Текст книги "В плену красной Луны"
Автор книги: Сьюзен Гастингс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
Обе женщины были уже на ногах, когда Дезире выбралась из своих одеял. Она быстро вышла из палатки и огляделась: солнце на востоке едва поднялось над горизонтом. Женщины привели из загона ослов, вдалеке несколько рабов седлали мехари.
Тедест вышла из палатки и кивком показала, что Дезире должна следовать за ней. Затем Тедест указала на вещи, которые лежали рядом с ее ложем: белая длинная гандура, прекрасный пояс, украшенный серебром и медью, кожаные сандалии.
– Это все для меня? – удивилась Дезире.
Нетерпеливым движением руки Тедест потребовала, чтобы она подошла ближе.
Девушка медлила, не в состоянии оторвать глаз от прекрасного одеяния. Однако она не обнаружила нигде нижней одежды и вопросительно подняла глаза. По лицу Тедест скользнула улыбка. Кивком она потребовала, чтобы Дезире разделась.
– Совсем? – спросила та в ужасе.
Тедест без церемоний схватила ее нижнюю рубашку и стащила ее.
Дезире в своих путешествиях много раз носила одежду туземцев и установила, что та значительно лучше подходит к климатическим условиям, чем ее собственная. Тем не менее она всегда оставляла свое нижнее белье. То, что мужчины и женщины под своей одеждой действительно голые, она до этого не знала. Почти робко она взялась за платье Тедест. Девушка поняла ее намерение и рассмеялась. Потом приподняла свою юбку. Дезире зачарованно разглядела стройные коричневые ноги, соединявшиеся в пропорциональной таинственной дельте. Над ней мягкой волной поднимался живот с темным углублением пупка.
У Дезире вырвался шумный вздох. Это был рай, ожидавший мужчину.
– Черт возьми, – пробормотала она, – мне еще надо привыкнуть.
Тедест не поняла ее. Она помогла девушке одеться и закрепила на ней роскошный пояс.
Затем Дезире вышла из палатки. Снаружи стоял Аркани с белым платком в руках.
– От солнца у тебя заболит голова, – объяснил он. – Литам защитит тебя от этого.
Движением руки он указал ей, чтобы она села на коврик перед входом в палатку и заколола свои волосы. Ловкими пальцами он обернул ткань вокруг ее головы. Она была удивлена, какой приятно легкой и прохладной оказалась ткань. Конец литама он опустил на ее плечи, сделал шаг назад и осмотрел свою работу. По его глазам молено было прочесть, что он доволен результатом.
Раб Аркани привел красивую верблюдицу. Дезире обнаружила, что цвет ее шерсти напоминает светлую карамель. Шерсть, конечно, не была такой белой, как у мехари Аркани, но она уже знала, что лишь элита туарегов владеет светлыми верблюдами. То, что она получила такого мехари, было выражением большого уважения.
Из палатки вышла мать Аркани. В руках она держала что-то металлическое. Это был амулет на цепочке.
– Гри-гри, – сказала она Дезире и повесила ей амулет на шею.
Дезире вопросительно подняла глаза на Аркани. Он тоже, казалось, был удивлен.
– Амулет должен отгонять злых духов, которые живут в горах и пещерах, – объяснил он.
Дезире удивленно приподняла брови. Почему мать Аркани заинтересована в том, чтобы злые духи ее не тронули? Разве туареги не хотят отделаться от нее как можно быстрее любым способом? Кроме Тедест и Аркани, никто не относился к ней по-доброму. Аркани, судя по всему, столкнулся с сильным сопротивлением племени. Вероятно, лишь его положение сына аменокаля позволило ему пуститься в это предприятие. Хотя здесь, собственно говоря, и женщины имеют право голоса.
Дезире удивленно покачала головой и поблагодарила мать Аркани. Затем повернулась к Аркани:
– Пожалуйста, скажи ей, что я ее должница, благодаря ей я выздоровела. Она чудесная женщина.
Аркани перевел, и Дезире заметила, как лицо Аиссы слегка дрогнуло. Но она лишь наклонила голову.
Мехари опустился на колени и терпеливо ждал, пока Дезире заберется в седло. Только потом Аркани забрался на своего дромедара. На некотором отдалении их ждали около пятнадцати всадников – их сопровождающие. У большинства из них были обоюдоострые мечи. Дезире не знала, то ли ей волноваться из-за этого, то ли, наоборот, чувствовать себя успокоенной.
Размеренными шагами мехари двинулись к выходу из оазиса. Вскоре их окружали только волнистые дюны. Семь дней они будут ехать по пустыне, семь дней – и Дезире получит достоверные сведения. Но что ожидает ее в конце пути? Жив ли еще отец или умер? Находится ли он вообще здесь? Семь дней она пробудет вместе с Аркани, но узнает ли она его за это время ближе? Он говорил что-то о задании, об экзамене. Она была уверена, что не выдержит этот экзамен. Не выдержит в его глазах, которые были глазами из другого мира, куда она никогда не попадет.
Глава 21
Всадники двигались по пустыне, словно жемчужины, нанизанные на цепочке. Медленно, но упорно они продвигались вперед. Дезире горела от нетерпения. Наконец-то она смогла продолжить путешествие, чтобы найти своего отца. Она была уверена, что ей в первую очередь нужно благодарить за это Аркани.
Они взяли с собой достаточно провианта, одеял и бурдюков с водой. Мехари были сильными и отдохнувшими. С высокомерным выражением на мордах они переступали с одной ноги на другую, оставляя после себя в песке пустыни узкий след, ветер очень быстро заносил его песком. Дезире наслаждалась поездкой и грандиозной панорамой. Сейчас, свободная от страхов и боли, восстановив силы и поверив в успех своих поисков, она могла отдаться полностью этому наслаждению.
Ландшафт незаметно изменился. Между красно-золотыми песочными дюнами выныривало все больше темных скал – грубых и остроконечных, отшлифованных постоянным ветром, песчинками и принявших какие-то причудливые формы. Дезире они казались угрожающими пальцами, которые предупреждали ее о том, чтобы она никогда не переставала уважать пустыню.
Туареги продвигались в этой враждебной местности с удивительной естественностью. Они сидели на мехари с вызывавшей восхищение элегантностью. Пятнадцать человек вызвались сопровождать ее. Дезире не знала, кто эти мужчины, потому что их лица были закрыты покрывалами. Десятеро из них имели при себе мечи. Должно быть, они принадлежали к благородным туарегам. Другие, вероятно, были рабами. Однако это не имело значения, потому что рядом с ней ехал Аркани.
Они расположились на отдых, когда солнце спустилось к горизонту. Аркани заботливо выбрал место для ночного лагеря. Сухой кустарник можно было найти поблизости от своеобразных скал. Один из мужчин собрал топливо для костра, после того как все позаботились о своих дромедарах. С них сняли седла и бурдюки с водой и связали им передние ноги, но не дали ни еды, ни питья, потому что животные в этом и не нуждались. Потом началась обстоятельная церемония приготовления чая. Один из туарегов сварил простую еду из пшенной каши, воды, высушенных помидоров и турецкого гороха. Затем все присели на корточках вокруг костра и начали есть и пить горячий чай. Дезире присела на корточках рядом, она не знала, прилично это или нет, но не хотела одна сидеть в стороне. Аркани сказал бы ей, если бы она вела себя неправильно. Кроме того, она ведь была главной персоной; не она сопровождала мужчин, а они – ее.
Все ели из одной миски, передаваемой по кругу. Каждый брал кашу собственной деревянной ложкой, затем передавал миску соседу, который вынимал свою ложку и ел с того же места. Дезире еще никогда не видела, чтобы мужчины ели по арабскому обычаю пальцами. Вначале она думала, что к еде, которую ей приносили Аисса и Тедест, прилагается ложка только потому, что она европейка.
Съев кашу, они пили чай, и мужчины непринужденно болтали друг с другом. Дезире, не понимавшая их языка, поднялась и присела в сторонке. Внезапно она почувствовала боль в теле. Напряжение после долгой болезни оказалось слишком большим. Со стоном девушка вытянула ноги и оперлась руками о песок. Спина у нее тоже болела. Может быть, Аркани этого не заметит. Ей не хотелось выказывать слабость уже в первый день путешествия.
Темнота наступила внезапно, как и каждый вечер. Холод ночи давал о себе знать. Она ощутила на своих плечах теплое одеяло. Даже не оборачиваясь, она знала, что это Аркани. Он присел чуть в стороне от нее, и они вместе, молча, долго смотрели на небо. Наконец Аркани повернулся к Дезире.
– Твое сердце утомлено тайнами, – проговорил он.
– Еще как, – ответила она. – До этого я вообще не понимала, зачем меня, собственно говоря, сделали пленницей. Я действительно была пленницей?
Аркани не ответил. Она не могла видеть его лица и вслушивалась в тишину.
– Ты ощущала себя пленницей? – задал он ей встречный вопрос спустя некоторое время.
– Само собой разумеется. Сначала ты сказал о том, что я твоя пленница. Потом, я думаю, вы на собрании советовались, что со мной делать. Убить. Взять за меня выкуп. Или... – Она запнулась.
– Или?
– Я не знаю, что еще можно сделать с пленницей. Мне не хотелось бы думать о других ужасных вещах.
– Пытать? Насиловать? – продолжил Аркани.
Дезире поперхнулась.
– Да, – ответила она сдавленным голосом и услышала резкий выдох Аркани.
– Мы не французы, – заметил он жестко.
– Ну, послушай, – возмутилась Дезире, – уже столетия Франция является образцом для всего континента. Разве вам повредило бы, если бы вы подражали французам? Французские мужчины очаровательны и гордятся своей нацией. Иногда они немного упрямы, как ослы. Но хорошо воюют. Среди французов много великих полководцев и великих королей. Однако никогда...
– Никогда? – В его голосе прозвучал цинизм.
– На войне, вероятно, другие законы, – признала она тихо. – Происходят вещи, которые не должны происходить.
– И ты их ожидала?
– Я не знаю. Мы ведь не находимся в состоянии войны.
– Да нет же, мы именно в состоянии войны. Чужие силы вторглись в нашу страну и отбирают ее у нас.
– Никто не отнимает у вас пустыню. Никто не мешает вам жить так, как вы живете, – возразила Дезире.
– А железная дорога? – полюбопытствовал он. – Она должна прорезать пустыню, как стальной меч. Меч, который вонзится в тело нашего народа.
– Что поставишь против прогресса? – удивилась она. – Я знаю железную дорогу очень хорошо и нахожу, что это одно из грандиозных изобретений человечества. Франция – большая страна, и железная дорога позволяет доехать в самые отдаленные уголки за короткое время. Пустыня несравненно больше. Какую экономию времени могло бы принести то, что железную линию проведут до Тимбукту! Тогда не нужно будет ехать месяцами в караванах. Все товары с юга смогут быть доставлены по железной дороге в северные города на побережье Нила. Для туарегов будет намного проще приобретать чудесные голубые ткани.
– Это будет концом нашей жизни, нашего существования, – возразил Аркани после долгого молчания. – Наша жизнь состоит из традиций. Без традиций мы теряем чистоту рода, утрачиваем свою природу, независимость.
– Никто не помешает вам и далее соблюдать эти традиции. Однако немного прогресса ведь не может помешать. Что в нем плохого?
– Этот так называемый прогресс приносят чужие люди, которые считают, что он для нас хорош. Эти чужие думают по-другому, живут по-другому. Они стремятся отобрать у нас нашу свободу.
– Я думаю, что туареги неверно все понимают. Французы – цивилизованный народ, они ни у кого не хотят отнимать свободу. Мы помогаем этой бедной отсталой стране, строя современные города, сооружения, фабрики, рудники...
Аркани молчал, собираясь с мыслями.
– Человек, свободный от рождения, никогда не сможет вынести несвободу. Для этого он слишком горд. Столетиями туареги владели пустыней и караванными дорогами. До тех пор пока наши мечи были лучшими в Африке, все шло хорошо. Но пришли чужие люди с огнестрельным оружием. Это оружие трусов. Я презираю его.
– Но вы ничего не сможете против него сделать. Ни меч, ни щит не защитят вас от пули из ружья.
Он задумчиво кивнул.
– Меч можно скрестить лишь с равным себе. Однако что это за враг, который прячется за скалой и посылает по воздуху смертоносные пули? Разве такой враг является равным тебе?
– Он будет равен тебе в тот момент, когда и у тебя будет ружье.
– Амаер не умирает так просто. Он умирает с гордостью и достоинством в сердце. Так же, как он никогда до этого не покорялся, он не возьмет в руки оружие трусов.
Дезире взглянула на небо. Через шесть дней наступит полнолуние. Тогда они уже доберутся до скал, в которых живут духи. Ей бросилось в глаза, что луна здесь была намного больше, чем в Париже. Там ее свет казался белым, холодным и очень далеким. Здесь луна была большой, более мягкой и красной. В ней было что-то магическое, так же как и в Аркани с его голубым покрывалом.
Ее воинственное настроение смягчилось.
– Я думаю, что мир туарегов никогда не сможет быть завоеван, – сказала она наконец, – потому что никто не захочет владеть этой дикой пустыней. Туареги сохранят свою свободу. Никто не помешает им.
– Ты чувствовала себя свободной дома, в своем Париже?
– Само собой разумеется. Я ходила, куда хотела, я делала, что хотела. – Она рассмеялась. – Иначе бы я не оказалась здесь.
Они снова замолчали, и лишь еле слышный шелест песчинок, которые ветер гонял по пустыне, нарушал тишину. Голосов из лагеря больше не доносилось. Вероятно, мужчины легли отдыхать.
Аркани наклонил голову.
– Как ты чувствуешь себя сейчас, свободной или пленницей?
– В лагере я чувствовала себя пленницей, но сейчас я свободна.
– Ты думаешь, что ты свободна, – тихо заметил Аркани. – Вы утверждаете, что освободились от всех цепей, что вас ничто больше не связывает. Вы делаете, что хотите, как хотите и когда хотите, любите и разрушаете по своей воле. Вы сделали слова и картинки своими подданными, оставляете следы на земле, изменяя ее. Вы строите высокие дома из камня, делаете рельсы из стали. Я слышал, что есть люди, которые на большом шаре, наполненном горячим воздухом, летают по небу. Мир становится таким маленьким, что его вообще нельзя узнать. Вы уже разрушили его до того, как успели его увидеть. Ты не свободна. Ты пленница духа и презираешь то, что является основой жизни другого народа, потому что твой дух связывает тебя. Пока ты не освободишься от этого духа, ты никогда не будешь свободна.
Он поднялся и ушел. Дезире осталась одна и поняла, что это первый урок, который он ей преподал. Горький урок о свободе.
Глава 22
На следующее утро Аркани, казалось, забыл об их разговоре. О Дезире он тоже больше не заботился.
Она провела беспокойную ночь. Не только потому, что не привыкла спать под открытым небом. Укладываясь спать, она старательно убрала все камни вокруг, боясь не того, что они могут ее придавить, а того, что под ними окажется скорпион, как это уже случилось однажды. Казалось, что в этой части пустыни не живут даже скорпионы. Девушка забылась беспокойным сном. Слова Аркани все еще звучали в ее ушах, а мысли вращались вокруг этих слов и вокруг него. Его надменность и высокомерие в действительности были неукротимой гордостью и жаждой свободы. Туареги по праву могли проявлять заносчивость и высокомерие. Они вызывали у нее восхищение. Их женщины были очень красивыми, самоуверенными и очаровательными. Дезире снова почувствовала укол ревности, подумав о том, что рано или поздно Аркани выберет себе одну из этих красавиц. Нет, его выберет одна из этих красавиц. И, конечно же, заинтересованных тут немало.
Ночью она часто приподнимала голову и смотрела туда, где лежал Аркани. Он казался большим, темным узлом с тканями, лежал неподвижно под шерстяным одеялом, положив голову на роскошно расшитую седельную сумку. Было слишком темно, чтобы распознать, спит он на самом деле или бодрствует. По всей вероятности, он думает о ней гораздо меньше, чем она о нем. Может быть, ей стоит наконец прекратить бесконечно мечтать о нем?
Ранним утром, после того как мужчины совершили ритуальное омовение песком и пробормотали свою первую молитву, они снова разожгли костер и приготовили чай. Длительные чайные церемонии казались самым важным в жизни туарегов. Однако, проглотив чашку обжигающе горячего напитка, Дезире тотчас поняла, почему это так: ее тело пробудилось к жизни, тепло заструилось по жилам и прогнало оцепенение. Правда, руки, ноги и спина болели еще больше, чем накануне вечером, но она старалась изо всех сил не показать этого. Девушка получила равную со всеми долю лепешки, козий сыр и сушеные финики. Она пожевала их и успокоила свой бурчавший желудок.
Мехари оседлали и взвалили на них груз. Костер старательно затушили. Потом все всадники сели на верблюдов, и путешествие продолжилось.
К обеду дорога привела их к большому скоплению скал. До этого Дезире более или менее спокойно дремала на своем качающемся дромедаре, теперь внезапно почувствовала, что ей нужно спешиться. Между скалами виднелась узкая щель. Этот маленький каньон как будто приглашал ее. Дезире направила своего мехари к Аркани.
– Мы не могли бы ненадолго остановиться? – спросила она.
– Это неподходящее место для остановки, – возразил он. – Кроме того, мы должны до наступления темноты проделать определенный путь.
– Для меня это как раз хорошее место, – сказала она, не зная, как объяснить ему, что ей нужно. Для мужчин не было проблем справить свою нужду позади верблюда. Ей же было неудобно проделать то же самое в присутствии мужчин. – Я имею в виду, что другим не надо спешиваться с верблюдов.
Аркани тотчас понял и сделал рукой знак остановиться. Один из мужчин без меча соскользнул со своего верблюда и заставил мехари Дезире встать на колени. Девушка слезла с животного и исчезла между скалами. Она нашла идеальное место в углублении, заполненном чистым светлым песком. С облегчением вздохнув, она приподняла свою гандуру и присела. Спустя некоторое время у нее появилось чувство, что за ней кто-то наблюдает. Неужели эти нецивилизованные воины пустыни и в самом деле такие бесстыдные свиньи, что могут наблюдать за дамой в такой ситуации? В возмущении она обернулась... и закричала.
Позади одной из скал с острыми краями высунулось темное лицо и наблюдало за ней с добродушным любопытством. Голова была украшена кудрявой бородой и двумя кривыми рогами, будто у дьявола.
При крике Дезире голова исчезла, и одновременно птицы поднялись откуда-то из-за скал и подняли оглушительный шум. Потом она услышала взволнованные голоса мужчин. Она быстро опустила свою гандуру и осталась стоять. Туареги подбежали с угрожающе поднятыми мечами и в удивлении остановились перед ней.
– Что случилось? – спросил Аркани и огляделся.
Дрожащей рукой Дезире указала на скалу.
– Там... там наверху... кто-то был.
Двое из мужчин поднялись на скалу и исчезли за ней. Вскоре они появились снова и крикнули что-то вниз. Минуту другие мужчины молчали, затем один из них начал смеяться, потом следующий, пока наконец все не разразились громким хохотом. Они засунули мечи в ножны и отвернулись.
– Что это? – нервно спросила Дезире.
– Это дикие овцы, – ответил Аркани, не переставая смеяться. – Вероятно, они не ожидали такой редкостной картины.
Девушка смущенно опустила глаза. Она опозорилась перед всеми. Торопливо забравшись на своего мехари, она поклялась, что ступит на землю пустыни только тогда, когда настанет время ночного отдыха. Присоединившись к цепи дромедаров, она впала в дремоту.
Остальная часть дня прошла без особых происшествий. Когда они сидели вечером вокруг костра, мужчины наливали пенящийся чай в чашки такими же точными размеренными движениями, как и накануне. Это был постоянно повторяющийся ритуал, как пробуждение солнца утром и его захватывающий заход вечером, как появление сверкающих роскошных звезд ночью и ослабление холода перед рассветом.
Чаем наслаждались медленно, как будто время для путешественников ничего не значило. Каждый из них выпивал по три чашки, и чай восстанавливал в них то, что днем вытянул «небесный палач» – все пожирающее солнце. Вообще время, казалось, неразрывно связано с пустыней. Пустыня была бесконечной, таким же представлялось и время. Мужчины, одетые в голубое, двигались с той же медлительностью, что и мехари. Казалось, ничто не может заставить их торопиться или волноваться. Дезире никогда не видела у них ни одного быстрого или нервного движения. Иногда ей хотелось самой иметь возможность воспринимать окружающее с таким же полным пониманием. Но она не принадлежала к племени туарегов, а была парижанкой со всеми ценностями старой христианской Европы. Если она и прожила часть своей жизни – значительную часть, как она сама считала, на Востоке, – она все же не могла сбросить с себя свое происхождение, как змея сбрасывает кожу.
Дезире внезапно обнаружила, что Аркани нет больше в круге сидящих. Она уже научилась различать мужчин по росту, походке, окраске голубых тканей. К тому же она узнавала мужчин не по лицам, а по ногам. Но сейчас ей не нужно было смотреть на ноги, чтобы установить, что Аркани больше не сидел между ними: он был самым высоким среди воинов пустыни.
Девушка медленно поднялась и стала прогуливаться вокруг. Никто не обращал на нее внимания, никто не мешал ей. Теперь она была абсолютно уверена в том, что она не пленница и, вероятно, никогда ею не была. Может быть, Аркани хотел при помощи этой маленькой хитрости обратить ее внимание на себя? В конце концов воины в голубом постоянно стремились к тому, чтобы женщины замечали их, хотели нравиться женщинам, казаться им особенно мужественными и воинственными.
Она увидела Аркани сидящим вблизи бесформенной скалы. Его взгляд был прикован к пустыне, в то время как его пальцы что-то играючи рисовали на песке. Она решила понаблюдать за ним: что-то в манере его поведения пленило ее. Он сбросил сандалии, скрестил ноги и поставил локти на колени. Его длинные пальцы чертили линии и делали углубления в песке с такой скоростью, которой она никогда не замечала ни у одного туарега.
– Подходи ближе, – услышала она его голос.
– Извини, я не хотела мешать тебе молиться, – пробормотала она смущенно, потому что он заметил ее, даже не оборачиваясь к ней. Теперь она не могла отойти от него просто так.
– Ты не мешаешь мне, – возразил он. – Я размышлял.
Она опустилась рядом с ним, сбросил свои сандалии. Сидеть, скрестив ноги, ей было все еще тяжеловато.
– Я люблю просто сидеть в одиночестве в пустыне, прислушиваться к ветру и записывать свои мысли.
Дезире бросила удивленный взгляд на знаки и линии на песке.
– Мысли? – изумленно спросила она. – Ты думаешь быстро.
Он тихо рассмеялся, и она снова увидела в его глазах золотые искорки.
– Таким образом можно вопрошать оракула. – Он разгладил песок так, что тот стал, как чистая школьная доска, и начал выдавливать в песке углубления. Он делал это кончиками пальцев и косточками попеременно с такой скоростью, что Дезире едва успевала следить за ним глазами. В подобном же темпе он стер каждый второй знак.
– Минуту, я не могу уследить так быстро, – воскликнула Дезире.
Аркани остановился и все стер, а потом начал сначала. Однако он продолжал писать в таком же темпе. С открытым ртом Дезире наблюдала за игрой его пальцев.
– Что это значит? – спросила она наконец.
– Если остаются три знака, то это хорошо, – ответил он. Он быстро снова стер оракул. Дезире тем не менее заметила, что остались четыре знака.
– Я не верю ни во что подобное, – проговорила она и, подобно Аркани, направила взгляд к горизонту. Заходящее солнце окрасило громадные песочные волны в темно-фиолетовый цвет. – Я предпочитаю быть хозяйкой своей жизни и охотнее беру ее в свои руки.
– Кто знает, что ему определено в жизни, – возразил Аркани. – Пустыня сурова и жестока, повсюду она может приготовить для жизни человека ловушку. Жизнь не что иное, как песчинка в пустыне. Ее можно просто сдуть.
– Жизнь у вас, кажется, не имеет большой ценности, – возразила Дезире. – Почему же тогда туареги совершают грабительские набеги, имеют вассалов и рабов?
– Наши разбойничьи набеги – почетное дело, – сказал Аркани уверенным тоном. – Они совершаются согласно определенным правилам.
– Почетное? – Дезире возмущенно фыркнула. – Это же чистый цинизм. Правила там, правила здесь, вы нападаете на караваны, отнимаете у людей их добро! Что в этом почетного?
– Есть правила, – спокойно ответил Аркани, – чтобы начинать борьбу, необходимо равновесие в силах. Тот, кто нападает на более слабых, теряет свою честь.
– И этих правил придерживаются все? – спросила она менее убежденно.
– Да. Кто же хочет потерять свою честь? Его изгнали бы из племени, и он не смог бы один выжить.
– Говорят, что туареги жестоки и борются любыми средствами.
Прямая спина Аркани, казалось, еще больше выпрямилась.
– Это верно, в первую очередь ценится личное мужество воина и его искусство убивать мгновенно.
– Итак, жизнь для вас ничего не значит?
– Наоборот, она очень ценна. Амаер убивает только тогда, когда это необходимо. И только равного себе противника. Никогда он не нападет на женщину. Женщины неприкосновенны. Они являются сердцем пустыни.
– Это успокаивает меня несказанно, – пробормотала Дезире, бросив косой взгляд на Аркани.
– Воины никогда не нападут на палатку противника, – продолжал объяснять Аркани, – потому что палатка принадлежит женщинам.
Дезире молчала. Слова Аркани успокоили ее тайные опасения. Если эти воины в голубом действительно являются мужчинами чести, ей вообще нечего бояться. По крайней мере с их стороны. Ее единственный враг – сама пустыня. Однако под защитой сынов пустыни с ней ничего не может произойти. Они знают дорогу, водоемы, знают, как себя вести. Ей нужно только доверять им.
– И тем не менее... – сделала она еще одну слабую попытку. – Вы уважаете своих женщин, а как ваши рабы, насколько ценна для вас их жизнь?
Аркани указал в направлении лагеря.
– Там пятнадцать мужчин. Сколько из них рабов, как ты считаешь?
Дезире быстро размышляла.
– Один, – ответила она потом.
– Почему ты так думаешь?
– Он выполняет более низкие работы.
Аркани бросил на нее высокомерный взгляд.
– Ты в этом уверена?
– Это Тухами, я видела его в деревне. Он заботится о твоем мехари и о моем.
Аркани поднялся, чтобы вернуться в лагерь. Однако он еще минуту стоял перед Дезире и закрывал перед ней небосклон умирающего дня.
– Здесь пять икланов, они отличаются от нас только своим неблагородным происхождением. Однако ты не можешь этого видеть, ты можешь заметить только одно-единственное отличие: у них нет мечей.
Дезире замолчала. Под рабами она действительно понимала нечто совсем другое.
– Что ты сегодня узнала о жизни? – спросил он ее. Девушка молчала, и он продолжил: – Живи так, как будто каждый твой день является последним, но обращайся со своей семьей и друзьями так, как будто будешь жить вечно.
Он ушел, а она все стояла, не отрывая взгляда от пустыни. Все растворилось в необыкновенном свете. Девушка пожелала, чтобы последний день ее жизни выглядел точно так же.
Глава 23
Охотнее всего она бы расплакалась от стыда, отчаяния, умиления и тоски. Однако плакать означало зря тратить воду в пустыне. Это Аркани ей уже сказал. Аркани! Как только она вынесет оставшиеся дни и не сойдет с ума, как вообще выдержит, не имея возможности протянуть к нему руку и не выказать своих чувств.
Ее взгляд нашел его на качающейся спине белого мехари. Его сердце навсегда принадлежит пустыне. И его любовь. Гордость этого мужчины была сродни гордости свободного орла в небе. Его мужество, чувство собственного достоинства и ум росли и были ему так же важны, как вода, свобода и просторы пустыни. Ей стало понятно, что этот мужчина никогда не будет принадлежать ей.
Несмотря на многочасовую скачку, Аркани не утратил своей высокомерной манеры держаться. По нему невозможно было заметить, что происходит у него внутри, а Аркани впервые в жизни чувствовал неуверенность.
Он был сыном пустыни, сыном аменокаля, благородным воином, амаером, его мать была дочерью прежнего аменокаля. Его храбрость вошла в поговорку. Он объединял в себе силы ихаггаров, и предводители караванов с дрожью произносили его имя. Он умел хорошо выбирать слова, когда сходился с девушками к ахалу, и некоторые из девушек, достигших брачного возраста, давали ему понять, что не откажут ему. До этого все ограничивалось романтическими встречами. Он проводил одну или две любовные ночи, но, когда наступало утро, знал, что не будет свататься. Он полагал, что знает женщин, хотя верить в подобное было дерзко. Ведь не напрасно именно женщина решала, принять ей сватовство мужчины или отклонить его. Не напрасно мужчина постоянно старался понравиться женщинам любым способом. Теперь же он видел перед собой женщину, которая не подходила к этой расстановке сил. Она вообще не подходила ни к какой расстановке сил.
Эта женщина, без сомнения, была красивой. Она напоминала ему стекло, фарфор, снег – все те редкие драгоценные вещи, которые были для него недостижимы. Он знал, что эта женщина для него так же недостижима. Но она ни в коем случае не казалась нежной и хрупкой, хотя упрямство и недостаточное знание пустыни заставляли ее проявлять легкомыслие. Он восхищался ее мужеством и тем, что она рискует собственной жизнью ради своего отца.
Аркани обращался с ней вежливо и уважительно. Внешнее высокомерие прикрывало его неуверенность и нервозность. Он не хотел жениться на ней, не мог этого сделать. Никто из его семьи и его народа не одобрил бы его женитьбу на неверной. Марабу также дал ему это понять. Конечно, он никогда не сделал бы того, что могло повредить его народу, а люди боялись злого влияния чужих людей.
Французы были захватчиками, завоевателями, носителями чужой культуры. Аркани владел их языком, но только для того, чтобы не позволить им подчинить себя. Он хотел понимать, что они говорят и планируют, чтобы предупредить их действия.
Однако здесь было нечто другое. К этому он был не подготовлен, и не имелось науки, на которую он мог бы опираться. Ее очарование смутило его разум, и он ощущал печальную тоску. В душе боролись два чувства: он хотел, чтобы это путешествие быстро подошло к концу и девушка снова исчезла из пустыни, и в то же время страстно желал, чтобы это путешествие длилось бесконечно. Он чувствовал, как в нем что-то разрывается и причиняет боль.
Тихая дрожь, подобная неясному дыханию ветра пустыни, пробегала по его телу, когда Дезире оказывалась рядом с ним. Его глаза искали ее, если он был уверен, что она не видит его, а то, что она за ним наблюдает, он замечал уже несколько раз. И, поняв это, она краснела и быстро отворачивалась. Смущение девушки приводило его в восторг, и он изо всех сил старался, чтобы этого не заметили другие.
Склонность к любовным играм была впитана им с материнским молоком, и в нормальных случаях Аркани ухаживал за женщинами своего племени с той же страстью, что и другие мужчины. Всегда находилось время для маленьких представлений, чтобы добиться милости женщин. Кель тугулмуст[17] были мастерами поэтического искусства, музыки с ее чарующими мелодиями, игры глазами.
