и крепко прижал к себе. Но она оторвалась от него и с укоризной спросила:

– Почему ты не встретил меня в порту?

Филипп в недоумении поглядел на нее.

– Почему ты вообще здесь, хотелось бы мне знать. Разве ты не получила мое письмо?

– Какое письмо? – Она тряхнула головой, затем схватила его за руку. – Пойдем, я заказала прекрасные апартаменты в отеле «Оазис». Я велю принести ужин в номер. – И лукаво улыбнулась ему. – А в качестве десерта – кальян.

Постепенно вокруг них образовалась маленькая толпа. Мужчины смотрели на них, одни – качая головой, другие – недоверчиво улыбаясь, третьи – с неприкрытым осуждением. Дезире не обратила на них внимания, в то время как Филипп, бросив на толпу быстрый взгляд, охотно последовал за своей невестой в отель.

– Я тебя спросил кое о чем, Дезире, – напомнил он, пока они шли к отелю. – Почему ты приехала?

– Послушай, Филипп, почему я не должна была приезжать? Я не могу оставить отца в беде. Ты не получил от него сообщений?

Он молча покачал головой и быстро вошел в фойе отеля.

– Пожалуйста, официанта ко мне в номер, – крикнула Дезире маленькому французу за стойкой и потянула Филиппа за собой к лестнице, устланной красным ковром. – Посмотри, какой отсюда чудесный вид на Алжир, – восторженно проговорила девушка, когда дверь за ними закрылась.

Филипп заключил Дезире в свои объятия и поцеловал. Она с готовностью ответила ему, выскользнула из его рук и поспешила к окну, отбросив занавески, которые должны были защищать от дневной жары.

– Разве это не прекрасно?

Филипп подошел к ней и обнял за тонкую талию.

– Приезд сюда не был хорошей идеей. Я хотел тебя предостеречь, отговорить тебя от приезда.

– Но почему? – Она искоса взглянула на него. – Речь идет о моем отце.

– Я знаю, – возразил он. Молодой человек тоже залюбовался панорамой бурлящего города. – Однако ты ничего не сможешь для него сделать.

Она рассмеялась.

– Откуда ты знаешь? Мы вместе сможем что-нибудь сделать для него, в конце концов, имя Монтеспан известно и в Алжире. А ты вращаешься в администрации и сможешь указать мне некоторые пути.

Филипп тихо вздохнул.

– Как только я с тобой познакомился, в первую же минуту понял, что ты маленькая упрямая девочка. Это мне понравилось. Однако поверь мне, парижские капризы – это одно, а опасные пустыни – совсем другое.

– Я знаю пустыню, разве ты забыл? Я не считаю капризом помощь своему отцу, дорогой Филипп. Каждую экспедицию нужно тщательно обдумать. Этому меня научил папа. Я никогда, потеряв голову, не ринусь в приключения. Поэтому и разбиваю здесь свой лагерь и готовлю все вплоть до мельчайших деталей.

В дверь постучали, и вошел официант. Дезире сделала заказ из нескольких блюд и велела принести после еды кальян. С поклоном служащий удалился.

– Послушай меня, Дезире, – произнес Филипп с серьезным лицом, когда они снова остались одни. – Собственно говоря, я хотел сегодня вечером возвращаться. В рудниках возникли проблемы, и у меня нет времени помогать в поисках твоего отца. Я настойчиво рекомендую тебе отказаться от них. Это слишком опасно. Ты чересчур рискуешь. Завтра я отвезу тебя в порт и ты сядешь на ближайший корабль, отправляющийся в Марсель. Как только ситуация в рудниках станет нормальной, я позабочусь о твоем отце.