Текст книги "Агентство "Лилит". Сказка об обречённой царевне (СИ)"

Автор книги: Светлана Зорина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)

Диана нахмурилась и какое-то время молчала. Потом, встряхнув волосами и словно бы отбросив тягостные мысли, продолжала:

– И ещё я подумала о том, как хорошо было бы уметь иногда избавляться от тела, привязывающего нас к определённому времени и пространству. Когда-то мы с Эрикой нашли этот магический приём в книге оккультиста Марка Альбино. Вроде бы, он был одним из тех, что в прошлом веке собирались в роще Гриффин-рока, а потом Храм их всех к ногтю… – Диана запнулась и покосилась на меня, но не заметив на моём лице ни тени недовольства, успокоилась. – У нас с Эрикой ничего не получилось, но ведь тогда это не было вопросом жизни и смерти. Я достала ксерокопии той книги и внимательно перечитала, что и в каком порядке надо делать. Потом отправилась в ближайшее фотоателье и заказала свой голопортрет в фэнтезийном наряде и сказочной обстановке – у них там навалом картинок, в которые пожелали бы вписаться клиенты. Мне нужно было хранилище для моего хоронотопа… То есть для этого самого тела, которое привязывает меня к определённому времени и месту. В книге Альбино говорится, что любое из наших тонких тел – что-то вроде голограммы, и хранить его лучше в голограмме. Отделившись от тебя, оно само стремится соединиться с твоим голографическим изображением. У него вроде как тоже своего рода инстинкт самосохранения срабатывает…

– Хорошо, хоть у твоего хронотопа этот инстинкт имеется, – проворчал Фил.

– Для того, чтобы эта оболочка от тебя отделилась, нужно прочесть заклинание. Оно несложное, и я запишу его для всех желающих. Но главное – это сила, которой ты обладаешь. Если этой силы нет или недостаточно, никакое заклинание не поможет. Четыре года назад у меня ничего не вышло, а тут получилось. Это так здорово! Становишься словно бы невесомой… Стоило мне представить себе комнату Эрики, где жила кошка, как я там оказалась…

– А меня ты не видела? – не удержавшись, перебила я.

– Нет, но я почувствовала, что там кто-то есть. Кто-то, кого я не вижу. Потом, уже спустя несколько дней, я смогла увидеть тебя в храме, но к тому времени я уже гораздо лучше научилась управлять собой и моё зрение обострилось. Когда я без хронотопа, я не просто ощущаю лёгкость и свободу, я вообще чувствую себя иначе. Цвета становятся ярче, пространство расширяется, я вижу дальше и лучше и даже иногда могу видеть кое-какие явления тонкого мира. Иногда я вижу что-то вроде зеркального лабиринта. Картина нечёткая, но бывает, что некоторые его коридоры или повороты вспыхивают ярким светом – всего лишь на мгновение. И в такие мгновения мне кажется, что это тоннели в другие пространства. А иногда я вижу каких-то сущностей, правда, очень смутно. Но гостей из других миров и времён я быстро научилась распознавать – и когда они во всей красе, и когда становятся невидимками, как это умеешь ты. Не знаю, как ты это делаешь. Я так не умею, а жаль… В общем тогда в доме Хобберов я никого не увидела, но почувствовала чьё-то присутствие, и мне захотелось поскорей оттуда убраться. И, естественно, мне хотелось как можно скорей оказаться в Хату-Септе. Просмотрев все материалы о гробнице, все изображения на её стенах, я уже поняла, в какой город-крепость нас свозила Доримена. Похоже, сия машина времени ещё несовершенна, если они сумели разработать только один маршрут. В Хату-Септ я перенеслась быстро, и уверена, что во многом благодаря Тамит. Она тосковала по своей хозяйке и… По-моему, она почувствовала, что я тоже думаю о царевне. Тамит – необычная кошка. Она так же необычна, как и Аменемхет, который подарил эту кошку царевне. Самое удивительное, что сказка оказалась былью. Я не просто сразу перенеслась в Хату-Септ, но и оказалась на пороге покоев Анхесептамон. И я увидела ту сцену, которая изображена на одной из стен гробницы Уаджи – царь, оплакивающий свою дочь… Вообще-то фараон Уаджи не отец, а дядя Анхесептамон, но наши историки этого не знают, да это и не так важно. Царевна была без сознания, а её дядя и другие родственники причитали над ней. Когда я с Тамит на руках оказалась на пороге спальни, все разом замолчали. Моя одежда в том мире кого угодно привела бы в недоумение, но они все так обрадовались при виде кошки, что их даже мой прикид не особенно потряс. Они отреагировали на кошку, как на спасение. Как на чудо, способное вернуть царевну к жизни. Кошка подбежала к Анхесептамон и стала лизать ей руку. Я, когда подошла поближе, увидела, что она зализывает рану – что-то вроде небольшого укуса или пореза, окружённого синевато-лиловой опухолью. По краям опухоль была почти чёрной, но несколько минут спустя чернота исчезла, а царевна вздохнула и открыла глаза. Боже, что тут началось! Никогда не думала, что египтяне так эмоциональны. Мне всегда казалось, что они были народом меланхоличным и сдержанным. Кошка осталась возле царевны, а я хотела исчезнуть, но надо было сделать это незаметно – я не хотела их пугать. Но тут ко мне подбежали служанки, повели в какие-то роскошные покои, стали раздевать… Я знаками объяснила, что предпочитаю делать это сама, и они отступились. Только наполнили для меня ванну, принесли целый ворох одежды, столик с едой и приготовили мне постель. Самое смешное, что я почувствовала зверский голод, а все эти блюда так замечательно пахли. Я поела, вымылась, переоделась и подумала о том, что вполне могу тут немного погостить. В книге было написано, что два-три дня я смогу чувствовать себя без хронометрического тела достаточно хорошо…

– А, кстати, сколько ты там пробыла? – перебил Джонни. – Ну, до того, как вы там на лодочке катались и тебя вдруг выкинуло в наше время?

– Это был десятый день моего пребывания в Хату-Септе. За это время я три раза успела побывать дома, в Деламаре, и отдохнуть, вернув себе целостность, то есть надев обратно свой хронотоп…

– Но ведь с того дня, как ты стащила кошку, до позавчерашнего дня, когда тебя сюда выбросило, прошла всего неделя, – удивился Теофил. – То есть почти восемь дней, но…

– Не знаю, почему, но там прошло немного больше времени, – пожала плечами Диана. – Странно то, что пока я отдыхала у себя в замке, а на это все три раза уходило по три-четыре часа, там проходило… Первый раз там прошло пять часов, а второй и третий столько же времени, сколько и здесь. Как будто тот фрагмент реальности притирался к нашей реальности. А самое странное, что я могу быть без своего хронотопа гораздо дольше, чем считал Альбино. Правда, четырёхчасовой отдых слишком мал, чтобы полностью восстановить силы, и время моего пребывания без хронотопа с каждым разом сокращалось. Ну так вот… Я поела, искупалась и завалилась спать, а когда проснулась, возле меня сидел высокий старик, тощий и лысый. Смотрел на меня пристально, изучающе, но при этом не подозрительно, а даже наоборот… Так смотрят на того, кому доверяют и симпатизируют. Он меня не знал. Да, я вернула кошку и спасла царевну, но вообще-то это не значило, что я не преследую какие-то нехорошие цели и не могу быть опасной, однако он сразу определил, что я друг. Аменемхет видит гораздо больше других. Мы с ним несколько раз беседовали. Это было необыкновенно интересно, но мне всегда казалось, что он от меня что-то скрывает. Что он знает обо мне больше, чем говорит.

– Извини, но как вы с ним беседовали? – спросил Самандар. – И как ты вообще разговаривала с этими древними египтянами?

– При помощи вот этого, – Диана с улыбкой прикоснулась к серёжке в левом ухе. – Правая серёжка выглядит точно так же, но она обычная. А эта переводчик, только куда более совершенный, чем наши. Более точно переводит смысл услышанного, а когда отвечаешь, лучше переводит знаково-звуковую дорожку твоего языка в понятный иноязычному собеседнику комплекс звуков. А как эта штука сделана, не поймёшь. Это таинственная смесь науки и магии, которой обладали эойи – обитатели погибшего мира в созвездии Сириуса. Это они и другое сириусианское племя – манойи – в глубокой древности прилетели на Терру-I и помогли здешним племенам создать на острове Атла великую цивилизацию. Некоторые из них вступали в связи с людьми, и в результате возникло несколько новых племён. Потомки одного из этих племён и стали первыми египетскими царями. Что касается Аменемхета, то он чистокровный эой. Те из них, что не смешивались с людьми, – могущественные маги. Живут они очень долго, но всё же не бессмертны. Они обладают некоторой способностью к метаморфизму. Могут немного изменять внешность, если, допустим, не хотят отличаться от местного населения. Последние несколько сотен лет Аменемхет провёл в Египте, то и дело переезжая из одного города или посёлка в другой. Он предпочитает скрывать своё фантастическое долголетие. Боится, что его начнут держать за божество. Много веков назад некоторые представители его расы любили играть в богов, но к добру это обычно не приводило. В лучшем случае не причиняло зла. Аменемхет подкорректировал черты лица, цвет волос и глаз так, чтобы не отличаться от среднестатистического египтянина…

– А в животное он может превращаться? – полюбопытствовал Джонни.

– Нет, он может изменяться только в пределах гуманоидной расы, и то немного. Эойи внешне и по основным физиологическим параметрам почти не отличаются от земных людей. Стареют эойи очень медленно. Они практически всю свою невероятно долгую жизнь выглядят молодо, а стареют в течение последнего столетия своей жизни. Чем ближе к концу жизни, тем быстрее процесс увядания. Жизнь Аменемхета подходит к концу, и выглядит он, как старик, которому за девяносто и который никогда не проходил омолаживающие процедуры.

У меня просто голова шла кругом. Казалось бы, мне ли удивляться услышанному после всего того, что со мной произошло за последние пятнадцать лет? Мы слишком привыкли считать Атлантиду мифом. Так же, как и рассказы о таинственных инопланетянах, которые не то смешались с населением Терры-I, не то до сих пор странствуют, открывая известные только им врата между мирами.

– Интересно, а кто-нибудь из них дожил до наших дней?

Все разом повернулись к мне, и я почувствовала себя полной идиоткой.

– Скорее всего нет, – совершенно серьёзно ответила Диана. – Аменемхет считает себя последним представителем своего народа. Манойи – более молодая раса и более приспособляемая, но они вроде как тоже уже должны были вымереть. Смешиваться с землянами они не могли, так что даже потомков их не осталось.

– Эти две расы сильно друг от друга отличались?

– Не знаю, как внешне, – вроде бы, они все выглядели, как люди, а вот по статусу значительно отличались. Эойи были более могущественны. Они были изобретателями, а манойи в основном исполнителями.

– И чего Аменемхет хочет для своей подопечной?

– Чтобы она выжила и была счастлива.

– И какую роль во всём этом должна сыграть ты?

– Ту, против которой я ничего не имею, – ответила Диана с нотками упрямства и вызова в голосе. – Я сама выбрала эту роль, за что Аменемхет мне благодарен. Он не из тех, кто принуждает или заманивает в сети. Я сама хочу поддержать Анхе, пока не представится возможность устроить ей побег, а устроить это не так-то просто. Она же племянница фараона. К тому же этот козлище выбрал её своей очередной женой и прекрасно знает, что она этого не хочет. Насколько я поняла, она с детства была своенравной, так что все боятся, как бы она чего не выкинула. Анхе постоянно под охраной и наблюдением. Её это раздражает и утомляет, особенно учитывая, что ей приходится соблюдать весь этот их этикет. Моё общество её успокаивает. К тому же я помогаю ей встречаться с Нехтамоном – мне же легко перемещаться из одного места в другое, и вижу я больше, всегда могу предупредить. А в глазах её дядюшки и большинства подданных я посланница богини Септы, которая явилась, чтобы спасти царевну от смерти и наставить её на путь истинный. При свидетелях я строю из себя подпевалу Уаджи – убеждаю царевну, что она должна быть покорна воле дяди и стать его женой. Она знает, что это игра, но другие, по-моему, не догадываются. Я надеюсь.

– И долго ты намерена с ней нянчиться? – меня не оставляло ощущение, что Диана говорит не всё.

– Да нет, скоро Аменемхет всё уладит.

– Значит, её тщательно охраняют?

– Да, сейчас особенно, но вообще-то над ней с самого детства трясутся, и это страшно раздражает её двоюродную сестру Паамон. Она считает, что её не любят и никогда не любили, что до неё никому нет дела. Очень неприятная, завистливая девица с вечно кислой физиономией… С другой стороны, её, наверное, отчасти можно понять. Она всегда была на втором плане, а Анхе… Может, ей действительно следовало побольше считаться со своей кузиной, тогда бы у них получше отношения были… – Диана на мгновение задумалась – возможно, об Эрике Хоббер. – А почему над Анхе трясутся, так это всё из-за предсказания… Вот тут очередное совпадение сказки с былью. В сказке царевне было предсказано, что она в юности покинет своих близких. Анхе то же самое напророчили, едва она родилась. Охранять-то её охраняют, но урмиане всё же нашли способ к ней подобраться, да ещё всё так обставили… Уже потом, когда Анхе выздоровела, две служанки вспомнили, что никогда раньше не видели садовника, который принёс царевне те цветы. Анхе любит сама украшать цветами свои покои, а в тот день в корзине с цветами оказалась ядовитая змея. Такие только на болотах водятся. В царском саду таких сроду не видели, так что загадочный садовник явно подбросил её в корзину.

– Даже странно, что урмиане так осторожничают, – сказал Джонни. – Им же убить – раз плюнуть. С их-то технологиями в таком отсталом обществе…

– Ну, не такое уж оно и отсталое, – усмехнулась Диана. – Урмиане действительно ведут себя там осторожно. До сих пор помню, как Доримена потащила нас обратно, когда к нам те парни пристали. Она явно боялась скандала, боялась засветиться. Интересно, кого они там боятся?

Единственное объяснение, которое пришло мне в голову, настроение не улучшало, и я решила его пока не озвучивать. В конце концов, это было всего лишь предположение. Возможно, машину времени изобрели не только урмиане, и не только они могли оказаться в Древнем Египте. Более того, другие путешественники во времени могли охотиться там за тем же самым – за таинственным артефактом, каким-то образом связанным с царевной Анхесептамон. Или урмиане опасаются тех, кто умеет входить во время с целью контроля. Тех, кто старается не допускать вмешательство в историю. Кто это может быть? Кто всегда боролся с попытками выхода за грань? Храм. Не исключено, что над проектом "Машина времени" параллельно с урмианами работала другая группа учёных, контролируемая Храмом. Вопрос в том, изобрели они уже свою машину времени, или урмиане, не зная этого наверняка, ведут себя осторожно на всякий случай.

– Ладно, – Талифа начала собирать разложенные на ковре ксерокопии. – Обо всём остальном мы подумаем завтра. Уже поздно. Если Диана и Терри не будут как следует высыпаться и отдыхать, они ещё долго не восстановят силы. Если кто-то хочет чего-нибудь перекусить, кнопка для слуг в каждой комнате рядом с выключателем. В купальнях часть ламп горит всю ночь. Если кто-то хочет искупаться, регулируйте свет сами, как вам удобно.

Идея насчёт купания мне понравилась. Оказалось, что не только мне.

Приняв душ, я отправилась в зал с бассейном. Я плавала минут десять, наслаждаясь соприкосновением с прохладной, упругой стихией и царящим здесь зеленоватым полумраком. Такое освещение всегда действует на меня успокаивающе, а плавание помогает привести мысли в порядок. Дворец из восточной сказки казался совершенно безопасным местом. Я чувствовала себя такой умиротворённой и расслабленной, что почти утратила бдительность, которая со времён службы стала моей второй натурой.

Я заметила её, только когда она зажгла светильник в виде лилии – такие украшали весь бортик бассейна. Она была в паре метров от меня. Я зажмурилась, сделав вид, что меня ослепил яркий свет, а на самом деле чтобы не смотреть на эту фигурку в серебристом купальнике-бикини.

– Извини, что напугала, – похоже, Диана была немного смущена. – Я не знала, что тут кто-то есть… Тебе нравится плавать в темноте?

– Да, – коротко ответила я и, выйдя из воды, накинула махровый халат.

– Ой, что это у тебя? Совсем как у меня!

– Что? – я злилась, чувствуя, как на меня волной обрушивается смятение, которое наверняка сейчас лишит меня сна и надолго превратит мои мысли в хаос.

Я отошла подальше от лампы, чтобы Диана не видела, в каком я состоянии, но она приблизилась ко мне и ткнула тонким пальчиком в свой маленький плоский живот, где чуть пониже пупка красовалась родинка в виде полумесяца.

– Видишь, у меня почти такая же родинка, как и у тебя. Только у тебя она побольше и необычного цвета.

– У меня тут не родинка, а шрам.

– Свежий?

– Нет, ему уже пятнадцать лет. Почти шестнадцать.

– Странно… Почему же он такого цвета?

Мой шрам был белым, как и все старые шрамы, но от сильного волнения приобретал лиловый оттенок.

– Иногда он краснеет… От холода.

– Разве тут холодно?

– Я только что из воды, а она прохладная. Спокойной ночи, Диана.

– До завтра, – отозвалась она.

Выходя из зала, я слышала, как она спрыгнула в бассейн – лёгкий такой всплеск. Весу в ней всего ничего. Я представила себе, как её изящное тело матово светился в зеленоватой воде, и мне захотелось опять окунуться – желательно в Северный Ледовитый океан.

Когда я с раздражением расчёсывала перед зеркалом влажные волосы, в мою дверь тихо постучали.

– Открыто! – крикнула я.

Я ожидала увидеть кого угодно, только не Талифу в халатике, накинутом на голое тело.

– Не хочешь расслабиться? – спросила она без предисловий. Так просто и дружелюбно, что даже её откровенный вид не вызывал мыслей о бесстыдстве. Я вспомнила, что у маххадов есть обычай: незамужний член семьи может в знак особой симпатии к гостю предложить ему сексуальные услуги. Не обязан, а именно может, если хочет сам. И отказ гостя никогда не воспринимается как оскорбление.

– Извини, но… Я устала. Я не думала, что ты… Мне показалось, что ты нравишься Джонни, причём взаимно.

– Так и есть, – улыбнулась девушка. – Он знает, что я здесь. Он твой друг. Ты весь вечер такая напряжённая. И сейчас даже больше, чем во время разговора. Вот я и подумала… Впрочем, неважно. Если хочешь, сделаю тебе массаж.

– Нет, спасибо… Но ты проходи, я всё равно не хочу спать. Хотела посмотреть "Галаксион". Она у вас на каком канале?

"Галаксион" – межгалактическая программа новостей – транслировалась круглосуточно. Талифа плотно запахнула халат, завязала пояс и, устроившись на диване, включила телевизор. А я, продолжая расчёсываться, подошла к окну, из которого открывался вид на главную городскую площадь.

При ночном освещении Арсланбад ещё больше напоминал мираж. Или фантазию тёмного мага, который, извлекая из вселенского света все цвета спектра, создаёт сказочную страну снов. Да, этот город – иллюзия, сон божественного сфинкса. Когда-то он пришёл сюда, разрыл песок и напился из реки времени, а потом лёг, охраняя таинственные врата. Они невидимы, но едва сфинкс проснётся, всё изменится. Яркий мираж исчезнет, и перед нами предстанет мир тяжёлого, грубого, отшлифованного песком и ветрами камня. Мир диких зверей, безжалостных богов и отважных воинов, которые не боятся встретить судьбу, в каком бы облике она ни явилась. Обречённый царевич из древнеегипетской сказки боролся с судьбой, но мы так и не знаем, сумел ли он её победить. Эта история дошла до нас в отрывках. Как и сказка об обречённой царевне. Но царевне повезло больше. У неё есть подруга из будущего, которая хочет ей помочь.

На площади загорелось ещё несколько фонарей, ярко осветив лицо каменного сфинкса. И разглядев его лицо, я похолодела.

– Что это значит?

Талифа как будто ждала этого вопроса.

– Заметила… Когда на него так падает свет, это особенно бросается в глаза. Мы с братом заметили это, когда смотрели запись, сделанную в космопорту Эвбена. А у самой у тебя нет никаких объяснений?

– Нет… Кроме одного: моё сходство с этим истуканом – просто случайность. Я бываю в прошлом, но в Египте была всего пару раз. И тамошним ваятелям не позировала.

– Но это же не значит, что никогда не будешь, – пожала плечами Талифа. – А иному мастеру и позировать не надо. Посмотрит и сделает по памяти. Твоё лицо трудно забыть.

Теперь я понимала, почему слуги разглядывали меня с таким любопытством. Интересно, что они об этом думали? Я не заметила на их лицах ни тени суеверного страха. Впрочем им ли бояться таких "случайностей"? Тот, кто живёт в городе спящего божества, должен быть готов к чему угодно.

По телевизору рассказывали о захвате пиратами пассажирского корабля, летевшего курсом Пандора – Амальтея. Потом перешли к очередному теракту, который арахаты устроили на востоке Фаллены… Всё то же самое. Зачем я девять лет рисковала жизнью? А сколько рыцарей, не имеющих моей брони, лишились жизни, пытаясь сделать этот мир лучше. Я чувствовала, как меня опять засасывает пустота – та, что хуже горечи и страха. Мой шрам слегка заныл, когда я представила себе его двойника в виде родинки на матово-белой коже, которой я недавно могла коснуться… Она что, дразнила меня? Издевалась? Целый день не смотрела в мою сторону, а тут вдруг подкатила чуть ли не нагишом… Не играй со мной, девчонка!

– Не уходи, Талифа…

Голос диктора сменила нежная мелодия, сопровождаемая каким-то струнным инструментом. Музыка, исполненная неги и страсти…

– Мой любимый музыкальный канал, – Талифа положила пульт на диван, заглянула мне в глаза и улыбнулась. – Ты смотришь на меня, но видишь её. Ты только её сейчас и видишь. Я немного завидую таким, как ты… И как она.

– Это каким?

– Вы как герои древних легенд, которые мне рассказывала няня. Вы живёте на каком-то другом уровне. Не так, как остальные. Как мы все… Не знаю, я не могу объяснить. Хочешь, расскажу тебе что-нибудь из няниных сказок?

Не иначе как няня рассказывала ей сказки о прекрасных принцессах и доблестных рыцарях… Или принцах. О да, у принцессы обязательно должен быть принц. Красавец – вроде Теофила Каллистоса. Она спит в заколдованном замке, а он приезжает и спасает её…"…пока я отдыхала у себя в замке…" Как она это произнесла – "у себя в замке…" Так просто, естественно. Никто даже не ухмыльнулся. Где ещё может отдыхать настоящая принцесса? Конечно в замке.

– Да… Расскажи что-нибудь.

Я готова была слушать что угодно, лишь бы это отвлекло меня от навязчивых мыслей. Мы устроились на широкой постели под балдахином, и Талифа начала:

– Жила-была прекрасная принцесса… Чего ты улыбаешься, леди Терри?

– Наверняка ей предсказали, чтобы она остерегалась острых предметов. Но ей подсунули прялку, которой она укололась… Или это был шип розы, а корзину с цветами ей принесла злая колдунья. То есть принёс-то посыльный, но послала эту корзину колдунья. Или там среди цветов оказалась ядовитая змея…

– Что ж, пусть будет так, – Талифа приподнялась и, усевшись рядом со мной, стала осторожно массировать мне виски. – Принцессу действительно ужалила змея, и помочь ей не мог никто. Ни один рыцарь, ни один из заморских принцев, что примчались в это захудалое королевство, чтобы попытаться спасти красавицу. А чудесной кошки у неё не было…

Засыпая, я чувствовала прикосновения нежных пальцев к моему лицу, а голос юной маххадки проникал мне в душу, наполняя её покоем. Но вскоре покой сменила тревога. Я видела принцессу с золотыми волосами, которую уложили в хрустальный саркофаг и понесли к сумрачной пещере. Я думала, что гроб сейчас повесят там на цепях – как в одной известной сказке, но оказалось, что в эту пещеру втекает река – чистая и сияющая. Гроб с телом девушки поставили в широкую ладью и спустили ладью на воду. Вскоре этот плавучий катафалк скрылся под сводами пещеры, которая казалась входом в целую горную цепь, теряющуюся в густых лесах. Я в отчаянии смотрела, как гроб со спящей златовлаской уплывает всё дальше и дальше, но сделать ничего не могла. Моё тело словно оцепенело.

– Она умерла не насовсем, – прозвучал чей-то глубокий, сильный голос. – Река времени принесёт её к новому берегу, где она вернётся к жизни. Великий Бог в своей солнечной ладье каждый день совершает путь внутри того, кто окружает вселенную, и возвращается к нам. Мы все уходим и возвращаемся. Каждый на свой остров, а островам этим несть числа…

Я пыталась понять, откуда исходит голос. Казалось, он звучит отовсюду. Тут я заметила, что река течёт между лапами огромного сфинкса, и сверкающий поток скрывается во тьме под его каменным брюхом. Его бесстрастная львиная морда то и дело изменялась, обретая черты то человека, то быка, то снова льва, а горная цепь содрогалась, сотрясая не только землю, но и небеса. Это извивался гигантский змей. Повелитель времени, окружающий вселенную…

Проснулась я поздно и тут же вызвала прислугу, чтобы узнать, когда завтрак. Служанка принесла завтрак в мои апартаменты, сказав, что остальные уже поели, а госпожа Талифа велела меня не будить. Интересно, когда отсюда ушла Талифа? И что из увиденного мной во сне было навеяно её сказкой? Я выглянула в окно. Сфинкс на площади выглядел и вполовину не так величественно и зловеще, как при свете ночных фонарей. И гораздо меньше походил на меня. Сейчас я даже была готова поверить, что моё сходство с ним – случайность.

– Ты уснула очень быстро, – сказала Талифа, когда вся наша компания собралась в уютной садовой беседке. – Так что продолжать сказку не имело смысла.

– Вот не знала, что рыцари Храма не могут заснуть без сказки на ночь, – усмехнулась Диана.

Я заметила, что настроение у неё плохое, а у Теофила и того хуже, как бы он ни старался это скрыть.

– Что, наша Шахерезада грузила тебя на ночь своими сказками? – рассмеялся Самандар. – Этого она от няни набралась. Только сказок у них не тысяча и одна, а гораздо больше, потому что они никогда дважды не рассказывают одну историю. Их истории всегда изменяются, и на ночь их точно лучше не слушать. Что тебе сегодня снилось?

– Да так, красивые, яркие картинки…

Я не хотела пересказывать свой сон, явно имевший глубокий смысл. В нём оживали египетские мифы о загробном царстве, о солнечной ладье, плывущей сквозь тело гигантского змея с бычьими головами, который олицетворяет время. Река, что уносила от меня ладью с гробом златовласки, текла в глубь пещеры под брюхом каменного льва. Бог лев Акер. Страж первых врат Дуата[19]19
  Дуат – Подземное Царство у древних египтян.


[Закрыть]…

– Думаю, я сегодня меньше всех спал, – широко зевнув, заявил Джонни. – Пытался отыскать в сети хоть какие-то намёки на местонахождение секретной лаборатории урмиан. Этого их Института времени.

Я вдруг вспомнила одну старую-престарую комедию Докосмической эры. Там был Институт солнца, а главная героиня, известная учёная, всё ходила и повторяла, чему равняется масса солнца. Как будто боялась забыть. Милая такая комедия, добрая. В том институте учёные с искренним энтузиазмом трудились на благо человечества, а не охотились за артефактами, не боясь принести часть человечества в жертву своим интересам.

– Ну а узнаешь, так как ты туда проникнуть-то собираешься? – поинтересовался Самандар.

– А уж это дело Терри. Шапка-невидимка есть только у неё. Только она и может за ними пошпионить. Но чтобы попасть в какое-то место, она должна хотя бы приблизительно знать, где оно.

– А как ты путешествуешь в прошлое? – спросил у меня Самандар. Робко так, словно чувствовал себя ничтожеством, посмевшим посягнуть на тайны великих. – Ты ведь не знаешь, как выглядели, допустим, Афины, в пятом веке до нашей эры…

– Нет, но я всегда могу посмотреть, как они выглядят сейчас, и переместиться туда, изъявив желание, чтобы место осталось прежним, а время было какое мне надо. А иногда я отправляюсь в прошлое почти наугад, не загадав никакого конкретного места. Просто хочу в Древний Рим и там оказываюсь. Я же имею представление об этом городе. В неполном тайминге тебе всё равно ничего не угрожает. Но в данном случае мне нужно конкретное направление.

– Да уж, – вздохнул Джонни. – А не попав в логово этих учёных-сверхчеловеков, мы не поймём, что именно им нужно от царевны Анхесептамон и почему они так жаждут её смерти. Можно, конечно, к кому-нибудь из них домой наведаться и проследить за ним, но тут опять загвоздка – их адреса засекречены.

– Я неплохо запомнила тот зал, откуда мы ездили в Древний Египет, – сказала Диана. – Но точно его описать не смогу. А где всё это – не знаю. Ехали, летели, плыли… Вроде и недолго, но, по-моему, это их логово где-то далеко. И такое впечатление, что под водой. И почему этим надо заниматься непременно Терри? Я скоро отдохну, восстановлю силы и смогу переместиться в тот зал…

– Даже не вздумай! – я сама не ожидала от себя такой экспрессии.

Все немного смутились, а Диана была близка к тому, чтобы рассердиться. Принцесса не любила, когда ею пытались командовать.

– Это совершенно неоправданный риск, – продолжала я уже спокойней, мысленно обругав себя за свою подростковую пылкость. – Невидимой ты быть не можешь, так что тебя сразу могут там схватить…

– Без хронотопа я выскользну у них из рук, как струя воды.

– Но они могут тебя подстрелить, – поддержал меня Фил.

– Если успеют…

– А с чего ты взяла, что не успеют? – возразил археолог. – Все эти аристеи почище боевых киборгов из фантастических фильмов, и реакция у них будь здоров! Да и как ты намерена за ними шпионить? Думаешь, в секретной лаборатории мало охраны? Вот Терри может прогуляться там невидимкой, всё внимательно изучить и послушать их разговоры…

– Это если мы узнаем, где их проклятая лаборатория! А когда мы это узнаем? Анхе в опасности…

– Но она же под защитой представителя могущественной расы, – мягко заметил Самандар. – Куда более могущественной, чем мы, люди…

– Он уже очень стар, – с досадой перебила Диана. – И утратил почти всё своё могущество. Один он не сможет… её защитить. То есть ему это нелегко.

Эта запинка меня насторожила. Что он не сможет один? Зачем ему нужна Диана? Этот старичман чёрт знает какой расы покровительствует царевне Анхесептамон и готов ради неё на всё. Но это ты своей собственной шкурой жертвуй ради своей царевны, и нечего приносить ей в жертву другую девушку! Диана что-то недоговаривает. Она должна что-то сделать ради спасения своей египетской подруги и, возможно, не подозревает, что это опасно. Старый Аменемхет из расы тех полубогов, которые много веков вершили судьбы целых племён и народов. Наверное, у него какие-то великие планы насчёт этой египетской соплячки. Не исключено, что она часть некой замысловатой мозаики, которая должна сложиться определённым образом и это станет основой процветания целого мира или многих миров. Да плевать мне на всё это процветание, если Диане суждено из-за этого пострадать.