Текст книги "В плену красной Луны"
Автор книги: Сьюзен Гастингс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
У нее возник план. Верблюды стояли поблизости, их передние ноги были некрепко связаны, развязать узлы не представляло трудности. Она должна попытаться бежать.
Однако для этого требовалась сила. С закрытыми глазами Дезире проглотила пшенную кашу, которая была невкусной и соленой, заставила себя опустошить всю миску, а затем напилась солоноватой воды из бурдюка. При этом ее испытующий взгляд скользнул по верблюдам. Почти все они были еще оседланы, и на них висели бурдюки с водой. Некоторые животные прилегли, большинство все еще стояли и глодали высохшие ветки вокруг. Она запомнила, где заходило солнце. В этом направлении она и хотела бежать.
Дезире не обращала внимания на жар в своем теле. Наступающая ночь принесет прохладу. Она снова свернулась клубочком на старом месте. Воин подошел к ней, бросил несколько одеял и забрал пустую посуду. Затем мужчины снова уселись вокруг костра и начали тихо беседовать. Некоторые из них отправились спать, после того как совершили свои молитвы. Дезире бросилось в глаза, что они молились более из чувства долга, чем по убеждению. По меньшей мере они были все же мусульманами, а мусульман Дезире знала. Они совершили ритуальное омовение песком вместо воды. Поскольку не могли постелить коврики для молитвы, их заменял песок пустыни. Они даже ночью не снимали свои покрывала и оружие держали при себе. Дезире с содроганием заметила сверкавшие кинжалы под развевавшимися одеждами. Она подождала, пока костер догорит и воины впадут в глубокий сон. Стражи не было. Казалось, туареги чувствовали себя совсем уверенно.
До того как стало совсем холодно, Дезире освободилась от одеял, в которые было закутано ее тело. Некоторое время она наблюдала за спящими фигурами, которые, подобно темным узлам, лежали на светлом песке пустыни. Никто не двигался, некоторые тихо храпели. Время от времени до нее доносилось тихое ворчание верблюдов. Она бросила взгляд на небо. Ночное небо над пустыней всегда ее завораживало. Воздух был ясным и чистым, звезды сверкали, как тысячи бриллиантов. Чернота ночи, как мягкий платок, опустилась на землю. Несмотря на это, было не совсем темно. Виднелись контуры дюн, затухавший костер мерцал темно-красным светом между камнями, и воины-туареги в глубоком спокойствии лежали под своими одеялами.
Дезире на четвереньках добралась до одного из верблюдов. К его седлу были привешены два бурдюка, наполненных водой. Животное стояло и сверху вниз почти презрительно смотрело на нее своими большими темными глазами. Дезире призадумалась. Она не могла взобраться на животное и не умела заставить его опуститься на колени. Верблюд мог бы разреветься и разбудить мужчин. Она положила ему руку на шею и ухватилась за седло.
– Пойдем, – начала уговаривать она его, – пойдем.
Верблюд даже головой не двинул. Дезире сильнее потянула за поводья. Животное угрожающе заворчало.
– О небо, да не будь же ты таким упрямым, – прошептала она. Вдруг девушке показалось, что он передумал и переступил с одной ноги на другую. Движения дромедара были невероятно медленными, как будто времени у него было сколько угодно. Ей стоило больших усилий потащить животное за собой в дюны. Дул легкий ветерок, и песчинки, как нежное покрывало, улеглись на поверхности дюны. Так они, сантиметр за сантиметром, продвигались вперед.
Верблюд ступал беззвучно, величественно подняв голову, как будто он оказывал Дезире милость, следуя за ней. Когда они, по ее мнению, удалились на безопасное расстояние от туарегов, она попыталась вынудить верблюда встать на колени. Животное издало недовольное ворчание, довольно угрожающее. Его светлые плюшевые уши нетерпеливо вздрогнули, и длинная верхняя губа двинулась вверх и вниз. Дезире отошла подальше, чтобы он ее не укусил. Чем больше она тянула за поводья, тем более нервным становилось животное. С громким ворчанием оно наконец опустилось на колени.
Облегченно вздохнув, девушка вскарабкалась на шаткое седло. Ремень вокруг шеи верблюда, в который засовывали ногу, дополнительно укреплял сиденье. Однако на Дезире были шнурованные сапоги, которые мешали ей управлять верблюдом. Ладно, и так дело пойдет. Энергичным ударом в бок животного она побудила его подняться. С возмущенным криком животное вскочило сначала на задние ноги, потом на передние. Дезире сильно тряхнуло вперед, затем назад, у нее не было никакой возможности сориентироваться в направлении, потому что верблюд тотчас начал двигаться. В отчаянии Дезире одной рукой держалась за седло, другой тянула за поводья, чтобы животное остановилось. Но у него были свои собственные намерения. Быстрым элегантным движением он освободился от неудобной для него всадницы и, громко ворча, потопал в направлении лагеря туарегов. Дезире снова оказалась на песке и могла лишь смотреть вслед верблюду, исчезавшему за дюной.
– Проклятое животное, – фыркнула она, вскакивая на ноги.
Она должна вернуться до того, как туареги проснутся и заметят ее бегство. Девушка заторопилась по долине между двумя дюнами, затем выбрала проход, который, подобно узкой просеке, отделял одну дюну от другой. Едва только она зашла за эту дюну, как перед ней поднялась следующая. Дюны были твердыми, как камень, а их поверхность скользкой, как стекло. Ноги скользили, и Дезире с отчаянием, как муравей, ползла по коварной поверхности, не продвигаясь вперед. Несмотря на прохладный ночной воздух, ей стало жарко. Кровь прилила к ушам. В висках гудело. Каждая песчинка на коже легла, как раскаленным железом. Девушка не могла отделаться от ощущения, что ее преследуют духи ночи. Она затравленно огляделась и застыла. Под дюной стояла темная фигура. Мысли Дезире спутались. Разве такое возможно? Как воин мог преследовать ее? Без верблюда, пешком?
Она попыталась добраться до гребня дюны, но упала на живот, медленно, но непрерывно скользя по отвесному склону вниз. Должно быть, это предводитель воинов. Она распознала его по величественной манере держать себя. Он просто стоял и ждал ее, и она соскользнула прямо к его ногам.
Ее охватили разочарование, стыд и ярость. Он стоял перед ней громадный, как темный монумент. Дезире стало страшно. Исходившая от него угроза заставила потемнеть звезды и овладела ее душой. Все это время он смотрел на нее сверху вниз. В темноте она не могла видеть его глаза и была этому рада. Вероятно, его взгляд заставил бы ее содрогнуться. Он явно наслаждался ее унижением. Предводитель сделал легкое движение одной ногой вперед и надавил на ее локоть. При этом песок болезненно впился ей в кожу.
– Я действительно думал, что ты мужественная женщина. Но ошибся.
Дезире ожидала, что сейчас произойдет что-то ужасное, и зажмурила глаза. Он наступит на нее, будет ее бить, возможно, даже убьет. Она была для туарегов лишним грузом. Что им с ней делать? Бросят ее в песке, и когда-нибудь, если ветер передвинет дюны, на свет покажутся ее бледные кости.
Из глаз у нее полились слезы отчаяния. У нее не было намерения тронуть слезами его сердце, она была убеждена, что у этих зловещих воинов пустыни сердца вообще нет. То, что она услышала в Алжире о туарегах, было ужасным. Разбойники, грабители, убийцы, рабовладельцы, чума пустыни, голубые демоны без лица!
Он наклонился к ней, и Дезире крепко зажмурилась, ожидая удара сверкающего кинжала между ребрами. Может быть, так будет лучше – мучения и неизвестность подойдут к концу. Долю секунды она раздумывала, не лишился ли ее отец жизни подобным образом. Потом, к своему удивлению, почувствовала, что туарег взял ее на руки.
Без видимых усилий он понес ее назад, к лагерю. Там стояли другие воины. Дезире услышала их голоса и не поняла, разговаривают они или смеются. В приступе отчаяния она вцепилась пальцами в голубую бандуру предводителя и начала безудержно рыдать.
– В пустыне нужно экономно обходиться с водой, – услышала она его голос.
Он говорил на французском языке с гортанным акцентом, от которого у Дезире побежали мурашки по спине. Несчастной хотелось умереть. Лучше всего у него на руках.
Глава 13
Так быстро, однако, в пустыне не умирают.
Предводитель воинов осторожно опустил ее на одеяло и отдал какие-то приказания. Дезире не открывала глаз. Ей было очень плохо, кожа сморщилась и болела, в теле будто горел огонь, зубы стучали.
Голос предводителя стал громче. Подошел второй мужчина, и девушка почувствовала на своих губах что-то прохладное и кислое, на вкус напоминающее густое молоко с солоноватым жиром. Дезире содрогнулась от тошноты. Как будто этого оказалось недостаточно, ей смазали лицо остатками этой простокваши. Она попыталась сопротивляться.
– У тебя сильный солнечный ожог, – сказал предводитель, который, похоже, единственный владел французским языком. – И горячка.
Он накрыл ее толстым шерстяным одеялом. Она хотела сбросить с себя одеяло, потому что на лбу выступил пот, но в тот же момент ее затрясло от озноба. Издалека доносились голоса мужчин, которые тихо переговаривались между собой. Сознание у нее гасло, как свет луны. Над пустыней распростерлось хрустально ясное небо, похожее на голубой платок туарегов.
День еще не начался, когда ее разбудили. Дезире чувствовала себя больной и слабой и не смогла подняться сама. Кто-то влил ей в рот прохладную жидкость, и она жадно проглотила ее, совсем не ощущая вкуса. Все расплывалось у нее перед глазами. Она почувствовала, что ее подняли и посадили на шагавшего верблюда, поддерживая сильными руками. Раскачивание вызывало у нее тошноту.
Девушка давно потеряла чувство времени и дремала, ощущая то волны жара, то озноб. Караван снова остановился, но она едва это заметила. Затем почувствовала, что ее снимают с верблюда и вносят в палатку.
Палатка? Дезире раскрыла глаза и попыталась что-нибудь различить. Здесь было сумрачно и пахло козлиными шкурами и жиром. Она увидела два лица. Женщины!
К ее удивлению, они не были закрыты покрывалами. Одна оказалась молодой и несказанно красивой, вторая – вдвое старше, но, должно быть, раньше она обладала подобной же красотой. Их привлекательные лица излучали гордость.
Та, что моложе, наклонилась к ней и поднесла к ее губам плоскую миску. Дезире пила что-то, похожее на кислое верблюжье молоко. Оно освежало и гасило жажду, горевшую внутри нее. На своем лице девушка почувствовала что-то липкое. Пахло козьим сыром. Старшая заговорила на своем гортанном непонятном языке.
«Я должна выучить этот язык, – подумала Дезире, – мне надо знать, что они говорят. Это странный народ, мужчины у них, закрывшись покрывалами, ездят на верблюдах и нападают на караваны, а женщины не носят покрывал и очень красивы. Явно их религия имеет мало общего с исламом. К тому же они ведут непривычный образ жизни».
Конечно, Дезире сердилась на то, как мужчины обращались с ней. Ее взяли в плен, похитили. Но так хотелось раскрыть тайну туарегов! Девушка почувствовала странную лихорадку, похожую на ту, которая охватывала ее при раскопках, страсть, которую она могла подавить с большим трудом. Она в первый раз спросила себя, почему исследует жизнь только давно ушедших народов.
Раньше, сопровождая отца в археологических экспедициях, она часто гуляла вечерами одна по оставшимся руинам, представляя себе, какой была здесь жизнь. Тогда в своем дворце жили король с королевой, наложницы, рабы и жрецы. Крестьяне перед городскими воротами предлагали свои товары. Проводились роскошные церемонии, велись войны, плелись интриги, происходили любовные драмы.
Этот народ не погиб. Дезире впервые имела возможность жить посреди незнакомых людей, изучать их нравы и обычаи. Если бы только она не чувствовала себя так плохо и могла понимать женщин! А может быть, они говорят на французском языке, как и их предводитель?
– Где я? – Она выпрямилась.
Старшая женщина заставила ее снова опуститься на подушки. Дезире испуганно отодвинула ее руку.
– Мне хорошо. Я хочу знать, где я. Эти мужчины похитили меня...
Обе женщины отпрянули и уставились на нее большими глазами. Дезире заметила, что лица у обеих накрашены. Знаки различных цветов покрывали их щеки и лоб. Губы были подведены темной краской. Их украшения были примечательными, казалось, они нечто большее, чем просто украшения, и имеют такое же значение, как и знаки на коже. Затем младшая покинула палатку, старшая осталась неподвижно сидеть. Когда пола шатра приподнялась, вошел мужчина. Без сомнения, это был предводитель, взявший ее в плен. Лицо у него оставалось закрытым, на нем была длинная гандура и сандалии. Он тепло и с большим уважением приветствовал старшую женщину. Это можно было заметить, несмотря на то что лицо его было закрыто. Ему ответили подобным же образом. В палатку снова вошла молодая женщина.
Скрестив ноги, мужчина сел на ковер, сложил руки на коленях и долго и тщательно рассматривал Дезире.
– В твоем сердце веет ветер беспокойства, – наконец проговорил он.
Она непонимающе уставилась на него.
– Что?
– У тебя есть вопрос?
– Конечно же. – Дезире снова выпрямилась и болезненно сморщила лицо. Этот жест причинил ей боль. – Где я?
– В оазисе Цаоуатанлац.
– В оазисе... А кто эти люди?
– Это люди моего племени.
– Что вы собираетесь сделать со мной?
Он помолчал минуту.
– Я жду, пока ты выздоровеешь.
– Ах! А я думала, что я ваша пленница.
– Да, именно так.
– А кто вы такой, что осмелились меня похитить?
– Я тебя не похитил. Я тебя спас. Ты погибла бы в пустыне.
– Спас меня! Я называю это похищением, но я тебя не боюсь. – При этом девушка дрожала от страха.
Мужчина поднялся. Он, казалось, рассердился, но Дезире не могла различить выражение его лица, только глаза гневно сверкали.
– Я уважаю женщину, даже если лихорадка смутила ее разум, а язык выплевывает злые слова. Ты находишься в шатре моей матери, ты ее гостья.
Она почувствовала укол в сердце, похожий на укор совести. Однако постаралась, чтобы это не стало заметно. Воин наверняка это воспримет как знак слабости.
Но когда он ушел, ее охватила слабость, физическая и духовная. Она легла, окутанная милосердным туманом, уносившим от нее боль. Несколько раз до ее слуха долетали тихие голоса, но они были далекими и неясными, словно голоса неживых существ. Порой она крепко засыпала, затем снова приходила в сознание и радовалась, когда ей давали пить. Ее рвало, если она что-либо ела. Она стыдилась этого, но, к счастью, ее снова окутывал странный туман, который защищал ее от всего внешнего.
Потом девушка окончательно проснулась и с удивлением огляделась. Тело было слабым и не совсем слушалось ее, но она чувствовала, что где-то в глубине возрождаются силы, которым нужно только время, чтобы накопиться.
Какая-то женщина встала рядом с ее ложем на колени и протянула чашу с напитком. Дезире с трудом приподнялась. Кто-то подложил ей подушку под спину. Она жадно выпила чай, подслащенный медом. Молодая женщина что-то говорила Дезире успокаивающим тоном, но на языке, которого девушка не понимала. Это разрисованное лицо показалось ей знакомым, и Дезире судорожно размышляла, откуда знает эту женщину. Потом ей внезапно все вспомнилось. Голубой воин, злые слова, шатер его матери. Его мать?
Женщина была молодой и очень красивой, привлекательной и неясной. Когда она улыбалась, показывались два ряда ровных зубов, которые мерцали, подобно жемчугу. Она часто улыбалась, хлопоча вокруг девушки, иногда что-то говорила ей. Дезире улыбалась в ответ. Руки ее лежали поверх толстого шерстяного одеяла, которым она была укрыта от ночного холода. В шатре не горел огонь, только снаружи в нескольких шагах днем тлел маленький костер, который вечерами разжигали по-настоящему. Женщины готовили на нем еду.
Желудок Дезире постепенно снова привык к постоянному питанию. Кухня в пустыне не была особенно разнообразной, однако даже испеченный в песке плоский хлеб или простые пшенные клецки с луком и сухими помидорами казались ей на редкость вкусными. Иногда ели нарезанное тонкими ломтиками мясо, о происхождении которого ей совсем не хотелось знать.
Молодая женщина, казалось, обрадовалась, что девушка постепенно приходит в себя, и Дезире попыталась завязать разговор. Она дотронулась рукой до своей груди.
– Дезире.
Женщина, казалось, сразу поняла, улыбнулась и указала на себя.
– Тедест.
– Тедест, – повторила Дезире тихо. Затем приподняла кусок плоского хлеба, который ела.
– Тагелла, – сказала Тедест.
– Тагелла, – училась Дезире.
Тедест обрадовалась, как ребенок, и рассмеялась, протянув ей миску с финиками.
– Тейне.
Дезире окунула лепешку в ароматный рассыпчатый козий сыр.
– Такаммарт, – объяснила Тедест.
Дезире выпрямилась и указала сначала на себя.
– Дезире. – Затем показала на женщину. – Тедест.
Она направила палец на приоткрытый вход в шатер и натянула одеяло перед своим лицом, подражая тому, как мужчины покрывалом закрывали свои лица. Ее взгляд вопрошающе остановился на Тедест.
Одно мгновение та медлила.
– Аркани, – произнесла она.
– Аркани, – повторила Дезире. Должно быть, это имя предводителя. Кто же он – Аркани?
Тедест указала на старшую женщину, которая снаружи у костра пекла хлеб.
– Аисса. Аисса – Аркани.
Итак, Аисса была матерью Аркани. Дезире это поняла.
– Аисса – Аркани – Тедест.
Дезире понимала медленно. Должно быть, Тедест жена Аркани. Девушка не знала, почему эта мысль ей не понравилась. Тедест снова улыбнулась.
– Аркани амеккар.
Черт знает, что значит амеккар. Вероятно, супруг. Да ей все равно. От Аркани явно зависело ее будущее. Может быть, совсем неплохо завязать хорошие отношения с его матерью и его супругой. Вдруг они смогут сделать ее судьбу более сносной?
Когда дневной зной прошел, Тедест кивнула ей, чтобы она поднялась. Опираясь на нее, Дезире, шатаясь, вышла из шатра и опустилась на развернутый ковер, спиной прислонившись к чему-то сделанному из сухих ветвей. Глаза ее еще не привыкли к такому свету, хотя день уже клонился к концу. Она посмотрела на заход солнца. Тонкие облака разрывались на бледно-голубом небе, как клочки ваты, лучи заходящего солнца окрашивали их в розовый цвет. Гребни дюн светились золотом. Пальмы в оазисе шелестели верхушками на ветру. Издалека доносились крики женщин, погонявших ослов. Все излучало невероятно умиротворяющий покой.
Слабость снова охватила Дезире, но ей хотелось насладиться заходом солнца, как будто он был последним в ее жизни. Она купалась в красно-золотом свете и, примирившись сама с собой, закрыла глаза.
Глава 14
Дезире выздоравливала очень медленно, хотя обе женщины из племени туарегов самоотверженно ухаживали за ней. Она страдала не только от болезни, но и от сильного солнечного ожога, который повредил ее кожу, теперь сходившую клочьями. К счастью, в шатре не было зеркала. Однако она ощущала это, когда проводила кончиками пальцев по лицу. Женщины снова и снова смазывали ее кислым молоком, смешанным с козьим жиром. Оно ужасно пахло, но на какое-то время снимало боль. Очень мучили Дезире непереносимые головные боли, и, к ее удивлению, была перевязана правая нога.
Вечерами, когда солнце клонилось к гребням дюн, Дезире помогали выйти из шатра. Песок еще выдыхал дневную жару, однако быт маленькой деревни захватывал все ее внимание и отвлекал от боли. К ней снова вернулся интерес к окружающему, и она наблюдала за жизнью в лагере.
То, что она видела, смущало ее, а не вносило ясность. Домов не было, только палатки. Часто люди посещали друг друга. Дезире предположила, что это родственники, потому что они потом большей частью жили несколько дней вместе в одной палатке.
Было много детей. Как-то она наблюдала за женщиной, которая старательно купала своего младенца в плоской ванночке, а малыш душераздирающе кричал. Вероятно, туареги с рождения не имеют склонности к воде.
Все дети до определенного возраста бегали без одежды. Они кричали, играли, ссорились и мирились, как все дети на свете. Дети старшего возраста и подростки часто без всякого принуждения собирались вместе. Мальчики пробовали себя в безобидных военных играх, бегали наперегонки, стреляли из лука, бросали копье, скакали на верблюдах, спорили. Девочки уже рано выказывали невероятную гордость и красоту. Они часами занимались тем, что украшали себя, делали друг другу прически. Приносить воду было обязанностью женщин и молодых девушек. Идя к колодцу или спускаясь к реке, они разговаривали друг с другом. Они игнорировали интерес к ним подраставших мальчиков, которые рано начинали обращать на них внимание, подражая взрослым мужчинам. Часто все заканчивалось веселым смехом с обеих сторон.
Приготовление блюд было очень простым делом. Тем не менее Дезире поражало, насколько разнообразной может быть даже скудная кухня в пустыне. Проще всего было печь лепешки. Пшеничную муку смешивали с водой и добавляли щепотку соли. На том месте, где раньше горел костер, выгребали песок, клали туда тесто, а сверху прикрывали горячими углями и песком. Спустя полчаса дыру раскрывали, переворачивали хлеб и еще раз прикрывали его горячими углями и песком. После этого лепешка была готова. Когда Аисса смахивала с нее песок и угли и разламывала ее, струился вкусный аромат.
Часто готовили маленькие клецки из пшенной каши. К ним добавляли соус из лука, сушеных помидоров и красного перца. Мясо бывало редко. С лепешками ели козий сыр с луком. Несколько раз в день готовили чай. По утрам он согревал после холодной ночи, жарким днем освежал, после обеда придавал жизненную силу, а вечерами был просто удовольствием.
Мужчины не варили пищу, но чай готовили себе сами. Потом чаще всего садились маленькими группами у костра и глотали горячий ароматный напиток из толстых стаканов или плоских глиняных чашек.
Большую часть работ выполняли женщины. Покрывала они не носили, их верхняя одежда была такой же, как у мужчин. Бросалось в глаза, что некоторые мужские одеяния имели длинные рукава и богато украшались орнаментами, в то время как женщины одевались совсем скромно. Некоторые женщины закрывали волосы простой вуалью, зато надевали интересные украшения.
Дезире видела, что мужчины помогали им в более грязных работах. Однако ни в коем случае это не были их мужья. Однажды девушка стала свидетельницей невероятной сцены. Один из этих мужчин, нагружая осла, уронил глиняную амфору, которая разбилась на мелкие осколки. Вероятно, в ней было масло, потому что клейкая желтая масса выплеснулась на камни, песок и даже на осла. Женщина, которой принадлежал осел, разозлившись, схватилась за палку, но не стала бить мужчину. Тот, защищаясь, прикрыл рукой голову, но не оборонялся. Оставшуюся часть дня он занимался тем, что чистил осла. Несколько раз женщина осматривала светло-серую шерсть животного и, если обнаруживала желтые пятна, бедняга продолжал свою работу до тех пор, пока качество ослиной шкуры не устроило хозяйку.
Поблизости от воды находились похожие на сады поля, на которых росли зерновые, овощи и травы. Дезире обнаружила целые поля мяты, лука, проса и пшеницы, кустики томатов с маленькими плодами. Эти сады и поля обрабатывали мужчины, которые явно занимали то же низкое положение, как и те несчастные, которые помогали женщинам с козами и ослами.
Дезире были знакомы социальные отношения в мусульманских странах, таких как Египет и Тунис, но то, что она наблюдала здесь, было для нее загадкой. Мужчины в голубых гандурах много не трудились. Иногда скакали на верблюдах, организовывали небольшие соревнования, ходили на охоту. Довольно редко они приносили добычу: кролика с длинными лапами, дикую овцу или антилопу.
Однажды зарезали овцу. Действие походило на ритуальное, потому что все жители деревни окружили мудрого человека, который повернул животное горлом к Мекке до того, как перерезать его острым ножом. Стоявшие вокруг громко выкрикивали какое-то имя, другие мужчины так же громко кричали им в ответ. Из ближайшей палатки раздалось радостное щебетание женщин, которые быстро вышли оттуда, забрали овцу и начали готовить мясо. Один из мужчин после этого вошел в палатку.
Дезире вопрошающе посмотрела на Тедест. Она улыбнулась и покачала рукой, как будто в ней был ребенок. Это был праздник в честь рождения ребенка. Охотнее всего Дезире встала и побежала бы посмотреть, но не сумела это сделать. Она радовалась, что вечером сможет хотя бы немного прогуляться, чтобы насладиться прохладой и заходом солнца.
Часть праздничного угощения была разделена между жителями деревни, которые непосредственно не принимали участия в празднике. И Дезире получила кусок жареной баранины.
Однако большей частью еда была скудной. Тем не менее никто, казалось, не голодал, и дети, на которых издалека с любопытством поглядывала Дезире, выглядели хорошо накормленными.
Днем Аисса и Тедест попеременно толкли просо в деревянной ступе. Оно было главным продуктом питания здешних жителей.
Вечерами Тедест часто играла на странной скрипке с одной струной, издающей меланхоличные звуки. При этом она сидела поблизости от входа в палатку, но не показывалась другим. Дезире замечала, что музыка заставляет замедлить шаг некоторых мужчин. Кое-кто из них присаживался на корточки поблизости и, казалось, слушал ее игру.
За изгородью около их палатки ночами стояли несколько коз и полудиких ослов. Женщинам полагалось их доить. Они приручали даже диких ослов, которых ловили в пустыне. Давалось это с трудом: ослы были крайне упрямы, и обеим женщинам стоило немалых усилий обуздывать их.
Тедест доставляла воду из реки, отправляясь к воде на красивом светло-сером животном. К реке она скакала на нем, в обратную сторону большей частью бежала рядом.
Осел тащил кожаные гуербас, которые она навьючивала ему по бокам. Иногда сверху клала еще связку ветвей для костра.
Спустя несколько дней Дезире могла уже немного ходить. Ужасный нарыв, образовавшийся у нее на ноге от натиравших ботинок, прорвался, и Тедест очистила рану. В легких сандалиях туарегов даже повязка не мешала Дезире.
Она воспользовалась этим и побродила по ближайшим окрестностям. Позади одной из палаток Дезире услышала детские голоса и, заглянув туда, обнаружила группу детей, которых учила женщина. Другие женщины сидели рядом и тоже слушали. Дезире тихонько присела рядом.
Преподавательница произносила звуки и слова, которые дети повторяли все вместе. Иногда она писала знаки на песке, и дети писали эти знаки. Доски, бумаги, книг не было. Все, что писалось, стиралось в следующую минуту.
В общем, как поняла Дезире, всем верховодили женщины. Мужчины, хотя и вели себя гордо и важно шагали в своих импозантных голубых одеждах, явно играли второстепенную роль. Почему же Аркани вел себя так высокомерно и самоуверенно? Может быть, только потому, что она была чужой?
Она видела Аркани несколько раз. Он держался большей частью с маленькой группой мужчин, которые были хорошо одеты и до глаз закрыты покрывалами. Даже если она не могла видеть их лица, она всегда знала, который из них Аркани. Его выдавала величественная манера держаться. Девушка не могла отделаться от чувства, что он издалека наблюдает за ней. Однако, когда она глядела на него, он отворачивался и занимался чем-нибудь другим.
Мысли об Аркани беспокоили Дезире. Теперь, чувствуя себя лучше, она вспомнила, почему вообще находится здесь. Ее судьба находилась в руках Аркани. Девушка не была уверена, что все окончится хорошо.
Она сожалела о том, что не понимала язык и не могла разговаривать с обеими женщинами. У нее было так много вопросов, душа разрывалась от них. Однако никто не мог ей дать ответов. Никто, кроме Аркани.
Но задать вопросы предводителю было невозможно: для этого нужно подойти к группе мужчин. Несколько раз она уже собиралась это сделать, но в последнюю минуту передумывала, не желая выступать в роли просительницы. Мужчины, вероятно, снова начнут смеяться над ней. Если она и будет разговаривать с Аркани, то только с высоко поднятой головой.
Терпение Дезире давалось плохо. Она привыкла добиваться своего или просто брала дело в свои руки. Ей важно было действовать. Теперь время текло медленно, как песчинки на склонах дюн.
Еле-еле девушка доковыляла до палатки Аиссы.
С удивлением она обнаружила, что рядом разбита вторая палатка, значительно меньше, скромнее и пониже. Двое рабов устроили защиту от ветра и внесли в палатку одеяло.
Аисса пошла к Дезире навстречу и указала на маленькую палатку.
– Дезире, – начала она решительным тоном.
– Это теперь моя палатка?
Вопрос был излишним – Аисса не могла ее понять. Кроме того, ее жест был недвусмысленным.
Дезире с благодарностью наклонила голову и опустилась на коврик.
Вероятно, мужчины хотели наконец вернуться к своим женам. Дезире и так довольно долго занимала палатку Аиссы. Может быть, теперь она будет видеть Аркани гораздо чаще.
Глава 15
Аркани как будто угадал ее мысли. Спустя немного времени он стоял перед ней, закрывая собой небо и садившееся солнце, и она могла видеть только его громадную темную фигуру. Дезире приложила руку к глазам и взглянула на него.
– Я вижу, что болезнь и боль отлетели, как клубы песка над дюнами, – заметил он.
– Да, благодаря уходу Аиссы и Тедест, – ответила она. – Они очень добры ко мне.
Аркани слегка наклонился к ней, взял за подбородок и повернул ее голову.
– И твое лицо больше не выглядит, как плохо выдубленная козлиная шкура.
Краска стыда показалась на лице девушки, и она быстро отвернулась. Как она могла хоть на минуту подумать, что Аркани забудет свое высокомерие! Девушка услышала глухой смех из-под его покрывала.
– Ты и сейчас так прекрасна, что солнце должно спрятаться от тебя.
– В будущем я должна сама прятаться от солнца, – возразила она. – Я закрою лицо покрывалом, если поеду дальше.
Она снова услышала его приглушенный смех, затем он присел перед ней на корточки.
– Будет жаль, если ты закроешь свое лицо покрывалом. Тогда никто не сможет увидеть твою красоту. Но это и не нужно, ты не поедешь дальше.
Дезире удивленно приподняла брови – это легкое движение вызвало боль.
– А кто помешает мне искать моего отца?
– Я, – просто ответил он. – Или забыла, что ты моя пленница?
Дезире опустила глаза.
– Я ни на минуту этого не забывала, – произнесла она тихо. – Вот только спрашиваю себя, зачем держать меня в плену. Я ведь не сделала никому ничего плохого и не намереваюсь вмешиваться в вашу жизнь, хотя многое кажется мне чужим и странным. Я благодарна за проявленное ко мне гостеприимство и заботу, благодарю вас, вашу мать и вашу жену за то, что вы выходили меня.
Он молчал и лишь слегка наклонил голову.
Она нервно переплела пальцы.
– Вы можете гордиться своей женой. Она очень красива.
– Моей женой? – переспросил он. – Я предполагаю, ты имеешь в виду Тедест?
