Текст книги "В плену красной Луны"

Автор книги: Сьюзен Гастингс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Дезире кивнула.

Он снова чуть склонил голову.

– Она не моя жена.

Дезире удивленно посмотрела на него.

– Не ваша жена? – спросила она изумленно. – Однако я предполагала... ну, если я и не могла с ними поговорить, мы все же назвали друг другу свои имена. Я знаю, что вас зовут Аркани. Тедест сказала, что вы... – Она напряженно вспоминала слово. – Таккамарт.

Аркани громко рассмеялся. Ее слова его явно позабавили. Дезире почувствовала, что краснеет. Она растерялась.

– К сожалению, я еще не владею вашим языком.

– Таккамарт – это козий сыр, – объяснил он, – а ты, вероятно, имеешь в виду слово «амеккар», оно означает «старший брат».

Дезире почувствовала облегчение, хотя допущенная ошибка слегка раздосадовала ее. Итак, Тедест была его сестрой, может быть, Аркани вовсе не женат?

Она сердито отмахнулась от этой мысли. Какое ей дело до того, женат ли Аркани? Он может иметь хоть целый гарем. Она сама обручена с Филиппом и занимается поисками своего пропавшего отца. Подчеркнуто безразлично девушка повернулась к нему лицом.

– Я говорю на различных языках и владею даже древним персидским. Почему бы мне не выучить и ваш язык?

По его глазам она могла понять, что он улыбается.

– Почему бы и нет, – ответил предводитель. – Наш язык называется «тамашек». Он очень мелодичный.

– Вероятно, я тогда сама смогу ответить на несколько вопросов, – проговорила она задумчиво.

Он внимательно посмотрел на нее.

– Думаю, у тебя много вопросов. Ты наблюдаешь за нами, как будто мы муравьи. Поэтому и не понимаешь большей части того, что здесь происходит.

Вот оно снова – его высокомерие. Она подняла лицо.

– Всю свою жизнь я занимаюсь археологией и пытаюсь понять, как жили давно умершие и исчезнувшие народы. Мой отец – специалист в этой области, а я его дочь. Вы не верите, что я смогу понять народ, который еще существует?

– Который еще существует, – повторил он медленно. – Вероятно, это твой шанс узнать наш народ, пока он еще живет. Может быть, его не станет, когда придут чужие люди и отнимут у нас жизнь.

Она испуганно посмотрела на него.

– Вы ждете этого?

– Мы все этого ждем, но мы не сдадимся. Ихаггары[8] были всегда великими воинами.

– Кто же собирается вам навязать другую жизнь? – полюбопытствовала она.

– Все, кто не понимает, почему мы так живем. Начиная с французов.

Дезире энергично покачала головой.

– Я в это не верю. Какой интерес у них в этом?

– А почему французы тогда в Алжире? – задал он встречный вопрос.

– Алжир – французская колония. Мы несем прогресс, технику, цивилизацию.

– Вы разбираетесь в прогрессе и цивилизации, – раздраженно возразил он, – но в нашей жизни вы не понимаете ничего.

Несколько минут Дезире молчала.

– Тогда позвольте мне ее понять, – тихо попросила она.

Аркани долго смотрел на нее. Затем поднялся.

– Чтобы понять нас и нашу жизнь, нужно сначала понять пустыню.

Он протянул ей руку.

– Ты можешь двигаться?

Девушка кивнула и взяла его за руку. Он высоко поднял ее, Дезире случайно коснулась его тела под гандурой. На мгновение сердце у нее замерло, и она смущенно отступила на шаг назад, убрала волосы с лица.

Аркани засунул голову в палатку и что-то сказал обеим женщинам. Тедест протянула ему красиво вышитую кожаную сумку, которую он перебросил через плечо.

– Пойдем, – позвал он Дезире, – давай пройдемся по пустыне.

Ходить ей было еще трудно, и Аркани медленно ступал рядом с ней. Они недалеко отошли от лагеря, когда Аркани остановился между двух дюн и бросил сумку в песок. Он нашел несколько сухих веток и зажег маленький костер. Затем присел рядом с ним и жестом указал ей сделать то же самое.

Прогулка была короткой, но Дезире совсем обессилела. Аркани открыл сумку и вытащил из нее маленький кожаный бурдюк с водой, металлический чайник и две чашки. В другом маленьком мешочке были листья чая и сахар.

Он старательно приготовил чай. Казалось, на этом действии сконцентрировалось все его внимание. Дезире молча наблюдала за тем, как он работает. Аркани положил зеленые листья чая в чайник, налил воды и прокипятил десять минут. Затем, не жалея, добавил сахар, пока не появилась пена.

– Эссекор,– внезапно сказал он, – сахар.

– Эссекор, – повторила Дезире медленно, как женщина, обучавшая позади палатки детей.

Он взял в руки маленький кожаный мешок.

– Аррег.

Дезире повторила и это слово и хорошо запомнила его.

Аркани налил чай в чашки. Казалось, что они здесь совсем одни – две крошечные живые точки в бесконечной враждебной жизни пустыни.

– Вы никогда не боялись, оставаясь в пустыне совсем один? – поинтересовалась она.

– У меня нет страха перед пустыней, только очень большое уважение, – ответил Аркани. Степенным, полным достоинства движением он протянул ей чашку с чаем, и она с благодарностью взяла ее обеими руками. При этом их пальцы соприкоснулись. Прикосновение было мимолетным, но она почувствовала трепетание, как от стаи пролетевших птиц. Король обслуживал свою пленницу.

Дезире невольно рассмеялась, опустила глаза и сконцентрировала все свое внимание на чае. Он был очень горячим и крепким. Тем не менее вкус мяты освежил ее. Ей бросилось в глаза, что у Аркани очень красивые узкие руки, почти как у женщины. Однако хватать ими он мог очень крепко, это Дезире уже знала. Она ощущала, что он рассматривает ее.

– Я тоже не боюсь пустыни, – произнесла Дезире. – Мне по-настоящему страшно за отца.

– Кого гонит страх, тот совершает ошибку, – мягко возразил Аркани, – а ошибку совершают в пустыне только однажды, потому что на вторую шанса уже нет.

Он взял другую чашку и сдвинул покрывало со своего лица слегка в сторону, чтобы иметь возможность пить. Этот жест приковал к себе внимание Дезире. Она напряженно следила за его степенными движениями. То, что скрывало покрывало, чуть было не вызвало у нее крик восторга. Аркани оказался невероятно красивым! Лицо длинное и узкое, щеки гладко выбриты, что особенно удивило Дезире: она была убеждена, что под покрывалом скрываются бородатые чудовища, ведь у многих арабов черные бороды. Его длинный нос был очень изящным, ноздри – узкими. Ее это также удивило, потому что однажды она присутствовала на лекции в академии, где один из этнологов рассказывал, что все народы, живущие в жарких климатических зонах, имеют широкие носы с громадными ноздрями, чтобы лучше дышать. Губы Аркани были полными и такими же совершенными, как и его глаза. Подбородок казался угловатым и энергичным. Больше всего Дезире поразил цвет его кожи: она была голубоватой.

Аркани заметил взгляд Дезире и поднял глаза. Она не смогла отвести взгляд, хотя очень хорошо знала, что неприлично так пялиться на мужчину, в каком бы культурном кругу она ни была. Девушка покраснела. Аркани улыбнулся, открыв при этом два ряда великолепных белых зубов. У нее на мгновение перестало биться сердце. Это лицо было так прекрасно, так полно жизни и гордости! Оно обладало изысканно тонким и гордым выражением свободного сокола, которому принадлежали и небо, и мир, и точно с таким же вниманием и остротой смотрели его глаза.

Наступило молчание, проникнутое таким взаимопониманием, что у Дезире чуть слезы не показались из глаз. Это были минуты, когда исчезло различие между ними, они почувствовали себя двумя равными человеческими существами под громадным куполом неба, простиравшимся над пустыней, а не королем и пленницей.

Странное чувство охватило Дезире, и одновременно какая-то невидимая рука будто сжала ее горло. Взгляд мужчины заставил ее забыть об ужасных обстоятельствах, которые привели ее к нему в плен. Между ними трепетала невидимая энергия, как жара, которую излучала раскаленная почва.

Аркани опустился перед ней на скрещенные ноги, поверх которых свободными складками спадала его гандура. Дезире восхищалась тем, как элегантно сидит он в позе, такой неудобной для нее самой. Она восхищалась легкостью его движений, его уверенностью в себе, уравновешенностью всего его существа.

– Я знаю пустыни Аравии, Сирии, Туниса, Египта, – проговорила она тихо, как будто боясь разрушить своим голосом волшебство момента. – Любая из пустынь не похожа на другую. Одна представляет собой бесконечность из желтого песка, другая – гигантское нагорье из скал и камней. Я тоже уважаю ее, но не позволяю ей покорить меня. И все они скрывают в своем сердце тайну. Мой отец пытается раскрыть эти тайны. Я помогаю ему в этом.

Он задумчиво посмотрел на нее.

– Очень необычно, – произнес Аркани и слегка качнул головой, – для человека, который не родился в пустыне. Большинство людей боятся пустыни и смотрят на нее, как на врага. Нужно любить ее, чтобы распознать ее сердце.

– Я не знаю, любит ли мой отец пустыню. Я и себя никогда не спрашивала об этом. Однако во мне жажда больше узнать о народах, которые до нас ступали по этой земле. Именно эта причина привела сюда моего отца.

Аркани молча опустил глаза и глубоко задумался. Дезире внимательно наблюдала за ним. Она знала, что уже никогда не забудет этого мгновения.

– Отпустите меня, чтобы я могла найти моего отца.

– Там, где находятся духи, они забирают в плен душу. Это нехорошее место – нельзя отправляться туда на поиски. Я не думаю, что твой отец еще жив, и не могу отпустить тебя.

Сердце девушки заколотилось. Она бросила на Аркани умоляющий взгляд.

– Что может вам помешать?

Он глубоко вздохнул и поднялся, одновременно накинув изящным движением покрывало на свое лицо. Только его серые глаза с золотыми точками проницательно смотрели на нее.

– Если боятся потерять разум, то предаются сновидениям.

Аркани ушел и оставил ее сидеть на земле. Ему не надо было надевать на нее цепи. Она была пленницей пустыни... и его глаз.

Глава 16

Неподалеку от оазиса мужчины собрались на совет благородных. Речь шла о чужой женщине. То, что она не была простой пленницей, ясно понимали все собравшиеся.

– Она принесла с собой много забот, – сказал аменокаль[9] Ахитарель, не обращаясь прямо к Аркани. Хотя Аркани был его сыном, он не имел никаких привилегий и обязан был считаться с благополучием всего племени.

– Она представляет собой опасность, – подтвердил Акамук.

– Что может сделать нам одна-единственная женщина? – Голос Аркани оставался спокойным, хотя он был очень взволнован.

– Что она сделает тебе, я не знаю, но она привлечет чужих людей, которые будут искать ее.

– Что же, мне следовало оставить ее умирать в пустыне? – разгорячился Аркани.

– Это лучше, чем оставлять след. Французы как змеи. Они расползаются повсюду, завладевают лучшими участками земли и подавляют коренные народы.

– Только кабилов и харатинов на севере, потому что те живут на плодородной земле. Мы же не являемся рабами пашни. Хоггар принадлежит ихаггарам. Французы не смогут овладеть им.

– Возможно, не Хоггаром, но чужестранкой. Может начаться война.

– Ихаггары не боятся войны. – Менахил поднялся и вытащил свой меч. – Пусть приходят чужие, мы сумеем достойно принять их.

Аменокаль успокаивающе поднял руки.

– Ты забываешь, что они носят оружие трусов.

– Амаер[10] не боится трусов, – возразил Менахил. Разве наших мечей не боятся, разве страх перед голубыми воинами не останавливает любой караван?

– Что вы говорите о войне, мечах и трусах? – слово снова взял Аркани. – Белая женщина не хочет сделать нам ничего плохого, она вообще не хочет оставаться у нас, потому что ищет своего отца, отправившегося с экспедицией в Хоггар. Она не вмешивается в наши дела и нашу жизнь. Мы проявили по отношению к ней гостеприимство, которое свято для нас, и защитили ее от опасностей пустыни. Если она найдет то, что ищет, то снова уйдет.

– Ты захватил ее в плен, – сурово возразил Акамук. – Пленников или превращают рабов, или держат в качестве заложников. Я не вижу, что ты держишь ее как рабыню. Тогда мы потребуем за нее выкуп. Я еще ни разу не слышал о пленнице, которая обладает правами гостьи.

– Она не пленница, – возразил Аркани.

– Я слышал собственными ушами, что ты ей это сказал.

– Я и не знал, что ты понимаешь язык французов, – усмехнулся Аркани. – Конечно, я предупредил ее, что она моя пленница. Она очень упрямая женщина и слепо кидалась навстречу своей погибели.

– Да, это так, – подтвердил Махмуд и степенно кивнул.

– Мы должны выполнить ее желание и отправить ее к пещерам.

– Будет нарушен покой духов, – резко возразил аменокал. – Мы не можем пойти на это.

– Пусть она отправится одна, – предложил Менахил, – тогда проблема сама по себе разрешится.

– Ты не в своем уме, – грубо обрезал его Аркани. – Мы не можем бросить ее на произвол судьбы. Мы имаеры, разве вы забыли? Мы мужественные воины там, где необходимо мужество. Выгнать женщину одну в пустыню просто недостойно. – Он поднялся. – Или кто-то думает по-другому?

– Недостойно то, что она одна и непрошеной явилась сюда, – засопел Менахил. – Или твой разум уже затуманили ее светлые волосы?

Одним прыжком Аркани оказался рядом с Менахилом, схватил за гандуру, резким движением подняв его.

– Стой! – прогремел аменокаль. – Кто разрешил вам драться на собрании? Здесь царит слово.

Очень медленно мужчины оторвались друг от друга и снова сели.

– Я подумаю об этом. В данный момент чужая не в состоянии сделать больше одного шага. Аисса сказала мне, что пленница очень слаба. Может быть, все решится само собой. – Он бросил на сына проницательный взгляд. – А если нет, то я своевременно сообщу вам о своем решении.

На этом собрание было окончено. Мужчины поднялись, чтобы уйти. Полный заботы взгляд аменокаля упал на сына, который медленно проходил мимо. Отец хотел подавить нехорошее чувство, возникшее у него от слов Аркани. Он знал, что чувство не обманывает его и что он должен внимательно наблюдать за сыном.

Аркани хотел побыть один и подумать, а сделать это лучше всего в пустыне. Он велел своему рабу Тухами оседлать верблюда и ускакал. Молодой туарег чувствовал, что его племя настроено против него. Дезире явно мешала жизни в оазисе – действительно, было бы лучше позволить ей просто уехать. Одна она не проехала бы и трех дней пути, и дело разрешилось бы само собой. У амаера не должно возникать с этим никаких трудностей, однако Аркани снова и снова спрашивал себя, что отличает его от других людей племени.

Неужели и в самом деле образ мысли чужаков стал его собственным, неужели знание их языка настолько проникло в его дух, что это настраивает его племя против него?

А может, именно Дезире смутила его дух? Внутренняя догадка смутила его: он понял, что желает ее. Не только потому, что она красива, что у нее светлая кожа и золотые волосы. Она излучала нечто, трогавшее его: внутреннюю силу, несокрушимую волю, которые не позволяли ей останавливаться при самых ужасных обстоятельствах. Как только одинокой женщине могла прийти в голову мысль разыскивать своего отца в бесконечной пустыне?

У имаеров женщины играли большую роль. Они владели палаткой, управляли имуществом, заботились о потомстве, учили детей и распределяли продукты питания. Во время войны они всегда находились рядом с мужчинами.

Все имаеры происходили от двух праматерей по имени Ти-Хинан и Таккамар. Женщины занимали сильные позиции в племени с начала времен, возможно, поэтому его так влечет к Дезире.

Аркани недовольно покачал головой. Его мысли приняли неправильное направление. Может быть, злые духи напугали его отца, а теперь смущают и его. Он должен позаботиться о том, чтобы Дезире нашла своего отца и вместе с ним вернулась в далекую Францию, тогда он снова обретет свой мир. А до этого...

Он решил вечером посетить ахал[11]– это отвлечет его и поднимет настроение.

Со своего места перед палаткой Дезире снова наблюдала непонятные действия. Какое-то событие, казалось, прервало ленивое течение деревенской жизни. Часть женщин и мужчин, как обычно, занимались своей работой, заботились об ослах, доили коз и готовили ужин. Другие же занимались таинственной деятельностью. Они одевались в самые лучшие одежды, украшали себя, женщины болтали друг с другом и хихикали, и даже мужчины, которые обычно вели себя с большим достоинством, казалось, были охвачены странной нервозностью.

На торжественно украшенных верблюдах и ослах прибывали гости из других деревень и поселений. Во всяком случае, Дезире их еще никогда не видела. Они тоже были нарядно одеты. Может быть, должна состояться свадьба? Она охотно спросила бы об этом Аркани.

Глаза Дезире повсюду искали его. Увидев его лицо, она не могла больше обрести душевного покоя. Аркани был неописуемо красивым. Его внешность выражала то, что до этого лишь ощущалось через его голубое покрывало, – величественное достоинство, связанное с харизматической выразительностью. Девушка сожалела, что мужчины постоянно ходят под покрывалами и даже спят в них. Вероятно, в глупых сплетнях о том, что они закрываются покрывалами только потому, что они страшны как черти, не было ни грана правды. Если бы все черти выглядели так, как Аркани, Дезире мечтала бы оказаться в аду.

Аркани был тоже захвачен этой странной деятельностью. Когда он вышел из палатки, на нем была богато расшитая гандура. Даже широкие шаровары, сужавшиеся у щиколоток, были расшиты по бокам. Его голубое покрывало было старательно закручено, на груди на длинных кожаных цепочках звенели серебряные амулеты.

Дезире чуть не задохнулась, увидев его таким. Он в нерешительности топтался перед палаткой и оглядывался. Она медленно поднялась. Позади нее откинулся вход в палатку, и появилась Тедест, так же красиво одетая. Вышивка не украшала ее платье, как одежду Аркани. Может быть, это символ его королевского достоинства? Однако потом Дезире увидела других мужчин, на которых были такие же вышитые гандуры. Верхняя одежда женщин была без украшений, но на головах были полотнища ткани, напоминающие покрывала, богато украшенные серебром. Все направлялись к одной большой палатке. Некоторые мужчины и женщины несли с собой музыкальные инструменты, в том числе и Тедест. Вероятно, она будет играть на своей странной скрипке.

Похоже на то, что там состоится свадьба. Дезире хотела пойти туда, но Аисса ухватила ее за локоть и жестами объяснила, что Дезире не должна туда идти.

– Но почему? – Дезире указала на свои глаза. – Я хочу только посмотреть.

Во взгляде Аиссы появилась своеобразная смесь стыда и решительности. Казалось, ей было неприятно запрещать что-либо Дезире. С другой стороны, обычаи ее народа запрещали присутствие чужого наблюдателя. Но какие обычаи? Аисса снова указала на коврик перед палаткой. Дезире нехотя уселась и издалека наблюдала за происходящим. Уже на пути к просторной палатке, самой большой в деревне и поставленной только за день до этого рабами, мужчины вели себя, как павлины. Они шли очень медленно, чтобы женщины хорошо могли их разглядеть. Те забрасывали их шутливыми замечаниями и смеялись. Вдруг зазвучала музыка – своеобразные меланхоличные звуки, извлекаемые из однострунной скрипки. На этой скрипке играла Тедест, и мужчины внимательно слушали ее. Одна из женщин запела песню, другие стали подпевать, подтягивать ей хором.

Мужчины начали танцевать. Образовавшийся круг подбадривал их. Танцоры выказывали свое умение в смелых прыжках и быстро перебирали ногами. Женщины неистово распаляли их пыл.

Несколько мужчин что-то торжественно произносили вслух. Дезире предположила, что звучит их особая поэзия. Если бы только она могла понимать язык! Но она ничего не знала, кроме слов «сахар», «козий сыр» и «старший брат». Аисса села рядом с Дезире и слушала музыку и декламаторов. Блаженная улыбка появилась на ее лице. Снова раздался смех.

Стемнело, на пустыню мгновенно спустилась ночь. Однако большая палатка, в которой проходил странный праздник, казалось, светилась изнутри. Ее освещал не только костер, но и горящий в маленьких глиняных мисках козий жир.

Без сомнения, роскошно разодетые мужчины и женщины заводили друг с другом любовные игры.

Осознание этого потрясло Дезире. Она знала строгие моральные представления ислама, которые уже давно притушили ее восторженность перед экзотикой. Однако здесь все, казалось, было по-иному.

– Что они делают там? – спросила она Аиссу.

Однако женщина не могла ее понять. Тогда Дезире указала на палатку и вопросительно посмотрела на Аиссу.

– Ахал, – сказала та.

– Ахал? Что это такое?

Аисса подумала, потом подняла указательные пальцы обеих рук, заставила их склониться друг перед другом, приблизиться друг к другу, удалиться, как будто они говорили и танцевали друг с другом. Потом обняла себя руками и начала качаться взад и вперед.

– Что... что это значит? Любовь?

Она повторила этот жест.

Аисса кивнула. Затем указала на пару, с трудом распознаваемую в темноте. Мужчина и женщина, которую он держал за руку, смеясь, заторопились из палатки и исчезли между дюнами.

Дезире тихо и удивленно присвистнула.

– Это действительно больше, чем я ожидала, – пробормотала она.

Горло сжал комок. Аркани был там, в палатке. Она ждала, что он тоже выйдет, держа женщину за руку, и исчезнет между дюнами, и не понимала, почему так сердится, почему так хочет, чтобы он не делал этого.

Снова раздалась печальная песня скрипки, сопровождаемая другими музыкальными инструментами. Она была полной противоположностью веселой непринужденной встрече мужчин и женщин.

Дезире медленно поднялась и скрылась в палатке. По какой-то непонятной причине она не хотела больше смотреть на то, как весело эти люди общаются друг с другом. Она бросилась на постель, прижалась лицом к кожаной подушке и дала волю слезам.

Глава 17

Утреннее солнце постепенно вытеснило ледяной холод ночи. Снаружи раздались голоса женщин в палатке, они вернулись, подоив коз и верблюдов. С затекшими руками и ногами Дезире крутилась под одеялами. Она плохо спала, и во сне ее преследовали музыка скрипки, смех и шутки женщин и мужчин. Она втайне желала сама принять участие в этом странном волнующем празднике. Ей хотелось, чтобы он заигрывал с ней, шутил, смеялся, пытался добиться ее милости... Он?!

В то же мгновение она рассердилась. Гордый мужчина в голубой гандуре совсем вскружил ей голову. Теперь он был нужен ей срочно. Девушка встала перед палаткой и взглянула на утреннее солнце, потом потянулась, выпрямила руки и ноги.

– Эссаламоу алайкоум, доброе утро!

Она вздрогнула. Аркани стоял позади нее и держал в руках плоскую мисочку.

– Доброе утро, – ответила она ворчливо.

– Я вижу, что ты провела плохую ночь и не выспалась, – произнес он.

Недовольная складка на ее лбу углубилась.

– Совершенно верно, – подтвердила она. – Музыка была такой громкой, смех... ну, весь праздник.

Он слегка приподнял брови.

– А ты знаешь, что это был за праздник?

– Откуда мне знать? Тут никто не считает необходимым что-либо мне объяснить.

– Тогда ты должна выучить наш язык.

Он протянул ей мисочку.

– Аман иман.

Она недоверчиво взглянула на мисочку.

– А что это такое? Волшебный напиток?

Он рассмеялся.

– На это ты должна ответить: ах изудар. Вода позволяет нам жить, молоко дает силу. Это свежее верблюжье молоко.

Дезире не хотела больше провоцировать его, поэтому взяла мисочку и выпила. Вкус неостывшего молока был отвратительным.

– Как будет «спасибо» на вашем языке?

– Таниммерт. А если тебя кто-либо приветствует, ты должна ему ответить: алайкоум эссалам.

Тепло верблюжьего молока, согревшее желудок Дезире, настроило ее на более мирный лад.

– Итак, хорошо. Алайкоум эссалам, Аркани. Таниммерт.

С улыбкой она вернула ему мисочку и увидела, как вспыхнули его серые глаза, когда их пальцы соприкоснулись. Дезире снова почувствовала волнующее покалывание и опустила глаза.

– Если хочешь, я покажу тебе нашу деревню, – предложил Аркани. – У тебя, вероятно, много вопросов.

Она согласилась. Аисса вышла из палатки, и ее темные глаза поочередно осмотрели каждого из них. Она что-то сказала сыну, и слова ее прозвучали не очень дружелюбно. Дезире не могла отделаться от чувства, что Аркани не полагалось подобным образом общаться с ней. Заботясь о Дезире, мать, казалось, ощущала, какое влияние оказывает близость Аркани на чувства девушки.

Как бы Дезире ни обманывала себя, она также чувствовала странную и таинственную привлекательность, исходившую от Аркани. Она была сильной и решила, что должна выстоять даже против силы Аркани.

Мужчина что-то коротко ответил своей матери, а затем решительным жестом предложил Дезире следовать за собой. Итак, мужчины все-таки иногда могут и сами решать, поняла девушка, внушая себе, что она просто находится в археологической экспедиции и руководитель раскопок объясняет ей, что именно они только что нашли.

И все же здесь все было живым...

С легкой озабоченностью Аркани повернулся к ней и указал на ее перевязанную ногу.

– Не болит?

Девушка отрицательно покачала головой.

– Нет, я чувствую себя хорошо.

– Аль керас, – произнес Аркани.

– Что?

– Аль керас. Мои дела идут хорошо. Повтори.

– Аль керас.

Внизу, у реки, они остановились.

– Откуда сюда приходит вода? – удивленно спросила Дезире. – Разве мы находимся не посреди бескрайней пустыни?

– Это река стекает с гор Хоггар. Она приносит воду почти весь год, поэтому имеет смысл разбивать здесь лагерь на большой срок.

– А куда она течет дальше?

– Она пропадает где-то в песке. Бывают годы, когда русло реки высыхает. Но под песком вода все же остается, поэтому финиковые пальмы продолжают расти, а на полях иссегары сажают овощи и зерно.

– Кто такие иссегары?

– Низшие, крестьяне, вассалы. Они привязаны к земле, обрабатывают ее, отдают часть своего урожая в дань. Иногда выгодно располагаться лагерем поблизости от них.

Широко раскрыв глаза, Дезире смотрела на него. Аркани, казалось, не замечал ее взгляда, гордо взирая на оазис, простиравшийся до гребешков дюн.

– Итак, если я правильно поняла, есть вассалы, которые платят дань туарегам. А вы не всегда живете здесь?

– Да, это так, – подтвердил он. – Амаер никогда бы не привязался к куску земли. Мы благородные. Нам полагается выращивать верблюдов. Мы контролируем торговые пути, оказываем защиту караванам и нашим вассалам.

– Вассалам, – повторила Дезире задумчиво. – Это значит, что вы сделали их вассалами. Силой.

– Конечно. Мы воины.

Она услышала, как он тихо рассмеялся.

– Говорят, вы нападаете на чужие караваны.

– Голубых воинов боятся, – заявил Аркани с гордостью. – Мы проводим реззус.

– Что такое реззус?

– Грабительские набеги. Ради предостережения. Мы требуем плату за то, что оказываем защиту. И этого нам достаточно.

– Я наблюдала, что есть мужчины-служащие, которых иногда женщины даже бьют.

Казалось, его позабавили эти слова.

– Ты хорошая наблюдательница, – похвалил он ее. – Верно заметила. Это иклан, рабы. Они выполняют всю грязную работу.

В ужасе она отступила от него на шаг.

– Действительно рабы? Но это же варварство! Это же недостойно!

– Ты быстро выносишь суждения. Может быть, ты должна сначала лучше узнать нашу жизнь. Она не так проста, как тебе кажется. Эти люди не являются бесправными. Помимо них, есть еще имрад, те, которые выращивают коз, а также заботятся о верблюдах благородных. Они служат нам так же, как раньше во Франции оруженосцы служили рыцарям. Кел улли – народ, занимающийся выращиванием коз. Староста, которого они выбирают, имеет право голоса при выборах аменокаля. Это старший среди благородных.

Он повернулся к ней, и в глазах у него сверкнула насмешка.

– Тем не менее это мрачное Средневековье, – возразила неприятно задетая Дезире.

– Какое место в твоем обществе занимает женщина? – спросил он. – Что она делает, когда выходит замуж?

– Она живет со своим мужем, основывает семью, заботится о хозяйстве и детях... Что еще?

– А кто решает, что надо делать?

– Мужчина, конечно, в конце концов он же зарабатывает на семью. Если только...

– Что – если только? – Его глаза пронизывали ее теперь, она как будто стояла на экзамене перед строгим профессором.

– Если только она не ведет собственную жизнь и не получает профессию.

– А это нравится французским мужчинам?

– Большинству – нет, – призналась Дезире. – Но некоторые мыслят прогрессивно. Мой жених, например...

– А ты? Ты подчинишься ему, если он потребует, или же пойдешь своим путем?

– Никогда никому... – Она запнулась и быстро отвернулась от него. – Вы хотели мне рассказать что-то о своем народе.

– Этим я и занимаюсь все время. Что касается женщин у нас, то они обладают этим прогрессом с начала времен. Им принадлежит палатка, и они выбирают мужа, с которым разделят эту палатку. Если они разводятся, то покинуть палатку обязан он. Для тебя это должно казаться раем.

Дезире поперхнулась.

– Вам не следует так много воображать о себе. Я ни в коем случае не считаю эту жизнь раем. Там, где есть рабы, не может быть рая.

Аркани, ничего не ответив, пошел дальше. Если Дезире хотела узнать больше, она вынуждена была следовать за ним. Итак, женщины обладают определенными преимуществами, и тут даже есть разводы. После развода женщина просто выбрасывает мужчину из шатра. Она невольно рассмеялась. Высокомерие этих закутанных в покрывала мужчин разбивается их партнершами.

Несколько женщин гнали ослов на выгон. Удобно усевшись, они скакали на них и подгоняли других палками и криками.

– У вас очень красивые ослы, – проговорила Дезире.

– Не у меня, – возразил Аркани. – Они принадлежат моей матери и Тедест. Они сами поймали их в пустыне и приручили.

– Я наблюдала за этим. Ослы очень упрямы.

– Конечно. Они гордые и себялюбивые животные и действительно красивые. – Он повернулся к ней. – Между прочим, их зовут так, как они выглядят.

– Извините, что?

– Их зовут Белый, Светло-серый, Красно-коричневый, Светло-коричневый, Антрацит, Темно-серый...

Она, смеясь, покачала головой.

– А как будет осел на вашем языке?

– Агюул.

Они пошли дальше вдоль реки.

– Что за праздник был вчера вечером? – спросила она его, собравшись с духом. – Мне кажется, что мужчины и женщины вели себя довольно непринужденно.

Аркани повернулся к ней так неожиданно, что она чуть не уткнулась в него. Она ощутила его твердую грудь под тканью гандуры. Он схватил ее за запястья и прижал ее руки к себе.

– Это был ахал, возможность для неженатых мужчин и незамужних женщин... познакомиться ближе. Они ухаживают друг за другом, поют, музицируют, читают стихи. Наши женщины очень красивы.

Она сердито отняла свои руки. Пальцы ее дрожали.

– Я надеюсь, что вы вчера имели успех. – Она быстро отвернулась и пошла дальше.

Он степенно пошел за ней.

Перед ними показались бедные хижины, целиком построенные из тростника, который рос у мелкого берега реки. Связки тростника были не обрезаны, и поэтому хижины напоминали воробьиные гнезда.

– Здесь живут иссегары, – пояснил Аркани. Она услышала снисходительность в его голосе. – Они привязаны к земле.