Текст книги "В плену красной Луны"
Автор книги: Сьюзен Гастингс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
– Остановитесь, – попросила девушка Абдулу. – Мы должны попытаться защититься от песка.
– Только не здесь, – возмутился араб. – Разве вы не видите, какая обрывистая тут дорога?
– Конечно, вижу, я же не слепая, – ответила Дезире. – Но я вся в песке, и он мне мешает.
– Лучше быть в песке, чем свалиться. Мы сможем его убрать, когда остановимся вечером на отдых. А место для отдыха мы должны найти до того, как стемнеет.
– Послушайте, мы должны укрыть автомобиль, остановитесь же.
Абдула не обращал на нее никакого внимания. Это привело Дезире в неописуемую ярость.
– Я протестую против вашего самоуправства, – закричала она. – Я непременно доложу об этом шейху при нашем возвращении. Подумайте об этом.
– Вам лучше прикрыть рот, – прошипел он в ответ. – Иначе не будет никакого возвращения. Слышите?
Дезире хватила ртом воздух и подавилась песком.
– Вы так ведете себя, потому что я женщина, и вы в своей глупой гордости не хотите слышать от женщины ни слова. Однако и здесь скоро станут думать по-иному. Мы, француженки, эмансипированны. Я даже не ношу корсета.
Она заметила, как Абдула презрительно скривил губы. Рассердившись, девушка замолчала. Вечером, когда они доберутся до места отдыха, она попытается еще раз прояснить ситуацию.
Они ехали по тропке, которая шла вдоль высохшего русла ручья. У подножия этой импозантной горной цепи простиралась бесконечная Сахара. Тропка не была мощеной улицей, как в Париже, но вода, периодически стекавшая в эти сухие долины, смыла все большие камни. По обе стороны поднимались скалистые массивы, внизу ощущалось горячее дыхание пустыни.
Они останавливались два раза только для того, чтобы оба шофера вылили воду в капот автомобиля. При этом поднимался пар, и раздавалось опасное шипение.
Дезире схватила канистру и вымыла лицо, шею и руки. Она решила сменить свое платье на удобные хлопчатобумажные брюки и широкую рубашку.
Абдула выполнил свое обещание и занавесил автомобиль. Теперь внутрь проникало не так много песка, но, с другой стороны, поле зрения сильно сузилось. Они могли смотреть только вперед. Абдула бормотал дикие проклятия в адрес белой женщины, которая не только была упряма и своенравна, как верблюд, но, вдобавок ко всем бедам, еще и носила мужскую одежду. Подобное мероприятие грозило непременно окончиться неудачей.
Путь шел все дальше на юг. Горы Атласа остались позади, и путешественники следовали по старой караванной дороге через узкую долину, втиснутую между западными и восточными предгорьями. В скалах были трещины, по которым зимой стекала вода. Теперь высохшую долину завалили камни и обломки скал.
Они медленно продвигались вперед. Абделазис должен был два раза ремонтировать автомобиль, когда тот натыкался на большой камень. Время от времени они видели бедуинов, продвигавшихся со своими стадами по высохшему руслу реки. Дикие козы, искавшие на откосах траву, с любопытством смотрели на них.
Они переночевали между двумя большими скалами. Абдула разбил палатку, собрал сухой хворост и разжег огонь. Самым важным действием для мужчин было приготовление чая. Дезире присела около огня и махом проглотила горячий ароматный напиток. Внезапно девушка почувствовала сильную усталость. Все ее тело болело, она была грязной, ей было нехорошо.
Дезире поднялась на одеревеневших ногах, пока Абделазис готовил ужин, нашла в багаже большую миску и зашла за палатку. К счастью, у нее было достаточно воды и кусок душистого мыла, который она привезла из Парижа. Помывшись, она почувствовала себя значительно легче и снова присела к костру. Абделазис приготовил кус-кус[4] и порезал вяленое мясо ягненка на кусочки.
Дезире смотрела на жующих мужчин, пока они читали свои вечерние молитвы, повернувшись в сторону Мекки и совершив ритуальное омовение песком. Она не понимала, почему мусульмане не используют для этого воду. Ее и сейчас было много, и в ближайшем оазисе они снова пополнят свои запасы.
После еды Дезире хотела отдохнуть. Она взяла из автомобиля одеяла и втайне рассердилась на то, что никто из мужчин не приготовил ей постель. Их услуги действительно ограничивались тем, что вели автомобиль и готовили чай и еду. Она не знала, было это молчаливой формой протеста или они получили такой приказ от шейха. Эти двое сильно отличались от простых погонщиков верблюдов или кучеров экипажей. Возможно, прошли специальное обучение.
Предосторожности ради она вытащила из костра горящую ветку, чтобы осветить временную палатку. Ночи были неприятно холодными, хотя весь день царила палящая жара. Земля была усеяна мелкими камнями. Дезире недовольно отодвинула камни ногой. Под одним из камней появилось черное насекомое. Скорпион! Вместо того чтобы бежать, он повернулся к Дезире и угрожающе поднял свое жало. Его безобразный хвост изогнулся. Она отскочила назад с криком.
– Убирайся! Проваливай, ты, скотина!
Скорпион угрожающе качнул хвостом. В отчаянии она бросила в него факел. Вероятно, он умер героической смертью, но одновременно загорелась палатка. Девушку грубо отодвинули в сторону, крики мужчин заглушили треск пламени. Они пытались сбить огонь другими одеялами.
Но все было напрасно: сгорела не только палатка, но и ее одеяло.
Абделазис отбросил в сторону тлевшие остатки ее ночного лагеря.
– Чуть было не произошла катастрофа, – закричал на нее Абдула.
– Но послушайте, – раздраженно возразила она, – а если бы эта штука меня укусила...
– Тогда я возблагодарил бы Аллаха за его доброту, – ядовито отрезал он. – И вы даже не знаете, что могли бы натворить огнем.
– Мне жаль одеял, – ответила Дезире, – но в конце концов я была должна обороняться против скорпиона. В ближайшем оазисе мы наверняка сможем купить у бедуинов одеяла. Я, конечно же, их оплачу.
– Речь идет не об одеялах, – раздраженно воскликнул Абдула. – Горючее, на котором едут автомобили, взрывоопасно. Вы чуть было не отправили нас всех в ад.
Дезире испугалась.
– Я... я этого не знала, – пробормотала она, заикаясь. Но быстро взяла себя в руки. – Вы должны были мне это объяснить.
Абдула грозно посмотрел на нее.
– Вы же женщина.
Дезире не хватало воздуха.
– О небо, я и забыла, что нахожусь во враждебном женщинам мире.
Абдула замолчал, однако его взгляд ясно говорил, что он о ней думает. Он ногами затоптал тлевшие остатки одеял.
– Вам придется спать в автомобиле, – сказал он наконец.
Дезире это уже поняла. Она устроилась как можно удобнее на кожаном сиденье автомобиля. Однако это оказалось пыткой. Она не могла ни вытянуться, ни повернуться. Обивка была жесткой, как дерево, а мысль о том, что позади нее находятся канистры, полные взрывчатого горючего, не давала ей сомкнуть глаз. Девушка обрадовалась, когда после утренней молитвы мужчин и крепкого мятного чая они поехали дальше.
После трех мучительных дней и ночей они наконец добрались до маленькой деревни Голеа. Тут росли пальмы, кусты, трава, журчал маленький ручей, зеленели поля. Около домов толпились ослы, козы, овцы, верблюды. Рядом с колодцем стояли люди, которые, однако, сначала с криками убежали прочь. Скрипящие, вонючие чудовища, ехавшие без явной помощи животных или человека, привели их в панику.
Только когда моторы затихли, они медленно и осторожно осмелились подойти ближе. Стоя в почтительном отдалении от необычного каравана, они глазели на путешественников.
Дезире не могла ждать, пока жители оазиса подойдут к ним. Она пробежала мимо них к маленькому ручью, бросилась на землю и окунула горящее уставшее лицо в мутную воду. Казалось, девушка очутилась в раю. Она приподнялась и обернулась.
Только теперь жители, казалось, заметили, что она женщина. До этого весь их интерес занимали таинственные железные повозки. Однако женщина в мужской одежде была намного ужаснее чудовищ на колесах.
Вперед выступил пожилой мужчина и заговорил с Абдулой. При этом он несколько раз указал на Дезире. Та еще не поняла, что речь идет о ней. Она считалась руководителем в этой поездке, и мужчина, вероятно староста деревни, должен был обратиться прежде всего к ней, а не к ее шоферам. Возможно, он также придерживался мнения, что она лишь женщина и с ней не о чем разговаривать.
Абдула что-то сказал ему, потом кивнул и подошел к Дезире.
– Этот мужчина – имам деревни, – объяснил он, – боится плохого влияния на жителей деревни, если вы будете бегать здесь подобным образом.
– Я? Как это бегать?
– В мужской одежде, – прошипел он и с отвращением отвернулся.
– Какое дело имаму до моей одежды? – удивилась она. – Пусть заботится о своих людях, а не обо мне.
– Он хочет, чтобы мы уехали сейчас же, – сообщил Абдула.
– Поговори с ним. Дай ему денег.
– Денег? Каких денег? У нас нет денег. Кроме того, деньги его не смягчат. В исламе есть свои ценности и традиции. Существует твердое представление о женщинах.
– О, я знаю это, и пример этому я наблюдаю каждый день. Однако все забывают, что я не мусульманка. Они должны принимать меня такой, какая я есть.
– Они не принимают, – возразил Абдула.
– Я хотела бы снова выспаться в настоящей постели, искупаться в озере, иметь крышу над головой, вытянуть ноги и досыта поесть. До этого я все переносила без жалоб, даже то, что ко мне относились без всякого уважения. Я не обращала на это внимания. Теперь хочу провести в этой деревне только одну ночь и купить новые одеяла.
– Вам следует потратить деньги на то, чтобы приобрести женскую одежду и закутаться в покрывало. Вы оскорбляете чувство достоинства мужчин, бегая в таком виде.
– Но я же не голая, – возмутилась девушка.
– Для них вы все равно что голая, – проговорил Абдула. – Итак, или вы подчиняетесь, или мы тут же уезжаем.
Дезире вздохнула.
– Что же это за страна? Я уважаю ислам, была в Карфагене, знаю страну и людей. Никому не мешало то, что я не мусульманка и хожу без покрывала. Я буду уважать этих людей, если они также будут уважать меня в свою очередь.
Абдула опустил голову.
– Боюсь, вы ошибаетесь, – произнес он наконец.
Дезире обернулась к туземцам.
– Хорошо, мадам и месье, я охотно куплю у вас что-нибудь. Итак, что вы можете предложить?
Один за другим они отвернулись от нее повернулись и ушли. Она осталась на дороге одна с Абдулой и Абделазисом.
– Ладно, – крикнула она уходящим, – пусть будет так. Мне ничего от вас не нужно. Мне не нужны ваша одежда, ваши пальмы и ваша вода, ваши умные советы и ваши бесстыдные требования. Проклятие, вы все еще живете за гранью луны!
Ее слова стихли, и только ветер шелестел в верхушках пальм.
Глава 11
С неслыханным трудом им удалось пересечь плато Тедеме и долину Тидикельт. Два дня они потеряли из-за ремонта, один день отдыхали, смертельно устав. Несколько раз мужчины отправлялись на охоту, чтобы пополнить продовольственные запасы. Все расчеты Дезире провалились. Нетерпение ее росло с каждым часом: она не могла отделаться от подозрения, что чем дальше они ехали, тем больше медлили мужчины, она не понимала, в чем дело, а спрашивая, не получала ни единого ответа.
Столбы пыли неподвижно стояли в мерцающем воздухе. Дезире кашляла и смахивала песчинки с горящих глаз.
– А теперь что случилось? – спросила она Абделазиса.
Тот напряженно всматривался вперед и молчал. Дезире отодвинула занавеску и выскочила из автомобиля. В десяти метрах от нее стоял первый автомобиль, и девушка побежала к нему.
– Почему ты не едешь дальше? Мы не в силах стоять на жаре.
Абдула с перекошенным от злости лицом вышел из машины и осмотрелся вокруг. Дезире тоже огляделась, но ничего не увидела. Дыхание у нее замерло.
– Да скажи же что-нибудь, – потребовала она. – Мы заблудились?
– Нет, – ответил Абдула. – У нас нет воды.
Как громом пораженная, Дезире уставилась на него.
– Почему нет воды? Ведь я же ясно приказала взять с собой достаточно воды.
– Ее хватило бы, если бы вы не мылись каждый день дважды, – отрезал Абдула.
– Не могу же я вонять потом!
– Никому здесь это не мешает, – ответил он стоически и пошел ко второму автомобилю.
Гневно жестикулируя, он разговаривал с Абделазисом. Дезире не понимала ни слова, хотя бегло разговаривала на арабском языке.
– Ну, в чем дело?
– Мы должны найти колодец, – ответил Абдула и резким движением головы указал в сторону автомобиля. – Садитесь, мадемуазель.
– Если мы сейчас будем искать колодец, то потратим слишком много бензина. Мы должны двигаться в направлении юго-востока.
Абдула указал на восток.
– Вода находится там, вы можете пить горючее, когда вода закончится.
Усилием воли Дезире подавила свою злость.
– Далеко ли до колодца?
– Два дня пути.
– Два дня? – Дезире с возмущением воздела руки. – Это значит, что мы потеряем еще два дня. Тем временем мой отец может умереть.
– Я думаю, он уже давно мертв и высох в песке пустыни. Полагаю, что вы гонитесь за призраком, мадемуазель. Я считаю, что вы совсем обезумели.
– А я думаю, что мы поедем к этому колодцу, пополним запасы и продолжим путь. Нам осталась еще неделя пути до тех гор.
Абдула уставился на нее вопреки всей арабской вежливости. По его черным глазам нельзя было прочитать, что он думает: его морщинистое загоревшее лицо оставалось непроницаемым.
«Как будто я одна из их проституток», – в бешенстве подумала Дезире. Однако в данный момент разумнее было не обращать на это внимания. Она подошла к автомобилю и села на покрытое пылью кожаное сиденье.
– Чего ты еще ждешь?
– Этот колодец принадлежит туарегам.
Дезире удивленно покачала головой.
– Разве гостеприимство не является верховным законом каждого жителя пустыни? Разве здесь не делят воду с жаждущим путником?
Абдула не отрывал от нее глаз.
– Туареги – воины.
– Воины знакомы с законами гостеприимства. Я жила у турок, сирийцев, греков, бедуинов в Карфагене и сицилийцев. Поверь мне, Абдула, я не была бы здесь, если бы их боялась. Не боюсь и туарегов.
Абдула без слов повернулся и пошел к первой машине. Дезире, довольная, закрыла дверь автомобиля.
Маленький караван снова двинулся в путь. Абдула изменил направление и ехал сейчас прямо на восток. Дезире спрашивала себя, как мужчины ориентируются в пустыне. Ясное дело, светило солнце, но местность вокруг выглядела совершенно одинаковой: вокруг них либо поднимались огромные песочные дюны, как волны застывшего моря, либо простиралась выжженная поверхность земли, как сейчас. Куда ни кинь глаз, везде видна лишь чуждая жизни, не приносящая утешения пустота. Как только здесь вообще могут существовать люди!
Ее страх перед туарегами, который она с детским упрямством пыталась подавить в Алжире, полностью растворился. Немыслимо встретить в этой пустыне диких воинов. Что им тут оборонять, кроме моря песка и камней?
Они ехали до вечера, потом остановились на ночь. В первый раз мужчины отказались разжечь костер. На ужин у них были только сушеные финики и горсть воды. После вечерней молитвы проводники взяли ружья и осмотрели местность. Они готовили лагерь, а Дезире наблюдала за ними, качая головой. Из двух одеял мужчины соорудили палатку для Дезире. Каждый отдал ей свое одеяло, а сами они устроились на ночь в автомобиле.
Она ощущала явную враждебность арабов и не хотела злить их еще больше, надеялась только, что перспектива щедрой оплаты после окончания экспедиции как-то поддерживает их настроение. По этой причине предоплата была не столь щедрой.
Девушка старательно перевернула каждый камень, еще не отойдя полностью от встречи со скорпионом. Однако пустыня казалась действительно мертвой. Под камнями не было никаких змей, жуков, червяков, даже ни одной маленькой травинки. Дезире распаковала одеяло. Ночью снова будет очень холодно. Не теряя времени, она забралась в палатку и закуталась в одеяло. Ей хотелось пить, желудок урчал, она ощущала себя грязной и слабой. В полудреме ей показалось, что оба ее шофера тихо разговаривают. Голоса их звучали спокойно, как будто им больше не о чем было волноваться. Завтра они доберутся до колодца, сделают запас воды и поедут старым маршрутом. Завтра...
Ей приснился странный сон. В своей лавке сидел торговец тканями, рядом с ним Филипп с удовольствием потягивал кальян. Торговец предложил ей хорошую сделку, указав на ценный ковер, который Дезире с восторгом взяла в руки. Когда она его повернула, под ним оказалась куча скорпионов. Ей захотелось закричать, но горло у нее сдавило. Потом она увидела шейха, который прилетел на ковре-самолете. Она попыталась схватиться за его ковер, но тот взлетал все выше, не даваясь ей в руки. И вдруг из ковра начала капать вода. Шейх громко рассмеялся.
– Филипп, помоги мне! – закричала она, однако тот невозмутимо курил кальян и не двигался.
– Это вопрос цены, – сказал он и стал смеяться так же, как шейх.
Позднее Дезире вспомнила о том, что услышала шум, рев моторов, голоса, однако все это заволокло туманом, и она не могла понять, сон это или явь. Утренний холод пробудил ее – даже под одеялом она дрожала всем телом. Между зубами скрипел песок, кожу покалывало. Налетел ветер, сообщая о приближавшемся утре.
Дезире вышла из палатки и осмотрелась. То, что она увидела, или, точнее, то, чего она не увидела, заставило ее окаменеть. Обе машины исчезли и вместе с ними двое мужчин. Не было ни воды, ни еды, ни хвороста, никакого указания на то, что случилось. На них напали? Но тогда бы она что-нибудь услышала и проснулась. Было только одно объяснение: коварные проводники сбежали и оставили ее одну в пустыне.
Дезире понимала, что это значит, и не могла двинуться. Она больше не чувствовала холода: бедняга сама превратилась в лед. Несчастная медленно опустилась на холодную землю.
«Иншалла»[5], – произнес внутренний голос, и она начала тихонько хихикать.
Если испытываешь жажду, то постепенно сходишь с ума, язык превращается в бесформенный комок, слизистые оболочки разрываются, и в больном мозге появляются галлюцинации. Нет, она не умрет от жажды. Бесконечная пустыня станет морем, каждая дюна – волной, каждая песчинка – каплей воды. Затем море придет в движение и вынесет ее на небо, в бесконечный простор, где она сможет летать как птица. Море пришло в движение, горизонт осветился лучами рассвета. Небо и море объединились. Из этого света появились души предков, темные точки в серебряной полоске пробуждавшегося дня.
Безумное хихиканье Дезире стало громче, оно резало ей уши. Где-то внутри проснулось чувство самосохранения и взбунтовалось против ее верной гибели. Смерть уже протягивала к ней свои безжалостные когти, у горизонта собрались духи, чтобы взять ее в царство мертвых. Но без борьбы она им не уступит. На востоке есть колодец, ей нужно только бежать на восток, навстречу восходящему солнцу. Если она найдет колодец, то выживет. Нет, демоны тьмы так быстро ее не получат!
Собрав все силы, Дезире поднялась и распрямила спину. Тело болело. Она переступила с одной ноги на другую, не думая, не чувствуя, как камни впиваются ей в ноги, как ветер прижимает ее хлопчатобумажную рубашку к телу, как песчинки, словно иглы, впиваются в кожу. Губы у нее раскрылись, дыхание стало горячим, в висках зазвучали глухие барабанные удары. Она должна дойти, колодец не очень далеко. Горизонт зашатался перед ее горящими глазами, и вместе с ним зашатались темные демоны, которые смотрели на нее.
Глядя вперед, Дезире шла, шаталась, заставляя себя двигаться, чтобы сохранить свою жизнь. С каждым шагом ей становилось все более ясно, что борьба проиграна. «Тогда забирайте меня, проклятые духи», хотела закричать она, но из горла вырывались лишь невнятные звуки. Где-то в глубине ее сознания еще появлялись ленивые мысли, и она удивилась, почему духи царства мертвых скачут на верблюдах и полностью закрыты темными покрывалами. Они постепенно приближались к ней и теперь заслоняли ей все. Тут она поняла, что у этих фигур есть голоса и они что-то кричат. Один из них поднял саблю и подал знак другим. В то же мгновение Дезире будто пронзило кинжалом. Туареги! В следующую минуту все вокруг нее потемнело.
Глава 12
Он казался невероятно высоким, почти достигал до неба. Она увидела темно-голубую ткань его гандуры[6], которая почти касалась земли. Шаровары достигали щиколоток, скромные сандалии на ногах были покрыты светлой пылью. Только сейчас она заметила, что лежит на земле и смотрит на него. Со стоном Дезире попыталась приподняться. Легкие горели огнем, и каждый вдох приносил ей боль. Она старалась сфокусировать взгляд на мужчине, который стоял перед ней в повелительной позе и смотрел на нее сверху вниз. Она не видела ничего, кроме запыленных голых ног. Даже его голова была укутана голубым платком, который полностью скрывал лицо и оставлял свободными лишь глаза. Какие это были глаза! Не черные, как у арабов, а светлые – смесь серого и золотого, обрамленные густым венком темных ресниц. Эти глаза как будто были нарисованы, над ними виднелись темные, сурово нахмуренные брови. Дезире показалось, что мужчина сравнительно молод.
Она почувствовала, что ее поднимают сильные руки, и попыталась твердо встать на ноги. Когда колени ее дрогнули, руки снова поддержали ее. Мужчина бесстрастно наблюдал за ее отчаянными попытками не свалиться. Она почувствовала влагу на своих губах: кто-то влил ей в рот воду.
В его манере держаться было что-то величественное, королевское. Похоже, что он не просто воин. Именно он вытаскивал саблю и отдавал какие-то приказы. Она попыталась неловко улыбнуться, но не поняла, ответил ли он на ее улыбку. Она должна научиться читать по его глазам.
Он сказал ей что-то, она не поняла.
– Ма-темуазеам?
Это был не арабский, этого языка она не знала. Улыбка с ее лица исчезла и уступила место отчаянию.
– Я говорю на арабском и французском, – произнесла она, используя оба эти языка.
– Кто ты? – спросил мужчина, к ее удивлению, на превосходном французском,
Она с облегчением вздохнула.
– Мое имя Дезире Монтеспан. Мой отец где-то здесь проводит раскопки. Я ищу его.
Ответом было удивленное бормотанье стоявших рядом мужчин. Тут находились двенадцать или пятнадцать воинов, закутанных в голубые покрывала. Девушка почувствовала исходившую от них угрозу. Она попыталась скрыть неприятное чувство, овладевшее ею, воинственно выдвинув вперед подбородок. Ей показалось, что глаза предводителя насмешливо блеснули. Он снова взглянул на нее со странной настойчивостью.
– Одна?
– Мои сопровождающие ночью просто сбежали. Мы ехали на двух автомобилях. Я не знаю, почему они меня бросили. Мы искали колодец, который должен находиться поблизости. Наш запас воды подходил к концу.
Снова мужчины вокруг нее что-то забормотали, но тотчас смолкли, когда заговорил предводитель:
– Надо быть очень мужественным или очень глупым, чтобы отправиться в пустыню без достаточного запаса воды и без верблюдов.
– Вы меня не понимаете? Мой отец пропал. Я должна его найти.
– Я понял тебя, я очень хорошо понимаю твой язык, – возразил туарег, и взгляд у него снова стал отстраненным. Он помедлил, и Дезире сообразила, что он не сказал ни слова о том, что она женщина. Вероятно, ему это было безразлично, потому что тот, кто, как она, в одиночестве мотался по пустыне, был действительно или невероятно глупым, или...
– Тогда вы, конечно же, понимаете, что я должна его найти. Я прошу вас дать мне воды и верблюда. Само собой разумеется, я за них заплачу.
Она услышала, как мужчины засмеялись. Предводитель, однако, оставался серьезным. Он сказал что-то на незнакомом языке. Мужчины схватили ее за руки и подтащили к одному из лежавших верблюдов. Дезире почувствовала, как ее высоко поднимают и сажают в седло. Она испуганно вцепилась в деревянный набалдашник, испуганная тем, что ее просьбу так быстро исполнили. Не хватало только бурдюков с водой. Однако мужчины, казалось, имели другие намерения. Они подошли к своим верблюдам и взлетели в седла. С недовольным ворчанием животные поднялись.
Предводитель сел на своего верблюда. У того была белая шерсть и почти такое же высокомерное выражение на морде, как и на лице его всадника. У его поводьев звенели маленькие латунные колокольчики, а на шее висели различные амулеты. Седло украшали цветная шерстяная бахрома, с обеих сторон свисали бурдюки для воды, большая часть из них была пустой. Верблюд скачком поднялся. Дезире сначала резко качнуло назад, потом вперед и снова отбросило назад. Она чуть было не вылетела из седла. Один из мужчин взял поводья ее животного, а сам устроился за спиной всадника на другом верблюде.
– В чем дело? – воскликнула Дезире.
Предводитель повернулся к ней, и снова в его серых глазах можно было различить насмешливые искорки.
– Ты моя пленница!
Какое-то соображение медленно проникало в ее мозг. «Пленница!» – стучало в ее сознании и вызывало тошноту. По слухам, туареги не обращались со своими пленниками хорошо. Шепотом и содрогаясь, рассказывали об ужасных мучениях, о том, что с несчастных живьем сдирают кожу, чтобы сделать из нее сумки, или пропускают через их кожу кольца, чтобы потом надеть на них цепи, как на диких зверей или ослов. Она не знала, что в этих рассказах – правда, а что – преувеличение, но один лишь взгляд на воина пустыни заставлял умирать любую надежду.
Для Дезире все туареги выглядели одинаково. Они носили по две гандуры: белую внизу и голубую сверху, шаровары, искусно свернутый тюрбан из голубой ткани, конец которой они использовали в качестве покрывала на своем лице. Можно было видеть только глаза. Они внушали страх и представляли собой величественное зрелище на своих светлых дромедарах[7]. Во время поездки они разговаривали друг с другом только короткими предложениями, пользуясь языком, не известным Дезире.
Седла на дромедарах были сделаны из дерева, имели перекрещенный набалдашник впереди и высокую спинку. Какими бы удобными эти седла ни выглядели, девушке они казались очень неприятными. Она не в первый раз сидела на верблюде, но подобный вид езды очень утомлял ее. Она наблюдала за мужчинами, которые сняли сандалии и положили ноги поверх перекрещенного набалдашника на шеи дромедаров. Оказывается, они управляли животными пальцами ног.
Прошло немного времени, и задняя часть тела Дезире разболелась так, что она едва могла терпеть. Пытаясь украдкой подражать всадникам, она скрестила ноги на шее своего дромедара и попробовала надавить на него ногами. Животное сердито заворчало, затем повернуло назад голову и попыталось укусить ее за ногу. С испуганным криком девушка отшатнулась, и величественное животное освободилось от своей всадницы без дальнейших церемоний. С криком боли и громким стуком она упала на песок.
Маленький караван остановился. Туареги повернулись к ней. Раздался приглушенный отрывистый смех. Дезире болезненно задело то, что она стала предметом насмешек мужчин. Однако верблюд был громадным, и, как она ни дергала его за поводья, это не заставило его встать на колени. Туареги не торопились помочь, и ей пришлось ждать, пока предводитель сжалится над ней, соскользнет со своего верблюда и подойдет.
– Королевский верблюд не склоняет колени перед маленькой французской девочкой, – сказал он.
Несмотря на жару, она почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Он спокойно смотрел на нее своими непостижимыми серыми глазами, и ей опять показалась в них насмешка.
– Разве у гордых воинов в обычае, что король унижает свою пленницу? – спросила она сдавленным голосом.
Ей показалось, что насмешливые искорки исчезли.
– К какой судьбе стремятся женщины, – сказал он в ответ, – почему покидают свой собственный народ, чтобы позволить другому народу унижать себя?
Неприятно задетая, она опустила глаза. У нее было ощущение, что она стеклянная и этот воин, закрытый покрывалом, может видеть все, что в ней происходит. Он схватил ее сильными руками и засунул назад в седло, не дожидаясь, пока дромедар опустится на колени. Затем вернулся к своему верховому животному и одним элегантным движением взлетел на него. Втайне девушка восхитилась его кошачьей ловкостью, однако внешне осталась невозмутимой. Она находилась во власти воинов пустыни, пользовавшихся дурной славой, и ее дальнейшая судьба не была окрашена в розовый тон. В глазах этих странных сыновей пустыни она является неверной и, кроме того, еще и женщиной, которая без покрывал и мужской защиты отправилась во враждебный мир. Это было просто смешно, и мужчины не могли не насмехаться.
Она сжала губы, жесткие и потрескавшиеся. Слюна стала вязкой, и глотать было трудно. Кожа на лице горела, рубашка под неудобным жакетом прилипла к покрытому потом телу. Хуже всего были, конечно, кожаные сапоги на шнуровке, сильно сжавшие ноги, песок, попавший внутрь, невыносимо тер их.
Караван сделал остановку позади песочной дюны, вытянувшейся в форме серпа, всадники спешились. Картины перед воспаленными горящими глазами Дезире расплывались. В полубессознательном состоянии она выпала из седла. Один из мужчин оттащил ее в тень дюны и положил на торопливо раскинутое одеяло. Она почувствовала что-то влажное на своих губах и лице. Все в ней горело, как раскаленный песок пустыни. Мужчины тихо разговаривали между собой. Со стоном она рухнула на одеяло и решила никогда больше не двигаться.
Сквозь ее сознание пробился запах гари. Мужчины развели маленький костер, чтобы сесть вокруг него кругом и приготовить еду. Никто больше не заботился о ней. Дезире повернулась набок и осталась так лежать, сквозь ресницы наблюдая за мужчинами. Они варили в плоском котле кашу, которая на вид не вызывала аппетита. Затем пустили котелок по кругу, каждый черпал из него собственной деревянной ложкой, тотчас съедал содержимое и передавал котелок дальше. Даже во время еды они не снимали покрывала, просто поворачивали лицо так, чтобы засунуть ложку под покрывало.
Дезире предположила, что, вероятно, они выглядят ужасно и поэтому не осмеливаются показывать свои лица даже врагам и пленникам. Желудок у нее скручивало от голода, мучила тошнота. Она не ожидала, что ей дадут поесть. Эти мужчины были высокомерными и бессердечными, а она всего лишь женщина. Девушка даже не ощущала гнева, потому что очень ослабела.
Туареги закончили есть и приготовили чай, ароматный запах мяты, долетевший до Дезире, почти лишил ее сознания. Она испуганно вздрогнула, когда перед ней очутилась темная фигура. Туарег наклонился к ней и протянул стакан с чаем. Но она не схватилась за стакан: руки отказались действовать. Без всяких церемоний он просунул свою руку ей под спину и немного приподнял ее, затем поднес стакан к ее губам.
– Сначала выдохните, потом пейте, – услышала она голос предводителя, подняла голову и посмотрела прямо в его глаза.
Чай пробудил в ней жизнь. Она жадно выпила стакан и попросила налить второй. Другой воин принес миску с пшенной кашей, в которую была воткнута деревянная ложка. Потом все сели к костру, перестав заботиться о Дезире, которую одолевали возмущение и слабость. Сначала она не хотела прикасаться к каше, но одумалась.
