Текст книги "Наследница Ингамарны (СИ)"

Автор книги: Светлана Зорина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 37 страниц)

Глава 16. Служительница Камы

Гинта отправилась в Хаюганну одна, без Синга. Его и так раздражает, что люди вечно куда-нибудь лезут. Ещё спасать кинется, чего доброго… Ветер ему послушен, но с водой он не дружит.

Ночью прошёл ливень. От земли поднимались испарения. Огромный водопад сиял среди радужных камней, и казалось, что сама диуриновая скала, растаяв от солнечных лучей, разноцветным потоком устремилась в долину.

Гинта была спокойна. Она почему-то знала: у неё всё получится. Она долго и сосредоточенно готовилась, делая дыхательные упражнения и повторяя заклинания демонов стихий. Наконец, почувствовав, что тело её словно превратилось в сгусток анх, девочка произнесла имя бога и прыгнула в бурлящую воду.

Она сразу вошла в водопад. Мощная, необузданная стихия набросилась на неё сверху, как будто желая не просто отшвырнуть её назад, а уничтожить, перемолоть, стереть в порошок. Гинта оглохла и ослепла. Невыносимая боль скрутила её тело, холодные, обжигающие струи словно пронзали её насквозь… Но очень скоро вместе с болью в неё стала вливаться какая-то новая сила. Потом боль прошла, и её переполнило ощущение лёгкости и восторга. Гинте казалось, что в темени образовалось отверстие, через которое в неё горячей струёй вливается жидкий огонь, и сама она постепенно превращается в луч, пронзающий воду. И она шла сквозь неё, наслаждаясь объятиями этой могучей, коварной стихии…

Гинта скорей нащупала, чем увидела, ступенчатый склон горы и начала подниматься. Она знала, насколько у неё хватит дыхания. Она должна добраться до пещеры, в которой три тысячи лет назад укрылся Диннувир. Это не очень высоко, не больше пятидесяти каптов. Лезть было нетрудно. Вода обтёсывает камень, но ведь диурин растёт, особенно в соприкосновении с водой, и Гинта ловко карабкалась вверх, цепляясь за кристаллические выступы. Она уже начала уставать и задыхаться, когда наконец увидела перед собой арку пещеры и… стройную юношескую фигуру, которая маячила сквозь серебристую мглу водопада. Это был он.

От удивления Гинта едва не лишилась последних сил. К счастью, испытание подошло к концу. Звенящие струи остались позади, и девочка в изнеможении рухнула на гладкий диуриновый пол. После долгого напряжения на неё навалилась ужасная слабость, и на какое-то время она потеряла сознание.

Очнувшись, Гинта увидела столб нежно искрящегося золотого света, а в нём прекрасного юношу, одетого в белую тунику с серебряным поясом, длинные серебряные сандалии и белый, подбитый голубым плащ. Он улыбался, глядя на неё в упор огромными прозрачными глазами. Серебристо-голубые волосы ярким ореолом окружали его узкое матово-бледное лицо. Свет проникал в пещеру сквозь отверстие в потолке. Гинта поднялась на ноги и снова оцепенела от изумления. Она не сразу поняла, что статуя стоит над маленьким озером. Двойник прекрасного юноши улыбался своему брату из тёмной, загадочно мерцающей бездны. По синим диуриновым стенам пещеры скользили мягкие блики. Гинта как заворожённая смотрела на богов-близнецов. Водяной двойник был бледнее и улыбался как-то печально. Девочка сразу вспомнила улыбку валлонского бога… Оба стояли, держа правую руку на серебряном эфесе кинжала. Вернее, один правую, другой левую…

– Добро пожаловать в храм Эрлина, – произнёс за спиной Гинты негромкий, но звучный голос.

Девочка оглянулась. Она бы никогда не смогла определить возраст стоящей перед ней женщины. Не то седые, не то просто светлые, как у валлонов, волосы, смугло-бледное лицо, которое казалось бы молодым, если бы не пронзительно-мудрый и спокойный взгляд больших лучистых глаз. Высокую, худощавую фигуру свободно облегало длинное белое одеяние с серебряной каймой, на голове поблескивал тонкий серебряный обруч, украшенный улларином. Этот полупрозрачный белый камень ещё называли гаосан – «поглощающий свет». Священный камень богини Камы как бы впитывал свет, не излучая его. Гинта поняла, что перед ней служительница бледной луны. И великая инкарна Айданга.

– Ты служишь ещё и Эрлину? – спросила Гинта.

– А ты думала, что только ты служишь ему? – улыбнулась женщина.

– Я знаю, у Камы свой интерес к солнечному богу…

– Я говорю не о солнечном боге.

– Но разве это не бог солнца?

– И да, и нет. Эрлин – двуединое божество. Он неразлучен со своим отражением-двойником. Ведь он – дитя стихии Лиллы, а отца у него два – Тьма и Свет.

– Этот, – Айданга показала на отражение в озере, – хранитель тайн. Он загадочен, как и вода, стихия-мать, которая прячет свои секреты под обманчиво-светлым серебристым покровом. А второй – дитя Нэффса, впитавший в себя небесный свет. Это бог гармонии и разума, стремящийся проникнуть в тайны своей матери. Он старается тайное сделать явным, одолеть стихию, окончательно оформить те многочисленные смутные образы, что рождаются в её лоне. Мать-стихия подобна фантазии художника. То, что роится в ней, – это сны творца, бурные, страстные, полные самых дивных образов и причудливых форм. Порой они сводят мастера с ума. Но он взывает к рассудку, который упорядочивает, оформляет эти яркие образы, придаёт им законченный вид. Эти двое олицетворяют два начала. Здесь только одна статуя, ибо это двое в одном. А может, даже трое… Дитя одной матери и двух отцов. Вечно юный бог, причастный к тайнам своей матери и стремящийся вынести их на свет. Эрлин, похитивший солнечный глаз.

– Эйрлинн, – прошептала Гинта.

Солнечный луч, струясь сквозь отверстие в потолке, вспыхнул ярче, и девочке показалось, что бог беззвучно рассмеялся.

– Как сюда проникает свет? Ведь пещера не у самой вершины горы…

– Это глубокий световой колодец. Здесь таких много, есть и гораздо глубже. Весной и осенью, в сезоны сильных дождей, водопад бушует так, что сюда вместе с солнцем проникают струи воды. У валлонов есть легенда о юном Эрлине, который то опускается под воду, то выходит на сушу и живёт среди людей. Эрлин, побеждающий зло. О нём сложено множество песен. В песнях и преданиях это имя произносится просто и кратко – Эрлин. А как его следует произносить, чтобы услышал бог, знают далеко не все. Да всем и ни к чему это знать.

– Это святилище древнее?

– Да. Его основал Диннувир. Он нашёл в этой пещере убежище, когда спасался от врагов. А статуя сделана с его друга Вальгама.

– Это тот, кто его проклял?

– Настало время покончить со всеми этими древними проклятиями. Пусть все, кто любил и страдал, вновь обретут друзей и возлюбленных. Я должна тебе многое сказать, девочка, ставшая нумадой в том возрасте, когда другие ещё ходят в абинтах.

– Ты ждала меня?

– Обычно я не жду, а вызываю. Сегодня ночью я позвала тебя.

– Вот как…

Выходит, правда, что служительницы Камы умеют посылать сны.

– Пойдём со мной, – сказала Айданга.

Они долго шли по узкому тоннелю, ведущему вниз. Диуриновые стены и ступеньки излучали слабый свет. В какое-то мгновение Гинте показалось, что эта странная бледная женщина без возраста – подруга Ханнума и ведёт её не иначе как в Нижние Пещеры, холодное царство мёртвых. Страшно ей, однако, не было. Есть вещи страшнее смерти. И важнее, чем твоя личная судьба, обозначенная границами твоей нынешней земной жизни. Главное, чтобы эта жизнь не оказалась последней. Так же, как и жизни твоих близких. И всей ангамы. Гинта чувствовала: ей предстоит узнать что-то очень важное. Быть может, что-то ужасное. Она с детства привыкла слышать: у служителей Камы есть тайны, которые они не доверяют никому, и знания, которые они передают только избранным. И как правило, из числа своих. Теперь выбрали её. Почему?

Наконец они очутились в какой-то странной пещере. На первый взгляд она показалась Гинте огромным залом, стены которого тонут в призрачно-мерцающем тумане. Присмотревшись, она увидела, что вокруг неё зеркала. Стены-зеркала, раздвигающие пространство и создающие впечатление бесконечности. Гинта поняла, что это аллюгин. На самом деле пещера была не так уж и велика. В центре её темнело маленькое озеро, а в глубокой нише стояла статуя трёхликой женщины. Одно лицо смотрело вниз, второе прямо перед собой, а третье вверх. В древних песнях и сказаниях Каму иногда называли Трёхликой. У ног богини лежал огромный вунх, выполненный столь искусно, что Гинта едва не приняла его за живого. Обе фигуры были сделаны из полупрозрачного диурина и пылали в серебристом тумане холодным белым пламенем.

– Владычица трёх миров… Кажется, так называют ту, которой ты служишь?

– Любая власть приходит к концу, – произнесла Айданга, и Гинта уловила в её голосе печаль. – Но лучше пусть умрёт она, чем… Передай своим, что сегодня ты не вернёшься. Слишком долгим будет наш разговор.

– Меня не потеряют, – пожала плечами Гинта. – Я давно уже не отчитываюсь, куда и насколько ухожу.

Айданга напоила её каким-то терпким настоем, от которого у Гинты сперва закружилась голова, а потом она ощутила необыкновенный прилив сил и чувство лёгкости во всём теле.

– Я расскажу тебе, как всё было, – промолвила Айданга, усадив Гинту напротив себя. – А ночью, когда взойдёт Кама – сегодня третий день её полнолуния, мы кое-что тебе покажем. Камаиты передают это знание своим ученикам. У меня нет учеников. И они мне не нужны. Если этому миру повезёт, мне скоро будет некому служить.

– Разве боги умирают?

– Разница между богами и людьми не так уж и велика, дитя, – улыбнулась инкарна. – Слушай.

Ты знаешь имя всемогущего бога, чья власть простирается на многие миры. Имя его – Танхаронн или Танхаренн. Беспредельная тьма. А беспредельная тьма и беспредельный свет – одно. Ибо свет рождает только тьма. Она то рождает, то вновь поглощает его, и это происходит со строгой и неумолимой периодичностью – как смена дня и ночи на нашей Эрсе. Только дни и ночи Энны куда длиннее наших. Представь, что закончилась очередная долгая ночь. Отверзлись уста тьмы и выдохнули первое слово. Это был призыв – Э-э-й-р! Долгий вибрирующий звук, что всколыхнул воды вечности – текучую, пока бесформенную материю, которая, очнувшись от забытья, ответила ему – линн! Название первичной материи – Ли, но это не вода в её теперешнем виде. Это жидкое вещество, в котором присутствуют элементы всех стихий, все виды материи.

Когда он позвал её, она откликнулась. И одновременно вспыхнул свет, ибо первый звук – это первое движение и первый луч света, который породила тьма. Открылось око бога, и взгляд его упал на девственно-прекрасную спящую богиню Линлу. Он увидел её и воззвал к ней – Э-эйр! И она, пробудившись от сна, ответила – линн… Ведь ты же слышала нечто подобное, дитя! Я вижу это по твоим глазам. Тебе дано слышать голоса стихий и понимать их. Ты знаешь, о чём я говорю.

В первичной материи содержалось очень много того, что мы сейчас называем аллюгином. Первое и правильное название этого вещества – лингин, но я буду называть его привычным для тебя словом аллюгин.

Когда луч света и божественной силы упал на первозданные воды, верховный творец, он же Нумарг, начал творить, вызывая из некогда инертной материи образы. Первые дети создателя – линны. Их было много, и они были разные. Потом имя линн закрепилось за теми, кто пожелал навсегда остаться в жидкой стихии. Луч света, пронзая тело Ли, одухотворял образы, которые рождались в её лоне, и, соприкасаясь с этой материей, сам разгорался всё ярче и ярче. Он черпал из неё силу, ибо то, что он в ней пробудил, оказалось едва ли не сильнее его самого. Теперь она творила тоже, и он с трудом приводил в порядок те многочисленные образы, которые возникали перед его взором. Одним он давал больше света, другим меньше. И те, кто получил слишком много света, оторвались от матери Ли и устремились к отцу. Первичная материя разделилась. Из недр её поднялось жаркое, светлое тело. Оно стало существовать самостоятельно, населённое светлыми божествами. Мы зовём их эйрами, а самого могущественного из них Эйрлинн – дабы подчеркнуть его связь с матерью. Вообще-то все эйры порождены ею, но в отличие от главного солнечного божества их именуют сокращённо. А имя главного, того, кто владеет небесным оком, заключает в себе имена отца и матери, а точнее, названия двух стихий – высокого огня и порождающей материи. Эйр-линн. В Сантаре уже давно говорят Эйрин. Наверное, страх перед водяной стихией и давняя вражда с детьми воды способствовали тому, что из имени бога был выброшен звук [л]. Ведь именно он подчёркивает связь с водяной стихией. К тому же, полное имя бога не очень-то удобно для произношения. У валлонов есть имя Эрлин. Так зовут одного их легендарного героя. Звук [л] здесь есть, а [й] исчез – так удобней. Нынешние валлоны и не подозревают, что это древнее имя солнечного бога. Они зовут его Эрин. Мне кажется, имя упростили по инициативе служителей солнечного бога, которые всегда стремились к захвату власти. Центральный мин Валлондола, где особо почитали бога солнца, издавна враждовал с богатым озёрным государством, а там больше чтили богов воды. Возможно, выбросив из божественного имени звук [л], служители солнца тоже хотели предать забвению его связь со стихией Ли. Ведь люди привыкли считать её водяной стихией и не думают о том, что первоначально вода была лишь частью Ли.

Итак, возникло солнце, и его духи стали активно участвовать в создании нового мира. Эйры – боги света и высокого огня, носители божественного разума и первые помощники Нумарга. Они стали творить, отделяя плотные слои материи от более тонких. И послав свои отражения в тонкий слой – Нэфф, они создали множество нафф – душ. Нафф – соединение стихии Нэфф и высокого огня – Эйр.

Уже были души, но не было тел. Ли струилась, порождая всевозможные образы, эйры окончательно оформляли их, и то, что получалось, возникало на поверхности. Аллюгин, подобно огромному зеркалу, отражал и хранил в себе многочисленные картины жизни. Между тем продолжалось разделение первичной материи. Теперь название Ли закрепилось за самой жидкой её частью, которая была уже похожа на нынешнюю воду, только содержала в себе очень много аллюгина. Плотная часть получила название Гинн. Кроме эйров, у Нумарга появились другие помощники – линны и гинты. Это братья и сёстры эйров – как по матери, так и по отцу, просто, получив свою долю света, они не пожелали подняться к отцу, а остались с матерью. Ведь должен же был кто-то делать и плотные тела. Божества земли и воды начали совместными усилиями создавать тела тех существ и растений, которыми собирались заселить воды и землю. Они лепили их из смеси Ли и Гинн. И тела эти были неоднородны по своему составу. Всё созданное линнами содержало больше Ли, а созданное гинтами было более плотным. Но главное: как ни старались линны и гинты, они не могли соединить эти тела с нафф – душами, которые создали эйры, божества высокого огня. Живые существа ещё нуждались в тонких телах. В создании плотных тел участвовали и сагны – духи плотного огня, яркого, видимого огня, который называют стихией Сагн. Имя бога этой стихии – Сагган. Тела, в которых преобладала стихия Ли, боялись плотного огня, а тела, содержащие много Гинн, наоборот тянулись к нему. И вот самая плотная часть Гинн покинула материнское лоно и поднялась ближе к солнцу. Так образовалось новое небесное тело. Оно стало вращаться вокруг солнца, отражая его свет, и получило имя Санта. Первоначально – Сагнта, ибо оно нуждалось в солнечном свете, в том видимом плотном огне, что называется Сагн. Санта, отражая солнечный свет, создала наому – тонкий огонь, который является отражением плотного. Наоми – значит «отражать». И теперь все существа получили тонкие тела – нао. Если точнее, то нао – это соединение тонкого слоя материи Ли, растворённого в воздухе, отражённого луной солнечного света и частицы божественного анх.

Валлоны считают яркую луну матерью земли. Отчасти это правильно, ведь она дала жизнь созданиям, для которых уже были готовы плотные тела и души. Нао, как известно, скрепляет гинн и нафф. И все твари, созданные из Ли и Гинн, ожили. Так что луна – и порождение земли, и вторая мать тех, кто её населяет. А Эйрин – отец. Луна сделала солнечный огонь более доступным для земных существ. Валлоны называют Санту Эрной, тем самым сближая её с солнечным богом. Эрин и Эрна. Как видишь, валлонское имя тоже не лишено смысла. Бледную луну они назвали Арна, потому что в древневаллонском приставка а– имеет значение отрицания. Эрна – яркая луна, Арна (первоначально Аэрна или Аарна) – её противоположность. Здесь, в Сантаре, бледную луну именуют Камой. Сейчас я расскажу о ней и о тех, кто ещё принимал участие в процессе творения.

Среди первых линнов были те, кто, получив свою долю света, оторвались от стихии-матери, однако у них не хватило сил подняться высоко и стать эйрами. Они выпали из луча света и остались во тьме. Тёмное начало в них одержало победу. В этих божествах было больше от Танхаронна, чем от Нэффса, поэтому их назвали танхами – демонами тьмы и детьми Танхаронна. Одни танхи были в общем-то довольны своей судьбой, а другие роптали, им хотелось участвовать в процессе творения не менее активно, чем это делали их светлые братья эйры во главе с Эйрлином. Нумарг позволил им работать над самыми простыми жёсткими формами и поручил им создание каменного царства. Эти танхи получили название камы, что означает «формовщики». Камы творили каменное царство из вещества марр. Что это такое. Марр – скопление элементов древних, давно умерших организмов, оставшихся после гибели разных миров. Ведь миры возникают и гибнут постоянно. Материя не исчезает, а переходит в другое состояние. Марр – частицы мёртвой плоти, скреплённые мощной силой Танхаронна. Мёртвые отдают свою плоть живущим, мёртвое так или иначе вновь становится живым, но от каждого умершего существа остаётся маленькая частица того, что неизменно, того, что принадлежало только одному телу и навсегда сохранило след только этой жизни, только этого существа. Ничтожно малая частица нетленной материи, которая остаётся от каждого из нас. Пока наш мир существует, она хранит в себе частицу нашей жизненной силы, но с гибелью мира она теряет её и попадает во власть Танхаронна. Марр – это сгустки мёртвой, но нетленной плоти, которые носятся в беспредельной тьме после гибели мира. Марр – мёртвое и бессмертное, неживое и вечное. Каждая частица так мала, что её невозможно увидеть простым глазом, она не больше моны, но силы тьмы спрессовывают эти частицы в сгустки. И скопления марр летают в беспредельном пространстве, как порождения хаоса и мрака. Они безличны, но хранят в себе смутную память о гибели, о катастрофах, которые постигли их миры. Они насквозь проникнуты разрушительной силой тёмного бога. Эти скопления марр способны пробивать дыры в пространстве и даже во времени. И вот Нумарг поручил камам создать каменное царство, вернее, сформировать его из уже имеющегося материала. Марр существует во вселенной в соединении с танн – силой тьмы. А поскольку танхи – это как бы одухотворённые силы мрака, имеющие личность и образ, то кому как не им было легче всего работать с подобным материалом.

Танхи-камы с успехом выполнили свою работу. Спрессовывая, сжимая материю марр, они создали каменное царство, самое жёсткое и прочное. И хотя плоть камня мертва, она нетленна и хранит в себе осколки миллионов жизней. В каждой моне камня есть отпечаток вечности. А силы беспредельного мрака, пропитавшие марр, наделили эту субстанцию очень мощным анх. Создавая каменное царство путём уплотнения вещества марр, камы черпали из неё силу. В результате они стали могущественнее, чем были раньше. Недаром эти тёмные демоны получили более сложное имя – камарны. Их называют то так, то просто камы. Творить сами камы не могли, они были всего лишь строители. Они сделали каменное царство по образцам, которые им дал Нумарг, однако вообразили себя творцами. Камы попробовали принять участие в создании растений и животных. И надо сказать, кое-что у них получилось…

– Диурин? – не удержавшись, перебила Гинта.

– Верно. Камы могли создавать только по уже существующему образцу. Точнее, не создавать, а уплотнять материю, иногда при этом добавляя вещество марр. Так что диурин – смесь растения и камня. Камень-растение. Он жёсток, как камень, но имеет нигму. И часто принимает форму того или иного растения.

– Да, обычно диурин похож на цветы.

– Это самое хорошее из всего, что было создано с помощью камарнов. Ещё они вздумали помогать гинтам создавать животных. Они так уплотнили их тела, что едва не превратили их в камни. И получились…

– Мангуры! – воскликнула Гинта. – Каменные звери! Их не убьёшь. Разве что выстрелом в глаз.

– Нынешние мангуры не больше хорта, – продолжала Айданга. – А тогда, в глубокой древности, они были каптов по десять-пятнадцать в высоту. Большую часть совместных творений гинт и камарнов Нумарг уничтожил, и гинты перестали сотрудничать со своими тёмными братьями. Они поняли, что камы стремятся превратить весь мир в каменное царство. Камарны пытались создавать сами, но у них ничего не вышло. Они не умели одухотворять свои создания, соединять плотное тело с тонким и с нафф. Они могли только сжимать, спрессовывать материю и лепить примитивные, жёсткие конструкции. Им казалось совершенством всё, что обращалось в камень.

Хочу ещё сказать о тех танхах, которые не стали формовщиками. Только их и принято называть танхами, хотя камарны вообще-то тоже танхи. Изначально. Потом, работая с субстанцией марр, они превратились в каменных демонов, и за ними закрепились другие имена – камы и камарны. Кстати, чистые танхи тоже имеют над этой субстанцией какую-то власть, но это уже тайны чёрных тиумидов. Танхи тоже приняли посильное участие в процессе творения. Они вместе с гинтами вырастили вирны. Ты же знаешь, это не совсем деревья. Их питают не только соки земли, но и силы тьмы. Вирны живут пять-шесть тысяч лет, и чем старше дерево, тем больше заключённая в нём сила. Вирны – первые растения, которые появились на Эрсе, а из животных первыми были птицы ванги. Это тоже результат совместных трудов гинт и танхов. Вангов недаром называют живыми тенями. И танхи нередко вселяются в них, чтобы на время приобщиться к земной жизни. Такие птицы способны перемещаться на любые расстояния и даже летать сквозь время. Ведь Танхаронн – беспредельная тьма – объемлет всё, а танхи – его любимые дети и подданные. Он пускает их всюду.

А одно растение гинты создали с помощью подземных сагнов – демонов того огня, что пылает во чреве земли. Ты же знаешь легенду о том, как Нэффс овладел Гиной. Как небесный огонь прожёг землю и вместе с каплями крови богини проник в её недра. И вот из этого соединения крови и огня выросли иргины, цветы, воздействовать на которые опасно – можно раздразнить подземных демонов.

Итак, в нашем мире уже были солнце и яркая луна. Уже были созданы почти все земные растения и твари. Каждое живое существо имело плотное тело – гинн, тонкое тело – нао и душу – нафф, которая является соединением элементов стихии Нэфф и высокого огня Эйр. Кроме того, Нумарг наделил людей и зверей частицей своего нум – разума. И конечно же, всё живое получило свою долю анх – божественной силы, владеть которой мы учимся с детства. Имя нашей ангамы – Эрса. Смысл этого имени забыт. Возможно, оно произошло от названий двух огненных стихий – Эйр и Сагн – высокого и плотного огня. Неизвестно. Но жизнь на Эрсе расцветала. Стихия Ли была уже почти как наша вода, но по-прежнему содержала много аллюгина – субстанции, способной хранить образы. Сила Ли уменьшилась – так же, как и творческая энергия солнца. Они уже почти не создавали новых образов, чтобы потом изготовить для своих творений тела и души. Все, кто населял Эрсу, могли плодиться и размножаться. Установилось равновесие стихий. Процесс творения в основном закончился. Боги решили: люди и сами могут кое-что изменять в этом мире по своему усмотрению. Стоило ли наделять их разумом и силой, если они созданы только для того, чтобы пользоваться готовым? А камы… Нумарг считал, что, сформировав каменное царство, они выполнили свою задачу. Однако сами они так не считали. Вернее, самые могущественные из них. Легенды сохранили два имени – Маррон и Кама. Маррон – каменный бог и порождение стихии Марр, а Кама – из тех отвергнутых светом линнов, которые пропитались силами тьмы и стали танхами, а потом камами – строителями и формовщиками (от ка «строить, составлять, формировать»). Камы содержали в себе элементы стихии Ли, высокого огня Эйр, тьмы Танн и стихии Марр. Огня и света в них было совсем немного, потому они и не поднялись в высшие сферы. Животворное начало Ли в них ослабло, когда они пропитались энергией тьмы. И много в них было мертвящей, сковывающей силы камня. Силы, стремящейся к жёстким формам. К вечной жизни при отсутствии жизни подлинной. Когда в легендах Каму называют дочерью Маррона, в этом есть свой смысл, ибо стихия Марр в камах преобладала. Они мечтали создать на Эрсе совсем другую жизнь. Камы хотели населить землю живыми камнями. Как ты знаешь, камень, завладев нафф, не отпускает её, а нафф, поселившись в камне, делает его неуязвимым. Никакая сила не может расколоть или хоть как-то повредить камень, в котором заключена нафф. Но душа в камне быстро засыпает, цепенеет. А чтобы создать действительно живое каменное существо, надо дать ему тонкое тело. Камы не владели наомой. Да и вообще не умели создавать сами. Они только лепили, следуя готовому образцу – как большинство валлонских мастеров. Им была нужна энергия солнца и стихия Ли, уже совершенно жидкая и похожая на воду, но ещё содержащая много аллюгина. Она ещё могла при помощи солнца создавать образы, хранить их и видоизменять. Ненужное, неудачное стиралось с поверхности, однако не исчезало совсем. И то, что было материализовано, и то, что было отвергнуто как неудачный замысел, – всё хранилось и до сих пор хранится в памяти аллюгина. И кое-что можно оттуда извлекать. Это всё образцы, по которым божества разных стихий создавали плотные и тонкие тела. Эти образцы были нужны камам. И вот однажды они, используя таинственные древние силы камня, забрали у земных вод почти весь аллюгин. Это произошло зимой, когда водоёмы стали покрываться льдом… Кстати, ледяной бог Харранг имел такое же право на обладание аллюгином, как и Линла. Стихия льда, возникающая под действием холода из воды, тоже частично состояла из аллюгина. Зимой процесс творения прекращался, образы неподвижно застывали в толще льда. Холодные боги – ханны и харны – тоже стремились к господству, но не умели создавать ничего, кроме ледяных и снежных фигур, а на земле в их распоряжении было только самое короткое время цикла. И вот камы, которые сами имели в своей природе элементы стихии Ли, не то приняв облик ледяных богов, не то как-то оттеснив их, умудрились завладеть водой в период замерзания. Они же умели лепить жёсткие формы. Камарны завладели аллюгином и сделали его твёрдым, а водяные божества, которые зимой уходят на большую глубину, под лёд, ничего не заметили. Ведь в это время вода всегда замерзала и затвердевала, чтобы потом, весной, растаять. Но теперь это был не лёд. Вернее, не совсем лёд. Аллюгин окаменел, превратился в плотное тело, и затаившиеся в нём камарны ждали своего часа – когда приблизится солнце и они наконец получат достаточно огня, чтобы осуществить задуманное. Камарны надеялись, что, слившись со стихией Ли, завладев аллюгином и хранящимися в нём образами и получив творческую энергию солнца, они обретут способность творить самостоятельно и сделают тонкие тела, которые помогут им оживить камни. Камарны воспользовались ещё и отсутствием яркой луны. В конце зимы и начале весны Санта полностью скрыта облаком марр. Скопления марр постоянно носятся во вселенной, в основном беспорядочно, но некоторые движутся по определённому пути, периодически оказываясь в одном и том же месте. Проходя мимо той или иной ангамы, они иногда временно притягиваются к ней, окружая её непроницаемой чёрной тенью. Причём, бывает, что скопление марр притягивается к ангаме насовсем, обволакивает её и смешивается с её наружными слоями, изменяя таким образом её природу. Именно это и случилось в своё время с ангамой Танхар. Её окружило огромное облако марр, и вот теперь оболочка Танхара состоит из этого вещества. С Сантой такого не произойдёт. Она отторгает марр, причём, с каждым циклом всё активней и активней. Её жизненная сила растёт, ведь она колыбель нового мира. К тому же, весной Санта подходит очень близко к солнцу. Оно помогает ей одолеть марр. Так что скопление этого вещества задерживается возле неё ненадолго и влекомое неведомой силой движется дальше. Возможно, марр скитается по вселенной, как охотник в поисках добычи.

– То есть пытается завладеть какой-нибудь ангамой?

– Да, а если попытка оказывается безуспешной, облако марр следует дальше. Каждый цикл, истратив силы в очередной схватке с Сантой, эта зловещая тень удаляется по своему обычному пути. Может, она уходит в другое пространство, в другое время, не знаю… Но вернёмся к камарнам. Или к камам – можно и так, и так… Они воспользовались тем, что Санта скрыта от солнца облаком марр, и, завладев аллюгином, решили сделать тонкие тела, чтобы оживить свои каменные творения. Камарны умели похищать у живого нафф, но, как ты знаешь, нафф в камне быстро засыпает. И потом… Создавая растения, людей и животных, эйры, гинты и линны не могли окончательно оформить их тела, пока не появилась наома. Живые существа обрели чёткие очертания, лишь когда у них появились нао, соединяющие плотные тела с душами. Камы надеялись, получив энергию солнца, создать тонкие тела по тем образцам, что хранил в себе аллюгин, и воплотить все эти образы в камне. Причём, каменные существа, получив и души, и тонкие тела, будут жить и двигаться. А их плотные тела будут вечными. И постепенно живое каменное царство вытеснит всех тех, кто уже населял Эрсу.

– Мир живых статуй… – прошептала Гинта.

Ей сразу вспомнились битвы на границе с Улламарной.

– Да. Вечная жизнь при отсутствии жизни подлинной. Однако произошло совсем другое. Весеннее солнце согрело ту часть Эрсы, которая была скована льдом, но он не таял. Ведь это был не простой лёд. Жёсткий белый панцирь, покрывший землю, имел в своём составе элементы трёх стихий: Ли, содержащей аллюгин, Марр и Танн. Но стихия Марр обладает не созидательной, а разрушительной энергией. В ней живёт память о тысячах катастроф. Марр инертна, но если разбудить дремлющие в ней силы, то победит именно разрушительное начало. Так и случилось. Соединившись с аллюгином и попав под действие солнечных лучей, стихия Марр пришла в движение. Разразилась ужасная катастрофа. Поскльку в аллюгине сильно творческое начало, а в марр разрушительное, происходило следующее. «Лёд» вздыбился, возникали различные формы, похожие на людей, на животных, на растения – ведь аллюгин хранил много образцов. Они видоизменялись, с треском ломались, потом появлялись новые. И они были неподвластны камам, которые уже и хотели вырваться из этого плена, но не могли. Эрсу трясло, как в лихорадке. Наконец эта плотная белая масса оторвалась от земли, и образовалось новое небесное тело – бледная луна, состоящая из аллюгина и марр. К счастью, солнце освободило воду, и она осталась на земле. Но Кама забрала почти весь аллюгин. Какая-то его часть в своё время вместе с водой просочилась под землю, потому у нас и есть аллюгиновые пещеры. Правда, этот аллюгин всегда был слабее. Он может хранить суннао умершего, пока не истлеет плотное тело. В воде содержание аллюгина ничтожно, за исключением некоторых водоёмов, питаемых подземными источниками.