Текст книги "Игровая площадка для грешников (ЛП)"

Автор книги: Сюзанна Валенти

Соавторы: Кэролайн Пекхам
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 41 страниц)

– Да, он настоящий грязный ублюдок, – согласился я, а затем оттолкнулся от сиденья и плюхнулся обратно на свое, поправляя волосы, чтобы было чем занять руки. Я завел двигатель, пока Роуг усаживалась прямо, расправляя свою короткую джинсовую юбку и привлекая мой взгляд к ее загорелым бедрам, прежде чем я сосредоточился на вождении.

– Мне нужно заехать в прачечную самообслуживания, – сказал я ей. – Ты не против?

– Конечно, – сказала она легко, как будто мой член только что не дал знать о том, как сильно он хотел присоединиться к нашей игре. Если кто и был грязным инопланетным извращенцем, так это он.

Я выехал из «Загробной Жизни», оставив огни клуба позади, и направился к холмам, возвышавшимся к западу от города. Мне нужно было чем-то отвлечься от мыслей о том, куда я еду, поэтому я взглянул на Роуг и начал нашу старую любимую игру. – Ты бы предпочла быть маленькой, как мой большой палец, или большой, как дерево?

Роуг фыркнула. – Ну и какой у тебя большой палец? – Она потянулась, взяла меня за руку, и ее мягкие пальцы обхватили мой большой палец. Количество крови, прилившей к моему члену, действительно было невероятным. Кому нужна была Виагра, когда Роуг Истон сжимала его большой палец? Уж точно не мне. Но я не думал, что щеголять со стояком было отличной идеей прямо сейчас, учитывая наш пункт назначения, поэтому я высвободил руку и поправил штаны, пока она хихикала.

– Достаточно большой для тебя, Истон? – Спросил я.

– Не, я была бы размером с дерево. Тогда я смогла бы раздавить своих врагов. Хлюп-хлюп-хлюп. – Она затопала ногами в пространстве для ног.

– Кого бы ты раздавила первым? Фокса или Чейза? – Спросил я, потому что, очевидно, она не раздавила бы меня. Может, она и злилась на меня, но ей также нравилось обнимать меня голого в душе и позволять укладывать себя в постель.

– Я бы не стала давить никого из них первым, – сказала она, и мое сердце подпрыгнуло, когда ее губы сжались. Я знал, что она думает о мудаке, который пытался ее убить, и я опустил руку на ее колено, сжимая его и понимая, что в любом случае мне не миновать стояка.

– Ты уже готова выдать мне имя, сладкая? – Зарычал я. Может, большую часть времени я и был улыбчивым и доступным ублюдком, но за время службы в «Арлекинах» я пролил столько же крови, сколько и мои братья. И я с радостью закопал бы любого, кто причинил вред Роуг. А еще лучше – порубил бы его на мелкие кусочки и устроил бы себе выходной, взял Роуг на прогулку на лодке и скормил бы его кусочки морской живности, как хлебные крошки.

Честер и Джолин тоже не преуспели в этом, даже после того, как Фокс предложил им удвоенную оплату за имя. Я ни черта не понимал. Роуг была не из тех девушек, которые остаются незамеченными, так почему же вокруг не ходило даже шепотков, которые могли бы привести нас к ублюдку, который причинил ей боль?

– Нет, и ты его не получишь. Ты бы предпочел съесть пирог с собачьим дерьмом или горку ногтей Рози Морган?

– Насколько хорош испечен этот пирог? – Спросил я, и она усмехнулась.

– Он действительно хорошо испечен.

– А яблочный соус есть?

– Конечно, но ты также можешь добавить его и в ногти с ног, – сказала она.

Я изобразил рвотный позыв. – Собачье дерьмо, определенно.

– Рада, что мы все еще в чем-то согласны.

Мне было интересно, что бы она подумала, если бы узнала, что Чейз сейчас тусуется с этой сучкой, и решил не поднимать эту тему. Вероятно, было неподходящее время упоминать, что один из ее бывших лучших друзей занимался грязными делишками с девушкой, которую она чертовски ненавидела. Не то чтобы у него когда-либо было что-то серьезное с Рози. Но я не мог не задаться вопросом, как бы отнеслась к этому Роуг, если бы, вернувшись, обнаружила, что один из нас спит с этой девушкой.

– Рози однажды пригласила меня на свидание, ты знаешь? – Сказал я, ухмыляясь при виде ужаса на ее лице. Это была правда, но мне было неинтересно. Я думаю, какое-то время она надеялась занять место Роуг в нашей группе, но об этом никогда не было и речи.

– Фу, гадость, что ты ей сказал? – требовательно спросила она.

– Что я ей не по карману. Но тебя бы обеспокоило, если бы ты вернулась сюда и застала нас играющими в дом с подружками?

– Я как-то не могу себе этого представить, – задумчиво произнесла она, сморщив носик самым чертовски милым образом. – Так подружки были?

Я пожал плечами. – Не совсем. У Фокса время от времени бывали странные девушки, которых он держал при себя месяцок-другой. Я предпочитаю по большей части получать от своей сексуальной жизнь финансы, а Чейз не прилагает усилий к девушкам с тех пор, как… – Я задумался над этим. – Ну, с тех пор, как никогда. Ты была единственной, кого он когда-либо действительно хотел. – Я пожал плечами, вспоминая слова Чейза о том, что Роуг выбрала Маверика. Он лишил ее девственности? Любила ли она его? Я не мог сказать, что эти мысли не преследовали меня, потому что, как бы сильно мне ни хотелось списать все на то, что это произошло десять лет назад, это все еще причиняло боль.

Но тогда, наверное, я знал, что у меня никогда по-настоящему ничего не получилось бы с ней, пока у меня не произошел бы скачок роста и мне не удалось бы отрастить хотя несколько волосков на лице. И это был сущий минимум. Чего я действительно хотел, так это перенестись во времени вперед, туда, где я стал взрослым мужчиной, способным предложить Роуг весь мир, и, похоже, мое желание наконец исполнилось. Так неужели я действительно собирался позволить каким-то сомнениям по поводу Маверика удержать меня? Наверное, меня должен был больше беспокоить тот факт, что Фокс открыто заявил всему миру, что Роуг – его девушка. И так как он был моим боссом, я определенно должен был уважать его желание. Но так как он был и моим другом, я говорю «трахни себя шипастым дилдо». Потому что я так же сильно любил ее, и так же сильно скучал по ней. Он не может свалиться ей на голову как орел-собственник, и утащить ее, прежде чем я успел сказать хотя бы – привет. Я тоже скучал по ней, ненавидел себя за то, что мы с ней сделали, и перебирал в уме все, что я бы сделал, если бы она когда-нибудь вернулась. И черт бы меня побрал, если я упущу свой шанс из-за того, что он сказал «чур моя». Конечно, элемент опасности помогал. Потому что мне нравился кайф от совершения чего-то запретного, от того, как чертовски хорошо было находиться к ней так близко и видеть, как она смотрит на меня так, будто я действительно могу исполнить ее фантазии в эти дни.

– Ты бы предпочла трахнуться со стриптизером или с главарем банды? – Спросил я, прикусив внутреннюю сторону щеки, чтобы сдержать ухмылку.

– Хм… Я бы предпочла трахнуть инопланетянина по имени Эл, – сказала она, и я расхохотался, а желудок скрутило узлом, когда я посмотрел на нее. Клянусь, я разобьюсь, если не оторву взгляд от ее красивого лица. Но я не мог остановиться.

– Блядь, я действительно чертовски скучал по тебе, Роуг, – вздохнул я, и она грустно улыбнулась мне, прежде чем отвернуться и посмотреть в окно. Я не ожидал, что она скажет это в ответ. Может, так и было, а может, и нет. Ведь я навсегда останусь одной из причин ее ухода, и, возможно, этого уже никогда не исправить.

– Ты когда-нибудь винил меня за то, что Лютер заставил тебя сделать? – спросила она после долгого молчания. У меня перехватило горло, и я потер челюсть, обдумывая свой ответ.

– Нет, – сказал я наконец. – Я был зол на то, что произошло. И мне потребовалось некоторое время, чтобы… принять себя таким, какой я есть. После года в «Арлекинах», боже, это прозвучит чертовски безумно, но я понял, что для меня все равно никогда не было никакой другой жизни. Мы могли бы сбежать, но нет ничего в мире, для чего я создан лучше, чем для того, что я делаю сейчас. Долгое время все было плохо, но я знаю, что нахожусь там, где должен быть. Я просто хотел бы, чтобы все было по-другому. Чтобы мы могли воплотить здесь нашу мечту, снять квартиру вместе, расти вместе.

– Да, раньше я тоже очень этого хотела, – холодно сказала она. – Но потом реальность укусила меня за задницу, и с тех пор это вошло у нее в привычку.

– Мне очень жаль.

– Не важно, – сказала она, и я сбавил скорость, сворачивая на Литтл-Стрит. Я припарковался на обочине рядом с пальмой и заглушил двигатель.

– Это важно, – прорычал я, наклоняясь и беря ее за подбородок, чтобы заставить посмотреть на меня. – Но я не могу этого изменить, сладкая.

– Я знаю, – с горечью сказала она, отталкивая мою руку. Все пошло не так, как я планировал, хотя я понятия не имею, что, черт возьми, я планировал. Я просто хотел провести с ней время. Я хотел доказать, черт, я так много хотел доказать ей, и все же теперь я понял, насколько это было чертовски эгоистично. Кого волнует, что я вырос и знаю, что делать с девушкой в наши дни? Она все равно не хотела меня, потому что я причинил ей слишком глубокую боль, сбил ее жизнь с курса и был в некотором роде ответственен за все то дерьмо, которое случилось с ней с тех пор. И мне не нужно было, чтобы она объясняла это, чтобы понять, что дерьма было много. Я видел это в ее глазах, и я знал, что она винила нас за то, что мы выбросили ее в этот мир совсем одну. Черт, я тоже винил нас.

Мне хотелось бы, чтобы она верила, что мы придем за ней, но мы должны были сделать так, чтобы она ушла и никогда не оглядывалась назад, пока мы не придумаем, что делать. Мы так чертовски боялись за нее, что это казалось единственным выходом. Но теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что, возможно, мы могли бы справиться с этим лучше. Я просто уже не был уверен. Пропасть между нами была так велика, так полна темных воспоминаний, которые остались в прошлом, что я не был уверен, что ее когда-нибудь можно будет преодолеть. Она никогда не будет доверять мне, как раньше. Она никогда не будет лежать на пляже вместе со всеми нами и плавно возвращаться в нашу жизнь. Я чертовски обманывал себя, надеясь, что это будет так. Ее сердце сейчас бьется в крепости, построенной там из-за нас. Так какое право я имел чего-то от нее хотеть?

Проблема была в том, что, глядя на ее до боли знакомое, до боли красивое лицо, я понимал, что недостаточно хороший человек, чтобы просто так сдаться. Я зарабатывал на жизнь плохими делами, и не было никакой надежды на то, что я выйду из игры.

– Я вернусь через минуту, – пробормотал я, открывая дверь.

– Куда ты идешь? – Она нахмурилась.

– Мне просто нужно кое к кому заскочить, – уклончиво ответил я.

– К кому? – спросила она.

– К моей маме, – сдался я. – Оставайся здесь. – Я вышел, закрыв за собой дверь, и Роуг тут же вылезла вслед за мной и надулась на меня.

– Не смей командовать мной, Джонни Джеймс. Твоя мама всегда была мне дорога. Я хочу ее увидеть.

Я застонал, зависнув на улице, и представив лицо мамы, когда она увидит Роуг спустя столько лет. – Хорошо, но только если ты пообещаешь сказать ей, что ты моя девушка. – Я скрестил руки на груди, не желая вести переговоры по этому поводу.

– Ты что сегодня подражаешь Фоксу или что-то в этом роде? – она засмеялась, и я ухмыльнулся, довольный, что напряжение между нами спало, когда я подошел к ней на тротуаре и притянул к себе за карманы ее юбки. Моя мама всегда говорила, что Роуг не выберет меня среди моих друзей. По ее словам, я был слишком маленьким, слишком худым, слишком болтливым. Это казалось прекрасной возможностью доказать ей, что ни одна из этих вещей больше не имеет значения.

– Только подумай, как бы это его разозлило, – промурлыкал я ей на ухо, и она вздрогнула. – Он бы покраснел, если бы узнал, что я привез тебя сюда, отвез домой к своей маме.

– Ты действительно убедителен, когда восстаешь против главаря стаи, – промурлыкала она в ответ хриплым голосом, который стал бы убийственным в сексе по телефону. Но я не хотел, чтобы она так разговаривала с кем-то еще. Только со мной, пока она сидит на моем члене и скачет на мне, как чертова ковбойша.

– Тогда пошли, красотка. – Я направился по дороге мимо многоквартирных домов, которые были самыми дорогими домами в нижнем квартале. В отличие от большинства мам, моя была так горда, когда я присоединился к секс-индустрии. Она всегда положительно относилась к профессии проститутки, но я никогда не хотел идти по ее стопам. Однако мечты и желания не приносят еды на стол. И я быстро понял, что заработать настоящие деньги в этом городе можно только став преступником или предоставляя секс-услуги. Я выбрал и то, и другое, поскольку был амбициозен и все такое.

Когда мы только вступили в команду, Лютер платил нам за работу, но, поскольку мы начали с самых низов в «Арлекинах», нам доставалась самая маленькая доля. Даже его собственный сын получал не больше, чем мы. Король Арлекин хотел, чтобы мы заработали деньги, которые оседали в наших карманах, и за это я был ему действительно благодарен. А ценность своего тела я понял после того, как к семнадцати годам вырос до шести с лишним футов, а к восемнадцати был уже полностью накачан, о чем мог только мечтать, будучи тощим коротышкой. Девушки стали обращать на меня внимание, и я начал осознавать, заключенный в этом потенциал.

– Эти домики очень милые, – проворковала Роуг, разглядывая маленькие цветные домики. Моя мама жила в розовом в дальнем конце, откуда открывался один из лучших видов на Сансет-Бич во всем городе.

– Да, они построили их около пяти лет назад. Я подтолкнул мэра к этому за несколько пенни в его кармане. – Торжествующе ухмыльнулся я.

– Ты гребаный гангстер, – рассмеялась она.

Я подмигнул ей, затем схватил ее за руку и потащил вверх по ступенькам к входной двери, стуча по ней кулаком. Изнутри доносилась громкая музыка, а из ближайшего окна сочился дым, и до моего носа донесся запах марихуаны. Это напомнило мне о моем детстве. Что было довольно грустно, если подумать. Но запах странно успокаивал.

Дверь открылась, и на пороге появилась мама в слишком обтягивающей грудь синей футболке и крошечных черных шортиках. Она была тощей, как грабли, и едва доставала мне до груди. Ее темные волосы рассыпались по плечам, а между пальцами дымился косяк. Возможно, она и стала старше, но все еще была чертовски красива. И яростное желание защитить ее сжало мое сердце, когда я посмотрел на нее.

Я всегда хотел оградить ее от ее дерьмового жизненного выбора, но каким-то образом сам последовал ему. И как бы хорошо я ни понимал его теперь, когда сам жил так же, я бы присоединился к сатане в самом аду, прежде чем позволил бы ей вернуться к такой жизни. По общему признанию, она не была лучшей матерью, но я все равно любил ее. Даже если иногда она была настоящей стервой.

– Джонни Джеймс! – Она крепко обняла меня, и мне пришлось наклониться вперед, чтобы как следует обнять ее. В последнее время она всегда проявляла излишнюю трогательность, словно пыталась наверстать все то время, которое было упущено, когда я был ребенком. Когда мне было семь лет, я отчетливо помню, как спросил маму, не лучше ли обниматься голышом, потому что она всегда делала это со всеми своими друзьями-парнями, которые приходили в гости. Я снял с себя всю одежду, широко раскрыл объятия, и она начала плакать в свои кукурузные хлопья. Иногда ретроспектива действительно была дерьмовой.

– Привет, мам. – Я отпустил ее и схватил Роуг, прижимая ее к своему бедру. – Помнишь Роуг?

Мама театрально ахнула, затем бросилась к Роуг, притягивая ее в свои объятия.

– О, привет, миссис Би, как поживаете? – Роуг сжала ее в ответ, и мама отстранилась, схватив ее за руки и оглядывая с ног до головы.

– Твои волосы просто восхитительны. Где ты была все эти годы? Мой Джонни не переставал говорить о тебе.

– Ну, это не совсем так, – выдавил я, чувствуя, как загорелась моя шея от ее слов.

– Это правда! – Мама настаивала, ведя Роуг за руку внутрь, и бросила на меня удивленный взгляд через плечо. Черт побери.

– Так вы с моим мальчиком вместе? – С надеждой спросила мама.

– Ха, ни за что, – ответила Роуг, и я сердито уставился ей в затылок. Я отомщу тебе за это, красотка.

Я направился внутрь, пинком захлопнув дверь, и последовал за ними через коридор, уставленный растениями в горшках, в гостиную, где их было еще больше. Это было новое любимое мамино хобби. И, честно говоря, пока она не сосала член за наличные, она могла выращивать здесь джунгли, мне было все равно.

У меня свело челюсть, когда мой взгляд упал на потного старика, который в данный момент расположился на диване моей мамы. Я скрестил руки на груди, остановившись как вкопанный, когда ярость начала захлестывать меня.

– Кто это? – Я рявкнул на маму, и парень вытащил косяк изо рта, а его кадык подпрыгнул. Он был весь в усах, клянусь, мать его. Это была самая большая волосатая задница, которую я когда-либо видел. На голове у него, правда, волос не хватало, так что, возможно, он компенсировал то, чего ему не хватало сверху. И, может, мне было наплевать, лишь бы он убрал свои усы из дома моей мамы.

– Это просто Грег. – Мама закатила глаза, глядя на меня, приглашая Роуг сесть в кресло и предлагая ей косяк.

Я выхватил его из маминой руки, прежде чем Роуг успела подумать о том, чтобы накуриться с ней и усами Грега. Вишенка обожгла мне ладонь, когда я сжал его в кулаке и бросил в направлении пепельницы.

– Кто, блядь, такой «просто Грег»? – Зарычал я.

– О, Джей-Джей, ты такой зануда. Мы просто друзья, правда, Грег? – Мама опустилась рядом с ним, закинув ногу на ногу, и Грег сел прямее, из вежливости хотя бы выглядя встревоженным. Он знал, кто я такой. Я видел это в его маленьких глазках-бусинках. И в его усах. Там я тоже это видел.

– Если тебе нужны друзья, можешь завести подружек, – отрезал я.

– Джонни Джеймс, не говори со мной в таком тоне, – прорычала мама, и Роуг неловко посмотрела между нами.

– Я собираюсь сварить кофе. – Роуг поднялась на ноги, и я обнял ее за талию, притягивая ближе и говоря ей на ухо.

– Возвращайся в машину, сладкая.

– Поцелуй меня в задницу, придурок, – сказала она сладким голоском, и я бросил на нее равнодушный взгляд.

Она чмокнула меня в нос и плавной походкой вышла из комнаты, направляясь на кухню, и я не знал, то ли я был возбужден, то ли злился до чертиков.

– Грег. – Я набросился на него. – Проваливай. И держи свои усы подальше от моей матери. Если с этого дня я найду в этом доме хоть один колючий волосок, я выслежу тебя, сорву это чудовище с твоего лица и скормлю его морской звезде. Морской звезде это не понравится, Грег, но, да поможет мне бог, она съест все до последнего волоска, потому что в этом городе мне никто не бросает вызов. – Я указал на дверь, и его глаза расширились, когда он вскочил на ноги. Я пропустил его мимо себя, и он застыл, как олень в свете фар, а я оскалил на него зубы. Он бросился бежать из комнаты, пока моя мама вопила от злости, а через секунду хлопнула входная дверь.

Я выгнул бровь, глядя на свою плоть и кровь. – Серьезно, блядь, мам?

Она закатила глаза, театрально откинувшись на спинку дивана. – Значит, мне теперь не разрешена мужская компания? Грег – хороший человек!

– Как его фамилия? – Спросил я.

– М-морская звезда, – пробормотала она, затем ярко покраснела.

– Какое совпадение, – невозмутимо заметил я.

– Так и есть, – пискнула она, и я схватил подушку и швырнул в нее.

– Если ты снова будешь трахаться за деньги, я…

– Я этого не делаю Джонни, клянусь! – воскликнула она, сморгнув слезы, а затем упала вперед и, закрыв лицо руками, громко зарыдала.

– Прекрати это шоу с виноватыми слезами, – настаивал я, и она громко шмыгнула носом, беря себя в руки. Я достал из кармана пачку наличных, и слезы тут же высохли. Забавно, как это всегда работает. Чертово волшебство.

Я бросил ей деньги, и она поймала их. Думаю, я знал, от кого унаследовал знаки доллара в своих глазах. Ну, это и мою корейскую внешность с примесью малазийской по отцовской линии – вот и все, что я знал о своем происхождении. Моим отцом был какой-то парень, у которого порвался презерватив, или, по крайней мере, так сказала мне мама, и этот крошечный факт был всем, что она могла о нем вспомнить. Она даже не спросила, как его зовут. Я был зачат со словами «о, блядь, нет», слетевшими с уст старого доброго папаши. А затем он умчался из города, не оставив никаких контактных данных, но стало хоть на одного подонка меньше. Ну что ж, по крайней мере, я вырос в респектабельного стриптизера, и члена самой могущественной банды в штате. Папаша был бы так горд.

Роуг вернулась с пустыми руками. – Молоко кончилось.

– Думаю, мы все равно злоупотребили гостеприимством, – сказал я, пожимая плечами. – У меня полно дел. Будь умницей, мама.

Она была занята пересчетом долларовых купюр, которые были у меня между ягодиц ранее этим вечером. Ах, жизнь.

– Увидимся позже, миссис Би, – крикнула Роуг, и мама действительно подняла глаза.

– Больше не сбегай от моего мальчика, Роуг. Он не переживет этого во второй раз, – сказала она чертовски небрежно, и я обнял Роуг за плечи, выводя ее из дома.

Когда мы вышли на улицу, я отпустил ее, идя впереди нее к машине и борясь со скручивающими, неприятными эмоциями внутри меня. Я открыл пассажирскую дверь для Роуг, когда она подошла, и ее пальцы коснулись моих на ручке, когда она остановилась и посмотрела на меня.

– Что ты ей сказал? – обвиняющим тоном спросила она.

– Я ей ничего не говорил. Весь город решил, что ты сбежала в поисках лучшей жизни. – Я пожал плечами, и она фыркнула.

– Значит, все думали, что я просто бросила своих лучших друзей? Мило. – Она опустилась на свое сиденье, и я закрыл за ней дверцу, на секунду положив руки на крышу машины и глубоко вздохнув. Затем я обошел машину и сел рядом с ней.

Напряжение натянулось, как живая проволока, протянутая между нами, и я поиграл ключами от машины в руке, решая, что делать.

К черту все.

Я достал из кармана бумажник, открыл его и порылся в глубине, найдя сложенную фотографию и нащупав твердый предмет, который я в нем хранил. Я развернул фотографию, бумага потерлась от того, сколько раз я смотрел на нее на протяжении многих лет. Но в конце концов я перестал это делать, устав от боли, устав скучать по ней. Я распечатал это фото в доме Лютера через неделю после того, как Роуг уехала из города. На ней мы впятером стояли под колесом обозрения на «Игровой Площадке Грешников». Роуг стояла на переднем плане, вытянув руки, в которых она держала телефон, а я, Фокс, Чейз и Маверик столпились вокруг нее. Никто из нас даже не смотрел в эту чертову камеру. Мы все смотрели на нее, пока она улыбалась своей дикой, необузданной улыбкой, от которой у меня всегда учащенно билось сердце.

Я передал ее Роуг, и она взяла ее с выражением боли на лице, пока ее глаза блуждали по этому воспоминанию. Внизу я написал слова, – обещание, – данное не только ей, но и самому себе.

Я найду тебя, красотка.

– Что у тебя там? – спросила она, глядя на мою руку, сжавшую в кулак дурацкую вещицу, которую я сделал для нее в тот день.

– Ничего. – Я попытался засунуть ее в карман, но она бросилась на меня, схватив за руку и пытаясь силой разжать ее.

– Никаких шансов, сладкая, – поддразнил я, и она наполовину заползла ко мне на колени, а ее колено надавило на мой член, так что я втянул воздух сквозь зубы.

– Блядь, – прорычал я, схватил ее за волосы и дернул, заставляя ее взвизгнуть и посмотреть на меня. Ее глаза загорелись игрой, и она скользнула рукой вниз по моей руке к запястью, обвивая мою сжатую ладонь, и оставляя после себя мурашки.

– Дай мне это, Джонни Джеймс, – промурлыкала она, и я прикусил нижнюю губу.

– Я действительно хочу, милая. Но тебе придется заплатить за это большие деньги.

Она фыркнула, ударив меня кулаком в грудь, и я сдался, раскрыв ладонь и позволив ей взять с нее подарок. Это был акулий зуб, который Роуг нашла на Сансет-Бич и подарила мне, когда нам было одиннадцать лет. После того, как она уехала из города, я выгравировал на нем ее имя и сделал браслет, прикрепив его к кожаному ремешку, который я обычно носил на запястье. Даже в шестнадцать лет я был гребаным болваном. Видимо, я думал, что, сделав ей украшение, смогу завоевать ее расположение после того, как мы выгнали ее из города. Но теперь это казалось просто по-детски и неловким.

– Это тот зуб, который я тебе подарила? – выдохнула она, и я не мог поверить, что она действительно помнит об этом.

Я пожал плечами, осознав, что мое сердце колотится, как боевой барабан, и я не мог даже моргнуть, наблюдая за ней.

– У меня был «действительно крутой план» подарить его тебе, когда я тебя найду. У меня была даже запланирована целая речь. – Я насмешливо фыркнул над своей юной идиоткой версией. Была причина, по которой тот парень был девственником.

– Что это была за речь? – она подпрыгнула у меня на коленях, и я застонал, когда она потерлась о мой член.

– Я, блядь, не помню. – Но я помнил. Каждое дурацкое слово. Потому что я миллион раз прокручивал их в своей голове, репетировал, как будто эта речь могла повысить вероятность того, что она решит стать моей, как только я ее найду.

По словам Чейза, она уже тогда выбрала Маверика. А я, по всей видимости, был так далек от участия в гонке, что, вероятно, никогда и не участвовал в ней вообще.

– Ты должен, – настаивала она, но я схватил ее за задницу, сильно сжал и швырнул обратно на сиденье.

– Я не помню, – сказал я, одарив ее улыбкой.

– Лжец, лжец, – пропела она, но я проигнорировал ее. Она никогда не услышит этих слов из моих уст. Если бы я мог стереть их, я бы сделал это в мгновение ока.

Я завел двигатель и развернул машину, направляясь обратно в город. Вскоре мы подъехали к «Миле», и я припарковался возле прачечной самообслуживания «Водоворот». Я выпрыгнул, и Роуг последовала за мной, когда я открыл багажник и достал два мешка с бельем из клуба. Китти должна была сделать это сегодня вечером, но она заболела – кашель, хламидиоз, кашель – и я был не против закончить работу.

Роуг последовал за мной в ярко освещенную прачечную. Это было круглосуточное заведение, которым управляла мексиканская семья, не возражавшая против того, чтобы я и мои девочки приносили сюда в стирку всевозможную грязную одежду. Ана Мария даже делала химчистку того, что не могло быть постирано в стиральной машине, например корсетов и нарядов с блестками и кисточками.

– Хола, Ана Мария! – Я крикнул в сторону подсобки, но ответа не последовало.

Я пожал плечами, направляясь мимо ряда сушилок, тянувшихся по центру помещения, к стене со стиральными машинами слева. Я наполнил две машины и запустил их, а обернувшись, увидел, что Роуг сидит на сушилках, ее золотистые ноги свисают вниз, а босоножки брошены на пол.

По радио играла поп-музыка, и когда песня сменилась на медленную, воздух наполнили звуки «Past Life» Trevor Daniel и Selena Gomez, я ухмыльнулся Роуг и поднял ее на ноги.

– Потанцуй со мной, – потребовал я, обвивая ее руки вокруг своей шеи и проводя кончиками пальцев по ее рукам и бокам, пока не обхватил ее за талию.

– Как ты стал таким самоуверенным, Джей? – спросила она, когда мои пальцы скользнули под подол ее футболки и закружились по ее теплой коже.

– Практика. – Я пожал плечами, позволяя своим рукам опуститься с ее спины вниз и обхватить ее попку.

Я крепче прижал ее к себе, и ее пальцы зарылись в мои волосы, пока ее бедра раскачивались в такт музыке, а джинсовая ткань ее юбки терлась о мою промежность. Мой член радостно подергивался, когда я притянул ее еще ближе, позволяя ей почувствовать, насколько она возбуждает меня, а ее пальцы запутались в моих волосах достаточно крепко, чтобы заставить меня зарычать.

– Как началась вся эта история с эскортом? – спросила она, и я прикусил внутреннюю сторону щеки, думая об этом.

– Ну, я думаю, я стал сексуальным еще до того, как понял, что я сексуальный. А когда мне было восемнадцать, миссис Блэквелл, хозяйка магазина наживок, предложила мне пятьдесят долларов, чтобы мне отсосать, и я решил, что это легкие деньги. Поэтому я сказал, к черту все, и позволил ей. После этого, думаю, все и пошло по нарастающей. Я понял, что мне нужна практика, если я собираюсь когда-нибудь снять девушку, поэтому я начал трахать девушек пальцами на вечеринках, пока не понял, как заставить их кончить меньше чем за минуту. Слухи о том, насколько я хорош, распространялись до тех пор, пока ко мне не стали обращаться за этим девушки. И я говорил – конечно, – при условии, что они мне заплатят.

– Это полный пиздец, – нахмурившись, сказала Роуг.

– Не-а, – сказал я. – Если бы это не было сделкой, не думаю, что я смог бы это сделать. И мне нужно было забыть… ну, тебя.

– Джей-Джей… – брови Роуг нахмурились, и я сжал ее задницу, пытаясь заставить ее улыбнуться, но это не сработало.

– Не жалей меня, красотка, – прорычал я. – Я бы вечно оставался девственником, ожидая тебя, если бы в конце концов не сорвал пластырь.

– Кто это был? – спросила она с таким видом, словно наполовину хотела знать, а наполовину нет.

– Какая-то богатая цыпочка из верхнего квартала, – сказал я, снова прикусывая внутреннюю сторону щеки. Та ночь была по-особенному поганой.

– Она была кем-то из наших знакомых? – Спросила Роуг, а ее пальцы все еще были в моих волосах, отчего по мне пробежала приятная дрожь.

– Не-а, – сказал я. – Ей было около сорока, так что мы с ней не пересеклись.

– Что? – Роуг ахнула, прекратив танцевать и в ужасе уставившись на меня. – Сколько тебе было лет?

– Девятнадцать. – Мне не понравилось, как она на меня посмотрела, и я отвернулся от нее, направившись к стиральным машинам, чтобы якобы проверить, закончилась ли стирка. Но на самом деле мне просто нужно было сбежать от ужаса в ее глазах.

– Джей, пожалуйста, не говори мне, что она заплатила тебе за это, – взмолилась Роуг, как будто ей было не все равно. Но почему ее это должно волновать? Это было давно. Это не имело значения. Мертво и похоронено. Точно так же, как Аксель, Клайв и наши мечты.

– Хорошо, не скажу, – беспечно сказал я, прислоняясь спиной к машинам и поворачиваясь к ней, сохраняя нейтральное выражение лица.

– Господи, твою мать, – выплюнула она. – Зачем ты это сделал?

– Почему ты так злишься из-за этого? – Я рассмеялся, но она нахмурилась, покачав головой.

– Потому что твой первый раз должен был быть…

– Особенным? – Я усмехнулся. – Ага, и в конце каждой радуги есть горшочек с золотом, и Санта-Клаус существует.

– Не будь мудаком. – Она подошла ко мне, взяла меня за руку, и я понял, что она надела этот гребаный браслет с акульим зубом. И, черт возьми, на ней он выглядел до глупости сексуально.

– Твой первый раз был особенным? – Спросил я, думая о Маверике с узлом в груди.