Текст книги "Агентство "Лилит". Сказка об обречённой царевне (СИ)"

Автор книги: Светлана Зорина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

– Звучит пугающе. А как такую ситуацию исправить?

– Принести любой из этих копий хронотопошкуру, и когда они воссоединятся, целостность постепенно восстановится. Так что эту шкуру надо беречь.

– Похоже, эта особа предпочитает рисковать своей шкурой…

– Чем напоминает мне одну мою хорошую знакомую, – ухмыльнулся Джонни.

– Интересно, а Эрика пробовала этот фокус?

– Да, несколько лет назад они обе экспериментировали со своими голографическими портретами, но у них ничего не получилось. Эрика сочла всё это чушью и даже думать об этом забыла, а Диана… Недавно она попробовала снова, и у неё получилось. Подробностей она не рассказывала, да и мы вообще пока мало о чём успели поговорить.

Головоломкой мы занялись в одном из уютных крытых двориков, расположившись всей компанией на толстом ковре с узорами в виде водяных лилий. Почти такие же лилии – золотисто-белые, с оранжевыми серединками – покрывали поверхность искусственного водоёма, который полумесяцем окружал дворик с одной стороны. С другой было что-то вроде видеосалона с экраном во всю стену. Я с удивлением смотрела, как Джонни раскладывает на ковре ксерокопии каких-то записей, схем и рисунков. Один из рисунков изображал два смежных помещения. К тому, что было побольше, вёл наклонный коридор со ступенями.

– Да, Терри, это и есть гробница Анхесептамон, – ответил Джонни на мой немой вопрос. – Это и есть те бумаги, которые Диана стащила у Сампайи. Помнишь, я ещё удивлялся, почему эта кошмарная картина такая тяжёлая. Диана спрятала их между портретом и задней стенкой. Рама легко разбирается. В данный момент это просто портрет.

– Диана, я уже поговорила с няней, – сказала Талифа. – Уверена, она найдёт более удобное вместилище для твоего Ка.

– Значит, они уверены, что эта оболочка и есть Ка? – спросила я. – Сколько ни читала о Древнем Египте, так толком и не поняла, что из себя представляют все эти Ка, Ба и прочие двойники.

– Значит, уверены, – Диана пожала плечами, даже не взглянув в мою сторону. – Во всём этом непросто разобраться. Наверное, для этого надо там родиться и вырасти. Некоторые в Хату-Септе считают, что я человек без Ка. То есть что я отпускаю его слишком далеко, а это неправильно. Ка мёртвого может гулять, где ему вздумается, хотя обитать ему лучше в гробнице, а живой не должен быть далеко от своего Ка. Аменемхет, наставник Анхе, сразу понял, что у меня нарушена целостность. Он вообще всё видит. Учёный и маг в одном лице. Нехтамон тоже сразу понял, что со мной что-то не так. Ещё до того, как я продемонстрировала свою способность быстро перемещаться. Он художник, а у них ведь особое зрение. У настоящих, я имею в виду, а не у всех, кто в художественном колледже научился горшки и статуи правильно рисовать. Он сказал, что в случае чего поможет мне вызвать моё Ка. По крайней мере попытается, хоть это и трудно – ведь оно так от меня далеко.

– Потрясающе, – задумчиво произнёс Джонни.

– Что? – обернулась к нему Диана. Я успела заметить быстрый, цепкий взгляд, который она бросила на меня.

– Ну… Они так спокойно об этом. Я вот хоть и привык к фокусам Терри, а всё равно не по себе стало, когда узнал, что ты иногда отправляешься на прогулку, оставив часть себя дома, как куртку, в которой тяжело бегать. А они сразу дали этому название, предложили помощь в случае чего… Такое впечатление, что этих древних египтян ничем не удивишь. У них как будто всему есть объяснение.

– Да нет, не всему. И они спокойно относятся к тому, что некоторые вещи не поддаются объяснению. Разве люди могут в полной мере постигнуть замыслы богов?

– Да-а, для них мир полон богов. Приятно думать, что некто могущественный может прийти тебе на помощь…

– Или раздавить тебя, как жука, – усмехнулась Диана. – У меня не создалось впечатления, что они так уж надеются на своих богов. Они верят в их могущество, верят в то, что боги всё в этом мире сотворили, что боги везде и многие из них вечно где-то рядом – в каждом болоте, за каждым кустом, но… Эти люди считают, что они сами должны всего добиваться в мире, который для них сотворили боги. Они всё создали – и спасибо им за это, а уж ты тут сам устраивайся. Работай и кланяйся тем, кто тебя выше, не жалея спину ни в том, ни в другом.

– Они сразу приняли тебя дружелюбно? – спросила я, вспомнив, как напугала мастеров в гробнице.

– Да. Ведь я спасла царевну. Иначе сказка об обречённой царевне закончилась бы плохо.

– А кстати, как она закончилась? – полюбопытствовал Джонни. – До нас ведь дошёл только отрывок.

– Не знаю, – пожала плечами Диана. – То есть я не знаю, как закончилась сказка, написанная египетским автором. В том отрезке времени, где я была, она ещё не написана. Во всяком случае не записана. А пишется-то она прямо сейчас, и я бы не хотела, чтобы она закончилась так, как придумали урмиане.

– Расскажи поподробнее, как ты спасла царевну, – попросила Талифа. – По-моему, мы должны знать эту историю с самого начала.

– Да, – согласилась Диана. – Давайте всё по порядку.

Рассказ и просмотр бумаг продолжались до темноты. Мы лишь сделали небольшой перерыв на ужин. Как я и предполагала, идея провести параллель между героиней сказки и царевной Анхесептамон принадлежала не Эрике Хоббер. У этой девицы на лбу написано "воинствующая посредственность", и мне с самого начала не верилось, что такая способна выдвинуть интересную гипотезу.

А выдвинул её Джеймс Лестер, в руках которого оказались материалы малоизвестного египтолога Докосмической Эры Питера Грина. Едва ли не самая ценная их часть – рассказ, записанный Грином со слов коптского вора-контрабандиста Астана. Фамилию он свою не назвал. Астан промышлял тем, что грабил древние гробницы. Работал в одиночку. У него было потрясающее чутьё, подсказывавшее ему, где именно рыть и как избегать ловушек, которые древние зодчие подстраивали для воров. Но однажды, когда Астана выследила полиция, древняя гробница оказалась для него убежищем. Причём нашёл он её случайно – провалился в неё, удирая от блюстителей закона. Он скрывался там почти двое суток, опасаясь, что полиция, прежде чем покинуть эти места, будет ещё долго ездить по округе и расспрашивать всех о подозрительных незнакомцах. В этой гробнице явно уже побывали любители поживиться за счёт богатых покойников, но саркофаг выглядел нетронутым. У Астана имелся фонарь, так что он худо-бедно осмотрел все помещения усыпальницы. Побывав до этого уже не в одной гробнице, он понял, что здесь должна быть и наземная часть, но, её, по-видимому, давно разобрали и использовали камень для новых построек. А осмотрев настенные росписи, Астан пришёл к выводу, что усыпальница принадлежит юной царственной особе. Спрятавшись здесь, вор и не предполагал, что выйдет отсюда другим человеком. Он уверял Питера Грина, что умер и возродился для новой жизни. Он был убеждён, что увиденное им – не сон и не бред. А видел он вот что. Росписи на стенах ожили. Девушки, которые катались в лодке, и их кошка ходили по гробнице. Астан наблюдал за ними, спрятавшись за каменным саркофагом, причём тот вдруг оказался открытым и пустым. Потом всё изменилось, и гробницу заполнили люди, которые были одеты, как древние египтяне, но говорили почти как англичане. Увидев его, они удивились и разозлились. Один из них выстрелил в Астана, и вор уж было решил, что его песенка спета, но потом очнулся, а гробница опять изменилась. Там опять были люди, одетые, как древние египтяне, а изъяснялись они не на английском, не на коптском, не на французском и не на арабском, которые Астан знал. На итальянский и немецкий, о которых контрабандист имел представление, язык незнакомцев тоже не походил. Гробница была на стадии отделочных работ. При виде Астана мастера перепугались и, побросав инструменты и кисти, кинулись прочь. Судя по проникающему в погребальные камеры яркому свету, наземная часть над ними ещё не строилась. Гробница изменялась несколько раз. Оказывалась то пустой и богато убранной, ожидающей свою хозяйку, то почти полностью разграбленной. Картины и надписи на стенах почти не менялись, но Астану довелось увидеть, как странно одетый человек стирал со стен и саркофага обведённое овалом слово – чьё-то имя. Самым странным и жутким видением было последнее: двое, которых Астан в полутьме не разглядел, напали на царевну. Астан считал, что видел погребённую в этой гробнице царевну, которая оживала в потустороннем мире. Он был уверен, что в пространстве гробницы время от времени материализовался тот самый загробный мир, где мёртвые продолжали своё существование и где их подстерегали почти такие же опасности, что и в мире живых. У царевны были враги при жизни, и они продолжали преследовать её, даже когда она умерла. Видимо, так её ненавидели, что хотели лишить её посмертного существования, а следовательно, бессмертия. Недаром же они стирали со стен её имя. Но уничтожить царевну им не удалось. С ней был юноша, который пытался её защитить, но справиться с этими двоими явно не мог. И царевну, и её защитника спасла богиня. Великая Баст в образе кошки испепелила их своим взглядом. Астан испугался, что она убьёт и его. Он пал перед ней ниц и стал клясться, что никогда не желал царевне ничего плохого, что он даже не собирался грабить её усыпальницу, а попал сюда случайно, что он больше никогда не будет грабить мёртвых. Он даже изъявил готовность служить царевне верой и правдой. Богиня вняла его мольбам и пощадила его. Тут всё исчезло и вокруг потемнело. Астан потерял сознание, а когда очнулся, гробница имела тот же вид, что и тогда, когда он здесь оказался. Он вспомнил, как клялся царевне в верности, вспомнил, как богиня-кошка его пощадила, и решил, что, не выполнив клятвы, может навлечь на себя гнев богов. Он взял острый осколок камня и нацарапал возле одной из мужских фигур на стене своё имя. В древности так иногда делали бедняки, которые не могли построить жилище для своего Ка, но хотели получше устроиться после смерти. Они писали свои имена на картинах, украшавших стены богатых гробниц, тем самым обеспечивая себе вечную жизнь. Лучше уж быть в том мире слугой богача, чем лишиться после смерти пристанища. Астан выбрал и подписал фигурку стражника в нарисованном дворце царевны. Питер Грин считал, что видения Астана – сны или плод его больного воображения вперемешку с бредом. Человек, который спасается от погони, всегда на взводе, а тут ещё человек, склонный к суевериям. Куда больше египтолога заинтересовала сама гробница. Астан либо не смог, либо не захотел как следует объяснить, где она находится, но Питер Грин примерно понял, где её следует искать. Он обратился к своему руководству с просьбой о финансировании его исследований, но ему отказали. Грин не пользовался в научных кругах авторитетом. Его считали мечтателем, который сроду ищет сам не зная что. Молодой египтолог решил доказать, что гробница существует, отправился на её поиски и действительно её нашёл, хотя спуститься туда не решился – побоялся, что его завалит песком или придавит одной из каменных плит, составлявших основание для наземной части. Они расшатались из-за осадки грунта и так перекосились, что щель, сквозь которую в гробницу провалился Астан, стала совсем узкой. Грин нарисовал карту местности с указаниями, как найти гробницу. Вернувшись в Каир, он сообщил тётке, своей единственной родственнице, что едет в Лондон, и в тот же день погиб из-за нелепого несчастного случая. Его вещи переправили тётке, а она отдала все материалы и исследования Питера его коллегам. Похоже, нарисованная им от руки карта их не заинтересовала. Как и прочие материалы, которые они вообще сочли набросками к одному из его исторических романов. Он их постоянно писал, иллюстрируя всякими картами, рисунками и схемами, но издать не смог ни один. Записанный им рассказ Астана они, скорее всего, тоже приняли за плод фантазии Грина. А в том месте, где находилась гробница, вскоре разразилась песчаная буря, которая ещё надёжней скрыла от археологов осколки Древнего Царства.

А недавно материалы Грина попали в руки урмианского историка Джеймса Лестера. Всю печальную историю своих исследований он изложил в том самом письме, начало которого Диана и Теофил прочли ещё в доме Сампайи. Теперь мы прочли его от начала до конца. Записи Питера Грина Лестер нашёл на Терре-I, в архивах какого-то музея. И сопоставил с материалами, которые нарыл в других архивах. Гробница фараона Уаджи и жалкие остатки его города-крепости к тому времени были уже найдены и изучены, так что существование недалеко от всего этого других захоронений представлялось вполне логичным. Сказку об обречённоё царевне Лестер, естественно, знал. И он уже давно, задолго до того, как раздобыл бумаги Грина, сопоставил её с отрывком другой повести периода Древнего Царства – "Царевна-кошка". Он нашёл это сокровище в хранилище рукописей при Берлинском исследовательском центре. В повести рассказывалось, что у одной из царевен Хату-Септа была кошка, с которой она никогда не расставалась, потому что это была не просто кошка, а Ка царевны. У них была одна душа на двоих, и от этой кошки зависела жизнь девушки. Получилось так, что царевна покинула своих родных и подданных в юности. На этом текст обрывался. Имя героини указано не было, имена её родичей тоже, зато в этой истории фигурировало название города-крепости Хату-Септ, где жили Уаджи и два его предшественника этой династии. Сведения об Уаджи и его семье, а также материалы о его гробнице, особенно настенные росписи, позволили Лестеру предположить, что в обоих текстах говорится об одной и той же девушке, а именно – дочери фараона Уаджи. В обеих историях рассказывается о царевне, чья жизнь связана с загадочной кошкой и даже зависит от этой кошки. Ну а тут у него оказались ещё и материалы, позволяющие найти недалеко от руин крепости гробницу некой царевны, где уже побывал вор-контрабандист Астан. Лестер решил, что, возможно, это гробница дочери Уаджи Анхесептамон и не исключено, что именно необычная судьба этой царевны, которая не расставалась со своей кошкой, легла в основу двух сказочных историй.

Таким образом у Джеймса Лестера была интересная гипотеза и карта, позволяющая найти гробницу царевны. Он мечтал организовать экспедицию, а деньги тут требовались немалые. Лестер обратился с просьбой к своему университетскому начальству, а те к главе нома. В Урме все города делятся на номы, которыми управляют аристеи-номархи. Одним из правителей нома Карион, к которому относится Молосская академия истории и археологии, является Доримена дан Линкс. Причём она отвечает за финансирование проектов в области гуманитарных и общественных наук. В Академии есть ректор и Учёный совет, но деньгами они не распоряжаются. Их дело – выбить деньги из номархов, доказав ценность научного исследования. Леди дан Линкс не просто заинтересовалась поисками этой гробницы. Она загорелась этой идеей. К тому же дама прониклась личной симпатией к Джеймсу Лестеру и предложила ему участие в секретных темпоральных исследованиях. Только вот ответной симпатии у Лестера не возникло, а идея вмешаться во время вызвала у него ужас. Он писал, что урмиане намерены вторгнуться в прошлое, разрушая жизни людей. И всё из-за какого-то артефакта – кажется, необычного оружия. При этом они считают, что не сделают ничего особенного, лишь чуть-чуть помогут судьбе осуществиться. Ведь, если верить обоим древним текстам, а они явно о царевне Анхесептамон, она была обречена на раннюю смерть, и в одном из источников вообще прямо сказано, что она юной покинула своих близких и подданных. Лестер же считал, что это всего лишь подлая отговорка. Обе истории дошли в отрывках, в обоих случаях конец неизвестен, а для того, чтобы покинуть своих родных и подданных, умирать царевне было необязательно. Она могла просто уехать из Хату-Септа.

Джеймс Лестер не ответил Доримене отказом, но она догадалась, что учёный не в восторге от этого предложения. И Лестер понял, что она догадалась. А поскольку секретную информацию ему уже сообщили, он понял, что его жизнь теперь в опасности. Однажды, вернувшись домой, он обнаружил, что все материалы о гробнице украдены. Но воры не знали, что первичные копии хранятся в сейфе в дачном домике Лестера. На следующий день знакомая Лестера, секретарша ректора Академии, сообщила ему, что его отстранили от исследований. Раскопки будут проводиться при содействии Деламарского университета, а кое-какие из его находок пригодятся одной способной магистрантке. Знакомая советовала Лестеру поскорей покинуть страну. Он отправил материалы Сампайе, а сам попытался бежать из Урма, но попал в аварию, которая явно не была несчастным случаем.

– Такие, как Сампайя, заслуживают смерти, – нахмурился Самандар. – Ведь Лестер считал его другом, доверился ему.

Похоже, предательство по отношению к другу поразило его едва ли не больше, чем преступные замыслы урмиан.

– Когда сообщили о гибели Лестера, шла подготовка к раскопкам, – сказал Теофил. – Все стали выражать Сампайе соболезнования, а у него был такой вид, словно у него зубы болят. Уверен, многие приняли это за гримасу скорби, но не очень-то это на скорбь походило. За соболезнования он поблагодарил, при этом заметил, что не такими уж они с Лестером были друзьями, просто когда-то вместе проходили практику и участвовали в нескольких экспедициях. Их пути давно уже разошлись.

– Трусливая сволочь! – возмутился Джонни. – У него ведь такие связи. Мог бы что-то предпринять, и защиту бы ему обеспечили… Значит, у него тут свой интерес.

– Ничтожество, каких много, – небрежно обронила Диана. Так, словно речь шла о тараканах, которых в последнее время слишком много развелось. Она не демонстрировала своё презрение. Наверное, она никогда ничего не демонстрировала. Могла одним взглядом или словом чётко обозначить границу между собой и всякими ничтожествами, которые не стоят её внимания. Вот она, голубая кровь.

– Как ты догадалась, что надо делать? – спросил Самандар. – И вообще… Как тебе всё это удалось?

– Я ознакомилась с этим письмом и всеми материалами Лестера – сидела над ними всю ночь. Мне казалось, что от всей этой информации вот-вот голова взорвётся. Под утро я немного поспала, выпила крепкого кофе, и картина стала вырисовываться. Тут ведь достаточно сложить ключевые моменты. Интерес урмиан к раскопкам в Маххаджане, их сотрудничество с Хоббером, дружба Доримены с его семейством, версия Эрики, подтверждаемая двумя текстами о царевнах и кошках, необычная кошка, подаренная Эрике этой урмианской стервой, якобы виртуальная машина времени, на которой Доримена прокатила нас с Эрикой. Я же чувствовала, что там всё было реально… И наконец, все эти странные метаморфозы с гробницей, о которых мне рассказал Фил (ха, она тоже называет его Филом!), да он ещё и сканы мне принёс. Я поняла, почему в гробнице всё изменилось. Почему там оказалась мумия молодой Анхесептамон. Урмиане вошли в то время и убили её… Я, конечно, удивилась, что археологи сперва увидели там мумию пожилой женщины. Ведь если убийцы проникли в тот временной отрезок, то мы должны видеть только результат их вмешательства, а не то, что было бы, если бы они не вмешались. Но Джонни объяснил, что в этом месте пространственно-временной континуум так нарушен, что можно видеть разные временные пласты и разные варианты прошлого…

– Более того, – перебил Джонни с тем воодушевлением, какое на него накатывало, когда в его голове рождалась очередная идея. – Вмешательство в то или иное важное событие иногда создаёт ещё один вариант реальности. То есть образуется ответвление… От мира как бы отпочковывается другой мир, похожий на него, но другой, где с момента вмешательства всё идёт по-другому.

– Любопытно, – ухмыльнулся Самандар. На его красивом лице была написана смесь искреннего интереса и скептицизма.

– Если честно, мне бы не хотелось, чтобы Анхе состарилась и умерла в Хату-Септе, – вздохнула Диана. – Я бы хотела, чтобы она оттуда вырвалась. Вместе с Нехтамоном. И я хочу ей помочь.

– Может, лучше даже не пытаться, – осторожно сказал Теофил Каллистос. – Если в нашем времени недалеко от остатков Хату-Септа нашли её пожилую мумию, значит, ваш план явно не удался…

– Ничего это не значит, – возразила Диана. – Джонни прав. Можно вмешаться в ход событий, создав другой вариант реальности. Я хочу, чтобы Анхе ушла оттуда. В ту реальность, где она и Нехтамон будут счастливы.

– Знаешь поговорку о благих намерениях? – археолог явно не хотел, чтобы Диана возвращалась в Египет и снова подвергала себя опасности. – И о том, куда они порой ведут…

– Вообще-то в ад её хотят отправить другие, – я чувствовала, что Диана сердится, но очень не хочет это показывать. – Думаю, ей всё-таки можно помочь. И Аменемхет так считает.

– Это её наставник? – спросила я.

– Да, – она опять ответила, не глядя в мою сторону. – Он очень мудрый. Это он подарил ей Тамит. Так зовут её кошку. А богиню-кошку в тех краях называют то Баст, то Септа. Чаще Септа. И так же называют одну из звёзд Сириуса. Это тройная звезда, и они считают, что кошачьи богини, то есть имеющие облик кошек и львиц, пришли оттуда. И не только богини… Тут вообще всё сложно – насчёт богов и людей. Есть же версия, что могущественных магов и правителей древности позже стали считать богами. Первые цари Египта – потомки людей, которые пришли с Сириуса. То есть они пришли не в Египет, а на остров Атла, где смешались с местными и создали великую цивилизацию. А потом этот остров затонул… Да, похоже, это и есть та самая Атлантида, которую до сих пор ищут. После гибели Атлы остатки её жителей расселились по другим землям. Некоторые пришли в Египет и стали тут первыми царями. В отличие от местных они были блондинами или рыжими. Анхе блондинка, её двоюродная сестра Паамон тоже. Царское семейство Хату-Септа считает себя потомками полубогов с Сириуса. А этот Аменемхет… Вот он точно кажется мне полубогом. Он и вправду не совсем человек. Его раса намного древнее нашей. Он говорит, что уже очень стар и утратил почти всю свою силу, но он постарается сделать для Анхе всё, что сможет. Для неё и для её потомков.

– Как видишь, о ней там есть кому позаботиться, – заметил Джонни, за что был вознаграждён исполненным самой горячей симпатии взглядом Теофила. – Полубог – это не баран чихал, пусть даже полубог на пенсии.

– А как же пожилая мумия? – заговорила до сих пор молчавшая Талифа.

– Далась вам эта мумия, – поморщилась Диана.

– Пожилая мумия – это классно! – развеселился Джонни. – Звучит здорово. Кстати, молодыми они тоже бывают. Эрика Хоббер очень напоминает мне мумию.

Он покосился на Диану, явно ожидая, что данное сравнение ей понравится, но по лицу девушки лёгкой рябью пробежала горечь. Она не нуждалась в том, чтобы при ней высмеивали других женщин, это никак не влияло на её самооценку. Похоже, упоминание об Эрике всколыхнуло более глубокие слои памяти, где хранились картины детства. Когда-то им было весело вместе. Когда-то они играли в Принцессу Львиное Сердце. Только вот принцесса не замечала, что наперсница частенько на неё обижалась. И теперь наперсница решила отыграться. Что ж, мы всё вызываем на себя сами… Почти всё.

– Однако, мы отвлеклись, – Диана встряхнула своей золотистой гривой, давая понять, что заниматься сплетнями о бывших подругах не намерена. – Я поняла, что урмиане убили царевну, а кошка, подаренная Эрике, – не отсюда. Она совершенно удивительная, я сроду таких не видела. Когда Эрика мне её показала, я просмотрела в интернете едва ли не всё, что известно о породах кошек. Похожие нашлись, но всё равно не такие. А кошку ей подарили в тот день, когда она вместе с Филом вернулась с раскопок. Говорить о раскопках она не хотела, я потом от Фила узнала, что гробница изменилась и мумия резко помолодела. А когда я стащила бумаги и всё прочла, я сложила ключевые моменты и поняла, что урмиане вмешались в прошлое, как и боялся Лестер.

– То есть ты уже знала о существовании машины времени? – спросил Самандар.

– Нет, но догадывалась.

– Из-за той поездки в лабораторию? – Фил не столько спрашивал, сколько констатировал факт.

– Да, – кивнула Диана. – Как-то раз я пришла к Эрике – за книгой, которую она уже давно должна была мне вернуть, и опять наткнулась у них дома на Доримену. Мне сразу захотелось уйти, но эта дама так дружелюбно и мило со мной заговорила, что мне было неудобно не задержаться там хотя бы ненадолго. Мы сидели в гостиной, и речь зашла о науке, об открытиях, которые расширяют горизонт человека, дают ему возможность заглянуть за пределы этой реальности. А я возьми и ляпни… Весь этот год ходят слухи о темпоральных исследованиях и о том, что якобы к ним причастен господин Хоббер. Ну я и сказала: жаль, что не дали денег на машину времени, было бы интересно на ней прокатиться. Тут Доримена заулыбалась и говорит: я с удовольствием устрою тебе такую прогулку. Эрика на неё так вытаращилась… Знаете, у неё было такое же выражение лица, когда мы в пятом классе договорились с ней и ещё одной девочкой держать кое-что в тайне, а та возьми да и выложи всё при посторонних. Дора рассмеялась этим своим омерзительным смехом – для меня это как железом по стеклу – и сказала, что, разумеется, это не машина времени, а всего лишь весьма искусная имитация реальности, в которую погружается пассажир. Материальная иллюзия. А вот как это сделано – секрет фирмы. Жаль, что её величество экономит на развлечениях своих подданных. Так недолго и потерять их симпатию. Возможно, скоро в Гринлендсе кое-что изменится, и его граждане об этом не пожалеют. Их жизнь станет куда более благополучной и интересной, чем сейчас. Ну а пока некоторые развлечения не являются общедоступными, она, Доримена дан Линкс, имеет право предоставить их своим друзьям. Эрика давно уже хотела опробовать аттракцион, изобретённый её гениальным отцом при финансовой поддержке Урма. Почему бы ей не пригласить с собой и свою однокашницу? Только мы обе должны смириться с тем, что отправимся туда на закрытом вездеходе – в смысле без окон, так как пока эта лаборатория является секретной. Существуют формальности, которые не следует нарушать. Вскоре во дворе Хобберов уже стоял вездеход… Вообще-то это не только вездеход, но и везделёт и вездеплав. Совершенно уникальная машина. С виду обычный вездеходный джип – как для охоты в степях Аджаны. Но я точно знаю, что мы сперва ехали, потом летели, а потом куда-то погружались и плыли. Потом снова ехали и, наконец, оказались в месте, которое напоминало одновременно военную базу и научно-исследовательский центр. Во всяком случае, какими их показывают в кино. Дора заставила нас обеих подписать бумагу, где говорилось, что мы обязуемся молчать обо всём, что тут увидим. Мне плевать, что я нарушаю это условие. В конце концов она сама лгала, с самого начала… Потом она отвела нас в помещение… Небольшой зал, в центре нарисован круг, а в этом круге стоит такая штуковина вроде столика, а на ней кнопки – в общем панель управления. Доримена сказала, что пока разработан только один аттракцион – "Древний Египет", поэтому нам лучше надеть египетские платья, а мне ещё и парик тёмный принесли. Я удивилась – ведь это всё понарошку, а Дора пояснила, что это одно из условий игры – чтобы участник аттракциона полностью проникался духом эпохи. Потом мы все надели тонкие металлические браслеты с кнопками. Нажмёшь на одну из них, и тебя как будто чем-то обволакивает. Такое впечатление, что и тебя, и твою одежду покрывает невидимый слой какой-то странной материи. Вторая кнопка собственно и включает эту "машину времени". Нас понесло куда-то не то верх, не то вниз по мерцающему тоннелю. Эрика потом жаловалась, что у неё кружилась голова, но со мной было всё в порядке. А Доримена держала в руке что-то вроде секундомера, и когда она нажала на нём кнопку, тоннель потемнел. Через некоторое время мы оказались на берегу реки, среди зарослей, а перед нами был город. Стояла жуткая жара. Дора сказала, что мы можем немного прогуляться по древнему городу, который является реконструкцией одного поселения Древнего Царства. Всё вокруг выглядит настоящим, включая людей, но поскольку аттракцион находится в процессе работы, мы должны вести себя крайне осторожно – разговаривать только друг с другом и очень тихо, ничего и никого тут не трогать. Потом всё будет можно – и трогать, и разговаривать с окружающими, хоть это и не настоящие люди, но вот пока тут можно только смотреть и наслаждаться ощущением реальности. Ощущение действительно было такое, будто всё совершенно реально. Жара, странные запахи, а люди… Я не могла поверить, что они ненастоящие. Прогулялись мы совсем немного. Эрика пожаловалась, что ей сейчас станет плохо от этой жары. К тому же там жуткая пыль стояла – мимо тащились повозки, запряжённые быками, и от этих быков ужасно воняло. Я спросила, нельзя ли сделать так, чтобы путешествие в прошлое было для участников аттракциона более комфортным? Всё равно же прошлое ненастоящее. Дора ответила, что суть как раз в том, чтобы люди увидели прошлое во всей красе, пощупали его и понюхали. Зная по историческим источникам, каковы были санитарные условия в том или ином древнем обществе, имитировать запахи не так уж и трудно. Этот натурализм в воспроизведении эпохи полезен, так как поможет людям избавиться от иллюзий в отношении прошлого человечества. Многие его идеализируют, особенно те, что начитались фэнтезийной литературы. Сами живут в благоустроенном мире, пользуясь всеми благами цивилизации, и не думают о том, в каких условиях жили люди в период того же средневековья, которое так любят идеализировать. Молодёжь уже просто заигралась во все эти наивные миры меча и магии. Это уже почище наркотиков, поскольку ещё успешней отвлекает подрастающее поколение от проблем реальности. Я говорю: так вы придумали этот аттракцион, чтобы отнять у людей сказку? А она – ну почему? Как раз хотим сделать сказку былью. Чтобы некоторые поучились не просто противопоставлять одну быль другой, а ещё при этом и думать, так ли хороша была та быль, в которую они стремятся уйти. Да, именно уйти – от реальности, от проблем, от необходимости строить свою жизнь, от ответственности наконец… Тут Эрике уж совсем худо стало, и Доримена повела нас обратно – на берег. Я спросила, не всё ли равно, из какой точки иллюзии мы вернёмся обратно, а она ответила, что не всё равно, что аттракцион в процессе разработки и всё такое… И тут к нам пристали какие-то типы. Двое парней. Не знаю, что они говорили, не поняла ни слова, но они явно к нам клеились, причём один из них был настроен довольно агрессивно. Дора вырубила его одним ударом, схватила нас с Эрикой за руки и на хорошей скорости потащила в те самые заросли. За нами погнались, но мы по команде Доры нажали кнопки на своих браслетах и оказались в том тоннеле. Ну а потом в лаборатории. Эрика выглядела растерянной и измученной, а Доримена… Она так странно на меня смотрела. Как будто пыталась понять, что я думаю об этом приключении. Как будто подозревала, что я увидела больше, чем следовало. Я спросила: всякого рода хамы и приставучие типы тоже являются частью проекта, раз уж он создан, чтобы разрушить миф о прекрасном прошлом? Дора ответила, что такие типы были всегда, во всяком случае в недостаточно цивилизованных обществах, но эти двое типов программой не предусмотрены. Это здешние ассистенты решили пошутить, и они за это получат. Я спросила: у вас тут все ассистенты умеют говорить на древнеегипетском или только некоторые? Она же в свою очередь поинтересовалась, откуда я знаю, как звучит древнеегипетский. Этого вроде бы вообще никто не знает. Эти шутники просто несли всякую тарабарщину, и речь, которая звучала вокруг нас в этом иллюзорном городе, по сути тоже тарабарщина – специально разработанный для этой программы язык, не похожий ни на один из современных. Речь, которая там звучала вокруг нас, сливалась для меня в сплошной гул, так что я ничего не разобрала, а вот эти двое… У меня было стойкое ощущение, что они не несли тарабарщину, а говорили на своём языке. Я не знала, как звучит древнеегипетский, я не поняла, что они говорили, но я чувствовала: эти двое были в своём мире и говорили на своём языке. А Доримена смотрела на меня так, словно хотела залезть мне в голову. Словно ей было интересно, верю я ей или нет. А Эрика дулась – не то на меня, не то на Доримену. Теперь-то я уж точно знаю, почему… Когда я прочла материалы Лестера и обдумала всё случившееся, я окончательно убедилась в том, что эта машина времени вовсе не игрушка. Мне стало до слёз жалко царевну, которую эти твари убили из-за какого-то артефакта. Если верить сказкам, жизнь царевны была прочно связана с жизнью её любимой кошки и даже зависела он неё. Я вдруг подумала, что, если вернуть ей кошку, её можно спасти. Может, даже оживить. Я представила, что у меня была такая вот кошка… Ну или не совсем такая… И нас разлучили…